Международное частное право. Учебник Гетьман-Павлова Ирина

Гаагская конвенция о регулировании коллизий между национальным законом и законом домицилия (1995 г.) представляет собой одну из попыток разрешить проблему «скрытых» коллизий в формуле прикрепления «личный закон». Эта попытка не увенчалась успехом – Конвенция не вступила в силу и не оказала заметного влияния на национальное законодательство (Л. А. Лунц).

Особое значение проблема отсылок имеет для признания и исполнения иностранных судебных решений. В законодательстве всех государств предусмотрена возможность отказать в признании и исполнении иностранного судебного решения по причине неправильно выбранного права. Правильность выбора права устанавливается на основе коллизионного права того государства, на чьей территории должно быть выполнено судебное решение, а не на основе коллизионного права государства, чей суд принял данное решение. Если решение вынесено без учета предписаний иностранных коллизионных норм, это может послужить достаточным основанием для отказа в его исполнении за границей.

Российская доктрина демонстрирует положительное отношение к применению отсылок, особенно обратной отсылки. Иная точка зрения выражена в отечественном законодательстве – любая отсылка к иностранному праву рассматривается как отсылка к материальному, а не к коллизионному праву (п. 1 ст. 1190 ГК РФ). Исключение – обратная отсылка иностранного права может применяться в случаях отсылки к российскому праву, определяющему правовое положение физических лиц (п. 2 ст. 1190). ГК РФ признает только отсылку первой степени в определенных законом случаях.

Право и практика всех государств устанавливают общее исключение из применения отсылок: они не применимы в договорных обязательствах. Причина: генеральная коллизионная привязка договорных обязательств – автономия воли сторон. Теория отсылок не совместима с автономией воли, так как стороны при выборе права имеют в виду конкретное материально-правовое регулирование. Применение отсылок способно извратить автономию воли, поскольку установления коллизионного права могут предопределить применение права другого государства, что не соответствует намерениям сторон. Несовместимость отсылок с автономией воли представляет собой общепризнанное положение: «Выбор права сторонами не распространяется… на отсылочные нормы выбранного правопорядка» (ст. 11 Закона о МЧП Австрии). Это правило закреплено и в международных соглашениях (Гаагская конвенция 1986 г.; Межамериканская конвенция 1994 г.).

4.5 Коллизионная взаимность

В коллизионном праве существует понятие коллизионной взаимности, которая отличается от материальной и формальной. Коллизионная взаимность представляет собой взаимное применение права, т. е. суд одного государства применяет право другого государства только при условии, что иностранный суд ведет себя точно так же. По общему правилу при рассмотрении частно-правовых споров, связанных с иностранным правопорядком, коллизионная взаимность не должна учитываться: «Суд применяет иностранное право независимо от того, применяется ли в соответствующем иностранном государстве к аналогичным отношениям право Республики Армения» (ст. 1257 ГК Армении).

Иностранное право подлежит применению в национальных судах независимо от того, применяется ли право данного государства за границей, поскольку такое применение предписано постановлениями национального коллизионного права, а не коллизионной взаимностью. Исключение из этого правила – взаимное применение права непосредственно обусловлено в законе или в международном договоре: «Применение иностранного закона не зависит от условия взаимности, если только последующие положения или специальные законы не предусматривают иного» (ст. 6 Закона о МЧП Румынии).

В законодательстве большинства государств закреплена презумпция существования коллизионной взаимности (ее наличие предполагается, а вот отсутствие необходимо доказать): «В случае, когда применение иностранного права зависит от взаимности, предполагается, что она существует, если не доказано иное» (ст. 1189 ГК РФ).

Применение норм иностранного права на условиях взаимности предусматривается в отдельных областях правового регулирования. Обычно это касается предоставления определенных прав физическим и юридическим лицам (Л. Н. Галенская). Федеральный закон от 25 апреля 2002 г. № 40-ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» декларирует, что находящиеся на территории России иностранные граждане имеют право на компенсационные выплаты в счет возмещения вреда жизни или здоровью в случае, если в соответствии с законодательством иностранного государства аналогичное право предоставлено российским гражданам.

4.6 Оговорка о публичном порядке

В законодательстве всех государств предусмотрены случаи отказа в применении иностранных правовых норм. Наиболее распространенное основание отказа – оговорка о публичном порядке. Эта оговорка представляет собой «защитную меру»; англо-американская доктрина и практика относят ее к «избавительным средствам».

Основополагающее начало МЧП – применение иностранных правовых норм не должно нарушать основ местного правопорядка. Иностранное право, подлежащее применению, может базироваться на принципах, полностью противоречащих правовой системе страны, суд которой рассматривает спор. Любое государство, допуская применение иностранного права на своей территории, устанавливает порядок и пределы такого применения. Оговорка о публичном порядке содержится в праве всех государств и представляет собой общепризнанный принцип МЧП. Сформулировать ее можно следующим образом: избранное на основе отечественной коллизионной нормы иностранное право не применяется и субъективные права, возникшие на его основе, не признаются, если такое применение или такое признание противоречат публичному порядку данного государства.

Национальное законодательство основано на единой точке зрения – в применении иностранной правовой нормы может быть отказано, если последствия ее применения не совместимы с публичным порядком данного государства (например, в России – заключение полигамного брака, запрет заключения брака до истечения «вдовьего года»). Недопустимо утверждение, что право одного государства противоречит праву другого государства (это нарушение принципов невмешательства во внутренние дела другого государства и суверенного равенства государств). Национальному публичному порядку могут противоречить не само иностранное право в целом (как целостная правовая система), а только последствия применения его норм.

Доктрина

Определения публичного порядка:

1. Это «совокупность моральных, экономических и социальных принципов, представляющий особый интерес, который надлежит защищать без каких-либо исключений» (Дж. Чешир, П. Норт).

2. Это «основополагающие, системообразующие нормы и принципы, обеспечивающие стабильность экономической, политической, социальной, правовой сфер государства, причем на правовой аспект публичного порядка в значительной степени оказывает влияние моральная, культурная, религиозная составляющие жизни конкретного общества» (Ю. Г. Морозова).

3. «Публичный порядок (public policy)… представляет собой некие фундаментальные и ненарушаемые принципы права и справедливости» (Р. А. Траспов).

В доктрине публичный порядок делится на внутренний и международный; позитивный и негативный; материально-правовой и процессуальный. Европейская правовая доктрина использует категории «публичный порядок Сообщества» и «действительно международный публичный порядок».

Внутренний публичный порядок устанавливается каждым государством самостоятельно и имеет в виду только внутригосударственные отношения. Международный публичный порядок – это нормы права, принятые национальным законодателем с учетом международных обязательств. Международный публичный порядок должен соблюдаться при применении иностранных законов, признании и исполнении иностранных судебных и арбитражных решений.

Позитивный публичный порядок – это существование определенной категории внутренних правовых норм, которые в силу их особой важности не могут быть обойдены за счет применения иностранного права. Негативный публичный порядок заключается в том, что иностранное право не применяется, если такое применение противоречит предписаниям особо значимых установлений национального правопорядка.

Материально-правовой публичный порядок имеет в виду, что применение иностранных материальных норм не должно приводить к последствиям, не совместимым с основами национального правопорядка. Процессуальный публичный порядок подразумевает, что признание и исполнение решений иностранных правоприменительных органов не должно приводить к последствиям, не совместимым с основами национального правопорядка.

Ассоциация международного права в 2002 г. утвердила рекомендации по применению государственными судами положения о публичном порядке при признании и приведении в исполнение международных арбитражных решений. Цель рекомендаций – обеспечить последовательность и предсказуемость в толковании и применении публичного порядка. В случае признания или приведения в исполнение международных арбитражных решений следует применять не «национальный публичный порядок», а более узкий критерий – «международный публичный порядок», т. е. международный публичный порядок данной страны.

Существо действующего международного правопорядка выражается в документах, принадлежащих к lex mercatoria: Проект международной конвенции ООН о незаконных платежах (1979 г.), Руководящие принципы ОЭСР для многонациональных предприятий (1976 г.), резолюция Совета Европы по разработке международной программы действий против коррупции (1994 г.), рекомендации МТП, касающиеся вымогательства и коррупции в операциях международной торговли (1977 г.). Понятие международного публичного порядка используется в Кодексе Бустаманте (на этот порядок содержат указание более 40 статей). К международному публичному порядку относятся положения о неотчуждаемости приданого (ст. 192); принудительном отчуждении в целях общественного блага (ст. 194); размере торговых процентов (ст. 257); национальности водных и воздушных судов (ст. 284). Законодательство некоторых государств содержит указание на международный публичный порядок: в приведении в исполнение арбитражного решения, вынесенного за границей, должно быть отказано, если оно содержит постановления, «приведение в исполнение которых приведет к результату, который очевидно несовместим с принципами международного публичного порядка Португалии» (ст. 1096.1 ГПК Португалии).

В подавляющем большинстве национальные законы не оперируют термином «международный публичный порядок». Такая терминология свойственна в основном англо-американскому праву и законодательству латиноамериканских государств: «Не применяются иностранные законы, которые явно противоречат существенным принципам международного публичного порядка, на котором Республика основывает свою правовую индивидуальность» (ст. 2404 ГК Уругвая).

Первый законодательный акт, закрепивший оговорку о публичном порядке, – ФГК, согласно которому «нельзя нарушать частными соглашениями законы, затрагивающие общественный порядок и добрые нравы» (ст. 6). Такая формулировка называется оговоркой о публичном порядке в позитивном варианте, т. е. придание особого значения ряду законов, «вытесняющих применение коллидирующих с ними норм иностранного права» (Л. А. Лунц). В настоящее время позитивная концепция публичного порядка присутствует в большинстве национальных кодификаций МЧП как особый институт – институт императивных норм.

Первый законодательный акт, использовавший негативную концепцию публичного порядка, – Вводный закон к ГГУ, согласно которому «правовая норма другого государства не применяется, если ее применение ведет к результату, который явно не совместим с существенными принципами германского права. Она в особенности не применяется, если это применение не совместимо с основными правами» (ст. 6). Негативная форма оговорки – «речь идет о свойствах иностранного закона, которые делают его неприменимым» (Л. А. Лунц). В настоящее время подавляющее большинство государств устанавливает эту форму оговорки (Швейцария, Польша, Испания, Австрия); субсидиарно закрепляется позитивный вариант оговорки в форме института императивных норм.

Законодатель либо использует формулировку «публичный порядок» без каких-либо разъяснений, либо дает самые общие ориентиры в виде указания на основополагающие принципы права, основы правопорядка, публичные интересы (Турция, Швейцария, Польша, Китай). В основном понятие «публичный порядок» раскрывается в судебной практике, значительно реже – в законодательстве: «Публичный порядок… вопросы, относящиеся к личному статусу… брак, наследование и происхождение… вопросы, относящиеся к суверенитету, свободе торговли, обращению материальных ценностей, правила частной собственности и другие… установления, на которых базируется общество… не противоречит характерным положениям и основополагающим принципам исламского шариата» (ст. 3 Закона о МЧП ОАЭ).

В законодательстве любого государства существует категория законов, действие которых не может быть отменено иностранным правом – «законы публичного порядка». Проблема применения таких законов – ни в одном государстве нет их исчерпывающего перечня. Законодательство содержит только общие критерии этих актов – законы, имеющие «наиболее важное значение» для государства, законы «особой важности», «устанавливающие принципы, лежащие в основе всей социальной структуры государства».

Доктрина

В доктрине предпринимаются попытки определить категорию «публичный порядок» путем перечисления норм, составляющих основу национального правопорядка.

1. Основополагающие принципы национального публичного права (конституционного, уголовного, административного).

2. Общепризнанные принципы морали и справедливости, на которые опирается национальный правопорядок; национальное самосознание общества.

3. Законные права и интересы физических и юридических лиц, общества и государства.

4. Общепризнанные принципы и нормы международного права, международно-правовые стандарты защиты прав человека, являющиеся частью правовых систем большинства государств и имеющие примат перед действием национального права.

Этот перечень не имеет исчерпывающего, закрытого характера. Оговорка о публичном порядке является «каучуковой» категорией и может быть использована для отказа в применении иностранного права, даже если последствия его применения никак не противоречат основам национального правопорядка. В доктрине ссылка на публичный порядок расценивается как правовая патология, аномалия. Верховный Суд США в решении по делу Грейс постановил: «Ссылка на нарушение принципов публичного порядка допустима, только если эти принципы являются четко определенными и доминирующими в обществе, что должно быть нормативно закреплено в законах и судебной практике, а не вытекать из общих соображений или представлений о публичном интересе…».

В российском законодательстве закреплен негативный вариант оговорки о публичном порядке. В различных законодательных актах используется терминология: основы правопорядка (публичный порядок) РФ (ст. 1193 ГК РФ; ст. 167 СК РФ), публичный порядок РФ (ст. 244 АПК РФ), суверенитет, безопасность и публичный порядок РФ (ст. 412 ГПК РФ). Статья 1193 ГК РФ подчеркивает исключительный характер оговорки о публичном порядке: норма иностранного права, подлежащая применению, в исключительных случаях не применяется, когда последствия ее применения явно противоречили бы основам правопорядка (публичному порядку) РФ. Отказ в применении нормы иностранного права не может быть основан только на отличии правовой, политической или экономической системы соответствующего иностранного государства от правовой, политической или экономической системы России. Противоречие последствий применения нормы основополагающим принципам правовой системы страны суда должно быть явным.

ВС РФ попытался определить понятие публичного порядка: его Судебная коллегия по гражданским делам в определении от 25 сентября 1998 г. по делу № 5-Г98-60 указала, что «под «публичным порядком Российской Федерации» понимаются основы общественного строя российского государства. Оговорка о публичном порядке возможна лишь в тех отдельных случаях, когда применение иностранного закона могло бы породить результат, не допустимый с точки зрения российского правосознания». В постановлении Президиума ВС РФ от 2 июня 1999 г. подчеркивается, что под публичным порядком следует понимать основные принципы, закрепленные в Конституции РФ и законах РФ.

К сожалению, не представляется возможным согласиться с утверждением, что «для нашей практики характерен крайне осторожный подход к вопросу об использовании оговорки о публичном порядке» (М. М. Богуславский). Приходится констатировать, что российские правоприменительные органы склонны к чрезмерно широкой интерпретации публичного порядка. Это «подрывает и без того небезупречную репутацию российской судебной системы. В результате под ударом оказываются активы российских компаний, находящиеся за рубежом» (Р. Карабельников).

Если суд отказывает в применении нормы иностранного права по причине противоречия последствий ее применения публичному порядку страны суда, в правовом регулировании возникает пробел. Возникает проблема «замещения» – какая норма должна применяться вместо отвергнутой? Законодательные подходы:

– этот вопрос законодательно не регулируется (Греция, Грузия, Египет);

– применяется право страны суда (Буркина-Фасо, Лихтенштейн). «Вместо иностранного права, в применении которого отказано, применяется венгерское право» (ст. 7.3 Указа Венгрии);

– применяется иностранное право (Португалия, Италия). «Иностранное право не применяется, если последствия его применения противоречат публичному порядку. В таком случае применяется право, избранное с помощью иных сходных критериев, если таковые предусмотрены той же правовой нормой. При их отсутствии применяется итальянское право» (ст. 16 Закона о реформе МЧП Италии).

Российское законодательство решает вопрос замещения следующим образом: в случае отказа в применении нормы иностранного права со ссылкой на публичный порядок «при необходимости применяется соответствующая норма российского права» (ст. 1193 ГК РФ). Такую формулировку нельзя считать удачной. Как быть, если в российском праве отсутствует «соответствующая» норма или данное правоотношение в принципе неизвестно российскому праву (например, расторжение однополого брака)? Представляется, что законодательства Италии и Португалии предлагают более функциональный вариант решения: следует обратиться к иным нормам иностранного правопорядка, регулирующим данное правоотношение, и только при явной невозможности их применения суду следует применять собственное право.

4.7 Институт императивных норм как разновидность защитной оговорки

В любой правовой системе есть особый круг императивных норм, которые не являются частью публичного порядка, но должны применяться всегда, даже если национальное коллизионное право отсылает к иностранной правовой системе. «В процессе своего развития международное частное право приходит к признанию того факта, что наряду с публичным порядком действуют строго императивные нормы национального права, которые должны иметь приоритет перед нормами применимого иностранного права» (О. Н. Садиков). Такие нормы являются «продолжением» норм публичного порядка; имеют «сверхимперативный» или «особо императивный» характер; их применение невозможно устранить ни соглашением сторон о выборе права, ни в силу привязки национальной коллизионной нормы. Институт императивных норм – разновидность защитной оговорки, одно из «избавительных средств», способ отказа от применения иностранного права. Для удобства терминологии этот институт условно можно назвать «императивная оговорка»; нормы, образующие его основу, в доктрине обозначаются как сверхимперативные.

Положение об обязательном применении императивных норм национального закона представляет собой позитивный вариант оговорки о публичном порядке: «Императивные нормы швейцарского права в силу особого их назначения применяются независимо от того, право какого государства подлежит применению» (ст. 18 Закона о МЧП Швейцарии). Сходные положения предусмотрены в законодательстве Италии, Венесуэлы, Великобритании.

Защитная оговорка о применении императивных норм шире позитивной концепции публичного порядка. Императивная оговорка подразумевает соблюдение не только особо важных национальных норм, но и иностранных сверхимперативных норм. Основные проблемы императивной оговорки:

– круг норм, подлежащих обязательному применению; их соотношение с нормами публичного порядка;

– круг государств, императивные нормы которых необходимо соблюдать.

Наиболее сложная проблема – определение круга норм, подлежащих обязательному применению. В отдельных случаях указание на сверхимперативный характер нормы содержится в формулировке этой нормы, прямо оговаривается в законодательстве или международных соглашениях. Например, при ратификации Венской конвенции 1980 г. Россия заявила о невозможности заключить внешнеторговый контракт в устной форме, если хотя бы одна из сторон имеет коммерческое предприятие на ее территории. Таким образом, условие о письменной форме сделки – сверхимперативная норма российского права. Сверхимперативными нормами английского права можно считать положения Закона о недобросовестных условиях договора (1977 г.) (Ю. Г. Морозова). В основном сверхимперативность презюмируется, выводится из специфики связи нормы и правоотношения, значимости нормы для правоотношения (положения о защите прав потребителей, правила валютного и антимонопольного законодательства, запрет экспортных и импортных ограничений, правила оборота ценных бумаг).

Римская конвенция 1980 г. придерживается широкого понимания сверхимперативных норм – это «нормы внутригосударственного права, от которых невозможно отступить путем заключения соглашения» (п. 3 ст. 3). К таким нормам относятся положения о защите прав потребителей и предписания трудового законодательства (ст. 5, 6). В Конвенции определены условия наделения норм качеством сверхимперативности:

– природа и цель таких норм;

– последствия их применения или неприменения.

Национальное законодательство закрепляет более «расплывчатые» подходы: «Императивная норма, принадлежащая иному правопорядку… может быть принята во внимание, если… учета данной императивной нормы требуют законные интересы, имеющие с точки зрения общих начал швейцарского права… решающее значение. При решении вопроса о том, следует ли принять во внимание такую императивную норму, учитываются ее цель, а также последствия, которые ее применение имело бы для вынесения решения, надлежащего с точки зрения общих начал швейцарского права» (ст. 19 Закона о МЧП Швейцарии).

Круг государств, императивные нормы которых необходимо соблюдать, прямо очерчен в законодательстве – это государство, суд которого рассматривает спор, и государство, с которым правоотношение наиболее тесно связано (Австралия, Великобритания, Германия). «Суд… может применять императивные нормы права другого государства, имеющие тесную связь с соответствующими правоотношениями» (ст. 14 Закона о МЧП Украины).

В ст. 7 Римской конвенции 1980 г. подчеркивается: «При применении… права какого-либо государства могут быть приняты во внимание императивные нормы другого государства, с которым отношение имеет тесную связь, поскольку согласно праву последнего такие нормы должны применяться независимо от права, применимого к договору. Ничто… не ограничивает применения императивных норм того государства, суд которого рассматривает спор, независимо от права, применимого к договору».

В российском праве положение о применении императивных норм (оговорка о публичном порядке в позитивном варианте) закреплено в п. 1 ст. 1192 ГК РФ: определенные императивные нормы российского права применяются всегда, независимо от решения коллизионного вопроса. Законодатель попытался определить круг таких норм: императивные нормы, в которых непосредственно указана обязательность их применения; нормы, имеющие особое значение для обеспечения прав и охраняемых законом интересов участников гражданского оборота. Формулировка ст. 1192 порождает расширительное толкование закрепленных в ней положений – практически любая императивная норма российского права может быть объявлена имеющей особое значение.

В отечественном праве закреплена необходимость учета императивных норм иностранного права (п. 2 ст. 1192 ГК): при применении права какого-либо государства российский суд может принимать во внимание императивные нормы права другого иностранного государства, с которым отношение наиболее тесно связано. Это положение имеет диспозитивный характер: российский суд может (а не должен) учитывать характер таких норм, последствия их применения или неприменения. Он не обязан применять иностранные императивные нормы, а только может принять их во внимание.

Соглашение сторон о подчинении договора какому-либо правопорядку выводит отношение из сферы действия любого иного права и может привести к его нарушению. В законодательстве многих стран правила о необходимости соблюдения национальных императивных норм и императивных норм права, наиболее тесно связанного с договором, распространяется в первую очередь на договорные отношения. Соответствующие императивные нормы обладают приоритетом перед автономией воли сторон и не могут игнорироваться даже в том случае, когда применимым правом является иностранное право (ст. 27, 34 Вводного закона к ГГУ). Сходные положения закреплены и в ст. 17 Гаагской конвенции 1986 г.: «Положения Конвенции о применимом праве не препятствуют применению тех норм права страны суда, которые должны применяться независимо от права, регулирующего данный договор».

Аналогичные положения установил российский законодатель (п. 5 ст. 1210 ГК РФ): если из совокупности обстоятельств дела, существовавших на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действия императивных норм страны, с которой договор реально связан.

4.8 Обход закона в международном частном праве

Привязка коллизионной нормы определяет, какой правопорядок (местный или иностранный) должен регулировать соответствующее отношение. Изменение коллизионной привязки во многих случаях способно привести к применению иного правопорядка. Такое изменение может быть результатом намеренных действий субъектов отношения с целью избежать «неудобного» правового регулирования. Применение «благоприятного» правопорядка обеспечивается посредством искусственного создания фактического обстоятельства (объективного критерия), закрепленного в коллизионной привязке.

Объективный критерий, формирующий привязку коллизионной нормы, сознательно привносится в правоотношение заинтересованным субъектом. Для разрешения этого противоречия была разработана теория обхода закона (agere in fraudem legis). Институт обхода закона представляет собой одну из защитных оговорок, «избавительное» средство, основание для отказа в применении иностранного права, на которое указывает коллизионная норма.

Обманная привязка может быть создана не во всех формулах прикрепления. Такая возможность возникает, когда коллизионная норма прямо или косвенно принимает во внимание индивидуальную волю. В частности, в коллизионной норме, устанавливающей компетенцию lex rei sitae в отношении недвижимостей, отсутствует возможность проявления субъективной воли. Заинтересованное лицо по своему желанию не может изменить место нахождения недвижимости в целях применения.

Наиболее сложные проблемы в теории обхода закона:

– соотношение обхода закона с оговоркой о публичным порядке и императивной оговоркой;

– предмет регулирования норм об обходе закона;

– какие нормы имеет в виду обход закона – коллизионные или материальные;

– как понимать обход закона – как действительное создание коллизионной привязки к иностранному закону (заключение за границей договора с целью использовать иностранную правовую форму) или как фиктивное указание привязки (указание в договоре, что он якобы совершен за границей).

Предмет института «обход закона» – это недействительность каких-либо действий, направленных на исключение правопорядка, объективно применимого в силу закона. Цель квалификации таких действий в качестве обхода закона – применение права в соответствии с предписаниями коллизионных норм. В классической теории agere in fraudem legis подчеркивается, что «обходится» не коллизионная, а материальная норма: «При обходе закона… переходят в сферу действия другого правопорядка, содержащего желательные материальные нормы, и затем приноравливаются к последним… Обходится материальная норма… Коллизионная норма – только орудие для такого обхода» (Л. Раапе).

Цель создания обманной привязки – вывести правоотношение из сферы действия «неудобного» правопорядка. Для заинтересованного лица неудобными являются положения материально-правового характера, устанавливающие конкретные права и обязанности (нотариальная форма регистрации сделки, порядок создания юридического лица). В подобной ситуации все действия направлены на обход материальных, а не коллизионных норм. Коллизионные предписания открывают путь для такого обхода, представляют собой инструмент обхода материальных норм.

Проблема обхода закона возникает, когда субъекты умышленно пытаются вывести свои отношения из сферы действия норм права определенного государства посредством специальных договоренностей между собой. Например, в соответствии с российским законодательством правоспособность иностранных юридических лиц определяется на основе критерия инкорпорации. Из всех возможных критериев, применяемых к национальности юридических лиц, именно этот является наиболее удобным для обхода закона. В настоящее время Россия – мировой лидер по количеству российских компаний, зарегистрированных в офшорных зонах. Такая ситуация неудивительна в свете отечественного налогового законодательства.

В сфере договорных отношений институт обхода закона выступает ограничителем автономии воли сторон, которая предполагает, что стороны сознательно выбирают «удобные» материально-правовые предписания, наиболее благоприятную для них модель поведения. В данном случае речь не может идти о создании обманной привязки. Институт обхода закона не должен применяться в тех институтах МЧП, в которых автономия воли является генеральной коллизионной привязкой.

Законодательство многих государств не содержит норм об обходе закона (Австрия, Греция, Китай, Перу, Япония). Рабочая группа, готовившая проект Римской конвенции 1980 г., отказалась от использования теории agere in fraudem legis, посчитав ее несостоятельной. В большинстве государств вопросы обхода закона решаются в рамках судебной практики. Французские суды более всего склонны признавать последствия обхода закона недействительными. Понятие «обход закона» трактуется чрезвычайно широко.

Не меньшее количество государств законодательно закрепляет теорию agere in fraudem legis (Испания, Канада, Украина). При этом различные юрисдикции демонстрируют неоднозначные подходы к регулированию этого института. Кодекс Туниса так определяет обход закона (ст. 30): «Обход закона образуется искусственным изменением одной из составных частей привязки, относящихся к действительной юридической ситуации, с намерением уклониться от применения тунисского или иностранного права, обозначенного применимой коллизионной нормой».

В Венгрии иностранное право не применяется, «когда оно привязывается к иностранном элементу, созданному сторонами искусственно или путем симуляции в целях обхода иным образом применимой нормы закона (обманная привязка)» (ст. 8.1 Указа Венгрии). В ГК Португалии подчеркивается (ст. 21): «При применении коллизионных норм не учитываются фактические составы и права, созданные с обманным намерением обойти применимость того закона, который в других обстоятельствах являлся бы компетентным».

Российское законодательство не регулирует институт обхода закона (хотя в проектах разд. VI части третьей ГК РФ такие нормы присутствовали). В надлежащих случаях отказ от применения иностранного права обеспечивается оговоркой о публичном порядке и императивной оговоркой. Отечественное право не декларирует недействительности соглашений, направленных на обход императивных норм российского права или норм иностранного правопорядка, наиболее тесно связанного с отношением. Смысловое толкование ст. 1192 и 1210 ГК РФ подтверждает, что в случае наличия соглашений, позволяющих обойти соответствующие императивные нормы, возникает проблема недействительности подобных соглашений: «Если из совокупности обстоятельств дела, существенных на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм страны, с которой договор реально связан».

Тема 5 Право лиц (субъекты международного частного права)

5.1 Физические лица в международном частном праве

Ануфриева, Л. П. Соотношение международного публичного и международного частного права (сравнительное исследование правовых категорий): дисс… д-ра юрид. наук. М., 2004.

Богуславский, М. М. Международное частное право: учебник. М., 2006.

Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей/ под ред. Т. Е. Абовой, М. М. Богуславского, А. Г. Светланова. М., 2004.

Лунц, А. Л. Курс международного частного права. В 3 т. М., 2000.

Международное частное право: Иностранное законодательство. М., 2000.

Международное частное право: учебник/ под ред. Г. К. Дмитриевой. М., 2006.

5.1.1

Правовой статус физического лица (индивида)

Физическое лицо (индивид) – первичный субъект любых частно-правовых отношений. С точки зрения МЧП, физические лица делятся на две категории: «граждане (данного государства), т. е. собственные граждане, национальные лица» и «иностранцы». Понятие «иностранцы» объединяет следующие категории физических лиц:

– иностранные граждане – лица, имеющие юридическую связь с каким-либо государством;

– бипатриды – лица, имеющие правовую связь с двумя или несколькими государствами;

– апатриды – лица, не имеющие юридической связи ни с каким государством;

– беженцы – лица, вынужденные по определенным причинам покинуть территорию своего государства и получившие убежище на территории другого.

Иностранец – физическое лицо, находящееся на территории государства, гражданином которого оно не является. Правовое положение иностранцев определяется совокупностью правовых норм, определяющих их права и обязанности. Эти нормы содержатся как в национальном законодательстве, так и в международно-правовых актах.

К первой категории иностранцев принадлежат иностранные граждане. Правоотношение гражданства образует основу правового статуса индивида. Гражданство – это устойчивая политико-правовая связь индивида с определенным государством. Оно означает юридическую принадлежность индивида к определенному государству.

Специфика гражданско-правового статуса иностранных граждан предопределяется наличием особой правовой связи – гражданства – с определенным государством, сохраняющейся и при нахождении гражданина за его пределами. С другой стороны, на иностранных граждан распространяется юрисдикция государства, на чьей территории они находятся.

На территории государства пребывания иностранные граждане пользуются определенными режимами. Правовой статус иностранцев, определяющий объем их прав и обязанностей, обозначается термином «режим иностранцев». Для иностранцев установлены следующие виды режимов:

– н ациональный режим предполагает уравнивание иностранцев в правах и обязанностях с местным населением (ст. 62 Конституции РФ). Абсолютный и полный национальный режим иностранцам не предоставляется ни в одном государстве – иностранные граждане лишены избирательных прав, права занимать государственные должности. Это является общепринятым и не представляет собой дискриминации. Национальный режим в основном устанавливается в национальном законодательстве, но может быть предусмотрен и в международно-правовых актах;

– с пециальный режим – предполагает наделение иностранцев какимито особыми правами и установление для них особых обязанностей, отличных от прав и обязанностей местных граждан. Общепринято предоставление иностранцам национального режима в сфере экономических, социальных, гражданско-процессуальных, гражданских прав; предоставление специального режима в сфере политических, трудовых, административных, семейных прав. Специальный режим закрепляется как в национальном законодательстве, так и в международных соглашениях.

Специальный режим может носить негативный характер. В этом случае он представляет собой совокупность правовых ограничений, которые распространяются только на иностранцев (например, иностранцы не могут быть капитанами водных судов и членами экипажей воздушных судов).

Специальный режим может иметь позитивный (преференциальный) характер, т. е. иностранные граждане в целом или граждане отдельных государств обладают преимуществами в какой-либо сфере деятельности (безвизовый въезд жителей пограничных областей на территорию соседнего государства, беспошлинная приграничная торговля). Принято предоставление преференциального режима иностранцам по сравнению с гражданами из других государств, но не по сравнению с собственными гражданами;

– р ежим наибольшего благоприятствования – представляет собой уравнивание граждан всех иностранных государств в правах и обязанностях друг с другом в какой-то определенной области на территории определенного государства. Права и привилегии, которыми пользуются граждане одного государства, на данной территории автоматически распространяются на граждан всех остальных государств. Этот режим устанавливается в основном в международных соглашениях и в настоящее время имеет тенденцию к трансформации в национальный режим. Предоставление режима наибольшего благоприятствования для иностранцев является наиболее распространенным явлением.

Любой из перечисленных режимов предполагает возможность введения по распоряжению властей соответствующего государства ограничений и изъятий, особенно в случае применения реторсий : «Физические… лица иностранного государства,… лица без гражданства обладают правоспособностью и дееспособностью наравне с гражданами Грузии. Исключение… допускается, если в иностранном государстве действуют нормы, ограничивающие права физических… лиц Грузии. Для этого необходима четко определенная законом норма» (ст. 21 Закона о МЧП Грузии).

Иностранцы находятся в «двойном подчинении», подчиняются двум различным началам – территориальному (юрисдикция государства пребывания) и экстерриториальному (юрисдикция государства гражданства). Общепризнанно, что иностранец может выполнять обязанности или пользоваться правами, соответствующими его национальному праву, только в той мере, в какой это не противоречит суверенитету, безопасности и законодательству государства пребывания.

Правовой статус бипатридов и апатридов обладает серьезной спецификой. В международном праве он оценивается как усложненный статус, международно-правовая патология.

Бипатриды – лица с двойным или множественным гражданством; они относятся к «промежуточной категории» лиц. Термин «множественное гражданство» является более точным, но поскольку на практике в основном распространено двойное гражданство, то чаще используется термин «двойное гражданство».

Основной источник возникновения бипатризма – коллизии «права почвы» и «права крови», т. е. расхождения в законодательстве разных государств по вопросам приобретения и утраты гражданства (Т. Шингерей). Согласно «праву крови» гражданами государства являются все лица, рожденные от граждан этого государства; согласно «праву почвы» гражданами данного государства являются все лица, рожденные на его территории.

Страны, в какой-либо форме допускающие состояние двойного гражданства, – Австралия, Великобритания, Марокко, Украина, Израиль, Аргентина (более 90 государств).

Германский закон о гражданстве (1913 г.) (Lex Delbrock 1913) устанавливал, что немцы, получившие гражданство зарубежных государств, с согласия германских властей сохраняют гражданство Германской империи. Этот закон позволил гражданам Германии заниматься хозяйственной деятельностью за границей. Например, на лондонскую биржу допускались только британские граждане, немцы могли заниматься операциями на бирже только после получения британского гражданства. Возможность множественного гражданства, мотивированная экономическими соображениями, в других государствах рассматривается как злоупотребление правом. Непосредственно в связи с Lex Delbrock во время Первой мировой войны появилось понятие «враждебный иностранец».

Иностранец, ставший гражданином США путем натурализации, может сохранить свое прежнее гражданство при условии, что его родная страна не требует, чтобы он отказался от прежнего гражданства. Аналогичным образом гражданин США может стать гражданином другой страны, сохранив американское гражданство, но только если другая страна не обязует его отказаться от гражданства США.

В практике международных судебных органов сформулирован принцип «эффективности» гражданства, основа которого – начало наиболее тесной связи. Международные суды решают вопрос о принадлежности к гражданству при помощи определенных критериев:

– постоянное фактическое место жительства или место, где человек «чаще всего бывает»;

– место трудовой деятельности или место, где находится источник постоянного дохода;

– место нахождения недвижимого имущества;

– место жительства семьи;

– место несения военной или государственной службы;

– место, где индивид реально пользуется своими гражданскими и политическими правами.

В большинстве государств в основном для установления личного закона бипатрида применяется принцип эффективного гражданства – критерий наиболее тесной связи лица с каким-либо из государств, гражданством которых это лицо обладает: «Если… лицо является… гражданином нескольких государств, то применяется право того из этих государств, с которым лицо наиболее тесно связано… посредством своего обычного места пребывания или ходом своей жизни» (ст. 5 Вводного закона к ГГУ).

По отношению к бипатридам, одно из гражданств которых – гражданство страны суда, применяется правило: государство, гражданин которого имеет гражданство другого государства, рассматривает такое лицо как своего гражданина, игнорируя его статус как бипатрида: «Если наряду с иностранной государственной принадлежностью лицо имеет также австрийское гражданство, то последнее является определяющим» (ст. 9.1 Закона о МЧП Австрии).

Апатриды (лица без гражданства) – это особое правовое состояние индивида. Как правило, апатризм – следствие коллизий национальных законов о гражданстве. Это правовой статус, который характеризуется отсутствием у лица гражданства какого-либо государства. Безгражданство считается правовой аномалией, поскольку в международном праве закреплено право лица на гражданство.

Безгражданство может быть абсолютным (апатрид по рождению) и относительным (апатрид вследствие утраты гражданства). Например, рождение у родителей, государство гражданства которых придерживается принципа почвы, ребенка на территории государства, законодательство которого основано на принципе крови; вступление в брак с иностранцем женщины, национальный закон которой предусматривает в таких случаях автоматическую утрату гражданства, а национальный закон мужа не предусматривает автоматического приобретения гражданства.

Апатриды подчиняются юрисдикции того государства, на территории которого они имеют постоянное место жительства. По своему правовому положению они приравнены к иностранным гражданам, но при этом не пользуются защитой и покровительством какого-либо государства. Апатриды обладают меньшим объемом гражданских прав и свобод, чем граждане государства пребывания (отсутствие конституционных и политических прав). Как и иностранные граждане, апатриды не несут воинской обязанности, на них распространяются те же профессиональные ограничения.

В отношении лиц без гражданства действует закон страны их пребывания, потому что они не связаны с правовой системой другого государства, так как не имеют доказательств наличия гражданства (подданства) иностранного государства. Лица без гражданства более подчинены местному правопорядку, чем граждане иностранных государств: «Положение апатрида регулируется законом его места жительства… при отсутствии места жительства – законом суда» (ст. 1015 Кодекса Буркина-Фасо).

Проблему беженцев порождает массовый уход (исход) населения (mass exodus), связанный с нарушениями прав человека и экономической миграцией населения. Беженцы – это de facto лица без гражданства, т. е. их статус почти ничем не отличается от статуса апатридов. Особую категорию беженцев составляют политические беженцы (эмигранты). Правовой статус беженцев и перемещенных лиц урегулирован в международном праве: Конвенция о статусе беженцев (г. Женева, 28 июля 1951 г.), Протокол, касающийся статуса беженцев (1966 г.), Соглашение о морякахбеженцах (1957 г.) с Протоколом к нему (1973 г.).

В соответствии с Конвенцией беженцам предоставляется такой же режим, как и другим иностранным гражданам, если только специально для беженцев не предусмотрен более благоприятный правовой статус. В некоторых областях беженцы пользуются национальным режимом (начальное образование, размер вознаграждения за труд, медицинское обслуживание). Личным законом беженца является закон страны убежища; ст. 12 Конвенции предусматривает, что личный статус беженца определяет закон государства его домицилия (юридически оформленного места проживания), а если такого нет, то закон страны его фактического пребывания.

Этот подход закреплен в национальном законодательстве: «Личным законом лица, которое является беженцем… или чьи связи с его отечеством в силу… веских причин прерваны, является право того государства, в котором оно имеет свое место жительства, а в отсутствие такового – обычное место пребывания; отсылка этого права к праву отечества во внимание не принимается» (ст. 10 Закона о МЧП Лихтенштейна).

Правовой статус иностранцев регулируется нормами различных отраслей права – конституционного, административного, гражданского. В некоторых государствах (Франция, Испания) существует специальная отрасль – « право иностранцев» . В законодательстве таких государств определены различные категории иностранцев: в соответствии с французским «законом Паскуа» (1993 г.) иностранцы делятся на коммерсантов – обыкновенных резидентов, лиц-резидентов, привилегированных иностранцев (граждан ЕС), туристов, студентов, сезонных рабочих (Г. К. Дмитриева).

Статья 11 ФГК определяет правовое положение иностранцев: «Иностранец пользуется во Франции такими же гражданскими правами, как те, которые предоставлены или будут предоставлены французам по договорам с государством, к которому принадлежит этот иностранец». Закрепленный в ФГК принцип взаимности создает две категории иностранцев: привилегированные иностранцы (пользуются преимуществами международного договора) и простые иностранцы (не имеющие таких преимуществ).

В России действует Федеральный закон от 25 июля 2002 г. № 115ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», согласно которому иностранный гражданин – это физическое лицо, не являющееся гражданином России и имеющее доказательство наличия гражданства (подданства) иностранного государства. Законно находящимся на территории РФ иностранным гражданином является лицо, имеющее действительные вид на жительство, либо разрешение на временное проживание, либо визу, либо иные документы, предусмотренные федеральным законом или международным договором, подтверждающие его право на пребывание в Российской Федерации.

Согласно ч. 3 ст. 62 Конституции РФ иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в России правами и несут обязанности наравне с ее гражданами, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором РФ. Эта общая конституционная норма закреплена в специальном законодательстве (ст. 4 Федерального закона; ст. 1196 ГК РФ).

В Российской Федерации национальный режим предоставляется иностранным гражданам и лицам без гражданства в безусловном порядке, без встречного требования о взаимности в отношении наделения аналогичным режимом российских граждан в другом государстве. В отдельных сферах деятельности предоставление национального режима обусловлено взаимностью: согласно ч. 3 ст. 45 Федерального закона от 3 августа 1995 г. № 123-ФЗ «О племенном животноводстве» иностранные граждане на территории РФ осуществляют деятельность в этой области в той мере, в какой указанный режим предоставляется соответствующим иностранным государством гражданам Российской Федерации.

В Российской Федерации иностранные граждане и лица без гражданства относятся к специфическим субъектам права:

– общий объем прав и обязанностей иностранных граждан, лиц без гражданства на территории РФ и российских граждан не совпадает. На иностранных граждан и лиц без гражданства не распространяются некоторые права и обязанности, которые связаны с наличием гражданства Российской Федерации;

– на иностранных граждан, находящихся на территории РФ, оказывает воздействие национальное законодательство государств, гражданами которых они являются;

– пребывание в Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства регулируется не только общими, но и специальными нормами права.

5.1.2

Личный закон индивида

Основная особенность гражданско-правового положения иностранцев заключается в том, что они подчиняются двум правопорядкам — правопорядку государства места пребывания и правопорядку государства своего гражданства. Их правовое положение отличается двойственным характером. Общее правило определения личного закона иностранцев – особая правовая связь индивида с государством.

Национальный (личный) закон индивида регулирует вопросы его личного статуса: правоспособность, дееспособность (общую и специальную), право на имя, неимущественные брачно-семейные отношения, опеку и попечительство: «Закон страны, в которой имеет место жительства лицо, определяет правила относительно начала и окончания правосубъектности, имени, дееспособности и семейных прав» (ст. 7 Вводного закона к ГК Бразилии).

Во Франции сфера применения личного статута определена в ст. 3 ФГК как закон, относящийся к состоянию и правоспособности лиц. Понятие «состояние лица» охватывает вопросы, связанные с именем, домицилием, гражданским состоянием, семейными отношениями (за исключением имущественных отношений между супругами и наследственных отношений). Понятие правоспособности включает общие вопросы недееспособности физических лиц (несовершеннолетние, душевные и психические расстройства) и их защиты (опека и попечительство). Специальные ограничения правоспособности (например, во врачебной практике в отношении подарков пациентов) не охватываются данным понятием и подчинены особому регулированию (М. Н. Клевченкова).

По общему правилу в континентальном праве личный закон понимается как закон гражданства, в общем праве – как закон домицилия. Личный закон может устанавливаться и по иным критериям: «Статус физического лица и связанные с ним особенности… последствия этого статуса регулируются правом штата, устремлениям которого был бы нанесен наиболее серьезный ущерб, если бы его право не было применено к конкретному вопросу» (ст. 3519 ГК штата Луизиана).

В основном современные национальные кодификации МЧП придерживаются «смешанной» системы определения личного закона индивида: подчинение местному праву личного статуса иностранцев на основе принципа домицилия; распространение местного права на всех граждан этих государств по принципу закона гражданства.

В отдельных юрисдикциях к иностранным гражданам применяется закон гражданства, к бипатридам и апатридам – национальное право: «Право Государства Объединенные Арабские Эмираты применяется в случае с лицами с неизвестным гражданством или с лицами, которые… имеют одновременно более чем одно гражданство» (ст. 24 Закона о МЧП ОАЭ).

Понятие личного закона физических лиц в российском праве установлено ст. 1195 ГК РФ. Генеральная коллизионная привязка личного закона – это закон государства гражданства, субсидиарная – право государства места жительства. Личный закон иностранного гражданина – право страны, гражданство которой данное лицо имеет. Личным законом лиц с двойным гражданством, одно из которых российское, является российское право. Личным законом иностранных граждан может быть российское право, если иностранец имеет место жительства в России (п. 3 ст. 1195 ГК РФ).

Личный закон апатрида определяется на основе признака домицилия (п. 5 ст. 1195 ГК РФ). Такая норма является общей для законодательства большинства государств, но это правоположение порождает проблему – как определить личный закон апатрида при отсутствии у него постоянного места жительства.

Закон домицилия применяется при определении личного закона бипатрида (п. 4 ст. 1195 ГК РФ). При наличии у лица нескольких иностранных гражданств личным законом считается право страны, в которой это лицо имеет место жительства. Здесь возникает такая же проблема – что считать личным законом бипатрида при отсутствии у него постоянного места жительства. Более удачный способ установления личного закона таких лиц – применение критерия реальной связи (место жительства семьи, место постоянной работы, место нахождения имущества и т. д.) или принципа эффективного гражданства: «Если… лицо пользуется несколькими гражданствами, судье надлежит придерживаться эффективного гражданства» (ст. 39 Кодекса Туниса).

Личным законом индивида, имеющего статус беженца, является право страны убежища (п. 6 ст. 1195 ГК РФ). По сравнению со статусом других категорий физических лиц, статус беженца предоставляет индивиду определенные преимущества (в сфере социального обеспечения, трудоустройства, пенсионного обеспечения).

Личный закон физических лиц – индивидуальных предпринимателей определяется по общему правилу, т. е. по праву страны гражданства. Право физического лица заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица определяется по праву страны, где такое физическое лицо зарегистрировано в качестве индивидуального предпринимателя. Если это правило не может быть применено ввиду отсутствия обязательной регистрации, применяется право страны основного места осуществления такой деятельности (ст. 1201 ГК РФ). В данной ситуации гражданство физического лица не имеет значения.

5.1.3

Гражданская правоспособность физических лиц

Гражданская правоспособность физических лиц – это способность индивида иметь права и обязанности. Правоспособность свойственна человеку как жизнеспособному существу, она не зависит от возраста, состояния здоровья, умственных способностей. Правоспособность возникает с момента рождения (наследственные права – с момента зачатия) и прекращается в момент смерти. При жизни правоспособность может быть ограничена по судебному решению (в административном или уголовном процессе – лишение права заниматься врачебной или торговой деятельностью, занимать определенные должности).

В праве большинства государств установлена императивная материально-правовая норма – в сфере гражданской правоспособности иностранцы пользуются национальным режимом; однако отдельные вопросы правоспособности имеют коллизионное регулирование – определяются по личному закону индивида: «Возникновение и прекращение гражданской правоспособности физического лица определяется его личным законом. Иностранцы и лица без гражданства имеют гражданскую правоспособность в Украине наравне с гражданами Украины, кроме случаев, предусмотренных законом или международными договорами Украины» (ст. 17 Закона о МЧП Украины). В Швейцарии общие вопросы гражданской правоспособности определяются по швейцарскому праву. Вопросы «приобретения и утраты правосубъектности регулируются правом, применяемым к отношению, предполагающему пользование гражданскими правами», т. е. по закону существа отношения (ст. 34 Закона о МЧП Швейцарии).

Основными аспектами правового статуса индивида, связанными с категорией гражданской правоспособности, являются личные неимущественные права, право лица на имя, признание физического лица безвестно отсутствующим и объявление его умершим. Общепризнанное положение – эти вопросы подлежат коллизионному регулированию: «К защите личных неимущественных прав по выбору истца применяется или право государства, где имели место нарушение или иные обстоятельства, послужившие основанием для требования, или право государства, где истец имеет место жительства» (ст. 431 ГК Монголии).

Право на имя – одно из личных неимущественных прав гражданина, которое непосредственно связано с его личностью и возникает с рождения. С момента регистрации (перемены) своего имени у гражданина возникает право приобретать и осуществлять под этим именем права и обязанности (М. М. Богуславский). Правомочия физического лица включают:

– право на имя (включая его перемену), а также на псевдоним;

– право на использование своего имени;

– право на защиту своего имени.

В США по вопросам права лица на имя к иностранцам применяется только американское право (Л. А. Лунц). В континентальной системе права право на имя определяется по личному закону, однако в отношении последствий злоупотребления чужим именем применяется закон суда или закон места совершения правонарушения: «Имя лица регулируется его личным законом. Защита против совершенных в Румынии действий, нарушающих право на имя, обеспечивается в соответствии с румынским законом» (ст. 14 Закона о МЧП Румынии). «Защита имени определяется согласно праву того государства, в котором осуществляется нарушающее действие» (ст. 13.2 Закона о МЧП Австрии).

Серьезной проблемой современного МЧП является институт безвестного отсутствия и объявления безвестно отсутствующих лиц умершими. Эта проблема входит в категорию правоспособности, как вопрос начала и конца правоспособности (Л. А. Лунц). В международном праве действуют многосторонние (Конвенция об объявлении умершими лиц, безвестно отсутствующих (1950 г.) и двусторонние соглашения, регулирующие этот вопрос. В двусторонних договорах коллизионные проблемы безвестного отсутствия и установления факта смерти лица разрешаются на основе личного закона или закона страны суда. Компетентными являются суды государства гражданства того лица, в отношении которого возбуждено дело о безвестном отсутствии. В отдельных случаях, прямо предусмотренных в договоре, компетентным является суд другой договаривающейся стороны (ст. 23 российско-польского договора), а применимым правом – закон суда (Г. К. Дмитриева).

Институт безвестного отсутствия и признания лиц умершими известен законодательству не всех государств. Такой институт отсутствует в МЧП Венесуэлы, Вьетнама, Испании, Ирана, Египта. Во Франции возможно объявление лица безвестно отсутствующим в порядке судебного определения, имеющего значение только для данного дела. Судебное определение влечет ограниченные имущественные последствия – временный ввод во владение наследством, но отсутствие возможности расторгнуть брак с таким лицом (Л. А. Лунц). Праву США и Великобритании институт безвестного отсутствия в принципе не известен: в этих странах для целей судебного разрешения конкретного спора допустимо установить «прецедент относительно опровержимой презумпции факта смерти лица, отсутствующего в течение семи лет» (Э. Дженкс).

Большинство государств мира устанавливают законодательное регулирование института безвестного отсутствия.

Генеральная коллизионная привязка – личный закон соответствующего лица; субсидиарно практически всегда предусматривается возможность применения права страны суда: «Основания и последствия исчезновения, отсутствия и предполагаемой смерти лица определяются его последним национальным законом… Итальянская юрисдикция возникает в случае:

а) если последним национальным законом лица было итальянское право;

б) если последнее место жительства лица находилось в Италии;

в) если установление исчезновения, отсутствия и предполагаемой смерти может вызвать юридические последствия в соответствии с итальянским правом» (ст. 22 Закона о реформе МЧП Италии).

По делам об установлении факта смерти одного или нескольких лиц национальное коллизионное регулирование придерживается следующих подходов:

1) применение закона существа отношения: «Когда требуется установить факт более длительного нахождения в живых одного лица по сравнению с другим лицом и неизвестно, кто из них умер раньше, момент смерти устанавливается на основании права, регулирующего отношение, применительно к которому данный факт подлежит установлению» (ст. 21 Закона о реформе МЧП Италии);

2) применение личного закона исчезнувшего лица в сочетании с законом суда: «Презумпция, что одно лицо пережило другое, или презумпция о смерти регулируются последним личным законом исчезнувшего лица. Если этот закон не может быть определен, применяется румынское право» (ст. 16 Закона о МЧП Румынии).

Установление факта смерти лица в определенное время и при определенных обстоятельствах имеет в виду установление на основе представленных доказательств не презюмируемого, а действительного факта смерти (М. М. Богуславский). В законодательстве предлагается следующее решение: «Когда юридическое последствие зависит от нахождения в живых одного или другого лица и они обладают различными законами места жительства, а презумпции нахождения в живых по этим законам являются несовместимыми… они презюмируются умершими в один и тот же момент и не имеют права наследовать друг после друга» (ст. 62, 2069 ГК Перу). Аналогичное положение закреплено в ст. 26 ГК Португалии.

В российском праве гражданская правоспособность физических лиц определяется на основе их личного закона (ст. 1196 ГК РФ). Иностранные граждане и апатриды пользуются в России гражданской правоспособностью наравне с российскими гражданами. Российское право закрепляет сочетание коллизионного и материально-правового методов регулирования гражданской правоспособности иностранных граждан и лиц без гражданства. Предоставление национального режима установлено в ч. 3 ст. 62 Конституции РФ. Применение коллизионного регулирования (личного закона) предполагает признание иностранных ограничений правоспособности, основанных на приговоре иностранного суда и не противоречащих публичному порядку РФ.

Норма ст. 1196 ГК РФ имеет императивный характер. Определение гражданской правоспособности физического лица не на основе его личного закона, а каким-либо иным коллизионным критерием может трактоваться как нарушение принципа суверенитета государства, гражданином которого индивид является или на территории которого постоянно проживает (М. М. Богуславский).

Право физического лица на имя, его использование и защиту определяется его личным законом, если иное не предусмотрено законом (ст. 1198 ГК РФ). Положения ст. 161 и 163 СК РФ, которые регулируют неимущественные брачно-семейные отношения с участием иностранных граждан и лиц без гражданства, могут применяться при решении вопросов, связанных с правом на имя (определение фамилий супругов, имен и фамилий детей).

Признание физического лица безвестно отсутствующим и объявление физического лица умершим подчиняются российскому праву (ст. 1200 ГК РФ). Эта норма сформулирована как односторонняя – применимое право определяется для тех случаев, когда соответствующие признание или объявление имеют место на территории РФ.

5.1.4

Гражданская дееспособность физического лица

Гражданская дееспособность физического лица – это его способность своими действиями осуществлять гражданские права и обязанности. Данная правовая категория непосредственно связана с умственно-психологическим состоянием человека. Законодательство всех стран устанавливает, что полностью дееспособным индивид становится по достижении установленного в законе возраста. В законодательстве закреплена возможность признания физического лица недееспособным или ограниченно дееспособным.

По общему правилу все вопросы дееспособности подчиняются коллизионному регулированию. Дееспособность физических лиц определяется их личным законом:

– законом страны гражданства (Германия, Турция, Япония). «Дееспособность определяется по праву государства, гражданином которого лицо является» (ст. 7 ГК Греции);

– законом домицилия (Бразилия, Перу, Венесуэла). «Гражданская дееспособность лица определяется по праву места жительства. Изменение места жительства не влияет на приобретенную ранее дееспособность» (ст. 35 Закона о МЧП Швейцарии);

– личным законом, установленным на основе «смешанной» системы (Лихтенштейн, Италия, Португалия). «Гражданская дееспособность физического лица определяется его личным законом» (ст. 18 Закона о МЧП Украины).

Генеральная привязка к личному закону может предполагать решение отдельных специальных вопросов дееспособности на основе субсидиарных коллизионных начал (закона существа отношения): «Дееспособность физических лиц определяется их национальным законом. Однако когда право, регулирующее отдельное действие, предписывает специальные условия дееспособности, эти условия определяются этим же правом» (ст. 23 Закона о реформе МЧП Италии).

Вопросы договорной дееспособности решаются альтернативно по праву, свойственному договору, либо по праву, действующему «в месте, где лицо обычно пребывает» (ст. 9.1 Законопроекта Австралии о выборе права (1992 г.). Гражданская дееспособность физического лица по договорным и внедоговорным обязательствам может определяться правом государства места совершения сделок или возникновения обязательств из причинения вреда (ст. 18 Закона о МЧП Украины).

В законодательстве установлено: физическое лицо не вправе ссылаться на отсутствие у него дееспособности по его личному закону, если такое лицо является дееспособным по праву государства места совершения сделки (Алжир, Германия, Канада). «Правовая сделка, совершенная в Португалии лицом… недееспособным согласно компетентному личному закону, не может быть отменена на основании недееспособности… когда внутренний португальский закон… считал бы это лицо дееспособным» (ст. 38.1 ГК Португалии). Эта норма связана с одним из общих постулатов МЧП: лицо, дееспособное по своему личному закону, всегда признается дееспособным за границей; лицо, не дееспособное по своему личному закону, может быть признано дееспособным за границей. Данное правило – одно из старейших в МЧП. Цель признания недееспособного по его личному закону иностранца дееспособным в другом государстве – защита интересов местных «купцов».

Иностранец может заключить за границей сделку, а впоследствии отказаться от выполнения своих обязательств под предлогом отсутствия у него дееспособности. Подобная ситуация встречается нередко и является серьезным тормозом развития внешнеторговых связей. Повсеместное признание общего принципа права «договоры должны соблюдаться» привело к законодательному закреплению правила о возможности признания недееспособного иностранца дееспособным на территории государства места заключения сделки.

В США по вопросам дееспособности суды в принципе руководствуются правом места совершения акта; такая же ситуация имеет место и в Великобритании в отношении коммерческих сделок (Л. А. Лунц). «Лицо является способным заключать договоры, если оно обладает этой способностью согласно праву либо штата, в котором оно домицилировано на момент совершения договора, либо штата, чье право является применимым к договору» (ст. 3539 ГК штата Луизиана).

Законодательство большинства государств устанавливает исключения из правила «местной дееспособности недееспособного иностранца»:

1) ссылка иностранца на отсутствие дееспособности по личному закону принимается во внимание, если доказано, что другая сторона знала или заведомо должна была знать об отсутствии дееспособности: «Лицо, которое считается дееспособным в соответствии с правом государства, в котором заключается договор, может ссылаться на недееспособность, основанную на его собственном национальном законе… если другая… сторона в момент заключения договора знала о его недееспособности или не знала об этом по своей вине» (ст. 23 Закона о реформе МЧП Италии);

2) ссылка иностранца на отсутствие у него дееспособности по его личному закону принимается во внимание в связи «с односторонними юридическими действиями» (ст. 2070 ГК Перу). В отношении односторонних действий лицо может ссылаться на недееспособность, основанную на его национальном законе, если «это не причинит ущерба лицам, которые в отсутствие своей вины рассматривали данное лицо как дееспособное» (ст. 23 Закона о реформе МЧП Италии);

3) ссылка иностранца на отсутствие у него дееспособности по его личному закону принимается во внимание в связи «с правами на недвижимости, расположенные за границей» (ст. 2070 ГК Перу); в связи с правовыми сделками, «посредством которых происходит распоряжение находящимся в другом государстве земельным участком или приравненным к нему правом» (ст. 12 Закона о МЧП Лихтенштейна);

4) ссылка иностранца на отсутствие у него дееспособности по его личному закону принимается во внимание по семейным и наследственным правовым сделкам (Греция, Румыния).

Во всех правовых системах предусмотрены возможность и основания признания физического лица недееспособным или ограниченно дееспособным. Во Франции, Монако, Италии, Германии игрок в рулетку может быть объявлен ограниченно дееспособным как расточитель. Это может повлиять на решение вопроса о действительности сделок, совершенных им за границей. В США или Великобритании лицо, признанное по закону какого-либо иностранного государства ограниченным в дееспособности как расточитель, будет считаться полностью дееспособным, поскольку общее право в принципе не знает института расточительства (Л. А. Лунц).

Своеобразное правило закреплено в Законе о МЧП Венесуэлы: «В Венесуэле не влекут последствий ограничения дееспособности, установленные в праве места жительства, которые основываются на различиях расы, национальности, религии или звания» (ст. 19).

Ограничение дееспособности физических лиц производится в судебном порядке. По общему правилу индивид может быть признан полностью недееспособным или ограниченно дееспособным только у себя на родине в соответствии со своим личным законом. В законодательстве отдельных стран закреплены нормы, определяющие возможность признания иностранца полностью недееспособным или ограниченно дееспособным: «Суды Грузии обладают международной компетенцией по делам об ограничении дееспособности лица в случае, если это лицо… имеет в Грузии обычное место нахождения» (ст. 15 Закона о МЧП Грузии).

Коллизионные подходы к регулированию признания лица полностью недееспособным или ограниченно дееспособным:

– применение личного закона (Украина, Румыния). «Лишение дееспособности, как и другие ограничения дееспособности по решению суда, регулируются правом государства, гражданином которого является затрагиваемое ими лицо» (ст. 8 ГК Греции);

– применение права страны суда (Армения, Монголия). «В отношении лишения дееспособности лица через лихтенштейнский суд и его последствий определяющим является лихтенштейнское право» (ст. 16 Закона о МЧП Лихтенштейна).

Наиболее взвешенное коллизионное регулирование признания лица полностью недееспособным или ограниченно дееспособным предлагает японское законодательство: в Законе о применении законов (1898 г.) предусматривается кумулятивное применение закона гражданства (основания недееспособности) и закона суда (последствия объявления лица недееспособным). Японский суд может признать недееспособным иностранца, проживающего или пребывающего в Японии (ст. 4). Основания недееспособности определяются законом гражданства; при этом такие основания должны признаваться японским правом. Аналогичная норма закреплена в Законе о МЧП Южной Кореи.

В основном вопросы ограничения дееспособности иностранных граждан в судах другого государства разрешаются в международных договорах (Кодекс Бустаманте, Конвенция СНГ о правовой помощи 1993 г.). Практически все международные соглашения содержат дополнительную коллизионную привязку – «закон компетентного учреждения».

В российском праве гражданская дееспособность индивидов определяется их личным законом (ст. 1197 ГК РФ). Для установления личного закона (право государства гражданства или домицилия) используется ст. 1195 ГК РФ. Иностранное физическое лицо не вправе ссылаться на отсутствие у него дееспособности по его личному закону, если такое лицо является дееспособным по праву государства места совершения сделки. Исключение составляют случаи, если будет доказано, что другая сторона знала или заведомо должна была знать об отсутствии у него дееспособности (п. 2 ст. 1197 ГК РФ).

Положения ст. 1197 ГК РФ имеют императивный характер. Регулирование вопросов общей дееспособности физического лица на основе его личного закона в наибольшей степени соответствует принципу невмешательства во внутренние дела государства, гражданином которого индивид является или на территории которого постоянно проживает (М. М. Богуславский).