Елена Прекрасная Кожевникова Надежда

Глава двадцать седьмая

Они прибыли по адресу, позвонили. Дверь открыла хозяйка.

— Здравствуйте, — поздоровался Пахомов. — Нам нужен ваш квартирант.

— Его дома нет. И не ночевал. А вы кто?

— Мы из районной администрации, проверяем всех иногородних.

— Давно он у вас живёт? — спросил Нельсон.

— Уже больше месяца. Снял на год. Аванс дал, за квартал вперёд.

— Откуда он?

— Сказал, с Украины. Вы не подумайте чего — я ему сдала официально, по договору… Вот. — Она поспешно вынула из шкафчика документ и протянула его Пахомову. — Кусько, Иван Андреевич… Мужик не вредный, но пьющий! Когда выпьет, шумит, скандалит — я у себя в комнате запираюсь…

— Зачем же вы такого терпите?

— Я же вам говорила: за три месяца вперёд заплатил. Если выгнать, надо часть денег вернуть, а я их уже потратила.

— Жена у него есть?

Хозяйка всплеснула руками.

— Да кто с таким жить сможет?!. Удрала она от него, и детей увезла, в Рязань, к родителям, у них там домик свой, яблони растут.

— Откуда у вас такие подробности? — поинтересовался Нельсон.

— Он рассказал. Когда трезвый, скучает по ним, грозится в выходные поехать и забрать, а придёт суббота — он уже в драбадане…

— С кем связан, кто собутыльники?

— Родич в Мытищах, такой же алкаш. И однофамилец. Но помоложе.

— Откуда вы это знаете?

— А он однажды по пьянке куртку с ним перепутал, пришёл, бросил, а из неё паспорт родича выпал, так я переписала, на всякий случай… И фамилию, и год рождения, и место жительства.

— Запишите и нам его адрес, — попросил Пахомов. И поблагодарил: — Спасибо за бдительность!

— А нынче иначе нельзя — обдурят.

Они помчались в Мытищи.

Проезжали мимо дряхлого трёхэтажного здания, которое, очевидно, будут сносить: окна без стёкол, стены в трещинах, штукатурка обвалилась, подъезд без дверей. Недалеко от входа, опираясь о стенку, стоял пожилой бомж и играл на губной гармошке. На голове у него — мятая шляпа, на плечах — лоснящийся пиджак, на шее — давно не стиранный шарф, ставший похожим на длинную портянку. У его ног — картонная коробка, в которую прохожие бросали монеты.

Борис притормозил машину. Повернулся к Нельсону.

— Сколько я тут не езжу, он всегда стоит на этом месте, подпирая стенку.

— Привычка?

— Нет. Наверное, понимает, что если отойдёт, дом рухнет. Я думаю, он в нём живёт, пока не снесли.

— Лицо не глупое, остатки хорошей одежды, — отметил Нельсон. — Как дошёл до жизни такой?

— Говорят, был драматургом — разорился, устраивая банкеты после своих премьер, — сообщил Пахомов и нажал на газ. А Нельсон продолжил тему.

— Да, в двадцать первом веке все изменилось. На вокзале ко мне подошёл нищий, прочитал свои стихи и попросил денег. Поверьте, хорошие стихи! Он меня так удивил, что я дал ему сто рублей. И я понял, что сегодня уровень интеллекта наших нищих приближается к уровню интеллекта наших поэтов…

— … а уровень жизни наших поэтов приближается к уровню жизни наших нищих, — завершил Борис, и они оба рассмеялись.

В квартире родича сантехника Кусько за столом пировали несколько человек.

Вошли Пахомов и Нельсон.

— Привет честной компании! — приветствовал всех Пахомов. — Кто здесь Иван Ильич?

— Я! — откликнулся пожилой усач с красным одутловатым лицом — это и был сантехник.

— По какому поводу гуляем?

— У свояка день рождения. Полста стукнуло. Юбилей!

— Вы же должны были прийти по вызову на Курганскую! Вас заказчик полдня ждал, а вы так и не выбрались.

— И тут меня ждали. Не мог же я свояка не поздравить! А заказчик подождёт, я к нему на днях загляну. Там делов-то: заменить прокладки, и всё. Мог бы и сам сделать! Но теперь — все или интеллигенты, или олигархи — ни хрена руками делать не умеют!..

— Давно гуляете? В котором часу вы сюда приехали? — спросил Нельсон.

— Точно не помню, у меня уже в мозгу движение произошло. — Усач повернулся кхозяину дома. — Алёха, когда я прибыл?

— Как раз поспел.

— А точнее?

Хозяин напрягся и стал вспоминать.

— Значит так: завтракать мы засели вчера, в десять утра, завтракали до часу, с часу до пяти обедали, а потом с пяти ужинали до завтрака, до сегодня… — Он остановился и гостеприимно предложил: — Может, позавтракаете с нами, хотя бы до обеда?..

Когда они садились в машину, Борис спросил у Нельсона:

— Ну, что скажете? Ваше мнение?

— Увы, Федот да не тот, — ответил Нельсон. — Кусько — профессиональный пьяница, но это не подпадает под уголовный кодекс. У него проспиртованное алиби.

— К сожалению, у меня такое же мнение.

— Но, честно говоря, я бы с большим удовольствием присел к этим алкашам за стол — очень кушать хочется.

— Признаюсь, я тоже голоден. Возле нашей прокуратуры есть неплохое кафе, их фирменное блюдо — блины с икрой, с красной рыбкой, с грибами…

— Прекратите, — взмолился Нельсон, — или я захлебнусь слюной!

— Поехали! — скомандовал Борис.

Они сидели за столиком в кафе. Завершив завтрак, пили чай и обсуждали дальнейшие действия.

— Значит, возвращаемся к тому сантехнику, который звонил Амирану, — сказал Пахомов. — И которого он ждал.

— Нужно повторно обыскать квартиру убитого, — подхватил Нельсон. — Раз сантехник не пользуется интернетом, надо ещё раз перелопатить все объявления в газетах, журналах, в дневниках Амирана.

— Я полностью за! Но сначала…

Пахомов вынул из кармана мобильник.

Нельсон, пытаясь не обидеть партнёра, мягко подсказал:

— Думаю, вы со мной согласитесь, что сначала, надо бы не откладывая…

— … освободить Григория, — продолжил его фразу Пахомов. — Это я и собираюсь сделать.

Он набрал номер Рябого и отдал распоряжение. Нельсон, в знак одобрения хлопнул его по плечу.

Глава двадцать восьмая

В квартире Амирана проводился повторный обыск. Нельсон, перебирая стопку газет, обрадованно сообщил.

— Есть! Нашёл! Вот! Газета «Из рук в руки», отдел «Контакты по интересам», выделенное объявление: «Опытный сантехник превратит старую ванну — в новую джакузи.» И есть номер телефона!

— Молодец! — похвалил его Пахомов. — В прошлый раз мы на это не обратили внимания.

— Есть заключение по мобильнику?

— Ребята проверили: прозвучала только одна, уже слышанная нами фраза: «Буду в субботу в пять вечера, посмотрю, назначу цену — в воскресенье всю сантехнику привезу и установлю». Как мы и предполагали, определить местонахождение не удалось: мобильник включился на очень короткое время.

— Он мог поменять номер и продолжить свою деятельность. Надо проверить объявления.

— По логике, ему надо на время затаиться.

— По логике — да, но помните: «Жадность фрайера сгубила»? Может, и нам повезёт. Пойду куплю свежий номер газеты.

— Я пошлю кого-нибудь из ребят.

— Я сам. Сам! Не терпится! — воскликнул Нельсон и выскочил из кабинета.

Через десять минут он вернулся с газетой в руках. Радостно сообщил:

— Нашёл! В том же отделе. Объявление аналогично предыдущему. Только номер телефона другой, как мы и предполагали.

— Звоним?

— Звоним! — Нельсон вынул свой мобильник. — У меня московский номер, я купил карточку… Ну, благослови, Господи! — Нажал на кнопку громкой связи, чтобы и Борис мог слышать, и набрал номер. Включился автоответчик: «Оставьте свой номер телефона, я вам пере…» Не дождавшись окончания фразы, Нельсон прокричал:

— Пожалуйста, ответьте. Пожалуйста!.. Мне вас рекомендовали, и я…

— Кто рекомендовал? — прервал его хриплый мужской голос, явно изменённый.

— Серьёзные люди. Но это не по телефону. Есть для вас работа. Срочная. Оплата двойная, за скорость.

— Устраивает. Приходите завтра в час дня на Киевский вокзал, поговорим.

— А как мы встретимся?

— В зале ожидания. Я вас узнаю по клетчатой кепке.

— У меня нет такой.

— Купите. Покрутитесь, я к вам подойду.

Мобильник отключился. Нельсон и Пахомов, не сговариваясь, одновременно замахали руками и радостно подпрыгнули — это напоминало победный танец дикарей.

— Теперь, главное, не спугнуть, не спугнуть! — как заклинание, повторил Пахомов. Нельсон поддержал:

— Да, да! Только вы да я. Никакого ОМОНа, никаких топтунов, только камеры наблюдения, побольше, в каждый уголок вокзала! И прикажите купить мне клетчатую кепку, любого размера!.. Камеры предлагаю ставить где-нибудь в полночь, чтоб не привлекать внимание.

Пахомов поддержал его.

— На месте решим, где и сколько. — Отдав по телефону несколько распоряжений, глянул на часы. — До ночи у нас есть часа четыре, я успею повидаться с семьёй. Поедем вместе, — предложил он Нельсону, — ваше присутствие спасёт меня от заслуженного скандала: не успеваю на дачу, уже двое суток не видел жену и дочку.

Они выскочили за кольцевое шоссе и неслись сквозь районы, утыканные высотками, которые беспощадно наступали на придорожную зелень и затаптывали её. Зато небо было похоже на огромный луг, только не зелёный, а синий-синий, усыпанный цветами — звёздами. В центре этого луга лежал брошенный кем-то серп Луны.

Они свернули на просёлочную дорогу, машину подбрасывало на ухабах, она ныряла в ямы, пробуксовывала в никогда не высыхающих лужах.

— Мы когда-нибудь доживём до нормальных дорог? — чертыхался Нельсон.

— Не ругайте наши дороги: они нас выручали и в войне с Наполеоном, и в войне с Гитлером. Вспомните, как вражеские войска на них застревали. Поэтому, пока у нас такие дороги, мы непобедимы!

Глава двадцать девятая

Когда они приехали на дачу, Тина убаюкивала Дашеньку. Та не хотела спать, плакала.

— Может, нездорова? — заволновался Борис. — Почему она капризничает?

— Потому что скучает по отцу, — с упрёком ответила Тина. — Я тоже скоро начну плакать. — Она повернулась к Нельсону. — Чувствую себя матерью-одиночкой. Ему даже некогда спеть дочке колыбельную песенку.

— Для этого я нашёл бы время. Но мне жалко ребёнка.

— Это что-то новое. Может, объяснишь.

— И мне интересно, — поддержал Тину Нельсон.

— Хорошо, объясню. Слушая, как наши дети засыпают под вокальное сопровождение Тины и её сестры, я понял, почему мы, русские, никого не боимся: ведь в детстве мы проходим испытание колыбельными песнями. К примеру, мы сейчас слышали такие убаюкивающие строчки: «Придёт серенький волчок и ухватит за бочок». Меня, взрослого, ужасало бы ожидание волка, который во время моего сна откусит кусок моего туловища, а наши дети привыкли и спокойно засыпают. Я понимаю: мальчишек надо растить бесстрашными. Но девочек жалко!

Нельсон рассмеялся.

— Я об этом как-то не думал. Но вы правы: наши песни бывают очень агрессивны. Он пропел: — «Как пойду я в лес погуляти, белую берёзу поламати»… Почему её надо ломать, стройную и красивую?.

— Силушку девать некуда!

Дашенька, наконец, уснула. Тина уложила её в кроватку, подошла к Борису, обняла его, поцеловала и объяснила Нельсону.

— За это я его и люблю: весёлый и находчивый — видите, какое оправдание придумал! Но я тоже умная: поменяю колыбельную, и он уже не отвертится.

— Я согласен, но только без страшных зверей. Если предложишь: «Ночь пришла на мягких лапах, тихо, как медведь» — опять откажусь.

Во время ускоренного ужина Борис несколько раз прикладывался к своей фляжке, поэтому обратно машину вёл Нельсон. Когда выскочили на трассу, он с улыбкой спросил:

— Где находят таких красивых и очаровательных женщин?

— Только через прокуратуру, — ответил Борис. И видя недоумение Нельсона, объяснил. — Мы работаем вместе.

— Это не опасно?

— В каком смысле?

— Говорят, совместная работа может разрушить любовные отношения.

— Наоборот! У меня с Тиной всё наоборот. Я ведь всю жизнь, до неё, шлялся, как дранный кот, на каждую юбку реагировал, как бык на красное, никак не мог нагуляться. А появилась она — и всё: больше мне никто не нужен!.. Мимо любой секс-бомбы прохожу равнодушно.

— Может, просто возраст уже притормаживает.

— Вы насчёт потенции? Нет, с этим, слава Богу, всё в порядке… Тут другое: полюбив Тину, я понял: тело — это не главное, что любимая женщина может дать любимому мужчине.

— А что главное?

— Бурлящее чувство радости, гордости и уверенности в себе, восторг, концентрированный в энергию. И я понял, что это должно быть нормальным состоянием каждого мужчины… Вы согласны?

— Не знаю, меня ещё так не любили. — Нельсон улыбнулся и как-то по-детски, искренне, признался. — А если честно, меня вообще, кроме мамы, пока никто по настоящему не любил. Наверное, не заслужил — характер плохой.

— Я где-то слышал такую фразу: «Иногда человека не любят не потому, что он плохой, а он становится плохим, потому что его не любят».

Нельсон вдруг притормозил, прижался к обочине, повернулся к Борису и уже без улыбки произнёс:

— А ведь это обо мне. Замечательно сказано! Беспощадно.

— Почему? Вы же ещё пацан. Сколько вам лет?

— Двадцать пять.

— Вот!.. А я влюбился в сорок — у вас ещё впереди куча времени!

— Уговорили, буду жить в ожидании любви.

Обратно они ехали по той же дороге. Нельсон очень осторожно вёл машину, держась правого ряда.

— Да, с одним глазом не разгонишься, — подумал Пахомов. — А вообще, есть ли у него права?

— У меня один глаз видит за два, — как бы подслушав его мысли, произнес Нельсон. — Просто притормаживаю, погода портится, дождь будет.

— Ничего, успеем, — успокоил его Борис. Он почувствовал себя виноватым за то, что Нельсон ощутил его сомнение. — Вы правы, не стоит лихачить. — Он глянул вверх и увидел, что небесный луг потемнел, стал чёрным, как будто лунным серпом скосили все цветы-звёзды. — Сейчас хлынет ливень.

И в подтверждение его слов, небо мокрыми ладонями забарабанило по крыше машины.

Глава тридцатая

Пахомов незаметно осмотрел зал ожидания, затем вышел, пересёк привокзальную площадь, направляясь к своей машине. Там его поджидал Нельсон.

— Ну, как? — спросил он.

— Камеры стоят через каждые десять метров, просматривается весь зал, со всех сторон.

— Как с прослушкой?

— Сидят лучшие специалисты.

— Специалисты! — проворчал Нельсон. — Кепку купили на два размера больше, она мне на нос сползает, хорошо, что я не курносый, а то бы сползла до подбородка!

Несмотря на напряжённость, Пахомов рассмеялся.

— Потерпите полчаса, потом мы её моему шефу, полковнику Лукоперецу подарим — у него голова величиной в тыкву… — Снова став серьёзным, глянул на часы. — Осталось пятнадцать минут. Группа захвата готова, снаружи блокирует выходы. Пора и нам — вдруг клиент явится раньше. Идите, а я следом, минут через пять. Удачи нам!

— Удачи!

Нельсон прогуливался из конца в конец зала ожидания, левой рукой придерживая кепку, в правой сжимая мобильник. Прошло минут двадцать, тридцать, сорок — никто к нему не подошёл… Наконец, мобильник зазвонил, Нельсон торопливо поднёс его к уху, но это был Пахомов.

— Думаю, он уже не подойдёт. Иду к машине. Жду. Проанализируем.

Когда Нельсон добрался до машины, Пахомов уже сидел в ней.

— Как мыслите, в чём наша промашка? — спросил он.

Нельсон не успел ответить, его мобильник зазвонил и прозвучал хриплый голос Сантехника:

— Я здесь вчера вечером был, подсчитал, сколько камер наблюдения. А сейчас пришёл, проверил — их уже раза в три больше. Может, совпадение, а может и нет. Не понравилось мне это — ищите другого сантехника.