Арктическая жара Зверев Сергей

1

Скупые солнечные лучи скользили по ледяной поверхности. Арктическое лето было куда менее суровым, чем зима в тех же широтах. Впрочем, июльская температура воздуха в минус 15 градусов по Цельсию свидетельствовала об исключительной особенности лета в Арктике. Такой мороз посредине лета в Москве или Твери трудно представить. Но для Северного Ледовитого океана это норма.

Несмотря на лютые холода и бесконечные льды, Арктика многие десятилетия притягивала к себе людей. Она становилась предметом интересов разных стран. Ближайшие государства давно претендовали на владение этими просторами. На высоком уровне приходилось как-то договариваться и проводить границы. Переговоры не всегда давали положительные результаты. По этой причине в Арктике продолжали существовать спорные между Российской Федерацией, США, Канадой, Норвегией территории.

На одной из спорных территорий работала совместная российско-норвежская научная экспедиция. База полярников расположилась на ледяном щите в полукилометре от воды. Она заметно отличалась от самых первых полярных станций. Аккуратными рядами стояли домики. В каждом из них имелось дизельное отопление. Чуть в стороне от домиков находился ангар. К нему примыкала вертолетная площадка. У открытой воды стоял небольшой катер-мотобот. Он предназначался специально для плавания во льдах. Над базой возвышалась буровая вышка.

Российские и норвежские ученые-полярники имели вполне определенные цели: они изучали донные отложения. Следили за особенностями ледового покрова. Анализировали динамику таяния льдов. Проверяли состоятельность теорий о глобальном потеплении. Каждый участник экспедиции четко выполнял свою часть работы. База функционировала как вполне отлаженный механизм.

Руководитель экспедиции Сергей Евгеньевич Бетанов находился в эпицентре исследовательской работы. Этот немолодой мужчина выглядел классическим полярником. Густая борода с проседью, защитные очки, огромная меховая шапка-ушанка, унты – все в нем напоминало образ романтического героя 30-х годов прошлого века, покорителя Северного полюса. Он стоял у вагончика передвижной лаборатории неподалеку от буровой. Незадолго перед этим были взяты пробы донных отложений. Сергей Евгеньевич несколько минут рассматривал их, советуясь с коллегами. Большинство сошлось во мнении, что необходим особый, новейший тип химического анализа. Руководитель согласился и скрылся за дверью лаборатории. На ней красовалась предупреждающая надпись: «Посторонним вход воспрещен». «Вот так всегда. Как пробы брать, так вместе. А как к лаборанточке, так один начальник», – иронично промолвил один из полярников. Все присутствующие засмеялись и отправились по местам своей работы.

Упомянутая девушка работала в лаборатории. Ей было лет двадцать пять. С виду она была тихой и скромной. Казалось, что ее ничего на свете не занимало так, как геохимия. Звали ее Натальей Дворецкой. В экспедицию она попала практически случайно. В последний момент перед отправкой заболел ученый, ответственный за химический анализ. Оперативно отыскать новую кандидатуру оказалось весьма проблематичным. Но к руководству обратилась Наталья и настояла на включении себя в экспедиционный состав. «Женщины в космос летают, а чем Арктика хуже?!» – восклицала она. В сложившейся ситуации руководство приняло решение утвердить кандидатуру Дворецкой. Правда, в первую очередь учли ее профессиональные качества, а отнюдь не рассуждения об освоении женщинами космического пространства. На базе все к ней отнеслись весьма трепетно, ласково называя Наташенькой. Впрочем, она просила звать ее Натальей Сергеевной.

Спустя некоторое время двери лаборатории распахнулись. Сергей Евгеньевич и Наталья вышли наружу в явно приподнятом настроении. Их лица были полны радости. Но одновременно в них читалось изумление. Причиной этому стали неожиданные для обоих результаты химического анализа. Они предполагали всякое. Но то, что получилось, выходило за рамки прежних предположений.

– Наташа, это просто потрясающе. Если честно, я даже ошарашен, – говорил Бетанов.

– Еще бы! Тут кто угодно будет ошарашен, – поддержала Дворецкая.

– А ты на сто процентов уверена? Ошибки быть не может? – в руководителе экспедиции взыграли сомнения.

– Да я абсолютно уверена, что здесь нет никакой ошибки. Я специально проверила два раза. Это уже что-то значит. Но если вы настаиваете, мне вовсе не трудно повторить анализ снова, – без тени смятения ответила девушка-геохимик.

– Не будем мы ничего повторять. Ты грамотный и ответственный специалист. Не зря наверху дали добро на твое пребывание в нашей долгосрочной экспедиции, – сказал Сергей Евгеньевич и тут же добавил: – Сейчас наша самая главная задача состоит в том, чтобы оповестить обо всем Москву.

Они собирались направиться в модуль связи. Но словно из-подо льда перед ними вырос связист Дмитрий Никитенко. Молодой симпатичный парень, он был высококлассным специалистом. Все коллеги не без оснований считали его мастером своего дела. Он в совершенстве владел самыми передовыми технологиями, но не останавливался на достигнутом.

– О Дима! – радостно воскликнул Сергей Евгеньевич. – Мы аккурат к тебе и собирались.

– Что-то случилось? Необходим экстренный сеанс связи с Большой землей? – живо заинтересовался Никитенко.

– Да, случилось. Но не страшное, а как раз наоборот, – объяснял руководитель. – В общем, Наталья провела химанализ последних проб донных отложений. И результаты просто ошеломляющие. Они затмевают собой даже самые смелые наши предположения. Я хотел бы кричать об этом на весь мир. Но ты же помнишь о режиме секретности. Информация не подлежит разглашению. На базе никто, кроме нас троих, не имеет права знать какие-либо подробности о результатах анализа.

– Вы хотите сказать… – попытался уточнить связист.

– Ни слова больше, – прервал его Бетанов. – Ты все узнаешь непосредственно перед отправкой информации в центр.

– Вот, возьми, пожалуйста. – Дворецкая протянула парню флешку. – Все, что нужно для отправки, ты найдешь в папке «1142».

– Информация подлежит передаче только в зашифрованном виде, – напомнил Сергей Евгеньевич. – Возможно, шифрование займет определенное время. Но оно и к лучшему. А то я смотрю, ты совсем между дежурными сеансами связи без работы чахнешь. Змея воздушного мастеришь.

Дмитрий немного замялся и с виноватой улыбкой пожал плечами:

– Я же не виноват, что у меня такой режим работы. На других участках базы мне делать нечего. Я там ничем не сумею помочь.

– Ладно, тебя же никто ни в чем не обвиняет, – примирительным тоном промолвил старший и по-отечески похлопал связиста по плечу. – Давай быстро к себе. Нужно срочно обрадовать Москву.

Никитенко в ответ улыбнулся, утвердительно кивнул головой и немедленно направился в модуль связи. Руководитель экспедиции был прав. По сравнению с остальными у парня было не так много работы. На дежурные сеансы с Москвой он должен был выходить всего лишь четыре раза в сутки. В подобном режиме он работал практически каждый день. Лишь изредка возникала необходимость заниматься шифрованием передаваемой информации. Однако даже с такой нагрузкой у Дмитрия оставалась уйма свободного времени. Бывало, он помогал товарищам по экспедиции убирать снег или выполнять другие работы. Но это случалось не очень часто. Поэтому парень по-разному проводил время. Вот, например, изготавливал воздушного змея из металлизированной цветной пленки. Никто на это особо не сетовал. Хотя большинство коллег при встрече со связистом первым делом спрашивали: «Когда же пойдем запускать твоего змея?»

Сергей Евгеньевич проводил взглядом связиста. Затем, отпустив Наталью, побрел в сторону норвежского сегмента полярной базы. В отличие от россиян норвежцы занимались изучением океанических течений и проводили метеонаблюдения. Возглавлял их видный ученый Ингвар Бондал. Это был сухопарый немолодой мужчина. Он отличался определенной медлительностью, но в то же самое время ему удавалось демонстрировать коллегам исключительную обстоятельность во всем. По сути, он являлся соруководителем совместной экспедиции.

Результаты очередных метеонаблюдений находились у Бондала на руках. Его коллеги спешили дать свои комментарии. Однако он в них не сильно нуждался. Хватило беглого взгляда в бумаги с метеоданными, чтобы понять самое главное. Оно и раздосадовало норвежца. С недовольным видом он направился к Бетанову. Руководитель с российской стороны уже успел немного свыкнуться со спецификой поведения своего коллеги. Поэтому недовольный вид последнего был воспринят вполне спокойно.

– Нам угрожает опасность, – с ходу сообщил Ингвар.

– Погодите. Что вы имеете в виду? – уточнил Сергей Евгеньевич, не отрывая взгляда от распечатки результатов химанализа донных отложений.

– Вот, посмотрите сюда. – Норвежец передал собеседнику бумаги. – Это самая свежая информация. Видите, какие показатели здесь, здесь и здесь?

– Да. Вижу. Это что же получается? Хотите сказать, циклон?

– Вот именно. На нас надвигается мощный циклон. Вполне вероятно, что он достигнет нашего ледника через несколько дней. А может быть, и через несколько часов. Здесь точно и не определишь, к сожалению.

– Для лета это как-то странно, – сохраняя прежнее спокойствие, заметил полярник. – Эти ваши расчеты верны?

– А вы сомневаетесь?! Они верны. А лето или не лето, никакого значения не имеет. Это ведь Арктика! Я ее уже тридцать лет изучаю. За такое время привык никогда и ничему не удивляться. А одновременно научился гибко реагировать на разного рода сюрпризы, – пояснил Бондал.

– То есть вы намекаете на необходимость срочной эвакуации? – высказал предположение русский.

– Эвакуация в условиях надвигающегося циклона невозможна. Мы погубим и людей, и технику, – продолжал объяснение норвежец, слегка косясь на документы российского коллеги. – Я опасаюсь, что заказанный нами запасной вертолет может не долететь сюда. А если он упадет на ангар? На домики? На вашу буровую вышку? Это же может причинить серьезный урон экспедиции.

Сергей Евгеньевич спрятал документы и скептически посмотрел на соруководителя.

– Получается, что мы должны остаться, – сказал он Бондалу. – Но пару минут назад вы говорили об угрожающей нам опасности. Что-то я не вижу логики.

– Все логично, – ничуть не смешался Ингвар. – Я опасаюсь вероятной катастрофы вертолета. И поэтому незамедлительно свяжусь с вспомогательным центром. Пускай отменяют вылет. А мы здесь циклон как-нибудь перетерпим. Все-таки двадцать первый век на дворе.

– Делайте, как считаете нужным. Я возражать не буду. Тем более что речь идет о норвежском вертолете, – выразил согласие Бетанов и секундой позже попросил: – Только не сейте, пожалуйста, панику своими громогласными заявлениями. Люди работают в обычном ритме. Нам сейчас лишние волнения не нужны. Давайте спокойно оповестим людей о надвигающемся циклоне и будем дальше заниматься своими делами.

Рабочий день полярников завершился. Они поужинали в столовой и стали расходиться по жилым вагончикам. Сергей Евгеньевич вызвался проводить единственную на базе девушку. Это в очередной раз вызвало разного рода шуточки и усмешки. Руководитель делал вид, что их не замечает. А Наталья была настолько увлечена своими мыслями, что просто ничего не слышала. Они неторопливо шли к ее домику.

– Мы давно это подозревали, – восторженно говорил Бетанов. – Делали прогнозы и вели расчеты на основе прежних данных. Но эти новые, более совершенные, анализаторы сильно откорректировали наши вчерашние представления о положении вещей. Ведь мы всегда говорили о малых количествах. А на самом деле вышло, что это огромнейшие запасы!

– Что правда, то правда. – Дворецкая была впечатлена не меньше собеседника. – Запасы действительно огромны. Они вполне сопоставимы с теми, что имеются в Западной Сибири. Это самый настоящий прорыв.

– Да, согласен. Только не стоит забывать одно существенное обстоятельство. Мы работаем на спорной территории. Здесь очень важен временной фактор. Кто первый «застолбит», тому все эти запасы и достанутся. Мне очень интересно, что скажут в Москве.

– Полагаю, что там все решат на должном уровне. Наше дело маленькое, – скромно заметила Наталья. – Первые данные мы уже отправили. Дополнительный отчет по ним я уже составила. Можно отправлять хоть сейчас.

– Оставь их мне. Я ночью с ними немного поработаю. А завтра с утра выйдем на связь с центром.

2

В нашем мире есть множество вещей, которые на первый взгляд никак не связаны друг с другом. К примеру, фермер из штата Аризона обнаружил на чердаке своей усадьбы осиное гнездо. Он не стал вызывать службу спасения и решил избавиться от ос самостоятельно. Но сделал это так непродуманно, что был изжален осами с ног до головы. А в это самое время в Смоленске восьмиклассница Ксюша отправила своему другу Антоше СМС с признанием в любви… Казалось бы, ничего общего. Но это только на первый взгляд. Ведь на самом деле все в этом мире взаимосвязано. И если в одной точке земного шара бабочка махнула крыльями, то где-то вследствие этого обязательно начнется ураган. Но ураган там может и не начаться, если бабочка до взмаха своих крыльев попала в сачок к бразильскому мальчику Педро. Так и в нашем случае. Неизвестно, как бы развивались события, если бы сержант сверхсрочной службы Владимир Локис не решил помянуть погибшего друга.

На окраине небольшого подмосковного города располагалось тихое кладбище. Среди прочих могил выделялось относительно недавнее захоронение. Не успев порасти травой, надмогильный холмик немного просел и оплыл по сторонам. На скромном железном кресте висел фотографический медальон. На нем был изображен молодой улыбающийся парень в военной форме. Даты рождения и смерти на блестящей табличке говорили, что ушел он из жизни в двадцать три года. «Геройски погиб при исполнении воинского долга», – скупо уточняла надпись ниже.

У могилы стояли двое мужчин. Одеты они были в штатское, но выправка выдавала в них военных. Один из них, светловолосый голубоглазый молодой человек, неторопливо разливал по рюмкам водку. Второй, коротко стриженный мужчина постарше, доставал из сумки незамысловатые бутерброды.

– Сорок дней уже прошло. А все в голове никак не укладывается. Все кажется, что он вот– вот придет в роту и спросит: «Как житуха, ребята?» – говорил старший.

– Что тут еще скажешь, – вздохнул его друг. – Не уберег себя парень. Да и мы, наверное, виноваты. Не досмотрели. Так бы сейчас сидели все втроем в какой-нибудь кафешке и кушали оливье. Прости нас, если можешь.

– Пусть земля тебе будет пухом.

– Покойся с миром, брат.

Мужчины поминали боевого товарища и быстро осушали рюмки. Содержимое бутылки стремительно исчезало. Пакетик с бутербродами пустел. Остатки водки светловолосый влил в свою рюмку и поставил ее на могильный холмик. Поклонившись перед крестом, оба направились к выходу. Ни один, ни второй не могли предполагать, что их ожидает неприятный сюрприз. Едва они подошли к кладбищенским воротам, как увидели милицейскую машину. Рядом находились трое милиционеров. Они придирчиво смотрели на выходящих с кладбища мужчин. Неровный шаг последних подействовал на правоохранителей, как щедрая наживка на голодную рыбешку. Они резко сорвались с места и двинулись тем навстречу.

– Граждане, предъявите документы, – самодовольным тоном потребовал лейтенант. – Похоже, что вы пьяны. Непорядочек получается.

Мужчины с военной выправкой недоуменно переглянулись. Старший обратился к милиционерам и попытался их усовестить:

– Да вы че, мужики? Мы же сюда не напиваться пришли. У нас ведь повод скорбный есть. Друга нашего помянули. Сорок дней как похоронили. Разве ж это пьянка?

– Все, что вы говорите, не извиняет вас с точки зрения закона. Распитие спиртных напитков в общественном месте карается. И вы это наверняка хорошо знаете. Но тем не менее решили совершить правонарушение. Вот из-за таких, как вы, мы и не можем построить правовое государство.

Светловолосый вгляделся в бейдж самоуверенного правоохранителя: «Олег Парис».

– Что ты там хотел увидеть? – недовольно вскрикнул Парис и быстро отпрянул.

– Я хотел узнать, как зовут офицера милиции, который запрещает помянуть боевого товарища. Вот если бы вы сами оказались в похожей ситуации? Неужели поминание обошлось бы без водки?

– А больше ты ничего не хочешь знать? Может, тебе еще адрес моей подруги дать? – вызывающе вопрошал лейтенант. – Боевого друга они тут поминали. Знаем мы таких боевых друзей. Мелкое жулье. А все туда же. Сами козлы, и дружок ваш тоже, наверное, козел был.

Напарники лишь посмеивались, стоя сбоку.

Этих реплик и смешков хватило, чтобы переполнить чашу терпения военных. Молодой недобрым взглядом покосился на Париса и резко ударил того в челюсть. От неожиданности лейтенант не сумел удержать равновесие и упал на землю. Из разбитой губы сочилась кровь. Его товарищи не дремали. Один из них, старшина, мгновенно навел автомат на нападавшего и его друга. Второй, младший сержант, схватился за рацию, пытаясь доложить в РОВД об инциденте. Коротко стриженный тут же подпрыгнул и ударил автоматчика в челюсть. Милиционер рухнул рядом со своим командиром. Светловолосый тем временем вырвал из рук сержанта рацию и отбросил ее в сторону.

– Вы нарвались по полной! Вы сгниете в тюрьме! – орал Парис, пытаясь подняться и расстегнуть кобуру. – А с тобой, блондинчик, будет особый разговор.

– Не утруждай себя, – бросил в ответ молодой военный и толкнул лейтенанта, чтобы тот вернулся в исходное положение.

Младший сержант с неистовой злостью налетел на блондина, пытаясь боксировать. Но соперник оказался очень проворным и увертывался буквально от каждого выпада. Более того, после каждого «нырка» он отпрыгивал чуть в сторону и осыпал милиционера сериями мощных ударов. Заблокировать или хотя бы смягчить их никак не удавалось. Кулаки нападавшего то и дело врезались молодому милиционеру в лицо. Тот едва успевал сплевывать кровавые слюни.

– Слабовато вас готовят, ребята, – бросил блондин замечание своему ровеснику и в очередной раз не дал подняться Парису, ударом ноги в живот вернув зарвавшегося лейтенанта на землю. Тот корчился от боли и громко стонал.

Тем временем старшина пытался разобраться со своим обидчиком. Он набросился на коротко стриженного и крепко обхватил. После этого милиционер приподнял его и рванулся к кладбищенской ограде. Он рассчитывал припечатать противника к кирпичному столбу. Военный быстро сообразил, в чем дело. Не раздумывая ни секунды, он быстро опустил лоб старшине на переносицу. Хватка у милиционера мгновенно ослабла. Пошатываясь, он начал пятиться. Вырваться из его объятий не составило никакого труда.

– Лысый, сука, тебе тоже капец! – снова закричал Парис, обращаясь к стриженому.

– Не грози бабе членом, а солдату языком, – услышал он в ответ и через секунду почувствовал, как мощный кулак врезался ему в левый висок.

– Ха-ха, – усмехнулся светловолосый. – Зря ты его. Ему уже и так хватило.

– Сомневаюсь, что мы смогли выбить из него всю дурь, – заметил его товарищ.

Младший сержант опять предпринял попытку реванша. Он подскочил к блондину и какими-то странными движениями попробовал вывести его из равновесия. Это немало насмешило молодого военного. Он играючи схватил напавшего и бросил через бедро. Его другу, чтобы разобраться со старшиной, понадобилось гораздо меньше усилий. Милиционер еле стоял, держась за нос. Оставалось лишь подойти к нему и легонько толкнуть ладонью, чтобы тот оказался на земле.

– Хватит с них. Уходим, – промолвил светловолосый и махнул товарищу.

Тот отфутболил в кусты валявшийся автомат и последовал за другом. Они быстро побежали прочь от кладбища. К нему почти вплотную прилегала улочка частного сектора. По ней они и поспешили унести ноги, прежде чем избитые правоохранители придут в себя.

Милиционеры очухались довольно быстро.

– Так, сержант, ты остаешься в машине за рулем, – командовал Парис. – Мы со старшиной рванем в частную застройку. Я хорошо знаю эту часть города. И мы их быстро поймаем. В случае чего, я наберу тебе на мобильный. Все, понеслись.

– Понеслись, – угрюмо ответил старшина, рассматривая изогнутый ствол автомата.

– Вот ублюдки. Откуда они только на нашу голову свалились! Оставляй «АК» в машине. Он нам в таком виде точно не понадобится, – сказал лейтенант и рванул в сторону близлежащей городской улицы.

На грунтовке еще отчетливо просматривались следы беглецов. Но на асфальте их разобрать уже не удавалось. Было непонятно, в какую сторону беглецы направились. Милиционеры быстро посмотрели налево и направо. По правую руку вдалеке виднелись очертания обидчиков.

– Упустим, – проронил старшина.

– Хрена с два, – ругнулся лейтенант и взялся за мобильник: – Сержант, давай гони машину к асфальтовой дороге. Да побыстрее. Они тут уже на километр нас обогнали.

Со стороны кладбища раздался шум автомобильного двигателя. Парис не собирался стоять на месте и наблюдать, как избившие его мужики затеряются среди одноэтажек. Он продолжал стремительный бег. Давалось ему это не так легко, как хотелось бы. Но злость по поводу произошедшего у кладбищенских ворот безумно кипела в нем. И это кипящее безумие заставляло его лететь сломя голову под изумленными и недоверчивыми взглядами случайных местных жителей. Старшина еле поспевал за ним. Вскоре, однако, подоспел сержант на «уазике» и подобрал своих старших товарищей.

Милицейская машина помчалась вперед на максимально возможной скорости.

– Не уйдут, – злорадно комментировал лейтенант. – Там еще километра с полтора ни одного поворота. Сплошные частные дворы.

– Но они ведь еще те прохвосты. Черт его знает, на что способны, – заметил старшина.

– Летать-то они точно не умеют. А в чистое поле уж точно не побегут, – ухмыльнулся командир. – А вот и они, голубчики. Сержант, вызывай по телефону подмогу.

Машина вплотную подъехала к убегавшим. Парис с напарником выскочили из салона и попытались их схватить. Однако те снова оказались весьма проворными. Не думая ни одной лишней секунды, блондин и его друг рванули в сторону забора ближайшего частного дома. Они резво подпрыгнули, подтянулись на руках и молниеносно сиганули через препятствие. Не обращая никакого внимания на крики хозяина дома, военные пересекли на всех парах двор и оказались на приусадебном участке. Правоохранители успели удивленно похлопать глазами и бросились следом. Взять забор тем же способом им не удалось. Из калитки появился хозяин с охотничьим обрезом. Он был полон решимости предотвратить повторное проникновение незнакомцев в его двор. Представшие его взору милиционеры поумерили мужичку пыл. Он опустил ружье и наивно спросил:

– Вы бандитов, что ли, ловите?

– Бандитов, бандитов! – рявкнул Парис. – Если у тебя на ружье нет документов, то готовься загреметь по полной. За пособничество преступникам.

Лейтенант и старшина буквально влетели во двор мимо оцепеневшего от неожиданности хозяина. Беглецы к тому времени успели перескочить на соседний участок, а с него пустились к близлежащему трубопроводу. Преследователи сумели сориентироваться лишь по примятой траве и надломленным кустам. Увидев исчезающего среди труб светловолосого, Парис негодующе рявкнул:

– Хитрожопые скотины! Знают, где искать безопасное место. Если бы не трубопровод, я бы наверняка открыл огонь на поражение.

Старшина никак на это не отреагировал и продолжал преследование.

Меж тем беглецы вынырнули по другую сторону труб и понеслись к бетонному ограждению гаражей. Они снова продемонстрировали чрезвычайную ловкость и в считаные секунды оказались на гаражных крышах. Затем спрыгнули вниз. Ограждение полностью скрыло их за собой.

Задыхающиеся от бега милиционеры уперлись в бетонку. Ни лейтенанту, ни старшине не хватало сил самостоятельно преодолеть преграду. Старшина решил помочь командиру и поднял того на руках. Парис ухватился в шершавые края забора и с большим трудом подтянулся и перебросил через него ногу. Среди гаражей никого из беглецов видно не было. Командир подал руку напарнику. Тот поднялся, и они вместе побежали по крышам. Владельцы гаражей то и дело громко выражали возмущение. Лейтенант не менее эмоционально советовал им замолчать. Сам он пытался высмотреть, покажется ли где знакомый силуэт. Вскоре ему это удалось. Далеко за гаражами мелькнула рубашка стриженого и тут же исчезла за ивняком. Следом послышался шум пригородного поезда.

– Черт, там же железнодорожная ветка! – вспомнил Парис и от досады присел прямо на пропитанную битумом поверхность крыши одного из гаражей. – Кажется, мы их упустили…

– Ничего. Если они на самом деле вояки, как говорили, то их можно вычислить, – резонно предположил старшина.

– Да, да, – несколько потерянно кивал головой командир. – Обязательно вычислим. Им все это с рук не сойдет.

Вдруг они услышали автомобильный сигнал. К гаражам подъехал сержант на «уазике». Милиционеры быстро спрыгнули вниз и поспешили к машине. Уже в салоне лейтенант спросил у водителя:

– Как ты узнал, что мы здесь?

– А вы забыли нажать «сброс» на мобильнике. И я по вашим словам все понял. Я ведь когда-то в этом районе жил.

Он прибавил газа. Машина пересекла железную дорогу. Беглецы нырнули во двор многоэтажек.

– Там стоит войсковая часть, – сказал сержант.

Парис снова воспылал охотничьим азартом и жаждой мщения.

3

В холодных пучинах северных вод шла подводная лодка. Она двигалась под толщей арктических льдов. Скорость движения была средняя и составляла около 10 узлов. С большей скоростью могли возникнуть проблемы. Несмотря на наличие подробной лоции с рельефом дна, имелись иные неучтенные моменты. Они слабо поддавались учету, так как целиком и полностью зависели от конкретных погодных условий и характеристик ледяных образований. В отдельных районах по курсу следования субмарины наблюдалось достаточно глубокое проседание льда. Необходимо было строго отслеживать подобного рода аномалии, чтобы в полной мере обезопасить судно от столкновений.

В подводном мраке субмарина напоминала огромное чудовище. Стопятидесятиметровая громадина будто бы пряталась от белого света и неспешно направлялась по каким-то своим делам. С подобного рода сравнениями наверняка бы не согласились члены экипажа. Экипаж работал во вполне обычном для себя режиме. Каждый выполнял комплекс своих обязанностей, внося лепту в общее дело. Впрочем, далеко не все понимали, какое именно это дело. Рутина поглощала людей без остатка.

Командир судна каждые полчаса требовал от специалистов различного рода информацию. Информация касалась преимущественно положения вещей за пределами лодки. По большому счету, это были однотипные сводки. Но без них опытный капитан не мог обойтись. В известных своим коварством полярных широтах лишняя подстраховка никогда не мешала.

Капитан находился на центральном посту. Его старший помощник постоянно был неподалеку. Они совместными усилиями разбирали каждую новую сводку. В результате могло приниматься либо, наоборот, не приниматься какое-то решение. Командир часто совещался со старпомом. Однако мнение последнего учитывалось не всегда. Решающее слово в большинстве случаев оставалось как раз за главным на субмарине человеком. Он давно этого добился не только постоянными ссылками на правила внутреннего распорядка, но и едва ли не легендарной авторитетностью. А ведь на самом деле об опыте и неординарном складе ума капитана ходили легенды. К немалому удивлению новых членов экипажа, большинство легенд о нем оказывались чистейшей правдой.

Приглушенный шум двигателей в сочетании со звуком электровентиляторов охлаждения были для командира подлодки лучшей в мире музыкой. Прислушиваясь к ритму этой музыки, капитан посмотрел на часы и задумчиво качнул головой. До очередной сверки данных оставалось еще пять минут. Ждать завершения этого временного отрезка он не хотел и привычно требовательным тоном обратился к помощнику:

– Какова обстановка за бортом? Есть ли какие-либо серьезные отклонения параметров от нормы? Если есть, то с чем они связаны?

Старпом пробежался пальцами по клавиатуре компьютера, выводя на монитор данные от разных специалистов. Через пару секунд новая сводка была готова, и он принялся ее озвучивать:

– Особых отклонений основных параметров от нормы не наблюдается. Толщина ледяного покрова над нами составляет от трех с половиной до четырех метров. Глубина вод до девятисот девяноста метров. Температура воды колеблется от плюс сорока одного до плюс сорока двух градусов по Фаренгейту. Курс следования судна неизменен – северо-западное направление. Отклонения незначительны и в расчет не берутся.

– А что с ледяным полем?

– Оно постепенно заканчивается. Еще не более чем три мили, и мы выйдем за его пределы.

Командир замолчал. Он снова сосредоточился на своих мыслях и несколько минут подряд стоял на месте почти неподвижно. Его задумчивость прервал помощник. Он доложил:

– Мы вышли на точку.

Реакция капитана была немедленной:

– Заглушить силовую установку. Полное молчание, – громогласно скомандовал он.

Постепенно на борту все стихло. Акустик принялся «слушать» окрестности. Благодаря самому современному оборудованию результат «прослушки» не заставил себя долго ждать.

– Засечен звук в полумиле от нас, – сообщил он.

– Что является его источником?

– Источником звука, судя по всему, является дизельная установка. Но точно я сказать не смогу.

Командир судна принял решение и отдал приказ:

– Подняться на перископную глубину.

Подводная лодка снова ожила и стала постепенно двигаться вверх. Достигнув нужной отметки, она вновь замерла. Сразу же был поднят перископ. Командир незамедлительно им воспользовался. Его взору открылась полярная станция с аккуратными рядами домиков и технических сооружений. После сверки координат выяснилось, что собой представлял источник засеченного звука. Это был движок электростанции, установленной на льду.

– Какова на данный момент у них ситуация со связью? – обратился капитан с вопросом к радисту, ведшему радиоперехват.

– Связь, как и прежде, функционирует. Только в расчетное время со льдины не было выхода в эфир, – четко ответил тот.

Командир продолжал рассматривать территорию базы через перископ. Над одним из домиков в вышине реял красочный воздушный змей, обклеенный металлизированным пластиком. «Вчера в это время его здесь не было», – прошептал капитан и отдал приказ на погружение.

4

Светловолосый и его товарищ уходили от преследования. На короткое время им удалось оказаться вне поля зрения милиции. Они бегом пересекли несколько дворов многоэтажек. Было заметно, что их бег не носил ситуативного характера, имел вполне четкую цель. Движению к этой цели и были подчинены все действия убегающих. Ради ее достижения они перепрыгивали через металлические перегородки и сигали в проходные корпуса «малосемеек». Местность и конкретно особенности планировки застроек микрорайона были им очень хорошо знакомы. Казалось, что погоня навсегда потеряла их след и не сумеет отыскать. Тем не менее они ни на секунду не сбавляли темпа.

Друзья выбежали из очередного двора. Асфальтированная дорожка вела от серых хрущевок к узкой проезжей части. Последняя вплотную примыкала к выбеленному бетонному забору. Забор и являлся для беглецов вожделенной целью. Им-то уж точно было известно, что милиция за него так просто не попадет. За забором располагалась войсковая часть. Они на всех парах пересекли проезжую часть и бросились к забору. Едва добравшись до него, они перемахнули на противоположную сторону. Так у них все-таки получилось скрыться. Никто из гражданских не увидел их каскадерства. Последний этап ухода от погони прошел без посторонних глаз.

Впрочем, их прыжок через бетонную ограду и появление на соседней проезжей части милицейской машины отделяли считаные мгновения. Потеряв беглецов еще в самом начале дворов, милиционеры начали размышлять о других способах их поимки. Они вспомнили отдельные реплики светловолосого и его напарника. Выходило, что оба были каким-то образом связаны с армией. А войсковая часть в городке имелась всего лишь одна. Место ее расположения совпадало с направлением, в котором мужчины и старались как можно быстрее унести ноги.

Олег Парис был доволен тем, что злоумышленников удалось вычислить чисто логическим путем. В том, что предположение верно, он не сомневался. Поэтому «уазик» особо и не спешил, объезжая стороной жилой массив. Парис был полон охотничьего азарта. Он считал, что добыча сама попала в западню. А ему вместе с напарниками остается лишь подъехать и забрать ее едва ли не голыми руками.

Милицейский автомобиль вырулил на дорогу, примыкавшую к воинской части. Водитель до минимума сбросил скорость. Машина медленно ехала вдоль ограждения. Возбужденный лейтенант через опущенное боковое окно осматривал забор. Его не оставляло предчувствие, что убегавшие ушли на территорию войсковой части нелегальным способом. Он пытался найти хоть какие-нибудь свидетельства этому. Однако ни следов, ни недавно примятой травы обнаружить так и не удалось. К тому же впереди по курсу следования «уазика» завиднелись солдаты срочной службы. Судя по громким словам младшего командира, перед ними была поставлена «вечная задача»: навести идеальный порядок на внутреннем периметре. Солдатики живо разошлись по отведенным им участкам и принялись собирать явный и мнимый мусор. Даже если где-то у забора и были следы незаконного проникновения, после этой «уборки» их вряд ли можно было отыскать.

Парис с нескрываемым раздражением плюнул на газон. «Давай к воротам, – скомандовал он шоферу. – После этих слонопотамов здесь нам нечего ловить. Попробуем сразу действовать напрямую». Машина с правоохранителями быстро подъехала к главным воротам войсковой части. На их створках было изображено по большой красной звезде. Рядышком находился котрольно-пропускной пункт.

Лейтенант вместе со старшиной вышли из автомобиля. Делали они это с демонстративной неторопливостью. Каждым своим движением и жестом командир милицейского наряда старался подчеркнуть свою значимость. Бойцы, занимавшиеся уборкой территории, уже успели его заметить и окрестили павлином. Старшина держался скромнее.

Милиционеры направились к КПП. У входа в него красовалась стандартного вида вывеска с номером войсковой части. Здесь же находился своеобразный стенд. Он содержал предупреждение об особенностях пропускного режима. Парис его проигнорировал, словно его это не касалось. Он подошел ко входу в КПП и попытался войти внутрь. Но не тут-то было. Дверь оказалась заблокированной. Дерганье за ручку ни к чему не привело. Настырный правоохранитель не собирался сдаваться. Он принялся стучать в широкое окно. Одновременно свой стук он сопроводил громким вызывающим криком:

– Эй, военные! А ну-ка давайте быстренько открывайте хату. Это милиция к вам на огонек прибыла. Нам в срочном порядке необходимо попасть на территорию войсковой части. Это оперативная необходимость. У вас скрываются особо опасные преступники. Я требую не противодействовать работе правоохранительных органов. Да вы там оглохли, что ли?! Или, может, ослепли?!

Милиционера давно заметил и услышал помощник дежурного. Молодой сержант, он сначала растерялся и не знал, как реагировать. Но, несмотря на грозный тон лейтенанта, однозначно решил руководствоваться существующими правилами.

– Прекратите кричать, – наконец отозвался помощник дежурного. – Согласно Уставу караульной службы и внутренней инструкции № 312 мы не имеем права вас впустить без особого разрешения.

– Да какое тебе, к чертям собачим, распоряжение нужно! – не желал униматься Парис. – Или ты по-русски ни фига не понимаешь? Так я специально для тебя по буквам повторяю: бандиты там у вас шарят. А ты мне тут хрень какую-то впариваешь. Это ведь пахнет содействием преступникам. Можешь под статью попасть. А если постараться, то даже и не под одну. Тебе охота в тюрягу попасть? Не глупи, сержантик. Открывай дверь и пропускай нас. Так и быть, хлебом и солью нас встречать необязательно.

– Повторяю для вас еще раз. Я не имею права пропустить вас, – старался сохранять невозмутимость сержант.

– Ну, ладно. Можешь не открывать. Только учти, что с рук тебе это не сойдет. Только попробуй когда-нибудь выйди в город в увольнение. Вернешься не в свою любименькую часть, а в дисбат загремишь. Найдутся способы организовать тебе льготную путевку туда, – лейтенант решил пригрозить по-другому.

Однако и на новые угрозы помощник дежурного не реагировал.

Между тем непонятный шум у КПП привлек внимание командира части. Тот как раз делал плановый обход территории. Он ускорил шаг и вошел внутрь помещения. Мгновенно прозвучала громкая команда «смирно». Как и положено, все солдаты подскочили со своих мест и стали навытяжку. Помощник дежурного подлетел к комчасти и затараторил рапорт. Пожилой, боевого вида полковник с эмблемами ВДВ в петлицах и орденскими колодками жестом дал отбой команде. Он подошел к внешней двери и попросил ее разблокировать. Сержант нажал на кнопку. Раздался мерный предупредительный звук. Полковник повернул ручку и спустя секунду оказался на улице.

С суровым видом командир части приблизился к Парису. Тот стоял спиной к КПП и разговаривал по мобильному телефону. Из его фраз можно было легко понять, что звонил он в военную прокуратуру. Старшина первым заметил человека с большими звездами и невольно вытянулся. Лейтенант закончил разговор и отключил мобильник. Все еще не видя командира части, он радостно оповестил подчиненного:

– Скоро с ними разберутся по-плохому. Раз по-хорошему не захотели. Идиоты. Они думают, что у меня связей нет. Да я могу полгорода на уши поставить, если понадобится. – Он посмотрел на вытянувшегося старшину и усмехнулся: – Ты чего? Решил устав вспомнить?

Тот ничего в ответ не сказал.

– Что здесь происходит? – твердым голосом спросил командир части. – Что вы себе думаете, лейтенант?

Парис вздрогнул от неожиданности и быстро повернулся к нему. Вид командира части его несколько смутил. Но это было совсем недолгое замешательство. Милиционер с детства усвоил одну важную истину, подходящую к очень многим ситуациям. «Лучшая защита – это нападение», – гласила она. Олег часто ею руководствовался, и для данной ситуации он не планировал делать исключения.

– Вы еще спрашиваете, что здесь происходит?! – вскричал он. – Почему ваши люди препятствуют представителям правоохранительных органов выполнять служебные обязанности? Почему какие-то нелепые инструкции запрещают милиции попасть на территорию войсковой части? Такое ощущение, что за этим забором независимое королевство. Но подобному произволу не бывать! Думаете, вам все на свете позволено? Тогда вы глубоко заблуждаетесь. И на вас найдется управа. Сейчас сюда приедут люди из одного важного ведомства. А может быть, что даже не из одного. Но в любом случае им всем наверняка будет интересно кое-что узнать. А именно ответ на вопрос: кто способствует укрытию преступников на территории части?

Полковник не ожидал такого беспардонного нахальства. Милиционер явно зарвался. Его пыл не мешало бы остудить. Будь они в других условиях, вне службы, командир части разобрался бы с крикуном чисто по-мужски. Для этого ему было достаточно двинуть кулаком нахалу в лицо. Но честь мундира и определенная двусмысленность ситуации не позволяли этого сделать. Комчасти одарил лейтенанта взглядом, полным презрения. Затем спокойно, с чувством собственного превосходства сказал:

– Сбавьте обороты. А то ведь, не ровен час, лопнете от напряжения. Далее объясните мне: как вы смеете в подобном тоне разговаривать со старшим по званию? Или Устав для нашей милиции нынче не указ? А что за внешний вид у вас? Ремень, между прочим, могли бы и подтянуть. Или этим ваш ординарец занимается? А вы не думали, что ваши действия можно расценить как попытку незаконного проникновения на охраняемый объект? Вы вообще в курсе, что должны были предъявить помощнику дежурного по части документы?

– Я… – пытался вклинить свою реплику несколько обескураженный количеством вопросов милиционер.

– Головка от патефона, – грубовато осек его полковник. – Вам пока слова не давали. Я не знаю, по какой причине вы подняли здесь этот хай. Посторонних на объекте нет и быть не может. Это полностью исключено. Вас, видимо, неверно информировали. Тут дислоцирована отдельная гвардейская часть ВДВ. И пугать меня или кого-то из моих солдат я бы вам не советовал. Вы меня поняли?

– Так точно, – промямлил лейтенант, почувствовав себя эдаким шкодливым котом.

– Так-то лучше, – усмехнулся полковник. – Но я вижу, что дел наделать вы уже успели.

И будто в подтверждение его слов к ККП одна за другой начали подъезжать машины военной прокуратуры, комендантского патруля и еще бог знает каких проверяющих ведомств. К Парису вновь вернулось присутствие духа. Он расправил плечи и не удержался от злорадной улыбки.

5

Время перевалило далеко за полночь. На полярной станции царила практически полная тишина. Слышался лишь мерный звук дизеля на электростанции. Участники экспедиции отдыхали в своих домиках. Отсутствие лишних шумов благоприятно сказывалось на отдыхе. Большинство полярников уже видели десятый сон. Да и с утра нужно было рано вставать, чтобы с новыми силами и вдохновением взяться за любимую работу. Для любителей выспаться была дорога каждая минута. Лишь отдельные личности засиживались допоздна за книгой или игрой в шахматы.

Казалось, что ничто не может нарушить здешнего спокойствия. Несмотря на прогноз, небо оставалось ясным. Ни одного облачка. Ни одной тучки. На небосводе были отчетливо видны звезды. В отличие от широт Европейской России, тут звездные россыпи выглядели иначе. В самом начале работы экспедиции эта особенность достаточно сильно забавляла некоторых участников. Находились полуночники, которые были готовы часами смотреть в небеса. Правда, очень скоро этот интерес иссяк. Большее предпочтение стали отдавать здоровому сну.

В сон полярников и в окрестную тишину внезапно начал вторгаться глухой отдаленный гул. Наиболее чуткие из участников экспедиции поднялись с кроватей от ощущения некоего дискомфорта. Они вслушивались в нарушенную тишину и старались понять, откуда гул исходит и чем он вызван. К своему изумлению, пробудившиеся осознавали, что шум не исчезает. Он, наоборот, постепенно нарастал. Складывалось впечатление, будто он неминуемо приближается к базе.

Те, кто проснулся, стали будить своих соседей по домику. Их мало кто понимал, воспринимая их волнения как беспричинные приступы страха. Спящие хотели продолжать спать. Но вскоре это сделалось поистине невозможным делом. Ведь вместе с непрекращающимся гулом весьма ощутимо стал вибрировать лед. Причем вибрация в считаные минуты достигла невероятного предела. Ее нельзя было не ощутить даже во сне. Домики полярников сильно затряслись. У многих людей сон закончился в одно мгновение. Они начали торопливо одеваться и в панике выбегать наружу. Льдина тряслась, словно сумасшедший в лихорадке. Никто не мог определить причину этой свистопляски. Слишком уж нетипичной она выглядела для данных широт.

Выбежав на льдину, участники экспедиции недоуменно вопрошали друг у друга по поводу происходящего.

– Что здесь, черт возьми, такое творится?!

– Откуда взялся этот шум и что он означает?!

– Неужели это арктическое землетрясение?

Вопросы оставались без ответов.

Лед продолжал трястись. Этой тряске не было видно ни конца ни края. Совсем скоро по льдине пошли трещины. Буквально каждую секунду они становились все больше и больше. Завидев это, полярники убегали подальше от раскрывающегося ледяного зева. В противном случае он угрожал им безоговорочным поглощением. Появление и расширение трещин нельзя было ни предугадать, ни тем более предотвратить. Оставалось лишь проявлять быстроту реакции. Но на деле это выглядело отчаянным метанием бедолаг, попавших в совершенно безвыходную ситуацию.

Расщелины на льдине неумолимо росли. На глазах у испуганных участников экспедиции несколько домиков обрушились вниз. Они громко ударялись о поверхность воды и затем постепенно исчезали в ней. Не было никакой уверенности в том, что их жильцы успели покинуть помещения до падения.

Лед под буровой вышкой дрожал несколько минут. Дрожь была не сильной. Поэтому некоторым показалось, что вот-вот все должно успокоиться. Но скорее это была иллюзия, питаемая надеждами на лучший исход ситуации. В действительности же любые надежды на прекращение данного непонятного явления оказывались весьма призрачными. Бесчисленные трещины во льду под вышкой не давали надежд на лучшее. Буровая зашаталась и начала очень быстро крениться в сторону воды. Издаваемый ею при этом звук напоминал болезненный стон. Полярники сообразили, что вышке не устоять. Те, кто находился поблизости от нее, снова «пустились в бега». Ведь не было понятно, куда в конечном итоге она обрушится. И в самом деле, первоначальное направление крена не оставалось постоянным. Движение отдельных льдин привело к тому, что буровая перекосилась. С тем самым металлическим стоном она стремительно обрушилась на вагончик лаборатории. Грохот стоял страшный. Крыша вагончика была в буквальном смысле срезана опорами вышки. Со стороны это напоминало вскрытую консервную банку.

Сотни трещин разной величины поползли по льдине на всей территории базы. Более крупные ледяные осколки ударялись о более мелкие. Все большая и большая площадь превращалась в зыбкую снежно-ледяную кашу. В скором времени она достигла взлетной площадки. Вертолет, стоявший на ней, враз опустился на половину корпуса в эту массу. Его тяжесть не позволила надолго остаться в таком положении. За несколько минут винтокрылая машина ушла под воду. Для кого-то из участников экспедиции это стало лишним поводом для негодования. Но для большинства главной оставалась проблема сиюминутного выживания в этом необъяснимом происшествии.

Борьба за выживание была сопряжена с неутихающей паникой. Люди продолжали бегать и прыгать, пытаясь спастись от угрозы смерти. Не каждый мог похвастаться проворством. Не все прыжки оказывались удачными. Не у всякого получалось убежать от судьбы. Полярники проваливались в расщелины и исчезали под водой. Спасти их в сложившихся условиях было невозможно, да и некому. Громкие крики сливались в единый отчаянный хорал.

Среди всего этого катастрофического хаоса Сергей Евгеньевич Бетанов старался держаться хладнокровно. Он прекрасно понимал, что в любой момент может оказаться подо льдом в холодной океанической воде. Тем не менее российский руководитель экспедиции до конца оставался верным чувству долга. Он не мог предугадать исхода всего происходящего. Однако ему представлялось весьма важным уничтожить конфиденциальную информацию о недавнем открытии. Нельзя было допустить даже самой маленькой вероятности того, что электронный носитель с нею может остаться невредимым. Попадание его в руки вероятных конкурентов было бы чревато большими осложнениями. Именно с таким внутренним посылом Бетанов рванулся к модулю связи. Кроме того, он рассчитывал передать на родину сигнал о бедствии. Тем более что связиста он на льдине так и не увидел. Последнее обстоятельство наводило на новые печальные подозрения.

Сергей Евгеньевич резко дернул ручку двери вагончика связиста. Он полагал, что она должна быть запертой. Однако дверь моментально поддалась. Главный полярник заскочил вовнутрь. Он догадывался, что с Димой Никитинеко случилось нечто неладное. Но в помещении связи руководитель обнаружил абсолютно ужасающую картину. Вся аппаратура в модуле связи оказалась разбитой. Блоки памяти компьютеров были выдраны. Раздавленные системные блоки валялись на полу. По столу связиста растеклась большая лужа крови. Там же лежала и окровавленная шапка Дмитрия. Бетанов в изумлении смотрел на это. Ему хотелось понять, что же произошло в рубке связиста. Кровавые пятна были и на полу. Даже у него под ногами.

«О, черт! Что это еще за ерунда?! – спрашивал себя руководитель экспедиции. – Неужели Диму пытались убить? Да, похоже на то. Но, видимо, не получилось. Он ведь крепкий парень. Сопротивлялся. Пытался уйти. А его преследовали. Но кто это мог сделать?»

Сергей Евгеньевич выбежал из модуля связи. Все его внимание было приковано к довольно свежим следам, отходившим от вагончика. В некоторых из них вполне отчетливо виднелись пятна крови. Дорожка следов резко уходила в сторону от российской части полярной базы и вела к трейлерам норвежцев. Там тоже вовсю царила паника. За двумя рядами аккуратных домиков успела образоваться огромная трещина. В ее районе следы терялись. Это давало повод для неутешительного предположения: раненый связист пытался уйти от преследователей и упал в образовавшийся провал. Верная смерть без единого шанса на спасение. «От кого же он все-таки убегал?» – пытался понять Бетанов. Он огляделся по сторонам. Все вокруг были объяты смятением и желанием избежать худшей участи. Вряд ли кто-то из норвежских коллег мог показаться ему в данной ситуации подозрительным. Скорее он сам со своей стальной выдержкой и задумчивостью на общем фоне выглядел весьма подозрительно.

Тем временем короткое затишье было прервано. Снова раздался нарастающий гул. За ним последовало еще три мощных толчка. Лед ходил ходуном. Вагончики едва не подпрыгивали вверх. Люди опять и опять выискивали возможность спасти свою жизнь и жизни товарищей. Во всей этой суете никто не сумел адекватно оценить масштабность катастрофы. Да, трещины, разрушение и исчезновение подо льдом некоторых построек можно было заметить невооруженным глазом. Да, гибель отдельных полярников стала горькой правдой. Но общая картина происходящего все равно никак не вырисовывалась. А на поверку она оказывалась куда более плачевной, чем мог кто-либо помыслить.

Проблема заключалась в трех последних толчках. Они действительно были мощны. Мощны настолько, что вызвали несколько огромных расколов ледяного щита. В результате этого от него стала отделяться льдина площадью в несколько десятков километров. Она отделялась постепенно, но неумолимо. Вскоре оторванную льдину подхватило довольно мощное морское течение. Оно все дальше и дальше уносило ее в океан. Оно все дальше и дальше уносило ее в неизвестность…

На льдине оставались и российские, и норвежские исследователи. Толчки прекратились и больше не повторялись. Лихорадочность паники понемногу спала. Уже первичный беглый осмотр территории дал необходимую почву для серьезных размышлений. Он раскрыл людям глаза на особую драматичность их положения. Полуразрушенная база без узла связи и вне своих прежних координат превращалась в чрезвычайно затруднительный объект для поиска со стороны спасателей.

Наступало утро. Ветер разогнал все тучи и успокоился сам. Но полярникам успокоиться было непросто. Слишком уж много испытаний выпало на их долю. Никто не смел высказать вслух свои предположения о будущем. Чересчур туманным выглядело оно в то утро.

6

Командир гвардейской части ВДВ полковник Герман Федорович Хорошев сидел за столом в своем служебном кабинете. Помещение мало чем отличалось от великого множества себе подобных. Кроме стола и нескольких стульев, здесь находились деревянный шкаф и сейф. На одной стене висела репродукция картины с изображением десантников времен Великой Отечественной войны. На другой стене – портрет президента Российской Федерации. Рядом располагался щит с государственным гербом. В специальной тумбе находились древки двух флагов – России и войск ВДВ.

Кроме комчасти, в кабинете находились двое его подчиненных. Один – молодой светловолосый парень в форме старшего сержанта. Второй выглядел чуть постарше, имел короткую стрижку, был одет в форму прапорщика. Оба стояли перед полковником навытяжку и напряженно молчали. Он специально вызвал их к себе, чтобы лично провести разбор полетов и узнать еще одну версию недавнего инцидента.

Герман Федорович нахмурил свои густые брови. Некоторое время он безмолвно смотрел на бойцов. Для них это было хуже всякой пытки. Они с удовольствием променяли бы его сверлящий взгляд на любые ругательства и крики в свой адрес. От этого взгляда им хотелось провалиться под землю. Душераздирающее молчание продолжалась недолго. Хотя после приглашения зайти в кабинет первое слово командира для них прозвучало спустя целую вечность.

– Ну что, ребята? – спокойно, но с некой особенной горечью в голосе начал он. – Опозорили вы нашу часть. Перед всем городом опозорили. Причем очень серьезно. Возможно, что даже в Москве нас будут склонять из-за вас. Скажут, что у полковника Хорошева сплошь все пьяницы и дебоширы. Вы хотя бы на мгновение задумывались о вероятных последствиях?

Подчиненные не решались что-либо говорить в ответ. Зная его нрав, они по-прежнему хранили полное молчание.

– Ни черта вы не задумывались. Вы и сейчас наверняка не осознаете свою вину. Поймите же вы, наконец, в чем я вас упрекаю. Я не виню вас за то, что вы ввязались в драку с милицией. Хотя и не одобряю такого поступка. Мне стыдно за вас по другому поводу. Ну, начали вы с ними разбираться в городе, так и заканчивайте там. Вы же десантники. Профессионалы. Я вам доверяю выполнять самые ответственные задания. И что же получается? А, Володя? А, Александр? – Он вопросительно кивнул сначала сержанту, а затем прапорщику. – А получается, что вы не в состоянии справиться с мелкими вымогателями из милиции. Бежите от них, как черт от ладана. А самое главное – норовите спрятаться за забором военной части. То бишь фактически за моей спиной. А мне потом приходится устраивать словесный кикбоксинг, чтобы отбрехаться от целой кучи проверяющих… Как вы только этого лейтенанта говнистого нашли! Он ведь тут полгорода на уши поднял. Все в точности, как и грозился. Жалобами завалил и прокуратуру, и комендатуру, и чертову бабушку. А вам хоть бы хны. Сидят себе в части и в ус не дуют. Надо бы вас примерно наказать. Тогда не будете вытворять, что в голову взбредет. Что сержант Локис скажет?

Вопрос адресовался младшему из пары. Тот не преминул продемонстрировать находчивость и браво заявил:

– Товарищ полковник, разрешите не согласиться с вами. Мы не бежали в часть прятаться. Мы просто вернулись к себе домой. Это ведь наш родной дом!

– Складные песни поешь. Может, на «Евровидение» поедешь? – усмехнулся командир части. – Вот ты говоришь, дом родной. А, ввалив менту, ты побежал бы домой, папу-маму подставлять? Я почему-то сильно в этом сомневаюсь. Хотя, может быть, ты в подростковом возрасте так и делал. Где-нибудь на стороне бедокурил. А потом дома за мамочкиной юбкой прятался.

– Никак нет, – вспыхнул сержант. – Я такими вещами никогда не занимался. Да и если бы за мною числились такие грешки, вы бы первым об этом знали. Вы прекрасно знаете мою биографию. Не один раз изучали мое личное дело. Если что-то когда-нибудь и было, то только ради восстановления справедливости.

– То, что ты любитель восстанавливать справедливость, я знаю, – покивал головой Хорошев. – Но ты мне объясни, зачем было задираться с этим лейтехой? Что он такого тебе и твоему другу сделал? Вы же и его самого, и его напарников отметелили будь здоров! Неужели все это было по делу? Мне сдается, что у вас просто кулаки чесались. Сходили бы в наш спортивный зал. Груши бы поколотили. И вам бы разминка была, и мне бы сейчас никто мозги не пудрил.

– Ничего у нас не чесалось, товарищ полковник. Мы отметелили этих уродов по делу, – без лишних комментариев сказал Локис.

Эта краткость не вполне устроила командира. Он чувствовал, что за ней кроется недосказанность. Полковник включил свой сверлящий взгляд, обратил его на прапорщика и спросил:

– А что ты все время молчишь, Александр? Почему ты не остановил младшего по званию от опрометчивого поступка?

– Так ведь не было никакого опрометчивого поступка, товарищ полковник, – ничуть не стушевался коротко стриженный. – Эти гаврики сами нарвались. Я пытался с самого начала не допустить крайности. Но они показались очень уж подозрительными. Документов не предъявили. Сразу стали нам угрожать. Память нашего погибшего друга осквернили. Мне вообще показалось, что это оборотни в погонах. Поэтому, когда они начали дергаться, я не мог просто стоять и смотреть на то, как меня пытаются избить.