Марш Мендельсона на бис Жукова-Гладкова Мария

Глава 21

Санкт-Петербург. 16 апреля, пятница

В пятницу события развивались еще круче.

Снизу позвонила охрана, заявив, что ко мне одновременно рвутся Владимир Иванов и Анатолий Туляк, размахивая служебными удостоверениями.

– Впускайте, – устало сказала я, глянула на часы, порадовалась, что хоть время движется к окончанию рабочего дня, велела Светке готовить бутерброды в тройном количестве и варить побольше крепкого кофе.

Мужики ворвались вихрем. Я тут же поставила их в известность о том, что еда прибудет через пару минут, дабы уменьшить их служебное рвение применительно к моей скромной персоне.

Они оба выдохнули и плюхнулись в кресла. «Бедная мебель», – подумала я, слушая, как скрипит она под Вовой. Тут появилась улыбающаяся Светка, источавшая радушие, поставила огромное блюдо, на которое мужики посмотрели голодными глазами и явно с трудом сдержались, чтобы тут же не отправить в рот по бутерброду, но смогли дождаться кофе. Я предложила вначале закончить с трапезой, потому что дело никуда не убежит, бутерброды же могут заветриться, а кофе остыть.

Мы заморили червячка, и я вопросительно уставилась на немного остывших и расслабившихся господ.

– Ну? – спросила я. – С чем прибыли? Не знала, что вы знакомы.

– Да тут познакомишься. С тобой и с твоими подругами, – буркнул Вова, он же – майор ФСБ Иванов.

– Ох, Катя, ну и задала ты нам работы! – вздохнул капитан Туляк.

– А в чем дело?

Я вспомнила ствол Ромаза Георгиевича (вернее, его водителя-телохранителя) и уж грешным делом подумала, что на нем висит чуть ли не половина «глухарей» в Санкт-Петербурге, но про тот пистолет Вова с Толей даже не упомянули. Не до него было.

В общем, сегодня с утра из автомата в ментовку позвонила какая-то женщина, отказавшаяся представиться, и сообщила, что – как ей показалось – она прошлой ночью слышала в квартире Игоря Казанского выстрел. Она не уверена, но звонит на всякий случай. Представляться не желает, потому что хозяин квартиры – какой-то бандит, недавно выпущенный из кутузки или откуда-то там еще, и ей ее жизнь не надоела. Еще неизвестно – посадят его снова или нет, если б гарантированно посадили, она бы, конечно, представилась. А так – извините, господа хорошие. Давайте сами как-нибудь проверяйте, а от соседей свидетельских показаний не ждите.

Группа тут же выехала на место. И застала следующую картину.

Прямо за входной дверью обнаружился мертвый Анзор Абрашидзе. Игорь лежал у себя в спальне на кровати с уже синеющим лицом. Судя по тому, что он был полностью раздет и накрыт одеялом, он лег спать, как обычно. Да и поза его, по свидетельству Вовы, была как раз той, в которой, как правило, спал Игорь, – на животе, обняв подушку. Одежда его валялась рядом на кресле, куда он обычно ее складывал. Внимание прибывшей на место группы привлекла тумбочка в коридоре у вешалки. Там был слегка выдвинут верхний ящик, совсем чуть-чуть, не больше чем на сантиметр. В нем оперативники нашли «беретту», из которой был сделан один выстрел, и этим выстрелом, как чуть позже показала экспертиза, застрелен Анзор Абрашидзе, рухнувший в прихожей. Анзору стреляли в затылок, когда он, по всей вероятности, шел к выходу из квартиры.

Игорь был еще жив. Его немедленно увезли на «Скорой», и врачи долго боролись за его жизнь. Сейчас он находится в реанимации.

Игорь был отравлен какой-то гадостью, бутылку водки с остатками жидкости, найденную в холодильнике, отправили на экспертизу. Результат показал, что там, к счастью Игоря, не оказалось никакого яда, подсыпанного специально, просто самопал, составом которого Вова с Толей не собирались меня утруждать.

Казанский алкоголем никогда не злоупотреблял, а когда что-то пил, то уж точно не «паленую» водку. Он покупал напитки лишь в самых дорогих супермаркетах и винных магазинах, сто раз проверенных и перепроверенных. И предпочитал «Финляндию». Ну, в крайнем случае, пил что-то из продукции «ЛИВИЗа», причем купленное прямо на заводе или в фирменном магазине, но чтобы он взял в рот подобную дрянь, которую только в машину заливать…

Вове все это показалось очень странным.

В раковине на кухне остались две рюмки, на которых не оказалось отпечатков пальцев Анзора Абрашидзе. Моих, кстати, тоже, что меня порадовало. На одной рюмке – пальцы Игоря, на второй – неизвестно чьи. Причем эти же отпечатки пока неизвестной личности присутствуют и в гостиной на столике, за которым, по всей вероятности, происходило распитие спиртных напитков, и на бутылке, стоявшей в холодильнике. Эти не значатся ни в какой картотеке – уже проверяли.

– А мои? – тут же встряла я с вопросом.

– Твои у нас на всякий случай есть, – пояснил Вова. – И они тоже нашлись в квартире Игоря. Еще Игоря, Глазкова, мои и еще чьи-то. Но ты же не отрицаешь, что была там вчера? Потом я сам видел Игоря. Видел его и Глазков. Но кто-то еще приходил к нему поздно вечером. Его мы никак не можем идентифицировать.

– А Тамар… – непроизвольно открыла рот я. Ведь ее же «пальчики» должны были остаться в квартире, хотя вчера ее у Игоря точно не было.

– У нее сегодня сняли, – кивнул Вова. – Но ее отпечатков – в смысле свежих – у Игорюни нет. Ты, наверное, хочешь спросить, почему она тебе не позвонила и не предупредила, что мы можем появиться? Так ей не дали. И с ней еще беседуют.

Я рявкнула что-то про Тамаркину беременность и про то, что, если Вова, Толя и компания доведут мою подружку до выкидыша, я их с дерьмом смешаю и отрежу яйца. Вова невозмутимо заметил, что по другим странам летать моя подружка может, причем не опасаясь за свое здоровье, а как с правоохранительными органами побеседовать и помочь им в расследовании, так сразу беременна.

Я уточнила, чем, по мнению Вовы и Толи, она может им помочь. Она Игорюню травила? Какой ей резон? Вроде бы вопрос они утрясли. И не тот Тамарка человек, чтобы кому-то яд подсыпать. Толя тут же напомнил, что яда не было, просто «паленая» водка. Я заметила, что Тамарка вообще, когда еще выпивала, предпочитала хорошее вино, и уж никак не водку, а теперь и подавно в рот брать не станет (я не упомянула вчерашний коньяк), опять же по причине все той же беременности.

– Но мы должны были с ней поговорить, – промямлил Анатолий Леонидович.

Вот так всегда. Обрабатывают тех, до кого могут добраться, а преступников кто ловить будет? Некому, все заняты допросами мирных граждан. Я как раз вспомнила про вчерашний ночной звонок и спросила, какие мероприятия проводятся по поиску моего свекра. Анатолий Леонидович тут же стушевался, заерзал в кресле, но ему на помощь пришел Вова, в очередной раз поинтересовавшись, не прорезался ли Тимофей.

– Да я бы тогда вас не спрашивала, как ведутся поиски! – взорвалась я. – Тимофей бы сам примчался спасать отца. И, как мне кажется, у него бы это лучше получилось.

Я кипела гневом, Анатолий Леонидович тут же проникновенно заговорил про бедственное положение органов и что я должна понимать, я сама видела, как трудно им приходится, ну и так далее, и в таком же духе.

Я вспомнила про вопрос, который давно хотела задать, и поинтересовалась у Анатолия Леонидовича, из одного ли ствола застрелили Маринку и Ольгу Дмитриевну. Он сказал, что из тел обеих извлекли пули, которыми стреляет принятый на вооружении армии США пистолет итальянской системы «беретта». И рядом с трупом Марины тоже валялась «беретта», но стреляли из другого… Орудие убийства убийцей оставлено не было, а значит, можно ожидать, что оно будет использовано еще раз. И вообще в последнее время слишком уж часто эти самые «беретты» стали попадаться капитану Туляку: рядом с трупом Марины, Ольги Дмитриевны, Анзора Абрашидзе.

– Есть еще одна «беретта», – заметил Вова и многозначительно посмотрел на меня.

– Какая еще? – оживился Туляк.

– Скажем так: проходит по одному параллельному расследованию, – медленно произнес Вова, уходя от прямого ответа. – Не забивай голову, Толя. Если потребуется, конечно, дадим взглянуть. У нас вообще такое впечатление сложилось, что кто-то ввез в город целую партию.

Я тут же вспомнила, как Глазков говорил мне, что Ромаз Георгиевич в последнее время заинтересовался и оружием. Но вот вел ли он учет продаж? И где этот учет хранится? Может, стоит отдать красную папку Вове и Илье Михайловичу? Пусть сами переводят с грузинского. С другой стороны, а не подставлюсь ли я еще больше, если отдам ее теперь? Как объяснить, почему не отдала раньше?

– Ладно, давайте к последнему делу, – устало сказала я. – Игорь выживет?

– Надеемся, – ответил Вова. – По крайней мере, делается все возможное. В принципе, ребята приехали очень вовремя… И хорошо, что та баба позвонила с утра… А то бы еще чуть-чуть…

Я тут же прикинула, что наша поездка в Австрию вполне может отмениться, потому что до воскресенья после такого отравления Игорюня стопроцентно не отойдет. Или Глазков отправит нас на пару с Вовой? Хочу я этого или не хочу? Что для меня лучше? Вообще-то одного всегда легче обмануть, чем двоих… А я для себя уже запланировала кое-какие мероприятия в Австрии. С другой стороны, Вова может начать увиваться за мной. Приятеля-то с ним не будет. Возможно, Глазков выделит еще кого-то? Или для поездки подходил только Казанский? Я не знала, посвящал ли Вова Туляка в эти планы или нет, но на всякий случай решила пока помалкивать и поинтересоваться нашими дальнейшими планами у Вовы, когда мы останемся вдвоем.

Анатолий Леонидович тем временем достал из сумки, которую принес с собой, полиэтиленовый пакет и стал извлекать оттуда мою порванную одежду… Я пока молчала. Закончив процесс, он спросил:

– Это твое, Катя?

Я не видела смысла отпираться.

– Каким образом?.. – открыли мужчины рты одновременно.

– Следы на Игорюниной физиономии видели?

Они кивнули.

– Вот таким образом. Пока ты, – я повернулась к Вове, – копался в доме моего третьего бывшего.

– И вы?.. Игорь?.. – Вова смотрел на меня расширившимися глазами.

– Катя… – промямлил капитан Туляк.

– Без комментариев! – рявкнула я и подумала, что по возможности не следует давать знать мужикам, имеющим на тебя виды, что ты вступала в отношения с кем-то другим. Причем их знакомым. К тому же совсем недавно.

– Но я ушла из квартиры… часов в девять вечера. И сразу же поехала к себе домой. Где встретилась с тобой, – повернулась я к Вове.

– Да мы тебя ни в чем… – затараторили оба гостя. – Мы просто хотели уточнить… Мы оба решили, что это твоя одежда… И там в квартире много твоих отпечатков… В спальне. И на простыне… ну ты понимаешь… Но…

Я перебила этот поток, лившийся из обоих, попросила говорить четко, по-военному, и постараться без заиканий для начала рассказать мне, какую версию случившегося они выдвинули.

Версия была весьма любопытной. Но подтвердить ее или опровергнуть сможет только Игорь, за жизнь которого сейчас борются врачи.

К Игорю пришел какой-то человек, которого он знал. Или убедивший его в том, что им следует переговорить с глазу на глаз. Игорь согласился – явно были представлены достаточно убедительные аргументы. Человек пришел с водкой.

– Кстати, Анзор ее не пил? – спросила я.

Оба покачали головами.

Игорь с гостем выпили. По идее, в инфекционной больнице следует ожидать нового клиента.

– А не поздно уже? – спросила я. – Собутыльник-то мог вполне отдать концы. Игоря нашли, а его нет. И точка.

Конечно, тех, кто уже поступил по «Скорой», проверили, но ни одной подходящей кандидатуры не обнаружили. Игорь пока ничего сказать не может.

– А если гость не пил? – задала вопрос я.

– Игорь никогда не пьет один, – заметил Вова. – И опять повторяю: такую дрянь он взял бы в рот, только если бы ему зачем-то понадобился собеседник. Очень понадобился. Ну не обидеть, что ли… Пили оба.

Капитан Туляк добавил, что оперативники сейчас работают и в моргах, проверяя все поступающие трупы. Человек пил. И не мог не отравиться.

А дальше происходит совсем непонятное.

Кто убил Анзора?

Время смерти патологоанатом определил между часом ночи и тремя. Наиболее вероятно – где-то около двух. Но Игорь, скорее всего, в это время был уже в отключке. Более того, у него никогда не было «беретты». Он их вообще не любил, предпочитая «стечкин», да и вообще не стал бы держать оружие дома, только-только освободившись из «Крестов». Вова точно знал, что у Игоря, во-первых, не было ни одного ствола, во-вторых, ничего не было дома. И он не стал бы убивать Анзора. С ним требовалось еще поговорить. И Вова, и Игорь, и Глазков собирались это сделать. Казанский мог подраться с Абрашидзе, но следов драки в квартире нет – если не считать порванной одежды, но, как сразу же было понятно, женской. И в случае если бы хоть что-то, Вова подчеркнул последнее слово, произошло, Игорь обязательно связался бы или с Вовой, или с Глазковым. Но он этого не сделал.

Затем в разговор вступил капитан Туляк и рассказал про еще одну очень странную вещь. Из Абрашидзе вытекло слишком мало крови. Словно Анзор куда-то уходил, чтобы спустить часть крови, а потом вернулся.

– То есть вы предполагаете, что его убили в другом месте, а затем перенесли в квартиру Игоря? – догадалась я.

– Судя по всем имеющимся доказательствам, именно так и было, – кивнули оба гостя.

Скорее всего, Анзора принесли, когда Игорь лег спать – по-видимому, сам, пока водка еще не подействовала. Также принесли и пистолет, на котором не осталось никаких отпечатков пальцев. Его, по идее, специально вытерли. Возможно, все было задумано следующим образом: представить дело так, что Игорь, убив Анзора, решил в дальнейшем от трупа избавиться, пистолет протер сразу же и убрал в тумбочку, а труп оставил лежать там, где лежал, – у двери. Избавлялся бы следующей ночью, вызвав сообщников. Ну или еще как-то. Сам же в ночь убийства спокойно лег спать. Утром в ментовку звонит какая-то женщина (никто из соседей не звонил, оперативники обошли всех, кто мог бы слышать выстрел) и наводит на след. От трупа Игорь, даже если бы и не отравился, избавиться, конечно, не успел бы. Ну и пошло-поехало, колесо закрутилось. Отмывайся потом и рассказывай, откуда у тебя в квартире труп.

– Его дверь вскрыть легко? – спросила я у Вовы. – Она вообще была открыта или закрыта?

– Сейчас есть такие специалисты… – закатил глаза Вова.

– Была закрыта только на замки, – вставил Туляк. – Не на задвижку.

– А он всегда закрывал на задвижку, – заявил Вова. – То есть, скорее всего, закрывали снаружи.

– Мы считаем, что у тех, кто привез тело Анзора, были ключи от квартиры, – сказал Туляк, глядя на меня. – Нет никаких следов взлома. Поэтому сейчас ребята и разговаривают с твоей подругой.

Я стала судорожно вспоминать, не теряла ли Тамарка ключи и где она могла их оставить, чтобы с них сняли слепки. О чем и сказала мужчинам. Мне ответили, что Тамаркины ключи от квартиры Игоря ею были незамедлительно представлены, и она совершенно не представляет, кто мог бы ими воспользоваться без ее ведома.

Ключи самого Игоря нашли у него дома.

Больше ключей не было. Если, конечно, их кто-то не изготовил.

– Пока он сидел, времени было предостаточно, – заметила я.

– С его связки изготовить не могли, она же была при нем во время ареста, и ее изъяли, – заметил Туляк.

Я спросила, что господа хотят от меня. По-моему, следовало ждать, когда очнется Игорь, и разговаривать непосредственно с ним. Кто еще может дать ответы на их вопросы? Вова тут же заметил, что рассказать про появление Анзора в его квартире Игорь, скорее всего, не сможет. Капитан Туляк извлек из своей сумки два каких-то списка и протянул их мне.

– Что это?

– Поступившие с отравлениями и поступившие в морги. На пять часов вечера. Прогляди. Может, узнаешь кого-то.

Мои усилия оказались напрасными. Я не знала никого и высказала предположение, что если человек, пивший водку, знал, что она отравлена, то вполне мог, только выйдя из квартиры Игоря, отправиться на промывание желудка.

Вова хмыкнул и спросил:

– Ты понимаешь, что это обычный самопал, разлитый где-то в подвале? Навряд ли отравление было специальным. Скорее всего, хотели, чтобы Игорь покрепче заснул. И побыстрее. Чтобы не слышал, как в квартиру вносят тело. Ну или чтоб реакции его замедлились. Открыли дверь своим ключом, положили труп, сунули пистолет в тумбочку – и ушли. Это вполне можно было провернуть. А дальше разбирайся сам, дорогой. Даже если бы Игорь проснулся, что он успел бы сделать? Вскочил с постели, вышел в коридор, а незваных гостей и след простыл. И Анзор лежит, остывающий. Картина.

– Баба звонила в восемь утра, – добавил Туляк. – Как раз Игорь встал бы. Ну или проснулся. И тут приезжаем мы. Все продумано до мелочей.

То есть кто-то снова решил упечь Казанского за решетку? Вот только кто? Кто был в доме Абрашидзе, когда я сидела там в подземном этаже? Кто взял в пленники Анзора? Где его держали? Почему убили именно сейчас? Кто стрелял в меня? И где мой свекор Артем Александрович?

– Что теперь? – спросила я мужчин, переводя взгляд с одного на другого.

Мужчины пожали плечами. Они надеялись, что я смогу узнать хоть кого-нибудь из представленных мне списков. Возможно, кто-то договаривался с Игорем о встрече, пока я находилась в его квартире? Может, слышала какой-то разговор? Или Игорь при мне что-то упомянул?

– С какой стати? – ответила я, глядя на Вову.

Он пожал плечами.

У меня мелькнула мысль насчет «паленой» водки, и я поинтересовалась, ходили ли оперативники по ближайшим к дому Казанского магазинам, проверяли ли, была ли там такая партия? Ходили и проверяли, ответили мне. Не было. А искать по всему городу – умаешься.

Теперь нужно ждать одного – когда очнется Игорь. Но когда это будет – неизвестно.

– Ты пока остаешься на работе? – спросили у меня, поднимаясь.

Я кивнула. Господа попросили звонить им незамедлительно, если мне вдруг что-то придет в голову, а также если вдруг со мною свяжется кто-то, кто может дать хоть какую-то нить к расследованию.

Я обещала. Вова с Толей откланялись и покинули мой кабинет.

Глава 22

Санкт-Петербург. 16 апреля, пятница

Я давно уже отпустила секретаршу и продолжала работать, совсем забыв о времени. В чувство меня привел телефонный звонок – по городскому номеру, который обычно идет через Светку, но сейчас был переключен на прямую связь со мной.

«Неужели опять с угрозами?» – мелькнула мысль, но трубку я все-таки взяла.

– Катя! – прорыдала в трубку подруга Ленка. – Катя, мне так плохо!

Первым желанием было послать Ленку по известному адресу, причем в подробностях описать ей, что там делать. Но Ленка, как обычно, не давала мне вставить ни слова. Она рыдала и рассказывала о том, как ей плохо. Правда, извиниться передо мной за два последних «концерта» не удосужилась.

Судя по Ленкиным причитаниям, она страдала от неразделенной любви к Игорюне, оттого, что ее вообще никто не любит, к тому же она еще и заболела, у нее страшная слабость, и она сейчас со мной разговаривает лежа, с трудом произнося слова. Насчет труда я могла бы поспорить, но сдержалась, вместо этого поинтересовавшись, чем же таким Леночка больна.

– Ты всегда издеваешься! – рявкнула подружка в трубку. – Тебе ничего нельзя сказать! Ты все исковеркаешь и опошлишь! Я, если хочешь знать, прошлой ночью чуть не умерла! Я с унитазом чуть ли не до утра обнималась!

– Чего? – ошалело спросила я, а Ленка тем временем продолжала мне в мельчайших подробностях описывать весь процесс. При обычных обстоятельствах я за такие детали отослала бы ее еще дальше, чем вначале, и просто повесила бы трубку, но в эти минуты у меня в голове пролетали всякие интересные мысли.

В результате я поинтересовалась, где сейчас находится Ленка.

– Где? Где?! – заорала она. – Дома, конечно! Я лежу! Мне плохо! Я чуть не умерла! Ты понимаешь это?

Я предложила заехать навестить болящую. Она тут же соизволила заметить, что во мне наконец заговорила совесть. Я не стала уточнять, что намерена к ней наведаться совсем из других соображений, подумала, не прихватить ли с собой Вову или капитана Туляка, потом от этой идеи отказалась, решив, что с глазу на глаз Ленка мне выложит гораздо больше. А там посмотрим.

Я быстро свернула все дела, собралась, прыгнула в «БМВ» и помчалась к Ленкиному дому, не забывая поглядывать в зеркало заднего вида на предмет преследователей. Но вроде бы никто за мной не ехал.

Ленка в самом деле лежала на своем любимом диване и выглядела осунувшейся. Ее мать, открывшая мне дверь, тут же стала мне живописать, как Леночке всю ночь было худо, она ее откачивала, позвонила в «Скорую», там, сволочи, услышав, что уже сами сделали промывание желудка, сказали, что могут приехать только часа через два, а если больной хотят вызвать врача, то могут звонить в платную, чего Ленка с матерью делать, естественно, не стали.

Затем Ленкина мать увела внучку в кухню, а мы с подружкой остались в комнате. Подружка изображала из себя умирающую, пила слабый чай с сухариками, каковой предложила и мне. Я отказалась, решив, что поем дома Тамаркиной стряпни. Если та, конечно, успела что-то приготовить после всех допросов. Эх, забыла позвонить Тамарке! Ладно, если что-то потребуется – сама свяжется со мной по сотовому.

– И чем ты отравилась? – спросила я у Ленки, примерно представляя, какой ответ получу.

И услышала следующее.

– Это бог меня наказал, – вздохнула Ленка. – Я совершила страшный грех.

– Чего? – вылупилась на нее я. По-моему, Ленка никогда не была религиозной, но вполне могла свихнуться и в эту сторону.

– Ты знаешь, что приворот – это страшный грех? – спросила меня Ленка.

– Что-то слышала, – ответила я, никогда не верившая в действенность подобных методов. Мужика можно к себе привязать и без приворотных зелий. – А кого ты хоть привораживала-то? – поинтересовалась я.

– Ну как кого? – удивилась Ленка.

Я ожидала ответа. Ленка разрыдалась.

– Игоря, что ли?

Ленка, сотрясаемая рыданиями, судорожно закивала. Я думала, что у меня съедет крыша, но следовало разобраться с ситуацией до конца.

– И приворожила?

– Пока не знаю, – подняла на меня Ленка заплаканные глаза. – Баба Нина сказала, что надо ждать две недели, а потом, если не подействовало, попробовать еще один способ.

Я хотела ругаться долго и упорно и обещала себе, что на эту самую бабу Нину натравлю капитана Туляка со всем личным составом МВД и майора Вову Иванова с полковником Глазковым, если они, конечно, станут заниматься этим делом. Но в данном случае, может, и станут.

– Рассказывай с самого начала, – со вздохом попросила я.

– А ты можешь позвонить Игорю? – тут же с надеждой спросила у меня Ленка. – Спросить, как он ко мне относится? А, Катя? Ну пожалуйста! А если он тебе скажет, что страдает без меня, я тут же…

– Вначале расскажи, что ты сделала, а потом я решу, что лучше сказать Казанскому, – ответила я.

И Ленка рассказала.

Уборщица у них на работе, которой Ленка тоже плакалась на свою горькую судьбинушку (подружка вообще плакалась кому угодно – только бы слушали), призналась Ленке, что ходит подрабатывать в один салон магии – мыть полы, в основном оттирая их от воска, капающего со свечей, используемых во время всяких ритуалов. Ленка попросила ее узнать, что можно сделать в ее ситуации, и та, посоветовавшись с некой личностью, именующей себя магистром какой-то там медицины, заявила, что эксклюзивные технологии, разработанные бабой Ниной, обязательно Ленке помогут. Велено было купить бутылку водки, прихватить триста рублей и отправляться по указанному адресу.

Ленка взяла деньги из «неприкосновенного» запаса (но на такое дело она могла пожертвовать), купила в ближайшем магазине дешевой водки (на дорогую разоряться она не собиралась) и поехала в Петроградский район, где в одном из подвалов какого-то второго проходного двора и размещался салон магии. Вокруг пахло кошачьей мочой, валялись куски ржавого металла, битое стекло и еще невесть что, но указатели были яркие – золотом на черном фоне – и дорогу, после объяснений, найти было можно.

Внутри подвал был хорошо отремонтирован, здесь уже не пахло кошками, запах вообще был своеобразный. Ленка решила, что это какие-то благовония, но не стала заострять на этом внимание. В центре сидела дама-администратор, которая, выслушав Ленку, тут же отправила ее в одну из комнат, в которой и висел сертификат с обозначением всех званий бабы Нины.

Внешне бабка оказалась страшнее атомной войны, ею не только детей, врагов нельзя пугать, чтобы не стали заиками. Комната была погружена во мрак, окна в подвале отсутствовали, стены обтягивала черная ткань, на столе горели свечи, лежал череп, какие-то сушеные твари, колода карт и старинная книга, открытая посередине.

Ленке почему-то стало страшно, но бабка заговорила на удивление приятным голосом, никак не соответствующим ее внешности и возрасту.

Ленку усадили в кресло напротив бабки, та извлекла из стола средних размеров кисть, сняла верхнюю часть черепа, опустила в него кисть (как заметила Ленка, внутри находилась какая-то жидкость), потом этой кистью поводила у Ленки по лбу, помахала ею на девушку спереди и сзади, затем вытащила изнутри пузырек, на котором большими печатными буквами от руки было написано «Приворотное». Когда баба Нина открыла пробку, Ленке показалось, что потянуло какой-то затхлой водой, но она ничего не сказала. Бабка открутила пробку у бутылки водки и отлила немного в стакан, затем долила до изначальной отметки из пузырька с «Приворотным», закрутила пробку, крикнула кого-то, в дверях нарисовался тип бомжового вида, она протянула ему бутылку, тот с нею исчез, но вскоре вернулся. Крышка была сделана, как на заводе.

Бабка объяснила, что они предоставляют клиентам весь спектр услуг, чтобы привораживаемый ничего не заподозрил, и велела Ленке с этой бутылкой отправляться в гости к тому, на кого она положила глаз, и поить его этой водкой, ну и самой выпить для отвода глаз. Но, главное, чтобы он выпил побольше.

А если вдруг не поможет, пусть Ленка приходит через две недели, у бабы Нины есть и более действенные средства. Мужики, по словам бабки, попадаются разные. Некоторых, слабых, с первого раза приворожить можно, а из-за других и раз пять ходить приходится.

– У тебя как, сильный? – спросила она Ленку.

– Сильный, – сказала подружка.

К ничего не подозревающему Игорю она поехала без приглашения. Он вначале не хотел ее пускать, но она слезно умоляла, а потом пригрозила, что поднимет на ноги всех соседей и такое тут ему устроит… По всей вероятности, Казанский решил, что ему проще будет выпить с Ленкой по стопке и отправить ее восвояси.

Следуя указаниям бабки, Ленка подливала Игорюне и подливала, сама пила мало, но все-таки пила, потом ей удалось затащить Казанского в постель, но там у него ничего не получилось, он вообще заснул, лежа рядом с разгоряченной Ленкой. Подружка разобиделась в пух и прах и ушла, предварительно поставив бутылку с остатками заговоренной водки в холодильник (чтобы Игорь еще попил), а стопки оставила немытыми в раковине (чтобы Игорь ее еще раз вспомнил, когда будет их мыть).

Ленке стало плохо, когда она уже подъезжала к дому.

– На чем ты ехала? Во сколько ты была у него? – спросила я.

Оказалось, что подружка решила взять у Игорюни денег на такси (ведь должен мужчина оплатить ей дорогу домой?), заодно прихватила себе за моральный ущерб, ну и для оплаты услуг бабы Нины (сам не хочет кидаться на Ленку, пусть за приворот платит). Ленка так и не сказала мне, сколько взяла у Игорюни, но была просто уверена, что поступила правильно.

– Во сколько ты от него ушла? – спросила я.

Ленка задумалась, а потом поинтересовалась:

– Зачем тебе?

– Игорь в реанимации, – решила сообщить я. – Ты не только сама траванулась, но и его отравила. Еще неизвестно, выживет он или нет. Работает следственная бригада.

Ленка открыла рот, ойкнула, приложила правую руку к груди, тяжело задышала, а потом пролепетала:

– Катенька, ты никому не скажешь? Катенька, что же мне делать? Катенька, у меня же ребенок и мама! Они же с ума сойдут! И я же хотела как лучше.

– Благими намерениями вымощена дорога сама знаешь куда. Ты хоть понимаешь, что, если Игорь умрет, тебе светит статья за убийство? – решила я поднадавить на подружку, чтобы считала меня своей единственной возможной спасительницей и выдала все, что знает, видела или слышала.

Ленка зарыдала, ее мать тут же сунула нос в комнату и поинтересовалась, что происходит.

– Пошла вон! – заорала на нее Ленка. – Закрой дверь с другой стороны и не лезь, пока тебя не позвали!

Но не тут-то было. Мать влетела в комнату и начала вопить на Ленку. Когда Ленке плохо, так, мамочка, помоги! А как чуть получше, так пошла вон! Не пойдет вон мамочка! Не дождешься, доченька!

– Ну, где вчера была, дрянь? Так тебе и надо, что отравилась!

– Что-то ты ночью по-другому была настроена, мамочка, – ехидным тоном заметила Ленка, – когда деньги-то увидела. И порхала вокруг меня, как наседка. Вот тебе! – и Ленка показала фигу. – Ты на что там настроилась их потратить? Что ты там себе купить хотела? Во, выкуси! Я заработала. И на себя потрачу! А ты ничего не получишь! Ясно?

Я с удовольствием сбежала бы из этого сумасшедшего дома, но мне было совершенно необходимо вытянуть из Ленки все, что она знала. Может, она кого-то видела? Или в самом деле прислать сюда Вову с капитаном Туляком? Пусть с ней сами разбираются. Но, с другой стороны, Ленку было жалко… Если и валить все, то на бабу Нину и производителей водки. Ленка же ни водку не производит, ни приворотные зелья не готовит.

Мама с дочкой орали друг на друга еще минут пятнадцать, пока Ленке в самом деле не стало очень плохо и она в изнеможении не откинулась на подушку. На лбу у нее выступила испарина, вообще все лицо покрылось потом.

– Мне худо, – застонала она. – Мне худо…

И тут мама сделала поворот на сто восемьдесят градусов и стала прыгать вокруг единственной доченьки. Но внучка также требовала внимания, и, увидев, что скандал прекратился, а бабушка пылинки сдувает с мамы, она закатила истерику, и бабушка понеслась к ней, а я осталась с Ленкой.

– Катя, ты спасешь меня? – пролепетала она голосом умирающей.

– Говори адрес салона магии, – сказала я, доставая электронную записную книжку. – И в каком магазине купила водку.

Ленка ответила без запинки.

– Когда ты ушла ночью от Игоря?

– Я точно не помню…

– Вспоминай. Это нужно врачам, – врала я напропалую. – Точное время отравления.

Ленка призадумалась.

– Часа в два, – сказала наконец. – А домой приехала в половине третьего. Значит, ушла в начале третьего. По ночному городу от Игоря до меня ехать минут двадцать, не больше, так?

Я кивнула.

– А мать, когда я вошла, на меня набросилась и орала, что половина третьего. Это я точно помню. Ну и потом я до утра промывалась. А днем спала, вот к вечеру отошла немного и тебе позвонила. Катя, а Игорь правда?..

– Ему очень плохо, – честно сказала я.