Марш Мендельсона на бис Жукова-Гладкова Мария

Именно таким образом (в прихожей) она принимает малознакомых лиц. Агент по приватизации был вынужден заполнять свои бумажки на стиральной машине в коридоре, потому что в комнату и кухню его наотрез отказались приглашать. Сама Елизавета Сергеевна сидела напротив и зорким оком следила за товарищем. В тот момент как раз приехали мы с Тимофеем, чуть подзадержавшись к назначенному нам свекровью сроку (она желала, чтобы мы встречали агента все вместе). Нам было выдано по первое число, агент закатил глаза за спиной у хозяйки, я ему потом исподтишка подмигнула. Даже при нас мужика дальше коридорчика не пустили. Но, может, с милиционером все будет по-другому?

И тут у меня мелькнула одна подлая мыслишка. Собаку мою Елизавета Сергеевна терпеть не может, но, поскольку это подарок Тимофея и пес назван в честь него, во время наших визитов она вынуждена мириться с присутствием Тимки. Правда, как я заметила, прилагает максимум усилий, чтобы нас с ним поскорее выпроводить. Возможно, боится, что он пол запачкает? У нее вообще патологическая страсть к чистоте. Может, поэтому свекор и развел пыль в темной комнате после развода? И если мы сейчас приедем с Тимкой, то Елизавета Сергеевна наверняка постарается побыстрее ответить на все вопросы Анатолия Леонидовича, и мы от нее отчалим. Скрывать что-то от милиции она, пожалуй, не станет.

Посвящать в свои коварные замыслы Анатолия Леонидовича я не стала, только предупредила, что мне нужно на секундочку заскочить домой. Он попытался что-то возразить, но я заметила, что это не отнимет много времени, а потом я готова ехать и с превышением скорости, если Анатолий Леонидович, в свою очередь, готов демонстрировать милицейские корочки коллегам, промышляющим на большой дороге. Он рассмеялся.

– Скажете, что гонимся за преступником. Вы меня остановили, а я из гражданских побуждений стараюсь для родной милиции. Может, мне вообще индульгенцию выдадут на правонарушения? Как там у вас? Еще не ввели подобную практику?

– Ладно, не торопитесь. Успеем. Бабка никуда не денется.

«Надеюсь», – подумала я.

Пес быстренько сделал свои дела у ближайшего к парадному деревца, оставил очередную «мину» под ржавым «Запорожцем», и мы приблизились к моей «БМВ», в которой я оставила Анатолия Леонидовича. При нашем приближении Туляк распахнул переднюю дверцу, открыл от удивления рот, подумал и спросил, долго ли я собираюсь гулять с собакой.

– Он едет с нами, – безапелляционно заявила я и попросила капитана переместиться на заднее сиденье, потому что мой пес всегда сидит впереди. Тимка тут же устрашающе рыкнул. Когда я рядом, он вообще очень смелый.

– Но… – промычал Анатолий Леонидович, Тимка снова подал голос, я же открыла заднюю дверцу и молча ждала. Капитан решил подчиниться, Тимка тут же запрыгнул на свое законное место.

И, въезжая в родной двор и выезжая из него, я очень внимательно смотрела по сторонам, не говоря уже о периодическом поглядывании в зеркало заднего вида на всем пути следования. «Хвостов» не обнаружила. Просить помощи у Анатолия Леонидовича в этом деле не хотелось. Зачем давать людям лишнюю информацию?

Вскоре я уже тормозила у дома Елизаветы Сергеевны. Наверное, она следила за подъезжающими машинами из окна, поскольку ждала нас с открытой дверью.

– Ты с собакой! – воскликнула Елизавета Сергеевна вместо приветствия. – Ну, Катя! Я же тебе столько раз говорила!

– Мне Тимку не с кем оставить. Он и так весь день сидел дома один, пока я на работе. Не волнуйтесь: мы у вас долго не задержимся.

Как мне показалось, Анатолий Леонидович, внимательно прислушивавшийся к перепалке, быстро просек ситуацию, извлек ксиву и сунул ее под нос Елизавете Сергеевне, правда, не учел, что она без очков.

– Чем быстрее ответите на мои вопросы, тем скорее мы уйдем, – добавил он.

– Кто это такой? – спросила у меня бывшая свекровь, не удостаивая капитана ответом.

Капитан назвался, добавив, откуда он, и еще раз ткнув в ксиву, чтобы Елизавета Сергеевна прочитала, что там написано, и убедилась лично в правдивости слов Анатолия Леонидовича. Но свекровь отвела руку капитана в сторону и снова обратилась ко мне:

– Зачем ты его привела?

– Я… – открыл рот Туляк.

– Может, мы пройдем в квартиру? – вставила я: мы до сих пор стояли с капитаном и Тимкой на лестничной площадке, а Елизавета Сергеевна – на пороге своей обители.

– Успеете, – бросила мне свекровь, наконец посмотрела на капитана и выдала ему длинную тираду на тему: мой дом – моя крепость. Она не обязана никого пускать внутрь, даже сотрудников милиции, если они прибыли без ордера. По ходу дела Елизавета Сергеевна делала ссылки на печатные издания и программы телевидения, в которых читала или слышала рекомендации, коим она сама намеревалась строго следовать.

Анатолий Леонидович ничуть не стушевался, извлек из перекинутой через плечо сумки ручку и крепкую папочку, из папочки листок бумаги, положил листок на папку и стал заполнять, с невозмутимым видом устроившись на перилах лестницы.

Пока он заполнял данные Елизаветы Сергеевны, открылась дверь соседней квартиры и показалась молодая женщина с мусорным ведром. Она удивленно на нас взглянула, но проследовала мимо, вниз к мусоропроводу, располагавшемуся между этажами. По пути назад она остановилась и обратилась к капитану:

– Вы из милиции?

Он кивнул и представился.

– Вы скоро освободитесь?

– Не твое дело! – завопила свекровь. – Капитан пришел ко мне! И заходить к тебе ему незачем!

– Я могу прямо сейчас написать жалобу на соседку и подать вам? – с невозмутимым видом поинтересовалась девица и попыталась кратко изложить суть жалобы, заключавшейся в том, что Елизавета Сергеевна беспрерывно смотрит телевизор, включая его на полную мощность. Слышимость в блочных домах, сами понимаете, какая. Соседи не могут нормально жить. Девушка давно собиралась в милицию, да все было некогда. Но раз милиция пришла сама…

Елизавета Сергеевна завопила на два тона выше. Как выяснилось, у нее тоже накопилось немало претензий к молодой соседке, в основном касающихся грязи на лестнице и на балконе, где постоянно валяются окурки и лежит кипа старых газет. Следовательно, соседский балкон пожароопасен (опять пошли ссылки на какие-то источники из средств массовой информации), и Елизавета Сергеевна планировала звонить в «ноль один».

– А каким образом вы усмотрели грязь на моем балконе? – взвилась молодая соседка. – В бинокль, что ли?

Елизавета Сергеевна тут же смутилась, и я подумала, что соседка попала в точку. А девушка распалялась все сильнее и сильнее. Свекровь решила обратиться к капитану за помощью, заявив, что он должен ее защищать от нападок всяких молодых нахалок. «Молодая нахалка» что-то ляпнула про оскорбление личности и попросила капитана сообщить ей номер статьи УК, а Елизавете Сергеевне – сколько она за это самое оскорбление может получить. Анатолий Леонидович был невозмутим, как, впрочем, и мы с собакой, в перепалке не участвовавшие.

Тут открылась еще одна дверь, и появился мужик в обвисших на коленях старых тренировочных брюках и белой майке, почти не скрывающей волосатую грудь.

Мужик рявкнул, что, если бабы немедленно не заткнутся и не дадут ему спокойно отдыхать после работы, он вызовет милицию. Капитан незамедлительно продемонстрировал ксиву. Мужик резво повернулся и заявил, что Анатолий Леонидович очень правильно поступает, заполняя протокол. Давно пора. Затем случилось невероятное: Елизавета Сергеевна с молодой соседкой объединились против мужика. Скандал разгорался нешуточный, мы с капитаном переглянулись и решили вмешаться, чтобы не терять наше драгоценное время.

Анатолий Леонидович принялся успокаивать молодую соседку и мужика, а я подхватила Елизавету Сергеевну под руку и потащила в квартиру. Она немного посопротивлялась, но я прошипела ей в ухо пару ласковых, подействовавших на нее убедительно: она знала, что, если меня вывести из себя, я долго не успокоюсь. Уже имела счастье в этом убедиться, когда мы однажды устроили с Тимофеем скандал в ее квартире, и я воспользовалась посудой, чтобы снять напряжение.

Наконец мы оказались в единственной комнате свекрови. Через пару минут к нам присоединился Анатолий Леонидович. Елизавета Сергеевна тут же очнулась, попыталась воспротивиться, но мы с капитаном достигнутый успех закрепили. А чтобы окончательно привести Елизавету Сергеевну в чувство, Туляк, словно обухом по голове, рубанул про насильственную смерть Ольги Дмитриевны.

– И вы того же хотите? Допрыгаетесь. Вам известно, что ваша подруга… постоянно интересовалась делами соседей? – Капитан явно выбирал выражения.

Елизавета Сергеевна открыла рот, потом закрыла, о чем-то задумалась, потом посмотрела на Туляка, на меня. Я кивнула, подтверждая тем самым, что Ольгу Дмитриевну в самом деле убили. Реакция свекрови показалась мне несколько неадекватной.

– Так, значит, все-таки пристрелил ее, мерзавец?! – прошипела она. – Он давно собирался, правда, обещал придушить. Но теперь никуда не денется. Теперь точно посадят. – И посмотрела на капитана, а потом спросила с надеждой: – Посадите?

– Кого? – не понял Анатолий Леонидович.

– Ну Артема Александровича, конечно. Неужели не понятно? Кого ж еще?

Капитан поинтересовался, не знает ли Елизавета Сергеевна, где сейчас находится ее бывший муж.

– В бега пустился, значит? Этого и следовало ожидать. – И тут же процитировала что-то из калифорнийского права (явно почерпнутое в каком-то из сериалов) на тему: бегство является свидетельством вины. Они с капитаном начали содержательную дискуссию, а я взглянула на часы: мне эта беседа порядком надоела.

Анатолий Леонидович быстро понял, что о местонахождении бывшего мужа Елизавета Сергеевна не может сказать ничего вразумительного, а вот сплетни, услышанные от Ольги Дмитриевны, готова пересказывать часами. Чем она и занялась.

Если отсеять шелуху и многочисленные цитаты и ссылки на средства массовой информации, можно было понять следующее.

Ольга Дмитриевна с Елизаветой Сергеевной были знакомы с юности, а тесно сошлись лишь в последние годы на почве общих интересов по перемыванию костей знакомым, в частности (и в основном) бывшему мужу Елизаветы Сергеевны. Муж Ольги Дмитриевны умер рано, она одна воспитывала дочь, жила с ней в однокомнатной квартире, на четырнадцатом этаже, где часто ломался лифт. Потом дочь вышла замуж, они какое-то время снимали с мужем квартиру, потом он уехал на заработки в Египет, а по возвращении смог купить квартиру в старой части Питера. По чистой случайности квартира оказалась на той же лестничной площадке, где проживал после развода муж Елизаветы Сергеевны. Разменять ее, кроме как на две комнаты, было практически нереально, и Тимофей, узнав о желании родителей жить отдельно, купил матери однокомнатную квартиру, отец же остался со всем своим барахлом в старой, в которой родился сам и в которой родился Тимофей. Правда, о том, что Артем Александрович – бывший муж Лизы, Ольга Дмитриевна еще не знала – семьями они не общались никогда.

Ольга Дмитриевна оставалась в своей однокомнатной и только приходила в гости к дочери, чтобы сидеть с внуком. Дочь каждый раз рассказывала про пожилого соседа, живущего с молодой девчонкой и еще регулярно принимающего у себя всяких разных дамочек в отсутствие этой самой девчонки. Тогда еще ни дочь, ни Ольга Дмитриевна не знали, чем занимается Артем Александрович, которому они постоянно перемывали кости, считая его старым похотливым самцом – и это еще самое мягкое определение, достававшееся соседу.

Случайно Ольга Дмитриевна встретила на улице Елизавету Сергеевну, которую не видела уже много лет. Одна приехала в гости к другой, потом вторая с ответным визитом к первой. Они стали регулярно общаться, вспоминать молодые годы, ну и, конечно, ругать всех родственников и знакомых. Всплыло имя Артема Александровича. Елизавета Сергеевна не поскупилась в выражениях относительно бывшего супруга и его похотливой кобелиной натуры. Елизавета Сергеевна представляла свою версию таким образом, что она этого негодяя выставила за дверь. Ольга Дмитриевна не стала выяснять, почему в таком случае Артем Александрович живет в старой квартире, в престижном районе, а его бывшая жена в новостройке, Елизавета Сергеевна твердо заявляла, что ей нужна хоть какая-то зелень, место для прогулок, а не каменный центр.

В общем, Ольга Дмитриевна стала поставлять подруге новости про бывшего мужа, которые Елизавета Сергеевна в гневе пересказывала Тимофею. Мой предпоследний удивлялся, откуда его мать знает такие подробности из жизни отца. Правда, до Тимофея они доходили в несколько искаженном и утрированном виде: Ольга Дмитриевна, подключая буйное воображение, пересказывала увиденное в своей интерпретации, а потом Елизавета Сергеевна сгущала краски, проводя воспитательную работу с сыном, чтобы он не стал таким, как его отец. И только примерно через год после начала воспитательных работ Тимофей узнал, кто является первоисточником информации.

Через некоторое время зять Ольги Дмитриевны снова получил заманчивое предложение съездить поработать в Египет, и они с женой и сыном отбыли в длительную командировку. А Ольга Дмитриевна заявила, что переберется в их квартиру на постоянное жительство, мотивировав это тем, что не может регулярно подниматься пешком к себе на четырнадцатый этаж, а дома сидеть, когда лифт не работает, тоже не намерена. Таким образом, она оказалась рядом с квартирой Артема Александровича и тут же занялась разведдеятельностью на полную катушку. Елизавета Сергеевна стала часто наведываться к ней в гости, только старалась не попасться бывшему мужу на глаза. Две старушки получали огромное удовольствие от мытья костей. Им бы, конечно, хотелось и подсмотреть, что делается в квартире, но из этого ничего не получалось.

Где-то с месяц назад – точнее Елизавета Сергеевна сказать не может, потому что дату не знает, – Ольге Дмитриевне позвонил мужчина и предложил работать диспетчером на домашнем телефоне. Сказал, что они подыскивают пожилых дам, которые могут принимать и передавать информацию.

– У вас хорошая память? – поинтересовался мужчина.

– О, великолепная! – воскликнула Ольга Дмитриевна.

Ей обещали платить по двести евро в месяц, опуская деньги в почтовый ящик. Ольга Дмитриевна сначала воспротивилась, заявив, что из почтовых ящиков у них воруют, но мужчина был настойчив. Аванс привезли в тот же вечер. Ольга Дмитриевна изъявила желание взяться за дело. И не только из материальных соображений – чужие тайны были ее хобби.

Фактически она стала секретарем некоего Саввы – по крайней мере, мужчина так представился. Иногда от Саввы звонила какая-то женщина и спрашивала, есть ли для него сообщения.

Капитан Туляк спросил, много ли было сообщений этому самому Савве?

– Не очень, – сказала Елизавета Сергеевна. – Мы еще удивлялись. Человек платит двести евро в месяц, а за что, спрашивается?

Через какое-то время Савва попросил сообщать ему, кто и когда приходит к Артему Александровичу. Ольга Дмитриевна тут же позвонила Елизавете Сергеевне и рассказала о его просьбе.

– Слушай, – обратилась Ольга к подруге, – что-то мне это не очень нравится. Зачем ему знать, кто к нему ходит? Кто такой этот Савва? Зачем он это все затеял? Ему нужен был диспетчер или он с самого начала хотел следить за твоим бывшим? – Ольга Дмитриевна любила детективные романы, и у нее сразу же возникло несколько версий.

Елизавета Сергеевна глубоко задумалась, а потом ей пришла в голову любопытная мысль: а не является ли Савва мужем одной из дамочек, часто посещающих Артема Александровича? Или бывшим парнем Марины? Старушки собрались вместе и стали вспоминать постоянных клиенток Прохорова. Елизавета Сергеевна их в лицо не знала, только понаслышке, Ольга Дмитриевна же всех видела.

Второй версией, выдвинутой на этот раз Ольгой Дмитриевной, была мафия. Мафия заинтересовалась Артемом Александровичем, занимающимся частным бизнесом. И теперь хочет брать с него дань, но для этого нужна информация. Кто здесь бывает, с какой целью и т. д.

– Так ему и надо, – сказала Елизавета Сергеевна. – Пусть обчистят его как липку.

– А может, это налоговая инспекция? – спросила Ольга Дмитриевна.

– Мы, как законопослушные граждане, должны им помочь, – тут же заявила подруга. – Пусть платит налоги государству. Надо помочь вывести на чистую воду этого подпольного миллионера.

Ольга Дмитриевна также не исключала интерес милиции или ФСБ, потому что Артем Александрович принимал у себя не только женщин, но и каких-то мужчин, по одной физиономии которых Ольга Дмитриевна определяла, что они не в ладах с законом.

– Милиции мы тоже должны помочь, – сказала Елизавета Сергеевна. – Пусть его посадят. Давно пора.

И бывшая жена выдвинула массу поводов, по которым ее бывшему супругу место только за колючей проволокой.

Капитан Туляк заметил, что государственная структура не смогла бы выплачивать старушке по двести евро в месяц за услуги. Но откуда об этом могли знать две подруги? Они решили, что, возможно, в милиции есть специальный фонд для таких мероприятий. В любом случае главным для них было напакостить Артему Александровичу, а уж кто там им займется – милиция, КГБ, налоговая инспекция или мафия, – было не так важно. Главное – чтоб ему досталось.

Ольга Дмитриевна добросовестно выполняла свою работу и в воскресенье с утра получила еще деньги.

– В смысле вчера? – уточнил Анатолий Леонидович.

Елизавета Сергеевна кивнула и добавила, что Савва позвонил ей рано утром, сообщил, что деньги лежат в почтовом ящике и что весь этот день она спокойно может отдыхать – съездить за город, ну или что она там захочет. На телефоне ей сидеть не требуется. В обычные же дни Ольга Дмитриевна выходила только в магазин, проводя все свое время между телевизором и входной дверью, а частенько просто сидела перед входной дверью с каким-нибудь детективом. Происходящее у соседа интересовало ее гораздо больше, чем какие-то прогулки. Время отдыхать от трудов праведных (или неправедных?) у нее было всегда: гости к Артему Александровичу по большей части приходили вечером, утром не бывало никаких визитеров, так что соседка считала утро своим личным временем и позволяла себе покинуть жилище для похода в магазин или поликлинику.

Прогулка за город Ольгу Дмитриевну и на этот раз не заинтересовала, вместо этого она позвонила подруге, и Елизавета Сергеевна для разнообразия пригласила ее к себе в гости. Ольга Дмитриевна согласилась. А когда вернулась, заметила, что дверь в квартиру Артема Александровича приоткрыта. Она не смогла удержаться – ну и первой обнаружила труп Марины.

– Эти детали вы знаете лучше меня, – взглянула на Туляка Елизавета Сергеевна.

Он кивнул и поинтересовался, что конкретно рассказывала Ольга Дмитриевна подруге.

– Да в шоке она была! Вы представляете: заходит в квартиру, а там покойник, то есть покойница. И пистолет рядом валяется. Да как только у нее не случился сердечный приступ!

Вечером Ольге Дмитриевне позвонил Савва, попросил пересказать, что она видела и слышала, а потом поинтересовался, не упоминала ли о нем при милиционерах, и пригрозил: если милиция узнает, что она ему докладывала о происходящем в квартире соседа, то Ольгу Дмитриевну посадят за соучастие. Савву же в любом случае не найдут.

– Так это вы ее?.. – в ужасе спросила Ольга Дмитриевна.

– Нужна мне больно эта Марина! – хмыкнул мужчина на том конце провода. – Зачем мне ее убивать? Просто никогда не следует давать никому лишнюю информацию.

– Ну я не знаю, зачем ее вообще могли убить… – Ольга Дмитриевна испугалась. – Вы же интересовались Артемом Александровичем…

– Во-первых, не Артемом Александровичем, а его клиентами, и уж никак не Мариной, – холодным тоном пояснили на другом конце провода и еще раз пригрозили, чтобы старушка помалкивала.

Ольга Дмитриевна тут же позвонила подруге посоветоваться, что делать. Бабульки долго обсуждали, посадят ли Ольгу Дмитриевну за соучастие или еще по какой-то статье или не посадят. Соседка свекра напрягла память, вспоминая все прочитанные детективы, и пришла к выводу, что лучше ей в самом деле ни к кому не обращаться и надеяться, что все обойдется. Версия милиции о том, что Марину убили грабители как случайную свидетельницу, очень устраивала Ольгу Дмитриевну. Она даже порадовалась, что в опасный момент находилась у подруги.

Как раз, когда они с Елизаветой Сергеевной обсуждали этот важный момент, к Артему Александровичу кто-то приехал.

– Мне взглянуть кто? – спросила Ольга Дмитриевна у Елизаветы Сергеевны.

И они на пару решили, что если и смотреть – то только в «глазок». Пока лучше не открывать дверь. Именно поэтому Ольга Дмитриевна и не могла дать информацию относительно того, кто увез соседа и вообще покинул ли пределы своей квартиры сам Артем Александрович.

Вечером приехала я. Соседка осмотрела квартиру, но ничего интересного не обнаружила, вернулась к себе и стала думать. И вдруг поняла, что ей несколько раз доводилось разговаривать с убитой Мариной. Она вспомнила голос, звучавший по телефону. В жизни они почти не общались, девчонка с ней только здоровалась, но Савве звонила именно она… В этом Ольга Дмитриевна была почти уверена. Информация обрывками всплывала из памяти. И теперь Марины нет. Но она ведь на днях оставляла для Саввы какой-то номер телефона, по которому он может ей позвонить… Номера телефонов Ольга Дмитриевна не доверяла памяти, а записывала на специальном листке, положенном у аппарата. Она быстро нашла нужный номер, позвонила и нарвалась на пьяную женщину, из которой смогла вытянуть, что это Маринина мать, вернувшаяся из морга.

Ольга Дмитриевна снова в страхе позвонила Елизавете Сергеевне, и та предложила ей приехать к себе переночевать.

– Нет, уже поздно, – сказала Ольга Дмитриевна. – Закроюсь на все замки.

А потом позвонила какая-то неизвестная дама с сообщением для Саввы. И представилась Мариной. Ольга Дмитриевна поняла, что это не та Марина. Но голос был знакомым. Где-то она его слышала. Она усиленно вспоминала, где, но так и не вспомнила…

Я сидела с ничего не выражающим лицом и радовалась, что теперь мой голос никто не опознает.

Савва позвонил сегодня с утра, страшно удивился, потом велел передать новой Марине, что готов с ней встретиться, и просил оставить телефон для связи. Что было дальше, Елизавета Сергеевна не знает. Сама она Ольге Дмитриевне не звонила, ждала ее звонка, и тут позвонила я, а теперь мы приехали вместе с Анатолием Леонидовичем.

Капитан почесал за ухом и спросил, все ли нам рассказала моя бывшая свекровь. Она клялась, что все, что ей известно, поскольку теперь поняла, что они с Ольгой должны были сразу же идти в милицию, но боялись, что их на старости лет посадят в тюрьму. И Ольге Дмитриевне двести евро в месяц были очень кстати – средства, оставленные дочерью с зятем, закончились, а до следующего их приезда в Россию оставалось два месяца. Да и зачем отказываться от денег, если для того, чтобы их заработать, в общем-то, требовалось делать то же самое, что Ольга Дмитриевна делала и так?

Затем Туляк попросил описать знакомых Артема Александровича, про которых бывшая свекровь слышала от соседки моего свекра.

– Да ведь это невозможно! – воскликнула Елизавета Сергеевна. – Там же не дом, а проходной двор! Я бы этого в своей квартире не допустила!

Но Анатолий Леонидович был настойчив и стал очень умело вытягивать из Елизаветы Сергеевны все, что она знает. А знала она много. Я просто поразилась ее памяти. И умению Туляка заставить эту память работать.

У свекрови мы провели часа два с половиной. Туляк, кстати, пообещал ей, что заедет снова.

Когда мы уже поднялись, чтобы уходить, Елизавета Сергеевна спросила, с надеждой глядя на капитана:

– Вы его посадите?

– Кого? – не врубился сразу Анатолий Леонидович.

– Ну Артема Александровича, конечно!

Туляк поинтересовался, за что можно посадить ее бывшего мужа.

– За содержание притона, – не моргнув глазом, ответила Елизавета Сергеевна.

Туляк промычал в ответ что-то неопределенное, но Елизавета Сергеевна была очень настойчива и все спрашивала, выписан ли уже ордер на арест. Туляк попятился к двери, уходя от ответов на вопросы. Елизавете Сергеевне это не понравилось, и она завопила истошным голосом, что из-за нас пропустила тысяча какую-то серию ее любимого фильма, кроме того, мы запачкали ей комнату и коридор, затем она обратила взор на моего любимого пса, но я действовала быстро и решительно, подхватила Тимку на руки и ринулась вон из квартиры. Анатолий Леонидович последовал моему примеру.

– Ты знаешь, – обратился он ко мне, переходя на «ты», – если бы это была моя жена, я бы ее придушил. И суд бы меня оправдал. Сейчас моя бывшая кажется мне просто ангелом во плоти.

– Теперь ты понимаешь, что у свекра просто идеальный характер? Он ведь с ней прожил лет двадцать и все не разводился, считая, что семья – это святое. А потом не выдержал. Ну а у нее после развода характер еще больше испортился. Правда, свидетельница она великолепная. Не находишь?

Капитан кивнул и уставился в свои записи, сделанные неразборчивым почерком. Я, честно говоря, писать уже разучилась: давно все делаю только на компьютере.

– Дел впереди – непочатый край, – вздохнул Туляк. – Всю эту ораву отработать. И ведь нет ни имен, ни фамилий. А ты, случайно, никого не узнала из тех, кого она описывала?

Я назвала пару знакомых дам, которых сама направляла к Артему Александровичу, по ходу высказав предположение, что они мало помогут Туляку в его расследовании. Он со мной полностью согласился.

– Но где же твой свекор? – задал капитан риторический вопрос, не ожидая получить на него ответ.

Я высадила Туляка у станции метро, а сама поехала домой, не забывая поглядывать в зеркало заднего вида. Сегодня там, к моей великой радости, никто не маячил. Хотелось поскорее забраться в душ, по-быстрому что-то перекусить (свекровь, стерва, даже чаю не предложила) и лечь спать.

Но я зря надеялась.

Поставив машину на стоянку, я, не торопясь, направилась домой, памятуя о том, что псу нужно сделать свои дела, а завернув за угол моего дома, внезапно заметила огромный черный джип «Шевроле Блейзер» с тонированными стеклами, припаркованный аккурат против моего парадного. При нашем с Тимкой появлении передняя дверца у места пассажира открылась, на свет божий появился давно ожидаемый мною Игорь Казанский и расплылся в радостной улыбке.

«Чего это он так радуется»? – пронеслась мысль.

Я тоже изобразила на лице некое выражение, чем-то отдаленно напоминающее радость после попадания в рот кислого лимона, и решила для приличия поздравить Игоря с выходом на свободу. Он предложил поцеловаться. Я удивленно взглянула на него, не понимая причин такого желания (раньше никогда не замечала подобного), но Казанский меня уже сграбастал и, лобызая, ловко облапал на предмет наличия оружия.

– Ну ты и сволочь! – сказала я.

– А в сумочку можно заглянуть? – ничуть не смутившись, спросил Игорь.

– Ты в самом деле считаешь, что я намерена тебя убить?

– От тебя, Катенька, всего ожидать можно, – заявил Казанский, сумочку все-таки осматривать не стал, а напросился в гости, сказав, что приехал для долгого и обстоятельного разговора.

– Пошли, – вздохнула я обреченно, потом резко вскинула глаза на Игорюню и добавила: – Жрать нечего. Если хочешь, чтобы я тебя кормила, отправь охрану в магазин.

Игорюня хмыкнул, но тем не менее распоряжение отдал. Ходячий двустворчатый шкаф, показавшийся из джипа, посмотрел на меня укоризненно. Но мне было наплевать. Я только сообщила ему номер своей квартиры, куда следовало принести продукты, и огласила список желаемого из двенадцати пунктов, тут же пришедших мне на ум. Должна же мне быть хоть какая-то компенсация за общение с Игорюней?