Тайны старого Петербурга Жукова-Гладкова Мария

Глава 20

9 июля, четверг, вечер

Следующими пришли девочки – моя ученица Ира Терентьева и ее подруга Алиса. Мне было стыдно им признаться, что, закрутившись с делами (в основном с кладоискательством), я еще не успела ни с кем поговорить.

Правда, с Ирой уже соответствующую работу провела моя подруга Наташка, резво взявшаяся за девочку. Однако Алиса своего решения не изменила – хотела уехать работать за границу.

– А позвони прямо сейчас Стрельцову, – сказала мне Ольга Николаевна. – Чего откладывать дело в долгий ящик? Если он дома, так прямо и сходите с Алисой. Он же на нее взглянуть должен, как я понимаю.

Ольга Николаевна вздохнула, с жалостью посмотрев на девочек. Конечно, как нормальный человек, она не одобряла их желание заняться сомнительным бизнесом, но понимала. Увы! Жить-то как-то надо. Ире, можно сказать, повезло, Алисе же на изменение обстановки дома рассчитывать не приходилось.

Я набрала номер Олега Вениаминовича. К телефону подошел его сын Саша. Я представилась.

– Папа будет где-то через полчаса, – сообщил подросток. – Заходите, Марина Сергеевна. Я вас кофе напою.

Я решила идти сразу же. Как раз пообщаюсь с Сашей. А Алиса пока подождет у нас дома. Если потребуется – я ее вызову, благо что идти тут совсем рядом.

Саша был очень рад меня видеть и принялся взахлеб рассказывать о своей поездке в Англию, где он провел три недели. Мальчик показывал мне фотографии и альбомы. Похоже, отец не удосужился выслушать собственного сына, отправленного для изучения языка за рубеж. Саше же хотелось поговорить именно со взрослым человеком.

– А во Францию не поедешь? – поинтересовалась я.

Следующим пунктом программы была Финляндия. Стрельцов договорился отправить сына в какой-то молодежный лагерь, где соберутся представители разных стран.

– Может, во Францию на осенние каникулы… – протянул Саша. – Но, в общем, как решит папа…

Я внимательно посмотрела на Сашу. Мне показалось, что он не в лучшем настроении. Да, он с упоением рассказывал мне о своем недавнем путешествии, но, как мне показалось, что-то произошло, что-то заставляет парня переживать.

– Саша, у тебя все в порядке? – спросила я.

– Ну, в общем да…

– А в частности?

По-моему, он колебался: говорить мне о случившемся или нет. Я пододвинулась к нему поближе (мы сидели на диване), обняла его и прижала голову к себе, погладила по мягким золотистым волосам. Внезапно Саша разрыдался.

– Сашенька, мальчик мой, что произошло? Вы поругались с папой? Он тебя чем-то обидел?

По-моему, Стрельцов был довольно несдержанным человеком, и периодически эта несдержанность то и дело прорывалась сквозь светские манеры – в особенности после принятия горячительных напитков, как я успела заметить во время недолгой работы в «Жар-птице». А дома, с сыном, сдерживаться совсем уж необязательно.

Саша отстранился от меня, достал платок, высморкался, вытер слезы, вздохнул и шмыгнул носом.

– Саша, ты же знаешь, что я твой друг! Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Мальчик опять вздохнул и спросил:

– Вы знаете, что папа купил соседнюю квартиру?

Я кивнула: недавно видела, как соседи с третьего этажа переезжали.

– Он собирается жениться.

Я раскрыла рот, потом закрыла.

– На ком? – спросила наконец.

– На тете Рае. Помните, вы ее один раз у нас видели? Нет, наверное, не помните. Она такая высокая, тощая, жердь, в общем. Я ее ненавижу!

Саша опять разрыдался.

Тетю Раю я, естественно, помнила прекрасно. Более того, сегодня наслушалась про нее в достатке от ее родного отца. Но неужели Стрельцов?..

– Он тебе сам об этом сказал?

Мальчик покачал головой.

– Но тогда почему ты так решил?

Во-первых, папа заявил, что им нужна большая квартира, и купил соседнюю. Во-вторых, за неделю, которую Саша живет дома после возвращения из Англии, тетя Рая была в гостях уже два раза, а сегодня придет опять. Саша сделал свои выводы.

– Марина Сергеевна, пожалуйста, не уходите, пока они не вернутся! Пожалуйста, останьтесь! Я не могу быть с ней вежливым, как требует папа! Она такая… злая. Вы можете поговорить с папой?

Я считала, что делать этого не имею права, но Сашу было очень жалко… Но, может, Стрельцов все-таки не намерен брать Белоусову в жены? Или она, судя по рассказам Валерия Павловича, в самом скором времени бросит Олега Вениаминовича. С другой стороны, Могильщик утверждал, что Райка занимается только слабыми мужиками. Стрельцов же представлялся мне сильной личностью. Или теперь решила взяться за всех? За всю породу? Но тогда почему она хотела выкупать Женю?

Саша тем временем объяснял мне, за что не любит тетю Раю. По-моему, он не видел в ней ни одного положительного качества. Откровенно говоря, и я тоже. Его ранила ее надменность, манера разговаривать свысока, холодность… Может, эта стерва решила сломать мальчика?!

Я не могла решить, остаться мне или уйти. Оставаться очень не хотелось, тем более трудно было представить, как отреагируют на мое присутствие здесь сам Стрельцов и, главное, Райка. Белоусова может тут же вцепиться мне в волосы. А я, как назло, пистолет не взяла. Может, позвонить нашим и попросить его принести?

Саша продолжал свой рассказ. Он даже звонил маме, с которой не виделся несколько лет, но у мамы давно другая семья и маленькая дочка…

– Саша, мама от тебя отказалась? – как можно мягче спросила я, точно не зная, что произошло между Стрельцовым и матерью его сына.

Не знал этого и Саша, но отец запрещал ему встречаться с матерью. Олег Вениаминович на Сашины вопросы отвечал кратко: после развода сына оставили ему, а поэтому Саша будет жить с ним. Мама сказала сыну по телефону, что им лучше не видеться.

Бедный ребенок! Но, может, отец еще не женится на Белоусовой… Саша же боялся, что, вернувшись из финского лагеря, увидит переделанную квартиру и вселившуюся в нее тетю Раю…

– А с кем бы ты хотел жить, Саша? – спросила я.

– Не знаю… – ответил мальчик.

Я поняла, что обязательно должна поговорить со Стрельцовым: кроме меня, сделать это просто некому. Может, он пошлет меня подальше, может, никогда больше не пригласит к себе работать, но смотреть, как мучается ребенок, я не могла.

Снизу раздался звонок, и Саша пошел открывать. Вот-вот в квартире должен был появиться Стрельцов.

Я оставалась в комнате.

– Ты что, ревел?! – вместо приветствия заорал отец прямо с порога. – Ты что, девка? Чуть что – сразу глаза на мокром месте.

За криком Стрельцова последовал ровный холодный голос:

– Красная девица. Хм-м-м. И что за мужчина из тебя вырастет? Нет, пожалуй, мужчина из плаксы вырасти не может. М-да.

– У нас гости, – сообщил Саша, как я подозревала, с трудом сдерживаясь.

Я бы лично с огромным удовольствием огрела эту парочку чем-нибудь тяжелым.

Дверь в гостиную распахнулась, и на пороге нарисовался Олег Вениаминович собственной персоной.

– Марина Сергеевна? – изумился он.

– Добрый вечер, Олег Вениаминович. Добрый вечер, Раиса Валерьевна.

– Что она здесь делает? – повернулась Райка к Стрельцову, кивая в мою сторону. – Я не желаю видеть эту суку!

– То вы из меня двадцать пять тысяч долларов хотите вытянуть, а то видеть не желаете? – не дала я Стрельцову ответить. – Где же логика? То сами заявляетесь ко мне домой без приглашения, то не хотите, чтобы я вам глаза мозолила? Я у вас ассоциируюсь с неприятными воспоминаниями? С тем, как вам хорошо поддали на моей лестнице? С ночкой в «обезьяннике»? Кстати, хотела спросить: как вам там понравилось?

Райка молчала, но в ее глазах загорелся огонь. А я продолжала:

– Еще, насколько мне помнится, вы считали, что мой бывший муж зря выплачивает алименты на нашего сына, когда, к несчастью моего бывшего, вы с ним познакомились. Ему как, следовало их на вас тратить?

– О чем это она? – спросил ошеломленный Стрельцов. – Рая, что происходит? Марина Сергеевна, что вы такое говорите?

Я не успела ничего ответить. Раиса показала свое истинное лицо или свою вторую суть? Ее лицо исказилось, и она, по всей вероятности, решила броситься на меня, но ей пришлось притормозить. Саша дал летящей на меня тете Рае подножку, и она грохнулась на великолепный паркет. Проехав на животе, уткнулась носом в мою туфлю. Я не стала ждать, пока Райка поднимется, – уперлась носком туфли в ее лоб и отшвырнула Раису Валерьевну подальше от себя. Райка дико взвыла, на губах появилась пена; она принялась колотить кулаками по полу. Потом завыла еще громче, изрыгая проклятия. Дерущиеся у пивного ларька мужики могли бы у нее многому научиться.

Стрельцов бросился ей на выручку, но то ли Райка уже ничего не соображала, то ли обозлилась уже и на него – в общем, она впилась зубами ему в руку. Теперь взвыл Стрельцов, а Белоусова никак не желала разжимать челюсти. Или их у нее свело, как у бультерьера? Олег Вениаминович орал, чтобы мы с Сашей помогли отцепить от него эту сумасшедшую. Мы переглянулись и решили прийти на помощь.

Но Райка по-прежнему не хотела его отпускать. Я тянула ее за плечи, стараясь оторвать, Саша взялся за ноги, Олег Вениаминович дубасил свободной рукой по голове. Но у нас троих все равно ничего не получалось. Стрельцову было очень больно, я видела, как исказилось его лицо; с губ Райки стекала кровь и капала на паркет. Если в первые минуты Олег Вениаминович еще как-то пытался церемониться с Белоусовой, то теперь ему это надоело – и он с размаху врезал ей свободным кулаком в нос. Челюсти разжались, из носа хлынула кровь; Райка отвалилась и потеряла сознание.

Стрельцов выразился непечатно, но до Белоусовой ему все равно было далеко. Я велела Саше принести аптечку, и подросток исчез, чтобы через минуту вернуться с небольшим, застегнутым на «молнию» чемоданчиком. Я принялась обрабатывать руку Олега Вениаминовича, памятуя рассказы Анны Николаевны Ваучской о том, что человеческий укус может оказаться пострашнее змеиного. Бывали случаи, когда приходилось ампутировать конечности. А в Райке яду должно быть более чем достаточно.

Райка начала приходить в чувство.

– Что с ней будем делать? – спросил явно повеселевший Саша, на лице которого не осталось и следа слез. Он показал на Белоусову носком тапка: большего она не заслуживала.

Стрельцов задумался.

– Связать бы надо, – предложила я, – а то сейчас очухается и еще неизвестно, что устроит.

– Да как-то неловко… – промямлил Стрельцов, явно не решаясь что-либо предпринять.

Он с ней как-то завязан? – думала я. Чем она его держит? Ведь когда я в первый раз встретилась с ней в этой квартире, Саша не сомневался, что у папы с тетей Раей чисто деловые отношения. Так что же все-таки?

Тем временем Раиса Валерьевна приподнялась и обвела гостиную абсолютно пустым взглядом, от которого мне в очередной раз сделалось не по себе. Стрельцов сидел в кресле с уже перевязанной рукой. Саша стоял рядом и держал аптечку. Я собиралась сходить в кухню, чтобы выкинуть обертку от бинта и окровавленную вату. Мы молча уставились на Райку. Она, к моему удивлению, опять была само спокойствие. Оглядев нас, Раиса хмыкнула и заявила Стрельцову, что он – ничтожество, как и все мужики, и ей теперь понятно, в кого пошел его отпрыск. Затем она поднялась, снова смерила меня взглядом и объявила, что только женщина и может составить ей достойную конкуренцию.

Я стояла с раскрытым ртом.

– Браво, Марина, – похвалила меня Белоусова. – Я тебя просто недооценила. Но только почему ты выбираешь себе в партнеры такие ничтожества? Мужики не стоят даже нашего плевка.

Тем не менее в сторону Стрельцова она плюнула, после чего покинула его квартиру.

– Рая! – кинулся следом за ней Стрельцов, но дверь захлопнулась у него прямо перед носом.

Он еще какое-то время пребывал в нерешительности, словно собираясь последовать за Белоусовой, несколько раз тянулся к дверной ручке и снова убирал руку. Я с интересом наблюдала за происходящим, но Саша лучше меня знал, что делать. Он появился с огромным кубком (граммов на семьсот-восемьсот), наполненным почти до краев коньяком, и протянул отцу.

Мне никогда не доводилось видеть, чтобы коньяк хлебали из таких емкостей, такими дозами, с такой скоростью – и не закусывая. Но Стрельцову этого оказалось мало, и он попросил сына налить еще половинку. Я закатила глаза, но ничего не сказала. Воистину, не познаны ресурсы человеческого организма.

Саша опять появился с кубком и небольшим бокалом для меня, потом сказал, что пойдет сварит кофе. Мы со Стрельцовым проследовали в гостиную и плюхнулись там на диван.

Тут зазвонил телефон. Стрельцов снял трубку. Потом протянул ее мне и сказал:

– Тебя.

Значит, мы уже на «ты» и про имена-отчества забыли?

Звонила Ольга Николаевна. Наши забеспокоились из-за моего долгого отсутствия, да и девочки уже давно сидят у нас на кухне. Цель моего посещения квартиры Стрельцова вылетела у меня из головы. А ведь я обещала в самом скором времени вернуться домой…

– Кто это? – спросил Стрельцов.

– Соседка, – пояснила я.

– Боится, что тебя убьют в логове?

– Какая самокритичность! – усмехнулась я. – Если ты сам называешь свою квартиру логовом, то как же назвать твой ночной клуб?

Стрельцов расхохотался и обнял меня за плечи. Я постаралась вывернуться, но не тут-то было: Олег Вениаминович накрыл мой рот своими губами. Я сопротивлялась, извивалась, пыталась что-то сказать, правда, звуки получались весьма специфические (кто пробовал разговаривать во время поцелуя, меня поймет). Я поняла: со Стрельцовым мне никак не справиться, а он уже пытался завалить меня на диван. Где же Саша?! И, боже, что же он подумает, если сейчас зайдет в комнату и увидит эту картину? Папа с его учительницей? Я стала сопротивляться еще отчаяннее, била кулаками Стрельцова по спине, по голове – но все напрасно. Тогда я пустила в ход ногти – с тем же результатом. Стрельцов лишь промычал что-то нечленораздельное. Тем временем от моей блузки отлетели все пуговицы – Стрельцов не церемонился и разорвал ее у меня на груди. Сам же уже лежал на мне.

Олег Вениаминович весил не меньше центнера, и мне с моими шестьюдесятью килограммами удерживать вес было не так-то и легко, тем более скинуть его с себя. Я чувствовала во рту привкус крови, и, главное, было ужасно противно…

Внезапно туша Стрельцова обмякла, а потом кто-то попытался скинуть ее с меня. Я поняла: Саша. И тут же подключилась к действию. Олег Вениаминович несколько секунд спустя с жутким грохотом рухнул на пол, что-то промычал, но не очнулся. Надо мной стоял сын Стрельцова. Глаза мальчика округлились.

– Ой! – Я поняла, что он смотрит на мою почти обнаженную грудь.

Я тут же прикрылась, утерла губы рукой и увидела на ней следы крови. Эта сволочь прокусила мне губу. Я заревела. От досады, стыда, от того, что ко мне отнеслись как к последней шлюхе… Теперь уже Саша утешал меня. Он обнял меня за плечи и говорил, чтобы я не обращала на его отца внимания: он – пьян, а утром ничего не вспомнит.

Снова зазвонил телефон, но мы не стали снимать трубку. Я не думала, что мои соседи станут звонить во второй раз. Саша заявил, что никого из его приятелей в городе нет, а с папиными друзьями ему разговаривать не хочется. Как только городской номер замолчал, тут же запищал сотовый на боку у Стрельцова. Значит, верно – звонили ему. Ну и на здоровье.

Потом мы с Сашей стали подбирать с пола мои пуговицы. После чего Саша принес иголку с ниткой, и я их пришила. Олег же Вениаминович тем временем сладко похрапывал на полу. Его телефон начинал звонить еще несколько раз.

Увидев происходящее на диване, Саша хорошенько врезал отцу тяжелой пепельницей по макушке, которую я на всякий случай осмотрела.

– Шишка будет, – заметил ребенок. – Но ему не впервой. Очухается. А как вы тете Рае здорово врезали, Марина Сергеевна! Может, она больше у нас никогда не появится?

В голосе Саши звучало столько надежды, что я даже не знала, плакать мне или смеяться. Я тоже очень надеялась, что Белоусова больше не появится в этой квартире (и в нашем доме вообще).

Мне пора было возвращаться к себе, но просьбу Алисы я так и не выполнила. Придется отложить разговор до следующего раза, хотя еще раз видеться со Стрельцовым в неформальной обстановке очень не хотелось. Может, поговорить напрямую с папой Сулейманом? Но где его найти?

Я распрощалась с Сашей, наказав ему немедленно звонить мне, если последует какое-то развитие событий, но парень заявил, что через три дня уезжает в Финляндию. Навряд ли тут что-то произойдет.

– А если тетя Рая к нам все-таки переедет – ну что ж, будем бороться!

Саша был настроен воинственно, по крайней мере, больше не плакал. Настроение у него явно изменилось в лучшую сторону. И то слава богу.

Выйдя на улицу, я увидела несколько лиц в камуфляже, а также Игоря Леонидовича Волконского и двух незнакомых мне женщин, стоявших перед дверьми магазина элитной одежды. Двери были распахнуты настежь, плечистые молодцы то заходили внутрь, то выходили.

Волконский меня узнал и поинтересовался, не знаю ли я, где Стрельцов.

– Спит, – пожала я плечами. – А что случилось?

Игорь Леонидович выразился непечатно (но ему, как и Олегу Вениаминовичу, было очень далеко до Раисы Валерьевны) и бросился к двери в парадное. Я с удивлением посмотрела ему вслед и обратилась к двум женщинам, с которыми он только что беседовал.

Это были директор магазина и одна из продавщиц. В подвале прорвало трубу, залило весь подвал. Сработала сигнализация, женщин вызвали из дома (благо живут рядом), и они тут же связались с «Жар-птицей», в которой оказался лишь Волконский. Сейчас воду уже перекрыли.

– Но убытков… – Продавщица закатила глаза. – В подвале – до краев. И на этаж затекло.

– Только бы из нашей зарплаты не вздумали вычитать, капиталисты проклятые, – прошипела директриса. – С них станется.

Она с ненавистью посмотрела в том направлении, куда исчез Волконский. М-да, особой любовью господа предприниматели не пользуются…

И тут я увидела несущийся к нам знакомый темно-синий джип. Машина притормозила аккурат рядом с тем местом, где стояла я. Из джипа высыпали охранники, вслед за ними вылез папа Сулейман.

– Вы, как всегда, в центре событий, Марина Сергеевна? – ухмыльнулся Рашидов.

Директриса с продавщицей с удивлением посмотрели на меня.

Папа Сулейман внимательно оглядел меня с ног до головы. Потом поинтересовался:

– И у кого это из ваших знакомых такие большие зубы?

Рашидов смотрел прямо на мою прокушенную губу. Да и общий видок у меня, как я подозреваю, был довольно потрепанный. Я же не старалась особо приводить себя в порядок: думала, что быстренько добегу до квартиры, не встретив никого из знакомых. Понадеялась, глупенькая.

Я не успела ответить: к нам подлетел Волконский и взахлеб стал рассказывать, что «Олег с кем-то сцепился». Гостиная в разрухе, залита кровью, рука у Олега прокушена, на макушке – шишка с кулак, физиономия расцарапана. Сам храпит на полу, и разбудить его нет никакой возможности. Сын утверждает, что только что вернулся домой и ничего не знает.

Папа Сулейман внимательно посмотрел на меня. Я придала своему лицу самое невинное выражение. Рашидов хмыкнул.

– Марина Сергеевна, вы случайно не знаете, что случилось с Олегом Вениаминовичем? – обратился ко мне папа Сулейман.

– Просто не представляю, – ответила я. – Могу, конечно, предположить, что Олег Вениаминович считает себя неотразимым мужчиной, но далеко не все придерживаются такого же мнения.

Рашидов расхохотался, схватившись за живот.

Я же заявила, что мне пора домой, потому что мои, наверное, волнуются. Вежливо попрощавшись со всеми, я исчезла под аркой.

Перед Алисой пришлось извиниться, но я обещала что-нибудь придумать. Только с кем же я теперь насчет нее разговаривать буду?

Глава 21

Ночь с 9 на 10 июля,

с четверга на пятницу

Соседи слушали рассказ про мои последние похождения, покачивая головами. В адрес Стрельцова было отпущено много нелестных эпитетов. Белоусовой тоже досталось.

Я долго отмокала в ванне – хотелось смыть с себя всю грязь. Потом Иван Петрович по моей просьбе отправился к ларьку, потому что без принятия внутрь спиртного заснуть я, наверное, не смогла бы. Подобную просьбу дядя Ваня всегда был рад выполнить.

Сестры Ваучские пошли спать, Сережка смотрел по телевизору какую-то позднюю передачу, а мы с Иваном Петровичем уговаривали на кухне бутылочку, продолжая мечтать о кладах.

– Слушай, – сказал дядя Ваня, – а может, теперь мы в этот подвал под магазином проникнем? Ведь сигнализация-то, наверное, отключена.

– Ждите, – хмыкнула я. – Отключат они ее вам, пожалуй. А если и отключат, то поставят пяток-десяток мордоворотов, что еще хуже.

Иван Петрович в очередной раз твердо заявил, что он, русский умелец, с любой буржуйской сигнализацией справится. Я не сомневалась в дяди-Ваниных талантах, неоднократно им доказанных, но все равно считала, что в подвал нам лучше не соваться, как бы ни хотелось там порыться. К тому же он сейчас был затоплен.

В разгар нашего спора в дверь позвонили. Мы взглянули на часы. Второй час ночи. И кого это несет? Правда, вариантов имелось великое множество.

Я пулей слетала в комнату и сунула пистолет в карман халата. Дядя Ваня уже держал руку за вешалкой, на втором стволе.

– Давай ты, – шепотом проговорил он, готовый в любой момент выпустить пулю в непрошеных гостей.

– Кто там? – робко поинтересовалась я.

– Марина Сергеевна, не пугайтесь, – ответили два до боли знакомых мужских голоса. – Гриша и Савелий, то есть Соболь.

Ни секунды не раздумывая, я распахнула дверь.

Гришка с Соболем являли жалкое зрелище. У нас с дядей Ваней глаза на лоб полезли. Дядя Ваня снял руку со ствола, чтобы перекреститься.

– Господи боже мой! – воскликнула я.

Оба бомжа промокли с головы до ног; вода стекала с их одежды и заливала лестничную площадку. Как я заметила в свете тусклой лампы, к нашей двери вели их следы. Бороды, длинные патлы, обноски – водой пропиталось все.

– Проходите, – пригласила я.

– Да нет, мы так, просто вам сказать…

– Проходите немедленно! Какие еще могут быть разговоры? Сейчас вас будем сушить.

Бомжи все еще мялись на лестничной площадке. Я, не церемонясь, схватила Гришку за руку и затащила в квартиру. Соболь последовал за ним.

– Да мы тут вам наследим…

– Раздевайтесь! – приказала я.

– Марина Сергеевна… – На губах Соболя заиграла хитрая улыбка.

Я заявила, что голых мужиков мне в жизни видеть доводилось, и я не думаю, что ночные гости смогут продемонстрировать мне что-то новое.

В прихожей нарисовался Сережка, уже собиравшийся отойти ко сну. Вслед за ним выглянула Ольга Николаевна, накинувшая халат на ночную рубашку. Помянув Господа, старушка удалилась, сказав, что сейчас оденется. Последним вышел заспанный кот. Мурзик обнюхал гостей и их одежду и очень даже ею заинтересовался. Как я догадывалась, в числе прочих запахов, источаемых тряпьем, присутствовал и кошачий, правда, мне все запахи казались просто вонью.

От ванны бомжи отказались, а дяди-Ваниной одеждой с радостью согласились воспользоваться. Их рвань мы развесили у нас в прихожей. Иван Петрович с выданными мною средствами побежал к ночным ларькам – во второй раз за ночь. Мы все понимали: Гришка с Соболем пожаловали к нам, чтобы что-то сообщить, а для этого им требовалось обязательно смочить горло.

Когда мы всей компанией расселись у нас на кухне и огненная вода была разлита в стаканы мужчин (мы с сестрами Ваучскими и Сережкой ограничились чаем), бомжи приступили к рассказу.

Вначале было произнесено несколько эпитетов в адрес «новых русских» и Стрельцова в частности. Ох, как, наверное, сегодня поикалось Олегу Вениаминовичу! Сколько раз помянули его недобрым словом!

Затем Гришка с Соболем перешли к делу. Сегодня (вернее, уже вчера), приняв небольшую дозу, они завалились спать в своем отсеке, не ожидая никаких подвохов с чьей-либо стороны. Как я уже говорила, спали они на грязном матрасе, лежавшем на полу.

Их разбудила хлынувшая потоком холодная вода.

Вначале обоим показалось, что это сон, но непрерывно поднимающийся уровень воды заставил их убедиться в том, что они уже не спят и все происходит наяву.

Их «стол» с посудой уже куда-то унесло потоком, как и другой небогатый скарб. Вылавливать что-то из барахла просто не было времени: следовало спасать собственную шкуру. А вода все прибывала.

Гришка с Соболем ринулись к выходу. Один раз Григорий чуть не захлебнулся – плавать он не умел, и только приятель спас его, вытащив за волосы.

Вначале они двинулись к лазу, через который в подвалы проникали мы, но затем отказались от этой идеи: вода хлестала именно оттуда. Значит, следовало пробраться к их обычному выходу на поверхность. Но до него было намного дальше.

Под соседним домом (через улицу) им встретился еще один бомж, пытающийся спастись. Несколько раз им попадались трупы кошек, не успевших выбежать из подвала. По поверхности все прибывавшей воды плыло множество досок, тряпок и прочая дрянь, в немыслимом количестве хранившаяся в подвалах. Пока бомжи жили под домами, они использовали доски для разведения костров, на которых разогревали нехитрую снедь, тряпки тоже иногда шли в дело, но сейчас все это мешало, затрудняло продвижение.

У ближайшего выхода уже столпились трое или четверо обитателей подвалов; они отталкивали друг друга, пытаясь выбраться наружу. Лаз был узким, в него можно было протиснуться только по одному; мужики, однако, вместо того чтобы действовать по очереди, только мешали друг другу. Их охватила паника. Гришка с Соболем решили попытать счастья в следующем подвале. Там и выбрались на поверхность. И тут же бросились спасать тех, кто дрался у подвального окошка.

Из драчунов смогли выбраться лишь трое. А сколько погибло в воде под домами, пока не скажет никто. Потом, когда вода уйдет…

Пятеро мокрых бомжей стояли посреди двора и обсуждали случившееся.

– Неужели решили нас таким манером отсюда выжить? Кому мы мешали?! – воскликнул один.

Но тот, который повстречался Гришке с Соболем по пути, пояснил, что в магазине в нашем доме сегодня (то есть вчера) случилась какая-то авария. Он проходил мимо и видел две аварийные машины, тучу охранников и несколько господ на иномарках. Бомж прислушался к разговорам и понял, что под магазином затопило подвал.

– Вот ведь сволочи! – в сердцах воскликнул дядя Ваня. – Нашли способ воду спустить!

Стрельцову снова заочно досталось.

Гришка с Соболем заявили нам, что временно переселятся в другие подвалы. Высохнет же здесь когда-нибудь?

– А может, и никогда сюда не вернемся, – неожиданно сказал Соболь.

– Ты чего? – удивился Гришка.

– Место-то нехорошее… – протянул Савелий. – Другие-то давно отсюда перебрались. Может, и нам пора навсегда эти места покинуть? А, Григорий?

Григорий задумался, потом сказал:

– Посмотрим. – И взглянул на меня. – А знаете, почему мы решили к вам заглянуть? – поинтересовался он.

К кому же еще они могли пойти в нашей округе? Они же знали, что мы предоставим им кров, хотя бы временный.

– Нет, Марина, на кров мы не рассчитывали. Но за то, что приняли, по стаканчику налили, дали обсохнуть – спасибочки. Не всякий бы человек пустил нас к себе в квартиру…

Соболь заявил, что завтра рано поутру они уйдут. Мы все сказали им, чтобы жили сколько нужно, – уж разместимся как-нибудь. Мужики снова покачали головами, твердо заявив, что уйдут, как только высохнет их одежда. Но за предложение – спасибо.

– Так когда, мужики?.. – вопросительно посмотрел на них дядя Ваня.

– Мы вас просто предупредить пришли. Зная вашу любовь к приключениям, – Григорий хитро посмотрел на меня. – Не ходите туда больше. Неизвестно, что там увидите, когда вода уйдет. Да и хозяева могут свою охрану выставить. А те вначале пальнут, потом вопросы задавать будут. Не ходите…

Затем гости рассказали нам о своих дальнейших действиях.

Расставшись с тремя другими спасшимися из подвала, Гришка с Соболем задумались: куда им податься? Потом вышли на улицу, чтобы посмотреть, что происходит у магазина, про который говорил один из бомжей. Аварийка все еще стояла (правда, уже одна), люди в камуфляже бегали туда-сюда, выносили какие-то мокрые коробки и загружали в машину. Значит, в подвале под магазином воды уже не было.

По всей вероятности, для спуска воды открыли одну из дверей – из тех, что мы во время своих посещений подземных лабиринтов внимательно рассматривали (и пришли к выводу, что смогли бы их отворить лишь при помощи взрывчатки).

– Так они что, взрывали?.. – открыла рот Анна Николаевна.

Гришка с Соболем покачали косматыми головами. Нет, двери не открыть с той стороны, с которой мы к ним подходили, а из подвала под магазином – вполне возможно. Ведь замуровывали их от потенциальных воров, которые могли подобраться как раз оттуда, откуда приходили мы.

– Но если подвал затопило, – заметила я, – как же до этих дверей добрались с той стороны? Ведь там было столько воды, что ее хватило на все подвалы под окрестными домами. Весь магазин, наверное, затопило до самого потолка…

Я вспомнила продавщицу, говорившую мне, что у них даже вытекло на этаж, а ведь тогда еще даже не отключали воду…

– Там водолазы работали, – сообщил Соболь.

– Во-до-ла-зы?! – спросили мы хором.

Бомжи кивнули. Они видели одного мужика в дверном проеме магазина в специальном костюме с баллонами за спиной. Ему помогали переодеться.

– Ну Стрельцов, мать его! – воскликнул Иван Петрович. – Аж водолазов высвистал!

– Чего же не сделаешь, чтобы свое добро спасти? – заметила Ольга Николаевна.

Я же высказала предположение, что организовывал спасательные работы не Стрельцов, пребывавший после моего посещения его квартиры в нерабочем состоянии, а папа Сулейман. Тем более это, наверное, не представляло особого труда: Петропавловка и, главное, спасательная станция, работающая при ней, находятся от нас совсем недалеко.

После разговоров про затопление подвала старушки Ваучские вспомнили наводнения, случившиеся на их памяти, но, поскольку они всегда жили в нашей квартире на пятом этаже, их не заливало.

– А помнишь, маменькина подруга Зоя Алексеевна рассказывала, как рыбу у себя из-за батареи вытащила? – вспомнила Ольга Николаевна. – Она же, кажется, на первом или в полуподвальном этаже жила? Нет, у нас в центре нельзя жить низко.

Гришка с Соболем усмехнулись и пояснили, что лучше жить низко, чем высоко (на чердаках): в подвалах теплее, да и кто туда сунется гонять бомжей? В эти лабиринты ментам идти особо не хочется, а по чердакам рейд устроить – всегда пожалуйста. В подвале спокойнее. Было спокойнее.

С этими словами Григорий, Соболь и Иван Петрович допили остатки огненной воды. Гришка с Соболем отправились спать к входной двери, а мы все разбрелись по комнатам.

Я же подумала о том, что у жильцов нашей квартиры, так жаждавших прорваться в подвал под магазином, появился реальный шанс сделать это. Только идти нужно не позже завтрашнего дня – пока там еще все не осушили и двери не закрыли. Конечно, хозяева приложат максимум усилий, чтобы навести порядок, но за один день им не управиться.

Я считала, что сигнализацию пока включать не будут, а охранников посадят в самом магазине. Неужели эти молодые увальни, с которыми мы, женщина, ребенок и старики, без особого труда справляемся, будут сидеть в мокром холодном подвале, когда можно остаться в благоустроенном магазине наверху?

В общем, оставят парочку бритоголовых в торговом зале. Они напьются да спать завалятся. Надо идти завтра. А значит, следовало хорошенько выспаться, ведь нам следующей ночью опять предстоит бодрствовать.

Глава 22

10 июля, пятница

Когда мы с Сережкой на следующее утро продрали глаза, ни Гришки, ни Соболя в квартире уже не было. Дверь за ними закрыла Анна Николаевна – она всегда просыпалась у нас раньше всех.