Три билета в Париж Жукова-Гладкова Мария
– Когда вы в последний раз видели Васю? – продолжал орать Трушин-старший.
Александра задумалась:
– В последний раз я видела его фотографию в какой-то газетке из «желтых». Он там лобызался со стриптизершами. По-моему, с тремя сразу. Очень был доволен происходящим.
– А лично вы его когда видели?
– В стриптиз-клубе, где мы все приятно провели время. Кстати, как там ваш зад? После протыкания вилкой швы накладывают или нет? Это я для общего развития интересуюсь, – добавила Александра в качестве пояснения.
– Я вас привлеку за оскорбление личности! – завопил Трушин-старший.
– Какое оскорбление я вам нанесла? – удивилась Александра.
– Вы публично интересовались состоянием моего зада!
Весь 9-й «А» полным составом разразился диким хохотом, потом детки стали по отдельности интересоваться тем же самым и просили показать – они сами еще не видели зад Васиного папы и вообще задницы, проткнутые вилками. Детки также громко обсуждали, подойдут ли для протыкания задниц вилки из школьной столовой, и приходили к выводу, что нет: тупые. За нужными вилками, видимо, придется обратиться в ночной клуб. Или попросить ночной клуб выступить спонсором школы – поставщиком вилок.
Александра быстро поняла, почему детки с таким интересом обсуждают эту тему. Коля Харитонов, будущая звезда питерского криминального мира, уже тихонечко подбирался к Трушину-старшему сзади. Что-то блеснуло у него в руке. Трушин-старший продолжал орать, не замечая происходящего за спиной. Коля Харитонов быстро сделал какое-то черное дело и вернулся к группе товарищей.
Трушин-старший еще немного покричал, потом спортзал покинул. Видимо, отправился искать Васю по кабинетам. Когда он повернулся спиной к спортзалу, все визуально получили ответ на вопрос Александры Игоревны. След от вилки – три дырочки – остался, правда, был не очень заметен. А от приложения рук Коли Харитонова осталась дырка овальной формы.
Александра вела физкультуру уже в следующем классе, когда в спортзал снова ворвался Трушин-старший. За ним следовала Тучка.
– Вы за это ответите, Александра Игоревна! – заорал Трушин-старший.
– Да-да, Александра Игоревна! – подтвердила Тучка.
– А о чем, собственно говоря, речь? – уточнила Александра.
– Вы обнажили мне зад! – воскликнул Трушин-старший.
– Меня ваш зад совершенно не интересует, – заметила Александра. – У меня несколько другой вкус в мужчинах, и вообще, я их оцениваю не по этой части организма. Если бы мне захотелось оценить вас, то я постаралась бы обнажить вас не сзади, а спереди.
Поскольку занятия на этот раз проходили в 7-м «Б», который славился в школе и районе не меньше 9-го «А», детки стали отпускать ехидные замечания относительно того, чьим задом могут интересоваться определенные категории граждан, и обсуждать, передается ли это по наследству. Трушин-старший быстро сообразил, к чему клонят детки, и поспешил ретироваться. Правда, по пути столкнулся с представителем ФСБ Анатолием Степановичем, прибывшим вместе с представителем прокуратуры Юрочкой. Они-то успели заметить оголенный зад посетителя.
Юрочка тут же обвинил Трушина-старшего в попытке совращения несовершеннолетних. Несовершеннолетние почти хором заявили, что попытка была неудачной, так как в их классе у всех нормальная сексуальная ориентация. Слышать подобное от семиклассников было весьма любопытно. В их возрасте ни Александра, ни Юрочка, ни тем более Анатолий Степанович с ориентацией еще не определились, а в молодые годы Анатолия Степановича народ еще вообще не освоил главного значения голубого цвета.
При виде представителей ФСБ и прокуратуры директриса заулыбалась и чуть ли не делала реверансы, однако постаралась побыстрее ретироваться, чтобы Александра сама разбиралась с органами.
Поскольку у Александры и 7-го «Б» это был последний урок, она отпустила деток пораньше, а сама удалилась в тренерскую с Анатолием Степановичем и Юрочкой.
Анатолий Степанович сообщил, что завтра Юлю Чугунову доставят в Москву.
– А почему в Москву, а не к нам? Она же из Питера и всю жизнь здесь прожила.
– Видимо, самое большое начальство желает ее видеть, – пожал плечами фээсбэшник. – Да и им со второй неудавшейся террористкой, пойманной в Москве при содействии вашей подруги Светланы, очную ставку будут делать.
– Та-то хоть что-нибудь вспомнила?
– Ничего. С ней гипнологи сейчас работают. Она, кстати, была не на наркотиках. Может, конечно, ей что-то и давали, но легкое. С ее башкой хорошо поработали. Вероятно, как и с Юлей Чугуновой. Но у той или психика оказалась крепче, или работали меньше. Юля-то Чугунова уже довольно много вспомнила. Эта же девчонка фактически овощ.
Юрочка тем временем поведал Александре про исчезновение еще нескольких девочек в их районе – с концами. Прокуратура проводит расследование. Александра, правда, не стала спрашивать про этап, на котором находится расследование, чтобы не смущать Юрочку.
Юрочка жаждал еще раз взглянуть на классные журналы прошлых лет и вскоре покинул тренерскую. В тренерской появилась Светлана, которую также желал видеть Анатолий Степанович. Когда они остались втроем, он извлек из старого портфельчика пакет с фотографиями, выложил перед подругами и попросил посмотреть, не увидят ли они кого-то знакомого – или вдруг чье-то лицо наведет на какую-то мысль.
Это были фотографии площади перед ЗАГСом, в котором Светлана вступала в свой второй неудачный законный брак. По всей вероятности, их сделали репортеры различных средств массовой информации – брали так называемую «панорамку». Потом фотографии увеличили, чтобы лица в толпе смотрелись лучше.
Александра со Светланой принялись за изучение снимков. Узнали охранников Пьянчугина и Горыныча, нескольких гостей, потом пошли фотографии толпы.
– Журналисточке повезло, что она к тебе прицепилась, – заметила Светлана. – Она ведь всегда лезет в первый ряд. Ее бы точно разнесло, если бы отправилась снимать последнюю речь Горыныча. А она от нас хотела эксклюзив получить.
На одной из фотографий журналисточка лезла к машине, которую только что взорвали. Люди бросались то в одну, то в другую сторону. Кто-то хотел побыстрее покинуть место взрыва, кто-то, наоборот, – посмотреть результат. Такие всегда находятся.
Внезапно Светлана застыла со снимком в руке.
– Узнали кого-то? – тут же подался вперед Анатолий Степанович.
Светлана не рассказывала про парня, следовавшего за девчонкой со взрывчаткой к «Макдоналдсу», о чем знала Александра. Теперь Светлана решила сказать, что узнала его на фото.
– Саша, посмотри. Вроде бы он у нас учился. Но школу точно закончил.
Александра взглянула и узнала парня, о котором говорила Светлана. Именно в него была влюблена Ольга. Она тогда только пришла преподавать в школу и влюбилась в ученика, рано проявившего способности к компьютерам. Но ученику биология была до фонаря, как и учительница. Его интересовали только компьютеры.
– Наш, – сказала Александра. – Как звали – не помню. Надо у других учителей поспрашивать. Или посмотреть их выпускной альбом. У нас в школе хранятся за все годы.
Для начала они обратились к Тучке, которая выпускника признала, но имени тоже не помнила, однако, посмотрев альбомы, выяснили, что парня звали Сергеем Арсеньевым. Затем подняли документы, нашли адрес и телефон. Хотя, конечно, все могло измениться.
Фээсбэшник тут же стал звонить. Ему вежливо ответили, что Сережа живет отдельно, дали номер его мобильного, поскольку Сережа просил не давать номер домашнего, и сказали, что он учится на вечернем и работает в компьютерной фирме. В какой – тоже не сказали. Предложили все выяснять у Сережи.
Хотя Сережа вполне мог оказаться на той площади случайно… Но Александра со Светланой в это не верили.
– Никакой самодеятельности, – предупредил на прощание Анатолий Степанович. – И готовьтесь к встрече с бывшей ученицей Юлей Чугуновой. Не сомневаюсь: ее скоро привезут сюда.
Фээсбэшник школу покинул, подруги поспешили домой переодеться и перекусить и вместе с Михаилом Александровичем отправились на изучение таинственного финского хутора за современным забором.
Ехали долго, но по пути Михаил Александрович развлекал подруг рассказами о своей переписке с сильными мира сего, хвастался, что в депутатской приемной его все знают, не говоря уж про местное отделение милиции. В местном отделении народ больше всего интересует ответ на запрос, отправленный главному приватизатору. Михаил Александрович во время пребывания в застенках наваял письмецо, в котором интересовался сроками получения двух обещанных машин марки «Волга». Все милиционеры просили сообщить, что ответит главный приватизатор. Они тоже хотели по две «Волги» и сказали Михаилу Александровичу, что в случае получения сотрудниками отделения хотя бы по одной ему будет объявлена индульгенция на совершение всех преступлений из Уголовного кодекса на их территории. Сотрудники отделения не сомневались, что их в таком случае поддержат и прокуратура, и суд.
За этими разговорами они подъехали к месту. Михаил Александрович оставил машину подальше от дорожки, причем даже спрятал за кустом. Оттуда подруги и Ольгин отец пошли пешком. Михаил Александрович по пути заявил, что уже думал поставить тут где-нибудь шалаш или палатку – если потребуется вести наблюдение постоянно. Правда, наблюдение можно вести только сидя на дереве. С земли ничего не видно.
На эту поездку Михаил Александрович вооружился биноклем с сорокакратным увеличением, позаимствованным у какого-то своего приятеля-коммуниста. Тот пенсионер в этот бинокль рассматривает разврат в соседних домах, а потом закидывает развратников анонимными письмами, требуя разврат прекратить.
– И как, прекращают?
– Занавески задергивают, – признался Михаил Александрович. И то на время. Потом опять начинают развратничать публично. Мой приятель очень возмущается такой наглостью. Как можно заниматься развратом, когда другие смотрят? Никого не стесняется нынешняя молодежь! А одна девка бесстыжая так к трем мужикам ходит! Только приятель мой никак не может вычислить, откуда она. Все квартиры осмотрел – не в его микрорайоне проживает.
Александра со Светланой перед вылазкой на всякий случай прихватили моток веревки, не представляя, может он им понадобиться или нет. Светлана нашла эту тонкую, но прочную веревку в кладовке своей новой квартиры. Также в кладовке нашелся фонарик и какой-то странный крюк, похожий на морской якорь. Подруги взяли и их. Может, придется воспользоваться.
– А вот и дорожка начинается, – сообщил Михаил Александрович. – Машину банкир тут ставил, – и показал место. – А я вон туда отъехал на всякий случай. Отсюда километра два.
Когда наконец впереди замаячил забор, подруги подустали. Грунт был тяжелым для пеших переходов. Михаил Александрович тем временем отклонился влево, где в прошлый визит присмотрел более удобные для залезания деревья.
– Саш, ты на дерево полезешь? – спросила Светлана.
– Нет, я лучше внизу покараулю. Полезете вы с Михаилом Александровичем.
– Знаешь, в каком возрасте я в последний раз на дерево залезала? Я же не пенсионер-общественник.
– Ничего, иногда полезно вспомнить детство. Я бы полезла, но у меня вес большой и сама я крупная. Так что давай, Светка. Раз даже пенсионер полезет, тебе грех отказываться.
Александра осталась внизу с сумкой, в которую было упаковано добро, за исключением бинокля, а ее подруга с Ольгиным отцом полезли на дерево – оба на одно, чтобы передавать друг другу бинокль. Со старого финского хутора не доносилось никаких звуков.
«А может, на зиму тут все вымирает? – подумала Александра. – Летом сюда как на базу отдыха приезжают, или в начале осени, пока еще грибы можно собирать (если эта публика, конечно, собирает грибы), зимой на лыжах катаются… Хотя среди таких валунов на лыжах не очень-то и походишь. Но, может, вдоль речки, протекающей с другой стороны хутора… Хотя как тут пройти зимой? Кто расчищает снег? И вскоре все развезет, дороги станут – жуть…»
Рядом с деревом, на которое полезли Светлана с Михаилом Александровичем, рос довольно высокий куст. Александра на всякий случай стояла так, чтобы от тропы, по которой они шли, ее хотя бы частично прикрывало кустом, – и вдруг внезапно заметила приближающуюся со стороны подъезда к территории одинокую фигуру.
Она тут же присела на кустом. Светлана это заметила и посмотрела в нужную сторону, потом на ухо сообщила новость Михаилу Александровичу, который, скрытый ветвями, оглядывал в бинокль территорию хутора.
По тропе шел парень. Один. Молодой. В джинсах и куртке, обутый в кроссовки. На плече нес спортивную сумку. На таком расстоянии и из-за куста Александра не могла рассмотреть его лица. Светлана в сорокакратный бинокль могла и рассмотрела.
Это был Сергей Арсеньев, фотографию которого в выпускном альбоме они сегодня видели. Он целенаправленно шел к базе, у калитки постучал. Его довольно быстро впустили.
Светлана перевела бинокль на территорию за забором. Некто, открывший калитку, остался у нее – видимо, там находилась будка, которую наблюдателям закрывал забор, а Сергей проследовал к ближайшему дому, в котором скрылся. В него не стучал, просто открыл незапертую дверь.
Никаких собак по территории не бегало, и они не сидели в будках, поскольку при появлении гостя они явно подняли бы лай.
Пока Светлана внимательнейшим образом изучала дом, в котором скрылся Сергей, надеясь увидеть хоть какие-то признаки жизни, на тропинке, ведущей к калитке, показались еще двое. Какое сегодня тут движение! Однако эти двое к хутору подходить не стали, остановились, осмотрелись, словно оказались тут впервые, потом отправились вдоль забора – в разные стороны, обошли его кругом и снова встретились. Александра пряталась за кустом, то и дело меняя позицию, но в ее сторону новые посетители не смотрели. Их интересовал хутор.
По национальности это явно были арабы. И за забором их, похоже, не ждали. Они тут появились инкогнито и не хотели, чтобы их кто-то заметил.
Вскоре они ушли тем же путем, каким пришли.
Светлана с Михаилом Александровичем еще час просидели на дереве, Александра стояла внизу.
Потом Светлана спустилась:
– Что делать будем? Темнеет. Не пора ли по домам? Пока доедем…
Спустился и Михаил Александрович и объявил, что готов приезжать сюда ежедневно, только желательно, чтобы подруги дочери поучаствовали в оплате бензина. Подруги дочери обещали сегодня же выдать командировочные. Пусть Михаил Александрович последит за странным хутором и в дневное, и в вечернее время. Должны же обитатели когда-то выходить из своих нор?
Прошло три дня. Михаил Александрович вечерами исправно возвращался домой и докладывал обстановку Александре, которая в свою очередь созванивалась со Светланой, обследующей новую квартиру и обнаруживающей все новые и новые интересные вещи.
– Там столько добра, что мне на всю жизнь хватит, – не уставала повторять Светлана Александре, когда они встречались в школе. Правда, вторая квартира, которую Светлана сдала, была обустроена очень скромно – только самое необходимое. То ли политик ее использовал для деловых встреч (для интима больше подходила квартира, в которой он проживал, куда водил Светлану и где она обустроилась теперь), то ли размещал там соратников, которые приезжали из других городов.
Михаил Александрович выяснил весьма любопытные вещи, когда наблюдал за хутором в дневное время.
– Там какие-то спортсмены живут, – сообщил Ольгин отец. – Две группы. Крепкие здоровые мужики и ребята молодые с девчатами. Вроде как сборы у них. Как раньше, в советские времена ребята, занимающиеся спортом, постоянно куда-то выезжали. Ты же должна сама помнить, Саша.
Саша помнила. И информация Михаила Александровича ее крайне заинтересовала. Она попросила рассказать поподробнее.
С утра, по словам Ольгиного отца, на зарядку выходят несколько крепких мужиков. Явно или бывшие спортсмены, или военные. Занимаются на турниках, бегают кроссы, двое даже купались в покрывающейся тонким слоем льда речке – телами пробивали этот лед, о чем сообщали на всю округу. Потом на зарядку выходят детки – девочки и мальчики – и занимаются физподготовкой под руководством кого-то из старших мужчин.
– А дальше?
– Насколько я понял, дальше подготовка идет в сарае. Что там у них внутри – не представляю. Не заглянуть. Со стороны дерева даже окон там нет. Но звуки оттуда доносятся. Команды. Их ведь ни с чем не спутаешь, даже если слов не разобрать.
– Еще что-то интересное было?
– Опять арабы приезжали. Опять двое. Вроде бы те же. Шастали по округе. Вынюхивали что-то. У этих, с хутора, никакой охраны не предусмотрено. Не знаю уж почему. То ли считают, что до них никто не доберется, то ли ничего такого не делают, что стоило бы скрывать.
«Надо бы взглянуть на девочек», – подумала Александра, но с утра наведаться на место она сможет только в субботу, все остальные дни она с утра ведет уроки в школе. И как не хотелось вставать в субботу с утра… Но ради дела…
Ольгу ее отец не видел, да и вообще женщин не видел.
– А еще кто-то наведывался? Кроме арабов? Какие-то посетители?
– Уезжал один. Какой-то представительный мужчина. Лет сорока пяти, может, пятидесяти. А то и все шестьдесят ему – просто хорошо сохранился. Он там явно ночевал. Шел вскоре после того, как я на дерево влез. Чуть-чуть бы припозднился – и мы бы с ним столкнулись на тропинке.
– Вы его когда-нибудь видели? Может, это политик какой-то или просто мелькает в телевизоре?
– Нет, точно не видел, а я политиков хорошо знаю, – сказал Михаил Александрович. – Но типаж такой же. Может, бизнесмен какой-то.
Александра задумалась. Оттуда очень сложно проследить за кем-то. Дорога подъездная одна. Хотя, наверное, можно добраться по реке – в дневное время, если она за ночь уже покрывается ледяной коркой. Хотя лодка вполне может эту ледяную корку рассечь, если мужики задом пробивают… Но где взять лодку? Откуда плыть? И, главное, зачем?
Может, прямо сообщить о странном хуторе Анатолию Степановичу? Или Юрочке? Пусть пошлют какой-нибудь спецназ. Если что-то безобидное – оставят людей в покое, а если нет…
Но Михаил Александрович сказал, что он сам еще последит, может, и заметит что-то более интересное. Александра решила, что дедку занятие очень понравилось, и возражать не стала. Пусть потешится. Как раз отвлечется от мыслей об Ольге. И вдруг она тоже там?!
В пятницу, когда Александра вела предпоследний урок, дверь в спортзал отворилась и заглянул взъерошенный Михаил Александрович. Александра тут же поняла, что что-то произошло, причем очень серьезное, если Ольгин отец принесся в город и пришел в школу.
Александра отвела его в тренерскую.
– Ты, Саша, заканчивай урок. Это подождет. Немного.
– Вы только скажите: Ольга?
– Может, и Ольга… Девчонку я подобрал, Саша. Она у нас дома отходит.
– Какую девчонку?!
– Она сбежала из этого лагеря. За которым я следил. Давай уроки заканчивай и к нам пошли. Там ее Ирина Серафимовна чаем поит. Она ночь в лесу провела, а сейчас не лето.
После уроков Александра, Светлана и Михаил Александрович понеслись домой к родителям Ольги. На пороге их встретили Ирина Серафимовна и девочка Алена, которую не так давно разыскивали родители и сестра, покинувшая отчий дом после самоубийства мужа. Фотография Алены была среди снимков девочек, которых искал Юрочка, и находилась теперь и у американцев, поскольку за океаном считали, что эта девочка тоже может приехать для совершения теракта на их территории. И вот девочка нашлась.
Ирина Серафимовна пригласила всех в комнату.
– Что там у вас происходит, рассказывай! – попросила Александра.
– Почему ты сбежала и как тебе это удалось? – поинтересовалась Светлана.
– Рассказывай с самого начала, деточка, – предложила Ирина Серафимовна.
И Алена приступила к рассказу.
О случившемся в ее семье знала почти вся школа. В школе вообще новости распространяются очень быстро, как было известно подругам. Алена очень переживала.
Ей сочувствовала Ольга Михайловна, учительница биологии.
– Наша дочь? – воскликнула Ирина Серафимовна.
– Да.
Многие девочки в школе знали, что к Ольге Михайловне можно всегда обратиться за приворотными зельями – если хочешь приворожить какого-то мальчика, или отворотными – если хочешь, чтобы кто-то от тебя отстал. Имелись средства и для воздействия на соперницу.
Ирина Серафимовна сидела, открыв рот.
– Чем-чем занималась моя дочь?! – взревел Михаил Александрович.
– Тише! Тише! – успокоила его Александра. – Мы же хотим, чтобы Алена нам все рассказала и ничего не утаивала.
Михаил Александрович сник.
– Так Ольга Михайловна приторговывала этими средствами? – уточнила Светлана.
Алена кивнула. Светлана с Александрой переглянулись. До них эти сведения не доходили. Видимо, ученицы, пользующиеся Ольгиными услугами, всем подряд о них не рассказывали, информация передавалась от одной к другой. На ушко.
– Я хотела… чтобы Ирка, моя старшая сестра, устроила свою личную жизнь, – продолжала Алена. – Вы не представляете, что было с Иркой после того, как муж повесился! Мы тогда очень долго разговаривали с Ольгой Михайловной, и она сказала, что мне нужно самой отправиться в реабилитационный центр. Она знает очень хороший, за городом, туда ездили многие наши девчонки.
– Из школы? – уточнила Александра.
Алена кивнула.
– Ольга Михайловна велела мне ничего не говорить родителям. Это для них будет как бы наказание. Пусть думают, что я тоже ушла из дома, как и Ирка. Я, конечно, согласилась. Пусть помучаются!
– Аленочка, как же ты… – открыла рот Ирина Серафимовна, но Александра гневно посмотрела на нее, и Ирина Серафимовна замолчала.
Алена не знала, где в те дни жила ее старшая сестра Ира, а то обязательно сообщила бы ей о своих планах. Так не сообщила никому, но Ольге Михайловне, которая помогала многим девочкам, она верила. Ольге Михайловне страдающие от любви девочки обычно плакались в жилетку.
И Алену отвезли в известный подругам и Михаилу Александровичу хутор.
– Кто отвозил? – уточнила Светлана.
– Парень, который раньше учился в нашей школе. Его Сергей зовут.
Александра со Светланой переглянулись и, как могли, описали внешние данные Сергея.
– Да, он.
– И что оказалось на хуторе?
– Вообще-то, я там здорово отдохнула. Нас хорошо кормили. Правда, готовили мы сами – под руководством кого-то из инструкторов. Нас учили готовить. У всех были наряды. Например, я сегодня чищу картошку, кто-то режет салат… Но это справедливо. Почему нас кто-то должен обслуживать?
Не было никаких воспитательных речей, которыми Алену задолбали родители. Был строгий распорядок дня, целесообразность всех занятий объяснялась. Никто не сопротивлялся. Все выполняли положенное.
Утро начиналось с зарядки. Ее делали все вместе. Потом завтрак. Потом уборка помещений. Потом опять спортивные занятия. Летом – на улице, а как похолодало, перешли в спортзалы. Летом вся компания купалась в речке, не умеющих плавать учили плавать в бассейне. Было здорово. Алене нравилось.
Все девчонки жили в одной большой комнате, мальчики – в другой. У инструкторов были отдельные небольшие комнатки.
Периодически кто-то покидал лагерь, на его место прибывал новенький или новенькая. Их принимали как родных, всему обучали.
– А… отношения с инструкторами? – спросила Светлана.
– Вы имеете в виду сексуальные домогательства?
Ирина Серафимовна с Михаилом Александровичем резко вдохнули воздух, но промолчали.
– Никаких домогательств не было, только по желанию. Это не запрещалось. И никого не принуждали. Все свободно.
Ирина Серафимовна схватилась за сердце.
– А… наша дочь? Она там бывала?
Алена сказала, что учительницу биологии Ольгу Михайловну на базе не видела ни разу.
С ними также работал психолог. По описанию это был мужчина, которого Михаил Александрович видел в один из дней с утра. С одними психолог работал больше, с другими меньше.
– А Сергей? Парень, который тебя привез на базу?
– Иногда появлялся. Я не знаю, что он там делал.
– Кого из девочек ты узнала?
– Да я почти всех или знала, или по крайней мере видела в нашей школе.
– И им всем рекомендовала поехать туда наша дочь? – спросила Ирина Серафимовна.
Алена кивнула и пояснила, что большинство девочек до появления на хуторе жили в таких жутких условиях, что хутор показался им просто дворцом. Ситуация, подобная Алениной, была только еще у одной. А так в основном контингент набирался из семей алкоголиков, где девочки были или просто заброшены, или вообще подвергались насилию. Им Ольга Михайловна предлагала пройти курс реабилитации, и они ее имя произносили, как имя Богоматери, поскольку она избавила их от их семей и они оказались в этих условиях. Девчонки хотели бы жить на хуторе вечно, поэтому и выполняли все задания с удвоенной энергией. Они сами предлагали себя инструкторам. Они привыкли, что за все должны расплачиваться телом. А их убеждали, что не должны и отдаваться мужчине следует только по любви и главным в отношениях между людьми должна быть любовь. Девчонки от такого вообще балдели и просто влюблялись в инструкторов или сходились с мальчиками. Мальчиков было меньше, чем девочек.
– А мальчики откуда брались?
– Ну… как и мы. Кто-то был из семьи алкашей, кто-то хотел уйти из дома из-за конфликта с родителями, как я. И они тоже были довольны. С ребятами из неблагополучных семей психолог работал гораздо больше. Со мной занимался меньше, чем с другими. Но я бы лучше поговорила с женщиной… Мне, признаться, он был неприятен.
– Но тогда почему ты убежала?
– Ну… не все так радужно. Хотя я до конца не поверила…
– Что случилось, Алена? Ведь что-то подтолкнуло тебя на этот шаг?
– Да… – она замолчала.
Александра со Светланой решили ее не торопить и взглядами приказали родителям Ольги молчать.
– Я влюбилась в одного из инструкторов. Он классный парень. Воевал в Чечне, был ранен. Он откуда-то из глубинки России, домой возвращаться не захотел. Там нет работы. Все пьют. А он – молодой крепкий мужчина и почти непьющий. Зачем туда ехать? Ему предложили обучать молодежь. Он согласился. Тем более предложил его старый командир, с которым он служил. Платили очень хорошо. Он купил в Питере квартиру, куда периодически уезжал. Инструкторы у нас вообще были посменно.
И этот Валера стал говорить Алене, что ей нужно бежать. Она не понимала зачем. Ей нравилось на хуторе. Ей не делали ничего плохого. Она, конечно, скучала по сестре Ире и хотела бы узнать, как та, и даже иногда думала о родителях, но сбегать? И разве их держат на базе насильно? Они же приехали добровольно.
– Приехали-то добровольно, – хмыкнул Валера, – да вот только никого еще отсюда не выпустили.
– То есть как? – удивилась Алена. Во-первых, насколько она знала, никто из девчонок, с которыми она общалась, и не хотел уезжать. Во-вторых, некоторые все-таки уезжали. Это называлось «заслужила перевод на следующий уровень».
Одна девочка в свое время поделилась с Аленой своими будущими планами, вернее, похвасталась. Психолог спрашивал у нее, о чем она мечтает. Она мечтала поехать работать за границу. И вот ей наконец предложили работу в ресторане в Турции. Да она жизнь была готова за это заложить! Ей сказали, что в первый год она будет отдавать половину заработка за оформление ее на работу и все организационные расходы. Она понимала, что за все хорошее надо платить. А тут она научилась готовить – и ее берут в ресторан! Это казалось вполне естественным. Девочка вскоре уехала.
А потом Валера показал Алене фотографии. Девчонка в арабском борделе. Почему-то в Израиле. Валера рассказал, что с ней стало.
Алена не поверила.
Потом Валера принес газеты со статьями о Юле Чугуновой. Юля Чугунова тоже какое-то время находилась на хуторе, потом уехала. Но уехала Юля давно. Где-то за месяц, если не полтора до совершения теракта. Валера не мог подделать газеты. Алена забеспокоилась, но все равно не верила до конца.
А потом Валера пропал – не выходил на работу. Алена спрашивала у других инструкторов. Они ничего не знали или делали вид, что не знают.
– И я решила бежать. Чтобы, во-первых, узнать о Валере. У меня есть адрес его квартиры. И… узнать все остальное.
Когда все спали, Алена выскользнула ночью из корпуса, открыла калитку у реки, потом бросилась в лес, долго шла, замерзла. Утром ее подобрал Михаил Александрович.
– Я ее узнал, – сказал Ольгин отец. – Я видел, как она каждое утро делает зарядку. И тут она бредет по шоссе и голосует. Я-то ехал в другую сторону. Тут развернулся, посадил в машину, расспросил, привез и… вот.
Какое-то время все молчали, потом Михаил Александрович откашлялся и предложил съездить к Валере – не откладывая дело в долгий ящик.
– Может, Юрочке позвоним? – предложила Светлана. – На всякий случай… Ведь в Валерином отделении милиции нас никто не знает. Мы у их детей не преподаем.
– Теперь вас с Сашенькой, Светочка, знают во всех отделениях милиции, – заметила Ирина Серафимовна. – Ой, я хотела сказать… Но ведь твою последнюю свадьбу, Светочка, показывали по всем каналам, и неоднократно. А потом похороны мужа. И тебя, молодую вдову. И Сашенька прославилась. Ее ведь тоже показывали. И в связи с терактом в Америке, и… Вас обязательно узнают. Но при чем тут милиция, Светочка?
Светлана не хотела каркать, но нехорошее предчувствие не проходило. Почему этот самый Валера не появлялся на базе? Кто-то подслушал его разговоры с Аленой, донес хозяевам, и Валеру… нейтрализовали? Хотя на квартиру съездить следовало. Других зацепок не было. Никаких.
Не откладывая дело в долгий ящик, Светлана, Александра, Михаил Александрович и Алена собрались и загрузились в «копейку» Михаила Александровича.
Квартиру нашли легко, никакого кода в подъезде не было. Дом оказался обычной девятиэтажной панельной «брежневкой», с жутким подъездом. Лифт не работал. На лестнице, которую мыли, пожалуй, при царе Горохе (или в годы правления Леонида Ильича) валялись горы мусора – пакеты от чипсов, бессчетное количество окурков, нестандартные бутылки, которые не берут в пунктах приема стеклотары, разбитое стекло, картофельные очистки. На втором этаже компании встретилась наглая жирная крыса, гордо шествовавшая прямо по центру лестницы. Люди от греха подальше уступили ей дорогу. Хотя кошачьей мочой и воняло, ни одной кошки поблизости не наблюдалось.
– У нас еще убирают, – заметил Михаил Александрович и по привычке стал вспоминать советские времена, а также прикидывать вслух, кому следует написать по поводу состояния этой лестницы. – И почему ваше поколение такое инертное?! – удивлялся Михаил Александрович, бодренько поднимаясь на седьмой этаж. – Надо быть активнее. Только тогда в жизни можно чего-то добиться. А вы? Нужно бороться за свои права. Нужно ходить, требовать.
Слушая Михаила Александровича, и Светлана, и Александра воздали про себя хвалу подобным пенсионерам и пожелали им здоровья и долгих лет жизни. Ведь если бы не они, чиновники вообще, наверное, ничего бы не делали.
Наконец они оказались у нужной квартиры. Позвонили. Ответом была тишина. За дверью тоже никаких звуков не слышалось.
Тогда Михаил Александрович позвонил в соседнюю квартиру. Это оказалась четырехкомнатная коммуналка, где в двух смежных комнатах проживала семья из пяти человек, а в двух отдельных комнатах – по семейной паре алкоголиков.
Один такой алкаш вышел открыть дверь. Стоял он в старых тренировочных и, приподнимая грязную майку, почесывал пузо. Один глаз у него почему-то все время закрывался, хотя фингал отсутствовал. Физиономия была помятая и припухшая.
– Не скажете ли, где ваш сосед? – вежливо поинтересовался Михаил Александрович.
Алкаш обвел мутным взглядом компанию, задержав его на возвышающейся надо всеми Александре.
– А ты баба, да? – спросил вместо ответа.
– Баба, – ответила Александра невозмутимо. – Что, не похожа?
Алкаш задумался, потом сказал, что похожа.
– Витька, кто там?! – заорал пьяный женский голос из глубины квартиры.
– К Валерке пришли, – завопил Витька так, словно находился в лесу.
– Так он за яйцами поехал в Синявино, – откликнулись так, что у Александры со Светланой возник вопрос, почему крик не сопровождается ауканьем. С другой стороны, возникала мысль, зачем Валерка поехал за яйцами в такую даль. Хотя в Синявино их берут оптом, как и кур. На весь Питер синявинские куры славятся.
– Им не наш Валерка нужен, – заорал Витек.
– Так его ж недавно спрашивали, – откликнулся еще один пьяный голос, на этот раз мужской и также громко.
Из одной из комнат выплыл алкаш с подбитым глазом. За ним следовала тетка неопределенного возраста и необъятных размеров. Из Витькиной комнаты выплыла тощая тетка в застиранном рваном халате. Компания собралась у дверей.
– Я тебя видела, – сказала Витькина баба и ткнула пальцем в Александру.
– Точно, – кивнул Витькин сосед. – Она теракт в Америке устроила. Так им и надо. За наших братьев-славян. И Хусейн мне нравится.
– Вы ошиблись, – вежливо заметила Александра, не вдаваясь в подробности.
– Нет, не она, – заметила Витькина соседка. – Ее ученица. И ученица назвала учительницу, которая ее обучала теракты устраивать. Вот ее. Молодец, баба.
– О, так Валерка же из армейских! – воскликнул Витька. – И кажется, из подрывников. Вы Америку взрывать будете, да? Правильно, так им и надо, паразитам. Югославов, братьев наших, бомбили, сволочи! И сыновей Саддама Хусейна убили. Эй, братва, Валерку-то кто когда видел? Надо помочь людям. Пусть эту Америку на хрен взрывают. И Буша поганца. Папаша-то его хоть курей к нам слал, а этот ковбой?
– Там уже Обама, – попытался вставить Михаил Александрович.
– Вы, кажется, упоминали, что кто-то Валеру спрашивал… – открыла рот Светлана.
– Ага, – кивнул сосед. – Было дело. Дня два назад. Мужик приходил. Беленькой бутылку принес. Посидели мы с ним.
– А кто он? Вы не спрашивали? – поинтересовался Михаил Александрович.
– Стану я спрашивать у мужика, который с пол-литрой пришел, кто он и откуда?! – поразился сосед вопросам. Остальная компания тоже посмотрела на гостей, как на полных идиотов.
– И что вы ему сказали?
– Да как есть, так и сказали. Живет тут Валерка. То появляется, то нет его. Когда появляется, музыка у него гремит и диван скрипит. Мужик молодой, здоровый, баб вовсю дерет.
Алена при этих словах побледнела, Александра тут же взяла ее руку в свою и сжала. Жильцы коммуналки не заметили происходящих с гостями перемен и продолжали говорить.
– А где он может быть, вы не знаете?
– Что он, докладывает нам, что ли? Дня три уже кровать не скрипела. Нет его.