Атомный сон (Cборник) Лукьяненко Сергей
Вслед за Томилиным иду в гостиную. Мысли по поводу игры, которую делают пять лет, держу при себе.
А вот и наш программист. Он тощ, очкаст и небрит. Сидит на табуретке перед компьютером, на мониторе – строчки машинного кода. Судя по поведению Томилина, нас Алексей не видит. Впрочем, он и без того занят – положив руку на плечо конопатого мальчика, что-то втолковывает ему:
– Я понимаю, сынок. Мы обещали тебе велосипед, но нам с мамой сейчас очень трудно. У нас украли игру, которую мы так долго делали, и зарплату не платят.
– Но у всех ребят есть велосипеды… – горько отвечает ребенок.
– Ты ведь уже большой и сам должен понимать, – серьезно отвечает стандартный российский программист. – Давай договоримся, что к Новому году мы подарим тебе коньки?
Главное – не смеяться. Выйду из образа. Да и нехорошо – как-никак у ребенка горе!
– Хорошо, папа, – соглашается стандартный ребенок российского программиста. – Давай я помогу тебе отлаживать программу? И ты быстрее сделаешь новую игру.
– Давай, сынок. Если ее не украдут, то мы подарим тебе велосипед!
– Примерно такая вот психодрама, – шепчет мне на ухо Томилин. – Шоковая терапия.
Невесть отчего, но я вдруг вспоминаю старый-престарый фильм, еще коммунистических времен. Там действие происходило в пионерлагере, на сцене дети пели песню «На пыльных тропинках далеких планет…» А директор пионерлагеря, склонившись к важному гостю, шепнул…
– Эту песню Гагарин пел в космосе! – произношу я вслух. Непроизвольно. Само с языка слетело, честное слово!
И вдруг лицо Томилина едва заметно меняется. Вспыхивает и гаснет улыбка.
Вовсе ты не так прост, товарищ подполковник!
Но обдумывать это некогда. Я заговорила слишком громко – и из повернутого к нам спинкой кресла раздается досадливое кряхтенье. Кресло жалобно скрипит (и почему несчастный стандартный программист мучается на табуретке, когда есть другая мебель?). Над спинкой появляется сверкающая лысина. Потом – широкие плечи.
– Охо-хо… – вздыхает обладатель лысины, разворачиваясь.
Ну и шкаф!
Хакер вовсе не так толст и приземист, как мне показалось. Он просто широк. Тюремная роба на нем едва сходится, видна волосатая грудь.
– Заключенный Антон Стеков, – с вальяжной небрежностью, хотя и без заминки, закладывая руки за голову, говорит хакер. – Осужден…
– Осуждён, – внезапно поправляет его Томилин.
– Осуждён, осуждён, – соглашается хакер. – По статье двести семьдесят два часть первая УК России…
На носу хакера – очки в тоненькой интеллигентской оправе. То ли линзы очень сильные, то ли он от природы пучеглаз.
Пока хакер отчитывается, пытаюсь понять, чем же он занимался. Неужели слушал сетования стандартного программиста стандартному ребенку?
Наконец до меня доходит. В углу едва слышно бормочет телевизор – старенький «Самсунг». Хакер всего-то смотрел новости!
– Я инспектор по надзору, – говорю я. – Заключенный Стеков, у вас есть жалобы?
– Есть, – косясь на начальника, говорит хакер.
– Я вас слушаю.
– Ленивчик не работает, – вздыхает Стеков и в доказательство демонстрирует пульт дистанционного управления от телевизора. – Нет, я понимаю, если это наказание такое – пускай будет. Но если просто недосмотр?
– Что-либо еще? – спрашиваю я, опомнившись. Слегка пристукиваю каблуком по полу – и крошечный термит устремляется к заключенному.
– Больше ничего, – с достоинством отвечает хакер. – Отношение самое благожелательное, харчи вкусные, постельное белье меняют регулярно, раз в неделю – баня.
– Я выясню, что можно сделать… с ленивчиком…
Томилин, с каменным выражением лица, ждет.
– Разрешите вернуться к отбытию наказания? – спрашивает Стеков.
Ожидаю со стороны подполковника какой-либо реакции, но ее нет. Мы покидаем хакера, выходим в подъезд, затем – в камеру.
– Храбрится, – неожиданно замечает Томилин. – Заключение в виртуальности для хакеров – самое неприятное наказание. Находятся в глубине, и при этом – никакой возможности взломать программы.
Киваю… и вдруг понимаю, что меня насторожило. Статья двести семьдесят два, часть первая. Исправительные работы на срок от шести месяцев до года, лишение свободы на срок до двух лет.
– Какой у него срок?
– Шесть месяцев.
– И… сколько осталось?
– Чуть меньше двух.
Не понимаю. Даже если хакер сумел выбраться из виртуальной тюрьмы – к чему такой риск? Отбывать наказание ему осталось всего ничего!
– Продолжим обход? – спрашивает Томилин.
По-хорошему стоит посетить еще пару камер. Исключительно с целью запутать Томилина. Смотрю на часы.
– У меня есть еще двадцать минут. Давайте. Сосредоточимся на компьютерных преступлениях, хорошо?
deep
Кружится перед глазами цветная мозаика. Не то пытаясь сложиться в картинку, не то рассыпаясь. Рыцарский меч, доспехи, протянутая рука, самоцветный гребень, ящерка на стене…
Но я знаю – в этом паззле недостает одного, самого важного, фрагмента.
Выход.
Я стянула шлем, расстегнула воротник комбинезона. В комнате было темно – так и не раздернула с утра шторы…
Встав и сладко потянувшись, я крикнула:
– Мама! Папа! Я дома!
Сквозь дверь донеслось что-то неразборчивое, заглушенное музыкой. С этими родителями беда! Как врубят свою «Машину времени» или других старичков – не дозовешься!
– Не слышу! – крикнула я снова.
Макаревич, сокрушающийся о невозможности изменить мир, притих.
– Дочка, ужинать будешь? Тебе накладывать? – подойдя к двери, спросила мама.
– Иду, – выскальзывая из комбинезона, сказала я. – Сейчас.
Ежась под холодным душем – ничего нет лучше, чтобы опомниться от глубины,– я прокрутила в памяти тюрьму, Томилина, хакера Антона.
Нет, не сходится что-то.
Я выскочила из душа, промокнула с тела воду, швырнула полотенце прямо в бак стиралки. Влезла в старые, дырявые на коленках джинсы, надела старую рубашку – когда-то ее таскала мама, но она мне жутко нравилась.
– Карина!
– Иду, – отпирая дверь, пробормотала я. – Ну сказала же, сейчас…
Папа уже был дома. Сидел за столом, косясь одним глазом в телевизор. И не преминул спросить:
– Любимый город?
– Может спать спокойно. – Я плюхнулась на свою законную табуретку. – Папа, вот представь, что ты сидишь в тюрьме…
– Не хочу, – немедленно ответил папа.
– А ты попробуй. Тебя посадили на полгода, ну, за взлом сервака и кражу файла…
– Карина! – Папа многозначительно постучал вилкой по тарелке.
– За неправомерный доступ к охраняемой законом компьютерной информации, каковое деяние повлекло за собой копирование информации… – досадливо сказала я.
– Представил, – ответил папа. – Теперь представил. Дальше?
Разумеется, я не должна обсуждать с родными таких вещей. Ну… мало ли чего я не должна делать? Сажать «жучков» на Томилина я тоже не имела права.
– Тебе дали полгода в виртуальной тюрьме…
– Спасибо, что не вышку, – вставил папа. Поймал укоризненный мамин взгляд и улыбнулся.
– Полгода, – гнула я свою линию. – Четыре месяца ты отсидел. И вдруг нашел способ выбираться наружу, в Диптаун. Но если это раскроется, то статья будет как за обычный побег! Станешь ты прогуливаться по Диптауну?
– Это все твоя американская практика? – невинно спросил папа.
– Да не практика, я же неделю как вернулась… – начала я, но вовремя сообразила, что отец шутит. Стажировку в США я проходила в виртуальности, хотя очень надеялась на настоящую поездку. Вот и выслушивала каждый вечер про чудеса техники: «А дочка уже вернулась из Штатов? Надо же, какие быстрые нынче самолеты!» – Папа, я серьезно!
– Я не юрист, – скромно сказал папа. – И даже не зек.
– Папа…
Отец задумался.
– Мог бы и убегать, – сказал он наконец. – Если есть какая-то важная причина. Это наш хакер?
– Я абстрактно спрашиваю, – терзая вилкой котлету, спросила я.
– Так и я тоже. Это абстрактный русский хакер?
– Угу.
– Тогда он может быть влюблен, может распивать с друзьями пиво или убегать всего-то ради куража.
– А если хакер американский?
– Тогда он грабит банки, пользуясь имеющимся алиби, – уверенно сказал папа. – Чем не повод? Сесть в тюрьму на маленький срок и, честно отбывая наказание, заняться серьезным бизнесом.
– Карина, пять минут прошли, – напомнила мама.
У меня хорошие родители. Но правило, что о работе за столом не говорят, а если уж говорят, то не больше пяти минут, они соблюдают строго. Лучше и не спорить.
– Злые вы, уйду я от вас, – заявила я и протянула Клеопатре, маминой ручной крысе, сидящей у нее на плече, кусочек котлеты. Клео котлету понюхала, но не взяла.
– Не закармливай бедное животное, – строго сказала мама.
– Когда ты приведешь домой молодого человека и скажешь: «Я с ним уйду», мы будем счастливы, – добавил отец.
– Я припомню, – злорадно пообещала я.
– Виртуальные молодые люди не считаются, – уточнила мама.
Нет, это хорошо, когда родители сами программисты. Причем не такие стандартные, как во «внутренней Монголии» у Антона Стекова.
Но иногда мне хочется, чтобы они были больше похожи на родителей – а не на старшего брата и сестру. Впрочем, братья и сестры мне бы тоже не помешали…
– Этими детскими забавами я переболела, – сказала я. – Мне двадцать шесть лет, я старая крыса из эмвэдэшного вивариума. В виртуальности пусть влюбляются тины.
– Карина? – мягко спросил папа.
– Тинэйджеры!
– Карина?
– Прыщавые подростки! – Я бросила вилку так, что Клео на мамином плече вздрогнула. Хотела было сразу выскочить из кухни, но вначале открыла холодильник и схватила пакет молока.
– Не пей холодное! – напомнила мама.
– Поставь под кулер, пусть нагреется, – посоветовал отец.
– Папа? – ехидно спросила я, направляясь в свою комнатку.
– Под вентилятор системного блока, – быстро исправился папа. Но я уже скрылась за дверью.
0100
Терпеть не могу, когда мне пытаются устроить семейную жизнь!
И ведь была бы мужчиной – никто бы не удивлялся, что в двадцать шесть лет я занимаюсь карьерой, а не возней на кухне. Просто средневековье какое-то. Все родственники так и стараются с кем-нибудь познакомить, причем родители этому потворствуют.
У меня есть хорошая подруга, правда, мы никогда с ней не встречались в реале. Зовут ее Наташа, она русская, но живет в Австралии, уехала туда с родителями еще в детстве. Года два назад мы с ней обсуждали, когда стоит выходить замуж и надо ли это делать вообще. Как-то так получилось, что Наташа заговорила о лесбийском сексе. Мы пообсуждали эту тему немного и решили попробовать – вдруг у нас что-то получится? Подруги мы и так замечательные, а вдруг ко всему еще удастся организовать крепкую семью? Тянуть мы не стали, пошли в какой-то диптаунский ресторанчик, распили бутылку шампанского и попробовали поцеловаться. Я чмокнула Наташу в губы – и вдруг мне стало так смешно…
Ох и хохотали же мы! Только настроимся на серьезный лад, как полагается влюбленным женщинам, посмотрим друг на друга – и снова тянет смеяться. Никакой романтики. Так что мы выпили еще шампанского и познакомились с ребятами, сидевшими за соседним столиком.
Я вообще считаю, что семья – это пережиток довиртуальной эры. Но родителям этого никогда не объяснить.
Попивая холодное молоко прямо из пакета, я глазела на монитор и обдумывала жилищный вопрос, который в нашей стране всегда и все портит. Хотелось думать о хорошем. О том, что я разоблачу жуткую банду виртуальных преступников и получу премию – такую огромную, что куплю квартиру. Ну или выиграю в лотерею особняк, лимузин и яхту… это ведь куда вероятнее.
И тут на экране замигала панелька «жучка», а колонки противно запищали.
Ничего себе!
Я вскочила, запрыгала на одной ноге, втискиваясь в комбинезон. На мониторе уже развернулась карта Диптауна, а по ней невозмутимо плыла зеленая точка. Хакер Антон Стеков покинул хваленую виртуальную тюрьму и прогулочным шагом дефилировал по городу!
У меня несколько точек входа в глубину. Сейчас я нацелилась на портал в развлекательном центре, не самый лучший, зато прямо на пути хакера. Надевая шлем, попыталась вспомнить, какие там есть тела. Кажется, выбор у меня небогатый…
deep
Ввод.
Я вскакиваю с койки в маленькой, узкой, как пенал, комнатушке. Распахиваю стенной шкаф – на крючках болтаются две девицы. Одна вульгарная до безобразия, размалеванная и в дурацком старомодном платье. Вторая – слишком уж малолетка, в такой только на молодежную дискотеку идти…
Так, а в чем я сейчас?
Вполне симпатичная девушка, крепенькая, фигуристая, но по-спортивному. Пойдет. Такая должна понравиться Стекову.
Я пристегиваю на руку попискивающий сканер, замаскированный под часы, и выхожу из комнаты.
На прозрачный пол высоченного небоскреба, к скользящим в прозрачных шахтах прозрачным лифтам. Здание все из стекла, лишь арендованные комнатки темнеют, будто капли меда в сотах. Никогда не построить такого небоскреба – там, в настоящем мире…
Ныряю в услужливый лифт – и тот с головокружительной скоростью падает из поднебесья к улицам Диптауна. Страдающих боязнью высоты просьба не беспокоиться…
А сканер жизнерадостно пищит, стрелочка плавно разворачивается на экране. Хакер не стал брать такси, он просто идет по улице.
Нет, не могу поверить в свою удачу! Так быстро и легко обнаружить нарушение! Задание и без того было головокружительным: первая инспекция в первой виртуальной тюрьме. Понять не могу, как мне доверили, почему не послали бригаду опытных программистов – ведь есть у нас настоящие мастера, они бы тюрьму разобрали по байту, даже не заходя в глубину. А товарищ подполковник и его подопечные даже не заметили бы, что лежат на предметном стеклышке под микроскопом…
И тут меня посещает очень нехорошая мысль.
Слов нет, до чего нехорошая.
А с чего я взяла, что этого не происходит? Это ведь обычнейшая схема – к объекту разработки направляется неопытный сотрудник, «лопух» на жаргоне, а настоящие профессионалы работают тихо и незаметно…
Но сейчас задумываться об этом нельзя, нет на это времени. Я выхожу из лифта – и сразу же вижу Антона Стекова.
Нет, каков наглец!
Заключенный идет по улице в своем настоящем облике. Он даже переодеться не удосужился! Пользуется тем, что виртуальные тюрьмы – дело новое, о побегах никто и не слышал.
Я пристраиваюсь за хакером, пытаясь сообразить, что же мне делать. Связаться с полицией Диптауна? У меня есть идентификационный номер сотрудника МВД России, мне обязаны оказать поддержку. А может быть, проследить за Стековым? Конечно, наружка– не моя область, но…
«Карина, опомнись! – строго говорю я себе. – Не играй в сыщиков, ты эксперт, а не оперативный работник!»
Все так, но я продолжаю идти за Стековым. Ругаю себя, вспоминаю отчеты психологов – у людей, с детства находящихся в глубине, отмечается значительный психический инфантилизм, склонность играть, а не жить… И все-таки я иду за Стековым.
К счастью – недолго.
Хакер уверенным шагом направляется к столикам маленькой открытой кофейни. Навстречу ему встает высокий светловолосый мужчина – ну и вырядился кто-то, прям викинг из фильма… наверняка в реальной жизни – пузатый недомерок…
Стеков и незнакомец обнимаются, обмениваются какими-то репликами. Стараясь выглядеть непринужденно, я присаживаюсь за соседний столик. Отключаю у сканера звук, хватит ему пищать.
Неумело, непрофессионально… не обучали меня слежке…
Но вроде бы они на меня не смотрят.
Светловолосый здоровяк подзывает официанта, покупает у него пачку «Беломора» и удаляется. Идет он как-то неуверенно, пьяный, что ли? Едва не натыкается на меня и бормочет:
– Извиняюсь, птичка…
Отвечаю я не раздумывая, образ сам подсказывает манеру поведения:
– Лети дальше, орел…
– Как скажешь, птичка. – Светловолосый тип одаривает меня добродушным взглядом и удаляется.
Хорошо бы и его проследить. Но сейчас у меня нет при себе «жучков», да и ставить их опасно – могу спугнуть.
А Стеков за соседним столиком непринужденно допивает оставленный «викингом» кофе. Улыбается мне, потом встает и подходит:
– Извините, можно присесть?
Вот уж чего я не ожидала. С одной стороны – удача… с другой…
– Ну, попробуй… – отвечаю я. Девчонка я грубая, но зато откровенная и независимая.
– Заказать вам кофе? – спрашивает Стеков. Замечаю, что рядом стоит официант, терпеливо дожидаясь заказа. Официант – явная программа.
– Ну… – Я все больше и больше вываливаюсь из образа. Не вяжется поведение Стекова с его тайными вылазками из тюрьмы! – Закажи, – разрешаю я. – Черный, без сахара. А что ты так вырядился?
Нападение – лучшая защита!
– Вырядился? – с искренним недоумением спрашивает хакер. – Это обычная одежда заключенного.
– Ну и зачем ты ее напялил? – продолжаю я. Неужто скажет, что убежал из тюрьмы?
– Чтобы привлекать внимание. – Стеков улыбается. Странно как-то… улыбка словно другому человеку принадлежит… – Вы знаете, что в глубине появились тюрьмы?
– Нет, – быстро отвечаю я. – А что такого, если даже и появились?
– Вас это не шокирует? – Стеков снимает очки, смотрит на меня совсем не близоруким взглядом.
– Мало ли в мире тюрем…
– Так это в мире, – терпеливо объясняет Стеков. – Там много чего есть. Войны, к примеру. Прочая дрянь. Но вот удивительное человеческое свойство – всю имеющуюся гадость повсюду тащить за собой… Кстати, давайте знакомиться? Меня зовут Чингиз.
Надо же, придумал себе имя.
– Ксения, – ляпаю наугад. – Можно Ксюша.
Внутреннего протеста имя не вызывает. Грубоватая и крепенькая девица – типичнейшая Ксюша. Наверное, любит травку и старый рок…
– Вот и замечательно, – кивает «Чингиз». – У вас есть несколько часов времени?
– Смотря для чего, – уточняю я.
– Для прогулки, – серьезно говорит Стеков. – Вы ведь давно в глубине, верно? Я бы предположил – лет с четырнадцати.
– А сколько мне сейчас? – любопытствую я. Он и впрямь угадал.
– Двадцать четыре – двадцать пять. – Стеков даже не ждет подтверждения. – Понимаете, Ксюша, глубина накладывает свой отпечаток на поведение. Имея некоторый опыт, можно определить, как давно человек ходит в виртуальность.
Официант приносит кофе. Делаю маленький глоток и кокетливо киваю Стекову:
– Ты интересный. Давай прогуляемся.
Я все глубже и глубже вязну в разговоре. Сейчас надо хватать хакера с поличным, а я флиртую… но ведь у меня нет возможности позвонить в полицию, верно? Все слишком быстро происходит.
Стеков вновь цепляет очки на нос, встает, машет рукой, останавливая такси. А я мимоходом смотрю на окошечко сканера.
Стрелка указывает куда-то в сторону тюрьмы. Но уж никак не на Стекова!
– Черт! – кричу я, вскакивая. Чашечка летит со столика на каменные плиты тротуара, звонко разлетается вдребезги. Лже-Стеков с улыбкой оборачивается:
– Что случилось, Ксюша?
Я молчу. Мне хочется разреветься. Я дура, я самая настоящая дура! «Лети дальше, орел!» Меня провели так просто и изящно… стоило чуть-чуть пошевелить мозгами…
– Не надо так убиваться. – Лже-Стеков мягко берет меня за локоть. – Ничего ужасного не случилось, поверьте.
– Где он? – выпаливаю я.
– Тоха? Думаю, уже вернулся в тюрьму.
– Вы понимаете, что стали соучастником? – спрашиваю я. – Учтите, наш разговор пишется, и…
– Я по-прежнему зову вас на прогулку. – Лже-Стеков совсем не выглядит напуганным. – Кстати, вы не задумывались, Ксюша, зачем виртуальную тюрьму поместили в Диптаун?
Молчу. Все полетело кувырком, я вспугнула преступника, провалила инспекцию…
– Что стоило создать для тюрьмы отдельное виртуальное пространство? – продолжает лже-Стеков. – Никаких побегов, даже теоретически.
– Думаете, большие шишки наверху это понимают? – отвечаю я. И мысленно хватаюсь за голову. Что я делаю? Спорю с преступником, ругаю перед ним начальство!
– Понимают. Ну что, поехали?
Оглядываюсь – невдалеке, у перекрестка, стоит полицейский. Обычный диптаунский полицейский, крепкий, с располагающим добрым лицом. Белая форма, бляха с номером. На поясе кобура с пистолетом, наручники, рация. Стоит лишь крикнуть – и моего собеседника арестуют. Никуда он не денется.
Но я уже понимаю, что звать полицейского не стану. Стеков задал тот самый вопрос, что мучил и меня.
Почему тюрьма не изолирована?
И ответ лишь один.
Для того, чтобы было куда бежать.
0101
Такси петляет по Диптауну, повинуясь указаниям фальшивого Стекова. На первый взгляд – без всякой системы, но я замечаю – мы то и дело выскакиваем из российского сектора в японский, китайский, немецкий, американский сектора.
Путает след. Грубо, но эффективно. Конечно, если слежка не ведется на уровне провайдера.
И мой спутник думает о том же.
– Через кого ходишь, Ксюша?
– Я не Ксюша, – наплевав на все, отвечаю я. Гори оно огнем… – Меня зовут Карина.
– А меня Чингиз. На самом деле. Так через кого?
– Москва-Онлайн.
– Угу… – с явным удовлетворением заключает Чингиз. Не таясь, достает пейджер, не глядя на клавиатуру, набивает письмо.
Неужели у него есть сообщники среди провайдера?
А почему бы и нет? Москва-Онлайн – одна из самых популярных компаний. Если Чингиз серьезный человек – а он такое впечатление производит, – то мог заранее обзавестись знакомыми в самых популярных и крупных конторах.
– Остановите у памятника Последнему Спамеру, – командует Чингиз программе-водителю.
Я это место знаю. Была в глубине такая профессия – спамер. В невиртуальную эру они рассылали рекламные письма с арендованных на раз адресов. В начальный период глубины занялись рекламой лично. Создавали простенькие программы в виде обаятельных молодых людей и симпатичных девиц, которые бродили по улицам и приставали к каждому встречному: «Простите, вы еще не слышали удивительную новость? Открылся замечательный бордель „Интеллектуальная страсть“…»
Читать бесплатно другие книги:
