Штамп на сердце женщины-вамп Донцова Дарья
Я взяла протянутую Машей сумку.
– Ремешок длинный, соскальзывает с плеча незаметно. Спасибо, милая, что обнаружила потерю, там документы, кредитки.
– Зачем женщинам сумки? Чтобы одним махом посеять все необходимое, – ехидно заявил полковник.
– Ты вроде на работу опаздывал? – поддела я толстяка.
Тот не ответил, потому что схватил свой зазвонивший телефон.
– Дегтярев. Да, нет. В пробке стою. Где? Сейчас буду.
Александр Михайлович, забыв сказать «до свидания», потопал в коридор.
– Вот мой бизнес! – провозгласил Игорь. – Рулон перед вами. Обратите наконец на него внимание.
Я посмотрела на стол.
– Решил производить туалетную бумагу? – удивился Маневин. – Затей ты эту историю в конце восьмидесятых, когда народ за пипифаксом в очередях давился, я бы тебе первый сказал: «Молодец, нашел свою нишу на рынке». Но сейчас в магазинах изобилие этого товара.
– Мой продукт уникален, – гордо заявил Гарик, – качество бумаги до остолбенения удивит потребителя.
– Мелкая наждачка? – поинтересовалась Манюня. – Каждый придет в изумление, увидев ее в сортире.
– Нет, – поморщился Игорь и стал разматывать рулон. – Ну-ка, пощупай. Пух! Перо! Нежный шелк! А запах! Восторг.
– В продаже полно такого, – остановил «бизнесмена» Феликс. – Идешь мимо стеллажей, и тошнить начинает от навязчивых ароматов: апельсин, клубника, банан. Фу, прямо.
– Согласен. Фу! – обрадовался Гарик. – А почему фу? Потому что не та отдушка! Зачем попе клубника?
– Резонный вопрос, – согласилась Маша, – для попы лучше крапива.
– С вами невозможно серьезные дела обсуждать, – надулся Гарик, – все шутите. Но я упорный, меня не остановишь. Запах банана в туалете, фу! Поэтому от пипифакса, который я назвал «Трапеза», будет веять колбасой!
– Полагаешь, ассоциация с салями в данном случае лучше? – прищурился Маневин.
– Не дали договорить, но я не сдамся, – надулся Гарик, – еще ветчиной, пирогами с капустой, селедкой с картошкой. Такие знакомые нам с детства запахи. Они привлекут клиентов, но основная фишка во втулке! Она…
– Растворима в воде, – продолжила я. – Игорь, ты опоздал, такую втулку уже производят.
Гарик закатил глаза.
– Манера постоянно перебивать умного человека отвратительна. Нет! Втулка у меня…
Игорь быстро размотал весь рулон, схватил втулку, откусил от нее немалую часть и энергично заработал зубами.
– Ну ваще! – отпала Люся, наблюдавшая за нами из кухни. – Чума! Вы заболеете! Нельзя картонку жрать…
– М… м… и… бу-гу… – произнес Игорь, сделал глотательное движение и зашелся кашлем.
Я быстро подала ему минералку, он схватил бутылку, залпом осушил ее и продолжил вещать:
– Втулка съедобная, она сочетается с ароматом бумаги. Если рулон с колбасной отдушкой, то втулка прямо как оливки. Планируется выпуск серий – итальянская трапеза, французская, немецкая…
– Колбасная отдушка. Гениальный термин, – простонал Феликс, – и сама идея феерична, если проголодался, а в кармане негусто, можно заглянуть в общественный сортир, собрать втулки и пообедать.
Гарик подпер подбородок кулаком.
– Хм. Это мне не пришло в голову. Спасибо за идею, обозначу ее в рекламной кампании. Надо слоган придумать. «Хочешь есть? Купи пипифакс, ешь то, что на выброс».
– Машину украли! – заорал Дегтярев, врываясь в столовую. – Где телефон? Куда подевался мой мобильный? Кто его взял?
– Он на буфете, – подсказала я.
– Безобразие! Точно помню, что положил трубку в карман, – пыхтел толстяк, нажимая пальцем на экран. – Але! Да, знаю, хотел туда ехать. Но автомобиль украли. Из гаража. Затемно. Немедленно объявите план «Перехват». Сейчас.
Полковник повернулся ко мне:
– Быстро назови мой номер.
– Чего? – спросила я. – Размер обуви? Одежды?
– Автомобиля, – процедил полковник.
– Не знаю его, – смиренно ответила я.
– Шесть восемь один, – подсказал Гарик. – У меня фотографическая память.
– Шесть восемь один, – повторил Дегтярев, покричал еще немного в трубку, потом бросил ее в кресло и обвел присутствующих взглядом. – Кто довезет меня до места? Быстро и аккуратно?
– Я еще не закончил переговоры, – сказал Гарик.
– К тебе я никогда не сяду, – отмахнулся полковник.
– Почему? – удивился Игорь.
– Собака Мафи и та лучше рулит, – отрезал Александр Михайлович.
– Саша, позвони в сервис, – сказал Феликс, – вдруг они уже техобслуживание завершили, я тебя тогда до ремонтников довезу, а дальше ты сам.
Полковник молча уставился на Маневина.
– Ты же вчера вечером отогнал свой кабриолет мастерам, – продолжил тот, – масло поменять, тормозные колодки. Я тебя в кафе при автоцентре перехватил и в Ложкино доставил. Ты еще пиццу на рубашку уронил и на меня обиделся за то, что я тихо к столу подошел и тебя напугал.
– Автомобиль в техцентре, – захихикала я, – звони Лене, отменяй поиски воров.
– Не учи меня, что делать в случае угона машины, – огрызнулся полковник.
– Но ее никто не крал, – засмеялась Маша. – Ой, вот же мой рюкзак! Почему раньше не увидела.
Манюня схватила с подоконника вещмешок, ринулась в коридор, но по дороге прокричала:
– Мусик! «Энтерофурил»! Влей в толстое чудовище две столовые ложки, непонятно, как крем на желудок подействует. Боюсь, Мафи понос прошибет.
– Незачем пить лекарство, – неожиданно заявил полковник. – Крем был свежий.
– Ну да, только в нем химия, консервантов тонна, красители, срок годности не пойми какой, упаковка хранилась в шкафу.
Александр Михайлович пожал плечами.
– Не неси чушь! Я эклеры вчера купил! Да, они провели ночь не в холодильнике, а в моем гардеробе, но в кондитерской заверили: начинка заварная, диетическая.
Мы с Машей переглянулись.
– Ты купил вчера эклеры, спрятал их, чтобы никто не увидел, и утром слопал? – спросила я. – Гурманствовал втихаря, несмотря на категорический приказ доктора худеть? Врач же сказал: «У Дегтярева повышен сахар в крови, анализ на холестерин плохой». Хочешь инсульт заработать? Просто безобразие! Трескать пирожные под одеялом!
– В отличие от некоторых, я не ем в кровати, – огрызнулся Александр Михайлович. – Это ты шоколадки перед сном хомячишь. Почему я съел немного сладкого в одиночестве? Ответ прост: не хотел скандала, который ты закатишь! Все. До свидания.
Дегтярев выскочил в коридор, через секунду раздался звон и его гневный вопль:
– Понаставили ваз повсюду! Не пройти человеку, не проехать!
– Интересно, на чем полковник собрался ехать? – захихикала я. – Надеюсь, не на своей машине, которая находится в сервисе.
– Я имела в виду Мафи, – засмеялась Маша. – Она сожрала крем для обуви, а я сказала: «Влей в толстое чудовище…» Ооо! Толстое чудовище! Вот почему Дегтярев решил, что я про него говорю. Но я же никогда его так не называла!
– На воре шапка горит, – развеселился Феликс. – Полковник прекрасно знает про свой лишний вес, вот и подумал, что речь о нем. Ну прямо как ребенок! Довезу его до автоцентра. Всем до свидания.
– Съедобная втулка! Вот что нужно народу, – завел свою песню Игорь, провожаяглазами уходящего Маневина.
Я встала.
– Совсем забыла. Включила стиральную машину, она уже перестала работать, надо вынуть белье.
– Сидите, сидите, – засуетилась Люся. – Это мое дело.
Я подмигнула домработнице:
– Я сама развешиваю пододеяльники.
– Зачем утруждаться, если помощница есть? – возразила Людмила.
Я снова подмигнула непонятливой тетке.
– Лучше разбитую вазу уберите.
– Уже замела осколки, – отрапортовала прислуга.
Я скрипнула зубами и пошла к двери.
– Ой, ой, – затараторила Люся, – куда вы? Уже несусь в постирочную. Стойте. Не ходите. Не хозяйское дело бельем заниматься.
Я обернулась.
– Людмила! Займитесь… э… Сварите Игорю какао.
– В кухне на столе кофейник с какао, – заверещала Люда. – Ой, Дарья, у вас тик! Глаза дергаются. Давайте заварю свой фирменный чай, он успокаивает нервную систему, убирает понос, золотуху, мигрень, температуру, косоглазие, плоскостопие, волосы на голове восстанавливает, лечит лысину.
– Ооо! – обрадовался Игорь. – Долго его заваривать? Я бы выпил.
Людмила бросилась на кухню, а мне наконец-то удалось удрать из дома. Поверьте, никаких угрызений совести от того, что оставила Игоря одного, я не испытывала.
Глава 5
Дверь в особняк Демидовых открыла полная женщина в красивом платье с цветочным орнаментом.
– Здравствуйте, я живу через забор от вас, меня зовут Даша, – представилась я.
– Ой! Как хорошо, что заглянули, – обрадовалась дама. – У вас милая собачка. Такая небольшая, умница, красавица, бархатные ушки, очень ласковая.
– Хуч мальчик, – усмехнулась я.
– Правда? – удивилась хозяйка. – А выглядит девочкой. Ох, я не представилась. Я Мария Ивановна. Все собиралась к вам зайти, познакомиться, да вечно что-то задержит. Когда в доме дети, особо не разгуляешься. Хотите кофейку? Так говорите, песик мужчина? Да?
– Да, – подтвердила я, старательно вытирая подошвы балеток о коврик. – Мопс у нас юноша в самом соку.
– Мопс? – повторила Мария Ивановна. – Правда? Совсем не похож.
Я не стала спорить с бабушкой Марфы, она не видела пса вблизи, наблюдала за ним со своего участка, наверное, не разглядела как следует. Хуч – классический мопс, типичный представитель этой породы.
– Идемте, идемте, – частила дама. – Сюда, налево, это наша гостиная. Садитесь. Гена и Миша долго искали дом. Очень трудно найти подходящее жилье. Нам был нужен особняк с большой площадью и просторный участок, непременно в лесу и чтобы школа была неподалеку. Нехорошо, когда ребята часто учебное заведение меняют. Мы раньше жили в пяти километрах от Ложкина. Сейчас чайку налью.
Послышалось шуршание, в комнату въехала инвалидная коляска, в ней сидел мальчик лет десяти.
– Добрый день, – поздоровался он. – Бабушка, вот рецепт пирога.
– Спасибо, милый, – обрадовалась Мария Ивановна, – познакомься с Дарьей… э… простите, не знаю ваше отчество.
– И не надо, – отмахнулась я, – просто Даша.
– Филипп, – представился мальчик.
– Наш компьютерный гений, – начала хвастаться бабушка. – В Интернете все найдет. Попросила Филюшу отыскать способ приготовления ватрушки, которой меня в гостях угощали. Хозяйка вредная оказалась, не захотела рецептом поделиться, давай болтать, что она его не знает, повариха, мол, пекла, а та к себе на родину уехала. Тьфу, прямо, бывают же такие люди странные! Никто же не просит к нам прибыть и творожники испечь. Всего-то ингредиенты назвать. Но я хитрая! Фото на телефон сделала и Филечке отдала. А он, умница моя, все мне раздобыл! Уникальная голова мальчику досталась.
Филипп подъехал к высокому буфету и попытался встать. Проделать это ему удалось не сразу. По лицу бабушки было видно, что она очень хочет помочь больному внуку, но сдерживается. Филипп потянулся за журналом, который лежал сверху, и я увидела, что он горбун. Мальчику удалось взять издание, он сел в коляску и уехал.
– Филенька умный, талантливый, – вздохнула Мария Ивановна. – Одна беда: плохо ходит и на спинке неприятность. Появился на свет с генетической болезнью, никак ее название запомнить не могу, длинное очень. За что мальчику она досталась? Ни у кого в роду ничего подобного не было. Хотя до сорокового колена нам родственники неведомы. Читала я про одного ученого, который считается великим, массу открытий сделал. Он не ходит, у него только правая рука действует, но мужчина на компьютере работает. И что? Женат счастливо, трое деток. Вот бы Филюше девочку найти! У вас нет на примете хорошей невесты? Внешне внук немощен, но он прекрасный человек, зарабатывает отлично, сострадательный, наша семья его жену облизывать будет.
Ну и что ей ответить? Я улыбнулась.
– Филипп еще очень юн, он непременно встретит свою любовь. Сейчас для него главное учеба.
– У мальчика знаний через край, – посетовала Мария Ивановна. – Два высших образования за плечами.
Я удивилась:
– Он вундеркинд? Сколько лет Филиппу?
– Двадцать четыре года, – пояснила бабушка.
– Ага, – пробормотала я. – Он выглядит моложе.
Мария Ивановна заговорила еще быстрее:
– Один из симптомов его болезни – детская внешность. Когда Филеньке исполнилось двадцать два, к нам в дом пришла Леночка, уборщица. Она Филюше понравилась, он ей вроде тоже. Мы все так обрадовались. Пусть невеста из неблагополучной семьи, читать еле-еле умеет, мы не снобы! Оденем, научим, хорошие манеры привьем. Главное, у них с Филенькой отношения наладились. Они в кино вместе ездили, на прогулки, для Филюши микроавтобус оборудован. Через несколько месяцев Лена ко мне пришла и заплакала:
– Простите, Мария Ивановна. Мне Фил очень нравится, но замуж за вашего внука не пойду. Люди достали. Приведу его в кино, билетерша присматривается: «Мамаша, вы дура? Зачем сына на фильм с предупреждением плюс шестнадцать привели?» Объясняю, что жениху за двадцать – не верит, паспорт его требует. В магазине кассирши орут: «Народ, пропустите мамашу с ребенком-инвалидом». На улице на нас пальцем показывают. Устала я.
Мария Ивановна замолчала, я попыталась ее утешить.
– Значит, Лена не любила Филиппа. Непременно найдется девушка, которая оценит его по достоинству, поймет, что дело не во внешности. У Марфы, наверное, много знакомых, кому небезразлична судьба Филиппа? Правда, девочка очень молода, всего восемнадцать, ее подружкам, наверное, столько же.
– Нет, Марфеньке пятнадцать, – перебила меня Мария, – она в гимназии учится.
Я как можно более правдиво изобразила удивление.
– Неужели? Придя на прием к хозяину «Желтухи», девочка представилась совершеннолетней.
– «Желтуха»? – повторила хозяйка. – В нашем доме она не в почете. И где Марфа увидела пасквильный листок?
Наивность бабушки умиляла.
– Да где угодно. На улице, в школе, у приятелей, и существует Интернет.
– Нет, Марфа никогда не станет читать эту грязь, – отрезала Мария Ивановна. – Она не может быть знакома с владельцем срамного издания. Кто вам сказал, что моя внучка была на приеме у владельца газеты? Это смешно!
Мне не хотелось портить старушке день, но пришлось рассказать про медальон «Нарцисс». Демидова постоянно прерывала мою речь восклицаниями:
– Невероятно! Здесь какая-то ошибка!
Когда я произнесла последнюю фразу, Мария Ивановна взяла телефон и позвонила.
– Марфенька, ты занята? Спустись вниз, детка.
Внучка не особенно спешила на зов, прошло минут пятнадцать, прежде чем она соизволила появиться в комнате и лениво спросить:
– Зачем звала?
Я сразу узнала ту, что выхватила у меня из рук йорка, и удивилась. Марфе пятнадцать? Выглядит на двадцать, и взгляд у нее совсем не наивно-детский.
– Познакомься, солнышко, – ласково завела старушка. – Дарья, наша соседка.
– Мы уже виделись, – сухо сказала я.
– Вы меня с кем-то путаете, – лихо соврала девица.
– Госпожа Васильева рассказала мне невероятную историю, – завела Мария Ивановна. – Я отказываюсь в нее верить.
Марфа молча выслушала бабушку.
– Отвечай, ты ездила в редакцию? – задала вопрос Мария Ивановна.
Внучка не ответила, е лицо можно было бы назвать симпатичным, но его портили сдвинутые брови и поджатые губы. Марфа насупилась, надулась и покраснела.
– Дорогая, мы ждем, – чуть повысила голос старшая Демидова, – объяснись.
Внучка сидела, глядя в пол.
Мне было неприятно наблюдать за злой девицей, хотелось завершить тягостную беседу и уйти, поэтому я задала прямой вопрос:
– Зачем ты придумала, будто я украла медальон?
Марфа скорчила гримасу и достала из кармана айфон.
– Во! Фотки! Трикси в розовом платье, на ошейнике подвеска. Видите?
– Конечно, – согласилась я. – Красивый аксессуар, похоже, старинный.
– Дайте, дайте взглянуть, – засуетилась Мария Ивановна. – Оригинальная вещь, похоже на золото, камни роскошные, хотя, не держа в руках медальон, ценность его определить очень трудно. У нас дома такой вещи ни у кого нет.
– Олеся мне дала, – после короткой паузы сообщила Марфа.
Мария Ивановна вернула телефон внучке.
– Да? Почему же мать Флоры подвеску не носит? Уж могла бы на Новый год с ней покрасоваться или на свой день рождения.
– Вот мы с Трикси у вашей калитки, – осмелела Марфа. – Я видео записала, вот собака одна на дорожке сидит, вы ее хватаете, на руках держите, гладите, а потом снова фото. Упс! Где украшение?
– Нету, – пробормотала я, – ошейник без медальона.
Марфа отняла у меня трубку.
– Вы кулон сперли! Когда в сад к вам Трикси вошла, подвеска у нее на шее висела, а потом! Вау! Нет ее!
– Тебе не пришло в голову, что украшение само могло отцепиться? – спросила я. – Упало и сейчас мирно лежит где-то у калитки на нашем участке?
– Не-а, вы его стырили, – настаивала Марфа, – и молчали в тряпочку, а теперь, когда «Желтуха» правду узнала, приперлись сюда и изображаете, что ни при чем. Вау! Я только щас сообразила! Газета уже вышла? Скока там моих фоток?
Мария Ивановна встала и поспешила в коридор.
– На секунду покину вас.
Мы с лгуньей остались вдвоем, некоторое время в комнате висела тишина.
– Знаю, как обстояло дело, – произнесла я наконец. – Ты взяла дорогое украшение, принадлежащее бабушке со стороны матери, нацепила его на йорка, а когда медальон потерялся, решила свалить вину на соседку. Но зачем ездить в «Желтуху»?
Марфа сгорбилась, но ничего не ответила.
Глава 6
– У Олеси нет украшений с натуральными камнями, – заявила Мария Ивановна, возвращаясь. – Марфуша…
– Не смей называть меня тупой кличкой, – разгневалась внучка. – Есть! Она забыла! У бабки целый чемодан барахла.
Пожилая дама нахмурилась.
– Я могу простить ребенку многое, практически все, кроме лжи. Врать мне не следует. Когда ты заявила, что медальон принадлежит Олесе Николаевне, я усомнилась в твоей правдивости. Мать Флоры не раз говорила: «При моем появлении на свет звезды встали в весьма необычную позицию, я никогда не буду носить золотые украшения. Сей металл губителен для моей энергетики». А медальон, похоже, из червоного…
Голос Марии Ивановны перебил громкий бас:
– Мама, ты не видела мой портфель?
В гостиную вошел стройный мужчина в дорогом костюме, увидев меня, он не навесил на лицо светскую улыбку, а сурово произнес:
– Добрый день.
– Здравствуйте, – ответила я.
– Гена, разреши тебе представить, – начала мать, но сын тут же прервал ее:
– Уважаемая… э…
– Дарья, – подсказала я.
– Так вот, Дарья, мне плевать, что в доме пыль, без разницы, куда деваются продукты, и плохо вымытый пол тоже меня не колышет, – отчеканил хозяин дома, – но есть два момента, которые вам необходимо учитывать. Перед уборкой фотографируйте на телефон мой письменный стол: после того, как протрете его, все находившиеся там вещи нужно…
Мария Ивановна покраснела и попыталась остановить сына:
– Гена, ты сейчас…
– Я сейчас буду говорить столько, сколько хочу, и так, как хочу, – повысил голос сын. – На моем письменном столе все должно лежать там, где лежит. Перепутаете хоть что-нибудь, не туда положите дерьмовый ластик, вылетите вон в одночасье. Второе. В саду лаборатория, приближаться к ней, а уж тем паче пытаться войти внутрь категорически запрещаю. Остальное: украденные продукты, разбитый мейсенский сервиз, прожженные кашемировые свитера от Лоры Пиано, вымытый отбеливателем эксклюзивный паркет, короче, все, отчего Мария Ивановна и Флора приходят в ужас, меня не колышит. Два условия! Всего два! Нарушив их, вы получите пинок под зад! Кто-нибудь видел мой портфель?
– Он на третьем этаже, дядечка, – подобострастно сказала Марфа. – Стоит на полу у торшера.
– И как он туда попал? – выразил недоумение Демидов.
– Ты вчера, приехав с работы, пошел к Олесе Николаевне, – залепетала Марфа. – Она сидела в холле под торшером, ты поставил портфель и начал ругаться.
Геннадий Борисович двинулся к двери.
– Да? У тебя отличная память, советую использовать ее при подготовке домашних заданий, может, тогда в годовых оценках появится хоть одна четверка, которая разбавит плотный строй троек. Сбегай за ним.
Марфа убежала, хозяин, забыв попрощаться, тоже покинул комнату. Мария Ивановна схватилась руками за щеки.
– Боже! Извините! Так неловко вышло. В пятницу наша очередная домработница, тупая баба, сотворила глупость. Сто раз ей говорила: «К домику не приближайся». Ан нет! Девушка пошла в сараюшку за дровами для камина, путь лежал мимо лаборатории сына. Дурочке показалось, что дверь грязная. Без всякого на то моего разрешения клуша взяла тряпку и ну створку драить, потом давай окна тереть, одно разбила. Гена ее выгнал. Сегодня должна прийти новая прислуга, вот он и решил… Господи, нехорошо-то как получилось! Вы совсем не похожи на женщину, которая неквалифицированным трудом зарабатывает. Гена не имел желания вас обидеть, он немного нервничает, проблемы всякие… Ах ты, боже мой, какой конфуз!
– От сумы и от тюрьмы не зарекайся, – вздохнула я. – Мне совсем не обидны слова Геннадия Борисовича, всякое в жизни случиться может. Если понадобится, сама возьму в руки швабру с ведром. Не важно, кем человек работает, главное, каков он по сути. Честная прислуга вызывает у меня уважение, а вот вороватый губернатор нет.
Красные щеки хозяйки начали потихоньку принимать нормальный цвет.
– Спасибо, я уж подумала, что вы теперь с нами разговаривать не пожелаете, а с соседями надо поддерживать хорошие отношения.
– Верно, – согласилась я. – Потому я и пришла. Марфа импульсивна и, как многие тинейджеры, склонна делать скоропалительные выводы. Она решила, что я украла дорогой медальон. До этого момента мне все ясно, непонятное начинается дальше. Зачем она поехала в «Желтуху»? Наговорила владельцу издания глупостей?
Мария Ивановна опять покраснела, а я продолжала:
– И теперь бульварный листок хочет взять у Марфы интервью.
– Господи! – ужаснулась бабушка. – Зачем?
– Чтобы его напечатать, – пояснила я. – Издание существует за счет скандалов. Думаю, Геннадию Борисовичу не понравится, когда фото его племянницы, имеющей одну фамилию с ним, украсит первую страницу «Желтухи».
– Сын подобные газеты не читает, – пробормотала старуха. – Он интересуется только книгами по истории, интерьерам, альбомами с репродукциями картин.
– Но господин Демидов все равно узнает о разговоре Марфы с папарацци, ему кто-нибудь непременно про публикацию расскажет, – возразила я. – Кроме того, после выхода статьи мне придется подать на Марфу в суд за клевету. А поскольку у нее никаких доказательств того, что я воровка, нет, я выиграю процесс.
– Боже! Нет, – перепугалась Мария Ивановна, – умоляю, не делайте этого. Геннадий может потерять заказчиков, не всех, конечно, но некоторых точно. Очень вас прошу, давайте решим дело миром. Ну зачем нам процесс?
– Мне он точно не нужен, – кивнула я, – поэтому я и пришла. Сегодня-завтра Марфе позвонит главный редактор «Желтухи» Андрей Локтев, ему велено взять у нее интервью. Если девочка откажется беседовать с журналистом, он не будет настаивать и все закончится, не успев начаться. Но если Марфа согласится на интервью, вот тогда стартуют неприятности, и все они буут вашими.
– Поговорю со своей внучкой, запрещу ей даже думать о газетчиках, – пообещала Мария Ивановна. – Объясню: если она втянет семью в свару с соседями, не видать ей лета в Италии, останется в Москве, все каникулы с репетиторами прозанимается. Тройки у нее в дневнике теснятся, учителями из милости поставлены.
Но слова пожилой дамы меня не успокоили.
– Уж простите за откровенность, но после общения с вашей внучкой у меня создалось впечатление, что вы для нее не авторитет. Вот дядю она побаивается. Думаю, лучше подключить к делу Геннадия Борисовича.
Мария Ивановна встала.
– Да, конечно, вы правы. Я решу проблему. Марфа никогда ни слова не скажет никому из «Желтухи». Кофейку?
Я тоже поднялась.
– Спасибо, но мне пора домой.
– Провожу вас, – засуетилась хозяйка.
Мы вышли вместе в сад.
– А где Трикси? – поинтересовалась я. – Собака ни разу не заглянула в гостиную.
Читать бесплатно другие книги:
