Граф Мечников Сахаров Василий

В общем, я получил почти всё, что заказывал у сво его начальства, и теперь предстояло проверить груз.

– Удовлетворён? – спросил меня комендант, после того как я вернул бумаги.

– Да.

– А вот я – нет.

– Что, опять тебя кинули?

– Можно и так сказать. Только из того, что просил, лишь половину прислали. Правда, мне намекнули, что вскоре всё изменится, так как «Гибралтар» собираются передать в подчинение Отделу Дальней Разведки. Ты постарался?

– Немного.

– Если всё срастётся, как нам с тобой надо, то с меня простава и стол.

– Договорились.

– Отсюда сразу на разведку пойдёшь?

– Да, пора уже.

– И с чего начнёшь?

– «Ловкий» и «Ставрос» к Передовому двинутся, а я с фрегатом от Кадиса до Ла-Коруньи пройду и повнимательней к берегам присмотрюсь. Затем сделаю короткий перерыв и направлюсь в Германию, а оттуда к берегам Англии. Сначала хочу в районе Вильгельмсхафена высадиться и посмотреть, кто там такой борзый живёт, что во всех, кто вблизи его берегов появляется, из орудий стреляет. Дальше в Портсмуте погуляю, у меня там рядышком разведчик в Рединге сидит, наверняка, если жив, информации добыл. Ну а потом Франция и её крупные портовые города: Брест, Лорьян, Сен-Назер, Нант, Ла-Рошель, Руайян и так далее. Думаю, месяца три-четыре на всё это потрачу, и начальство от отряда надолго отстанет.

– От меня помощь кораблями потребуется?

– Один БДК и танкер с топливом через месяц.

– Дам. Но не бесплатно.

– Баш на баш?

– Точно так. Мне продовольствия на зиму не хватит и обмундирования. Опять же, если пять радиостанций оставишь и немного боеприпасов, то они мне очень пригодятся.

– Договоримся, – согласился я с комендантом. – Присылай на причал Тимошина, мы с ним всё уладим.

– Вот и хорошо, а то я уж было затосковал.

– Ничего, тёзка, прорвёмся. Нам, как говорится, зиму бы пережить да весну выстоять, а там полегче будет.

Семёнов снова поморщился от сильной боли в ноге, его лоб покрылся испариной, и я встал.

– Ладно, господин будущий дворянин. Пойду груз принимать, а ты отдыхай.

Я направился к выходу, и Семёнов сказал мне вслед:

– Кстати, с этим транспортом армейский майор прибыл, дипломатический представитель на ВМБ. Прежний не оправдал надежд, всё время болел и бухал, так что нового прислали.

– И что? – обернулся я.

– Майор этот говорит, что знаком с тобой. Зовут его Миронов.

– Имя Максим, широкоплечий, лет тридцать пять, челюсть квадратная?

– Он самый.

– Наш человек, ему можно верить. В Донском Царстве работал и в Воронеже.

Покинув коменданта, оставшуюся половину дня, вместе с Тимошиным, я занимался приёмкой, перегрузкой и сортировкой груза. Освободился только к вечеру, вернулся на фрегат, и меня посетил Максим Миронов. Этому человеку я был рад, в прошлом мы с ним не раз пересекались, и нам было что вспомнить. Но про былые деньки и похождения разговор шёл недолго. Новый гибралтарский дипломат, которому предстояло налаживать более тесные отношения с Алжиром и сицилийскими вождями, а помимо этого ещё и координировать работу по Балтийскому региону, не задержался, уточнил несколько вопросов по моему пребыванию в Калининграде и сошёл на берег. Но перед этим оставил мне флешку, забитую записями новостных и документальных телепередач кубанского телевидения.

Оставшись один, я больше трёх часов потратил на просмотр новостей и фильмов и ничуть об этом не пожалел. В Конфедерации и за её пределами вершились интересные дела, про которые я, конечно, знал. Но одно дело слышать об этом из радиопередач, сбрасываемых из «Гибралтара», и совсем другое – видеть всё происходящее на экране и наблюдать за поведением людей, многие из которых мне были знакомы. Например, часто мелькал мой родственник, однорукий Кара, он же Мясник, о котором полуторачасовой фильм сняли, точнее, о походе его наёмных соединений из Дебальцево к Харькову.

Армия Бурова и добровольцы с Дона двигались от Дебальцево без остановок до самого Изюма. Там сатанисты встретили их силами до трёх тысяч воинов, которые оставили на развалинах города небольшой заслон, а сами попрятались по лесам и приготовились донимать наёмников неожиданными наскоками с тыла. Однако Кара – человек непростой, он имеет одну отличительную черту, которая ему всегда помогала: старый однорукий вояка быстро учился на своих ошибках. Прошлого, не очень удачного похода, чтобы приспособиться к тактике Внуков Зари, ему хватило, и он готовился к тому, что действия начнут развиваться именно таким образом. Поэтому наёмное войско не стало биться лбом в оборону сатанистов, а обстреляло руины химическими боеприпасами и, напялив на себя противогазы, вошло в город, где Буров достал защитные средства, количество которых не уточнялось. Однако кому надо, тот догадается, что наёмникам их подогнали наши военные, для которых сатанисты тоже враги. И кубанские вояки сами бы с ними повоевали, но диктатор решил, что всё можно сделать чужими руками.

Однако возвращаюсь к Каре, который взял руины Изюма и перебил несколько сот врагов. После этого, не давая Внукам Зари сориентироваться, скорым маршем, оставив позади себя заслон из самых неопытных и потому, на его взгляд, бесполезных бойцов, Буров рванул на Балаклею. Через двое суток он овладел очередным скопищем развалин, разгромил пару мелких вражеских отрядов и устроил классическую минно-артиллерийскую засаду на тех, кто был позади его армии и пытался её догнать. Наёмники сделали всё чётко и грамотно, встретили армию противника мощнейшим огневым налётом и противопехотными минами на тропах в лесу и не понесли никаких потерь. Полный успех! Даже наши гвардейцы отметили победу наёмников, а попавшие в плен израненные сектанты, не успевшие слинять в чащобы, проклинали Бурова на все лады, призывая на его голову самых злобных демонов ада.

От Балаклеи наёмники пошли на Харьков, который считался столицей Внуков Зари. А ему навстречу устремились Рыцари Христовы, к тому моменту уже находившиеся вблизи Казачьей Лопани. Стремительным рывком бывший областной центр был взят с двух сторон, и вот тут-то Кару и его временных союзников ждало разочарование: их совместные удары пришлись почти в пустоту. Против крестоносцев и Бурова осталась лишь недобитая южная группировка Ромбов, а все остальные сатанисты, воины, женщины и дети ублюдков, считающих себя детьми Люцифера, покинули земли бывшей Харьковской области и, судя по следам, которые распутали следопыты, ушли на запад, в сторону Киева и великой славянской реки Днепр. Такие вот дела. Сатанисты сбежали, а на месте их обитания было обнаружено большое количество добычи и множество принесённых в жертву рабов, перед смертью долго мучавшихся на алтарях с пентаграммами и перевёрнутыми крестами.

Если бы Буров решил догнать беглецов, мигрирующих из Харькова, он имел бы шансы отсечь от основного потока Внуков Зари один или два клана. Однако он был не сам по себе. Его воины получили трофеи и на этом успокоились. Крестоносцы, впрочем, тоже не горели желанием продолжать эту войну вдали от своего дома, слишком велики были потери в их рядах. И только полторы сотни фанатиков из «патриаршего спецназа» решили преследовать сатанистов, но далеко от основных сил они не ушли. На вторые сутки Рыцари Христовы попали в засаду и приняли бой. Потери у сатанистов были большие, но и туляки все полегли.

Освежёванные и распотрошённые тела христианских воинов, которых развесили на опорах старого моста через реку, были обнаружены спустя несколько дней в районе Краснокутска. Таким образом арьергардные отряды Внуков Зари давали понять своим противникам, что не следует за ними гнаться. Это поняли все, и больше за сатанистами погони не было, по крайней мере явной.

Так закончилась эта война, и на этом завершился документальный фильм под незатейливым названием «Освобождение Харькова». Все остальные новости и фильмы тоже представляли немалый для меня интерес. Но более всего привлекла внимание подборка репортажей, которая заставила снова задуматься о будущем нашей колонии и вернуться к делам форта Передовой.

Репортажи, снятые Мариной Алексеевой, касались организации «юных симаковцев» и поэтапной системы подготовки молодёжи ККФ к современной жизни. Чем-то это всё напоминало мне подготовку пионеров, комсомольцев, бойскаутов и эсэсовцев, причём от каждой такой структуры из прошлых времён диктатором и его приближёнными было взято самое наилучшее.

Итак, этапы.

Первый, разумеется, отбор. Каждый современный пионер должен был пройти медицинскую комиссию, около двух десятков разнообразных психологических тестов и собеседование. На основе этого делалось заключение о том, что он собой представляет. Все кандидаты имели хорошее здоровье и нормальные мозги без отклонений. Это являлось непременным условием для вступления в ряды «юных симаковцев», которых вырывали из привычной для них жизни и на добровольных началах, с разрешения родителей, помещали в спецшколы с особым режимом.

Второй этап – идеологическая обработка. Всему молодняку в возрасте от восьми до двенадцати лет вдалбливали в головы, что только жёсткая власть одного человека может позволить жить им и их близким в относительной безопасности и не голодая. Самые лучшие учителя, психологи и агитаторы Конфедерации работали с мальчишками и девчонками, крутили им кинофильмы с кадрами про суровые реалии за границами нашего государства и экскурсии в приграничные анклавы устраивали. Кто через шесть месяцев безоговорочно принимал позицию и догматы учителей, тот оставался симаковцем, а те редкие единицы, кто всегда сам себе на уме, брались на заметку, и с ними занимались по особой программе. Кем станут эти одиночки, умалчивалось. Однако думаю, что такую молодёжь забирала себе госбезопасность и разведка, там индивидуалисты, идущие по жизни своим путём, всегда нужны.

Третий этап начинался через год. «Юных симаковцев» делили на отряды и помимо обычной учёбы три раза в год, на один месяц отправляли в лагеря гвардейских бригад, где из них делали настоящих воинов. В фильме были показаны две недели из жизни симаковцев в полевых условиях, и эти четырнадцать дней сильно напомнили мне моё КМБ в Четвёртой гвардейской бригаде, тогда ещё батальоне, так как учили подрастающее поколение на совесть. Изучение стрелкового оружия, миномётов и артиллерийских систем. Тактика в лесу, поле, предгорьях и болотах. Ежедневные физические нагрузки. Стрельбы, при которых не жалели боеприпасов. Минно-подрывное дело. Управление автотранспортом и бронетехникой. Рукопашный бой с оружием и без него. Физические упражнения на выносливость, силу и бесстрашие. Ориентирование на местности. Медицинская подготовка. Преодоление водных преград. Ведение допросов. Выживание в дикой местности. Диверсионная и антипартизанская подготовка. Психология. Боевые действия в составе отделения, взвода и роты. Ну и так далее. И это всё в будние дни, а в выходные – спортивные мероприятия и соревнования между учебными взво дами.

Четвёртый этап, последний, касался только юношей и девушек от пятнадцати лет. С ними снова занимались учителя и идеологи, которые внушали им чувство лёгкого превосходства над всеми иными гражданами Конфедерации. Молодым людям говорилось, что они лучшие и за ними будущее, они сильнее и крепче своих сверстников, имеют более глубокие познания по тем или иным предметам и для них открыты те двери, которые порой закрыты перед другими. Парни и девчонки оглядывались и понимали, что учителя, большинство из которых, кстати, прибыли непосредственно из поместий Николая Симакова, правы. Они на голову выше своих сверстников, и любой их них имеет право обратиться непосредственно в администрацию диктатора, где «юных симаковцев» воспринимали всерьёз, а их одногодки, будь они хоть из самых крутых семей Конфедерации, про это даже думать не смеют. Впрочем, спеси и глупого самодовольства в симаковцах не было, поскольку даже намёки на эти нехорошие качества, в той или иной мере присущие любому человеку, давились сразу же. И каждый из юных воспитанников спецшколы знал, что хотя он и крут, но и на него управа найдётся, и все свои знания и силы он должен направлять на служение обществу, а не на показуху и дешёвые понты.

По достижении совершеннолетия, то есть семнадцати лет, подготовленный в гвардейских учебных лагерях и спецшколах молодняк шёл в армию, флот, госбезопасность, на государственные заводы-фабрики или уходил в свободный полёт. Но при этом никто из воспитанников не терял связь со своим выпуском и наставниками. Им прививали настолько глубокие чувства товарищества, что просто так про них забыть было нельзя.

В общем, пока имеется лишь один поток, выпущенный всего месяц назад в количестве полусотни человек. Он был пробный и показал себя очень хорошо, и, равняясь на него, спецшколы появились не только в столице, но и в других регионах ККФ, не больше одной в пределах одного района. Это кузница кадров для нашей будущей элиты, которой по определению много быть не может. И учитывая, что эта кузница куёт только для одного человека, то совершенно понятно: «Симаков – наш рулевой!» и «Победа будет за империей!»

Теперь спрашивается: чем же сюжет про «юных симаковцев» привлёк моё внимание? А тем фактом, что школы-то у нас до сих пор нет, а она нужна. Отправлять своих детей на родину ни я, ни мои воины не станем. Но позволить им расти самим по себе и довольствоваться домашним образованием мы тоже не можем. Значит, необходимо собственное учебное заведение, в котором будут проходить обучение наши отпрыски. Что для этого нужно? Не так уж и много: крепкое здание, которое строители форта смогут возвести на основе одного из старых испанских фундаментов в течение месяца-двух, учебники, хорошая программа и учителя.

Всё решаемо, и нельзя это дело оставлять на потом. Поэтому я займусь им сразу, как только вернусь из рейда. Здание школы построим, учебники закажем на родине, а учителей из своих людей наберём, благо хороших кадров в форте хватает.

Впрочем, более серьёзно на эту тему подумаю позже, а сейчас пора отправляться на радиоузел ВМБ Гибралтар и, пока имеется возможность, напрямую пообщаться со своим далёким краснодарским начальством. Имеются у меня к Ерёменко некоторые вопросы. В частности: почему не прибыли огнемёты, которые я заказывал для форта, и где обещанные мне ещё полтора месяца назад УКВ-радиостанции для разведки.

Глава 17

Германия. Окрестности Нордена. 20.01.2067

Определённо, вести разведку берега в зимнее время года гораздо легче, чем летом, когда всё покрыто зеленью. Вот только погода нас не очень балует, и часто приходится отсиживаться в бухтах. Это потеря времени, да и скучно. Но ничего, торопиться нам некуда, обследование побережья идёт своим чередом, и уже имеются некоторые результаты.

Основной результат конечно же это информация о том, что на атлантическом берегу Испании людей нет. Не сохранилось ни одного цивилизованного анклава. Хотя следы деревень, ещё пять-шесть лет назад стоявших на берегу океана и живших рыболовством, находили не раз. И, судя по обнаруженным следам, всех жителей этих небольших поселений уничтожили дикари. Так что мы опоздали.

Второй результат касался непосредственно нас, жителей форта Передовой. Мою общину колонизаторов интересовала добыча, техника из старых времён, которую можно было использовать, а также золото и ювелирные украшения, новая валюта разрушенного катаклизмом мира. Однако мы видели только развалины городов, где необходимо вести серьёзные раскопки, на проведение которых не было ни средств, ни рабочих рук. И только в паре мест нам сопутствовал успех. В Фигейра-де-Фош был обнаружен хорошо сохранившийся корпус нефтеналивного танкера водоизмещением сорок тысяч тонн, и когда-нибудь мы перетянем его к себе в Добрую гавань, а затем попробуем отреставрировать. Другое место – развалины крохотного городка невдалеке от Порту. Там был найден практически целый судоремонтный завод для крупнотоннажных судов. Сухие доки были в целости, имелись грузовые краны, которые можно демонтировать и отремонтировать в нашем форте, превосходные станки и лежащее на складах оборудование. Как этот завод уцелел и почему не подвергся ничьему разграблению или обстрелу с кораблей Людей Океана, остаётся загадкой, но факт налицо: имеется возможность восстановить свой СРЗ.

Такими были результаты сорокадневного разведывательного поиска от Гибралтарского пролива до форта Передовой. Произведено двадцать девять десантных операций на берег. Осмотрены сотни населённых пунктов и три раза бойцы абордажной команды, в этот раз рота Крепыша, вступали в жестокие бои с местными дикарями. Потерь отряд не понёс, расходы на топливо и моторесурс фрегата нам возместят, и в целом поиск оценивался на оценку «хорошо». Хотя мы и не нашли боевых кораблей или анклав людей, с которыми можно торговать, сходили не зря.

По возвращении в форт несколько дней отдыхали. Была произведена смена абордажной команды, бункеровка фрегата топливом, загрузка припасов и в дополнение к переводчикам с английского и испанского на борт был взят знаток немецкого языка. В прошлом обычный рабочий из Краснодара Григорий Иванович Людке, которого мне, наверное, чтобы посмеяться, дал генерал-майор Ерёменко. По идее этот сорокалетний дядька, этнический немец, вроде бы должен был знать язык своих далёких предков. Но, к сожалению, проверить его знания раньше не получалось. Мы собирались в большой спешке, и всем было не до того. Позже Григорий Иванович как-то технично выпал из поля зрения офицеров отряда. И вспомнили о нём лишь за неделю до похода в «Гибралтар», когда планировали посещение Вильгельмсхафена. Тогда и выяснилось, что Людке знает всего три-четыре сотни слов на немецком языке. И хорошо ещё, что мы вовремя спохватились, и всё то время, что фрегат находился в походе, бывший заводской рабочий усиленно наращивал свой словарный запас и ежедневно бегал вместе с разведкой кроссы по десять километров. Думали, от перенапряга он помрёт. Но Людке выжил и выдержал все нагрузки. И по заверениям Серого, который отвечал за его подготовку, на данный момент немец знал уже не менее четырёх с половиной тысяч слов. Кроме того, он мог поучаствовать в поиске разведчиков на германский берег.

Фрегат был готов, люди тоже, припасы имелись, и снова мы вышли в Атлантический океан. Погода нас не радовала, но и не задерживала. Постоянное волнение водной стихии – не более трёх баллов, ветерок не сильный, температура воздуха от минус восьми градусов по Цельсию до минус пятнадцати, осадков практически нет. И только когда вчера вечером «Ветрогон» подошёл к берегам Германии и в районе города Норден лёг в дрейф, с неба посыпал снежок. Для разведчиков это то, что нужно, можно работать, и я собрал своих офицеров на совет.

Основных вопросов на повестке дня было всего два, мы их обсуждали уже неоднократно, и потому военный совет продлился недолго.

Вопрос первый. Что мы знаем о Вильгельмсхафене? В далёком прошлом этот приморский город был одним из крупнейших портов и военно-морской базой Германии ВМС на Северном море и административно относился к Земле Нижняя Саксония. Промышленности особой не имелось. Но хорошим дополнительным источником дохода для этого города и его жителей было то, что он являлся крупным перевалочным центром по перевозке нефтепродуктов для всей Европы. То есть рядом с Вильгельмсхафеном были огромные полуподземные хранилища, в которых перед приходом чумы находились не тысячи, а миллионы тонн сырой нефти, которую даже через пятьдесят – шестьдесят лет, при желании и наличии технологии, можно переработать в дизтопливо, бензин или масла.

Что сейчас происходит в Вильгельмсхафене, мы не знаем. В позапрошлом году при переходе на Балтику «Ветрогон» останавливался невдалеке от этого порта. Ночью с берега нам подавали непонятные световые сигналы. А когда мы начали давать ответную световую морзянку и обратились к береговым жителям на международных радиочастотах, по «Ветрогону» открыли сильный миномётно-артиллерийский огонь, к счастью неприцельный. Фрегат ушёл без повреждений и с тех пор к этому порту не приближался, чтобы понять простую истину – гостям здесь не рады, нам хватило одного обстрела. Однако на основе этого случая можно сделать некоторые выводы. Люди на берегу живут цивилизованные. Они имеют электричество и артиллерию, но у них отсутствуют радиолокационные станции, которые могли бы нащупать фрегат. Это всё очевидно.

Дальше второй вопрос. Как мы должны действовать? У нас имеется приказ провести разведку европейских берегов, и мы её проводим. К самому Вильгельмсхафену, естественно, соваться не станем, это было бы огромнейшей глупостью. Значит, как все нормальные герои, мы пойдём в обход.

В трёх милях от места стоянки фрегата расположены развалины Нордайха, пригорода города Норден. Под прикрытием снегопада на берег будут высажены четыре разведывательные группы из роты Серого, и одна останется на «Ветрогоне» в качестве резерва. После десантирования задача разведки следующая: две группы занимают оборону в Нордайхе и прикрывают точку высадки, она же – место эвакуации, а две другие, вместе со мной и Лихим, обходя городок Судерле, совершают марш от Нордена к окраинам Вильгельмсхафена. Расстояние до базы местных любителей пострелять по морским целям примерно тридцать километров. Нам необходим язык из местных жителей для получения достоверной информации и не более того, и если он попадётся нам раньше, чем мы достигнем Вильгельмсхафена, то это хорошо, а нет, придётся топать до конечной цели. В бой вступать нам не рекомендуется, тихо пришли и так же тихо ушли, нечего на чужой территории отсвечивать.

Всё, что требовалось, мы обсудили, и, невзирая на ворчание офицеров, которые были против моего личного участия в этом разведывательном рейде, я отдал команду начать операцию. И уже через час, в первых предутренних сумерках вместе с разведчиками, переводчиком Людке и верным разумным псом Лихим высадился на берег.

Десантирование прошло нормально, мотоботы доставили нас к руинам Нордайха, и, не обнаружив рядом ни одного человека, который мог бы за нами наблюдать, две разведгруппы, держа между собой дистанцию в полкилометра, двинулись на юго-восток. С неба сыпал крупный снег, ветер почти стих, видимость была не более пятидесяти метров, температура воздуха – минус десять. За развалинами Нордайха начинаются заросшие кустарником и деревьями поля, и по небольшому бугорку, видимо автобану времён Золотого Века, идёт кубанская разведка – растянувшиеся в длинную цепь настороженные люди в белых маскхалатах и при оружии.

Первый привал устроили через три с половиной часа, когда втянулись в старый густой лес. Большие хвойные деревья, какая-то разновидность елей и сосен, были высажены ровными рядами, а между ними росла беспорядочная густая молодая поросль. Воины растеклись по небольшой полянке, невдалеке от автобана, на которой мы обнаружили первые следы людей – два десятка поваленных деревьев, сложенные аккуратной пирамидкой. Рядом горкой лежали пилёные чурки. Поворошив снег, мы нашли совсем свежие опилки и вдавленные в землю следы людей и неподкованных лошадей. Понятно, невдалеке находится поселение, и для нас это то, что надо. Если появляется одна привязка к местности, то, отталкиваясь от неё, всегда легче работать дальше.

– Вперёд! – отдал я команду продолжить движение.

Люди поднялись и, двигаясь уже вдоль дороги, а не по ней, белыми тенями заскользили по заснеженному лесу. Тихо хрустел под ногами прикрытый покрывалом из снега валежник. Воины двигались осторожно и постоянно останавливались, чтобы осмотреться. Торопиться в таком деле, как подход к возможному противнику, не стоит, тем более что на тропках между деревьями было обнаружено три волчьих капкана и одна замаскированная глубокая яма с острыми кольями понизу.

Через час вернулся гуляющий сам по себе Лихой, который сообщил, что находится на нашем пути. Я приказал ускориться, и уже через двадцать минут обе разведгруппы вышли на опушку заросшего декоративного леса. Перед нами, метрах в двухстах пятидесяти – окружённая ровными квадратиками перекопанных огородов небольшая деревушка на десяток дворов, которая отгородилась от мира высоким деревянным частоколом с крепкими металлическими воротами. И всё это напомнило мне родину, посёлок Лесной, в котором я вырос и из которого в своё время сбежал. От воспоминаний сразу повеяло чем-то тёплым, а к местным жителям появилась пусть не симпатия, но лёгкое расположение, это точно.

В деревушке тем временем жизнь кипела и бурлила. Слышались голоса людей и мычанье коров. В одном из дворов гавкали псы, а рядом с воротами кто-то бил, похоже, молотком явно по металлу. Самая обычная суета, и, если бы не парочка вооружённых автоматическими винтовками мужиков, карауливших в небольшой башенке ворота, можно было внаглую войти в это поселение и узнать всё, что нас интересует. Но риск нам не нужен, а значит, придётся ждать.

– Как работаем, Мечник? – подошёл ко мне Серый.

– На первом этапе надо обойтись без крови и стрельбы. Ждём удобного момента, пока кто-то сам из деревни не выйдет. Вышли вторую группу на восточную дорогу, пусть её перекроют.

– А может, сами в посёлок сходим?

– Уже думал над этим, и мой ответ – нет. Кто его знает, что у этих бюргеров в заначке имеется? Штурмовать деревню станем, только если языка не добудем. Терпение, мой друг, спокойствие и выдержка, нас эти качества не раз выручали и сейчас вытянут.

– Как скажешь, командир. Высылаю вторую группу на другую дорогу.

Удобного случая, чтобы взять языка, пришлось ждать почти четыре с половиной часа. Только с первыми сумерками на восточную дорогу из посёлка выехали запряжённые справными и резвыми лошадками сани, в которых сидели два мужика. Это были те, кто нам нужен, нормальные пленники, которых сразу никто не хватится, и я дал команду на захват.

Вторая группа всё сделала чисто, перехватила крестьян через два километра, и вскоре, обойдя деревню, вместе с переводчиком я находился в глубоком овраге. Сани были распряжены. Довольные тем, что им не надо бежать, гнедые лошади хрумкали овсом. Разведчики расположились неподалёку, а связанные пленники сидели на своём транспортном средстве и, растерянно хлопая глазами, наблюдали за нами. Посмотрев на оружие, изъятое у крестьян, отличнейшие штурмовые винтовки калибра 5,56 миллиметра HK G36 с приличным боезапасом на каждый ствол, я решил, что правильно сделал, приказав разведчикам отсидеться в лесу. Вроде бы вокруг всё мирно и спокойно. Но если здесь селяне на прогулку с такими стволами катаются, то нас запросто могли располовинить, лишь только мы подошли бы к деревне.

Пленные немцы, два похожих друг на друга мужика, лет под сорок пять, упитанные кабанчики с густыми чёрными усами, оказались понятливыми и неглупыми. И когда Людке с большим трудом, заикаясь и запинаясь, объяснил им, что нам требуется только информация, они согласились сотрудничать в обмен на жизнь. Это нормальный размен, который устроил обе стороны, и вскоре у нас завязалась весьма продуктивная беседа, в ходе которой я узнал обо всех местных раскладах.

Как выяснилось, во время чумы в подземных бомбоубежищах базы германских ВМС в Вильгельмсхафене отсиделось почти две тысячи человек, в основном морские пехотинцы и военные моряки. Они выбрались на поверхность в 2017 году и быстро сообразили, что над ними теперь никого нет, они сами по себе. Поэтому уже через пару месяцев после того, как были покинуты подземелья, они начали строить собственное государство. Для этого у них имелось всё, что необходимо: кадры, техника, корабли, топливо и много продовольствия. Но так сложилось, что среди выживших была немалая прослойка курдов и турок, и те люди, кто пережил чуму, видели будущее возрождённого Дойчланда совершенно по-разному. Одни, коренные жители, говорили, что Германия должна принадлежать только одной нации, а другие, азиаты, считали, что она родина для всех и было бы неплохо снова жить на пособие. После чего случилась небольшая резня, и победили немцы. Так как именно они в большинстве своём имели военную подготовку.

Будущее нового анклава должно было стать великим, и первые пятнадцать лет у жителей Вильгельмсхафена всё шло просто замечательно. Анклав быстро креп и расширялся, количество людей увеличивалось, появились связи с другими германскими общинами, и получилось собрать многое из того, что пригодилось бы немцам в будущем. И тут в гости к ним пожаловали Люди Океана, огромнейший флот из серьёзных кораблей, который, не предлагая договориться или что-то обсудить, тупо закидал всё побережье ракетами, утопил немецкие корабли и сровнял почти всю портовую инфраструктуру с землёй. Жители германского анклава ответили, как могли, благо им имелось, чем врагов встретить. Но на один немецкий снаряд или «Томагавк» с моря на Вильгельмсхафен обрушивалось десять, и германцам, которые своевременно спрятали большую часть своего имущества и припасов, пришлось отступить подальше от берега и сдать ВМБ неизвестному противнику.

Океанские бродяги простояли в Вильгельмсхафене около года, а затем, опустошив топливные цистерны, ушли в неизвестном направлении. Приморские германцы отсиделись в районе Ольденбурга и Бремена, вернулись и попробовали начать всё сначала, но сделать это было уже сложно, хотя кое-что у них осталось, например немало оружия, артиллерия и запасы сырой нефти в огромных резервуарах, по какой-то причине не уничтоженных налётчиками. И жизнь покатила дальше, анклав продолжил своё существование и не распался на части. Однако появилась новая напасть – дикари-каннибалы, те самые двуногие животины с повёрнутой психикой, которых я знал под прозвищами «беспределы» и «зверьки». Общины цивилизованных людей сдерживали тварей, как могли, но сказывался численный перевес неоварваров, их плодовитость и полное презрение к смерти и своей собственной жизни.

В итоге не очень многочисленный приморский анклав, которому катастрофически не хватало людей, остался, наверное, единственным местом в Германии, где пока ещё жили нормальные представители рода гомо сапиенс. Все остальные общины, по мнению пленных, уже пали под натиском «зверьков» или были близки к этому. Сейчас в Вильгельмсхафене и окрестностях проживает меньше тридцати тысяч человек. Они живут в страхе перед Северным морем и дикарями. Не строят поселений на берегу и не проникают за пределы прямой линии, которую условно можно было провести между двумя городами Варель и Рорихмур, к востоку и к западу от Нордена. Ведь за этой чертой уже господствовали дикари.

Таково положение дел в анклаве Вильгельмсхафен со слов мужиков из деревни, которая называлась Новый Линтельмарш. И теперь предстояло определиться, как к ним должен отнестись мой отряд и я лично. С одной стороны, имеется некрасивая позапрошлогодняя ситуация. Германцы подавали дурацкие световые сигналы, которые совершенно ничего не значили, а когда мы себя показали, они попытались нас утопить. За это надо наказывать. Но это объяснимо, поскольку нас приняли за Людей Океана, а у страха глаза велики, и только поэтому фрегат был обстрелян. И если посмотреть на всё происходящее с другой стороны, в этом анклаве живут люди. Пусть они чужой крови и язык у них такой, что он кажется мне какой-то дикой белибердой. Но всё же местные жители такие же, как и мои воины, а значит, могут быть полезны нам, точно так же, как и мы им.

– Так кто, вы говорите, у вас сейчас за самого главного начальника? – Я посмотрел в глаза крестьянина, которого звали Валентин Шпек.

– Иоганн Лаш, – ответил пленник.

– Он как, нормальный человек? С ним договориться можно?

– Да-да. – Шпек и его напарник Антон Майер согласно закивали, и Валентин дополнил: – Он мой двоюродный брат, мы как раз к нему в гости ехали. Хотели Иоганна на охоту пригласить и посоветоваться насчёт весенних посевов.

«Ну да, анклав-то маленький, все друг друга знают, вроде бы логично», – подумал я и принял решение:

– Валентин, езжай своей дорогой дальше и передай Лашу, что офицер Кубанской Конфедерации граф Александр Мечников не держит на жителей Вильгельмсхафена зла за обстрел его фрегата. Мы все люди и всегда сможем договориться. Поэтому я жду вашего старшего на переговоры, которые могут быть ему интересны, но не долго. Ещё два дня я буду находиться на развалинах Нордайха, в порту, а потом уйду. Так что если имеется желание пообщаться, жду Лаша в гости, а нет так нет.

Валентин Шпек всё понял верно. Ему вернули оружие и отпустили, а разведывательные группы, забрав с собой Антона Майера, который ещё о многом мог нам поведать, двинулись обратно к морю.

Глава 18

Британия. Петерсхолд. 21.01.2067

Встреча с лидером немецкого анклава прошла как-то странно и, можно даже сказать, непутёво.

Иоганн Лаш, пожилой брюнет в тёмно-синем утеплённом камуфляже, прибыл в Нордайх в тот момент, когда я уже хотел отдать приказ бойцам покинуть берег. Появился он не один, а под прикрытием миномётной батареи, тайно разворачивающейся на окраине поселения – её засёк Лихой – и при поддержке пяти сотен хорошо вооружённых местных ополченцев. Видимо, немцы нас серьёзно опасались, да и ладно, это их дело, хотят себя страхами тешить, пусть так и будет, а я собирался им предложить всего лишь торговое сотрудничество и не более того.

Увидев такое дело, что возможен конфликт, Серый приказал своим группам занять оборону в районе порта и на самое высокое здание посадил артиллерийского наводчика. Он готовился к реальному бою, но я был уверен, что мы с немцами разойдёмся миром, и оказался прав.

В сопровождении двух воинов Лаш прошёл через Нордайх и спустился к морю. Немцев встретили, отобрали у них оружие и проводили в развалины одного из домов, где я временно остановился. Место для переговоров не самое лучшее, но другого на берегу не было. Но большая глухая комната на первом этаже трёхэтажного дома, в которой горел жаркий костёр, по крайней мере, защищала нас от промозглого морского ветра.

Глава местной общины остановился на входе, огляделся, нахмурился и сел на бревно рядом с костром между мной и переводчиком. Следом появились его сопровождающие и расположились справа и слева от своего лидера. Теперь можно было разговаривать, но никто не хотел начинать первым, и я не торопясь подвесил над костром тяжёлый чугунный чайник. Потом вынул из кармана лёгкой, но тёплой синтепоновой куртки портсигар, вынул тонкую турецкую папироску и протянул Лашу.

– Найн. – Немец мотнул головой.

«Понятно, не курит». – Это слово я даже без перевода понял, сам прикурил от веточки, выпавшей из костра, и спросил Лаша:

– Как поживаете, Иоганн?

Переводчик перевёл мои слова, и тот ответил:

– Хорошо. Вы ждали меня для того, чтобы спросить об этом?

– Нет, конечно. Но надо же с чего-то начинать наш разговор. Почему бы и не с этого вопроса…

– Что вам нужно на наших берегах?

– Ищу людей, с которыми можно торговать.

– Знаем мы эту торговлю, – недовольно пробурчал немец. – Сегодня товары привезли, а завтра с моря придёт эскадра, которая всё выжжет и наших людей в рабов обратит.

– Я не из Людей Океана, хотя лукавить не стану, при возможности могу и ограбить кого-нибудь. Время такое.

– Вот то-то же. Нам не надо ни с кем общаться. Давным-давно, после нашествия океанских налётчиков, наши предки закрылись от всех и ограничили свои контакты с внешним миром, и теперь мы сами по себе.

– Ну и зря. Скоро на вас насядут дикари. И что вы тогда будете делать?

– Сражаться!

– Это само собой. Но сколько ваш анклав продержится?

Лаш помедлил, шмыгнул носом, протянул ладони к огню, погрел их и произнес:

– Сколько надо, столько и будем оборону держать. У нас оружия и боеприпасов много, любую орду остановим, засядем в Вильгельмсхафене, и никто нас оттуда не выбьет.

– Угу, до тех пор, пока будет что есть и бойцы на ногах крепко стоять смогут. А потом всё, приехали. Вас голыми руками возьмут и на вертел, как цыпленка, насадят.

– Ну, допустим, мы будем с вами торговать… Что вы можете нам предложить?

– То же самое, что и всем. В боеприпасах вы не нуждаетесь и оружие имеете. Поэтому для вас будет интересно топливо, которого, даже если вы сумели наладить свою переработку старых запасов сырой нефти, у вас всё равно немного, ведь техники в вашем анклаве не наблюдается. Кроме того, мы можем предложить одежду, продовольствие, медикаменты, алкоголь и табак.

– Это хорошо. – Лаш кивнул и спросил: – А кто это все? Про кого вы говорите? С кем у вас уже ведётся торговля?

– Скандинавские ярлы, Калининград, Петербург, Алжир, Сицилия, да и мало ли ещё кто.

– Значит, мы не одни сохранили прежний образ жизни?

– Нет, не одни. Многие уцелели.

– А наши люди уже думали, что кроме родного анклава и не осталось никого, весь мир под дикарями. Последний раз с кем-то со стороны мы общались восемь лет назад. Тогда к нам приезжали торговать из Ганновера, а до них гонец из Гамбурга девять лет назад был, просил помощи воинами.

Немец снова задумался, и я поторопил его:

– Так что, поторгуем?

– А что вы хотите купить? Нам и предложить-то особо нечего.

Ухмыльнувшись, я вспомнил свои разговоры с нашим пленником Антоном Мейером, которого отпустили на свободу пару часов назад, и сказал:

– У вас золото имеется, да и оружие на продажу есть, вы ведь сами сказали, что в анклаве его много.

– Подумать надо.

Лидер анклава вместе со своими то ли охранниками, то ли советниками встал и повернулся к выходу, а я бросил ему в спину:

– Сегодня мы уходим из ваших земель. В начале апреля пойдём с караваном на Балтику и к вам заскочим. Надумаете с нами дело иметь, пустите в небо пять сигнальных ракет, мы их здесь оставим.

Лаш передёрнул плечами и вышел, а мне оставалось только удивляться странному поведению этого человека. Другой на его месте ухватился бы за идею торговли руками и ногами и попытался бы выжать из этого всё, что только возможно. А этот гражданин не таков, сам себе на уме, хотя наши пленники Майер и Шпек отзывались о нём как о весьма умном лидере, при котором за минувшие пятнадцать лет численность населения анклава увеличилась втрое и были решены многие проблемы. Почему он ведёт себя как инфантильный дебил, мне было непонятно. Но голову себе я этим вопросом не забивал, других дел хватает, и впереди был рейд в Британию. Там в районе Портсмута нас должен ожидать Тедди Аргайл, встреча с которым назначена на промежуток с пятнадцатого по двадцать пятое января, и следовало поторапливаться.

После ухода германского вождя мы погрузились на фрегат, и «Ветрогон» взял курс на Ла-Манш. По пути попытались зайти в Амстердам, но из этой затеи ничего не получилось. Гавань была настолько захламлена, что в неё даже на мотоботе проникнуть было проблематично, и от этой затеи отказались. Остальные портовые города на нашем пути, такие как Гаага и Кале, мы видели раньше и ничего интересного там не обнаружили. В общем, после встречи с Иоганном Лашем нам не фартило, но впереди были берега Франции, да и Британию обследовать стоило…

И вот пару дней назад фрегат прибыл в Портсмут, где всё обстояло точно так же, как и везде. Разруха, заросли кустарников на руинах, дикие животные, протоптавшие себе тропы по проспектам и улицам, кучи древнего хлама и ничего интересного. От базы британских ВМС не осталось ничего, а от знаменитого военно-морского госпиталя только один глубокий котлован и всё. Искать в этом месте было нечего. Сие непреложный факт.

При подходе к месту встречи я ожидал, что в Портсмуте нас встретит Тедди Аргайл. Однако мой бывший переводчик отсутствовал. Можно было бы продолжить наш поиск, и Скоков предлагал зайти в ближайший город Госпорт, где до чумы находилась одна из главных баз английского подводного флота и школа офицеров-подводников, но я решил подождать до окончания отведенного Аргайлу срока и не прогадал. Сегодня утром Тедди отозвался и доложил, что вместе с несколькими людьми из общины под названием Армия Рединга он находится в Петерсхолде, небольшой деревеньке невдалеке от Портсмута. Его отряд блокировали мавры из Бирмингема, которые хотят уничтожить отряд из Рединга, и если мне нужна добытая им информация, то надо оказать ему поддержку и поторопиться, а то негров полторы сотни против девяти белых.

Хм! Что тут скажешь? Тедди знал меня хорошо и понимал, что я его не брошу, сведения Аргайла меня интересовали, и я приказал роте Серого выдвигаться к Петерсхолду. Воины были готовы, соскучились по настоящему делу, а тут ещё и враг новый, какие-то там мавры, которые смеют поднимать руку на белых людей. Мы хоть и не нацисты, но разделение мира на своих и чужих в нас вбивалось крепко ещё в гвардии. И потому если сравнивать англичан и негров, то наш отряд, конечно, за коренных британцев.

Собрались быстро. Снега в Британии не наблюдалось, а вот сырость присутствовала почти всю зиму, так что одевались по погоде. Сошли на берег. Попрыгали. Готовы? Да! Пошли!

Марш-бросок к окраине Петерсхолда и к старинному полуразвалившемуся замку на его окраине, где засели бойцы Армии Рединга и Аргайл, прошёл быстро и без проблем. Шли ходко, и уже к двум часам дня мы прибыли на место. Диспозиция следующая. Посреди небольшого молодого подлеска возвышаются три каменные башни метров по восемь в высоту каждая. Вокруг – обломки крепостных стен, продолговатый гостиничный комплекс и какие-то непонятные постройки вроде амбаров. Тедди со своими товарищами засел в одной из башен, на всех – три автомата, пара винтовок, несколько пистолетов, и десяток самодельных ручных гранат. Против них – рассредоточившиеся по всей территории негры, как доложил переводчик, элитная часть герцога Магомеда, спецбатальон «Чёрный лев». Вооружены мавры превосходно, у всех автоматическое оружие, большое количество гранат, пистолетов и у каждого тесак, типа мачете. Насчёт боевой подготовки противника судить пока рано, Аргайл с ними ещё не сталкивался, а местные про них рассказывают: мол, шибко крутые хлопцы. В любом случае драка предстояла знатная, и мы подошли к делу всерьёз.

Наши группы приготовились к бою заранее, шли осторожно, и за два километра от древнего укрепления путь нам преградил заслон, а это о многом говорит, в частности, что противник настороже. На заросшем кустами холмике, перекрывая удобный для нас подход к Петерсхолду, находилось семь человек с автоматическими винтовками и одним пулемётом. Лихой их почуял вовремя, метров за четыреста. Обходить заслон долго, поэтому вперёд пошли наши лучшие мастера скрадывания. Ну и я не удержался, решил тряхнуть стариной. По-хорошему не стоило бы, но что-то потянуло меня в дело, и я подумал, что раз толкаю своих парней в драку и заставляю их своей шкурой рискнуть, то и сам в этом бою поучаствовать должен.

Невдалеке слышались выстрелы из автоматов. Видимо, мавры давили огневые точки «снежков», как они называли местных англосаксов, и готовились к штурму бастиона, где те засели. Думаю, что у нас есть в запасе минут двадцать – тридцать, прежде чем они атакуют бойцов Армии Рединга. Немного, но, чтобы уничтожить заслон и зайти в тыл к атакующим, этого времени хватит. Работаем!

Где ползком, а где сильно пригнувшись, я быстро приближался к заслону бирмингемцев. Двести метров до противника. Сто пятьдесят. Семьдесят. Тридцать. И вот я уже в кустах колючих дикорастущих роз рядом с небольшим холмиком. Справа и слева еле заметно шевельнулись кусты. Там тройка пластунов и мои телохранители с Лихим, которые тоже вышли на дело, один наш боец на одного «чёрного льва». Работать будем холодным оружием, на бесшумные огнестрелы среди густых кустов надежды немного, а нам только раз смазать – и обладающий численным преимуществом враг будет знать, что рядом новый противник.

Вдруг я почувствовал, что в мою сторону смотрят, наверное, один из мавров что-то почуял. На несколько секунд я замер и представил, что меня нет, а на моём месте сейчас просто мелкое животное, которое скользит по палой листве в поисках пропитания. Видимо, это сработало, снова пришло состояние покоя, и резким броском я перекатился по еле заметной канавке вперёд. И оказался в вонючей луже. Вода моментально пропитала одежду и проникла к телу. Хотелось выбраться из этой противной сырости, но шевелиться было нельзя, так как рядом я услышал гортанные голоса нескольких людей, разговаривающих на неизвестном мне языке. Противник очень близко. Из ножен на груди я достал тяжёлый, но удобный «взмах», отличное холодное оружие для любого разведчика. После этого очень медленно и осторожно приподнял голову и разглядел за кустом перед собой широкую спину, затянутую в чёрную одежду, вроде горок, что носят бойцы на Кавказе и тульские крестоносцы.

Вокруг себя я чувствую воинов моего отряда, и, хотя не вижу их, понимаю, что пора встать и прикончить своего противника. Всё сотни раз отработано на полигонах, и осечек быть не должно. Я резко встал. Пластуны и Арсен с Мустафой делают то же самое. Два широких шага прямо через куст. Тело стремительно продавливает хлипкое препятствие, спина мавра прямо передо мной, и я чувствую приторный мускусный запах врага. Левая рука закрывает негру рот. Голова в чёрном берете прижимается к моей груди. А правая рука зажатым в ней ножом бьёт противника прямо в сердце. «Чёрный лев» несколько раз сильно дёргается, кровь сочится через его одежду, и он падает.

Быстрые взгляды вправо и влево. Всё чисто, каждый сработал на совесть. И даже Лихой с одного удара сбил своего противника с ног и разодрал ему горло. Хорошо всё сделали, и я даю команду начать подход к основным силам бирмингемских вояк. Рота двинулась вперёд, и вскоре мы оказались непосредственно у стен замка. Воины отряда рассредоточились, три группы начали обход оставшегося без прикрытия противника, который готовился к штурму и целиком сосредоточился на развалинах. Мой план прост. Огневой шквал на небольшой дистанции, подавление и деморализация противника. Мы входим в замок, благо стены с проломами, рвов и ворот нет, а после этого, не жалея гранат и боезапаса, уничтожаем мавров.

Я поднёс к глазам бинокль. Наши группы уже на позициях, пришли доклады от командиров подразделений, и, ещё раз оглядев поле боя, я прижал к губам рацию и произнёс:

– Начали! Работаем жёстко! Пленных не брать! На рожон не лезть! Давите всех, кто не в крайней башне!

Чёткие ответы – и понеслось. Все окрестные кусты буквально взорвались автоматными и пулемётными очередями. Смертоносный свинец устремился в спины негров, а следом в них полетели гранаты. Прошло две минуты боя, и противник круто умылся кровью, но не отступил и начал отвечать. Над моей головой прошелестели пули вражеского автоматчика. Осколки гранаты ударили по каменной кладке крепостной стены рядом, и я перекатом ушёл в сторону от опасного места. Арсен и Мустафа следом. Наши воины тоже рассредоточились, и становилось понятно, что бой идёт не по тому сценарию, который я расписывал в своей голове. За считаные минуты противник понёс большие потери, но он продолжает сопротивляться, о бегстве не думает, начинает закрепляться в развалинах и отвечает. Видать, правы местные жители, перед нами действительно хорошие вояки. Но мы всё равно лучше, и в любом случае сделаем их.

Снова я взял укавэшку и скомандовал:

– Внимание! Это Мечник! Наступать, только когда противник подавлен или бежит! Не жалеть гранат!

Быстро переместившись к проёму в замковой стене, где был выбит один из крупных камней, и пристроившись в этой импровизированной амбразуре, я начал стрелять по маврам. «Абакан» выплёвывал одну очередь за другой, и первого вражину, который затаился в промоине под противоположной стеной, я срезал быстро. Почти сразу меня поддержали телохранители, и в три автомата, да с гранатами, которые постоянно кидались в замковый двор, пространство перед нами зачистили.

Вытащив из разгрузки очередную РГД-5, я выдернул чеку и по высокой дуге перекинул гранату за угол донжона, в ту сторону, где только что заметил тусклый блик оптического прицела. Снайпер, что ли? Граната рванула, из башни высыпалась каменная крошка, из земли поднялось немного тяжёлой грязной жижи, которая сразу же упала обратно, а из-за угла выпал мавр, в самом деле со снайперской винтовкой.

Огонь противника был подавлен, мы находились в более выгодном положении, да и англосаксы нас поддержали. Мавры стали отвечать гораздо слабее, и я отдал приказ наступать:

– Пошли!

Разведчики поднялись и, прикрывая друг друга, тройками начали проникать в задымлённый замковый двор. Моя тройка последовала за ними и уже внутри стала перемещаться вдоль левой стены. Нервы у каждого на пределе, шажки мелкие и быстрые, а голова вертится во все стороны и подмечает любую мелочь, какая только может помочь обнаружить противника. Всё происходит так же, как на полигонах и в реальных сражениях, в которых мы участвовали, сюрпризов нет, и пока отряд побеждает.

Впереди мелькнул тёмный силуэт. Автомат выплюнул короткую очередь, и стальные пули свалили очередного мавра. Справа от меня сразу же отстрелялся Арсен, который выкрикнул:

– Командир, двадцать метров вправо, кажется, подвал! В нём люди!

– Посмотрим!

Рывком мы переметнулись от одной стены к другой и приблизились к тёмному проёму под руинами какого-то здания. Обошли его стороной, и тут из-за большого серого булыжника поднялся вражеский боец. Горка его была измазана белой извёсткой, на голове под беретом – цветастая бандана, расцветки «попугай», а так негр как негр, чёрный, губастый, глаза навыкате, в руках ручной пулемёт.

– Алла!..

«Чёрный лев» герцога Бирмингемского, прежде чем выстрелить, хотел что-то выкрикнуть, но находящийся справа от меня Мустафа оказался быстрее. Он нажал на спуск раньше мавра и короткой очередью, не больше трёх-четырёх патронов, вынес ему мозги, которые расплескались по усыпанной мусором земле.

«Молодец, Мустафа, – машинально отметил я, – раньше всё больше холодным оружием работал, а теперь и стрелком хорошим становится».

– Не расслабляться, – подбодрил я своих телохранителей и разведчиков, добивающих врага. – Быстрее двигайтесь! Не стоять!

– Что с подвалом делаем?! – спросил меня Арсен. – Там вроде бы шевелится кто-то.

– Гранатами давим, само собой. Мустафа, прикрывай! Арсен, на счёт три! – Я достал очередную РГД и, выдернув кольцо, дал счёт: – Раз! Два! Три!

Продолговатые металлические кругляши полетели в темноту подземелья.

Да-х-х! Да-х-х!

Из подвала вылетело пылевое облако, ошмётки человеческих тел и кусочки одежды. Мы почти сразу же спустились вниз и обнаружили шесть трупов, видимо, здесь был перевязочный пункт мавров. Один из раненых всё ещё был жив, он вытянул из-под своего тела пистолет и попытался в нас выстрелить, но Арсен всадил ему пулю между глаз, и он затих.

– Чисто! – глядя влево, сказал он.

– Чисто! – держа правую сторону, подтвердил я.

На этом лично для меня бой был окончен. Мавров задавили и, когда производили зачистку замка, даже пяток пленных взяли. В целом хорошо сработали, сказался профессионализм и боевой опыт роты Серого. Хотя без раненых не обошлось, семь человек лёгких, а двое навсегда останутся инвалидами, один без ступни, а у другого с предплечьем беда.

Тем временем из своего укрытия вышли Тедди Аргайл и выжившие в боестолкновении англичане. Я подошёл к ним, поздоровался с переводчиком и оглядел людей из Армии Рединга. Первое впечатление не очень хорошее. Четыре мужчины и две женщины. Одеты – кто во что горазд, в какие-то, мягко выражаясь, бомжацкие лохмотья. Оружие старое и, судя по всему, не очень надёжное, и только у одного в руках была новая автоматическая винтовка М-16. Все изрядно истощены, впалые щёки, фигуры-скелеты, а не люди. Но при этом глаза горят радостным огнём, значит, всё не так уж и плохо.

– Командир, у меня важное послание от командующего Армией Рединга Квентина Дойла, – сказал Тедди.

– Вернёмся на фрегат, там и разберёмся, – ответил я и добавил: – Давайте на выход, а я пока пленными займусь. Сейчас быстро перекусите, и мы в Портсмут отойдём.

Аргайл и его братья по крови через пролом в стене покинули замок, а я с другим переводчиком, тоже бывшим моряком Средиземноморского Альянса, подошёл к маврам, которых бойцы поставили на колени.

– Кто командир? – обратился я к неграм.

Угрюмое молчание было мне ответом, а один из бирмингемцев плюнул в меня, и кровавый сгусток слюны упал на штанину камуфляжа.

– Вот же козёл, – усмехнулся стоящий рядом со мной Арсен и выстрелил пленному в голову.

Негр завалился на бок, пару раз дёрнул ногами, шумно выдохнул и затих. Ни хрена не геройская смерть, самая обычная, сдох, тело осталось на поживу дикому зверью.

– Повторяю свой вопрос. Кто среди вас старший? – снова спросил я.

Над понурыми чёрными курчавыми головами, уже без беретов, поднялась розовая ладонь. Затем пленный, молодой парень лет восемнадцати, с очень растерянным взглядом, который он никак не мог сосредоточить на чём-то одном, произнёс:

– Среди нас командиров нет, они погибли, но я могу за всех сказать. Только не убивайте.

– Ты кто?

– Абдулла Питерсон, первая рота батальона «Чёрный лев».

– Как здесь оказались?

– Поступила информация, что в Рединге появился человек с побережья, который обещал Дойлу помощь. Герцог приказал захватить его любой ценой для допроса. Наши агенты среди «снежков» попытались это сделать, но ничего не вышло. Тогда в дело вступили мы. Наш батальон обошёл Рединг со стороны Лондона и перекрыл все дороги к Ла-Маншу. Ждали долго и дождались. Сразу отряд белых уничтожить не получилось, мы в кулак долго стягивались, а потом вы появились.

– Много вас ещё по окрестностям шарится?

– Почти две роты, примерно двести воинов.

Стоящий метрах в трёх от Питерсона пленный, здоровяк под два метра, неожиданно вскочил на ноги, выставил перед собой широкие ладони и бросился на Абдуллу, наверное, хотел удавить своего чрезмерно говорливого товарища. Но дорогу ему преградил один из наших бойцов, который принял его на нож. Острая сталь вошла в тело негра, и очередной пленный был мёртв. Обстановка к более серьёзному допросу не располагала, а что я хотел знать прямо сейчас, молодой пленный мавр озвучил.

– Этого, – я ткнул пальцем в Питерсона, – с собой берём. Остальных прикончить.

Отвернувшись от пленных, судьба которых была решена, я направился в заросли за замком. Где-то неподалёку большая часть бирмингемского элитного спецбата бродит, и, если принять с ними бой на их условиях, одними ранеными мы не отделаемся. Нам такие расклады не нужны. Цель операции достигнута, Тедди Аргайл цел, и информация для Краснодара будет. Поэтому пора хватать богатые трофеи и уходить.

Глава 19

Британия. Остров Уайт. 22.01.2067

Совсем тихо и незаметно покинуть некогда славный остров Британия не получилось. Идущие по нашему следу мавры были замечены в тот момент, когда рота Серого и люди из Армии Рединга уже поднимались на борт «Ветрогона». В двух километрах от порта, на развалинах Портсмута, появились небольшие разведывательные группы негров, и, не желая принимать бой, я приказал отчаливать и уходить к острову Уайт, расположенному через небольшой проливчик напротив места нашей стоянки. Фрегат отвалил от потрёпанной причальной стенки и развернулся на выход из залива Принца Руперта. Напоследок наши артиллерийские установки выпустили по паре снарядов в сторону бирмингемцев, которые спешили в порт, и кого-то даже накрыли.

В море, пока отмылись и поужинали, наступила поздняя ночь. Напрягать ни себя, ни воинов я не стал. После боя требовалось дать отдых телу и расслабиться, а вот с утра пораньше я нарезал всем задачи и вызвал к себе Тедди Аргайла.

Рыжий переводчик явился незамедлительно и вытянулся передо мной по стойке «смирно». С чего бы? Не иначе ему хорошую психологическую накачку сделали и проинструктировали, как себя вести, и теперь он уважение проявляет, чтобы потом попросить о помощи для своих соотечественников. Знакомые подходы, на Кавказе на них вдоволь насмотрелся. Сначала ля-ля, мир-дружба-жвачка, а потом – раз, помоги, братан, рискни своими людьми за красивые слова, а мы потом тебе в спину плюнем. Нет уж, на пустышку я вестись не стану, сразу ни на что не соглашусь. Сначала послушаю Тедди, разберусь с посланием Дойла и только затем приму окончательное решение, помогать мне британцам или не стоит.

– Не тянись, – сказал я Аргайлу и указал на кресло напротив. – Садись, говорить будем.

Тедди сел, встряхнул рыжими кудрями и положил на стол пакет.

– Это личное послание Квентина Дойла и мой перевод.

– Потом посмотрю. – Я отодвинул бумаги в сторону. – Пока просто пообщаемся. Рассказывай всё по порядку. Как в Рединг прошёл? Как тебя встретили? И чем там люди живут? Излагай всё кратко и постарайся обойтись без лишних словес, меня интересуют только факты.

Под моим пристальным взглядом Аргайл еле заметно поёжился и начал:

– Когда меня высадили в Портсмуте, я решил, что наобум лезть не стану, а сначала присмотрюсь, что здесь и как. Поэтому к Редингу двигался осторожно, прошёл через Винчестер и, прежде чем к людям выйти, несколько дней за ними наблюдал. В итоге меня обнаружили и повязали. Доставили в Рединг и там допросили, а когда убедились, что я не шпион бирмингемцев или индийцев из Кембриджа, то очень мне обрадовались. Люди в общине Рединга – добрые, войны не желают, хотят жить в мире. Но на них постоянно накатываются потомки мигрантов из Африки и Азии, и за последние несколько лет они почти заблокировали этот анклав. Командир, надо им помочь.

– Я тебе уже не командир, ты сам по себе, а насчёт помощи говорить пока рано. Продолжаем. Сколько людей в анклаве?

– Точно не знаю, но не меньше сорока тысяч, последние свободные люди в Британии.

Страницы: «« 4567891011 »»

Читать бесплатно другие книги:

Засветившись на паре темных делишек, частный детектив Флойд Джексон лишился лицензии, но не авторите...
Став диктором фашистского радио, англичанин Кашмен обеспечил себе благополучие в военное время и нен...
Частный детектив Терелл расследует дело о зверском убийстве молодой женщины, которая не брезговала п...
Джей Серф, владелец крупной компании, подозревает, что его жену шантажируют. Обыскивая ее комнату, о...
Корридон – типичный «солдат удачи», работающий на тех, кто платит больше. Поэтому, когда бывший арме...
Много лет назад сотрудника отряда особого назначения Анвера Рахманова подло подставил сослуживец Хал...