Девочки, к вам пришел ваш мальчик (сборник) Петрушевская Людмила

Фем. Придумала. Ты это сейчас придумала?

Би. Я тебе этого не говорила, а ты не слышала. Это было между нами. Доктор Колин, обезумевшая мать может пойти знаете на что! Если убьют ее ребенка! Вот ваша жена, доктор Колин, когда убьют вашу дочь-семиклассницу, разве ваша жена Тамара не пойдет на все? Не выколет мне глаза вилкой?

Фем. Все придумала, сейчас придумала! Я закурю?

Би. Он мне сует какую-то картонную коробчонку и говорит: «Вам сейчас ее отдадут, тогда закопайте». Я: «Это вам отдадут вашу Соню!» Он: «Ваша больная – не человек». Я: «Больная – человек!» Он: «Не может быть человеком килограмм пятьсот грамм череп!» Я: «В духовном смысле может и есть! Вы гений, Колин! Вам грозит нобелевка! И вы знаете, что и без тела человек – это человек, без головы тело – это только туловище. В голове место души! И вы это блестяще доказали за год! Моя дочь – человек, и не надо совать мне коробчонку в виде гробика! Надо думать, чтобы наши дочери остались живы! Моя Фем и ваша Соня, я ее видела, такой милый длинноногий ребенок, рыжий, как жеребенок! Я ей дала конфету, она взяла, вежливый человечек, чудо! Счастливый вы отец! А я несчастная мать! Готова на все. Вы готовы убить мою дочь, я вас спрашиваю?»

Фем. Ой, не ори. На спички, чиркни мне.

Би. Вы готовы. И я готова убить, вы меня правильно поняли. Дальше (передразнивает): «Ой, вы самашедшая, и вас надо изолировать». Изолируйте, но без моего согласия хер вы изолируете меня. Хер докажете. Тогда он: «Ну вы поймите, мамаша, что на этот эксперимент больше средства не выделяются. С завтрашнего дня у нас новый эксперимент, один японский бог, зная наши возможности… Фирма такая…»

Фем. «Мицубиси»?

Би. Что-то «Хонда»… «Субару»? «Нинтендо»? Забыла. А! (С интонацией рекламы.) «Пэнэсоник»! Короче, говорит, японский бог дает полмиллиона на новый эксперимент, всё.

Фем. У японцев деньги есть.

Би. Вот что значит ты меня не слушаешь! Ухо подушкой закрываешь! Да. (Пауза.) И что? Ну и что, доктор Колин, новый эксперимент, но зачем же бросать старый! «Нет, все будут стянуты под проекты японского заказа. Раз: кентавр – ходильная машина! Два: овца-осьминог! Три! Обезьяний бог Шива, шесть рук, шесть ног!» При чем здесь вы, доктор! Вы, который обеспечил жизнь хладному трупу! Ранней урне!

Фем. Спасибо. Чиркни мне спичкой.

Би. Нет, ну правда! А он: «Тут такие перспективы открываются! Двухголовый орел! Потом: двуглавый бабуин с бабуиненышем! С прицелом на президента».

Фем. Это точно.

Би. Имеется в виду президент компании. Мудрая голова на молодом теле, дурочка! Пересадка и вечная жизнь старой головы! Бес-смертие в полном виде для руководства! И здесь (пауза) я ему говорю в полную силу: «Доктор Колин! Не орел с орлом! Не бабуины эти! Перед тобою слезы лью! И да: двухголовая женщина!» Он на меня глядит… Он себе не верит и начинает понимать… Он мне целует руку. Ту, твою. (Берет руку.) Сюда. «Вы мужественная женщина! Идите кормите ее! Я распоряжусь. Пусть обедает!» И действительно! Зачем опыт на обезьяне, когда можно на женщине? На матери? На доброволке?

Голос. Але, але! Я вернулся, а первый микрофон не работает. Ломо шени что!

Фем. Я тебя слушала и думала: неужели она не понимает, что гуманней было бы все отключить сразу? Это секунда.

Би. Смерть длится шесть минут. Иногда тридцать восемь минут.

Фем. А тут год длилась.

Би. А знаешь, я поняла, следующий этап будет какой.

Фем. Какой, понятно. Отделение нового тела с прежней головой.

Би. Да? Тебе стало уже весело? О дева роза! (Поет.) Спи, дитя, под окошком твоим.

Фем. Любой этап лучше, кроме теперешнего. Вообще было бы неплохо. Новое тело для меня.

Би. А ты знаешь, что в новое тело пойду я? Кури!

Чиркают спичкой, Фем закуривает.

Фем. Пойдешь ты? Куда ты пойдешь! Ты! Тебе пятьдесят лет! Ты уже все! А мне только двадцать семь! Я еще не видела ничего в жизни!

Би. Ты видела двадцать мужчин за ночь. Чего я не видела и не знала, что такое бывает.

Фем. А, теперь я понимаю, о чем ты мечтала!

Би. Ты же! Ты же стала чистой! Ты один только разум и душа, и всё! Ты стала, кем я мечтала, чтобы ты была! Образцом девушки! Бестелесная ангел!

Фем. Ну уж.

Би. Ты идеал дочери! Ты всегда со мной! Я тебя кормлю! Ты не можешь уйти на блядки! Ты не вернешься под утро! Нет такой опасности! Тебя не подстерегут нигде, ты под охраной меня! Счастье мое! Пусть ты и ленива, плаксива. Ты со мной, у, дай поцелую.

Фем. Ну.

Би. Но тебе, твоей испорченной натуре, мало этого, мало быть свободной духом, тебе подавай еще мандинку! И ты ее получишь, успокойся, я тебе оставлю все свое, омниа меа! Доктор Колин дает мне донора.

Фем. Зачем? У тебя есть уже твое тело.

Би. Свое тело я отдам тебе. Ты так ведь и хотела? А доктор Колин любит эксперимент, риск. Менять людям тела! Возраст! Вечная весна! Катастроф много. Людей все чаще обязывают иметь при себе генные карты. Прямо с места аварии он едет на операционный стол! И это конечная цель «Мицубиси Субару Пэнэсоник»! Их руководящий состав будет менять тела на определенном этапе старости. Так что им нужна старая японская голова на новом, неважно каком, европейском теле! Мало того! Будут ноги прямые и белые!

Фем. А. Ты меня оставишь в этой тюрьме! В этом теле, которое все обвисло! Я не смогу родить ребенка!

Би. От кого, глупая? От Мишки? Ну так ты опять-таки глубоко заблуждаешься насчет него.

Фем. Это ты так думаешь. Мишка хочет ребенка. Конечно, если я останусь с твоим туловищем, я никому буду не нужна. (Плачет.)

Би. Это результат той огромной работы, которую я провела с Колиным. Если нет, то мы начнем ходить всюду и везде и ему придется спрятать рыженькую Сонечку! Если он мне не даст нового тела!

Фем. Он не даст. А как же ты сможешь убить Сонечку? Я же с тобой! И я тебе этого не позволю! Одной рукой ты хрен убьешь! Я буду кричать, звать на помощь, предупрежу Сонечку издали. Ах ты, тварь!

Би. Это же просто так, маленький шантаж, что ты. Я на такие вещи не способна! Это работа с доктором Колиным!

Фем. Ты просто свихнулась.

Би. И ты можешь подобное говорить мне? Которая тебя родила дважды?

Фем. Кто тебя просил.

Би. Первый раз Титов!

Фем. Титов. Новости! Он ни о чем таком даже и не помышлял, ему было восемнадцать, тебе двадцать три почти что. Его родители вас прокляли! Я представляю. Он же перетрухал, когда ты ему сообщила. Представляю: «Титов, ты будешь папой!» Или как ты ему сказала? «У нас будет маленький? У меня зреет плод?»

Би. Плод! Молчи! Плод, не выступай! А то я сейчас умру от гнева! И ты тогда тоже умрешь!

Фем. Напугала.

Би. Сердце у нас одно, мое, больное.

Фем. Поплачь.

Би. Было бы два сердца, но на твое легло пятеро.

Фем. Опять! Я уже много раз тебе говорила, у нас оборвался веревочный трап! В спелеологии и не так бывает.

Би. Полезли в подпол шестеро, пять парней и их девка. Как ты могла! Как ты могла, девочка! Доца моя!

Фем. От тебя все равно куда, хоть под землю, хоть в горы. Только бы подальше.

Би. Никто не может простить другому факт рождения. Дети проклинают родителей и обратно. Общий крик: «Зачем?!»

Фем. Нет, почему, ведь ты только и мечтаешь, чтобы у тебя в руках был кто-то мягкий, как пластилин, нежный и послушный, кем можно распоряжаться! Единственная доступная убогому человеку форма полной власти! Можно пеленать, купать, одевать-раздевать, водить за собой, оно будет смотреть вам в рот и повторять, что вы скажете! Будет есть, что дадите! Но когда оно вырвется из ваших рук, вот тут берегись! Вот тут вы выходите из берегов! Что было, когда ты папулю потеряла! Какой был послушный! Ах, певица! Ты!

Би. Это была грязная история. Я должна была его погнать.

Фем. Ты лишила меня отца. Он бы мог ко мне приходить! Это мой отец!

Би. Что есть отец? Биологически это для него ничего, полчаса пыхтенья, какие-то секунды извержения, акт приятный и не более. Чтобы стать отцом, не нужно ничего, кроме того, что у него имеется от рождения. Козел может стать отцом, баран, осел. Червяк отец, клоп отец, таракан отец. А чтобы стать матерью (Фем затыкает уши), надо носить во чреве, кормить своими соками… вынашивать, знай это, рожать в муках, кормить, заботиться, купать, пеленать, согревать, защищать, учить… Учить ходить, говорить, одеваться и как с людьми жить… Как жертвовать собой ради любимого существа! Одна мать подняла спиной автомобиль весом в триста килограммов, когда ее ребенок попал под колеса! И вынула его оттуда! И мой подвиг матери тоже войдет в историю!

Фем. Свободы! Свободы!

Би. А просто вот что: у твоего отца другая женщина.

Фем. Откуда ты знаешь?

Би. Доца. Такие вещи сразу понятны любой жене.

Фем. Это шизофрения.

Би. Да? А лекарства?

Фем. Шизо, шизо.

Би. Лекарство от трихо чего-то, это шизофрения, у него в сумке? Почти конченная упаковка?

Фем. Шизо. У тебя у самой это трихо чего-то.

Би. Нет! Я быстро пошла проверилась.

Фем. А как же он тебя не заразил?

Би. Как можно заразить, если у нас ничего нет?

Фем. А как же он вообще заразился, чем? Рекламная пауза.

Пауза.

Би. О чем я и говорю. У него другая женщина. Или мужчина? С другой стороны. Я размышляла.

Фем. Зачем ты роешься в наших вещах?

Би. Да кой рылась! Кой рылась! Я споткнулась в темноте, вечно по всей прихожей валяются сумки. Шла ночью в туалет. Чуть не грохнулась. Зажгла свет. Из кармашка все высыпалось. Трихо-лекарства.

Фем. Хорошо. А мои фотографии тоже высыпались в прихожей? Которые ты мне принесла и показывала лаборантам? Где я загораю? Все перерыла? Где я голая снималась. Добилась?

Би. Я была в большом шоке… Сексуальная жизнь человека тяжело воспринимается его близкими родственниками… Не надо раскидывать ваши сумки… Вы раскидывали ваши сумки… Та жизнь кончилась. Когда мы вернемся в наш дом, я пальцем не трону… мы пальцем не тронем… (Плачет.) Есть вещи, которые не должны быть известны родным…

Фем. Да! Да!

Би. На всякий случай, если у меня… со мной вдруг будет что-то. Деньги я положила под половицу в твоей комнате, за тахтой. Прибила гвоздем. В пакете. И золотые кольца там.

Фем. Если с тобой что будет, то это и со мной будет… Рекламная пауза.

Пауза.

Би. Да, мы исчезнем, не оставив никого.

Фем. Папу?

Би. Да, папу это ты оставляешь, а я? Он мне не родственник… Свою маму и злую сестру в Кривом Роге я оставляю… Я уйду, уведу тебя за собой, бедная моя доца… Ничего ты в жизни не видела… Замуж не вышла, не рожала…

Фем. А ты видела, вышла и рожала, и хрен-то толку от того.

Би. Это трагические обстоятельства, которые поломали нашу жизнь. Но надо их пересилить!

Фем. И без трагических обстоятельств все равно хрен. Я бы от тебя все равно ушла… Папа тоже… Ты сидела бы одна как перст.

Би. У меня знаешь сколько счастливого было в жизни? Я пела в опере в хоре! Готовила партию соло няни! В «Евгении» этом! Мы называли «Евгений Орехин», просто «Орехин». Завтра поем в «Орехе». Мне есть что вспомнить!

Фем. Этого добра и у меня навалом. Фотографий одних ящик. Все спуски, все пещеры, подземные озера, спасательные работы, сталактиты, сталагмиты, наскальная живопись, стоянки человека.

Би. Тебя эти пятеро твоих фотографировали?

Фем. Мы с подругой отдельно загорали, за кустами… С Осиновой… там где голова за кустом и задняя часть в объектив, это Осинова… И где таз приподнят и лица не видно, тоже она…

Би. Ты не могла так, конечно. Моя доца. Вот и все, что останется от нашей жизни… Куча фотографий. Выкинут на помойку.

Фем. Если честно, то у меня ближе тебя никого. (Би разворачивается обнять Фем, но та увертывается.) К сожалению. Родня – это на случай как раз таких обстоятельств, типа больницы, оторванной головы. Во всех остальных моментах лучше бы этого не было.

Би. Да, семья существует на случай бедствий. Друзья плечо не подставят.

Фем. Да подставят, только несовпадение крови, вот в чем вопрос.

Би. Кто бы тебе плечо подставил, кроме матери?

Фем. Да нашлись бы, если временно.

Би. А какому умнику пришло в голову ставить тебя на лестнице последней? Падлы!

Фем. Нет, замыкающим шел Сашка, он меня и поднял на поверхность раньше, чем других. Вызвал спасателей. Я ему обязана жизнью…

Би (затыкая уши). Не хочу, не хочу слушать! (Поет.) Мечтам и годам нет возврата, ах нет возврата, не обновлю души моей. Я вас люблю любовью брата! Любовью брата! (Замолкает.)

Фем (спокойно). Спас меня. Любовью брата, а может быть, еще нежней. Но зачем меня привезли в эту клинику, вот вопрос.

Би. У тебя ноги болели, да?

Фем. Жутко.

Би. Значит, позвоночник работал. То есть ты бы ходила. Если бы попала в другую клинику… Но, понимаешь, попал к зубным – лечат зубы, к хирургам – режут. К терапевтам – будут беседовать и анализы брать. А вот попал в клинику пересадки органов – пересадят тебе все, как на огороде.

Фем. А почему я сюда попала?

Би. Когда я приехала сюда, мне сообщили, что ты всё. Умираешь. И только по счастливой случайности тебя спасли, потому что им срочно нужна была молодая голова… И через год она им уже оказалась не нужна, и тогда я… (Фем затыкает уши)…спасла тебя еще раз, то есть подставила свое плечо.

Фем. Год в подвале… среди этих… Коля Биба, Олька Кузя, Ленька Грех, Юрка Бух, Рустам Хамчик. Сунут в рот ложку каши. Запить дать забудут, вишу в пространстве с засохшим ртом. Но они шутили со мной все время. Я улыбалась. Смеяться нечем было, смеется человек мускулами горла и грудной клетки. Они говорили: эксперимент по чистому разуму. По свободному духу. Полное отсутствие половых инстинктов. Я хотела сказать: нет!!! Я люблю и надеюсь!!!

Би. Я люблю тебя. Я приходила и обтирала тебе рот и глазки ваткой, чистила тебе зубы. Давала попить. Висит такое дитя, открыв пересохший ротик. (Плачет.) Ты хочешь пить? Мое родненькое дитя.

Фем. Как только ты приходила, они тут же сбегали. У них в моем подвале был такой клуб. Они выпивали, курили. Мне давали. Юра, Ленька и Биба были влюблены в Ольку. Олька вышла замуж за Павла. Павлик был влюблен в Наталью. Вот и все дела. Как Павлик гладил Наталью по голове! У Рустамчика была Лариска.

Би. И по всем местам гладил, наверно?

Фем. Господи боже, ну что у тебя за душа.

Би. Это не душа, это банальный опыт жизни. От головы они быстро переходят ниже.

Фем. Как Олька мучилась. Она любила Павлика, Павлик любил Наталью, у Натальи был какой-то роман с сыном ее одной подруги. Лариска жила с Онегиным, он давал деньги, которые она тратила на Рустамчика. Онегин Хаджиев, поэт-песенник. У них странные имена бывают.

Би. Ничего не понятно. Это не жизнь, так, забавы. А вот у дочери Рублевых отрезали ногу выше колена, двое маленьких детей у колена матери, у единственного колена. Тамара Михайловна скончалась от воспаления легких, а лечили ее от позвоночника, оставила сыночка беспомощного, пятидесяти трех лет. Подтирала его до самой кончины.

Фем. Я висела и слушала, висела и слушала. Так переживала за Ольку, больше делать было нечего.

Би. Я же тебе принесла маленький телевизор!

Фем. Да, они его включат, а сами разговаривают, а мне ничего не слышно. Они меня не стеснялись…

Би. Сказала бы, я бы им врезала…

Фем. Я же молчала год. Только «да» и «нет» глазами. И некому было меня спросить. Ты все сама без конца рассказывала.

Би. Ты меня прости, но у меня было впечатление, что мы с тобой так хорошо всегда разговариваем! Я шла к тебе, прямо летела, к моей дорогой.

Фем. Да, потому что я молчала. Ты мне даже пела. Я так мучилась! Мне было стыдно!

Би. Все домашние члены семьи певцов ненавидят, когда они занимаются вокалом. Все страдают от этого, обе стороны. Когда у члена семьи талант, другие его не признают. Да, враги человеку ближние его. А скрипачу как приходится? А трубачам? Флейтистам? Их гонят! Меня гонят.

Фем. Да, ты пела. Все смеялись и уходили. Они потом между собой говорили: «Корова».

Би. Ах вот оно что! Когда я тебя взяла на плечо и ты получила руку, ты тут же свернула себе затычки для ушей! Одной рукой и губами, а? Чтобы меня не слышать, да?! И я принципиально не стала тебе помогать!

Фем. А почему ты дала мне левую-то руку?

Би. Я же главная, вообще скажи спасибо, что ты управляешь одной хоть рукой. Колин мог все управление дать мне.

Фем. Я не могу теперь писать.

Би. Учись. Любое несчастье только повод для героизма! Как в моем случае! Случилось горе. Но я проявила выдержку и мужество! И спасла тебя! Граждане, господа! Мистеры! Я ни о чем не жалею. Если бы я могла, я бы и на другое плечо посадила какую-нибудь несчастную малявку, но важно другое: пусть моим примером воспользуются другие люди, у которых одна голова на плечах! Пусть они вспомнят про тех несчастных, которые погибают! И тогда это будет массовым порядком, и такие двуглавые люди смогут жить и жениться! Герои! Двуглавые орлы!

Фем. Левой рукой я не могу ничего, а правой я бы могла хоть что-то делать, писать, рисовать, вести дневник.

Би. Вот! Учись! Давай делать по утрам гимнастику? Разрабатывать шею, руку, ногу! Давай пойдем на курсы вязания! Будем вязать или вышивать, плести кружева! Две-то руки у нас есть! Давай будем заниматься английским, как жена Димы, у которого сгорел склад мебели! Его за долги ищут, а она преподает! Будем учить детей! Давай напишем книгу о нашей жизни! А то я утром собираюсь встать, а ты лежишь как колода. Говорю, давай обливаться холодной водой по утрам, а ты: «Давай бросимся из окна!» Гимнастику делай раз-два, а ты не хочешь даже стоять на левой ноге, подгибаешь, я вынуждена садиться, а ты тянешь дальше, ложимся. Каждая гимнастика кончается валянием на полу! Колин что сказал? Маниакально-депрессивное состояние у тебя!

Фем. Почему ты дала мне левую руку?

Би. Не я, а Колин!

Фем. Я хочу побыть одна.

Би. Почему я полна всегда планов? Полна энергии! Считается, что в молодости сил больше, а ты вон как спишь. А я жажду активности!

Фем. Я хочу побыть одна. Хочу видеть друзей.

Би. Ну и позвони этому своему… который тебя якобы спас. Вытащил. Он тебя трахал? Вот ему и позвони. Подруге, которая тебя фотографировала голой. Вот интересно, как это я на фотографии не узнала твою задницу. Я-то ее должна была знать с детства… Хотя много воды утекло, от постоянных колебаний зад может деформироваться…

Фем. Заколебала (затыкает уши), больная.

Би. Да! Сексуальная жизнь детей не должна касаться их родителей! Моя мама, которой семьдесят три года, до сих пор убеждена, что я работала проституткой. Она говорила про меня: «Эта умственно отсталая ни на что не способна, только под мужиками лежать». Она проработала корректором. Все знала якобы.

Фем. Да, это ты мне тоже не раз говорила. Все повторяется.

Би. Куда ты годишься, говорила она.

Фем. И ты мне так говорила.

Би. Когда я приехала к маме с твоим папой, Титовым, знаешь, она что ему сказала: «А вы знаете, что вы у нее не первый, учтите!» Титов потерял дар речи вообще на два дня, пока мы там гужевались. Вот что ей было надо? Зависть? Что я красавица, муж красавец, что голос, что в оперном театре, а она корректор? Ненавидела за что? Они с сестрой вдвоем так и остались две профурсетки в Кривом на сторону Роге.

Фем. Не знаю, меня она любила. Бабушка.

Би. А кто швырнул в тебя ножом, когда ты сказала, что мама блины лучше печет?

Фем. Ну не попала же.

Голос. Больные находятся на очень высокой стадии распада личностей… Так слышно? Але. И погружены в свои междоусобные отношения. С ними будет работать психиатр. Не слышно? Але-але. Распад семьи. И вечные подозрения в адрес врачей-убийц. Але! Да он не работает, я стучу по нему. Микрофон не работает! Включите! Хорошо. Читаю. На данном этапе возможны пересадки только родственных голов. У нас в распоряжении… Что опять? Ну я даю пробу! (Громче.) У нас в распоряжении оказался труп родственника… Отец одной из больных, ну что там такое? Опять?

Фем. Колин готовит решающую речь.

Би. Ламара сказала, что съедутся все каналы и газеты. Моего отца давно нет в могиле. Это не мой отец.

Фем. Мы его материал.

Би. Мы его гордость. Значит, так. Вот ты слышала, что он сказал?

Фем. Да.

Би. Отец умер. Титов.

Фем. Ты что! О боже, господи, господи! (Плачет, закрывает глаза одной рукой, Би другой рукой помогает ей.)

Би. Плачь, плачь. Больше всех плакать надо той бабе. Я уже пережила. Я скрывала от тебя все и плакала про себя. Я знаю это с утра. Доктору Колину сообщили, что есть труп, который совпадает по данным. Ты лежала головой набок, закрыв ухо подушкой. Он передал это мне, Галька приходила. Он не задал мне вопроса. Но я сразу поняла, что он спрашивает. Согласна ли я. Я попросила отсрочку до трех дня. До пресс-конференции. Я много думала. Я решилась освободить тебя. Я стану твоим отцом и матерью, только чтобы освободить тебя, я пожертвую собой еще раз! Я уйду, стану мужчиной. Мне все равно. Вторичные половые признаки женщины у меня уже иссякают. Больше не приходит красная армия, куда-то делся блеск глаз, пропадает мягкая кожа, гладкое тело. Скоро, как у моей мамы, у меня появятся борода и усики. Грудь и у мужчин в этом возрасте тоже растет. Это нормальная физиология. Дети и старики не имеют пола. Я вас люблю любовью брата! Любовью брата! Я согласилась и уже обрила себе голову! (Убирает руку с глаз Фем и стаскивает с себя парик.) Галя побрила меня. Операция, видимо, сегодня ночью! Ради тебя, имей в виду! Я никогда не хотела стать мужчиной! Зачем мне эта грубость!

Фем. Ты дура, да? Ты не слышала, да? Что Колин может, что они могут только родственников соединять? Ну? Меня с тобой. А ты же не родственница отцу моему. А я родственница.

Би. Я не родственница?

Фем. Ты подумай.

Би. А!..

Фем. Вот.

Би. Ну тогда все. Мы остались с тобой. (Плачет.)

Фем. Нет.

Би. Не все? Не остались?

Фем. Я могу уйти и стать отцом.

Би. Погоди… А как же… Да.

Фем. Стану мужчиной сорока пяти лет.

Би. Пьющим, гулящим, с трихо этим… заболеванием… И еще неведомо с чем… Инженером без образования. Будешь лазить по пещерам опять. Спать с девушками.

Фем. Еще чего.

Би. Спать с Мишей.

Фем. Ага.

Би. Я тебе сказала, у него друг, они живут вместе. Жена от него ушла. У них с другом дача, машина. Одну квартиру они сдают. Оба не трудятся. Это мне его мать обрисовала, это я ей позавчера звонила.

Фем. Ой. Его эта мама…

Би. Не скажи. Мы с ней подружились. У нее такой сын, у меня такая дочь. Родители нетрадиционных детей.

Фем. И ты ей тоже, что ли… все рассказывала? Про меня? (Би неподвижна.) А кто тебя просил? (Плачет.) Если бы мы дождались другого тела… Я бы все сотворила… Я бы его отняла. Если бы другое тело! А теперь он все знает!

Би. Не-воз-мож-но. Другое тело невозможно! Только родственные связи позволяют переселять головы. А у нас родственные только еще с моей мамой и сестрой. Сестре уже сорок девять, но она жива и голову не потеряла… И я о них доктору Колину не расскажу.

Фем. Нет уж.

Би. Маме семьдесят три. Зачем тебе такое тело?

Фем. Нет! Пусть живут. Не говори о них Колину.

Би. Свекрови под семьдесят. Да хай живе. Да здравствует семья!

Фем. А как отец умер?

Би. Упал под трамвай. Все было как специально, аккуратно отрезано под шею. Хорошо, что документы были.

Фем. Ужас.

Би. По которым тут же сообщили доктору Колину. Он держит руку на пульсе всех свежих новостей. Куплены «скорые», пожарные команды, тут же едут, берут анализ. Он мне хвастался. Сразу же, голова еще под колесом, а кровь из вены раз! Не спасать, не домкратом поднимать колесо, а приехали, присели у того же колеса, экспресс-анализ. Так он погиб. Если только его не толкнули под трамвай. И так умело, что тело цело. А? Доктор Колин? Их разыскивает Интерпол! По ящику показывали! Дело об изъятии почки на пляже у брата стюардессы! Обернулся, а почки нет. Международная банда в белых халатах! Но их не посадили. Они сами все поперепогибали. Одного нашли в мясорубке на мясокомбинате, пошел на дно фарша. Другой бросился в печь работающей модели паровоза в музее железнодорожного транспорта. Один, вьетнамец, оказался под перевернутой джонкой почему-то на Яузе. Джонка с крышкой, не вылезти.

Голос. Организм матери впервые в мире ирариг стерижар гмок! Олрваша сильная деструкция психидуртации иоск сро! Опять первый микрофон спадо ртад жндре. Битюков! Хроера не работазол! Только матом! Жалобы: невыносимая головная золлы срлль, отдает в ухо, стремление уйти, шизохрррпадус. Донорская голова устает сириоит, два головных мозга не могут одновременно руководить дияат. Трудно быть в виде отдельно взятой головыжвоа. Донорская голова готова была погибнуби ио ет, но имитирует одностороннюю парализацисы. Стиктсот! Ну не работает же! Где он, жет ныру? У Бифем типичное психопатическое поведение, мания преследования. Не доверяет медицине. Вот теперь хорошо слышно, работа немсдрок ерлеи хронкхх.

Фем. Так. Голова кружится. Ужас. Господи, что же это? Новая жизнь? Как это? Ценой смерти?

Би. Может быть, тебе захочется опять сойтись.

Фем. Что?

Би. Ну, с этой… С его сожительницей. Анна Исхаковна. Все же ей тридцать восемь лет. Работает на обувном базаре. Кормит семью. Я ездила туда, на Пражскую. Культурная женщина. Сказала мне, что жалеет его. И сыну нужен отец. А так, сказала, он ласковый. Подкопят денег, купят ему таблетки. Виагру. А это… трихо, я спросила. Он же болен? Венерическими. Она сказала, что это ей неизвестно. Когда, спросила, болен? Я сказала, что полтора годочка тому. Возбудилась, стала плакать. У них ничего не было уже два года. Живут так просто. Он ей изменяет! Берет у нее на проституток под видом, что на обед. И еще злится, кричит: «Ты мне сколько дала?» Типа, на тебе рубль и ни в чем себе не отказывай, да?

Фем. О господи.

Би. Но ты будешь другим человеком. Ты верная. Ты будешь верный, будешь бриться. Следи за собой. Она будет стирать на тебя, гладить. Ходи только в чистом. Чтобы козлом не пахло. У отца геморрой. Принимай вазелин натощак. Гадость жуткая. Что еще… Ну, печень у тебя нехорошая. К проституткам не ходи, нахватаешься. А то можешь вообще жить со мной. А меня ты знаешь. Я покричу, но накормлю и постираю, уберу. Все куплю. Я тебе не говорила, я последнее время пела в подземном переходе, псалмы выучила. Вся в черном и с коробкой на груди. Осеняла всех крестом. Вот и накопила. У кого есть голос и слух, тот может петь. Он же не может ничего. А ты будешь со мной ходить всюду, меня защищать одним своим мужским видом. При мужчине женщина угнетена, но защищена. Станут меня гнать из перехода, так ты только скажешь: «Отхлынь, таких, как ты, я через унитаз сливаю!» – и всё. Принесешь мне букет на Восьмое марта и на день рождения… И на Новый год. Если заболею, тоже купишь лекарства, скипятишь воду… Ну и за квартиру будешь платить. Нет, я денег на это тоже дам… Буду тебе ботиночки покупать… Заботиться… При женщине мужчина сыт, обут и одет. Долго живет… А для здоровья ко мне Норкин будет ходить… А ты к проституткам, они вас всех, кто не может, обслуживают, я тебе не скажу как, на всякий случай… Знай, но они тебя заразят… (Плачет.)

Фем (тоже заплакала). Мамочка, пожалей свою доченьку… Господи. Да что же за жизнь…

Би. Будет и на нашей улице праздник… Тихий ангел пролетит… Начнем в гости ходить… К кому только… (Рыдая.) Но не будет у нас доченьки, любимой моей девочки, красавицы, погибла она у нас… В пещере, была спелеологом… Научным сотрудником… Красавица, умница… Невеста… Не спасли… На могилку давно не ходили… Я же тебя похоронила, вместо головы подушечку… Любила без памяти одну тебя…

Фем. Мамочка, не бросай меня… Мамочка. Любимая. Дорогая мамочка.

Обнимаются.

1989, 2002

Певец певица

Действующие лица

Певец

А.

Ма

Певец спит. Вещи его раскиданы по полу. У стола сидит А. Она с головой завернута в покрывало, явно снятое с кровати Певца. Лица ее не разглядеть, зато иногда видны вздувающиеся пузыри: она интенсивно и с удовольствием жует жвачку. Время от времени она выпрастывает руку и любуется своими огромными перстнями и свежим маникюром. Мелькают также здоровенные белые туфли на каблуках, которые ей явно велики.

Певец (просыпается, с трудом поднимает руку с часами, стонет). Пять часов уже… Боже… Всё проспала… Завтрак…

Страницы: «« ... 1415161718192021 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Он – Снайпер. Он выбирает цель и поражает её. Но случилось так, что сила Снайпера превратилась в сла...
В детстве у Алисы был лучший друг – он играл с ней, рассказывал множество интересных историй, утешал...
Вот так и бывает. Готовишься к выпускным экзаменам и не попадаешь на них. А попадаешь в другой мир, ...
Рене Реймонд, известный всему миру под псевдонимом Джеймс Хэдли Чейз, прославился в жанре «крутого» ...
Во что превратилась школа сегодняшним вечером?! Толпы ведьм, волков-оборотней и вампиров с криками и...
Жаклин мечтала о консерватории, но вслед за своим возлюбленным поступила в обычный колледж. Платой з...