Девочки, к вам пришел ваш мальчик (сборник) Петрушевская Людмила

День рождения Смирновой

Действующие лица

Смирнова Эля

Шестакова Полина

Дружинина Рита

Валя

За столом сидят Эля и Полина.

Эля. Это вам спасибо, что вспомнили про мой день рождения. Никто не вспомнил, а вы, незнакомый человек, пришли. Я ведь в этом году ничего не устраиваю, всех предупредила, чтобы не совались. Отца сегодня в больницу забрали, мать спит с сердечным приступом.

Полина. Я сама бы никогда не вспомнила про ваш день рождения, я так замоталась. Это позвонила одна женщина, сказала, что Костя сегодня должен быть у вас, и попросила пойти к вам. Этой женщине очень нужен Костя. Она сказала, что у вас день рождения.

Эля. Это она ошиблась. У меня-то день рождения был позавчера.

Полина. А сегодня что?

Эля. А сегодня пятница. Все в курсе, у меня дни рождения раз в год по пятницам. Знаете, раз в год народ надо подкармливать, а то озлобятся.

Полина. Но эта женщина сказала, что Костя у вас будет точно.

Эля. Надо же, какая настырная женщина. Кто это?

Полина. Ее зовут Тамара.

Эля. Какая это Тамара?

Полина. Она бывшая жена одного Костиного знакомого. Фамилию не знаю.

Эля. А как зовут знакомого?

Полина. Его зовут Паша.

Эля. Надо же, Пашу уже бросила жена. А что, она тоже сюда придет?

Полина. Она из загорода звонила. Вряд ли.

Эля. С этими бывшими женами никогда ничего не известно.

Полина. Знаете, Эля, у него еще ведь мать умерла. У Паши.

Эля. Что за жизнь!

Полина. Жизнь просто потрясающая. Паша поехал за справкой в морг и какой день не появляется.

Эля. А что было у матери?

Полина. Что-то с кровью. Белые тельца.

Эля. Скорее всего, Паша запил.

Полина. Вот. Тамара тоже придерживается. Причем Костя единственный, кто связан с Пашей.

Эля. Ладно. Будем ждать.

Пауза.

А Костя домой не будет звонить?

Полина. Он когда звонит, отец отвечает, что таких нет дома.

Эля. Костя об этом рассказывал. Он любит рассказывать. Говорит, одеваюсь я долго на работу, выхожу, теща у книжной полки стоит, подметает, и с суровым видом причем. Стало быть, там у нее, в книжках то есть, заначка есть. Они деньги в книжках хранят на текущие расходы. Дети еще неграмотные, а я, как известно, книжек не читаю. Опять-таки одного меня не оставляют, стараются. Но тут теще звонок. Теща в коридор. Звонит, как ясно из разговора, ее подружка, жена ее первого мужа, а это на час. Я взял книгу ихнюю, «Пятьдесят лет в строю», а там ничего.

Полина. У нас мало денег. Папина пенсия, мамина совсем ничего, я младший научный да двое детей… Костя ведь не вносит денег.

Эля. Нет, он говорит, нашел. В романе «Поджигатели» Николая Шпанова. А теща в коридоре как на иголках, кричит: «Извини, я сейчас разговаривать не могу». Не могу и так далее. Ее эта жена ее мужа первого глуховатая. Ну, говорит Костя, как я мечтаю: теща спросит – где деньги, а я скажу – возьмите на рояле. Там первые сто рублей.

Полина. У нас нет рояля, чего он выдумал. И он денег никогда бы не взял.

Эля. Да, он говорит, они так называемые порядочные люди. Я их денег не тронул.

Полина. У нас только пианино.

Эля. Полина, я вас давно хотела спросить, а как у вас с Костей?

Полина. Что?

Эля. Как складывается?

Полина. Да как складывается, обыкновенно.

Эля. Костя ведь мой друг. Я за него в книге расписываюсь, когда он опаздывает, потом, знаете, он уйдет, пиджак повесит, у него с Пашей свиданка у пивного ларька каждый день в одиннадцать утра, а шеф выйдет, я ему – быстренько: Шестаков в изотопном блоке. А туда телефона нет.

Полина. Он на вас просто молится, вы ему производственную травму оформили, помните, он тогда перелом ребра получил?

Эля. Конечно, помню, я его якобы с лестницы привела. А он что тогда?

Полина. У них тогда с одним знакомым грузчиком рояль к стене прижали.

Эля. Хорошо, что еще рабочий день у нас не кончился, Костя не опоздал. Он называет «опоздать на работу» – это прийти, когда кончается рабочий день.

Полина. Как у нас складывается? Костя настаивает, чтобы мы уехали и жили от родителей отдельно. А я их не могу бросить, они старые. Потом, кто будет с детьми. Потом, на какие шиши купить квартиру. Так что все упирается.

Эля. Полина! Выход один: надо разводиться.

Полина. А детей без семьи оставить?

Эля. А вы еще найдете себе. Вы еще молодая.

Полина. О чем вы говорите.

Эля. А вы зря Костю любите. Вы его поменьше любите. Не бегайте так за ним. Найдите себе кого-нибудь.

Полина. Я ни о ком не могу без дрожи думать.

Эля. Уже нашли кого-то?

Полина. Кого?

Эля. О ком без дрожи не можете думать. Надо же, я Костин друг, а ничего не знаю. Надо будет у него спросить.

Полина. Никого у меня нет! Никого!

Эля. А надо, чтобы был. Надо уметь клин клином вышибать.

Полина. Конечно. А потом опять клин клином.

Эля. А вы думали. У меня так вся жизнь на клиньях.

Полина. Когда я была совсем девчонка, у меня были вот такие косы… И за мной ухаживал один лейтенант… А я училась в школе. И он получил назначение и уехал. Когда я выходила за Костю, я у того просила прощения, мысленно. Я думала, что Костя – это клин. А вышло, что на всю жизнь.

Эля. Да ну, еще жизнь будет.

Полина. Костя у меня только второй случай в жизни.

Эля. Это не играет никакого веса. Тут один с нашей работки стал ко мне кадриться. Родители на даче, он шастает и шастает. Как-то раз засиделся, метро не ходит, в трамвай не содят. А денег у него на такси нет. А я принципиально в таких случаях не даю, отказываю. Я еще их снабжать должна. Перебьешься, говорю, с каким знаком пишется. Он тогда: «Я у тебя заночую». Ладно. А у меня белье в ванне какой день замочено, я плюнула, стала стирать глубокой ночью. Несу на балкон вешать, а он уже в трусах на тахте расположился и говорит: «Только не говори мне, пожалуйста, Смирнова, что я у тебя в жизни второй мужчина». Вот вам и второй в жизни случай, как вы говорите. Ну вот. Я тогда плюнула, в родительской комнате на задвижку заперлась. Так он полчаса под дверью стоял, просил открыть, говорил, что мы взрослые люди, и что тебе стоит, и все такое. Что в таких случаях говорят. А потом лег как ни в чем не бывало и захрапел. Так храпел, я мимо пошла в ванную, он не слышал. Я не сплю, а он храпит. Все на свете прокляла. Потом еще с ним на работу пришлось ехать как одна семья. А вы говорите – второй случай в жизни.

Полина. Вот вам и клин.

Эля. Женщина вообще должна выходить замуж, когда она не любит, когда любят ее. Так что в следующий раз выходите без любви.

Полина. Только под наркозом.

Звонят в дверь.

Если это Константин, не говорите ничего. Что я здесь.

Эля открывает, входит Дружинина.

Эля. Дружинина, какое совпадение! Я только что о тебе подумала, хоть бы она не приходила.

Рита. Смирнова, поздравляю с днем рождения, желаю. Тебе подарок вермут италиано. Называется чинзано.

Эля. А вон он уже стоит на столе, уже мне поднесли.

Рита. Завоз, что ли?

Эля. Наверное, завоз. Знакомьтесь, это Рита, моя подруга, а это Полина Шестакова, жена Кости Шестакова, о котором ты много слышала.

Рита. Очень приятно. Это чинзано к нам в буфет завезли.

Полина. А я у нас в винном купила.

Рита. Наверное, завоз. А я тете Машке переплатила.

Эля. Видали? У Риты там спецбуфет. Знаете, где она вкалывает? На Новодевичьем.

Рита. Обыкновенный буфет, тетя Маша.

Полина. На Новодевичьем? Ой, у вас там, наверное, свежий воздух.

Рита. Прям свежий. Как в склепе сидим. Стены – во! Как в склепе. В пальто работаем.

Полина. Вы знаете, какое совпадение? Мой папа спит и видит, как попасть на Новодевичье.

Рита. Как-нибудь заходите с отцом.

Полина. Он у меня, вы знаете, пенсионер республиканского значения. Как они собираются все у одной там старушки, эта старушка тост поднимает и говорит: «Когда мы начинали, мы много мечтали. Теперь наши мечты сбылись. Все мы персональные пенсионеры». Видите как. А вы, оказывается, на кладбище работаете на таком. Просто совпадение.

Рита. Я, собственно, не на кладбище, а в музее. Там рядом музей статистики. Не имеет никакого отношения.

Полина. А отец так мечтает о Новодевичьем!

Рита. Если ему интересно, пусть заходит. У нас, правда, утвержденный текст экскурсии, но для вас я расскажу пошире.

Полина. Самое главное, у нас там бабушка моя лежит, мамина мама. Но больше четырех захоронений в одну могилу не дают. А там уже скопилось три. А мамина сестра еще жива, она уперлась: он, дескать, не прямая линия, а зять, боковая линия. А папа с мамой хочет лежать.

Рита. Вы давно без мамы? Я уже год.

Полина. Что вы! Слава богу, живы. Все живы. У них режим дня. Они просто железные. Меня переживут. А я иногда думаю: вот бы мне первой умереть! Никого не хоронить.

Рита. Хитренькая.

Эля. Тогда о чем речь? Девочки, еще выпьем, у меня все-таки день рождения.

Рита. Да, да, действительно. Ну, кто у тебя будет-то?

Эля. Ты что, не могла мне позвонить? День рождения отменяется.

Рита. У меня девка болела, я с ней сижу, телефона в доме нет, сама знаешь. К тебе поехать, наняла тетеньку, шестьдесят копеек в час, с девкой сидеть. Уложила спать, тогда только поехала. А что, день рождения отменяется?

Эля. Отец сказал, что больше такого безобразия в доме не потерпит, что его жизнь не к Петрову, а к Покрову… Сама знаешь. И за месяц заблаговременно начал больницу себе пробивать. Не можешь же ты при больном отце, которого в больницу заберут вот-вот, а все не дают направления. Сегодня наконец ему выделили. Отъехал, мать замучил, я на работу не ходила…

Полина. А что с отцом?

Эля. Что всегда. Диабет, гипертония, склероз.

Полина. А у моего папы аденома простаты, облитерирующий эндартериит и склероз.

Рита. Вот и мы такие будем.

Полина. В том-то и дело.

Эля. Что вы, он в больнице отдыхает от нас. Говорит, чтобы больше у меня без дней рождения.

Полина. А мы давно все отмечаем в узком семейном кругу, все знаменательные даты. Папа ходит с трудом, а от гостей мусор, тарелки, расходы.

Эля. Вот именно. Два года подряд я им делала баранью ногу, салаты, помидорчики доставала. Пролетает сорок – пятьдесят рублей, а дарят одни бутылки. Сами выхлебают и рады. В прошлом году мне подарили стеклянный мундштук, книжку «Древние бурятские памятники» и что-то еще…

Полина. Нет, мне мама подарила серьги с изумрудами.

Эля. Ну ладно, будем думать, что у меня все же день рождения. Чокнемся. Первый тост за хозяйку, второй за прекрасных дам, третий…

Рита. Третий за детей. Шестьдесят копеек в час.

Эля (Полине). Я слышала, у вас много детей?

Полина. У меня двое, а у вас?

Эля. У меня вообще.

Рита. А у меня девка. Очень замечательное существо пяти лет, зовут Таня.

Полина. Нет, у меня Владику семь, а Светочке четыре с половиной. Ради них надо кое-как жить. Я тут в экспедиции была, летом в Каракумах. Вышла в пески, легла на бархан и думаю: вот бы так от солнца удар получить, умереть. Но детей ведь не оставишь, их надо поднимать. Старики уже старые.

Эля. Да ну, все вырастут, у нас в стране все вырастают. Я вон без отца, без матери, у бабушки в Чулкове сколько жила? И получилась свободный человек. Отец с матерью были за границей, в горящей точке планеты. Туда с ребенком не разлетишься.

Полина. А у меня мамин отец при царе был генерал-губернатор. Мамина мама была гувернанткой.

Рита. А сколько же лет вашей маме?

Полина. Она поздний ребенок была у родителей. И я у них поздний ребенок.

Эля. А я боюсь поздних детей. Среди поздних детей тридцать процентов идиотов, американцы просчитали.

Рита. Да ладно, я вон сама пишу диссертацию, вторую главу третий год, тоже все обсчитываю, просчитываю, знаю. Но главное, Полина, как вы умудряетесь с двумя стариками и с двумя детьми! Я вон, пока у меня мама болела, девку на пятидневку сунула. Она там коростой покрылась, а тут мама помирает, а тут начальница просила подать заявление по собственному желанию, что у нее экскурсоводов нет. У меня, говорит, есть на ваше место молодой энергичный товарищ, он быстро освоит тему. Какой-то выпускник.

Эля. Чей-то сынок, наверное.

Рита. Я думаю, вам, наверно, муж помогает, иначе как с двумя детьми да со стариками на руках!

Полина. Он мне ни капельки не помогает.

Рита. Как вам тяжело, я вам сочувствую.

Эля. Это мне тяжело и тебе тяжело, а ей все прекрасно.

Полина. Да, мне прекрасно. Стираю дважды в неделю. Мы в прачечную не отдаем, не хотим вариться в общем котле. Детей купаю два раза в неделю. Магазины ежедневно. Готовит мама. Еще пишу диссертацию.

Рита. У вас еще диссертация?

Полина. А как же. Не только у вас. Печатаю ее сама. У нас машинистки со схемами берут тридцать копеек страничка.

Эля. У нас двадцать пять, хотите договорюсь?

Полина. Пять копеек меня не устроят. Потом у мамы довольно хороший «Ундервуд» остался от ее еще мамы. Она работала машинисткой. Пишбарышня называлась. После революции. Что такое пять копеек, на них не пообедаешь. Я вон не обедаю, беру с собой бутерброд, на горелке готовлю чай. Летом, когда наши на даче, дома хуже, никто не готовит. Так я ем суп из пакетиков. На два дня идет один пакет. Один раз двое суток сидела голодная. Костя привел к нам друга Пашу, и они мой суп на два дня сразу съели. Я с работы пришла и прямо заплакала. Холодильник пустой. Я же рассчитывала на горячий суп. А супа нет. Села печатать, печатаю и плачу. Костя на меня кричит, что, людей, что ли, нет кругом, заняла бы рубль, сбегала бы в столовую. А я плачу. Так и проголодала два утра и два вечера. Хлеб-то и сыр для обеда у меня был с собой в сумке, тоже на два дня. Иначе бы я не протянула. Обед обедала.

Эля. Да ну, я всегда живу в долг. Играю в черную кассу. Денег нет и не будет, зато есть что надеть. Родители пока кормят. Все остается мне на булавки.

Рита. Ну да, как мы пошли к одной бабе на банкет. Защита диссертации. В ресторан. Наутро меня девочки на работе спрашивают, кто как был одет. А ты, спрашивают. А я, говорю, была в чем всегда, в отрепьях.

Полина. А я всегда аккуратно хожу, я перешиваю из старого. У нас швейная машинка марки «Зингер», я перешиваю из своих старых школьных платьев, тогда носили длинное такое и широкое.

Рита. О, я это дико люблю, когда из ничего, из старых тряпок…