Живым или Мертвым Блэквуд Грант

Глава 58

Эллисон решила, что последнее испытание Стив прошел с развевающимися знаменами. Она в последний момент отменила запланированное свидание в Рено, сказав, что хозяин неожиданно поручил ей съездить вместо него на фармацевтическую конференцию в Сакраменто. Конференция там действительно проходила, к этому не подкопаешься, равно как и к ее визитным карточкам, образцам продукции и литературе, которые лежали в ее портфеле всякий раз, когда они встречались, чтобы заняться сексом, но эти атрибуты пока что не требовались. Стив был ей симпатичен, но в ее профессии это было всего лишь одним из параметров сложной шкалы. Стив не вызывал у нее отвращения и никогда не позволял себе грубить или оскорблять ее, что ставило его довольно высоко по этой шкале. Не то чтобы это могло как-то сказаться на ее действиях, но, по крайней мере, благодаря этому она, отправляясь на свидания, не должна была бороться с отвращением.

Как она и предполагала, столь резкое изменение ее планов разочаровало и обидело Стива. И опять же, в полном соответствии с ее расчетами, он тут же предложил решение: он возьмет на работе выходные и полетит на уикенд в Сакраменто, где они смогут вместе провести время. Днем она будет на конференции, а ночи достанутся им. Эллисон изобразила должное удивление и восторг по поводу столь удачного выхода из положения и пообещала, что их первая совместная поездка окажется для него незабываемой. Она намеревалась во время этого уикенда покрепче насадить его на крючок — намекнуть, что она хотела бы, чтобы он представил ее родителям. Возможно, имеет смысл сделать так, чтобы он как бы случайно застал ее плачущей, и тогда она признается ему, что глубоко поражена тем, насколько сильна неведомая ей прежде «особая привязанность», которую она испытывает к нему.

Ей с самого начала было известно, что труднее всего сделать первый шаг. Ее куратор — мужчина с обожженными руками — предложил вариант, который, как она считала, стоило попробовать, но тут появлялся риск, что она раскроет себя, так как будет вынуждена рассказать ничем не подкрепленную историю, которую Стив сможет, при желании, проверить. С другой стороны, если к тому времени, когда нужно будет сделать этот шаг, Стив не окажется полностью под ее каблуком, можно будет отступить и попробовать иной путь. Стив отнюдь не был дураком, но в сердечных делах мужчины проявляют ничуть не больше разумности, чем женщины, а то и меньше. Секс, при всей силе своего воздействия, всего лишь одна из ступенек, и, если она верно рассчитала, до цели ей оставалось лишь несколько ступеней.

Между прочим, Эллисон занимал и тот самый вопрос, ответ на который требовался заказчику. «Зачем, — думала она, — кому-то могут понадобиться данные о залегании водоносных пластов в глубине пустыни?»

Контейнеровоз «Лозан», как и любое судно стандарта Панамакс,[33] был сравнительно небольшим, длиной 162 метра, рассчитанным на двенадцать двадцатифутовых контейнеров в ряд, и заметно уступал более современным судам. Но компания «Таркуэй индастриз» из расположенного на виргинском побережье города Смитфилда была заинтересована не столько в модернизации, сколько в сокращении своих убытков.

Из 120 пятисотгалонных газовых цистерн, которые она продала правительству Сенегала, сорок шесть оказались бракованными. Контроль качества не заметил, что транспортировочные петли на них приварены не там, где надо. Сам по себе дефект вовсе не казался неустранимым, его вполне можно было бы устранить на месте, причем бесплатно. Вот только две комиссии, в одну из которых входили сенегальские специалисты, а в другую — ведущий представитель фирмы «Таркуэй» в Дакаре, установили, что сварка нарушит структуру материала, и после нее емкости не смогут выдержать требуемое давление в 250 фунтов на квадратный дюйм.

Поскольку для «Таркуэй» это был первый контракт с Сенегалом (и вообще первый контракт со страной из другого полушария), фирма тут же уплатила неустойку, принесла извинения от лица совета директоров и отправила новые емкости взамен бракованных. В Дакаре бракованные емкости внесли в таможенную декларацию с кодом R3001c — «реэкспорт некачественной нефтяной продукции с передачей на ответственное хранение» — и отправили на государственный таможенный склад в Южном порту, где выгрузили на свободное место, густо поросшее сорной травой и окруженное оградой из стальной сетки в полтора метра высотой.

Через восемь месяцев было принято решение вернуть бракованные емкости в Смитфилд. На «Лозане», для которого Дакар был последним портом захода перед возвращением в США, нашлось свободное место.

За два дня до выхода цистерны погрузили вилочным подъемником на железнодорожные платформы, закрепили, отвезли за две мили, туда, где был пришвартован «Лозан», перегрузили подъемным краном в открытые контейнеры — по четыре цистерны в контейнер, а потом контейнеры подняли на палубу и установили там бок о бок один к другому, по двенадцать.

Поскольку цистерны все время находились под охраной местной таможни, их перед погрузкой на «Лозан» не стали ни взвешивать, ни осматривать.

На протяжении последних десяти часов Аднана одолевал насморк и все сильнее болела голова. Это его удивило — он не ожидал, что симптомы проявятся так скоро. Руки у него дрожали, кожа казалась липкой. Определенно, рассказы о том, насколько ядовито все на этом судне, не были преувеличением. «Неважно», — думал он. Уже скоро. Если верить карте Саличева, они находились всего в двадцати километрах от места встречи.

Благодаря милости Аллаха, бак находился именно там, где и должен был — на стеллаже, приделанном к переборке трюма, — и оказался легче, чем ожидал Аднан, что, с одной стороны, было хорошо, а с другой — очень плохо. Аднан знал, сколько примерно должно было весить содержимое, так что нетрудно было прикинуть и вес оболочки. Она была, судя по всему, выложена свинцом, но не таким толстым слоем, какой обещали исходя из предварительных данных. Это означало, что противорадиационным экраном служили сами стены помещения, но от этого не становилось легче. Как бы там ни было, бак был плотно закрыт и, похоже, не получил никаких повреждений при крушении, случившемся много лет назад.

Они открыли стеллаж, подняли бак за четыре приклепанных к нему ручки, вышли из хранилища и направились по залитой палубе к трапу. Там они очень осторожно, по одной ступеньке, поднялись на мостик и вышли по нему в коридор. Два последних этапа — внутренний трап, ведущий на наружную палубу, и наружный, висевший за бортом, — тоже удалось миновать без всяких осложнений. Вскоре они вновь оказались на берегу. Там они с радостью скинули защитные костюмы, уложили их в один из рюкзаков, сунули туда несколько камней и бросили в воду.

Обратный переход занял около часа. Немного не доходя до берега, Аднан приказал своим людям положить груз и отдохнуть, а сам подошел к краю воды и всмотрелся в висевший над бухтой туман. Ему удалось разглядеть контур судна Саличева. Тогда он вынул из рюкзака фальшфейер, дернул запал и помахал трубкой, из которой извергалось искрящееся пламя, над головой. Через полминуты с судна ему ответила двойная вспышка фонаря. Аднан повернулся к своим спутникам и жестом сообщил, что можно продолжать путь.

Через тридцать минут они были на борту, и судно двинулось в обратный путь. Они сразу же поместили свою ношу в другой контейнер, который был у них с собой. Саличев из своей рубки с подозрением посмотрел на контейнер, но ничего не сказал.

Аднан тоже поднялся в рубку и стоял там рядом с капитаном. Время близилось к полуночи, и за стеклами была непроглядная темень.

— Вы определенно заработали те деньги, о каких мы договаривались, капитан, — сказал Аднан. — Мы вам очень признательны.

Саличев промолчал, лишь пожал плечами.

Аднан почувствовал бедром угол рации, установленной на деревянной полочке. Он незаметно сунул руку в карман, нащупал перочинный ножик, открыл лезвие, нащупал шнур электропитания и молниеносным движением почти беззвучно перерезал его.

— Посмотрю, как там мои люди, — сказал он. — Может быть, принести вам кофе? Или чего-нибудь покрепче?

— Кофе.

Аднан спустился по трапу в салон, а оттуда, по еще одной короткой лесенке, в кубрик. Там было темно, лишь из салона пробивался слабый свет. Его люди спали, растянувшись на койках. Все лежали на спинах. Некоторое время назад он дал каждому по дозе лекарства, но вместо йодистого калия они получили по три грамма лоразепама в капсулах. Эта доза успокоительного, в три раза, если не больше, превышавшая лечебную дозу, погрузила всех в глубокий крепкий сон. «И это было счастьем для всех», — подумал Аднан.

На протяжении последних четырех часов он боролся сам с собой, готовясь к тому, что должен был сейчас сделать. В необходимости поступка у него сомнений не было, его душа никак не могла смириться с тем, как именно его следует совершить. Эти люди уже умирали, и с этим ничего нельзя было поделать. Во время войны правоверным не следует задумываться о той цене, которую нужно заплатить ради победы. Его немного успокаивала мысль о том, что они не проснутся и не почувствуют боли. Что касается Саличева, то он хоть и стар, но крепок и закален суровой морской жизнью. Лучше будет расправиться с ним исподтишка.

Аднан подошел к небольшому письменному столу, прикрепленному к кормовой переборке, и выдвинул верхний ящик. Внутри лежал нож, который он обнаружил раньше, когда осматривал помещение — длинный кривой нож с игольно тонким острием и острым как бритва лезвием, предназначенный, вероятно, для разделки рыбы.

Крепко стиснув деревянную рукоять, держа нож лезвием вверх, он шагнул к ближней койке. Потом набрал полную грудь воздуха, взял лежавшего там человека левой рукой за подбородок, повернул его голову набок, всадил острие в ямку ниже уха и резко дернул лезвие вверх, параллельно нижней челюсти. Кровь, хлынувшая из перерезанной сонной артерии, в темноте казалась черной. Человек чуть слышно застонал — ладонь Аднана заглушила звук, дернулся раз, потом другой и обмяк. Аднан перешел к другому спящему, потом к третьему. Чтобы покончить со всеми, ему потребовалось лишь девяносто секунд. Он бросил нож на пол, поднялся в салон и смыл с рук кровь. Потом присел на корточки возле раковины, открыл шкафчик и извлек 9-миллиметровый пистолет Ярыгина, который спрятал там. Оттянув затвор, он дослал патрон в патронник, снял пистолет с предохранителя и сунул его в боковой карман куртки. После этого он взял из посудного шкафчика небольшую пластмассовую чашку, поднялся по трапу и вошел в рубку.

— Вот вам кофе, — сказал он, подавая чашку левой рукой. Саличев повернулся, чтобы взять ее, и в это мгновение Аднан вынул из кармана пистолет и выстрелил ему в лоб. Кровь и мозги забрызгали стекло вокруг дыры, пробитой в боковом окне прошедшей навылет пулей. Капитана швырнуло назад, труп медленно сполз по переборке. Аднан нашел на пульте рычажок включения авторулевого, щелкнул им, а потом взял труп Саличева за ноги и сволок его вниз по трапу в салон.

Потом Аднан вернулся в рубку, потратил несколько минут на то, чтобы установить местоположение судна при помощи старомодной навигационной системы «Чайка», и, отключив авторулевого, взял новый курс.

Через час на горизонте появилась темная масса острова, а еще через час Аднан сбавил ход судна и направил его на восток вдоль берега, ориентируясь по показаниям «Чайки».

На карте было указано, что остров Колгуев, входящий в состав Ненецкого автономного округа, представляет собой почти идеальный круг восьмидесяти километров в диаметре, покрытый болотами, озерами и невысокими холмами. А также что на его юго-восточном берегу имеется единственный достойный упоминания населенный пункт под названием Бугрино, где проживает несколько сот ненцев, которые занимаются рыболовным промыслом, охотой и разводят северных оленей.

Аднан перевел машину на «стоп» и выключил зажигание. Посмотрел на часы — опоздал на десять минут. Тогда он вынул из стойки сигнальный фонарь и вышел на палубу. На условный сигнал немедленно последовал правильный ответ с берега.

Через пять минут он услышал негромкое ворчание подвесного мотора. Из темноты по правому борту показалась моторная лодка. В ней находились четыре человека. Каждый держал в руках «АК-47». Никого из них Аднан не знал в лицо. Но это было неважно — отзыв на сигнал-пароль был верным, ну, а если это все же ловушка, он бессилен что-либо сделать.

— Ты Абдул-Баки, слуга Создателя? — спросил один из четверки, главный, как решил Аднан.

— Нет. Я слуга Предвечного, — ответил Аднан. — Рад видеть тебя здесь.

— И я рад тебя видеть, брат.

— Брось мне канат и поднимайтесь на палубу. Эту штуку в одиночку не поднимешь.

Аднан закрепил конец вокруг швартовой утки. Два человека вскарабкались на палубу, освободили крепления, державшие контейнер на палубе, с усилием подтащили к борту, подали своим товарищам, остававшимся в лодке, и, когда они поставили контейнер на настил, спустились туда же.

— Были какие-нибудь трудности? — спросил главный.

— Нет. Все прошло точно по плану.

— Тебе не требуется какая-нибудь помощь?

Аднан покачал головой.

— Благодарю, но не требуется. Все практически закончено. Здесь глубоко, почти триста метров. Все остальное доделает море.

Глава 59

Адмирал Стивен Неттерс был готов к тому, что это совещание окажется очень напряженным и неприятным, и не ошибся в своем предвидении, но кто на нем будет и кого не будет — не угадал. По всем законам бытия, напротив него за столом должен был сидеть Робби Джексон, но откуда-то взялся этот никчемный безумец, тупая деревенщина, ненавидящий все и вся. На этом месте оказался Эдвард Килти. Никогда и ни к чему не пригодный человек. Неттерс и Джексон были знакомы давным-давно, вместе учились в Военно-морской академии, то и дело встречались по мере карьерного роста, пока, наконец, в оставшуюся в прошлом эпоху администрации Райана Неттерс не был назначен председателем Объединенного комитета начальников штабов. На эту должность он согласился по ряду причин, из которых личные амбиции занимали едва ли не последнее место, но в немалой степени и из уважения к личности Райана.

Потом ему стоило немалого труда не подать в отставку, особенно после того, как стало ясно, что Килти завладеет Овальным кабинетом не по заслугам, а исключительно вследствие чужого несчастья, вылившегося для него в невиданную удачу. Но уже в те дни, когда комиссии подсчитывали бюллетени и значки на карте выборов перемещались, предвещая победу Килти, Неттерс понял, что должен остаться на посту, ибо в противном случае новый президент поставит на это место какого-нибудь из паркетных генералов Пентагона. Достаточно было разок заглянуть в глубины (вернее, в то, что служило их заменой) кабинета Килти, чтобы понять, что этот человек ожидает от своей команды. И вот тут-то и лежал камень преткновения. Если слишком часто или слишком упорно спорить с королем, он найдет на твое место другого принца, такого, который будет больше устраивать его. Откажись от споров с королем — и королевство быстро скатится к варварству.

— Объясните мне, адмирал, что я здесь вижу? — Президент Килти недовольно ухмыльнулся и чуть ли не бросил Неттерсу через стол отпечаток спутниковой фотографии.

— Мистер президент, на снимке мы видим крупномасштабное перемещение танков и мотопехоты на запад, к границе.

— Это, адмирал, я и сам понимаю. Вы лучше скажите, сколько их тут, хотя бы примерно, и какого черта они затевают?

— Что касается первого вопроса, то нами установлено, что это танковая дивизия, укомплектованная устаревшими советскими танками «Т-54», «Т-62» и основными танками «Зульфикар», четыре артиллерийских дивизиона и две дивизии моторизованной пехоты. А насчет того, что они затевают… Мистер президент, мы пока что не можем позволить себе мыслить такими категориями. Необходимо установить, на что они способны, и определять желания и намерения, исходя из этого.

— Объясните подробнее, — потребовала советник по национальной безопасности Энн Рейнольдс.

Это следовало понимать так: я не поняла ни слова из того, что вы там несете. Как и Скотт Килборн, эта женщина, представлявшая в Конгрессе штат Мичиган, была совершенно неграмотной, но, благодаря ее половой принадлежности и тому, что она числилась в комитете Палаты представителей по разведке, ей было гарантировано место в кабинете Килти. Рейнольдс входила в руководство крупной детройтской интернет-компании, поддерживающей социальные сети, неплохо разбиралась в этой работе и была достаточно сообразительна. Эти качества, по ее мнению, позволяли ей обоснованно претендовать на роль политика и законодателя. Неттерс подозревал, что она еще не сообразила, что выбрала себе груз не по силам, и это внушало ему нешуточный страх. Советник по национальной безопасности действительно старалась заставить нервничать всех, с кем имела дело, надеясь, видимо, своими костюмами в сугубо деловом, почти мужском стиле от Донны Каран, строгими очками и быстрой речью, в которую невозможно вклиниться, решить все возникающие вопросы.

— Допустим, я хочу поставить мировой рекорд в марафонском беге. Таково мое желание. Но проблема в том, что у меня сломаны обе ноги и порок сердца. Таковы мои возможности. Первое определяется вторым, — язвительно пояснил Рейнольдс.

— Мистер президент, — заговорил директор ЦРУ Скотт Килборн, — Тегеран, несомненно, скажет, что проводит учения, но мы не имеем права игнорировать очевидное. Прежде всего то, что войска идут прямиком в Иламский выступ — оттуда до Багдада ближе, чем из любого другого города Ирана. Миль восемьдесят, вряд ли больше. В лучшем случае это намек суннитам, что им следует следить за своим поведением. В худшем случае — угроза реальна и они готовят вторжение.

— Но зачем?

«На сей раз Килти задал толковый вопрос, — подумал Неттерс, — но задал он его не из простого любопытства». Когда дело касалось Ирака, президент буквально до глупости упорно следовал своей цели. Он в первый же день объявил, что намерен как можно скорее вывести войска из Ирака, и ради этого пренебрегал чуть ли не всеми мерами тактической безопасности. Для того, чтобы быть хорошим руководителем, Килти не хватало двух важнейших качеств — гибкости и любознательности. На политической арене эти свойства у него проявлялись даже с избытком, но лишь там, где речь шла о борьбе за власть, а не о настоящем руководстве.

— Щупают воду, хотят увидеть нашу реакцию, — ответил Килборн. — Чем дольше мы оттягиваем вывод, тем больше у Тегерана возможности работать за сценой с шиитскими вооруженными формированиями. Если даже вторжение не помешает нам выводить войска сейчас, все равно это следует рассматривать как репетицию.

— Не согласен с вами, — сказал адмирал Неттерс. — Если они пересекут границу, то не выиграют ровным счетом ничего, а потерять могут очень много. Тем более что на высшую лигу они пока что не тянут.

— Объясните.

— Средства ПВО они размещают там лишь для демонстрации. И это не ошибка. Они знают, что если мы возьмемся за них, то будем работать прежде всего с авианосцев, находящихся в Заливе.

— Намек? — предположила советник по национальной безопасности президента Килти Энн Рейнольдс.

— Повторяю, миссис Рейнольдс, это относится к категории «желания». Я, со своей стороны, могу сказать вот что: при всех своих недостатках иранцы не слепцы и не дураки. Кроме того, они следуют советской военной доктрине, в которой очень большое значение придавалось мобильным средствам противовоздушной обороны. Они видели, как мы поступали во время первой и второй войн в Персидском заливе, и не забыли этого. Они не станут разорять свою систему ПВО ради каких-то эфемерных целей.

— А как насчет воздушного прикрытия? — опять встряла Рейнольдс. — Истребителей?

— Никаких изменений, — ответил Неттерс. — Ничего, кроме регулярных патрульных полетов.

Президент Килти все сильнее хмурился. «В его суп попала здоровенная муха», — подумал Неттерс. Он пообещал стране, что Соединенные Штаты уйдут из Ирака, а часы тикают. Вот только обещание он дал не ради сохранения жизней солдат и не ради благополучия Америки в целом, а всего лишь для того, чтобы переизбраться на второй срок. Конечно, у Неттерса с самого начала были свои сомнения насчет иракской войны и до сих пор имеются, но их следовало считать мелочами по сравнению с серьезным риском испортить там дело по-крупному. Нравится не нравится, но Соединенным Штатам сейчас приходилось уделять Ближнему Востоку больше внимания, чем за всю свою предшествующую историю. Безболезненный уход оттуда был воздушным замком, который Килти удалось, как говорится, впарить уставшей от войны нации. Хотя нынешний план вывода войск был заранее обречен на неудачу, зато было ясно, что Ирак, если не обрушится в хаос сразу, то будет скатываться к хаосу постепенно, но неуклонно. И Неттерс очень надеялся, что у Килти все же хватит здравого, черт возьми, смысла, чтобы слегка поумерить свою прыть и все же прислушаться к мнениям командиров, непосредственно участвующих в войне.

В одном Скотт Килборн все же был прав: эта приграничная история вполне могла быть рассчитана на эндшпиль в иракской игре Килти «Ирак без американских войск», хотя рассуждать, пойдет ли Иран на решительные действия после ухода американцев, можно было лишь предположительно. Но если они все же решатся, то используют для оправдания неугасимую кровавую вражду между шиитами и суннитами.

Иран вел хитрую и трудную для понимания игру. Задержка с выводом американских войск, казалось, противоречила интересам Тегерана — по крайней мере, если смотреть из Вашингтона.

Килти навалился грудью на стол и стиснул пальцы перед грудью.

— Раз вы, адмирал, не намерены говорить о «желаниях», мне придется сделать это за вас, — сказал он. — Иран бряцает оружием. Проверяют твердость наших намерений. Мы будем и дальше игнорировать их, осуществлять наш план вывода войск и, со своей стороны, сами дадим им намек.

— Какой же? — спросил адмирал Неттерс.

— Еще одну авианосную группу.

Намек. Еще одна бесцельная операция. Хотя авианосные группы, по большому счету, предназначались прежде всего для демонстрации силы, принцип их использования ничуть не отличался от основного правила пользования, скажем, пистолетом: никогда не вытаскивай оружия, если не собираешься им воспользоваться. В данном случае Килти намеревался помахать пистолетом.

— Какими силами мы располагаем в данный момент? — спросил Килти.

— «Стеннис», — выпалил Килборн, прежде чем Неттерс успел открыть рот.

— Сэр, не стоит перегибать палку, — перебил его Неттерс. — Группа «Стенниса» лишь десять дней тому назад вернулась из длительного похода. Ей давно следует…

— Черт возьми, адмирал, а я уже давно устал выслушивать от вас, что нам следует и чего не следует делать! Вам понятно?

— Да, мистер президент, но вы же должны понять, что…

— Нет, не должен. Адмирал, делайте то, за что получаете деньги. Выполняйте приказание, представьте мне план, или я найду другого человека, который сумеет это сделать.

Тарик вошел в гостиную, когда Эмир читал, и взял пульт дистанционного управления.

— Вам стоит это посмотреть. — Он включил телевизор и нашел кабельный канал новостей.

— …Представитель Пентагона, — говорила красивая голубоглазая блондинка-диктор, — подтвердил информацию Би-би-си о том, что иранская армия проводит учения в непосредственной близости от границы с Ираком. Хотя Пентагон допускает, что Тегеран всего лишь допустил техническую ошибку, не объявив о проведении учений, он все же продолжает утверждать, что такие действия нельзя назвать обычными, особенно если вспомнить подобные перемещения войск и снаряжения в начале две тысячи восьмого…

Тарик выключил звук.

— Странная любовь, — пробормотал Эмир.

— Простите?

Тегеран хотя и не оказывал сколько-нибудь явной поддержки РСО, но не чинил ему препятствий, так как хорошо понимал, что неизвестно, где и когда их интересы могут совпасть. Министерство разведки и безопасности Ирака — ВЕВАК — в последние годы уделяло пристальное внимание перспективам развития Ирака после окончания американской оккупации. Иракские шииты, довольно широко представленные в вооруженных формированиях и пользующиеся поддержкой со стороны Хезболлы и Парсадана — Корпуса стражей исламской революции, — все же находились в Ираке в заметном меньшинстве и потому подвергались преследованиям со стороны суннитского большинства. Тегеран не считал нужным тревожиться из-за такого соотношения сил, а РСО с удовольствием и успехом использовал это неравенство. Когда Соединенные Штаты начали в 2002 году бить в барабан войны, Эмир провел собственный, дорогостоящий, но вполне оправдавший расходы анализ ситуации и выработал дальнейшую стратегию действий РСО. Вашингтону просто не могло прийти в голову, что эта стратегия косвенным путем базировалась на американской экономической модели.

Соединенным Штатам предстояло, в конечном счете, уйти из Ирака или, по крайней мере, сократить свое присутствие там до некоего номинального уровня, и тогда Иран должен был начать собственную игру за подчинение Ирака своему влиянию, а для того, чтобы достичь этой цели, следовало добиться перевеса над суннитским большинством. Это было настоятельной потребностью Ирана. И он сейчас являлся «созревающим» клиентом для РСО.

РСО включился в происходящие в Ираке события с августа 2003 г., начав с направления в суннитские экстремистские группы людей, поставки оружия, снаряжения и обучения. Поставляемые ресурсы распределялись между группами, постепенно проникавшимися целями РСО. Чему, естественно, способствовала всеобщая ненависть к американским оккупантам, и к 2006 г. под влиянием РСО оказалась значительная часть Багдада и почти весь Суннитский треугольник.[34] Это было на пользу Тегерану и вполне укладывалось в тот круг услуг, за которые он в скором времени будет готов хорошо заплатить.

Как уже давно знали и Мэри Пэт Фоли, и весь НКТЦ, а Джек Райан-младший только-только осознавал, что доступность информации может быть и большим подспорьем для разведки, и помехой для нее. Компьютеры могут обработать, сопоставить и разложить на элементы огромное количество информации, но человеческий ум способен усвоить и использовать лишь ее незначительную часть. Применение информации зависит от того, какое принято решение — хорошее, плохое или нейтральное, — это давным-давно усвоили инженеры, егеря, работники казино и представители сотен не связанных между собою на первый взгляд профессий. Кто что должен сделать, когда именно и где? Список перекрестков, на которых часто возникают пробки, окажется практически бесполезен градостроителю, зато динамическое отображение на карте «узких мест», да еще и с учетом тенденций развития, будет бесценным. Как ни печально, правительственные учреждения США частенько отставали в вопросах визуализации данных и информационного проектирования. Они должны были передавать связанные с ними задачи частным фирмам, а федеральная бюрократия швыряла на ветер миллионы долларов и безвозвратно теряла драгоценное время.

Для Джека и Гэвина Байери проект, которому они дали название «Плуг», поначалу представлял прежде всего спортивный интерес. Как направить поток открытой информации из Интернета в нужное русло и выжать из него что-то полезное, сделать меч, которым можно будет разрубить на доступные части неподъемную тяжесть (пусть даже эта метафора могла показаться слишком вычурной). На первых шагах им удалось добиться заметных успехов: они начали с программы, собирающей некрологи, опубликованные на восточном побережье, и осуществляющей разнообразные группировки — по возрасту, месту, причине смерти, роду занятий покойного и т. д. Часть результатов можно было предсказать заранее, например, повышенную, по сравнению со средним уровнем, смертность от старости в домах престарелых. Но некоторые были далеко не очевидными, в частности то, что повышение возраста начала потребления спиртных напитков в одном штате коррелировало с увеличением смертности среди молодежи в ДТП на дорогах, ведущих в соседний штат, где спиртное продавали более молодым людям. В общем-то, такое тоже можно было предвидеть — решили они, — но когда точки на графике собираются в компактные кучки, это как нельзя лучше соответствует старинной пословице о том, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Другой неожиданностью оказалась глубина и разброс открытой информации. Действительно полезные данные были, в общем-то, доступны, но оказывались глубоко зарыты на сайтах местных органов управления, администраций штатов и федеральных правительственных учреждений. Сайты эти считаются общедоступными, но, чтобы разыскать там что-нибудь, требуется определенная техническая подготовка и вдобавок недюжинное терпение. Страны второго и третьего миров, в которых преимущественно и орудовали террористы, служили самой легкой добычей, поскольку там часто забывали о разнице между выведением информации в открытый интернет-доступ и защитой от постороннего доступа базы данных, откуда поступала эта информация. Зачастую конфиденциальная информация, такая как протоколы задержания и следственные материалы, хранилась на незащищенных серверах, не отделенных даже брандмауэром или хотя бы паролем от общедоступных интернет-порталов.

Именно так обстояло дело с материалами по нападению на шведское посольство в Ливии. Через четыре часа после того, как Хендли дал им «добро», Джек и Гэвин уже скормили программе «Плуг» не один гигабайт данных из открытых источников и правительственных баз данных. Еще через два часа «Плуг» отрыгнул результаты в пиратскую копию «Google Earth Pro», которой пользовался Гэвин. Джек тут же пригласил Хендли, Грейнджера, Раундса и братьев Карузо в полутемный зал заседаний. На экране красовалась спутниковая фотография Триполи, на которую «Плуг» наложил абстрактный узор из переплетающихся разноцветных линий, прямоугольников и бесформенных пятен. Джек стоял перед экраном с ПДУ в руке, а Байери с раскрытым ноутбуком на коленях устроился поодаль, возле стены.

— Похоже на картину Джексона Поллока, — заявил Брайан. — Джек, ты что, задумал довести нас до инфаркта?

— Потерпи немного, — ответил Джек и нажал кнопку на пульте. «Схема данных», как назвали результат своей работы они с Гэвином, исчезла. Джек за пять минут рассказал собравшимся о том, что представлял собой «Плуг», и вернулся к изображению. На экране крупным планом вырисовался аэропорт Триполи, а на него наложилось нечто похожее на чашечку цветка — в центре головка пестика, разделенная на цветные ломтики, а вокруг раскинулись угловатые лепестки разной длины.

— Посередине — усредненные ежедневные показатели прилетов. Утро самое загруженное, вторая половина дня — намного меньше. Лепестки показывают среднее количество персональных досмотров на пунктах контроля в аэропорту. Как вы видите, пик приходится на утро, с семи до десяти часов, а потом, ближе к полудню, заметен спад. Расшифровка: если вы хотите что-то протащить мимо контролеров, лучше всего попытаться это сделать в четверг, между половиной одиннадцатого и двенадцатью.

— Почему? — спросил Грейнджер.

— По утрам на контрольных пунктах полный комплект сотрудников, но когда поток спадает, кто-то из них может отлучиться, например, перекусить. Меньше пассажиров — ниже бдительность. Кроме того, почти две трети контролеров и охранников работают с воскресенья до субботы.

— Получается, что для них четверг все равно, что для нас пятница, — хмыкнул Доминик. — Уже все мысли вертятся вокруг выходных.

Джек кивнул.

— Именно так мы и решили. Кроме того, мы подготовили для вас такой же график вылетов. Может быть, он вам тоже пригодится.

Дальше Джек продемонстрировал серию цветных графиков компьютерного трафика, насильственных действий, похищений, рейдов, проводившихся полицией и армией по отдельности и совместно, демонстраций против Запада. Все это было сгруппировано по датам и времени, демографическим параметрам, районам, этническим характеристикам, степени иностранного участия, религиозным и политическим связям. Закончил он рекомендациями для Брайана и Доминика: от посещения каких районов в какое время суток следует воздержаться, в каких местах они с наибольшей вероятностью могут найти сильную поддержку РСО, на каких улицах чаще находятся армейские контрольно-пропускные пункты и где чаще всего проводятся полицейские рейды.

— Джек, это же грандиозно! — заявил Брайан. — Вроде путеводителя Фроммера, только сильно дополненного.

— Насколько сильно варьируют эти данные? — спросил Доминик.

— Не сильно. Наблюдаются определенные флуктуации, связанные с крупными событиями исламского календаря, но, если вы пробудете там не более десяти дней, это вас не должно затронуть.

— А смогут они пользоваться всем этим во время командировки? — спросил Грейнджер.

— Гэвин малость хакнул парочку «Сони вайо VGN» — восемь дюймов, «Убунта», один и три…

— Джек, по-английски, пожалуйста, — перебил его Раундс.

— Маленький нетбук. Все данные на нем будут храниться в формате Flash-видео. К вашему отъезду мы разработаем подробную инструкцию.

— Отличная работа, Джек… и Гэвин, — похвалил Хендли. — Есть у кого-нибудь вопросы? — Брайан и Доминик покачали головами. — Что ж, в таком случае, счастливого пути.

Глава 60

Джек Райан-старший завязал галстук и посмотрел в зеркало. Он решил, что выглядит вполне прилично. Костюм, который всегда приносил ему удачу, ослепительно белая сорочка, красный галстук. Накануне он подстригся, и в волосах у него хватало седины для того, чтобы было ясно, что он уже не мальчик. Но для человека пятидесяти с небольшим лет он выглядел достаточно молодо. Улыбнувшись своему отражению, он убедился, что зубы вычищены безупречно. Пора начинать игру.

Она должна была начаться через час перед двумя десятками телевизионных камер и несколькими сотнями репортеров и комментаторов рядом с ними. Мало кто из этих людей питал к нему сколько-нибудь искреннюю привязанность. Но этого от них и не требовалось. Их работа заключалась в том, чтобы честно и прямо описывать факты, о которых у каждого из них имелось собственное представление. Большая или, по крайней мере, некоторая часть так и поступит, если на то будет божья воля. Но Райан должен будет тщательно провести свою линию, не допустить, чтобы она неожиданно повисла в воздухе или упала наземь перед камерами, дав возможность вечерним развлекательным шоу позубоскалить на его счет.

В дверь постучали. Райан открыл. Сегодня ему не требовалось проявлять особой осторожности. Группа его Секретной службы не хуже, чем, скажем, хранилище ядерных боеголовок ВВС.

— Арни, Калли! Привет!

Арни ван Дамм окинул его взглядом.

— Что ж, мистер президент, рад, что вы еще не забыли, как полагается одеваться.

— У вас найдется другой галстук? — спросила Калли Уэстон.

— А что не так с красным? — поинтересовался, в свою очередь, Райан.

— Слишком вызывающе.

— Что же, по вашему мнению, будет лучше?

— Небесно-голубой.

— Калли, я восхищался и восхищаюсь вашей работой, но, умоляю, позвольте мне одеваться самостоятельно, ладно?

Калли Уэстон фыркнула, но промолчала.

— Все готово? — спросил Арни.

— Уже слишком поздно, чтобы давать задний ход, — ответил Райан. И это была чистая правда. Он уже сделался уверенным в своей победе кандидатом. С горящими глазами и стальным хребтом.

— Похоже, я так и не смогу уговорить тебя… — начал было ван Дамм.

— Нет. — Ему пришлось вынести продолжительное сражение против Арни и Калли — упоминать или не упоминать в сегодняшней речи попытку покушения в Джорджтауне. Они, естественно, ратовали за то, чтобы он затронул этот случай, но Райан отказался наотрез. Во время кампании о покушении вспомнят еще не раз и не два, от этого никуда не деться, но он сам говорить о нем не будет.

— Как аудитория? — спросил Райан, давая понять, что обсуждение этой темы закончено.

— Все оповещены, — ответил Арни. — День выдался небогатым на события, и потому они будут особенно рады встрече с тобой. Джек, ты поможешь им заполнить почти пять минут и продать чертову прорву зубной пасты. Знаешь, кое-кто из них тебе действительно симпатизирует.

— Неужели? С каких же пор? — полюбопытствовал Райан.

— Они тебе не враги. Они пресса. Нейтральные наблюдатели. Ты обязан наладить с ними отношения, время от времени вести разговоры, что называется, не для печати. Пить с ними пиво. Сделать так, чтобы они прониклись к тебе симпатией. Ты же обаятельный парень. Вот пусть твое обаяние и поработает на тебя.

— Я подумаю об этом. Кофе?

— А его здесь хорошо готовят?

— Я пока что не жаловался, — ответил Джек. Он подошел к столику на колесах, опустился на стул и налил себе еще чашку кофе. Третью. На этом следовало остановиться, иначе его могло начать трясти от переизбытка кофеина. В Белом доме президенту подавали только ямайский кофе «Блю маунтин», считающийся лучшим в мире. Вот это кофе! «Может быть, там вместо кофейных зерен боксит в стручках», — думал Джек.

В который раз мысли Райана вернулись к центральному вопросу: как удержать страну на нужном курсе, если он одержит победу? Управлять столь сложно устроенной страной, как Соединенные Штаты Америки, практически невозможно. Слишком много интересов, причем каждый раз для кого-то это вопрос жизни и смерти, и то, что кто-то выступает по телевидению или в газетах, означает, что взгляды этого человека получают огласку, причем весьма широкую. Президент может обратить на это внимание, а может и не обратить. У президента имеется аппарат, заботящийся о том, чтобы на главный стол попадало только самое важное. Но это делает президента заложником своего аппарата. Даже хороший человек может быть неверно ориентирован теми людьми, которых он сам выбрал для этой работы, а ведь в действительности задача подбора людей в аппарат передоверяется руководителям этого самого аппарата, каждый из которых по горло заполнен самоуверенностью. Как будто стол в Западном крыле Белого дома или Старом здании Исполнительного управления он лично получил в подарок от самого бога. Такие люди имели возможность формировать идеологию президента, на которого работали, простым выбором того, что ему предстояло видеть или не видеть — и делали это. «И ты собираешься бороться за то, чтобы еще четыре года вести такую жизнь? — спросил себя Райан. — Дурак ты набитый, вот ты кто!»

— Мне знакомо это выражение лица, — сказал Арни. — Я знаю, что ты сейчас думаешь. Знаешь, Джек, дело не только в том, что ты лучше всех годишься на этот пост, но и в том, что это необходимо. Я уверен в этом всей душой. А ты?

— Я выиграю, — ответил Райан.

— Ты представляешь себе проблему Ирана? — спросил Арни.

— Которую ее часть? Их ядерную программу или суету около границы?

— Обе.

— Один и тот же сарай, только покрашен разной краской с двух сторон, — сказал Джек. — Тегеран знает, что ему достаточно немного побряцать оружием, и Килти тут же отреагирует, причем, скорее всего, неадекватно. Неужели он действительно приказал Неттерсу отправить туда целую боевую группу?

— Да. «Стеннис». В нарушение графика боевых дежурств — они же только-только вернулись.

— Идиот. Они все же заставили президента Соединенных Штатов плясать на канате. — Он посмотрел на часы. — Сколько у меня еще времени?

— Десять минут, — ответила Калли. — Может быть, все же согласитесь подгримироваться для телевидения?

— Ко всем чертям! — рявкнул Райан. — Я не десятидолларовая шлюха на Шестнадцатой стрит.

— Джек, они здорово подорожали. Не забывай об инфляции.

Райан встал и направился в уборную. Утрата контроля над мочевым пузырем было одной из тех вещей, которых необходимо было избегать, а уж перед телекамерами — тем более. По мере того как Райан становился старше, ему все труднее давалось ожидание в очереди для того, чтобы отлить. Очередной признак надвигающейся старости. Что ж… Он справил нужду, застегнул молнию на брюках, вернулся в комнату и взял пиджак.

— Ну, что, друзья, идем?

— В логово льва, мистер президент. — Арни называл его по имени только в отсутствии посторонних. Калли Уэстон он просил обращаться к нему так же, но она стеснялась. За дверью стояла Андреа Прайс-О’Дей и еще несколько охранников. Каждый с пистолетом в кобуре.

— «Фехтовальщик» вышел, — сказала Андреа в микрофон на воротнике, поставив охрану в известность. Джек направился к дожидавшемуся его лифту, в кабине которого стоял еще один вооруженный охранник.

— Все в порядке, Эдди, — сказала Андреа. Эдди отпустил кнопку, которую держал все это время, и лифт спустился на второй этаж, где находился конференц-зал, предоставленный Райану для сегодняшнего сообщения.

Через сорок секунд двери раздвинулись, и процессия, возглавляемая и замыкаемая агентами Секретной службы, двинулась к месту назначения. Вокруг толпились зрители, в том числе и простые граждане, что было замечательно, однако большинство составляли всевозможные журналисты с телекамерами и без. Джек улыбался им — кандидат в президенты должен улыбаться, — махал рукой некоторым, кого запомнил по имени четырьмя годами раньше. «От этой улыбки у меня щеки треснут», — думал Джек.

— Мистер президент, позвольте проводить вас, — предложил управляющий гостиницы, направляя весь эскорт в глубину зала. Там находилась кафедра. Райан сразу поднялся на нее. Стиснул руками деревянную панель с такой силой, что ладоням стало больно. Он часто использовал этот прием в подобных случаях для того, чтобы сосредоточиться на том, что надлежало сделать.

— Леди и джентльмены, — заговорил Джек. — Благодарю вас за то, что пришли сюда. Я намерен объявить о том, что выдвигаю свою кандидатуру в качестве кандидата на пост президента Соединенных Штатов в наступающем году.

Все три года, прошедшие с тех пор, как закончился мой президентский срок, я с все увеличивающимся разочарованием наблюдаю за действиями администрации президента страны. Президент Килти не сумел должным образом отреагировать на трудности, возникшие на пути нашей страны. В Афганистане и Ираке из-за непродуманной и неуправляемой политики вывода войск бессмысленно гибнут наши солдаты. Даже в том случае, когда война ошибочна, она все же остается войной, вы ведете ее, и ее необходимо закончить. Бегство от конфликта — не политика. Президент Килти, будучи сенатором Соединенных Штатов, не оказывал поддержки нашим военным, а сейчас усугубил свои прежние ошибки и крайне неэффективно использует вооруженные силы. Вместо того чтобы прислушиваться к советам командиров действующей армии, он пытается из Овального кабинета осуществлять мелочное вмешательство во все их действия. Это приводит к постоянной гибели людей. Кроме того, президент Килти дезорганизовал и нашу национальную экономику. Когда я передал ему этот пост, экономика Америки росла и процветала. Два первых года непродуманной налоговой политики президента Килти полностью остановили рост. За последний год экономика достигла дна пропасти и вновь начала движение вперед, но это происходит не благодаря политике правительства, а вопреки ей. При моей администрации налоговая политика была упрощена. А последующие изменения разорили многих юристов и бухгалтеров. Между прочим, хочу напомнить, что я — дипломированный финансист, но новые налоговые кодексы таковы, что я не способен их понять. Возможно, президент Килти радуется тому, что, по его словам, налоги для каждого рассчитываются по справедливости, но доходы федерального бюджета не повышаются, а понижаются, и возникший из-за этого дефицит наносит Америке непрерывный ущерб.

Я могу оценить три года, проведенные Килти в Белом доме, как ошибку, допущенную нашей страной, и поэтому я должен приложить все силы для того, чтобы вернуться на пост президента и исправить ошибки.

Перейдем к национальной безопасности. Нашей стране необходимо новое и адекватное представление о нашем месте в мире. Кто наши враги, и как нам следует обходиться с ними. Во-первых, нам нужно усовершенствовать разведывательные службы. На это потребуется немало лет, но взяться за дело следует безотлагательно. Нельзя одолеть врагов, если не знаешь, кто они такие и где находятся. Для борьбы с врагами следует поддерживать свои вооруженные силы в должном состоянии и при необходимости эффективно использовать их. Президент Килти явно не справляется с этими задачами. Национальная безопасность — первая задача федерального правительства. Жизнь, как сказал когда-то Томас Джефферсон, важнее свободы и погони за счастьем. Защита жизни наших сограждан — обязанность армии, военно-морского флота, военно-воздушных сил и морской пехоты. Для этого они должны получать соответствующее содержание, оснащение, обучаться и совершенствоваться, а когда доходит до дела, нужно позволять им беспрепятственно выполнять свою работу в соответствии с опытом и предложениями профессиональных военнослужащих под стратегическим руководством действующего президента. Президент Килти, кажется, не замечает этого очевидного факта.

Леди и джентльмены, я стою сейчас перед вами, потому что кто-то должен заменить президента, и того, кто это сделает, как я считаю, зовут Джон Патрик Райан. Я прошу вашей поддержки и поддержки всех наших сограждан. Америка заслуживает лучшего, чем имеет сейчас, и я предлагаю свою кандидатуру и мое мировоззрение для решения задач, которые были поставлены перед нами за последние три года. Мою миссию я вижу в том, чтобы вернуть Америку к старым истинам, которые верой и правдой служили нам вот уже двести лет. Наш народ заслуживает лучшего. Я намерен дать своим соотечественникам то, что им необходимо. И что же это? — он посмотрел в зал так, будто ждал ответа на свой риторический вопрос.

— Свобода от страха. Люди должны чувствовать себя в безопасности в своих домах и на работе. Они должны знать, что их правительство начеку и ищет тех, кто хотел бы сделать нашей стране что-нибудь плохое, и готово предать суду любого, кто нападет на американцев, будь то в Америке или в какой-либо другой части мира.