Искушение злом Робертс Нора

На нем не было макияжа. Бифф сказал, что не потерпит, если его жена будет накрашена как шлюха. Под глазами, когда-то светлыми, любопытными, образовались темные тени. Вокруг губ, которые мечтал целовать каждый парень в Эммитсборо тридцать пять лет назад, были глубокие морщины.

— Мама.

— Кэмерон, — привычная дрожь испуга исчезла, когда она вспомнила, что Биффа нет дома. Когда она увидела Клер, то подняла руку к волосам — общий жест женского смущения. — Я не знала, что ты придешь, и с компанией.

— Это Клер Кимболл.

— Да, я знаю. — Она вспомнила о своих хороших манерах и улыбнулась. — Я помню вас — девочка Джека и Розмари. И я видела ваши рисунки в журналах. Зайдете?

— Спасибо.

Они вступили в гостиную, с обшарпанной мебелью, накрахмаленными салфетками и сверкавшим телевизором с большим экраном. Бифф любил развалиться, потягивая шесть банок пива и глядя детективы или бейсбольные матчи.

— Садитесь. — Джейн снова нервно вытерла руку о фартук. — Я могу сделать чаю со льдом.

— Ничего не нужно, мама. — Кэм взял ее за беспокойные руки и подвел к софе. «Она пахла им», — подумал Кэм и сжал зубы.

— Да это не сложно, — она натужно улыбнулась Клер, севшей на стул в противоположном конце комнаты. — Сегодня жарко. И влажно, после дождя.

— Мам. — Кэм все еще держал ее руки, ласково их потирая. — Мне нужно поговорить с тобой.

Джейн закусила губу. — Что случилось? Что-то случилось. Ты снова подрался с Биффом. Это неправильно, Кэм. Неправильно, что ты дерешься с ним. Ты должен уважать его.

— Я не дрался с Биффом, мама. — «Мягко об этом не скажешь, — подумал он. — Это не легко». — Он мертв. Мы нашли его этим утром.

— Мертв? — Она повторила это слово, как будто слышала его в первый раз. — Мертв?

— Это случилось прошлой ночью. — Он поискал слова сочувствия к покойнику, которые не резали бы ему слух. — Мне очень жаль, что приходится тебе это говорить.

Медленно, как кукла на веревочке, она отняла свои руки от него и прижала их ко рту. — Ты — ты убил его. О боже, боже мой! Ты всегда говорил, что убьешь его.

— Мам. — Он потянулся к ней, но она отпрянула и начала раскачиваться. — Я не убивал его, — сказал Кэм спокойно.

— Ты ненавидел его. — Она закачалась быстрей, взад-вперед, взад-вперед, устремив взгляд бесцветных глаз на него. — Ты всегда ненавидел его. Он был грубоват с тобой, я знаю, но для твоего же блага. Для твоего же блага. — Она говорила быстро, слова сворачивались в путаный клубок, пока она ломала руки. — Твой отец и я, мы испортили тебя. Бифф мог это видеть. Он заботился о нас. Ты знаешь, что он заботился о нас.

— Миссис Стоуки. — Клер подсела на край кушетки и обняла мать Кэма. — Кэм здесь, чтобы помочь вам. Мы оба здесь, чтобы помочь вам.

Пока она гладила волосы Джейн и бормотала, Кэм встал и направился к окну. — Я вызову доктора Крэмптона, — сказал он.

— Это хорошая идея. Почему бы тебе не сделать чаю?

— Он ненавидел Биффа, — Джейн Стоуки разрыдалась на плече Клер. — Он ненавидел его, а он заботился о нас. Что мне было делать после смерти Майка? Я не могла вести ферму одна. Я не могла растить ребенка одна. Мне был нужен кто-то.

— Я знаю, — глядя на Кэма, Клер продолжала дрожать. Сердцем она была с ним, когда он вышел из комнаты. — Я знаю.

— Он не был плохим человеком. Не был. Я знаю, что люди говорят. Я знаю, что они думали, но он не был плохим. Может быть, он слишком любил выпить, но так всем мужчинам положено.

«Нет, — подумала Клер. — Ни одному мужчине не положено напиваться, но она продолжала успокаивать ее».

— Он умер. Как он мог умереть? Он не был болен.

— Это был несчастный случай, — сказала ей Клер и понадеялась, что не солгала. — Кэм потом вам объяснит. Миссис Стоуки, хотите я кого-нибудь позову?

— Нет, — она глядела в стену, и блестящие слезы текли потоком из ее глаз. — У меня никого нет. Никого нет теперь.

— Доктор выехал, — сказал Кэм, ставя чашку и блюдце на кофейный столик. Его лицо и глаза ничего не выражали. — Мне надо задать тебе пару вопросов.

— Кэм, я не думаю…

— Их нужно задать, — сказал он, перебив ее. Если он не может быть ее сыном, то должен быть, черта возьми, полицейским. — Ты знаешь, куда пошел Бифф прошлой ночью?

— Он уехал. — Джейн поискала в кармане фартука платок. — Во Фредерик, я думаю. Он много работал весь день и хотел расслабиться.

— Ты знаешь, куда во Фредерике он поехал?

— Может быть, в Союз Ветеранов, — неожиданная мысль пришла ей в голову, и она снова закусила губу. — Он попал в автокатастрофу?

— Нет.

Клер наградила Кэма сердитым взглядом за все его бесстрастные вопросы и ответы. — Выпейте вот этого, миссис Стоуки. Это немного поможет, — она поднесла чашку к губам Джейн.

— Во сколько он ушел вчера вечером?

— Около девяти, я думаю.

— Он был один? Он собирался встретиться с кем-нибудь?

— Он был один. И я не знаю, собирался ли он встречаться.

— Он взял свой «кадиллак»?

— Да, он поехал на своей машине. Он любил ее. — Она прижала фартук к лицу и снова заплакала и закачалась. — Кэм, пожалуйста. — Клер осторожно положила руку на плечо Джейн. Она знала каково отвечать на вопросы, заставлять себя думать после ужасной смерти любимого человека. — Нельзя ли подождать с остальными вопросами?

Он сомневался, что мать скажет ему что-нибудь полезное. Пожав плечами, он отошел к окну. Цыплята по-прежнему клевали, и солнце сияло над засеяным травою полем.

— Я останусь с ней, пока не придет доктор, — Клер подождала, когда Кэм снова повернулся. — Если ты хочешь. Я знаю, что тебе о многом… надо позаботиться.

Он кивнул и шагнул к матери. Он понял, что ему нечего было сказать ей, и что она ничего не услышит. Он развернулся и вышел из дома.

Когда Клер остановилась перед конторой шерифа три часа спустя, она была вся выжата, как лимон. Док Крэмп-тон пришел, и привычно утешил и успокоил лекарствами горюющую вдову. Клер и доктор решили, что Джейн не стоит оставаться дома одной, и поэтому Клер сидела внизу, когда доктор ушел. День прошел незаметно.

Она не включила ни радио ни телевизор, побоявшись, что они могут встревожить Джейн Стоуки. Внизу не было книг, поэтому она ходила взад и вперед до тех пор, пока озабоченность и беспокойство не заставили ее на цыпочках подняться по лестнице к Джейн.

Та крепко спала, заплаканное лицо было расслаблено после таблеток. Клер оставила ее одну и прошлась по дому.

Он был тщательно вычищен. Она представила себе, как Джейн вытирает пыль и моет щеткой день за днем, из комнаты в комнату, вытирая все до пылинки. Это было угнетающее зрелище. Когда она подошла к берлоге Биффа, то немного засомневалась, застыв у дверей.

«Не очень-то ты уважаешь смерть, Клер», — подумала она и заставила себя переступить порог.

Очевидно, что Джейн не позволялось здесь орудовать тряпкой и щеткой. На стене висела оленья голова, паутина протянулась от рога к рогу. Белка со стеклянными глазами застыла в беге по бревнышку. Фазан, с запыленными радужными крыльями, стоял на подставке, как бы застыв в полете. В оружейном ящике покоились винтовки и ружья. «На них не было пыли, — подумала она с гримасой отвращения».

Кожаная крага лежала в углу за столом, на котором красовалась переполненная пепельница и трио банок Бадвайзера. В стеклянном шкафчике разместилась коллекция блестящих ножей. Нож на оленя, длинный охотничий, другой с загнутым и зубчатым лезвием. «И на удивление, — подумала она, — прекрасный старинный кинжал с эмалированной ручкой».

Здесь была кипа порнографических журналов. Вопиющая порнуха. «Старина Бифф не жаловал эротический „Плейбой“, — подумала она.

Она с удивлением увидела полку с книгами. Он не казался любителем чтения. Затем она разглядела, что под корешками и обложками книг скрывается продолжение журналов. Чистая порнография, жуткие убийства, и несколько книг в более легком жанре мужских приключений. Она подумала, что сможет скоротать часок с «Наемниками из Ада». Достав ее с полки, она заметила стоявшую за ней книгу.

«Сатанинская Библия». «Милая вещица», — подумала она. Бифф Стоуки был действительно достойный человек.

Она поставила обе книги обратно, затем обтерла пальцы о джинсы. С глубоким облегчением она услышала стук в дверь внизу.

Теперь, освобожденная от своих обязанностей благодаря миссис Финч и миссис Нигли, она сидела в своей машине перед конторой Кэма и размышляла, что ему сказать.

Поскольку ничего не произошло, она вылезла из машины, надеясь, что это тот самый случай, когда заранее предупреждать о визите не надо.

Она нашла его за столом, печатавшего с пулеметной скоростью двумя пальцами. Рядом в пепельнице тлела. сигарета, а в потрескавшейся керамической кружке, казалось, был кофе.

По неподвижности его плеч, она увидела как он был напряжен. Если бы не тот поцелуй на крыльце, она бы просто подошла к нему и помассировала бы шею. Но поцелуй, такой поцелуй, он все меняет. Она еще не решила, пошел ли он на пользу.

Вместо всего этого она подошла, села на край стола и взяла его забытую сигарету. — Привет.

Его пальцы чуть остановились, потом продолжили танец. — Привет. — Затем остановились окончательно. Он повернулся на вращающемся стуле и поглядел на нее. Она выглядела свежо, мягко. Именно этого ему не хватало. Но глаза ее были полны усталости и сочувствия. — Извини, что я спихнул все это на тебя.

— Ты не спихнул, — поправила она и сделала глоток кофе. — Я сама вмешалась.

— Как она?

— Доктор дал ей успокоительное. Она отдыхает. Миссис Финч и миссис Нигли пришли. Они побудут с ней.

— Это хорошо, — он потер рукой затылок. Вздохнув, она затушила сигаррету, а затем обошла стол, чтобы массировать ему шею.

С благодарностью он прислонился к ней спиной. — Мужчина может привыкнуть к тому, что ты рядом. Худышка.

— Так все говорят. — Через его голову, она поглядела на лист в машинке. Это был полицейский рапорт, грубый, откровенный и бесчувственный. У нее подступило к горлу, когда она дошла до описания состояния трупа. Чувствуя, как ее пальцы становятся жесткими, Кэм обернулся. Не говоря ни слова, он вытащил лист и перевернув, положил на стол.

— Ты сделала больше, чем можно было просить, Худышка. Почему бы тебе не поехать домой? Запали горелку. Ее руки безвольно упали вдоль тела. — Его убили.

— У нас еще нет официального заключения. — Он встал, заставив ее отступить. — И мы не хотим, чтобы город наполнился слухами.

— А я и не думала мчаться к «арте» и распространяться об этом за бутербродом. Боже мой, Кэм, если кто-то и знает, что такое, когда скандальную смерть обсуждают в косметических кабинетах и скобяных лавках, так это я.

— Хорошо, — он схватил ее за руку, прежде чем она успела выскочить из участка. — Ладно, я не то сказал. У меня отвратительное настроение, Клер, но после того, что ты сделала сегодня, я не должен отыгрываться на тебе.

— Ты совершенно прав, — отрезала она жестко, потом смягчилась. — Кэм, твоя мать не имела в виду то, что сказала.

— Нет, имела. — Чтобы успокоиться, он погладил тыльной стороной ладони щеку Клер.

— Она была в шоке и ей было больно. Люди часто…

— Она считала меня виноватым с тех пор, как мне исполнилось десять, — перебил он. — Она знала, что я его ненавижу, и, может быть, я ненавидел и ее за то, что она вышла за него замуж. Я не сказал ей, что сожалею о смерти Биффа, потому что я не жалею. Я не уверен даже жалко ли мне, что он умер таким образом.

— Ты не должен жалеть. — Она накрыла его руку своей. — Ты не должен сожалеть ни о чем. Ты просто будешь делать свою работу. И ты выяснишь, кто убил его. Этого достаточно.

— Этого должно быть достаточно.

— Послушай, похоже, что тебе надо прерваться. Хочешь поедем ко мне домой? Я сделаю тебе что-нибудь поесть.

Он бросил взгляд на часы, затем на бумаги на столе. — Дай мне десять минут. Встретимся у тебя.

— Давай через двадцать, — сказала она с улыбкой. — Я не думаю, что осталось что-нибудь, кроме черствых пирожных.

Трое мужчин сидели на скамейке в парке. Они видели, как Клер зашла в контору Кэма. И видели, как она вышла.

— Мне не нравится, что она здесь шляется, — медленно Лесс Глэдхилл поднес сигарету без фильтра к губам. — Кто знает, что она рассказала шерифу, или что ей рассказала Джейн Стоуки, пока они были там одни.

— Из-за Клер нечего беспокоиться. — Собеседник Лесса говорил спокойно, разумным голосом. У них за спинами в парке малыши качались на качелях. И о шерифе, в связи с этим делом. У нас есть более важные, и конечно неотложные заботы. — Он глубоко вдохнул, оглядывая двух мужчин перед собой. — Того, что случилось прошлой ночью, можно было избежать.

— Он заслужил смерть. — Лесс наслаждался каждым взмахом биты.

— Может быть заслужил, а может быть и нет. — Третий мужчина не был вовсе расположен говорить. Он в оба следил за дорогой. За машинами и пешеходами. Слух о том, что они трое встретились, может разнестись очень быстро. — Дело в том, что это случилось. Я не собираюсь убиваться по этому поводу.

— Он нарушил закон… — начал Лесс, но обладатель разумного голоса поднял руку.

— Драка в кабаке — это глупо, но не то, за что надо убивать. Мы сошлись вместе более чем два десятка лет назад ради ритуала, ради союза, ради Повелителя. Не ради того, чтобы проливать свою же кровь.

Лесс вошел в братство ради секса, но он просто пожал плечами:

— Ты сам очень много пролил прошлой ночью.

— Жребий был брошен. Я делал то, что было необходимо. — И какая-то часть его испытывала болезненную гордость за это. Это была его слабость, и он стыдился ее. Возможно скоро настанет время для смены власти.

— Что? Ах, да. Да, хочу. — Она вытащила пакетик с конфетами и протянула ему, но он потряс головой. — Так ты меня ждал?

— Я так просто прогуливался.

— Спасибо, но только я сегодня не смогу работать. У меня много дел. Хочешь лимонада?

Он был недоволен, но скрыл это беззаботным пожатием плеч. Он взял открытую бутылку, которую она ему передала и стал наблюдать, как она ищет сковороду.

— Я же помню, что покупала, черт возьми. Ну вот, все в порядке. — Она поставила горшок с зубчиками по венчику. другое приобретение блошиного рынка, на плиту. — Ты сегодня не работаешь?

— До шести я свободен.

Слушая в пол-уха, она открыла банку рагу. Она только так умела приготовить спагетти. — А не сложно это совмещать со школой?

— Справляюсь. — Он чуть придвинулся и позволил себе посмотреть туда, где под грудью провисла ее рубашка. — Я закончу школу через несколько недель.

— Хммм. — Она поставила регулятор пламени в нижнее положение. — У тебя, должно быть, скоро выпускной бал.

— Это мне до лампочки.

— Да? — прядь снова упала на лицо, когда она наклонилась, пытаясь вытащить еще одну кастрюлю для спагетти. — Я вспоминаю свой выпускной бал. Я танцевала вместе с Робертом Найтом — ты знаешь, семья, которая управляет рынком? Я встретила его несколько минут назад. Лысина с тарелку величиной. — Она хихикнула, наполняя кастрюлю водой. — Должна заметить, это заставляет меня чувствовать себя старой.

— Ты не старая, — он поднял руку, чтобы коснуться ее волос, но отдернул ее, как только она обернулась, чтобы усмехнуться.

— Спасибо.

Он шагнул к ней, и взгляд его глаз немало удивил ее.

Он совсем не походил на тот, какой у него был несколько минут назад, когда она увидела его, надувшегося, сидевшего на каменной стене. — А… — начала она, размышляя, как бы с этим справиться, не подавляя его личности.

— Привет, Худышка, — Кэм шагнул в кухонную дверь. Он как раз увидел последний маневр и точно не знал, следует ли ему удивляться или злиться.

— Кэм, — с легким вздохом облегчения, она подняла пакет спагетти. — Как раз вовремя.

— Я люблю торопиться, когда приглашают на обед. — Привет, Эрни. Правильно?

— Ага.

Кэм удивился злым огонькам ненависти в глазах мальчика, не меньше, чем Клер была удивлена блеском зрелого желания в них чуть раньше. Затем они погасли, и Эрни опять стал лишь мрачным подростком, одетым в майку с изображением группы «Слэер» и рваные джинсы.

— Ну я пошел, — пробурчал он и направился к двери.

— Эрни, — Клер поспешила за ним, теперь совершенно уверенная, что неправильно поняла эту напряженную ситуацию. — Слушай, спасибо за то, что помог с сумками. — Она дружески положила руку ему на плечо. — Я наверное, смогу начать работать в глине завтра, если ты снова зайдешь ко мне.

— Может быть, — он посмотрел мимо нее, туда, где Кэм окунал ложку в соус на плите. — Ты готовишь ему обед?

— Более или менее. Мне лучше вернуться, пока он не сгорел. Увидимся.

Он сжал кулаки в карманах, и гордо отошел. «Он позаботится о Кэмероне Рафферти, — обещал он себе. Тем или иным способом».

— Надеюсь я не… помешал. — Заявил Кэм, когда Клер вернулась на кухню.

— Очень смешно. — Она выдернула батон итальянского хлеба из сумки.

— Нет, не думаю, что смешно. Многие и раньше желали, чтобы я помер на месте, но не так… искусно.

— Не глупи. Он просто мальчишка. — Она поискала в ящике нож.

— Этот мальчишка собирался попробовать тебя на вкус, когда я вошел.

— Ничего подобного. — Но она тут же непроизвольно вздрогнула. Именно так ей тогда и показалось, этот голодный, даже хищный взгляд в его глазах. «Воображение», — сказала она себе. — Он просто одинок. Я не знаю, есть ли у него друзья, кто-нибудь, с кем можно поговорить.

— Он не одинок. Он — одиночка. У него репутация скрытного парня и весьма дикий характер. Его дважды оштрафовали за превышение скорости за этот месяц. Бад много раз видел, как он раскачивался на девчонках в кабине своего грузовика.

— Правда? — Она повернулась, с бесстрастным лицом. — Удивительно, почему это описание мне напоминает одного старого знакомого.

Он был вынужден усмехнуться. — Я даже не припомню случая, когда бы я собрался лизнуть языком горло женщины, которая меня старше.

— А, Рафферти, это мило, — ухмыляясь, она отрезала толстые ломти хлеба. — Ты все такой же.

— Просто будь с ним поосторожнее, вот и все.

— Я использую его как модель, а не в качестве сто первого развлечения.

— Хорошо. — Он подошел к ней и взяв ее за плечо, повернул лицом к себе, — потому что я решил, что единственный могу коснуться языком твоего горла.

— Боже, да ты романтик.

— Хочешь романтики — положи нож. — Когда она лишь рассмеялась, он взял и отложил его сам. Медленно, глядя ей в глаза, он провел пальцами сквозь ее волосы. — Я хочу тебя. Мне кажется, тебе это надо знать.

— Я думаю, я уже поняла это. — Она попыталась не менять интонации, но все равно звучало сбивчиво. — Слушай, Кэм, у меня плохая репутация. Я… — ее голос стих, когда он наклонил свою голову и коснулся открытым ртом ее горла. Искорки льда и огня пробежали по ее спине. — Я не хочу делать новых ошибок. — Она закрыла со стоном глаза, когда он захватил зубами мочку ее уха. — Я действительно плохо разбираюсь в своих чувствах. Мой психолог говорит… о, Боже. — Его пальцы медленно, едва заметно ласкали ее соски.

— Он очень мудро говорит, — пробурчал Кэм, лениво облизывая и покусывая ее скулу.

— Нет… он говорит, что я очень говорлива и… саркастична, защищая себя, и открываюсь только, когда работаю. Вот почему у меня не вышло замужество и отношения, которые… Боже, ты знаешь, что со мной происходит внутри из-за тебя?

Он чувствовал, что происходит с ним, когда он обхватил ее маленькие, твердые груди руками и стал покрывать поцелуями ее лицо. — Ты еще долго собираешься разглагольствовать?

— Мне кажется, уже кончила. — Ее руки оказались на его бедрах, пальцы впились в них. — Ради бога, поцелуй меня.

— Я думал, ты никогда не попросишь. Их губы слились в поцелуе. Он ожидал толчка, страстно желал его. Он позволил своему телу впитать это сотрясение, и затем с силой вжался в нее.

Ее губы жадно раскрылись, приглашая его, так, что она оцарапала зубами его язык, а затем успокоила поцелуем. Его низкий стон одобрения задрожал в ней. Он был на вкус темный, опасный, и картина дикого, безудержного секса закружила ей голову.

«Долго, слишком долго, — подумала она, — она не чувствовала на себе мужских рук, долго не ощущала животной тяги к партнеру». Но это было больше, чем просто тяга много больше, и она была напугана. Она чувствовала потребность не только в горячем, сумасшедшем сексе, который, она знала, может сейчас начаться. Она знала, что если забудется, то окажется влюбленной.

— Кэм…

— Не сейчас, — он обхватил ее лицо руками, потрясенный тем, что она делала с ним. С его телом, разумом, душой. Он уставился на нее, ища причин, ответа. Затем со вздохом поцеловал ее в рот. Когда он понял, что переходит границу, то ослабил свое объятье и прижался к ее лбу.

— Я думаю, нам надо радоваться, что этого не случилось десять лет назад.

— Я думаю — да, — сказала она, с долгим вдохом. — Кэм, мне нужно подумать обо всем.

Он кивнул и отступил на шаг. — Я не дам тебе много времени.

Она провела рукой по волосам. — Я не шутила об ошибках. Я допустила их слишком много.

— Думаю, мы оба совершили много ошибок. — Он откинул ее прядь за ухо. — И хотя я не думаю, что это ошибка, но ты допускаешь сейчас оплошность.

— Ты упустил меня.

— Вода совсем выкипела.

Она обернулась, увидела, как пузыри воды вырываются наружу и шипят на горелке. — О, черт.

Бад совершал обычный объезд каменоломни, налегая на хрустящий картофель во время езды. Хоть пытался забыть то, что он видел сегодня, его мозг упрямо возвращал эту картину, выставляя искалеченное тело Биффа перед глазами, как на персональном проекторе. Ему было очень стыдно, что его там вырвало, хотя Кэм шуметь по этому поводу не стал.

Бад твердо верил, что настоящий полицейский — даже если он помощник шерифа в маленьком городке — должен иметь стальную волю, стальную прямоту и стальной желудок. По третьему пункту он сегодня полностью провалился.

Новость о смерти Биффа облетела город. Элис остановила его на улице, очень милая в своей розовой спецодежде, пахнущая сиренью. Это заставило его почувствовать себя значительной личностью и с непроницаемым лицом процитировать официальное заключение.

— Тело Биффа Стоуки было найдено на ручье Госсард, у дороги Госсард Крик. Причина смерти пока выясняется.

Она казалась впечатленной этими словами, подумал Бад теперь, а тогда он едва набрался мужества пригласить ее в кино. Но прежде чем он успел, она поспешила прочь, сказав, что опаздывает на свою смену.

«В следующий раз», — пообещал он себе и захрустел картофелем. На самом деле, закончив патруль, он может зайти к «Марте» на чашечку кофе с пирогом. Затем можно предложить проводить Элис домой, его рука заскользит по ее плечу, и он упомянет, как бы между прочим, что сейчас крутят новый фильм со Сталлоне.

Чем больше он об этом думал, тем больше ему нравилась эта мысль, и поэтому он поехал на пять миль быстрее. Спускаясь по Куарри Роуд, он даже стал постукивать ногой по полу, думая о том, как здорово рядом с Элис в темном кинотеатре наблюдать за Сталлоне, который укладывает всех негодяев.

После поворота его внимание привлек сверкнувший металл. Он замедлился, щурясь на лучи заходящего солнца. «Без сомнения, это был бампер автомобиля», — подумал он с отвращением. Проклятые дети, даже не дождались ночи.

Он заехал на обочину и вышел. Ничто не смущало его больше, чем заглядывать в окна припаркованных машин и советовать любовникам уезжать подальше.

Только на прошлой неделе он видел Марси Глэдхилл без кофточки. Хотя он быстро отвернул взгляд, но все равно потом с трудом смирился с фактом, что видел грудки старшей девчонки Лесса Глэдхилла. И они были громадные. Он представил себе, что еще тяжелеее будет с Лессом, если до того дойдет слух об этом.

Смирившись, он пересек обочину и зашел в кусты. Это был не первый раз, когда он ловил ребят, загнавших машину в кусты, чтобы исполнить танго на заднем сиденье, но в первый раз он ловил кого-то в кадиллаке. Покачав головой, он шагнул еще и обмер.

И не просто в кадиллаке. В кадиллаке Биффа Стоуки. Не было никого в городе, кто не узнал бы блестящей черной машины с телесно-красной обшивкой сидений. Он подошел ближе, под ногами захрустели веточки и кусты.

Его наполовину загнали в заросли дикой ежевики, и колючки оставили тонкие царапины на блестящей черной поверхности.

«Да, Бифф бы дерьмом изошел», — подумал Бад и поежился, вспомнив, что случилось с Биффом.

Он попытался не сликом думать об этом и некоторое время бранясь выдергивал колючки из брюк. В последний момент он сообразил, что открывать дверь надо носовым платком.

Стереосистема, с проигрывателем компакт-дисков, которой Бифф все время хвалился, исчезла. Отлично, мастерски вытащили, заметил Бад. Бардачок был открыт и пуст. Почти все знали, что там Бифф хранил свой пистолет сорок пятого калибра. Ключи от «Кадди» валялись на сиденье. Он решил не трогать их.

Он снова закрыл дверь. Он был чертовски горд собой, только несколько часов назад обнаружили тело, а он уже нашел первый ключ. Прыгающей походкой он отправился к патрульной машине, чтобы сообщить обо всем по радио.