Смертельная игра Робертс Нора

Она покрепче ухватила рукоятку обеими руками, словно оценивая вес, а когда Рорк немного опустил свой клинок, провела удар.

Она попала ему по плечу — просто легкий укол. Он мгновенно парировал удар.

И тут она увидела порез, наливающийся кровью.

— О господи. О черт. Я тебя порезала. Как…

— Она не настоящая. — Ева бросилась было ему на помощь, но Рорк остановил ее, вскинув руку. — Они оба знали, что он мог бы подловить ее в эту минуту растерянности и испуга, свалить одним ударом и одержать победу. — Это всего лишь часть игры. — Он склонил голову. — У вас очко, лейтенант.

— Вот как это могло случиться! Ну, в смысле в тот раз, с Бартом. Что-то в этом роде. Ладно, давай дальше. — Ева поманила его свободной рукой. — Продолжим.

— Ну, как скажешь. И, я считаю, хватит разминки.

На этот раз Рорк пошел на нее, с силой нанося удары и тесня ее назад. Ева едва не оступилась, когда острие его меча рассекло воздух в дюйме от ее лица. Сердце Евы бешено забилось. Она ухватила рукоять палаша обеими руками, чтобы восстановить равновесие и отразить его удар.

Ева ощутила укол и — могла бы поклясться! — запах собственной крови, когда Рорк скользящим ударом зацепил ее бедро.

— Один — один.

Они кружили, выискивая бреши в обороне друг друга, а в долине под холмом по-прежнему бушевало сражение. Правая рука у Евы заныла от тяжести меча, от напряжения, бедро пульсировало, вся кожа подернулась испариной. Она слышала собственное хриплое дыхание и видела кровь, темнеющую на разодранном у плеча облачении Рорка.

Это было классно. Она упивалась боем.

Вот она подняла меч высоко над головой, устремив острие к противнику, и опять расставила ноги шире плеч для устойчивости.

— Ну, сейчас или никогда.

Рорк улыбнулся ей, поманил согнутым пальцем. Ева свирепо прищурились, не поддалась на обман. Развернувшись вокруг себя, ударом сверху вниз она отбила неожиданный выпад его клинка, затем с силой рубанула в обратном направлении и чуть было не задела любимое прекрасное лицо.

Солнце просочилось сквозь облака и заиграло на мелькающих клинках. Они щелкали, свистели, скрежетали, сталкивались со звоном. Сердце колотилось у нее в груди, и этот стук отдавался в крови, пульсирующей в ритме боя.

От ветра и его собственных стремительных движений волосы Рорка плясали вокруг лица, лоснящегося потом, а взгляд дерзких глаз, казалось Еве, затмевал блеск клинков.

Пощады он не давал, а она и не просила. Выпад, удар, атака. Выпад, удар, защита, контрудар. Сила против силы, скорость против хитрости. Оба упивались азартом поединка с поистине равным противником.

Опять мечи скрестились и застыли. Тяжело дыша и истекая потом, соперники уставились друг на друга.

— К черту игры, — сказал Рорк.

— Ага.

Оба отшвырнули мечи и бросились друг на друга.

Они перекатывались по густой жесткой траве. Их губы встретились, тела колотились друг о друга, как еще недавно бились клинки. Задыхаясь от нетерпения, Ева схватила его за волосы, пустила в ход зубы, дыхание короткими грубыми всхлипами вырывалось у нее изо рта. Она отчаянно дергала кожаное одеяние.

— Вот дьявол, как это снимается?

— Откуда, черт побери, мне знать?

— Это же твоя игра.

— Вот черт, не подумал. — Рорк перевернул ее на живот, толкнул лицом в траву, а сам атаковал шнуровку. — Сволочь, прямо как стальная проволока. Не поддается.

И тут его осенило. Он выхватил висевший на поясе кинжал и разрезал шнуровку. А потом вонзил кинжал острием в землю.

Опустившись к ней, он позволил себе полюбоваться ее обнаженной спиной — гибкой и сильной, понаблюдать за игрой мускулов под гладкой разгоряченной кожей. Когда его ладонь задела рану, Ева дернулась.

— Как бедро? — спросил Рорк.

— Немного побаливает. Все время напоминает, что я пропустила удар. — Ева перевернулась, поднялась и вытащила кинжал из земли. — Как плечо?

— Выживу.

Ева хищно ухмыльнулась.

— Полежи-ка лучше смирно, а то я одержу победу за явным преимуществом. — Она провела кинжалом вниз по кожаным завязкам. Потом, не сводя с него глаз, повернула лезвие. — Ты мне доверяешь?

Рорк перехватил ее запястье и заставил разжать пальцы, державшие рукоятку.

— Нет.

Она со смехом притянула его к себе.

Их рты воевали друг с другом, нанося быстрые укусы, языки скользили, обнаженные тела, лоснящиеся от пота, перемазанные кровью, катались по грубой траве.

Над долиной плыли клубы дыма, по ней прокатывалось эхо бесконечной битвы. Как символично, подумала Ева. Им с Рорком хорошо друг с другом, они всегда на одной волне, но где-то непременно идет бой и льется кровь.

И вечно это желание взять, поглотить, обладать, иметь, быть… Даже сейчас посреди этой буйной фантазии больше всего на свете она хотела, чтобы его руки обнимали ее, а его тело сливалось с ее телом в одно целое.

Ева опять перевернулась и оседлала его. Его руки хватко сжали ее груди, он оттолкнулся от земли и сел, чтобы дотянуться до них ртом.

Вкусом она напоминала битву — горячая, влажная, пахнущая сыромятной кожей. Ее сердце гулко ухало под его поцелуями. И это он заставлял ее сердце биться. Оно билось ради него. Как и ее тело дрожало — вся эта сила, воля, изящные удлиненные мышцы — ради него. Его чудо, волшебство, его самое бесценное сокровище.

— Моя, — сказал он. — Мое сердце.

И он ощутил особое, незнакомое ему раньше волнение, услышав, что она отвечает на его родном языке, языке его души и сердца. Его пальцы запутались в ее волосах — вечно растрепанных, но на этот раз длинных, — еще одно новое и на удивление возбуждающее ощущение.

Он опрокинулся, увлекая ее за собой, перевернул на спину. Их скрещенные мечи оказались прямо у нее над ее головой. Вот теперь, когда он пронзил ее, а она вскрикнула, это был возглас чистого наслаждения.

Сила вновь столкнулась с силой, новая битва закипела с бешеной скоростью. И на этот раз, когда ее плоть сомкнулась вокруг него и задрожала в конвульсиях высвобождения, она увлекла его за собой через неистовство к покою.

Ева лежала на спине, ветер омывал ее разгоряченное лицо, упрямые солнечные лучи, пробившись сквозь тучи, просвечивали красным сквозь ее веки. Пучки жесткой травы кололи ее кожу, но этого было мало, чтобы заставить ее встать. Ведь рядом лежал Рорк.

Стук сердца и гул крови у нее в ушах стихали понемногу, ей наконец удалось разобрать звуки продолжающегося боя в долине под холмом. А вот на холме, похоже, наступило перемирие.

— Кто победил? — спросила Ева.

— Будем считать, что это боевая ничья.

Что ж, решила Ева, это по-честному.

— Я думала, мы все еще немного злимся друг на друга.

— Я думал, просто раздражены.

— А не один ли черт? В общем, пока мы дрались и спаривались, моя досада в основном прошла.

— Что ж, значит, и здесь боевая ничья.

«Какой смысл спорить? — спросила себя Ева. — Мы просто начнем по новой, и все равно ничего не изменится. Просто он такой, как есть, он всегда так поступает. Ну и я — уж какая есть — тоже меняться не собираюсь».

Иногда ничейная полоса между ними оказывалась скользкой и ненадежной. Главное понять, как по ней пройти и не оступиться.

— Хорошая игра, — сказала Ева. — Реалистичная, увлекательная, азартная.

— Да мы, можно сказать, только начали…

— А вот это? — Ева коснулась рукой бедра, осмотрела мазок крови у себя на ладони. Похоже на кровь. И пахнет, и на ощупь точно как кровь.

— Иллюзия. Воздействие на рецепторы, сканирование жизненных показателей, движений, реакции.

— А если отрубить руку? Или голову?

— Конец игры. В командной игре выбывает получивший смертельное ранение.

— Нет, я не о том. Я имею в виду, как это будет выглядеть, ощущаться?

— Для самого игрока — никак. Если играешь с компьютером, с условным противником, и он получит такой удар, конечно, ты это увидишь.

— А если с роботом? — спросила Ева.

— Ну, игру можно настроить на поединок с роботом. Результат будет тот же. Робот материален, значит, программа будет воспринимать его так же, как и игрока-человека. Ева, все это оружие ненастоящее. Им нельзя убить или ранить.

— Вот так и подумал убитый. С кем бы он ни играл — с роботом, с условным противником, — все равно для него это была всего лишь игра. Только оказалось, что для него это вовсе не игра. — Ева опять принялась рассматривать кровавое пятно на ладони. — Удар я почувствовала — не порез, как если бы ты ранил меня мечом…

— Ты же понимаешь, я не стал бы ранить тебя мечом…

— Но я получила встряску. Ну, вроде электрического разряда. Легкого, но и его хватило, чтобы дать мне понять: я пропустила удар. И рана пульсировала, пока мы дрались. Я сражалась, несмотря на ранение.

— Так и было задумано. За это тоже начисляется очко.

— Ясно, ясно. Но у убитого сохранились ожоги. Если усилить напряжение, удар током будет оставлять ожоги.

— Только при прямом контакте. А так игра считывает удар, регистрирует его, передает игроку сенсорную информацию.

— Ладно, допустим, кто-то перепрограммировал игру и пустил в ход настоящее оружие. — Ева села на земле, нахмурилась, откидывая назад непривычно длинные волосы.

— У тебя совсем другие волосы. — Рорк окинул их взглядом. — Интересно и необычно.

— Они мне мешают, в глаза лезут.

Рорк лишь улыбнулся в ответ. Ева пропустила длинную прядь между пальцами.

— На ощупь вроде как настоящие. Если дернуть, я их чувствую, хотя на самом деле их же нет? Или вот мое оружие. Я его не вижу, но оно же на месте, оно же есть. Оно настоящее. Значит, если убийца пронес оружие — вот как я пронесла… Ах да, забыла. Все, что ему нужно, это положить оружие в определенное место и запомнить, где оно. Потом он его берет и пускает в ход. Но зачем ему все эти сложности? Зачем притворяться, что они всего лишь играют?

— Может, из спортивного интереса?

— Может быть. Может быть. Синяки, ожоги. Если игру перепрограммировали, передвинули на несколько уровней вперед, коды перепутались, коммерческая версия полетела, это ведь тоже повышает уровень состязательности, верно? А если убийца использовал робота-андроида, сам он мог и не быть на месте преступления. При этой версии любое алиби ничего не стоит. Главное — уговорить Барта протестировать игру дома с роботом.

— Но тогда робота тоже надо было перепрограммировать или специально собрать и запрограммировать вне законных кодов. Сканер обнаружил бы, что оружие настоящее, что оно смертельно опасно, значит, и оружие надо было программировать, чтобы оно либо не сканировалось как оружие, да притом смертельно опасное, либо не регистрировалось вовсе. А потом подчистить и перезапустить систему безопасности. Все это требует владения компьютером, а такие махинации обязательно насторожили бы Компьютерную охрану.

— Ты смог бы такое проделать под носом у Компьютерной охраны?

— Да, смог бы. Но у меня есть незарегистрированное оборудование и непроницаемый кабинет, я могу работать, не привлекая внимания. Парни из ОЭС прочесали их офис: незарегистрированного оборудования там нет, и у Барта дома тоже нет.

— Это лишь означает, что в потенциале у кого-то еще мог быть экземпляр диска и он покопался в нем за пределами офиса. Знаешь, вся эта штука отдает спектаклем. Бахвальством, — добавила Ева и начала было подниматься с земли, но вовремя вспомнила, что она голая, а ее иллюзорная одежда порвана и вся в крови. — Э-э-э… давай отключим эту штуку.

— Ну, если ты настаиваешь. Конец игры.

Холм исчез, грохот битвы смолк вдали. На глазах у Евы побледнели и стерлись следы крови у нее на ладони. Она схватила свою рубашку и увидела рваный разрез на спине.

— Кинжала не было, — объяснил Рорк. — Мне пришлось порвать рубашку, которая и вправду была на тебе надета, чтобы снять кожаный доспех, которого не было.

— Другая ситуация, другой способ, но результат тот же самый. Вот что мы тут имеем. Не знаю, как это получается, но смесь иллюзии и реальности породила убийство. — Ева подняла разорванную рубашку. — В сущности, с Бартом Минноком поступили точно так же.

На следующее утро Ева сравнила результаты проверки третьего уровня, которую провела сама, с результатами Рорка. А почему бы и нет?

— Тут нет ничего подозрительного. Никаких тревожных флажков. По крайней мере для данного расследования.

— Нет, — согласился Рорк, продолжая, впрочем, изучать данные на экране.

— Ты чего? Видишь что-то, чего не вижу я?

— Нет, ничего такого, что имело бы отношение. Не могу решить, радует меня это или бесит.

— Ну, было бы легче, если бы тут что-то выскочило. Или тут, или в проверке сотрудников «Играй». Их я тоже прокачала. Дювон же выскочил, когда я проверила «Синхрон Энтертейнмент». Это был большой улов, но он оказался всего лишь жуликом.

Ева отхлебнула еще кофе.

— Тот, кто это сделал, сечет в технике куда больше, чем Дювон. И по части выдумки у него все в порядке, с Дювоном не сравнить. Судя по тому, что мы знаем об убитом, убийца сумел пробить его защиту. Дювон точно не сумел бы. Сегодня у меня назначены встречи с адвокатом и с Мирой. Может, что-то и выскочит.

— У меня тоже назначены встречи. Как освобожусь, постараюсь помочь, поработаю с ОЭС.

— Я попробую исследовать еще одну версию. Меч. Пошлю-ка я Пибоди и Макнаба по этому следу. Пусть в команде будет один псих-ботаник и один нормальный. Макнаб все нужные слова знает, говорит с ботаниками на их языке, сойдет за коллекционера. В Вашингтоне намечается нечто вроде мини-кона.

— Знаю, у нас там будет свой стенд. Могу запросто их туда протащить.

— Это было бы здорово. Сэкономило бы нам кучу хлопот. — Ева подошла к доске с фотографиями, обогнула ее кругом. — А я сегодня побеседую с тремя его партнерами. На этот раз по отдельности.

— Думаешь, старые друзья вдруг стали убийцами?

Ева бросила взгляд на Рорка:

— Люди иногда раздражаются.

Рорк вопросительно изогнул бровь:

— Мне грозит отсечение головы?

— Вряд ли. Мы обычно выпускаем пар. Ссоримся, орем друг на друга, так что если мы раздражаем или достаем друг друга — это ненадолго. А у других людей бывает иначе. Раны гноятся. Может, здесь у нас как раз и есть загноившаяся рана. У каждого из этих троих есть возможности. Они технари и на выдумку горазды. Убитый им доверял, у них был доступ к его дому и офису. У них есть мотив в том смысле, что каждый из них выигрывает от его смерти: их доля в компании увеличивается. И возможность у каждого была.

— Они друг в друге души не чаяли, — возразил Рорк.

— А это всего лишь дополнительный мотив. Сколько женщин и детей сейчас прячется в «Доче» только потому, что кто-то их любил? — спросила Ева, вспомнив о построенном Рорком приюте для жертв домашнего насилия.

— Это не любовь.

— А те, кто избивает, часто думают, что это именно любовь. Верят, что это она и есть. Как и в твоей игре, это иллюзия, но она кажется сущей правдой. Много всякой дряни вырастает из любви, если… если за ней не ухаживать как следует. Ревность, ненависть, раздражение, подозрение.

— Циничная, но, увы, верная оценка. Я люблю тебя.

Ева усмехнулась:

— Ну, ты нашел время и место в любви признаваться…

Рорк подошел к ней, обхватил ее лицо ладонями.

— Я люблю тебя, Ева. И сколько бы ошибок мы с тобой ни наделали, я уверен: мы постараемся не сгубить нашу любовь. Мы будем правильно за ней ухаживать.

Ева накрыла его руки своими.

— Я знаю. Каждый раз, когда мы начинаем злиться, мы эту дурь хорошенько друг из друга выколачиваем задолго до того, как она в нас засядет. Не даем ей пустить корни.

— Да я и не злился на тебя по большому счету. Теперь понимаю: я рассчитывал найти кого-то в этой проверке, пусть даже кого-то из моих людей. Это хоть было бы что-то конкретное вместо смутных гаданий: продал меня кто-то или нет. — Рорк бросил взгляд на доску. — Сам не понимаю, почему его смерть так меня задела.

— При другом раскладе он мог бы быть тобой. Вернее, ты мог бы быть на его месте. Он мог бы быть тобой, — повторила Ева, увидев, что Рорк качает головой, — пройти твое детство иначе. Или у вас могло бы быть много общего. Ты это понимаешь, и я это понимаю. Наверно, поэтому я стала действовать через твою голову, а ты — через мою.

— Тогда почему же, если мы оба думаем одинаково, мы так друг на друга взъелись? — Не сводя с нее глаз, Рорк провел ладонями вверх и вниз по ее рукам. — Мы ведь правда любим друг друга, каждый как может.

— Да, каждый как может. Мы в порядке.

Он прижался лбом к ее лбу.

— Мы в порядке.

— Вот что ты должен сделать. — Ева легонько отстранила его от себя и заглянула ему в глаза. — Перестань спрашивать себя, что было бы, если бы ты что-то сделал по-другому, что-то еще сказал, нажал на какую-то другую кнопку, и тогда Барт Миннок сел бы на твой корабль, а не запустил собственную компанию. Был бы он сейчас жив или нет. В жизни так не бывает. Жизнь — это тебе не компьютерная программа.

— Я ничего такого не думал. Ну, почти не думал, — уточнил Рорк. — Но я мог бы нажать на другие кнопки, мог бы много чего сказать и сделать. Все повернулось бы по-другому. Мне нравилось, что он хочет действовать самостоятельно, сам прокладывать себе дорогу. Поэтому я промолчал. И я прекрасно понимаю: в том, что случилось, моей вины нет. А теперь я еще и уверен — ну, насколько это вообще возможно, — что никто из моих людей к этому не причастен. Подозреваемого мы пока так не нашли, но хоть в голове прояснилось.

— Вот и отлично, — кивнула Ева. — Я рада, что в голове у тебя прояснилось. Ну, раз уж ты способен мыслить здраво и раз уж я знаю, что ты сегодня, как только найдешь время, все равно будешь искать этот волшебный меч, будь добр, поделись потом со мной всем, что накопаешь.

— Как только, так сразу.

— Мне пора. Адвокаты, промыватели мозгов, подозреваемые…

— Вот это да!

Ева бросила на него ошеломленный взгляд, и Рорк засмеялся. Притянул ее к себе и весело поцеловал в губы. А потом просто постоял еще минуту, крепко прижимая ее к себе.

— Ну что ж, иди, побудь копом. Я дам тебе знать, когда смогу выкроить время и поработать с Финн.

«Он найдет время, — подумала Ева. — Всегда находит и в этот раз найдет».

Она встретилась с Пибоди в приемной адвоката Фелисити Лоуэнстайн. Небольшая, по-деловому обставленная приемная была отделана в красных, черных и серебряных тонах, причем распоряжавшаяся здесь чрезвычайно деловитая особа то ли случайно, то ли по своему выбору соответствовала декору: у нее были короткие серебристые волосы и черный костюм, а на лацкане красовалась большая декоративная роза из красного шелка.

Женщина без промедления и суеты провела их мимо небольшого помещения, напоминавшего аккуратную адвокатскую библиотеку, к закрытой двери кабинета. Тут она кратко постучала и, не дожидаясь ответа, сама открыла дверь:

— Лейтенант Даллас и детектив Пибоди.

Адвокат Лоуэнстайн поднялась из-за стола. Когда Фелисити обогнула стол, Ева отметила, что свои пять футов роста она компенсировала трехдюймовыми шпильками, острыми как скальпель. Она тоже была в черном костюме, только в вырезе на груди проглядывало белое кружево. Ее волосы, гладко зачесанные назад и уложенные аккуратным узлом на затылке, были насыщенного каштанового цвета с отдельными золотыми прядками.

Она крепко пожала руки Еве и Пибоди, предложила им обеим сесть.

— Спасибо, что согласились прийти сюда. Я подготовила все, что, как мне кажется, может вам понадобиться. — Фелисити Лоуэнстайн помедлила, вздохнула. — Позвольте, я расскажу вам немного о себе. Мы с Бартом познакомились в колледже через Силл. Мы с Силл подружились, и она вбила себе в голову, что меня надо познакомить с Бартом.

— Романтическое знакомство?

— Таков был план. Ничего из этого не вышло, но мы с Бартом стали друзьями. Когда мы все устроились в Нью-Йорке, я стала его адвокатом. Я готовила партнерское соглашение, его имуществом тоже занималась. Уголовное законодательство — не мой профиль, но — был грех — одно время встречалась с помощником окружного прокурора. — Фелисити чуть смущенно улыбнулась, как бы давая понять Еве, что там тоже ничего не вышло. — Знаю, вы не вправе и не станете делиться со мной подробностями, но все же не могу не спросить: у вас хоть что-нибудь есть по этому делу?

— Расследование идет по нескольким направлениям.

— Я так и знала, что вы именно это и скажете. — Фелисити со вздохом отвернулась к окну. — Мы в последнее время уже не так часто встречались. Мы с Силл, Бартом и остальными. Все заняты, у каждого своя жизнь и все такое. Но он был хорошим парнем. Славным парнем.

— Когда вы с ним контактировали в последний раз?

— По правде говоря, всего несколько дней назад. Он хотел поговорить об учреждении стипендии — от своего имени или от имени компании — для учеников школы, которую они с Силл и Бенни вместе окончили. Мы назначили встречу на следующей неделе. Все четверо партнеров, я и финансовый консультант. Хорошо поговорили, кстати. Наверстали упущенное: мы до этого несколько месяцев не общались. Он сказал, что встречается с женщиной, что у них все серьезно. Казался таким счастливым…

— Он не говорил с вами о новых проектах? Вообще о своей работе?

— Нет, не припомню. Честно говоря, я плохо разбираюсь в электронике. Уж конечно, не на уровне Барта и его компаньонов. Но у меня сложилось впечатление, что у них там что-то затевается. Он был взволнован.

— Остальные поддержали идею стипендии?

— Полностью. Ну, мне так показалось, — уточнила Фелисити. — Они все решения всегда принимают только совместно.

— Значит, вам не показалось, что его кто-то или что-то беспокоит?

— Совсем напротив. Мне показалось, что он на седьмом небе.

— «На седьмом небе», — задумчиво повторила Ева, садясь за руль. — Веселый, беззаботный. Такие парни обычно не попадают на оцинкованную плиту в морге — сам отдельно, голова отдельно.

— Он был богат, доволен жизнью, преуспевал в бизнесе, где у него было много конкурентов, — заметила Пибоди. — Плодородная почва для зависти.

— Это верно. — Ева вытащила телефон, когда он засигналил, и прочитала текст от Рорка. — Мы разделяемся. Я хочу, чтобы вы с Макнабом съездили в Вашингтон. В Потомак-отеле будет мини-кон.

— Командировка! Класс! — Пибоди замолотила кулаками по воздуху.

— Погоди запасаться чипсами в дорогу, сперва выслушай. Будете представляться коллекционерами. Вы особенно интересуетесь мечами.

— Тайная командировка! Работа под прикрытием! — От восторга Пибоди заерзала на пятой точке.

— О господи, Пибоди, веди себя прилично!

— Мне надо заскочить домой переодеться. А то я выгляжу как коп.

Ева окинула критическим взглядом свободные летние брючки и кроссовки в веселую полосочку.

— Ты так думаешь?

— Я знаю, что надеть. У меня как раз есть шмотка что надо. Шмотки, — откорректировала себя Пибоди. — Мне нужно куда больше блесток, больше яркости.

— Отлично, двигай за ними, добавь себе блесток, прихвати Макнаба и дуй на первый же самолет.

— Самолет? В смысле один из самолетов Рорка, верно?

— Неверно. Первый же рейсовый самолет, на каких летают обычные люди, в том числе и копы. Тем более работающие под прикрытием.

На лице Пибоди ухмылка во весь рот мигом свернулась в недовольно надутое «у-у-у…».

— Слушай задание. Мне нужно знать, какие слухи ходят об «Играй», любая нелегально просочившаяся информация о новой игре, наводки на меч или хотя бы его описание. И не нарывайся на неприятности. Даже не вздумай.

— Ну вот… Только что мне казалось, что предстоит веселье.

— Веселья захотела? Сходи в цирк. А сейчас — живо марш за Макнабом и дуй в аэропорт. Заберешь пропуска на конвент в Центральном справочном бюро. Они выписаны на ваши имена. И я не желаю видеть в отчете о расходах никаких игрушек или сувениров.

— А вдруг нам придется что-то купить, чтобы поддержать легенду?

— Обойдетесь.

— Все скучнее и скучнее. А можно нам хотя бы остановиться в гостинице, если мы возьмем след?

Ева окинула напарницу подозрительным взглядом:

— Смотри, чтобы это был стоящий след и дешевая гостиница, а не то я вычту расходы из твоей зарплаты.

— Нет, если уж искать какие-нибудь слухи, намеки или наводки на меч, то кон — самое подходящее место, честное слово.

— А иначе я не послала бы тебя в Вашингтон. — Ева затормозила у дома, где жила Пибоди. — Иди переодевайся в ботанские шмотки и вызывай своего электронщика. По приезде доложись. Да смотри не облажайся.

— Спасибо за доверие. Я так тронута, прямо слезы душат.

— Провалишь задание, я тебя еще не так трону, — пригрозила Ева и, выгрузив Пибоди на тротуар, вновь влилась в поток движения.

Добравшись до Центрального управления, она направилась прямо к себе в убойный отдел. Не было смысла заглядывать в ОЭС: наверняка Пибоди уже позвонила Макнабу, как только оказалась на тротуаре. Ева решила подняться, посовещаться с Финн, когда время будет, но сначала надо проверить, как обстоят дела в ее собственном отделе, и более внимательно ознакомиться с файлами, полученными от адвоката.

Она вошла в «загон» и застыла как вкопанная при виде своего шефа.

— Сэр!

Майор Уитни кивнул и жестом указал на ее кабинет:

— Я задержу вас на минуту, лейтенант.

Крупный мужчина, темнокожий, с широким, изборожденным морщинами лицом. «Это ответственность вместе с привычкой отдавать приказы избороздила его лицо морщинами, — подумала Ева, — и добавила седины в черные, по-военному коротко остриженные волосы». Но он хорошо двигался. Все еще умел двигаться как коп, хотя уже много лет работал за столом.

Ева вошла к себе в кабинет следом за ним и закрыла дверь.

— Не пожалеете мне порцию вашего кофе?

— Конечно, сэр. — Ева запрограммировала для него кофе. — У меня в скором времени назначена встреча с доктором Мирой — консультация по делу Миннока.

— Я об этом прочитал в вашем отчете. У вас была встреча с адвокатом убитого.

— Да, сэр. Еще одна подруга из колледжа. Охотно пошла на сотрудничество. Дала мне все подробности о его состоянии, о завещании, о партнерах. Все честно и недвусмысленно, насколько я могу судить.

Уитни опять кивнул и опустился на стул для посетителей. Ева предпочла остаться на ногах.

— Обстоятельства несколько… эксцентричны, другого слова не подберу, — начал Уитни, потягивая кофе, словно это было очень редкое коллекционное вино. — И эти обстоятельства, к сожалению, просачиваются в прессу. Слишком много людей слишком много знают, а обстоятельства дают обильную пищу для пережевывания.

Ева бросила взгляд на блок связи, установленный на столе. Отчаянно мигающий огонек сигнализировал о большом количестве входящих сообщений.

— Вряд ли нам сейчас стоит делать что-либо, помимо стандартного заявления для прессы. Дело не только в факте обезглавливания, нужно еще кое с чем разобраться. Отрицать, что ему отрубили голову, мы не можем, но я считаю, что все остальные подробности следует пока держать в секрете.

— Согласен. Если публика узнает, что ему отрубили голову в процессе игры, начнется паника. Кто в наше время не играет в голографические игры?!

— Я сконцентрировалась на поисках орудия убийства, точнее, поручила это Пибоди и Макнабу. Только что отправила их на конвент по электронным играм в Вашингтоне.

— Вы сегодня произвели два ареста. Бросим прессе эту кость, надо ее хоть как-то утихомирить. Я поговорил с капитаном Фини, ОЭС предоставит вам всю необходимую помощь, включая гражданских экспертов-консультантов. — Уитни замолчал и отпил еще кофе. — Рорк признался, что знал убитого и что его компания разрабатывает сходную игру.

— Да, сэр. Я провела анализ третьего уровня по сотрудникам, занятым разработкой этой игры. Ничего не найдено.

— Отмечайте все это в отчетах и проследите, чтобы у Рорка были четкие документальные свидетельства, когда и насколько они уже продвинулись в работе над своей игрой.

— Слушаюсь, сэр.

Уитни допил свой кофе, отставил чашку.

— Не мне вас учить, как делать вашу работу, — сказал он, поднимаясь. — Хочу лишь напомнить: когда к делу примешиваются личные интересы, действовать нужно предельно осторожно и прозрачно.