Голос крови Арсеньева Елена

СОПРОВОДИТЕЛЬНОЕ СЛОВО К РУКОПИСЯМ

Предлагая благосклонному вниманию читателей четвертую, заключительную часть книги мемуаров, охватывающих события весны и начала лета 1294 года по основанию Аквилонии и посвященных так называемой «Войне Алого Камня», авторы вынуждены принести свои глубочайшие извинения, ибо при составлении этого тома они отступили от данного обещания: следовать исторической правде, какой бы нелицеприятной она не казалась.

К сожалению, завершая свой труд, мы вынуждены опираться только на собственные впечатления, во многом пристрастные и не соответствующие истине, а также полагаться на устные воспоминания очевидцев тех недавних событий. Кроме того, обстоятельства, приведшие к странно быстрой перемене властителей Немедийского Трона Дракона, затрагивают интересы слишком многого числа влиятельных особ, не желающих, дабы их нынешняя жизнь была омрачена скорбными либо нелицеприятными напоминаниями о минувших днях.

Примем также во внимание, что среди заинтересованных лиц, выступавших на той или иной стороне, находились маги различных степеней посвящения, чьи цели, устремления и образ действий могут показаться обычным людям весьма непонятными или же предосудительными.

Подымая сведения для составления последнего фолианта меморий, авторы вынужденно изменили своим первоначальным убеждениям, прибегнув к намеренному искажению описания ряда поступков, свершенных героями тех загадочных и тревожных времен, умолчанию относительно истинной подоплеки тех или иных происшествий, а также дерзнув прибегнуть к подсказкам собственного воображения, дабы с его помощью отчасти восстановить приблизительное расположение причудливых звеньев цепи, выкованной общими усилиями вольных и невольных участников охоты за Алым Талисманом.

В особенности сии искажения коснулись части истории, посвященной судьбе наследницы Мораддина Эрде и ее спутника, выведенного нами под именем «Мага из Рабиров», ибо до сих пор не существует общепринятого мнения касательно его личности и подлинной сущности. Знающие истину предпочитают молчать, не ведающим же предоставляется огромное поле для построения невероятных предположений…

Совершенно правы окажутся те из наших будущих читателей, которые, завершив изучение четвертой книги мемуаров, с недоумением воскликнут: «Какая же это историческая хроника? Скорее, волшебная сказка, куда для правдоподобности вкраплено несколько известных имен да притянутые за уши оправдания необходимостью из-за неких политических обстоятельств скрывать истину за засовами тайны! Мы ожидали иного!»

Авторам не остается другого выхода, кроме признания справедливости брошенных обвинений, оправдываясь лишь одним: кто из живущих сможет с уверенностью отделить в повестях о минувших годах реальность от вымысла и провести границу между истиной и легендой? Любое мало-мальски важное событие с течением времен обрастает небылицами, как песчинка – слоями перламутра, становясь драгоценной жемчужиной.

Пусть же все остается как есть. Мы утешимся сознанием того, что приложили усилия для воссоздания картин прошлого, раскрыли парочку-другую секретов, предоставили интересующимся возможность познакомиться с незаурядными личностями, современниками и знакомыми коих мы имели честь быть, и отчасти приподняли завесу над происхождением артефакта, ныне справедливо полагаемого величайшей ценностью короны Аквилонии…

Аквилония, Тарантия. Подписано на Праздник Осенней луны 1296 года собственной рукой Халька Юсдаля из Гандерланда, а с ним и удостоверяется росчерком Хэлкарса, барона Целлига из Бельверуса.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Взгляд со стороны – I

«Осколки минувшего»

Бельверус, Немедия.

Весна 1294 года по основанию Аквилонии.

В солнечном луче кружатся сверкающие пылинки. Луч косо падает из узкого окна, расположенного на высоте добрых шести локтей. Стрельчатый проем перечеркнут толстой железной решеткой. Через окно проникает не только свет, но и мерный рокочущий шум, производимый находящейся неподалеку огромной толпой. Он становится то громче, то тише, позволяя расслышать отдельные фразы, произносимые уверенным, далеко разносящимся голосом герольда:

– …В согласии с решением дворянского Собрания Немедии, одобренного Его величеством Тараском Эльсдорфом… Как убежденных врагов короны, злоумышлявших на основы государства и добровольно последовавших за самозванцем… Отчуждение привилегий благородного сословия и лишение прав на владение земельными наделами… К казни через отсечение головы и повешение…

Мельчайшие частицы пыли блестят, подобно граням драгоценных камней, и опускаются все ниже и ниже. Туда, на каменный пол – три шага в длину, четыре в ширину.

В углу, тускло освещенном солнечными квадратами, брошен тюфяк из серой холстины, набитый соломой. Рядом – треснувший с одного края глиняный кувшин и пустая миска. На тюфяке, крепко обхватив колени руками, сидит женщина. Вернее, девушка-подросток. Невысокая, тощенькая, одетая в мешковатое платье убогого вида, с небрежно заплетенными в куцые косички темными волосами. Тонкое лицо в разводах желтоватых и лиловых синяков, полученных за минувшие полтора десятка дней. Угол рта разбит, и девушка постоянно слизывает выступающие капли крови. Зеленоватые глаза смотрят чуть отстраненно, словно девица не понимает, где находится.

Так и есть: после сокрушительного поражения армии мятежников возле замка Демсварт их предводительница, герцогиня Долиана Эрде, в какой-то мере потеряла способность к здравому соображению. Ее мысли беспорядочно мечутся, память отказывается сохранять виденное, а душа похожа на заброшенный пустырь, над которым гуляет холодный ветер.

Дана Эрде знает свою дальнейшую судьбу. Она провела в этой камере пять дней, и сегодня выйдет отсюда в последний раз. Выйдет, чтобы одолеть не больше тысячи шагов и попасть на площадь подле стен замка короны в Бельверусе. Там ее короткий путь закончится. Интересно, ей придется идти самой или ее провезут согласно традициям – на шаткой повозке, обитой черной тканью?

Девушка прислушивается к звукам в тюремном коридоре. Когда раздастся приближающийся гулкий топот четырех или пяти человек, она встанет на ноги и встретит их, как подобает. Она признала свою вину и готова ответить за совершенное.

Но сейчас она пытается заставить себя заново прожить дни, сломавшие жизнь не только ей, но и тем, кто поверил ее словам. Извлечь из прохудившегося мешка с воспоминаниями каждое слово, каждый поступок, каждый жест.

Вьются, оседая, залетевшие снаружи пылинки. Долиана, герцогиня Эрде-младшая, осужденная и приговоренная к смерти мятежница, участница неудавшегося Рокода, бережно перебирает обрывки своего недавнего прошлого.

Осколок Первый: Переговоры.

Замок Демсварт, Немедия.

25 день Второй весенней луны.

Отправляясь на встречу в замке Демсварт, Дана не питала никаких радужных надежд. Разумеется, ехала она не одна. Надежная, сплоченная группа единомышленников – Эдмар Крейн, Ньоро Висмарт, Ретта Дюшрек, Герен дие Итери, Эскен Клеве – наследники семейств Полуночной Немедии, ставшие за время мятежа ближайшими и вернейшими соратниками Ольтена Эльсдорфа и Долианы Эрде. Кавалькада держалась маленьким, плотно сбитым отрядом, и Дана краем уха слышала их разговоры. Молодежь, вопреки доводам разума, верила, что сегодня будет неопровержимо доказана истина и вскоре трон Немедии перейдет к Ольтену. Острый на язык Ньоро дразнил приятелей, щедрой рукой распределяя должности в будущем Королевском Совете и предрекая друзьям великие судьбы.

Долиана искала способ сорвать переговоры. Они ей совершенно не требовались.

В последнее время молодая герцогиня Эрде начала замечать странные изменения в своем поведении. Ее обычно гибкий и привыкший находить всевозможные решения ум словно закостенел, не желая прислушиваться к сторонним мнениям. Она стала злой и несговорчивой, часто срываясь на крик. Ее раздражало, что предводителем Рокода считают Ольтена, она нуждалась в постоянно оказываемом ей восхищении, и молчаливо одобряла сложившийся вокруг нее культ поклонения. Дана твердо знала, что многие из едущих рядом молодых людей не задумывая, отдадут жизнь по ее приказу. Это льстило, но Дана Эрде стремилась к большему. К чему – она пока не слишком хорошо представляла.

Ее самоуверенность дала было тонкую трещину после недавней встречи с жутким рабирийским магом, осмелившимся накричать на нее, словно на нашкодившего ребенка, и требовавшего отдать Талисман. Это окончательно лишило девушку хрупкого самообладания. Каримэнон, Алый Камень, стал ее частью, сердцем и душой, советником и помощником. Расстаться с ним – как добровольно сунуть голову в петлю. Дана помыслить о таком не могла, достаточно резко высказав свое мнение. В ответ колдун попытался напасть. Долиана схватилась за Кристалл, готовясь защищаться, но магический удар достался не ей, а Маэлю Монброну, невовремя сунувшемуся между госпожой Эрде и Элларом из Рабиров.

Той же ночью Дана твердо решила: никакого мира. Только сражение. Одноглазое чудище наверняка прислал Тараск, напутствовав своего верного приспешника требованием избавиться от вождей мятежников. Довольно попыток решить дело уговорами и расшаркиваниями! Пусть Совет Семи королей сколько угодно заискивает перед его светлостью Тараском, она, Долиана Эрде, знает, как ей поступать. Нужен только повод.

– Дана, что ты задумала? – нарочито беспечно осведомился ехавший рядом Ольтен. Принц давно усвоил, что за молчанием его сподвижницы частенько кроется внезапный подвох.

– Ничего, кроме хорошего, – отмахнулась герцогиня Эрде-младшая. Ей стоило больших трудов сдерживать себя, дабы не накричать на наследника Эльсдорфов. Он действовал ей на нервы своей поистине собачьей преданностью, несвоевременными заботами и тщательно скрываемым намерением заменить в будущем ею, Долианой Эрде, свою погибшую в Бельверусе супругу Кариолу. Последнего Дана не собиралась допускать ни под каким видом. Стать чьей-то принадлежностью, собственностью! Ни за что, никогда!

Переговоры, как предполагала Дана, вылились в сущий фарс. Только усвоенные с детства правила приличия мешали ей расхохотаться в голос. До чего убоги эти напыщенные короли и королевы, с их мелочными стремлениями и желанием урвать свой кусок добычи! Прославленная Чабела Зингарская – хлопотливая клуша, опасающаяся, что ее цыплята разбегутся или, не приведи боги, посмеют иметь собственное мнение. Дана искренне недоумевала, с какой стати ее дядюшка, Рейенир да Кадена, показавшийся вполне разумным человеком, таскается, как привязанный, за зингарской королевой? Как только отец, Мораддин Эрде, хитрейший и расчетливейший из людей, мог полагать своим лучшим другом это тупое говорящее животное, Конана из Аквилонии? Эрхард, король Пограничья – желчный и въедливый старикан, его подданные – сущие кобели как снаружи, так и внутри, Тарамис Хауранка – размалеванная шлюшка на троне, Альбиорикс Бритунийский – безмозглый вояка.

В сторону Тараска Эльсдорфа герцогиня Эрде-младшая старалась не поворачиваться, опасаясь невольно обратиться к Камню и наслать на самозваного правителя Немедии какое-нибудь действенное проклятие или просто испепелить его на месте.

Присутствовавшие волшебники выглядели ничуть не лучше. Стигиец Тотлант чем-то донельзя запуган, Ораст из Кофа – заискивающий подхалим, Аррас – пыжащееся ничтожество, Райан Монброн корчит из себя самоуверенного всезнайку. За равного противника Дана нехотя признала только ксальтоуна, положив в будущем как можно скорее отделаться от него. Это настоящий враг, коварный и могущественный.

Долиана с усмешкой созерцала круговорот страстей в большой зале замка Демсварт, свирепыми взглядами осаживала сторонников, в запальчивости собиравшихся вмешаться в спор, и внутренне усмехалась. Она не совершит ошибок и не допустит оплошностей. Пусть ее противники азартно роют себе могилу. Дана Эрде с удовольствием бросит первую горсть земли на их гробы.

Счастливый случай идет к тому, кто умеет терпеливо ждать. Когда Чабела истерично выкрикнула известие о перерыве, грозя страшными карами любому, кто нарушит перемирие, и выбежала из зала, Дана отправилась вслед за ней. Ольтену и Крейну приспичило обменяться парой любезностей с Конаном, и она не стала возражать. Пусть болтают. Решение все равно примет она.

Чабела отыскалась на маленькой галерее, тянувшейся почти под самым потолком парадного зала. Королева Побережья пребывала в обществе Рейе и в крайнем душевном расстройстве. Дана позволила себе роскошь слегка посочувствовать зингарке, но смягчать удар не стала. Сказала, что полагала нужным: Немедия обойдется без подсказок со стороны и править страной должен законный король, а не заезжая регентша. Перезрелая красотка из Зингары оскорбленно поджала губы, и, словно в ответ на молчаливую просьбу Эрде-младшей, на балкон ввалилась шумная компания. Ольтен, зверовидный король Аквилонии вкупе с кем-то из придворных лизоблюдов, вертихвостка Тарамис, стигиец Тотлант и Дженна, девица-варварка из Пограничья. Конан совершенно безосновательно вообразил себя наиболее мудрым из собравшихся, немедля посоветовав Дане срочно избавиться от Камня. Чабела с готовностью поддакнула, сулясь в обмен на гибель Каримэнона помочь Рокоду деньгами.

Долиана не верила ни единому их слову.

Правильно сделала, ибо спустя несколько мгновений аквилонский правитель, в припадке ярости обругав немедийцев последними словами, бросился с кинжалом на Ольтена. Королю помешала угрюмая Дженна, умело выбив из его руки лезвие, взмывшее вверх и глубоко засевшее в потолочной балке. Вспыхнуло краткое побоище, завершившееся тем, что Конана общими усилиями скрутили и оттащили.

На шум примчался Крейн сотоварищи, ни о каком продолжении переговоров не могло быть и речи. С тщательно отмеренной долей ярости влепив оплеуху Его величеству государю Аквилонии, Дана удалилась, чувствуя себя победительницей. В глубине души она сожалела, что Ольтен только ранен. Ударь Конан чуток посильнее, вынудив душу последнего из династии Эльсдорфов отправиться в края Владыки Судеб, у Долианы Эрде были бы развязаны руки. Ей больше не требовалось бы делить власть и объяснять кому-то свои поступки. Она стала бы единовластной предводительницей Рокода, а затем – чем судьба не шутит? – наверняка добилась бы короны Немедии.

Ольтен остался жив. Что ж, ему тоже найдется подходящее место в далеко идущих замыслах герцогини Эрде-младшей. Потомку Эльсдорфов очень скоро придется расстаться с надеждой, что Дана по доброте душевной и извечной женской слабости уступит ему первенство. Наследница Мораддина безжалостно вытравила из своего характера подобные недостатки. Она – летящая к своей цели стрела, которую ничто не остановит.

Осколок Второй: Военный совет.

Лагерь мятежников около Демсварта.

Поздний вечер 25 дня Второй весенней луны.

Ранение Ольтена оказалось неопасным. Глубокая царапина, много крови, а в сущности пустяк. Принц, видимо, испытывал чрезвычайную неловкость за проявленную слабость и то плачевное обстоятельство, что он на глазах соратников и чужеземных королей шлепнулся в обморок. Поэтому на протяжении вечера двадцать пятого дня Второй весенней луны он угрюмо помалкивал, внимая, как Дана, граф Эдмар Крейн, месьор Итери, владетель большого торгового города Меноры, и баронесса Ретта Дюшрек по прозвищу Золотая Куница, которой стоило бы родиться мальчишкой, яростно спорят над расстеленными планами окрестностей Демсварта, разрабатывая стратегию завтрашней битвы. По матерчатой крыше огромного шатра заунывно стучал весенний дождь, колыхались свечи в лампах разноцветного стекла, время от времени вбегали нарочные, приносившие доклады о том, как продвигается строительство укреплений и сооружение ловушек, предназначенных для кавалерии Тараска. Ретта, дослушав сообщение, хватала пузырек с чернилами и кисточку, быстро нанося на карту соответствующие значки.

– Силы у нас примерно равны, – рассуждал Эдмар, сердито отбрасывая в сторону падавшую ему на глаза прядь русых волос. – По десять с небольшим тысяч воинов. У нас преобладает пехота и лучники, у Тараска – конные рыцари. Зато мы устроились на холме, а его некоронованная милость торчит внизу. Здесь и здесь, – он провел пальцем вдоль подножия выполненного в коричневых и зеленых красках высокого холма, примыкавшего с полуденного восхода к возвышенности, занятой башнями Демсварта, – сейчас вовсю копают рвы с кольями. Мы вырубили часть рощ на склонах и сложили из бревен с полдюжины засек. За ними расположатся лучники и арбалетчики, следовательно, во-от эта часть долины будет у нас как на ладони. Герен, что у тебя?

– Мастерим второе кольцо из повозок, ближе к вершине, – Герен дие Итери, возраст коего слегка перевалил за сорок, оказался в свите принца самым старшим. Он со своей дружиной принимал участие в войне с Бритунией, случившейся три года назад, и в Офирской компании пятилетней давности, и его мнение бывалого вояки высоко ценилось. – Разводим копейщиков по готовым позициям. Пять сотен человек верхами рано утром спустятся с нашего холма и встанут за перелеском, что к Полуночи. Еще пятьсот засядут в долине между нами и Демсвартским холмом. Остальные уйдут к замку.

– Зачем? – скривилась Дана. – К чему распылять силы?

– Затем, что Тараск Эльсдорф не лишен сообразительности и тоже способен предпринять попытку обойти нас, – невозмутимо пояснил Итери. – И затем, что по правую руку торчит лагерь Семи Королей, в котором насчитывается не меньше десяти сотен воинов. Вдобавок там обретаются такие горячие головы, как Конан Аквилонец, Пуантенский Леопард, Эрхард из Пограничья и Альбиорикс Бритунийский. Я знаю, что они обещали стоять в стороне, однако можно ли сполна доверять чьим-либо клятвам?

– Ты прав, – Долиана Эрде кивнула. Баронесса Дюшрек выслушала очередного посланца, стремительно начертила поперек склона холма прерывистую черную линию, обозначавшую готовый палисадник для стрелков, и вполголоса проговорила:

– Клеве и его подчиненные заканчивают рыть ямы. Они находятся здесь, здесь и здесь, – кисточка трижды притронулась к пергаменту, оставляя красные пятна. Ретта огляделась, сердито крикнув: – Эй, гонца мне! Лети к Висмарту и предупреди, чтобы его кавалерия гарцевала поосторожнее. Свалятся в собственную ловушку, позора не оберешься!

– Теперь о твоем отряде, госпожа, – Крейн вытащил карту с изображением семиугольника крепости Демсварт, засевшей на выступающем в реку утесе, и постучал ногтем по башне, замыкающей стены на полуденном закате. – Шестьдесят локтей высоты, отличный вид на всю округу. Ты расположишься там. С Талисманом, охраной, сигнальщиками и конницей под командованием Эскена фон Клеве, прикрывая нас от волшебства ксальтоуна. Действуй по своему усмотрению, но ради всех богов, не высовывайся без необходимости. Помни, в случае неудачи крепость станет нашим оплотом. Не позволяй выманить тебя наружу, береги всадников и не давай людям Тараска даже приблизиться к стенам!

– Поняла, – Дане не слишком нравилась мысль, что во время сражения она будет отсиживаться в относительной безопасности за бастионами старого Демсварта. Однако достойных возражений в голову не приходило. Крейн говорит сущую правду: она не воин, ей совершенно незачем носиться по равнине вместе с конными отрядами и опасно оставаться в шатре на вершине холма. Военное счастье переменчиво, высота может быть захвачена. Крепость надежнее. Оттуда она прекрасно увидит любые перипетии битвы и сумеет в нужный момент вмешаться. В том, что противная сторона обязательно прибегнет к магической поддержке, герцогиня Эрде-младшая не сомневалась.

Разошлись глубоко заполночь, убедившись, что из каждый соратников усвоил, какие действия ему надлежит совершить завтра. Дана сняла со стены лампу и вышла проводить участников маленького военного совета. Заодно обогнула шатер и взглянула на тщательно залатанную кривую прореху, память о кратком пребывании в лагере мятежников не в меру раздражительного колдуна из Рабиров. Мимолетом Дана подумала, как там поживает Маэль Монброн – аквилонский граф вызывал у нее смутную симпатию – и отправилась спать. Завтра придется встать рано, до наступления рассвета.

Грядет трудный день. Трудный и славный.

Ольтен по-прежнему сидел за столом, подпирая голову руками и рассеянно изучая огромные пергаментные листы чертежей. При виде возвратившейся Долианы он шевельнулся и неожиданно спросил:

– Дана, ты уверена, что мы поступаем правильно? Может, еще не поздно вернуться к переговорам? Если мы обратимся к Чабеле, она наверняка поможет…

– Снова будут произноситься бессмысленные речи и даваться обещания, которые никто не собирается выполнять, – огрызнулась Дана. – Переговоры бесполезны, ибо Тараск не собирается нас выслушивать и меньше всего хочет, чтобы темные дела, совершенные им ради получения Трона Дракона, выплыли на свет. Как и нам, Кофийцу необходимо очевидное, бесспорное доказательство его правоты. Таким доказательством может служить только безусловная победа или поражение. Или – или, мой друг, как на редкость здраво заметил неприятный месьор ксальтоун. Иного не дано. Ступай вздремни. Тебе завтра командовать, вести армию в бой и быть героем. Что же до дражайшей Чабелы, то Ее зингарское величество напрочь запуталась в паутине собственных интриг. Она должна сообразить, что регентшей Немедии ей не бывать и лучше вовремя отойти в сторону. Мы справимся сами.

Говоря, Дана поспешно размышляла, стоит подкрепить ободряющие слова действием или нет. Пожалуй, стоит. Ольтену завтра придется куда труднее, чем ей.

– Ты победишь, я верю и знаю, – девушка встала за табуретом Ольтена и быстрым движением ладони взъерошила густые светлые волосы принца. – Никто не сможет встать у нас на пути. Скоро мы вернемся в Бельверус, вернемся как победители. И вздернем Тараска Эльсдорфа на Золотых Офирских воротах, пусть болтается!

– Мне бы твою уверенность, – вздохнул Ольтен. Иногда он побаивался своей верной соратницы. С тех пор, как она заполучила Алый Камень, ее характер сильно изменился, причем не в лучшую сторону. Принц опасался, что молодая герцогиня Эрде вступила на скользкую дорожку излишней самонадеянности. Вдобавок Ольтен внимательно прислушался к речам странноватого мага из Рабиров и нашел многое в его словах соответствующим истине. Переливчатый блеск Каримэнона ослепил Долиану, сделав наследницу дома Эрде мстительной и жестокой.

Осколок Третий: Битва.

Окрестности замка Демсварт.

Около восьмого послеполуночного колокола

26 дня Второй весенней луны.

Башни замка, как и положено, завершались большими круглыми площадками, обнесенными изрядно осыпавшимися зубцами. Похоже, у семейства Демсвартов не хватало средств на достойное содержание фамильного укрепления, и оно потихоньку ветшало.

Дана забралась в бойницу между двумя выступами и, придерживая раскачивавшийся на золотой цепочке Талисман, выглянула наружу. Налетевший ветер немедля растрепал ей волосы и принялся назойливо дергать за складки плаща.

Эдмар Крейн не ошибся. Отсюда в самом деле открывался замечательный обзор. На холме справа и чуть впереди виднеются яркие палатки Совета Семи королей, столпившиеся вокруг пронзительно-голубого шатра под знаменем с Золотой Башней Кордавы. Прищурившись, Долиана рассмотрела кучку людей, стоявших подле входа в маленький передвижной дворец зингарки. Должно быть, Чабела и ее коронованные дружки собрались поглазеть на сражение. Впереди, в направлении Полудня, не более, чем в лиге от крепости, грозно поднимается темная, безлесная возвышенность, окруженная кольцами опрокинутых набок повозок и наскоро сооруженных палисадников. Вдоль укреплений стремительно движется маленький конный отряд: Ольтен, Эдмар Крейн и Герен дие Итери в последний раз проверяют готовность армии Рокода. Принц наверняка сочтет необходимым произнести пару-другую патетичных фраз.

Дана Эрде повернулась к Закату. Пологий склон, подернутый тающими клочьями утреннего тумана, тяжелый топот спускающейся в долину конницы и долетающий даже сюда лязг доспехов. Армия Тараска строится в два огромных клина, готовясь к бою. Тяжелой пехоте нужно пересечь равнину – марш в пол-лиги через кочковатое поле, засыпанное мокрым снегом, перемешанным с чавкающей грязью. Сомнительное удовольствие.

Она уже собиралась вернуться обратно, когда ее внимание привлекла ярко блеснувшая оранжевым точка. Костер. Точно, огромный костер, сложенный у подножия холма, занятого посольским лагерем. Сигнал? Неосторожность воинов, плеснувших в пламя кувшин масла? Какой-то ритуал? Может, у зингарцев сегодня праздник?

Ничего не решив, Долиана спрыгнула вниз, пробежала через площадку и, перевесившись через хлипкое деревянное ограждение, взглянула во внутренний двор крепости, отданный во владение кавалерии мятежников. Триста с небольшим лошадей и столько же людей. Пестрое сборище гомонило, разбивалось на десятки, звенело оружием и всячески выказывало полнейшую готовность к бою. Дана поискала взглядом их командира, Эскена из баронства Клеве на Соленых Озерах, и нашла его на ступеньках высокого парадного крыльца. Эскен в окружении дружинных отдавал распоряжения, водя пальцем в латной перчатке по трепетавшему на ветру чертежу.

Кто-то заметил герцогиню Эрде на вершине башни и заорал «Слава Госпоже!». Его дружно поддержали, и Дане пришлось милостиво помахать рукой своим сторонникам.

Настало время позаботиться о Талисмане, большом темно-алом полупрозрачном рубине в золотой оправе в виде кусающего свой хвост дракона.

Долиана попыталась изгнать из головы любые посторонние мысли. Общение с магическим предметом требовало полной сосредоточенности, а сегодня ей предстояло не только нападать, но и защищать свою армию от атак волшебника, куда более умелого и знающего, чем она сама. Ксальтоун, маг высшего посвящения, выступавший на стороне Тараска Эльсдорфа, стократно превосходил Дану Эрде по опытности, зато на ее стороне имелась Сила, коей не обладал ни один из волшебников Материка. Дане не всегда удавалось придать этому могуществу реальное воплощение, однако она старательно училась и верила в свою удачу.

Стороннему наблюдателю показалось бы, что невысокая темноволосая девица дремлет, привалившись к изъеденной ветром каменной стене. На самом деле Дана на редкость быстро достигла необходимого мысленного слияния с Каримэноном, и решила испытать свои возможности, заодно проверив, хороша ли защита у ксальтоуна.

Высоко над головами защитников крепости возникло серо-лиловое мохнатое облачко, быстро поплывшее вниз по склону. Достигнув пределов равнины, облачко потемнело, свернулось крохотным смерчем и выбросило из себя длинную, ветвистую молнию ярко-розового цвета. Молния, изогнувшись дугой, с оглушительным треском ударила по первым рядам латников Тараска и рассыпалась на сотни гаснущих алых искр. Клин тяжелой пехоты на миг сбился с шага, а затем продолжил размеренное движение, оставляя за собой широкий черный след перепаханной сотнями ног земли.

Девушка на башне замка зло прикусила губу. Ее удар не достиг цели, вовремя отклоненный магией ксальтоуна.

– Госпожа! – на площадку опасливо сунулся незнакомый Дане молодой воин, носивший цвета Клеве. – Госпожа, прости, там прискакал человек со стороны лагеря Семи королей. Говорит, он твой сородич…

– Позови его сюда, – Дана удивленно подняла бровь. Дядюшка Рейенир? Он-то с какой радости решил вмешаться в людские дела?

Вестник исчез и вскоре вернулся в сопровождении стройного, худощавого мужчины, одетого в легкий кавалерийский доспех и вооруженного зингарским спадоном. Незнакомец отсалютовал герцогине Эрде-младшей, блеснул темными глазами с лукавыми золотыми искрами:

– Доброго утра, дражайшая племянница. Воюешь?

– Стараюсь, – она никак не могла привыкнуть, что Рейе Морадо да Кадена, выглядевший старше Даны от силы на десяток годков, действительно приходится ей родным дядей, а его возраст потихоньку подбирается к второй сотне лет. Рейенир, как его младшая сестра Ринга Эрде и ее дочь Долиана, происходил из загадочного и древнего народа гулей, обитающих в Рабирийских горах. Старость грозила ему только спустя двести-триста лет. В Демсварт Рейе приехал вместе с приятельницей, красоткой по имени Меланталь Фриерра, умудрившись проникнуть в свиту королевы Чабелы и неплохо там устроившись, благодаря язвительному уму и привлекательной внешности. – Что ты тут делаешь? Надеюсь, не собираешься, подобно своему окривевшему дружку-магу, уговаривать меня прекратить войну и сложить оружие?

– Намереваюсь присмотреть за тобой, и только, – Рейе с опаской покосился на переливавшийся алыми и пурпурными бликами Камень. – Ты колдуешь, я слежу, чтобы никто не напал на тебя со спины, только и всего.

– Как дела у Чабелы? – краем глаза Долиана наблюдала за равниной, а внутренним чутьем – за неуловимыми для простого смертного колебаниями магической Силы. Когда волны магии начнут метаться из стороны в сторону, становясь выше и грознее, нужно ждать выпада ксальтоуна. Обмен ударами происходит почти как в обычном поединке на мечах. И внимание требуется почти такое же, если не большее.

– Она не станет вмешиваться, – Рейенир облюбовал сложенное из блоков песчаника низкое и широкое возвышение с вделанными в камень железными кольцами – некогда на нем устанавливалась катапульта или баллиста. Уселся, положил рядом вытащенный из ножен клинок, и негромко спросил: – Видела недавно большой костер у зингарского холма?

– Угу, – кивнула девушка.

– Маэль Монброн умер. Сегодня ночью. Его душу приняло пламя.

Долиана Эрде быстро сглотнула и ничего не ответила. Подошла к бойнице, взглянула вниз, убедившись, что пехотные клинья под знаменами Немедии успешно одолели почти половину трудного пути через низину. Кавалерия Тараска выбиралась из лагеря и строилась в ровные каре, собираясь последовать за пешими ратниками.

– Не отвлекай меня больше, – сухо бросила через плечо девушка. – Только если стрясется нечто важное. Присматривай заодно за долиной между нашим холмом и тем, где стоит Ольтен.

Она мысленно прокладывала себе дорогу в мерцающие алые глубины кристалла, одновременно пытаясь охватить взглядом поле сражения. Вскоре ей повезло: она наткнулась на ослепительную красную искру. Ксальтоун, не иначе. Держится в тылу продвигающихся тяжелых латников, сопровождение – не меньше пяти десятков хорошо вооруженных всадников. Отчего это месьору колдуну не сидится в безопасном лагере?

Догадавшись, Дана невольно хихикнула. Оказывается, у заклятий ксальтоуна имеется предел! Ему нужно добраться хотя бы до подножия холма, на котором засели мятежники, иначе его магия бессильно развеется в воздухе или обрушится на людей Тараска!

«Вот я тебе устрою веселую жизнь», – мысленно посулила своему противнику Долиана, поспешно творя с помощью Кристалла гроздь плывущих в небе косматых шаров, сотканных из огня. Шары скатились по воздушной горке в долину, зависли над грузно топающими щитниками и лопнули, просыпавшись ливнем раскаленных градин. Часть из них достигла цели, вынудив острия клиньев остановиться, часть упала на равнину. Вторая попытка оказалась менее удачной. Начиненные смертью посланцы Даны вдруг дружно повернули налево, засыпав своим грузом позиции армии Ольтена. Начинающая колдунья в нешуточном испуге схватилась за голову, но времени страдать над допущенной ошибкой не оставалось.

Последующие мгновения стали для нее крайне тяжелыми: ксальтоун, быстро обнаружив местоположение соперницы, наградил Демсварт сначала дождем из острых льдинок, затем собрал над замком рой из всех окрестных жалящих насекомых (находившиеся во дворах лошади заметались и долго не могли успокоиться), и напоследок едва не заставил Дану поверить, что складывающие башню камни начали рассыпаться в песок.

– Ах, так? – девушка разъярилась не на шутку. Отвечая ее настроению, обычный ровный цвет Каримэнона сменился на темно-пурпурный. Она успешно превратила почти на десяток ударов сердца жидкую грязь равнины в неглубокое болотце, заставила каждую железную вещь, нацепленную на пехотинца, стать в десять раз тяжелее, отчего многие не устояли на ногах, и учинила быстро перемещающуюся снежную бурю, расшвыривавшую людей направо и налево, за которой ксальтоуну пришлось изрядно погоняться.

Однако большая часть совместных усилий Даны и Алого Камня уходила на то, чтобы мешать придворному волшебнику Тараска наносить удары по армии мятежников. Девушка не всегда успевала предугадать, каков будет следующий ход ксальтоуна, а он, казалось, располагал неисчерпаемым источником новых и новых коварных уловок. Делал вид, будто собирается прибегнуть к знакомому Дане по магическим трактатам «Белому шквалу» и она торопливо готовилась усмирять бушующий ветер. Вместо этого на вершину холма обрушивалась волна испепеляющей жары. Робкие попытки Долианы Эрде атаковать самой быстро и умело пресекались. В скором времени она поняла: лучше уйти в глухую оборону и прикрывать воинов Ольтена, нежели открыто нападать на волшебника.

В горячке боя она не сразу поняла, кто яростно дергает ее за рукав и чуть не отшвырнула помеху к противоположной стороне площадки.

– Дана! – тревожно прокричал почти в самое ухо племянницы Рейе. – Дана, за холмом что-то происходит! Можешь разглядеть, что там творится?

Реальная картина битвы повергла герцогиню Эрде-младшую в состояние краткого оцепенения и ужаса. Она уже давно не выглядывала в бойницу, занятая только Каримэноном и поединком со стигийским магом. Тем временем пехота благополучно одолела топкую низину, вскарабкалась по склону, потеряв часть людей в ловушках, и теперь, рассредоточившись, вовсю штурмовала кольцо повозок и палисадники. Тонкий непрерывный вой, преследовавший Дану, оказался свистом взлетающих в небо стрел, а происхождение хруста, жесткого лязга, криков и истошных воплей определялось без труда. Легионы Тараска атаковали, мятежники отбивались, сидевший в засаде под Демсвартским холмом конный отряд Ольтена покинул свое место и сцепился с кавалерией, пришедшей из лагеря несостоявшегося короля Немедии. С полуденной стороны возвышенности, там, где тянулась проселочная дорога к деревушке Алгиз, яростно вскипало некое людское месиво, которое по милости ксальтоуна то посыпало огненным градом, то полосовало бледно-синими молниями.

– Госпожа, госпожа! – грохот сапог, взбирающихся по узкой и шаткой лестнице, едкий запах лошадиного пота и крови. Гонец с поля боя, кто ж еще. – Там беда! Оборону прорвали и сотня тяжелой конницы откуда-то вывернулась! Госпожа, они скоро ворвутся в лагерь, а у нас людей позарез недостает! Сделайте что-нибудь!

– Где Ольтен? – быстро спросила Дана, догадываясь, что безопасное сидение в крепости окончилось. Пора разделить судьбу остальных мятежников. – Кто пока остался в живых и кого уже нет на свете?

– Принц там, у пролома! – задохнулся вестник. – Его милость Итери зарубили! Ньоро из Висмарта и Ретта Куница дерутся вместе с его высочеством, только…

Гонец не договорил и стал медленно сползать вниз по желтоватой стене. Свалился и больше не двигался.

– Ты не обязан идти вместе со мной, – Долиана взяла в ладони висевший на золотой цепочке Камень: тяжелый, холодный, с шелковистыми скользкими гранями. – Возвращайся в лагерь Семи королей. Это не твоя война.

– Конечно, не моя, – с подозрительной готовностью согласился Рейе и поинтересовался: – Что ты намерена делать? Поднять изнывающих от бездействия сорвиголов своего резерва и идти спасать Ольтена?

– Предложи что-нибудь другое, – зло потребовала Дана. – Я не могу очертя голову шарахнуть по схватке! Как мне отделить союзников от противников, и растолковать это различие Камню?

– Останься в замке. Там, – гуль махнул в сторону холмов, – от тебя никакой пользы. Твое дело – магия и оборона крепости. У рыцарей есть свой командующий.

– Кому оборонить Демсварт, найдется без меня, – отрезала девушка. – Прячась за стенами, я ничего не добьюсь!

– Зря ты так говоришь, – Рейенир укоризненно покачал головой. – Я наблюдал за битвой. Если бы не ты, ксальтоун давно превратил бы мятежников в кровавую кашу.

– Хватит споров! – Дана подняла руку. – Я отправляюсь с Эскеном, а ты поступай, как считаешь нужным.

– Треснуть тебя, что ли, по голове да привязать здесь? – задумчиво вопросил светло-голубое весеннее небо Рейе. – Ведь непременно отвяжешься и убежишь. Поехали, племянница.

…Эскен, один из многочисленных отпрысков древнего и разветвленного баронского рода Клеве, спокойно выслушал приказ госпожи Долианы оставить крепость и оказать поддержку принцу Ольтену. Не удивился он и настойчивому желанию герцогини Эрде лично принять участие в вылазке, а если удивился, то ничем своих чувств не выказал. Распорядился немедля добыть для ее светлости доспех поменьше размерами, меч и хорошего коня.

С лошадью никаких трудностей не возникло. Нужный доспех и клинок отыскали в оружейной замка – их до наступления совершеннолетия носил один из отпрысков барона Демсварта. Хрупкой Дане пузатая железная кираса с чеканкой в виде скачущего коня оказалась слегка великовата и постоянно съезжала направо. Как действовать прямым тяжелым палашом, она имела довольно смутное представление. Ее учили обращаться с кинжалом, стилетом и легкой шпагой, а подобный клинок угодил к ней в руки впервые. Эрде-младшая больше уповала на защиту Камня и то, что лично ей ни с кем рубиться не придется.

Снаряженная должным образом, Долиана взобралась в седло, заняв место позади Эскена. Рейе, сам себя возведший в звание телохранителя предводительницы Рокода, пристроился слева. Медлительно распахнулись тяжелые, потемневшие от времени ворота Демсварта, и отряд, выстроившийся в длинную колонну по двое, поспешно двинулся вниз по размокшей от дождей и тающего снега дороге. Для обороны замка пришлось пожертвовать пятью десятками воинов, чрезвычайно недовольных тем, что им не удастся принять участие в сражении.

Скакавший впереди оруженосец Клеве развернул грузно хлопнувший на ветру штандарт, где поверх традиционных немедийских цветов, черного, белого и красного, сияла белая крылатая звезда.

Осколок Четвертый: Ловушка.

Окрестности замка Демсварт.

Около десятого послеполуночного колокола

26 дня Второй весенней луны.

До подножия Демсвартской скалы отряд добрался благополучно: никто не отстал и не заполучил в бок случайную стрелу. Пересекли хлипкого вида деревянный мост над раздувшимся грязным ручьем, впадавшим в Нумалию. Справа поднялся склон осаждаемого холма, на вершине которого укрепились мятежники, но Эскен, внезапно покинув проселок, отвел всадников ближе к Закату, описывая большую дугу и обходя армию Тараска с тыла. Дана бросила взгляд наверх, беззвучно ахнув: вдоль оборонительного круга повозок грохочущими приливами и отливами непрерывно накатывали волны атакующих. Она не могла сообразить, на чьей стороне перевес, и на миг ей показалось, будто пехота Тараска прорвала оборону, ворвавшись внутрь укреплений.

– Мятежники отлично держатся! – Рейе ободряюще махнул племяннице рукой и неожиданно сделал длинный, даже сейчас не лишенный изящества, выпад, достав кончиком меча невовремя оказавшегося на его пути вражеского щитника.

«Это хорошо, – подумала Долиана Эрде, больше занятая тем, как удержаться в седле несущегося неровной рысью коня и усилиями не терять мысленной общности с Талисманом. – Это просто замечательно, что Ольтен держится, но куда же несет нас?»

Сильнейший, неизвестно откуда взявшийся порыв холодного ветра хлестнул ее слева. Девушка едва не потеряла стремя и панически завертела головой по сторонам, выискивая источник опасности.

Вокруг расстилалась перекопанная прошедшими по ней легионами равнина с выбоинами, полными грязной воды. Там и сям виднеются темные холмики – трупы воинов, которым не суждено вернуться из-под Демсварта. Приблизительно в трех перестрелах Дана заметила неведомо откуда выскочивший большой отряд под стягом с драконом Немедии, вроде бы устремляющийся на подмогу осаждающим. Эскен Клеве рассчитывал на суматоху и быстроту отдохнувших лошадей, надеясь проскользнуть незамеченным, но ему не повезло. Как раз сейчас эта часть равнины оказалась пустынной и открытой всем взглядам.

Второй удар со всей неопровержимостью доказал Долиане Эрде, что мастерство частенько берет верх над неразумной силой. Замыкающих цепочку кавалеристов Клеве буквально размазало по мокрой земле, а она ничего не успела предпринять. Только смотрела, холодея и понимая: она опять допустила промах! Забыла о необходимости следить за ксальтоуном! Теперь ей придется расплачиваться, ибо маг со своей охраной оказался непозволительно близко от ее соратников, и вряд ли позволит им безнаказанно проскочить мимо.

– Эскен! Эскен, гони! – Дана обрела голос и завизжала так, что привычный ко всему боевой конь недовольно всхрапнул. – Там ксальтоун! Уходим! Бежим!

Хвала богам, сколько их ни есть, ее услышали. Клеве поднял отряд в галоп, пытаясь как можно быстрее проскочить опасную низину и приблизиться к склону холма, где у всадников имелся шанс смешаться с другими сражающимися и, может быть, укрыться в лагере Ольтена.

Ксальтоун, разумеется, не собирался упускать драгоценную добычу, которая по неосторожности сама шла ему в руки. Оглянувшись через плечо, Дана заметила, что большая часть сопровождавших мага верховых бросилась в погоню за людьми Эскена. Прочие рассыпались по равнине: кто помчался к лагерю Тараска, наверняка за помощью, кто – к охваченной битвой возвышенности.

Попытка на скаку обратиться к помощи магии Камня оказалась сравнительно успешной. Девушка вовремя перехватила направленный на отряд вихрь, отшвырнув его в сторону и удачно направив в сторону появившейся справа и нацеливавшейся на перехват беглецов конной полусотни. Следующим подарком ксальтоуна стала разжижающаяся грязь, в которой немедленно увязли лошади. С досадным изменением почвы Дана управилась, зато вспыхнувший на высоте десятка локтей огненный шар пропустила, отчего два десятка всадников превратились в живые факелы, выбыв из боя.

Безжалостно нахлестывая коня, Дана поравнялась с Эскеном.

– Нас заметили! – Клеве ткнул в сторону холма. Девушка не поняла, отчего барон Эскен вывел такое умозаключение, просто глянула в указанном направлении. Там по-прежнему царило столпотворение, однако она заметила, что накал сражения переместился ниже по склону, а число немедийских вымпелов с оскаленной драконьей головой значительно уменьшилось. Неужели Ольтену удалось отбросить тяжелую пехоту Тараска? – Добраться бы до подножия холма, а там мы спасены!

Долиана ничего не ответила, положившись на воинский опыт фон Клеве. На какое-то время окружающий ее мир превратился в непрерывный обмен колдовскими ударами с магом, от которых у нее звенело в голове, а в крови возникали обжигающе холодные льдинки. Бдевшая часть разума герцогини Эрде-младшей отметила, что изрядно поредевший отряд, численность коего теперь составляла не более полусотни человек, больше не скачет по прямой, а совершает быстрые повороты то вправо, то влево, пытаясь избежать столкновений с нападающими со всех сторон противниками, и вместо того, чтобы приближаться к лагерю мятежников, напротив, отдаляется от него.

– Рейе! – гуль, азартно пластавший длинным спадоном направо и налево, расслышал племянницу и пробился ближе. – Рейе, почему мы петляем?

– Потому что угодили в мешок, – Рейениру, несмотря на пресловутую гульскую ловкость, изрядно досталось – вражеское копье удачно ткнуло его в бок, разодрав доспех. – Сдается мне, Дана, поблизости шляется некто, желающий заполучить тебя и твое сокровище. Держись поблизости и не отставай, рискнем пробиться…

Рейе пнул усталого коня, направив его в сторону быстро сужающегося выхода из окружения. Послушно следовавшая за ним Долиана вытащила меч из ножен, бросила взгляд по сторонам, убедившись, что дядюшка прав. Отряд из Демсварта намертво увяз в стремительно растущей толпе пеших щитников и тяжелых рыцарей, среди которых преобладали воины, носившие на плащах странный герб – летучая мышь серого цвета.

Дане уже приходилось встречать этот символ раньше. Любимое и опасное детище ее отца, «Летучие мыши», гвардия Вертрауэна! Откуда они здесь? Или… Или они караулили ее? Поджидали, пока она сама примчится к ним в руки?

Что-то звонко щелкнуло в ее голове. Кусочки головоломки встали на свои места. Ловушка. Простая и незамысловатая западня. Кусочек сыра – гонец с известием о якобы сломанной обороне Ольтена. Глупая мышка – она сама. Подлинная добыча – Каримэнон. Кто наживил приманку – догадаться нетрудно.

Она попыталась ударить Огненным Копьем, заклинанием, получавшимся у нее наиболее действенным. Горящие капли брызнули во все стороны, равно поражая сторонников и противников. Через миг ее жалкие усилия захлебнулись, подавленные умелыми действиями ксальтоуна. Оставалось только сражаться обычным оружием, подобно тем, кто последовал за ней на верную смерть.

Всадники Клеве гибли один за другим. Долиана успела увидеть, как никнет подрубленное древко стяга с белой звездой, как вскидывается на дыбы и грузно заваливается набок конь Эскена, увлекая за собой хозяина… Откуда-то высунулось длинное жало копья, девушка наотмашь рубанула по нему клинком, рукоять провернулась и едва не выскочила из ладони. Острие копья задело конскую шею. Темная шерсть скакуна немедленно окрасилась в бурый цвет и стала липкой. Конь заскакал боком, не слушаясь поводьев и пошатываясь.

Расстановка сил возле осаждаемого холма в корне изменилась. Воины Тараска отступали, мятежники отбросили их от укрепления и гнали вниз по склону. На мгновение Дана решила, будто различает в людском водовороте движущийся к ней белый плащ Ольтена, но, скорее всего, она пыталась обмануть сама себя. У принца должно хватить сообразительности не предпринимать вылазку, ввязываясь в бой с заведомо превосходящими силами, тем более – с отрядом непобедимых Летучих Мышей, ради призрачной надежды спасти угодившую в ловушку кавалерию и магичку-неудачницу. На ком, спрашивается, лежит вина за гибель засадного отряда из Демсварта? Верно, на ней, Долиане Эрде! Она могла приказать Эскену не трогаться из крепости, но вместо этого сама поскакала в первых рядах! Зачем? Ради чего?

Сквозь царивший вокруг грохот, скрежет сшибающегося оружия и тоскливое конское ржание пробился отчетливо расслышанный Даной приказ, выкрикнутый смутно знакомым голосом – низким и повелительным:

– Девчонку взять живой! Слышите, живой!

«Ксальтоун, – равнодушно подумала Долиана Эрде. – Вот и конец. Если меня схватят, Ольтену не победить. Меня непременно схватят, раньше или позже. Я проиграла. До чего нелепо…»

Прикрывавший ее слева всадник вдруг беззвучно вскрикнул, резко дернувшись назад и мешком свалился с лошади. Дана не успела заметить, что произошло, просто явившийся из неведомых краев сородич, Рейенир Морадо да Кадена, только что был рядом с ней, а теперь его не стало. Спустя миг нечто тяжелое дважды ударило ее саму, надсадно лязгнув по чеканному металлу доспеха. Одна из арбалетных стрел соскользнула и прошла мимо, вторая чиркнула по незащищенному правому предплечью, с легкостью прорвав толстую кожаную куртку и выдрав изрядный клок плоти. Дана уронила меч, зарывшийся в землю, недоумевая, отчего правая рука мгновенно стала тяжелой и горячей.

Окончательно выбившийся из сил конь осел на задние ноги и, хрипя, тяжеловесно рухнул. Дана успела бросить стремена и покатилась по хлюпающей грязи, не осознавая, что пронзительно кричит. От боли, разочарования, злости, ненависти и неутоленной жажды мести.

Далеко-далеко, за толпой окруживших ее врагов, кто-то надсадно и тревожно звал: «Дана! Долиана Эрде! Дана, где ты?!»

Она сумела подняться, утвердившись на одном колене. Не ведавшие страха Летучие Мыши почему-то опасались приближаться – толкающееся, вонючее, безликое месиво, пялившееся на нее тысячей лишенных разума глаз, закованное в железо, держалось шагах в пяти, образовав тесный, колеблющийся круг. Через него, словно корабль по бурному морю, безжалостно прокладывал себе путь конный отряд, возглавляемый высоким человеком в потускневших от пыли, некогда ярко-алых одеждах. Дана без труда узнала его: надменно вскинутая голова, наголо выбритая по обычаю стигийских волшебников, лицо с жесткими чертами и неожиданно ярко блестящие на солнце тяжелые серебряные серьги.

Ксальтоун Менхотеп шел, дабы завладеть своей добычей – драгоценным Талисманом.

Правая рука висела плетью, но левая действовала. Герцогиня Эрде-младшая вцепилась в висевший на шее Камень, рванула из последних отчаянных сил, мимолетно поразившись тому, как ей удалось одолеть толстую золотую цепочку и продетый сквозь нее кожаный шнур. Каримэнон лежал у нее в ладони, холодный, блистающий тысячами граней, совершенный, как мечта безумца.

– Остановите ее! Стреляйте! – ксальтоуна и Дану разделяло не больше десяти локтей, но, чтобы преодолеть это малое расстояние, следовало прорваться сквозь плотный людской строй. Кто-то вскинул арбалет, скрипнул поворотный рычаг, однако щелчка не последовало. Духу не хватило или побоялся?

– Цена, – невнятно пробормотала Долиана. Осторожно подняла тяжелый Камень, провела им по правому рукаву, ставшему влажным от крови. Талисман, вместо того, чтобы испачкаться и помутнеть, засверкал еще ярче. Маг не получит его. Никто не станет обладателем Каримэнона, никто не уйдет с этой равнины. Такое уже случалось. Она помнила. Нужно только заплатить. Ей известны древние слова, способные разбудить подлинную мощь, дремлющую в Камне. Наплевать, что будет потом. Кровь за кровь, жизнь за жизнь. Неважно, умрет она сегодня или нет.

– Власть над стихиями бури – во мне. Вечная жажда подземного мира, холод и пламя – мои. Придите! Я указываю вам путь!

– Прекрати! – даже не закричал, бешено завыл ксальтоун. Столпившиеся вокруг Даны Эрде воины из «Летучих мышей» вовремя сообразили, что вот-вот стрясется нечто ужасное и начали пятиться, закрывая дорогу волшебнику в алом. – Ты не понимаешь, что творишь!

«Ты не понимаешь, не понимаешь! Ты убиваешь не только себя, но и этот мир! – в уставшем и гаснувшем рассудке Даны тревожно забились чужие, незнакомые голоса. – Остановись, пока еще не поздно!»

– Силою жизни своей и властью Камня призываю Сущих. Кровь, пролившись, станет ценою… Двери открыты…

Ее отшвырнуло в сторону, с размаху припечатав о влажно чавкнувшую глину. В плече противно хрустнуло – должно быть, сломалась ключица. Камень Дана не выпустила, вцепившись в него так, что пальцы намертво вдавились в острые грани и смяли золотую оправу. Она лежала на спине, постепенно теряя сознание, не слыша, как над полем битвы прокатывается нарастающий пронзительный вой – торжествующий и ужасающий, не видя, как трескается разбитая ею хрупкая грань между Зримым и Незримым мирами, сквозь которую на свободу рвется Нечто, чему положено навсегда пребывать в заточении, не понимая, что нарушенное ею Равновесие мира колеблется, сопротивляясь наступлению Хаоса.

Призрачные тени стремительно взмыли во внезапно потемневшее небо и рухнули вниз, на беззащитную добычу. Шелестящая корка синеватого инея расползалась по полю, сковывая землю, течение реки, упавших людей, бьющихся в агонии коней и торопливо настигая все живое. Битва затихла сама собой, превращаясь в повальное бегство.

Осколок Пятый: Поражение.

27 день Второй весенней луны.

Кто-то бесцеремонно и резко дергал ее за плечо, пробуждая от темного забытья. Рядом громко разговаривали, топали, лязгали доспехами. Навалившаяся на ноги неподъемная тяжесть вдруг перекатилась куда-то вбок и пропала. Скрипнул нож, разрезая сначала ремешки на кирасе, затем – пропитавшийся кровью и отвердевший правый рукав.

– Она? Или нет?

– Конечно, она. Других-то девиц на поле боя не околачивалось. И место вроде то самое.

– Дышит? С виду на покойницу смахивает.

– Не, живая. Подраненная, а так – цела.

«Кто я? Почему холодно?»

Чьи-то руки небрежно перетягивают раненое предплечье, заодно проворно обшаривая карманы. Быстрые, настойчивые рывки – кто-то пытается содрать с пальца золотое кольцо, однако перстень сидит слишком плотно, и грабитель отступается, удовлетворившись найденным на поясе кошелем.

«Меня зовут Дана. Я умерла».

Глухие удары приближающихся копыт. Низкий раздраженный голос, привыкший отдавать распоряжения, отрывисто бросает:

– Нашли?

– Извольте видеть, ваша милость! – бодро откликаются незнакомцы.

– Покажите, – требует всадник и спрыгивает с лошади.

Суетливая возня. Вытащенную из-под трупов добычу удается с горем пополам поставить на подкашивающиеся ноги. Ее удерживают с двух сторон, пока ксальтоун Менхотеп (а прибыл именно он) разглядывает проигравшую соперницу. Девчонка шатается взад-вперед, подавая слабые признаки жизни. Маг вытягивает руку, брезгливо поднимает голову девушки за подбородок, смотрит на посиневшее от холода, выцветшее лицо в потеках крови и грязи.

– Где Камень? – тихо спрашивает маг. Как ни странно, девчонка слышит его вопрос и с трудом приоткрывает бессмысленные глаза. – Где Каримэнон? Куда ты его дела?

Бесполезно. Дана Эрде вновь теряет сознание.

– Тащите к повозке, – распоряжается ксальтоун. Оглядывается, жестом подзывает начальника своей охраны, приказывая: – Живую цепь на сотню шагов вокруг. Никого не подпускать. Перекопать все. Она не могла никому передать Камень, значит, он должен быть где-то здесь! Ищите!

Стражник отдает честь на немедийский манер и бежит к ждущему в отдалении конному отряду. Бежит мимо огромной ямы, шагов пятидесяти в поперечнике, уходящей глубоко в недра земли. На краю этой бездны на следующее утро после битвы обнаружили полумертвую Долиану Эрде. Гвардейцу даже думать не хочется о том, что драгоценный Алый Камень, столь необходимый Его величеству Тараску и его придворному магу, мог скатиться на дно жуткого провала. Гвардейцу вообще не хочется ни о чем думать. Битва выиграна, что еще? Он, подобно уцелевшим участникам сражения при Демсварте, постарается как можно скорее забыть и столб фиолетового огня, пронзавший облака, и сотканных из пламени и льда безжалостных призраков. Об этой битве не сложат легенд, а если сложат, то будут рассказывать их украдкой, оглядываясь через плечо. Людям не годится видеть и знать такие вещи. Лучше прогнать пугающие воспоминания из памяти. Как можно скорее.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Из дневника Халька Юсдаля – I

«Тени над холмами»

Окрестности замка Демсварт, Немедия.

Около десятого послеполуночного колокола

26 дня Второй весенней луны.

Стремление лично свидетельствовать интересные, пусть и опасные события однажды сыграет со мной дурную шутку. Никогда еще на долю летописца при дворе правителя не выпадало столько головокружительных передряг и грозящих смертельным исходом приключений, как на мою за шесть кратких лет правления Конана Канаха. Все потому, что проклятое любопытство настойчиво толкает под руку, шепча: «В прошлый раз обошлось? Значит, в этот тоже обойдется!». Опять и опять я позволяю внутренним голосам себя убедить и оказываюсь в пекле очередной заварушки прежде, чем понимаю, во что, собственно, изволили влипнуть Его Величество король Аквилонии вкупе с преданными единомышленниками.

Мнение высшего обществ Тарантии по поводу моей скромной персоны разделилось. Одни считают меня настырным карьеристом, другие полагают человеком, на редкость преданным своему сюзерену и ремеслу хрониста.

Обе партии заблуждаются. Как я уже сказал, я слишком любознателен, чтобы узнавать подробности из вторых рук, и слишком медленно соображаю, чтобы вовремя заявить: «Нет, я в этом не участвую!».

Конечно, такой подход имеет определенные выгоды. Король не забывает поощрять тех, кто делит с ним невзгоды и радости новой авантюры, и, пусть мое жалование не слишком велико, однако ступенька занимаемой мной должностной лестницы становится выше и выше. Вдобавок, когда и если я доживу до почетной отставки, сохранившихся в дневниках воспоминаний, историй и невероятных случаев хватит для создания нескольких десятков томов меморий, позволяющих сохранить имя барона Халька Юсдаля из Гандерланда не только для потомства, но и для истории. Ибо, в чем вынужден признаться, к славе подобного рода я неравнодушен…

Однако в день сражения под Демсвартом я почти поверил, что мирная обеспеченная старость мне не суждена.

Когда Конан во всеуслышание рявкнул, что отправляется на поле боя, спасать Долиану Эрде, и плевать ему на нарушение любых договоров, стало понятно: отговорить короля от его безумного замысла невозможно. То, что вместе с варваром возжелали идти молодые оборотни Пограничья и Альбиорикс Бритунийский, меня ничуть не удивило – этой компании только дай малейшую возможность проявить себя героями! Все ясно и с Дженной Сольскель, наверняка воображающей себя воительницей наподобие легендарной Тархезы из Кофа, а заодно мечтающей произвести неизгладимое впечатление на Конана. Понятно, зачем необходимо присутствие Тотланта: как обойтись без волшебника, если небо и землю над замком полосуют колдовские молнии, а последствия примененных заклинаний видны неискушенным глазом? С горем пополам я мог даже объяснить желание присоединиться к отряду заморийского протектора Аластора Кайлиени, каковой является человеческим воплощением Бела-Обманщика – он имел ко всей этой неразберихе какой-то свой, особенный интерес…

Но я-то зачем встрял?

Вопрос запоздал – мы уже неслись головокружительным галопом вниз по склону холма, и меня волновала только одна забота: не свернуть бы шею, если моему коню подвернется под ноги колдобина.

Конан вел нас в обход кипевшей у подножия холма схватки между маленьким отрядом Долианы Эрде, выскочившим из-за стен Десмварта, и загонявшими ее в искусно сотканный мешок «Летучими мышами». Добавим к этому сползающую вниз по склону круговерть королевской гвардии, бесславно откатывающуюся от оставшихся неприступными палисадников армии Рокода, и собственно мятежников, гнавших своих противников вниз, в долину. В кипящем смолой котле, наверное, спокойнее и прохладнее, нежели на холмистых возвышенностях у скромного замка Демсварт. Над головами у нас постоянно громыхало, завывало, разлеталось сверкающими огненными брызгами – Дана Эрде и ксальтоун наглядно доказывали друг другу и всему свету, кто из них лучше колдует. Вопли, лязг, ржание лошадей, хлопанье арбалетных тетив и щелчки: звонкие, когда болт попадал в доспех, и смачные, хлюпкие, означающие, что очередному бедолаге не суждено вернуться с равнины у реки Нумалии.

Я старался держаться поближе к оборотням, но мои благие намерения скоро пошли прахом: Эртель пропал в сутолоке боя, Веллана вместе с десятком бритунийцев, сопровождавших Альбиорикса, оттеснили вниз по дороге к деревушке Алгиз. Последнее, что я заметил – огромного гнедого жеребца короля Бритунии, встающего на дыбы, и окруживших его легионеров Тараска. Мимо промчался Тотлант, еле удерживавшийся в седле и упрямо пытавшийся сотворить боевое заклинание. Во всяком случае, я видел тонкие синеватые молнии, с сухим треском сыпавшиеся на головы немедийцев. Где-то впереди крушил черепа оказавшийся в своей стихии Конан: длинное серебристое лезвие его меча поднималось и опускалось с неутомимостью и упорством молотильного цепа в разгар жатвы.

Трехцветное знамя с белой звездой, к которому мы пытались прорваться, качнулось и упало. Я отстраненно подумал, что в этой сумятице невозможно отыскать одного-единственного человека и что, скорее всего, Долиане настал конец. Возможно, она находилась совсем рядом с нами, но как ее найти? Конан упорно выкликал имя наследницы Эрде во всю немалую мощь своего голоса, умудряясь перекрывать шум царившей вокруг схватки, но никто не отзывался. Или отзывался, только мы не слышали.

Тут случилось нечто, заставившее меня напрочь забыть о спасении Даны Эрде.

Копье с трехлапым крюком на конце поймало меня за наплечник доспеха. Второе угрожающе покачивалось у самой морды лошади, грозя вот-вот зацепиться за ремни упряжи. Я заорал так, что, наверное, услышали в находившейся за двадцать лиг Нумалии – не обращаясь за помощью, просто в надежде подбодрить самого себя. Меньше всего хотелось быть вытащенным из седла и приконченным либо же затоптанным взбесившимися лошадями.

Одно древко я перерубил, заодно отправив его носителя в край, где заканчиваются земные пути. Наплечник, хрустнув и заскрежетав, оторвался, шальная стрела злорадно клюнула лошадь в круп, отчего бедное животное немедля взвилось и пронзительно завизжало. В гонявшихся за мной пехотинцев с гербами Немедии неожиданно врезалась долговязая гнедая кобыла, несшая на себе всадника в кольчатом доспехе. Всадник, бросив поводья, лихо орудовал нордхеймским клинком, выглядевшим из-за плавного скругления лезвия слегка кургузым. Хвост темных волос, бившийся под краем открытого шлема, выдавал девицу Сольскель, и она, по-моему, получала истинное удовольствие от происходящего.

Надо отдать ей должное – Дженна ничуть не преувеличивала и не хвастала, утверждая, будто умеет неплохо обращаться с мечом и не боится опасностей… Она отогнала моих противников, и, прикрывая друг друга, мы сумели выбраться на пятачок относительно свободного пространства, чтобы оглядеться, соображая, каких новых бед опасаться.

– Эт-то еще что такое? – озадаченно процедила Зенобия. Я понял, что она имела в виду: шагах в двадцати от нас образовалось странное людское скопление, вроде огромного, разбухающего круга. Со стороны осаждаемого холма к этой толпе несся конный отряд под знаменем крылатой звезды, возглавляемый рыцарем в белом плаще, теперь более смахивающем на грязную тряпку. Туда же, к людскому кольцу, устремлялись всадники, сопровождавшие человека высокого роста в издалека заметной хламиде ярко-красного цвета.