Талисман моей любви Робертс Нора
—Возможно, нам не все известно.
—Во всяком случае, серьезных случаев не было, иначе вы бы знали. Все началось, как только мы тут поселились. Направлено на нас и использует, в том числе нашу энергию. Ты говоришь, что первый инцидент произошел в боулинг-центре, в присутствии всех троих. В этом году первый серьезный инцидент происходит там же, в присутствии четверых из нашей команды. Куин видела демона, когда ехала на первую встречу с Кэлом к нему домой. То есть четверо из шестерых оказались в одном месте впервые.
—Что ты пытаешься найти?
—Закономерность. Во время второй Седмицы все началось с женщины, которая выскочила из бара и начала стрелять, попала в тебя.
—Точно, а потом чуть не изнасиловала.
—И снова вы были втроем; естественно, алкоголь сделал женщину более восприимчивой. Но вам было семнадцать, и вы вряд ли провели в баре так уж много времени или...
—Старик там часто бывал. — Уловив, куда она клонит, Гейдж подавил желание обойти эту тему. — Вышвырнул меня оттуда в буквальном смысле, когда я пришел его искать. Мне было около семи. Первый случай, когда он здорово меня поколотил. Ты это искала?
—Да.
Ни сочувствия, ни попытки пожалеть. Гейдж вновь расслабился.
—В последнюю Седмицу мы попытались повторить ритуал и в полночь пришли к Языческому камню. Я не знаю, как все началось, но тот год был самым ужасным.
—Ладно, попробуем вспомнить. Ты знал, что Седмица приближается, и приготовился. Картина примерно такая же, как теперь, до полночи седьмого июля. Ты помнишь, с чего все началось?
—Первыми всегда появляются сны. В тот год я вернулся в начале весны. Мы жили в квартире, которую тогда занимал Кэл. Я увидел маленького ублюдка прямо на дорожном знаке, когда въезжал в Холлоу. И в первую же ночь или рано утром, когда мы втроем ночевали у Кэла, случилось нападение ворон.
—Где?
—На Мейн-стрит, это их излюбленное место. Больше всего досталось дому, где были мы. Да, на него пришелся основной удар. И еще много драк среди старшеклассников. Это приписывали усталости и стрессу в конце учебного года, но дрались слишком много.
—С этим можно поработать. — Сибил повернулась к компьютеру и принялась что-то набирать на клавиатуре. — Много вводных данных, перекрестных ссылок, но заняться можно. — Она бросила взгляд на вернувшуюся Куин. — Едет?
—Как только повидает родителей.
—Позови Фокса с Лейлой.
—Она что-то нашла? — спросила Куин Гейджа.
—Возможно.
—Прочная оборона — необходимое условие успешной атаки.
—Точно, — согласился Гейдж.
—Мы выявим места наибольшего риска и примем необходимые меры защиты.
—Какие именно?
—Эвакуация, фортификация. — Она отмахнулась от него как от мухи. — Там видно будет.
Гейдж не очень надеялся на эвакуацию и фортификацию, но понимал, что имеет в виду Сибил. Видел закономерность. Прибыли остальные, и в маленьком кабинете стало тесно.
—Мы уже выяснили, что сами служим катализатором, — начала Сибил. — Нам известно, что трое мужчин, совершив кровавый ритуал, выпустили существо, которое мы называем Твиссом — именно так его звали в последнем воплощении. Известно также, что первый знак был у Куин в феврале, когда она только что приехала сюда. Куин и Лейла остановились в одной гостинице, и там у них было общее видение. Затем события ускорились. Следующим стало происшествие в боулинг-центре на День святого Валентина, в присутствии четверых из нашей шестерки. На Лэмпа напали в доме Кэла, где в тот момент были все мы. Нас посещали видения — всех вместе и каждого по отдельности. И снова боулинг-центр, площадь, контора и квартира Фокса, этот дом. Если вернуться к предыдущим Седмицам, вырисовывается закономерность.
—Главное место действия — боулинг-центр. — Куин разглядывала обновленную карту. — Школа, бар, бывший дом Фостеров, район площади. Абсолютно логично. Но интересно, что до этого года ни у Фокса, ни в этом доме не было никаких инцидентов. Похоже, тут что-то просматривается.
—Почему мы не видели этого раньше? — удивился Кэл. — Почему, черт возьми, пропустили?
—Мы не рисовали таблицы и графики, — заметил Фокс. — Конечно, записывали, но не представляли в такой форме. Логичной и наглядной.
—А еще привычка, — подхватила Сибил. — Вы с Кэлом жили тут. Каждый день видели город — дома, улицы. В отличие от Гейджа. Поэтому когда он смотрит на карту, то видит ее иначе. А с учетом того, чем зарабатывает на жизнь, автоматически начинает искать закономерности.
—И что нам с этим делать? — спросила Лейла.
—Добавим как можно больше информации из их воспоминаний, — объяснила Сибил. — Введем данные, проанализируем связи и...
—Вычислим наиболее вероятное место первого удара, — закончил Гейдж, когда Сибил перевела на него взгляд. — Первый раз это был боулинг-центр, второй раз бар. Куда пришелся первый удар в предыдущую Седмицу, мы не знаем, потому что были у Языческого камня.
—А может, и знаем. — Нахмурившись, Кэл ткнул пальцем в место на карте. — Мой отец остался в городе. Он знал, что мы пойдем на поляну, попытаемся остановить безумие, и поэтому остался на случай... не знаю. Отец ничего не говорил мне, пока все не закончилось. Он был в полицейском участке. Двое парней на стоянке у банка монтировками покалечили друг другу машины — и друг друга.
—На этом месте с кем-нибудь из вас что-то произошло?
—Да. — Фокс зацепил большие пальцы рук за передние карманы джинсов. — Однажды там на меня внезапно напал Нэппер и едва не прикончил, пока у меня не открылось второе дыхание и я не всыпал ему как следует.
—Именно это мне и нужно, — сказала Сибил. Где ты лишился девственности, Кэл?
—Боже милосердный.
—Не стесняйся. — Подавив смешок, Куин хлопнула его по плечу.
—На заднем сиденье моей машины, как всякий уважающий себя старшеклассник.
—Он у нас поздно созрел, — заметил Фокс.
Кэл сгорбился, потом демонстративно расправил плечи.
—Но с тех пор компенсировал отставание.
—Мне рассказывали, — кивнула Сибил, и Куин снова рассмеялась. — Где стояла твоя машина?
—В конце Рок-Маунт-лейн. Тогда там почти не было домов. Тот участок только начинали застраивать, и... Склонив голову, он снова ткнул пальцем в карту. — Вот здесь. А в прошлую Седмицу два дома там сгорели дотла.
—Фокс?
—На берегу реки. Довольно далеко от города. Теперь там построили несколько домов, только они не относятся к Холлоу. Не знаю, укладывается ли это в схему.
—Все равно запишем. А теперь нам нужно, чтобы вы трое хорошенько порылись у себя в памяти, вспомнили и записали все события, которые могут оказаться важными. Случаи насилия, травмы, сексуальный опыт. Потом попробуем найти связь. У Лейлы это лучше всего получается.
—Хорошо... Мой магазин, вернее, мой будущий магазин, — поправила себя Лейла. — Его громят каждую Седмицу. И теперь он уже пострадал. Там что-то происходило?
—Это была лавка старьевщика.
Изменившийся голос Гейджа, а также молчание Кэла и Фокса подсказали Сибил, что речь идет не просто о важном событии. О чрезвычайно важном.
—Что-то вроде дешевого антикварного магазина. Моя мать время от времени работала там на полставки. Мы все были там — наверное, наши матери собрались пообедать в городе, пройтись по магазинам. Я не помню. Но мы все были там, когда... Ей стало плохо, началось кровотечение. Она была беременна, не помню, на каком месяце. Но мы все были там, когда это случилось.
—Они вызвали «Скорую», — закончил Кэл, щадя Гейджа. — Мать Фокса поехала с ней, а моя отвезла всех троих детей к нам домой. Врачи не смогли спасти ни ее, ни ребенка.
—Последний раз, когда я ее видел, она лежала на полу лавки старьевщика и истекала кровью. Конечно, это очень важно, черт возьми. Мне нужно еще кофе.
Спустившись на кухню, он проскочил мимо кофеварки и вышел на крыльцо. Через несколько секунд к нему присоединилась Сибил.
—Прости, что заставила тебя страдать. Мне очень жаль.
—Я ничего не мог сделать тогда, ничего не могу теперь.
Она придвинулась к нему, положила руку на плечо.
—Все равно я не хотела причинить тебе боль. Я знаю, что такое терять родителя, любимого и любящего. Как эта потеря делит твою жизнь на «до» и «после». Ни минувшее время, ни обстоятельства не имеют значения — ребенок все равно страдает.
—Она сказала, что все будет хорошо. Ее последние слова: «Не волнуйся, малыш, и не бойся. Все будет хорошо». Вышло иначе, но я надеюсь, она в это верила.
Немного успокоившись, он повернулся к Сибил.
—Если ты права — а я думаю, что права, — я найду способ прикончить ублюдка. За то, что питался кровью моей матери, ее болью, ее страхом. Клянусь — здесь и сейчас.
—Хорошо. — Глядя ему прямо в глаза, Сибил протянула руку. — Я тоже клянусь.
—Ты ее даже не знала. Я сам с трудом...
Она не дала ему договорить, обхватив его лицо ладонями и закрыв рот быстрым, страстным поцелуем, успокаивающим лучше дюжины слов.
—Клянусь.
Отстранившись, Сибил не отняла рук от его лица. По ее щеке катилась слеза. Растерянный, Гейдж прижался лбом к ее лбу.
Он испытывал благодарность и находил утешение в ее слезах.
9
Сибил разглядывала яркие пятна краски на разных стенах будущего магазина «У сестер». Свежая краска, подумала она, чтобы скрыть старые раны и шрамы. Верная себе Лейла прикрепила к стене большую схему — в масштабе — помещения с планируемыми изменениями и дополнениями. Не составляло труда представить, как все будет.
А Сибил без труда представила, как все было. Маленький мальчик, испуганный и растерянный, и его мать, истекающая кровью на полу магазина. После этого жизнь Гейджа распалась на части. Ему удалось склеить кусочки, но после тех ужасных минут, после перенесенной утраты линия его жизни совершила крутой поворот.
Точно так же, как изменилась ее жизнь в момент самоубийства отца.
Еще один переломный момент — это когда отец Гейджа впервые поднял на него руку. Еще одна заплатка, еще один поворот. Следующий удар пришелся на десятый день рождения.
Слишком много разрушений и потерь для маленького мальчика. Нужно быть очень сильным и упорным, чтобы не только примириться с этими разрушениями, но и построить на развалинах новую жизнь.
Голоса за спиной смолкли. Повернувшись, Сибил увидела, что Лейла и Куин смотрят на нее.
—Отлично, Лейла.
—Ты думаешь о том, что здесь случилось, о матери Гейджа. Я тоже. — Лейла обвела затуманившимся взглядом комнату. — Я много размышляла об этом ночью. В двух кварталах отсюда есть другое помещение. Может, нужно арендовать его, а не...
—Нет, нет. Даже не думай. — Сибил коснулась рукой схемы.
—Он молчал. Гейдж не сказал ни слова, а я все время болтала о своих планах. И Фокс ни разу... И Кэл. А когда я спросила об этом, Фокс ответил: делай что должно, и будь что будет. Ты знаешь, он умеет формулировать.
—Фокс прав. — Свежая краска, вновь подумала Сибил. Цвет и свет. — Если мы не способны сохранить или вернуть то, что нам принадлежит, мы уже проиграли. Никто из нас не может отменить то, что случилось с матерью Гейджа, или другие несчастья, которые произошли потом. Но ты снова можешь вдохнуть жизнь в этот дом, и я думаю, это будет хороший пинок Твиссу под зад. А что касается Гейджа, он говорил, что мать любила сюда приходить. Ему будет приятно видеть, что ты превратила это место в нечто, что понравилось бы его матери.
—Согласна, и не только потому, что тут будет классно, — прибавила Куин. — Ты вложила сюда много позитивной энергии, которая вытесняет негативную. Это важный символ. Более того, отличное лекарство. Мы лечим раны — на всех уровнях.
—Природа не терпит пустоты, — заключила Сибил, кивая. — Не сдавайся, Лейла. Заполни ее.
Лейла вздохнула.
—Скоро я официально стану безработной и у меня появится много времени. А теперь мне пора в контору. Сегодня первый полный день обучения моей преемницы.
—И как она? — спросила Куин.
—Думаю, отлично справится. Умная, квалифицированная, организованная, привлекательная. Счастливый брак и двое детей-подростков. Мне она по душе, а Фокс ее немного побаивается. Все отлично. — Выходя, Лейла оглянулась на Сибил. — Может, спросишь Гейджа, если увидишь его сегодня? Лекарство, пинок и все такое. Или Гейджу будет тяжело приходить сюда, и Фоксу... то есть мне, стоит присмотреться к другому помещению?
—Спрошу, если увижу.
Когда Лейла заперла дверь и повернула к конторе, Куин взяла Сибил под руку.
—Почему бы тебе этого не сделать?
—Что?
—Поговорить с Гейджем. Ты лучше соображаешь, когда не волнуешься за него.
—Он большой мальчик и сам в состоянии...
—Сибил. Мы это уже проходили. Во-первых, ты связана с ним. Даже если считаешь его лишь членом команды, все равно связана. Но тут нечто большее. Только между нами, — прибавила она в ответ на молчание Сибил.
—Ладно, ты права. Кое-что еще. Не знаю, как это определить, но оно есть.
—Хорошо, пусть остается безымянным. И ты думаешь о маленьком мальчике, лишившемся матери, о мальчике, отец которого повернулся не к сыну, а к бутылке. О мальчике, которому досталось слишком много ударов, и о мужчине, который не сбежал, хотя мог бы. Значит, в твоем неопределенном чувстве присутствуют симпатия и уважение.
—Верно.
—Он умен, способен хранить верность, довольно крут и достаточно непредсказуем, чтобы вызывать интерес. И, разумеется, чертовски сексуален.
—Мы это уже проходили, — согласилась Сибил.
—Значит, иди и поговори с ним. Снимешь груз с души Лейлы, возможно, немного разберешься в своем безымянном чувстве, а потом сосредоточишься на работе. Ее у нас достаточно.
—Вот почему я могу и должна отложить этот разговор. Мы сделали только первый шаг в выявлении «горячих точек». Мне нужно еще раз взглянуть на карты, которые мы вытащили из колоды Таро. А главное, я не оставлю тебя в доме одну. Ни за что.
—Именно для этого изобрели ноутбуки. Я возьму свой в боулинг-центр. — Куин махнула рукой в сторону площади. — Еще одно подтверждение, что я не ошиблась в выборе мужчины и «основной базы». Устроюсь в кабинете Кэла или где-то поблизости, а ты присоединишься ко мне, когда поговоришь с Гейджем.
—Возможно, не такая уж плохая идея.
—Милая, — сказала Куин, входя в дом, — не такие уж плохие идеи — моя профессия.
Гейдж сидел на кухне в доме Кэла; рядом стояла чашка кофе. Он погрузился в воспоминания, записывая самое существенное в ноутбук. Всякое бывает, размышлял он, но чтобы столько сразу... Записывая, отмечал места, где инциденты повторялись.
Но смысла уловить не мог. Худшие минуты в жизни — боль, страх, горе, ярость — он пережил в той проклятой квартире над боулинг-центром. Каждую Седмицу в центре что-нибудь случалось, но всякий раз что-то не очень серьезное. Ни смертей, ни пожаров, ни ограблений.
И это само по себе странно, правда? Одно из самых известных мест города, дом, где прошло его детство, собственность семьи Кэла, любимое место отдыха Фокса. А когда город охватывало безумие и люди поджигали и крушили дома, избивали друг друга, старая «Боул-а-Рама» оставалась целой и невредимой.
Здесь следует поставить большой вопрос — и примечание: как можно это использовать.
И еще старая библиотека, в которой они проводили много времени и которой заведовала прабабка Кэла. Там жила и там умерла Энн Хоукинс в первые годы существования Хоукинс Холлоу. Именно там во время предыдущей Седмицы Фокс пережил ужасную трагедию, когда его невеста прыгнула с крыши.
Но, размышлял Гейдж, прихлебывая кофе, это единственная трагедия, которую он помнит. Ни пожара, ни грабежа. А ведь книги так хорошо горят.
Школа для средних и старших классов каждый раз оказывалась в гуще событий, а начальная школа практически не пострадала. Интересно.
Он принялся изучать карту города, задумавшись не только о «горячих», но и о «холодных» точках.
Стук в дверь вызвал легкое раздражение, но при виде Сибил мысли потекли в другом направлении.
—Почему ты просто не вошла? — спросил он. — Тут никто не стучит.
—Хорошее воспитание. — Она закрыла за собой дверь и, склонив голову, окинула Гейджа внимательным взглядом. — Не выспался?
—Я бы надел костюм с галстуком, если бы ждал хорошо воспитанную персону.
—И побриться не мешало бы. Я пришла, чтобы обсудить одну проблему. Будем говорить прямо здесь?
—Это надолго?
Удивление в ее глазах заставило Гейджа улыбнуться.
—На редкость гостеприимный хозяин.
—Это не мой дом, — заметил он. — Я работаю на кухне. Можешь пройти туда.
—Спасибо. Я так и сделаю. — Сибил пошла впереди, и он любовался ее царственной, плавной походкой. — Не возражаешь, если я заварю чай?
Он пожал плечами.
—Ты знаешь, где все лежит.
—Знаю, — Сибил сняла чайник с плиты, подошла к мойке.
Появление Сибил не вызвало у него особого раздражения. На самом деле, не так уж неприятно смотреть, как красивая женщина заваривает на кухне чай. И не просто красивая женщина, а Сибил, вынужден был признать он. И не просто на кухне, а на его кухне — во всяком случае, в настоящий момент.
Между ними что-то возникло вчера вечером, когда она поцеловала его, когда плакала о нем. Не сексуальное в своей основе, признал Гейдж. С сексуальным он знал, как обращаться. То, что между ними происходит, гораздо опаснее секса.
Сибил оглянулась, и Гейдж ощутил такой знакомый толчок физического влечения. И почувствовал себя увереннее.
—Над чем трудишься? — спросила она.
—Домашнее задание.
Она подошла к ноутбуку, взглянула на карту, одобрительно кивнула.
—Отличная работа.
—Ставишь пятерку? Сибил посмотрела ему в глаза.
—Вижу, ты не в духе. Со мной тоже часто бывает. Может, пропустить чай и приступить прямо к делу? Быстрее закончим, и я не стану тебе мешать.
—Заканчивай с чаем. Меня это не волнует. Кстати, можешь налить мне еще кофе, раз ты занялась хозяйством. И что у тебя за дело?
Сибил повернулась, достала чашку с блюдцем — и проигнорировала просьбу налить кофе, отметил Гейдж. Потом облокотилась на столешницу и стала ждать, когда закипит вода.
—Лейла задумалась, не найти ли другое место для бутика.
Гейдж ждал продолжения, но так и не дождался.
—И это требуется обсудить со мной, потому...
—Она задумалась об альтернативе, потому что боится задеть твои чувства.
—У меня нет никаких чувств относительно бутиков женской одежды. С чего бы ей...
Кивнув, Сибил выключила горелку под закипевшим чайником.
—Вижу, несмотря на плохое настроение, твой мозг не утратил способности мыслить. Она беспокоится, что, открыв магазин в этом доме, причинит тебе боль. Как верно указывают карты, сильные стороны Лейлы — сострадание и сочувствие. Ты брат Фокса, в полном смысле этого слова, и она тебя любит. И изменит свои планы.
—Нет никакой необходимости. Она не обязана... Это не... — Гейдж не мог подобрать нужных слов. Просто не находил.
—Я ей передам.
—Нет, я сам с ней поговорю. — Боже милосердный. — Это всего лишь место, где случилось несчастье. Если в Холлоу огородить все места, где случилось несчастье, город престанет существовать. На город мне плевать, но в нем живут люди, на которых я плюнуть не могу.
Верность, подумала Сибил, тоже относится к его сильным сторонам.
—Лейла преобразит это место. По крайней мере, настроена. Я видела ее там. Две разные картины. Два варианта будущего. В одном дом сожжен, окна разбиты, стены почернели. Лейла стоит одна посреди этой разрухи. Сквозь разбитое окно в комнату проникает свет, и от этого почему-то еще хуже. Освещает разбившиеся надежды.
Снова отвернувшись, Сибил налила чашку чая.
—В другой картине солнечные лучи отражаются от стеклянных витрин и натертого до блеска пола. Лейла не одна. Комната полна людей, разглядывающих витрины и полки. Движение, яркие краски. Я не знаю, какое видение станет явью. Но Лейле нужно попробовать сделать так, чтобы воплотился второй вариант. Она сможет, если ты не будешь возражать.
—Отлично.
—Ну вот, миссию я выполнила и теперь могу оставить тебя в покое.
—Допей сначала чай.
Она взяла чашку, облокотилась на стол, приблизила лицо к лицу Гейджа.
—Любовь — это тяжкое бремя, да? Хватит с тебя Кэла и Фокса, Хоукинсов, Барри и О'Деллов. А теперь Лейла добавила камень в общую кучу. А еще есть Куин, и это тоже ляжет на твои плечи, потому что она из тех людей, которых нельзя просто выбросить и забыть. Неудивительно, что ты такой мрачный.
—На твой взгляд. По мне, нормальное настроение.
—В таком случае... — Сибил заглянула ему через плечо на экран компьютера. — Черт, ты действительно делаешь домашнее задание.
Она пахнет лесом, подумал Гейдж. Осенним лесом. Никакой эфемерности или полутонов, как весной. Яркий, насыщенный аромат с легким намеком на дым.
—Сколько точек, — заметила она. — Кажется, я уловила принцип, по которому они сгруппированы, но ты не хочешь объяснить...
Он действовал инстинктивно, не раздумывая. Обычно это ошибка, но не теперь. Прежде чем они оба успели понять, что происходит, губы Гейджа прижались к ее губам, пальцы вплелись в ее волосы.
Потеряв равновесие — не только в буквальном смысле, надеялся Гейдж, — она ухватилась за его плечи. Не отпрянула, не отстранилась, а приняла поцелуй. Но не капитулировала — выбрала наслаждение.
—Никакого соблазнения, — сказал он, касаясь губами ее губ. — Я не нарушил соглашения. Все честно. Можно потанцевать здесь, а можно подняться наверх.
—Ты прав. Это явно не соблазнение.
—Ты сама поставила условия, — напомнил Гейдж. — Если хочешь их изменить...
—Нет, нет. Уговор есть уговор. — Теперь уже она поцеловала его, страстно и жадно. — И хотя я люблю танцы, это... — Стук в дверь заставил ее умолкнуть. — Хочешь, я открою? Наверное, тебе нужна минута-другая, чтобы... успокоиться.
И ей тоже, подумала Сибил, выходя из кухни. Она не возражала, чтобы с головой броситься в глубокий омут. В конце концов, она хороший, опытный пловец. Но сделать пару глубоких, прочищающих мозги вдохов не помешает. А потом решить, хочет ли она бросаться именно в этот омут и именно в это время.
После первого вдоха Сибил открыла дверь. Она не сразу узнала человека, которого несколько раз видела в боулинг-центре. И вновь подумала, что Гейдж пошел в мать — между отцом и сыном не было никакого сходства.
—Мистер Тернер, меня зовут Сибил Кински. — Он выглядел смущенным и немного испуганным. Волосы у него были редкими и седыми. Ростом он был с Гейджа, только тощий. Вероятно, глубокие морщины на лице и красная сеточка лопнувших сосудов объяснялись многолетним пьянством. Голубые водянистые глаза, казалось, избегали ее взгляда.
—Простите. Я подумал, что если Гейдж здесь, то...
—Да, Гейдж дома. Входите. Он на кухне. Может, присядете, а я...
—Не стоит. — Голос Гейджа был пугающе бесстрастен. — Уходи.
—Всего минуту, пожалуйста.
—Я занят, а тебя сюда никто не звал.
—Я пригласила мистера Тернера войти. — Слова Сибил падали, словно камни в глубокий колодец молчания. — И приношу извинения вам обоим. Я вас оставлю — разбирайтесь сами. Прошу меня простить.
Она удалилась на кухню, но Гейдж даже не повернул головы.
—Уходи, — повторил он.
—Мне нужно с тобой поговорить.
—Это не моя проблема. Я не желаю слушать. Пока я тут живу, тебе тут нечего делать.
Билл стиснул зубы; на щеках выступили желваки.
—Я откладывал этот разговор с тех пор, как ты вернулся в город. Больше не могу. Пять минут, ради всего святого. Пять минут, и я больше тебя не побеспокою. Я знаю, ты приходишь в боулинг-центр, только когда меня там нет. Выслушай меня, и я буду исчезать каждый раз, когда ты захочешь увидеться с Кэлом. Не буду показываться тебе на глаза, обещаю.
—Ты всегда держал слово?
Лицо Билла вспыхнуло, потом снова стало бледным.
—Больше у меня ничего нет. Пять минут, и ты избавишься от меня.
—Я уже от тебя избавился. — Гейдж пожал плечами. — Ладно, пять минут у тебя есть.
—Хорошо. — Билл откашлялся. — Я алкоголик. Но не пил уже пять лет, шесть месяцев и двенадцать дней. Я позволил спиртному разрушить свою жизнь. Использовал его в качестве оправдания, чтобы причинить тебе боль. Я должен был воспитывать тебя. Заботиться о тебе. У тебя больше никого не было, а я сделал так, что вообще никого не стало. — Он с усилием сглотнул. — Я бил тебя кулаками и ремнем, продолжал избивать, пока ты не вырос и не дал мне отпор. Я давал обещания и нарушал их. Снова и снова. Я был плохим отцом. Плохим человеком.
Билл отвел взгляд; голос его дрожал. Гейдж молчал. Билл несколько раз с шумом втянул в себя воздух, потом посмотрел в лицо сына.
—Я не могу вернуться назад и что-то изменить. Но хочу сказать, что буду жалеть об этом до самой смерти, хотя ничего уже сделать нельзя. Я не буду обещать, что никогда не возьму в рот спиртного — только сегодня. А проснувшись завтра утром, дам себе зарок на день. И каждый день, когда я трезв, я вспоминаю, как обращался с тобой, вспоминаю, что опозорил себя как мужчина и как отец. Что твоя мать смотрит с небес и плачет. Я предал ее. Предал тебя. И буду жалеть об этом весь остаток жизни.
Билл снова вздохнул.
—Пожалуй, все. Разве что... Ты кое-чего добился в жизни. Самостоятельно.
—Почему? — Гейдж понял, что, если они больше не увидятся, он должен получить ответ на вопрос, всю жизнь не дававший ему покоя. — Почему ты со мной так обращался? Пьянство — всего лишь предлог. Это правда. Почему?
—Я не мог достать ремнем до Бога. — Глаза Билла вспыхнули, голос задрожал. — И кулаками тоже. А ты был рядом. Мне нужно было кого-то обвинить, наказать. — Он опустил взгляд на свои руки. — Я был обыкновенным парнем. Умел починить все, что угодно, не боялся тяжелой работы, но в остальном ничего особенного. А потом она посмотрела на меня. Твоя мама, она сделала меня лучше. Она меня любила. Каждое утро, каждый вечер я удивлялся, что она со мной, что любит меня. Она... У меня еще осталась пара минут из тех пяти, да?
—Заканчивай.
—Ты должен знать... Она была... мы были... так счастливы, когда она забеременела тобой. Наверное, ты не помнишь, как было... до того. Но мы были счастливы. Кэти... У твоей мамы были осложнения во время беременности, а потом все произошло так быстро. Мы даже не успели доехать до больницы. Ты родился в машине «Скорой помощи».
Билл снова отвел взгляд, и на этот раз — хотел ли Гейдж видеть или нет — в поблекших голубых глазах плескалась печаль.
—Потом были еще проблемы, и врач сказал, что ей больше не следует иметь детей. Я не возражал. У нас был ты — господи, как две капли похожий на нее. Я знаю, ты не помнишь, но я любил вас обоих больше всего на свете.
—Нет, — сказал Гейдж, когда Билл умолк. — Не помню.
—Да, конечно. Через какое-то время она захотела еще ребенка. Она так сильно хотела. Говорила: посмотри на Гейджа, Билл. Посмотри, кого мы сотворили. Правда, чудо? Ему нужен братик или сестричка. Мы зачали еще одного, и она была очень осторожна. Следила за собой, выполняла все предписания врача, не жаловалась. Но все пошло наперекосяк. Меня вызвали с работы, и...
Он достал платок и, не стесняясь, вытер слезы.
—Я потерял и ее, и маленькую девочку, которую мы пытались родить. Джим и Франни, Джо и Брайан — они старались помочь, чем могли. Больше, чем другие на их месте. Я начал пить, сначала понемногу, редко, чтобы как-то забыться.
Слезы высохли, и Билл сунул платок в карман.
—Я стал винить себя в ее смерти. Нужно было пойти сделать себе операцию, ничего не говоря ей — и все. Тогда она была бы жива. Мне стало еще хуже, и я запил сильнее. Потом стал думать, что она была бы жива, если бы не родила тебя. Без тебя ничего бы не нарушилось в ее организме, и утром, просыпаясь, я видел бы рядом ее. Винить тебя было не так больно, и я убедил себя, что это истинная правда, а не гнусная ложь. Из-за пьянства я лишился работы, но повернул все так, словно бросил работу сам, чтобы присматривать за тобой. Все несчастья я сваливал на тебя, потом снова пил, набрасывался на тебя, лишь бы не смотреть правде в глаза.