Танцы с огнем Робертс Нора

— О боже, Галл, а кто не боится?

— Нет, уточни.

— Ты спятил? Уточнять что угодно посреди ночи после панической атаки?

Его немного успокоило раздражение, прозвеневшее в ее голосе.

— Да.

— Я не знаю. Если бы я знала, я бы… Связь между Долли и Латтерли очевидна. Шансы на то, что оба они стали жертвами неизвестного убийцы-пироманьяка, практически равны нулю. Маньяк был бы причиной для серьезного беспокойства, но ведь это не так? Полиция явно собирается все повесить на Брейкмена. Только…

— Только ты никак не можешь поверить в его виновность. Как и я.

— Да, но его очень легко заподозрить. Он узнал, что Долли не просто лгунья, а еще и трахается со священником. Они ссорятся, он ее убивает — в состоянии аффекта, случайно, но убивает. Тут же приходит в ужас и так далее. Убийство его надломило. — Роуан вспомнила слезы Лео. — Он стреляет в нас, убивает Латтерли. Дело закрыто.

— Ты во все это не веришь, Ро. Следовательно…

— Следовательно…

— Вот именно. Следовательно, в твоих кошмарах Джим, который связан и с тобой, и с Долли, проговаривает твои мысли, во всяком случае, подсознательные.

— Спасибо, доктор Фрейд.

— Сеанс закончен. Ты должна проспать оставшиеся два часа.

— А мы все еще на полу. Секс на полу был просто классный, но для сна я предпочла бы постель.

— Будет тебе постель. — Галл поднялся, схватил ее за руку, рывком поставил на ноги и — под ее смех — подхватил на руки.

— Может быть, я и похудела немного с начала сезона, но далеко не пушинка.

— Ты права. — Галл бросил ее на постель. — В следующий раз ты понесешь меня. — Он вытянулся рядом с ней. — В твоем кошмаре есть один плюс. Он вышиб из меня возможное текильное похмелье.

— Во всем можно найти свои плюсы.

Галл прижал ее к своему боку и ласково гладил спину, пока она не заснула.

После утреннего инструктажа Роуан пробежалась, размялась в спортзале со свободными весами и силовой йогой в компании Галла. И признала — разумеется, не вслух, — что гораздо веселее тренироваться с парнем, который ни в чем ей не уступает.

Когда они вошли в столовую, там уже сидел Доби — сгорбившись над тарелкой с поджаренным ломтиком хлеба, рядом стоял стакан, и Ро опознала в нем знаменитый похмельный коктейль Марг.

— Ммм, какие толстые большие сосиски. — Роуан постучала по подогреваемой полке с едой. — Что может быть лучше жирной свинины на завтрак!

— Когда я смогу двигаться, не опасаясь, что треснет башка, я тебя поколочу, — простонал Доби.

— Похмелье, бедняжка? — ласково поинтересовалась Роуан. — А я чувствую себя прекрасно. — Нет, конечно, где-то в основании черепа притаилась ноющая боль, но это небольшая плата за удовольствие, и не к чему об этом докладывать.

— Поколочу тебя и всех твоих родственников. И твоих домашних любимцев.

Роуан только усмехнулась, садясь за стол с полной тарелкой.

— И аппетита нет, бедняжка?

— Я проснулся на полу рядом со Стовиком. Кажется, я никогда больше не смогу проглотить ни кусочка.

— А как поживает Стовик?

— Когда я видел его в последний раз, он полз к своей комнате, и глаза у него были красные-красные. Если я когда-нибудь хотя бы дотронусь до стопки с текилой, пристрелите меня. Вы совершите акт милосердия.

— Выпей это, — посоветовала Роуан. — Конечно, ты не запрыгаешь и не станешь кричать «О, какое прекрасное утро!», но тебе станет легче.

— Оно коричневое. И там что-то шевелится.

— Доверься мне.

Когда Доби схватил бутылку табаско, которую Линн держала на столе ради него, Роуан хотела было сказать, что соус ему не понадобится, но, спрятав улыбку, приступила к завтраку.

Доби щедро полил соусом коричневую смесь в своем стакане, втянул воздух, собираясь с духом, и объявил:

— До дна!

Затем закрыл глаза и выпил смесь залпом.

Его глаза чуть не выпрыгнули из орбит, лицо из похмельно-серого мгновенно стало красным, цвета вареного рака.

— По-пожар!

— Очищающий огонь. Если у тебя и сгорело немного мозговых клеток, но теперь ты чист, дитя мое.

— Он не заговорит на неведомом языке в религиозном экстазе? — спросил Галл.

— Обалдеть, — вопил Доби. — Ну и дрянь! Мне хватило бы глотка виски. Ууу, меня пот прошиб.

Галл, как зачарованный, смотрел на ручьи пота, текущие по красному лицу Доби.

— Как я понимаю, выводятся токсины. Что там было, черт побери?

— Марг не признается. Она заставляет начинать с М&M — мотрина и «Move Free»^[33] с полным стаканом воды, — затем выдает эту мерзость и поджаренный ломтик хлеба и велит выпить еще воды.

— И побегать.

— Да. К ленчу ты станешь похож на человека и даже сможешь поесть. Кто-нибудь должен притащить сюда Стовика… и Янгтри. — В столовую вошел Картежник. — Эй, Картежник, — окликнула его Ро. — Не хочешь приволочь сюда Стовика и Янгтри? Мы бы влили в них похмельный антидот Марг.

Картежник молча подошел, опустился на соседний стул, повернулся к Роуан.

— ММ только что говорил с копами. В нескольких ярдах от машины священника рейнджеры нашли обгоревшее ружье и пробили его по регистрационной базе. Одно из ружей Брейкмена.

— Понятно. — Ро медленно, аккуратно размазала по крекеру черничный конфитюр. — Вот и ответ на все вопросы.

— Утром за Брейкменом приехали, но он исчез. Вместе со своим пикапом.

Роуан уставилась на Картежника. Конфитюр закапал с ножа.

— То есть на работе его тоже нет?

— Похоже, он прихватил туристское снаряжение, дробовик, винтовку, два пистолета и черт знает сколько патронов. Жена сказала, что не знает, куда он уехал, и вообще не видела, как он собирался. Не знаю, поверили ей или нет, но никто понятия не имеет, где он может быть.

— Я думала… я слышала, что его хотели забрать еще вчера после похорон.

— На допрос. Но у него есть адвокат, а ружье тогда еще не нашли. В деле об убийствах на него ничего не было.

— Полный бред, — взорвался Галл, — неужели за ним не следили?

— Не знаю. Ни черта я не знаю. ММ сказал, чтобы Ро ни ногой с базы и, по возможности, не выходила на улицу, пока не найдут Лео. Если, конечно, не объявят пожарную тревогу. И он не желает слышать никаких возражений.

— Я поработаю в парашютном хранилище.

— Ро, они поймают его. И быстро.

— Конечно.

Картежник неловко похлопал ее по руке.

— Пойду разбужу Янгтри и Стовика. Повеселимся, когда у них дым пойдет из ушей от похмельного снадобья.

В тишине, наступившей после ухода Картежника, Доби встал, налил себе кофе.

— Ро, я выскажусь, потому что я тебя уважаю. Очень. И потому что Галл тебя не только уважает. Если бы у себя дома я удрал в горы с туристским снаряжением — черт, даже и без него, но если бы у меня было снаряжение, хорошая винтовка, хороший нож, я смог бы прожить в глуши несколько месяцев. И никто бы меня не нашел, если бы я сам не захотел.

— Возможно, они найдут его пикап, но его самого они не найдут. Он затеряется в Биттерруте или в Скалистых горах. Айрин потеряет дом. Она заложила его, чтобы заплатить залог, а Лео нарушил условия. Я не верила, что он сделал это… во всяком случае, не с Долли. И вот он сбежал, бросил на произвол судьбы жену и внучку, предал их. Надеюсь, он облажается. — Роуан резко встала из-за стола, все равно уже ничего в глотку не лезло. — Надеюсь, он облажается, и его поймают и бросят в тюрьму до конца его дней. Я в хранилище. Буду шить эти чертовы сумки.

Когда она вышла, Доби бухнул в свой кофе три полные ложки сахару.

— Что скажешь, сынок?

Галл покосился на Доби. Иногда доверенным другом становится самая неожиданная персона.

— Я не думаю, что Брейкмен сюда вернется. Вряд ли его сейчас волнует Роуан.

— Ну и что ты собираешься делать?

— Пока мы на базе, кто-то должен быть рядом с ней. Круглосуточно. Постараемся загрузить ее работой, но выходить ей все равно придется. Если мы ее запрем, она взбунтуется. Думаю, надо сменить распорядок. Обычно мы бегаем по утрам, теперь будем бегать по вечерам.

— Если не снимать темные очки и бейсболки, издали трудно разобраться, кто есть кто. Беда в том, что твоя женщина упряма, как мул. Вряд ли она согласится перевестись в Западный Йеллоустоун или в Айдахо.

— Да. Она сочла бы это бегством. Трусливым бегством.

— А если бы ты тоже перевелся?

— Доби, она еще не дозрела до этого.

Доби наблюдал за Галлом, прихлебывая кофе.

— Но ты дозрел?

Галл уставился на свой недоеденный завтрак.

— Гребаные люпины.

— Люпины? При чем тут люпины?

Галл покачал головой.

— Да, я дозрел, — наконец сказал он, поднимаясь. — Разрази меня гром.

Выбегая из столовой, Галл чуть не столкнулся с пропотевшими на пробежке Южанином, Гиббонзом и Дженис.

— Что с ним? — спросил Гиббонз.

— Рассаживайтесь, мальчики и девочки, и я вам расскажу.

Кипя гневом, Галл разыскал ММ. Тот беседовал у ангара с одним из пилотов.

— Как они допустили, черт их побери?

— Думаешь, я не задавал этот вопрос? Думаешь, я не злюсь?

— Мне плевать, злишься ты или нет. Я требую ответа.

ММ пошел от ангара к одной из боковых дорожек.

— Идем. Если хочешь кому-то наподдать, найди копа. Это они облажались.

— Я хочу знать.

— Ах, ты хочешь знать? Ну, слушай. — ММ подобрал камень величиной с кулак и зашвырнул подальше. — Перед домом Брейкменов дежурили два копа. Черт, может, они кроссворд разгадывали, может, пончики жрали. — Майкл нашел еще один камень и со злости зашвырнул его в лес. — Мой брат — коп в Хелине. Хороший коп. Не то что эти.

Галл наклонился, подобрал камень и протянул Майклу.

— Спасибо. — Зашвырнув и этот камень, Майкл продолжил: — Полицейские сидели в машине перед домом, а пикап стоял сзади под навесом. Где-то посреди ночи Лео загрузил его и вытолкал через соседний двор на дорогу. Никто не знает, куда он уехал.

— И копы только утром заметили, что пикапа нет.

— Ну да… Уроды!

— Ладно.

— Ладно? Что значит ладно?

— Это ответ. С ответами легче. Она в третьей бригаде. Сможешь засадить ее в диспетчерскую, если вылетят только первые две?

— Смогу. — Майкл подобрал еще один камень, посмотрел на него и уронил. — Я тоже об этом думал. Просто хотел подождать, пока она остынет.

— Я ей скажу.

— Она обычно убивает гонцов, принесших дурные вести. Я послал Картежника. — Майкл улыбнулся. — Решил, что инвалида она пожалеет.

— Вот поэтому ты главный.

Галл завернул в жилой корпус за колой, подумал, прихватил бейсболки и солнечные очки, хотя после фальшивых усов считал их самой дрянной маскировкой.

По дороге к хранилищу он позвонил по сотовому Лукасу.

Поскольку большая часть команды еще разминалась или завтракала, в хранилище было всего несколько человек. Роуан дюйм за дюймом осматривала купол подвешенного на специальном приспособлении парашюта.

Галл подошел к ней, перебрасывая банку колы из руки в руку.

— Я занята.

— У тебя ломка.

— Очень занята. — Она пинцетом удалила несколько сосновых игл, вонзившихся в ткань.

— Отлично. Я сам выпью. — Галл сорвал крышку. — Если начнется пожар, ММ вызывает тебя в диспетчерскую.

Роуан вскинула голову.

— Пусть только попробует меня отстранить.

— Я не это сказал. Ты в третьей бригаде. Если не случится вселенской катастрофы, вряд ли вызовут всех сразу. Ты ведь дипломированный диспетчер, не так ли?

Роуан выхватила у него банку, отпила немного.

— Да. — Она вернула ему напиток и продолжила осматривать парашют. — Спасибо, что сообщил.

— Не стоит благодарности. И насчет всего этого…

— Я не желаю, чтобы меня утешали, защищали, советовали мне что-то… Мне это не нужно.

— Да заткнись ты наконец. — Он воздел глаза к потолку.

— Это ты заткнись.

Галл выдавил усмешку.

— Кто как обзывается, тот так и называется. Я первый сказал. Успокойся. Я не думаю, что Брейкмен — только твоя проблема.

— Я не волнуюсь. Я могу позаботиться о себе, и я не дура. До сигнала тревоги я найду, чем заняться и здесь, и в спортзале.

Она аккуратно вытащила прутик, отметила дюймовую прореху, немного опустила парашют.

— Ночью Брейкмен ускользнул от копов, протолкав огромный пикап через свой задний двор и соседский до самой дороги. Он загрузил пикап всем, что ему может понадобиться в глухих лесах. То есть и он не дурак.

— Я рада за него.

— Но он дважды оставлял свое оружие на видном месте. Дважды. Ружье зарегистрировано на него, винтовка с его именем. А это предельно глупо.

— Ты опять думаешь, что он ничего этого не делал.

— Да. Не хотелось бы, конечно, думать, что это не он, потому что тогда у нас вообще ничего нет. Мы не знаем, кто и почему. С другой стороны, вряд ли этот кто-то вернется на базу, чтобы поупражняться в стрельбе. Малая вероятность не дает полной уверенности, но несколько успокаивает.

— Глупо стрелять в меня, когда Брейкмен сбежал, и копы точно знают, какое оружие он с собой прихватил. — Да, она не дура, напомнила себе Роуан, но злость мешает думать логически. По всему видать, у Галла та же проблема. — Галл, если это не Лео, почему кто-то все время его подставляет?

— Потому что Лео засранец? Потому что он легкая мишень? Потому что кто-то хочет его уничтожить? Может быть, и первое, и второе, и третье. Просто будь осторожнее и хитрее, но не нервничай.

— Я не нервничаю. Я злюсь.

— Значит, нервничает твое подсознание.

— Ладно, хватит. — Роуан обследовала верхушку парашюта, сетку, отметила расползшийся шов, прикрепила ярлык. — Наверное, я должна позвонить папе. Он услышит от других и разволнуется.

— Я только что поговорил с ним. Мы все обсудили.

— Он здесь? Почему он не…

— Я ему позвонил.

Роуан резко развернулась.

— Что ты сделал? Какого дьявола ты обсуждаешь мои дела с моим отцом за моей спиной?

— Это называется мужская дружба. Тебе не понять. Я верю в равенство полов, в равную плату за равный труд и в то, что когда-нибудь — надеюсь, позже, чем раньше, — подходящая женщина станет лидером свободного мира. Но тебе не понять ритуалов мужской дружбы, как и мужчинам не понять, почему большинство женщин одержимы туфлями и прочей обувью.

— Я не одержима туфлями, поэтому не переводи это в культурную или… или в гендерную плоскость.

— У тебя три пары летных ботинок. Двух было бы вполне достаточно. У тебя четыре пары кроссовок, хотя опять же с лихвой хватило бы двух.

— Прежде чем выбросить первую пару, я начинаю разнашивать третью, чтобы не натереть ноги. И у меня четыре пары кроссовок, потому что… черт… ты пытаешься отвлечь меня от главного!

— Да, но я еще не закончил. У тебя две пары турботинок, три пары босоножек и три пары очень сексуальных лодочек на шпильках. И это только здесь, на базе. Одному богу известно, сколько еще обуви таится в твоем домашнем шкафу.

— Ты ведешь учет моей обуви? И ты еще говоришь об одержимости?

— Я просто наблюдателен. Лукас просил тебя позвонить, когда освободишься, а если он в это время будет летать, оставить текстовое или голосовое сообщение. Вечером он приедет. И он рад, что я тебя прикрываю. А тебе придется прикрывать меня, не возражаешь?

Она не успела его отчитать и вздохнула.

— Да. Ты победил своим здравым смыслом и обличительной речью об обуви. Которой я не одержима.

— У тебя еще куча сережек, и ни одни из них ты обычно не носишь. Но это мы обсудим в другой раз.

— Уйди, пожалуйста. Поизучай что-нибудь.

— Ты могла бы поучить меня укладывать парашюты. Я хочу получить сертификат.

— Может быть. Возвращайся через час, и мы… — Взвыла сирена. — Урок отменяется. Я иду в диспетчерскую.

— Я тебя провожу. Держи.

Галл протянул ей бейсболку и солнечные очки, а в ответ на ее хмурый взгляд просто надел свои.

— Что это?

— Маскировка, — ухмыльнулся он. — Приказ Доби. Подчинимся, а то он закажет в Интернете фальшивые усы и клоунские носы.

Роуан закатила глаза, но надела очки и бейсболку.

— И что? Мы теперь близнецы? Где твои титьки?

— На тебе. И должен сказать, отлично на тебе смотрятся.

— Согласна, но пусть все перестанут волноваться обо мне и выполняют свою работу.

В четыре часа пополудни она прыгала в огонь, выполняя свою.