Моя любимая ошибка Робертс Нора

1

Июнь 2000

Недолгий подростковый бунт Элизабет Фитч начался с черной краски для волос фирмы «Л’Ореаль», пары ножниц и поддельного удостоверения личности, а закончился серией кровавых убийств.

Всю свою короткую жизнь — шестнадцать лет, восемь месяцев и двадцать один день — она добросовестно и безропотно выполняла предписания матери, ибо в воспитательном процессе дочери доктор Сьюзен Л. Фитч пользовалась именно предписаниями, предпочитая их приказам. Элизабет жила в строгом соответствии с распорядком дня, составленном матерью, питалась блюдами по рецептам ее диетолога, которые готовил личный повар, и носила одежду, выбранную и купленную специально нанятым для этой цели профессионалом.

Сама доктор Сьюзен Л. Фитч придерживалась консервативного стиля, который, по ее мнению, как нельзя лучше соответствовал высокой должности начальника хирургического отделения в чикагской больнице «Силва мемориал». Предполагалось, что дочь пойдет по стопам матери, для чего принимались все необходимые меры.

Элизабет прилежно училась, добиваясь блестящих результатов в выполнении разработанных матерью учебных программ. Осенью ей предстояло вернуться в Гарвардский университет, чтобы впоследствии получить медицинский диплом и стать, как мать, врачом. Хирургом — другие варианты не рассматривались.

Элизабет — а мать называла ее только так, ни о каких «Лиззи», «Лиз» или «Бет» не шло и речи — бегло говорила по-испански, по-французски и по-итальянски, неплохо владела русским и основами японского. Девочка играла на пианино и скрипке, путешествовала по Европе и Африке и могла безошибочно перечислить все кости, нервы и мышцы человеческого организма, а также исполнить без нот фортепьянные концерты Шопена под номерами 1 и 2.

Она никогда не ходила на свидания и ни разу не целовалась с мальчиками, не бродила по торговым центрам в компании ровесниц, не участвовала в пижамных вечеринках и не хихикала с друзьями за порцией пиццы или горячего шоколада.

Элизабет прожила на свете шестнадцать лет, восемь месяцев и двадцать один день и представляла собой достойный продукт воспитательной программы, тщательно разработанной матерью с учетом всех мелочей.

Пришло время крутых перемен.

Девушка наблюдала, как мать упаковывает вещи. Сьюзен уже успела уложить волосы в традиционный овальный пучок на затылке и теперь аккуратно укладывала очередной костюм в складной саквояж. Затем она еще раз просмотрела распечатку расписанных по дням мероприятий медицинской конференции, которая продлится неделю. Там были указаны все заседания, встречи, обеды и ужины, а также дресс-код, подобающий для каждого отдельного случая, включая туфли, сумочки и прочие аксессуары.

Одежда, разумеется, от ведущих дизайнеров моды, безукоризненно сшитая из дорогой добротной ткани, а к ней — итальянская обувь. И ни одной яркой краски среди обилия оттенков черного, серого и бежевого. Элизабет не могла взять в толк, как матери удается выглядеть блистательной красавицей и при этом намеренно отдавать предпочтение наводящим уныние мрачным костюмам.

После двух семестров обучения в колледже по ускоренной программе у Элизабет начало вырабатываться некое подобие собственного стиля в одежде. Именно тогда, в Кембридже, она и купила первые джинсы, трикотажную курточку «худи» и сапоги на массивных каблуках.

Платила, разумеется, наличными, на случай если матери или ее бухгалтеру вздумается проверить расходы по кредитной карте и потребовать отчета по поводу вещей, тщательно спрятанных в данный момент у Элизабет в комнате.

Облачившись в молодежную одежду, она почувствовала себя совершенно другим человеком, не имеющим ничего общего с прежней Элизабет, и по этому случаю направилась прямиком в кафе «Макдоналдс», где заказала первый в жизни «Биг-Мак» с огромной порцией картофеля фри и шоколадный коктейль в придачу.

Пьянящее чувство радости оказалось столь сильным, что девушке пришлось срочно удалиться в туалет и, закрывшись в кабинке, дать волю слезам.

Именно в тот день, как считала Элизабет, семена назревающего бунта упали на благодатную почву. А может быть, они и раньше жили в душе, дремали до поры до времени, пока соленая жирная пища не послужила толчком к бурному росту.

И вот теперь Элизабет чувствовала, как их побеги пронизывают все ее существо.

— Твои планы изменились, мама, но это не значит, что я должна менять свои.

Сьюзен аккуратно уложила пакет с обувью в большой складной чемодан, пригладила вещи красивыми ловкими руками хирурга. На ногтях безупречный французский маникюр с бесцветным лаком. И здесь ярким краскам не нашлось места.

— Элизабет. — Голос матери спокойный и ровный, такой же элегантный, как и ее гардероб. — Пришлось приложить немало усилий, чтобы записать тебя на летний курс уже в этом семестре. Таким образом, ты будешь соответствовать всем требованиям для поступления в Гарвардскую медицинскую школу на целый семестр раньше запланированного срока.

При одной мысли о медицинской школе у Элизабет противно засосало под ложечкой.

— Но мне были обещаны трехнедельные каникулы с учетом следующей недели, которую предполагалось провести в Нью-Йорке.

— Иногда данные обещания приходится нарушать. И если бы я не освободила будущую неделю, то не смогла бы заменить доктора Дусецки на конференции.

— А разве нельзя отказаться?

— Это было бы эгоистично и недальновидно с моей стороны. — Сьюзен провела щеткой по висевшему на плечиках пиджаку и, отступив на шаг, принялась в очередной раз проверять список. — Надеюсь, ты достаточно зрелый человек и понимаешь простую вещь: работа превыше удовольствий и развлечений.

— Ну, если я способна уразуметь эту истину, то почему ты решила, что мне не хватает зрелости для принятия собственных решений? Я нуждаюсь в отдыхе, понимаешь? Каникулы мне просто необходимы.

Сьюзен едва удостоила дочь взглядом.

— Девушке твоего возраста, физически развитой и обладающей острым умом, вряд ли требуется отдых от учебы и прочих полезных занятий. Кроме того, миссис Лейн уже уехала в двухнедельный круиз, и у меня язык бы не повернулся просить ее о переносе отпуска. Так что теперь некому готовить тебе еду и присматривать за домом.

— Я сама могу позаботиться о еде и прибраться в доме.

— Элизабет, это решено, — отчеканила мать, и в ее тоне не было и тени раздражения.

— И у меня нет права голоса? А как же с самостоятельностью и привитием чувства ответственности?

— Самостоятельность приходит постепенно, то же самое относится к чувству ответственности и свободе выбора. А ты пока нуждаешься в наставнике, и твоими действиями надо руководить. Так, я отправила по электронной почте исправленное расписание на следующую неделю, а все документы с информацией о предстоящем курсе лежат у тебя на письменном столе. И не забудь лично поблагодарить доктора Фриско за то, что приберег для тебя место в летнем семестре.

Сьюзен застегнула на молнию саквояж, закрыла чемодан и подошла к зеркалу, желая в последний раз убедиться, что прическа безукоризненна и помада на губах лежит идеально.

— Да ты меня совсем не слушаешь! — воскликнула Элизабет.

Не отрываясь от зеркала, Сьюзен перевела взгляд на дочь. С того момента как девушка зашла в спальню, мать впервые удосужилась на нее посмотреть.

— Ошибаешься, я прекрасно слышу каждое твое слово.

— Видишь ли, слушать и слышать — понятия совершенно разные.

— В этом, Элизабет, ты, возможно, и права, но мы уже все обсудили.

— Никакого обсуждения не было и в помине. Мне просто приказывают.

Сьюзен слегка поджала губы, что служило признаком раздражения. Но когда она повернулась к дочери, в голубых глазах застыло холодное безмятежное спокойствие.

– Жаль, что ты так реагируешь на мои слова, но я мать и должна поступить так, как считаю нужным для твоего блага.

— Ну да, ты, разумеется, знаешь, что для меня лучше, как следует поступать, о чем думать и к чему стремиться. Одним словом, предлагаешь стать такой, как ты решила еще до осеменения спермой тщательно отобранного донора.

Элизабет слышала свой голос, сорвавшийся на крик, чувствовала горячие слезы, градом катившиеся по щекам, но остановиться уже не могла.

— Мне надоело играть роль твоего подопытного кролика с распланированным по минутам днем. Когда рассчитано и отработано каждое движение, каждый жест, только бы оправдать твои ожидания! А я хочу сама выбирать, какую одежду носить и какие читать книги. Хочу жить своей жизнью, а не быть отражением твоих амбиций.

Брови Сьюзен слегка приподнялись, на лице появилось выражение легкой заинтересованности.

— Учитывая твой возраст, подобное поведение удивления не вызывает, но ты выбрала неподходящий момент для споров и пререканий.

— Прости, в моем распорядке дня такой пункт отсутствует.

— Сарказм также свойственен подросткам, но он не украшает. — Сьюзен открыла «дипломат» и проверила содержимое. — Поговорим, когда я вернусь. Запишу тебя на прием к доктору Бристоу.

— Я не нуждаюсь в докторах. Мне нужна мать, способная выслушать и уважающая мои чувства.

— Подобные рассуждения свидетельствуют о незрелости и недостатке ума.

Элизабет в бешенстве стиснула кулаки и забегала кругами по комнате. Если она не способна в любой ситуации оставаться невозмутимой и рассудительной, как мать, значит, пришла пора проявить характер.

— Черт побери! Черт! Черт! Черт!

— Ни к чему повторять ругательства, которые вряд ли служат украшением для девушки. До конца недели у тебя есть время подумать над своим поведением. Еду найдешь в холодильнике или морозильной камере. На каждом пакете есть этикетка. Упаковочный лист на письменном столе. В понедельник ровно в восемь утра позвони в университет и свяжись с мисс Ви. Этот курс обеспечит тебе место в Гарвардской медицинской школе будущей осенью. А теперь будь добра, отнеси саквояж с одеждой вниз. Машина прибудет с минуты на минуту.

Ах, эти зерна бунта! Они уже дали ростки, которые, несмотря на боль, прорвались сквозь заброшенную пашню. Впервые в жизни Элизабет посмотрела матери в глаза и решительно сказала:

— И не подумаю!

Повернувшись на каблуках, она вылетела из комнаты и побежала к себе в спальню. С грохотом захлопнула дверь, упала на кровать и уставилась в потолок. Глаза застилали слезы. Элизабет ждала.

Вот сейчас в спальню зайдет мать, потребует извинений и покорности, но не получит ни того, ни другого.

И они по-настоящему поругаются. Мать станет грозить всевозможными карами, рассказывать об ужасных последствиях легкомысленного поведения. Они накричат друг на друга, и тогда появится шанс, что мать все-таки услышит ее.

Во время ссоры Элизабет получит возможность высказать все, что накопилось и не давало покоя в течение последнего года. Хотя теперь уже кажется, будто душа всегда протестовала против произвола матери.

Элизабет не хочет быть врачом, не желает выполнять чужую волю и неукоснительно следовать установленному распорядку дня, да еще — что уж совсем глупо — прятать в комнате новые джинсы только потому, что они не вписываются в милый сердцу матери стиль одежды.

Ей хочется иметь настоящих друзей, а не ходить на встречи, целью которых является подготовка к жизни в обществе. Как замечательно слушать ту же музыку, что и ровесницы, и как хочется узнать, о чем они перешептываются, весело болтают и над чем так заразительно смеются, пока сама Элизабет сидит взаперти!

И ее совсем не привлекает судьба вундеркинда и будущего гения.

Просто хочется быть обычным человеком, как все нормальные люди.

Она вытерла слезы и, свернувшись калачиком, уставилась на дверь.

Вот-вот должна прийти мать. Может появиться здесь каждую минуту. Конечно, она разгневана и теперь просто-таки обязана утвердить свою власть. Иначе нельзя.

«Пожалуйста, — шептала Элизабет, отсчитывая секунды, — только не заставляй меня снова идти на уступки. Ради бога, не принуждай отказываться от своих убеждений. Просто люби, и этого достаточно. Ну хоть раз в жизни».

Секунды складывались в минуты, и время словно застыло на месте. Элизабет заставила себя встать с кровати. Терпение — главное и самое мощное оружие матери. А еще непоколебимая уверенность в собственной правоте, повергающая в прах всех противников. И уж тут дочь ей не соперница.

Осознавая сокрушительное поражение, Элизабет вышла из спальни и поплелась в комнату матери.

Там не оказалось ни складного саквояжа для одежды, ни «дипломата», ни изящного чемоданчика на колесах. Еще не успев спуститься вниз, девушка поняла, что мать уехала.

Просто взяла и бросила ее, не сказав ни слова, не выслушав.

Одиночество. Элизабет оглядела прелестную опрятную гостиную. Все выглядит безупречно: от цвета обивки на мебели до продуманно расставленной мебели и произведений искусства. В семействе Фитчей антиквариат передавался из поколения в поколение. Все вокруг так и светится элегантностью.

И зияет пустотой.

Ничего не изменилось, и никогда уже не изменится.

Значит, настало время меняться самой.

Элизабет запретила себе думать, задавать вопросы и сомневаться. Поднявшись наверх, она взяла из рабочего кабинета ножницы.

В ванной комнате принялась тщательно изучать себя в зеркале. Цвет лица унаследован от биологического отца, густые каштановые волосы, как у матери, но без очаровательной волнистости. Высокие, четко очерченные скулы тоже достались от Сьюзен, а за глубоко посаженные зеленые глаза, бледную кожу и крупный рот нужно благодарить неизвестного папашу.

Симпатичная внешность. Ведь мать позаботилась о правильном сочетании ДНК — иначе об искусственном оплодотворении не могло быть и речи. И все же нет и намека на ослепительную красоту Сьюзен, и Элизабет подозревала, что это стало для матери страшным разочарованием, скорректировать которое даже ей не под силу.

«Уродец! — Элизабет прижала руку к зеркалу, испытывая ненависть к собственному отражению. — Да, ты не от мира сего, но с сегодняшнего дня перестанешь трусить».

Набрав в легкие воздуха, она ухватила прядь длинных, до плеч, волос и, не терзаясь сомнениями, отрезала.

С каждым щелчком ножниц решимость Элизабет крепла. Это ее волосы, и, значит, выбор остается за ней. Густые тяжелые пряди падали на пол, и в процессе стрижки в сознании вырисовывался новый образ. Сощурившись, она склонила голову набок и замедлила движения. Речь идет лишь о геометрии и физике, только и всего. Закон действия и противодействия.

Просто спал лишний груз, в буквальном и переносном смысле, и девушка в зеркале выглядела легче, воздушнее. Глаза словно стали больше, и лицо — не таким худым и изможденным.

Одним словом… совершенно новый, незнакомый человек.

Элизабет с опаской опустила ножницы и постаралась успокоить бешено бьющееся сердце, готовое вот-вот выскочить из груди.

Господи, какие короткие! Она подняла руку и стала ощупывать обнаженную шею и уши, а затем погладила остриженные пряди. Слишком уж ровно. Нет, так не пойдет. Отыскав маникюрные ножницы, девушка дала волю фантазии и попыталась изобразить модельную стрижку.

Вышло неплохо. Ну, если честно, потрясающего впечатления прическа не производила, но зато полностью меняла внешний вид. А именно это сейчас самое главное. Элизабет выглядела и чувствовала себя совершенно иначе.

Однако метаморфозы продолжались.

Не убрав с пола волосы, она прошла в спальню, где облачилась в одежду, припрятанную в укромном уголке. Теперь нужно приобрести специальные средства для волос. Да, девочки именно так их называют. А еще подумать о косметике и подкупить модной одежды.

Одним словом, необходимо пробежаться по торговому центру.

Задыхаясь от возбуждения, Элизабет пошла в кабинет матери, отыскала запасные ключи от машины и поспешила в гараж. От волнения сердце было готово выпрыгнуть из груди. Сев за руль, она на мгновение зажмурилась.

— Ну что ж, поехали, — прошептала девушка, нажала на электронный ключ от дверей гаража и вывела машину задним ходом.

Для начала Элизабет проколола уши! Поступок дерзкий, но почти не причинивший боли. Затем, после долгих колебаний и сомнений, выбрала на одной из полок подходящую краску для волос и купила воск для укладки, который видела у одной из девочек в колледже. Элизабет видела, как та им пользовалась, и надеялась стать похожей на одноклассницу. Ну, хотя бы отдаленно.

Потом приобрела косметику на двести долларов, так как не знала, что именно ей подойдет.

После чего пришлось ненадолго присесть, чтобы унять дрожь в коленях. Но останавливаться на достигнутом она не собиралась. Наблюдая за стайками подростков, компаниями женщин и семьями, Элизабет в очередной раз напомнила себе о необходимости полностью преобразиться.

Нужно купить одежду. Вот только какую? Ведь под рукой нет ни списка, ни плана. Первый порыв неуемного веселья прошел, и на смену пришла опустошенность. Чувство эйфории, заставившее зайти так далеко, испарилось, и осталась лишь тупая головная боль да саднящие мочки ушей.

Самое разумное сейчас — поскорее вернуться домой и ненадолго прилечь, а уж потом составить список вещей, которые требуется купить.

Прежняя Элизабет именно так бы и поступила, а эта незнакомая девушка лишь на минутку присела, чтобы перевести дыхание.

Проблема лишь в том, что она не знает, в какие именно магазины следует идти. Ведь их так много, и все витрины просто ломятся от красивых вещей. Надо побродить по торговому центру, присмотреться, понаблюдать, куда заходят ровесницы, и последовать их примеру.

Схватив пакеты с покупками, Элизабет вскочила с места — и чуть не сшибла с ног проходившую мимо девушку.

— Ох, простите, — пробормотала она и в следующее мгновение узнала одну из учениц колледжа. — Это ты, Джули…

— Собственной персоной. — Блондинка с глазами цвета подтаявшего шоколада и гладкими волосами, уложенными в безупречную прическу, с нескрываемым удивлением разглядывала Элизабет. — А мы знакомы?

— Не знаю. Мы учимся в одной школе. Меня зовут Элизабет Фитч. Меня к вашему классу прикрепили на уроке испанского языка.

— Ах, да, Элизабет. Как же, помню. «Мозговой трест». — Джули слегка прищурила дерзкие глаза. — Только сейчас ты на себя не похожа.

— Да я… — смущенно пролепетала Элизабет, приглаживая остриженные волосы. — Я просто сделала стрижку.

— Круто! А я думала, ты куда-то уехала.

— Я училась в колледже, а сейчас приехала домой, повести с семьей лето.

— Да, ты ведь окончила школу раньше срока. И вообще не от мира сего.

— Есть немного. А ты собираешься поступать в колледж этой осенью?

— Да, в «Браун».

— Прекрасный колледж.

— Ага.

— А сейчас делаешь покупки?

— Сижу на мели, — пожала плечами Джули, а Элизабет в это время внимательно изучала ее одежду. Облегающие джинсы, низко спущенные на бедра, и такая же облегающая рубашка, оставляющая открытой талию и часть живота. За плечами огромный рюкзак, а на ногах — босоножки на танкетке. — Заглянула сюда, чтобы встретиться с бойфрендом. Точнее, бывшим бойфрендом. Мы недавно разбежались.

— Сожалею.

— Да черт с ним. Он работает в одном из магазинов «Гэп». Мы собирались куда-нибудь сходить вечером, и вдруг он заявляет, что должен работать до десяти, а потом пойдет шляться с братом. В общем, совсем заколебал. Вот я и послала его куда подальше.

Элизабет начала было возражать, что нельзя сердиться на человека только за то, что он добросовестно выполняет свои обязанности, но Джули не слушала и болтала без умолку. И тут Элизабет пришло в голову, что до этой встречи они не обменялись и десятком слов.

— Вот я и собираюсь заглянуть к Тиффани и узнать, не хочет ли она где-нибудь побродить сегодня вечером. А я осталась на лето без бой-френда. Такая тоска… А ты, думаю, встречаешься с парнями из колледжа. — Джули бросила на Элизабет многозначительный взгляд. — Ходите на студенческие вечеринки, пивные пирушки и тому подобное.

— Я… в Гарварде много ребят.

— В Гарварде? — Джули вытаращила глаза. — А кто-нибудь из них, часом, не собирается приехать на лето в Чикаго?

— Не знаю.

— Студент престижного колледжа — вот о ком я мечтаю. Что за радость возиться с неудачником, который день-деньской пропадает на работе в торговом центре? То ли дело парень, знающий толк в развлечениях! Чтобы водил меня в разные интересные местечки, покупал спиртное. Только нечего об этом и мечтать, пока не попадешь в один из шикарных клубов. Вот где зажигают по полной. Но нужно раздобыть фальшивое удостоверение личности.

— Я могу организовать. — Элизабет сама не поняла, как неосторожные слова сорвались с языка. Но Джули уже вцепилась мертвой хваткой в руку и заискивающе улыбалась, как лучшей подруге.

— А не треплешься?

— Нет. Сделать фальшивое удостоверение личности несложно, если под рукой есть все необходимое: образец, фотография, ламинирующий аппарат и компьютер с программой Photoshop. Только и всего.

— Ну, голова! И правда «мозговой трест». И что нужно, чтобы сделать фальшивую карточку?

— Я же сказала — образец.

— Не может быть. О господи! А как я с тобой расплачусь? Что ты хочешь за услугу?

— Я… — Элизабет понимала, что с ней пытаются заключить сделку. — Мне надо купить кое-что из одежды, только не знаю, какой марки. Похоже, без помощников не обойтись.

— То есть требуется напарница по шопингу?

— Да, которая разбирается в модных тенденциях. Ну, сама понимаешь…

Лицо Джули больше не выражало скуки, в глазах загорелись искорки, и вся она словно светилась изнутри.

— Ну, тут меня никто не переплюнет. А если я помогу тебе выбрать приличный прикид, смастеришь удостоверение личности?

— Конечно. А еще мне хочется пойти вместе с тобой в клуб. А потому без подходящей одежды не обойтись.

— Ты? В клуб? Знаешь, Лиз, по-моему, ты поменяла не только прическу.

Ее назвали «Лиз». Лиз!

— Прежде всего, нужна фотография, а работа много времени не займет. Думаю, удостоверения личности будут готовы к завтрашнему дню. А в какой клуб мы пойдем?

— Могли бы забежать в самый крутой в городе, «Товарный склад 12». Туда заходил сам Брэд Питт, когда к нам приезжал.

— Ты с ним знакома?

— Нет, что ты. А хотелось бы. Ну ладно, пора отправляться за покупками!

У Элизабет кружилась голова. Не от неуемной энергии Джули, волочившей ее по магазину и хватающей на ходу всю одежду, что попадалась под руку, а от мысли, что сейчас они занимаются шопингом с подругой. Не с равнодушным человеком, который все заранее предусмотрел и, выбрав определенные наряды, ждет, что Элизабет покорится его воле, а с девушкой, без умолку болтающей о том, что надо выглядеть клево и даже сексуально.

За всю жизнь никто ни разу не намекнул Элизабет, что она может выглядеть сексуально.

Закрывшись в кабинке для переодевания среди вороха разноцветной одежды, украшенной пайетками и блестками, она не выдержала напряжения и уткнулась головой в колени.

Все происходило так стремительно, словно ее захлестнула волна цунами и несла неведомо куда.

Дрожащими пальцами девушка расстегнула пуговицы на одежде и аккуратно сложила ее на стоявший рядом стульчик, а потом принялась рассматривать висевшие на плечиках наряды.

Что же надеть? Как найти удачное сочетание? И как разобраться в этих премудростях?

— Я тут нашла сногсшибательное платьице! — Даже не удосужившись постучать, Джули вихрем ворвалась в кабину. Элизабет инстинктивно прикрыла грудь руками.

— Неужели еще ничего не примерила? — удивилась Джули.

— Не знаю, с чего начать.

— Вот с этого чудного платьишка и начни. — Джули бросила платье Элизабет.

А та про себя отметила, что по длине сей предмет одежды скорее напоминает тунику. Ярко-красного цвета, с рюшами по бокам и тонюсенькими серебристыми бретельками.

— А что под него надевать?

— Туфельки на шпильке. Да сними же бюстгальтер. Разве можно его носить с таким платьем? А у тебя и правда красивое тело. — Джули смерила Элизабет оценивающим взглядом.

— Генетическая предрасположенность. А еще я поддерживаю хорошую форму и здоровье с помощью регулярных упражнений.

— Да ну тебя.

«Ничего страшного. Обнаженное или почти обнаженное тело — явление естественное, — напомнила себе Элизабет. — Просто кожа, мышцы, кости да нервные волокна».

Положив бюстгальтер поверх одежды, она проскользнула в платье.

— Какое короткое, — неуверенно посетовала она.

— Пора выбросить на свалку мамочкины панталоны и купить нормальные стринги. А для похода в клуб это платье просто находка.

Затаив дыхание, Элизабет посмотрела в зеркало и обомлела.

«Господи, кто это там? Что за девушка в коротеньком красном платье?»

— Я выгляжу…

— Классно, — безапелляционно заявила Джули, и Элизабет увидела в зеркало, как на ее собственном лице заиграла улыбка.

— Классно…

Она купила красное платье и еще два других. Юбки, топики, открывающие талию, и спущенные на бедра брюки. Не забыла и про стринги. Завершающим аккордом этой симфонии стали туфельки на серебряных каблучках. Придется как следует потренироваться, прежде чем выйти в них на люди.

И Элизабет смеялась как обычная девочка, зашедшая в торговый центр с подружкой.

Она купила цифровой фотоаппарат и внимательно следила, как Джули накладывает в туалете грим на лицо. Потом Элизабет сфотографировала подругу, сделала несколько кадров на фоне светло-серой дверцы кабинки.

— Думаешь, это сработает?

— Конечно. Я все сделаю как положено. На какой возраст надо выглядеть? Полагаю, максимально приближенный к совершеннолетию. Можно воспользоваться твоим водительским удостоверением и просто изменить год.

— А раньше ты этим занималась?

— Ну, может быть, пару раз ради эксперимента. Читала и изучала материалы о мошенничестве с идентификацией личности, о преступлениях с помощью компьютера. Очень интересно. И мне хотелось…

— Чего же тебе хотелось?

— Более серьезно изучить преступления с помощью компьютера и меры по их предотвращению, а также способы расследования, чтобы потом работать в ФБР.

— Правда? Как Дана Скалли?

— Я ее не знаю.

— «Секретные материалы», Лиз. Ты что, не смотришь телевизор?

— Для меня просмотр популярных и коммерческих программ ограничен часом в неделю.

— Господи, тебе что, шесть лет? — Джули вытаращила на Элизабет огромные шоколадные глаза.

— У матери на этот счет определенные взгляды.

— Ты же студентка колледжа и можешь смотреть все, что пожелаешь! Ну, как бы там ни было, загляну к тебе завтра вечерком. Часов в девять. Идет? Возьмем такси. Только обязательно позвони, когда закончишь с документами.

— Договорились.

— Знаешь что: ссора с Дарреллом — самый умный проступок за всю мою жизнь. Иначе я бы ни за что не попала в ночной клуб. А так, только представь, Лиз, мы с тобой отправляемся на шикарную вечеринку. — Джули рассмеялась и тут же, в дамской комнате, стала покачивать бедрами, словно в такт музыке. — Ох уж и повеселимся! Такой шанс упускать нельзя. Заеду в девять, только смотри, не подкачай.

— Да что ты.

Задыхаясь от переживаний, которые принес сегодняшний день, Элизабет погрузила покупки в машину. Теперь она знает, о чем болтают стайки ровесниц, разгуливающих по торговому центру.

Конечно, о мальчиках. О том, чем с ними занимаются. Наверняка у Джули и Даррелла все уже было. А еще об одежде и модной музыке. О телесериалах, фильмах и кинозвездах. Потом разговор переходил на других девочек, что они носят, с кем встречаются, и снова обсуждались мальчики. В памяти Элизабет всплыл длинный список художников, творчество которых нужно изучить.

Она понимала, что все это обычная болтовня на темы, интересующие всех подростков, однако сама до сегодняшнего дня была лишена возможности принять в ней участие.

Еще Элизабет показалось, что Джули прониклась к ней симпатией. Хотя бы немножко. Может, они будут вместе гулять, и к ним присоединится Тиффани, подруга Джули, та самая, что переспала с Майком Добером, когда он приезжал домой на весенние каникулы.

Майка Добера Элизабет узнала. Вроде оказалась с ним как-то раз на одной лекции. А еще Майк передал ей записку. Или эту записку надо было передать другой девочке? Элизабет точно не помнила. Но, так или иначе, Элизабет имела к этому какое-то отношение.

Дома она разложила все пакеты с покупками на кровати.

Теперь остается извлечь на свет божий хранящиеся в шкафах вещи и избавиться от тех, что не нравятся. То есть почти от всего, что там имеется. Элизабет раздарит их по благотворительным организациям и сядет смотреть «Секретные материалы», если возникнет желание, и слушать песни Кристины Агилеры и группы N-Sink и Destiny’s Child.

А еще поменяет специализацию.

При этой мысли сердце затрепыхалось в груди, будто железная рука сжала горло. Да, она будет изучать предметы по своему выбору, а когда сдаст экзамены на степень по криминологии и вычислительной технике, подаст заявление о приеме на работу в ФБР.

Настало время крутых перемен. С сегодняшнего дня.

Исполненная решимости, Элизабет достала краску для волос, приготовила в ванной комнате все необходимое для предстоящей процедуры, а потом сделала тест на стойкость окрашивания, как предписывала инструкция. В ожидании результата она убрала валявшиеся на полу остриженные волосы и вычистила содержимое стенного шкафа и комода, куда аккуратно развесила и сложила новую одежду.

Проголодавшись, она спустилась в кухню, разогрела порцию полезной пищи с наклеенной этикеткой и во время еды занялась чтением статьи о подделке удостоверений личности, которая хранилась в ноутбуке.

Завершив трапезу, снова поднялась наверх, где, дрожа от волнения, приступила к окраске волос, установив таймер на положенное время и строго следуя всем указаниям, перечисленным в инструкции. Чтобы не тратить попусту время, Элизабет стала готовить все необходимое для подделки документов, не забыв установить в ноутбук диск с песнями Бритни Спирс, который рекомендовала послушать Джули.

Включив звук на полную мощность, так, чтобы было слышно в душе, она принялась смывать краску.

Боже правый, вода такая черная! Похоже, она превращается в жгучую брюнетку!

Элизабет все ополаскивала и ополаскивала волосы, а потом, не выдержав напряжения, оперлась руками о стену и замерла в радостном предвкушении с примесью страха. Вода, стекающая с волос, стала бесцветной, и Элизабет вытерла их полотенцем, а второе обмотала вокруг головы.