Покидая царство мертвых Грановский Антон

1

– Вам сегодня не везет, Корсак.

– Иногда это случается и с самыми везучими игроками, – отозвался Глеб.

– С этим не поспоришь. – Полускевич вальяжно и холодно усмехнулся.

– Господа, пришло время сделать запланированный перерыв, – сказал распорядитель. – Если ни у кого нет возражений, я прошу всех пройти к камину. Там вас ждут мягкие кресла, а также отличный портвейн и коробка сигар.

Игроки в покер, тихо переговариваясь, поднялись из-за игрального стола и прошли к камину.

Сигарами угостились все, хотя в креслах расположились только седовласая баронесса фон Корен и лысый грузный игрок по фамилии Антипин. Другие предпочли немного размять ноги, прохаживаясь по великолепному персидскому ковру и с любопытством разглядывая картины, развешанные на стенах.

Журналист Глеб Корсак, стоя у камина с бокалом портвейна в руке и дымя сигарой, в очередной раз скользнул взглядом по лицам игроков.

«Кто же из них?» – подумал он.

– Прошу прощения, – обратилась к нему старушка фон Корен, – а вы в каком издании работаете?

Глеб взглянул на нее. Сухая, жилистая, лет семидесяти на вид, но очень энергичная и с блеском в глазах, как у молодой. Седые волосы коротко, по-мальчишески, подстрижены. На лице – умелый макияж, на пальцах – кольца с бриллиантами и рубинами.

Глеб улыбнулся баронессе:

– Уже ни в каком. Я заделался писателем.

– О! – Старушка тоже улыбнулась. – Возможно, я говорю с будущим Достоевским?

– Скорей уж с Зощенко.

– Вот как? В принципе социальная сатира – вещь полезная. Вы намерены описать всех нас в своей будущей книге? Выведете нас этакими пресыщенными «богатыми паразитами», не знающими, на что потратить свободное время?

– Вас я сделаю двадцатипятилетней блондинкой, которая отравила мужа-миллиардера и завладела всем его имуществом, – пообещал Глеб.

Старушка расхохоталась.

– Вы забавный тип, господин Корсак! Что же, я не возражаю против того, чтобы снова стать двадцатипятилетней блондинкой. Даже если ради этого придется отравить собственного мужа.

– Надеюсь, эта жертва будет не напрасной, – весело сказал Глеб. – Кстати, а кто ваш муж?

– Мой муж – это мой капитал, – ответила баронесса. И пояснила: – Я никогда не была замужем.

– Кто же пристрастил вас к сигарам?

Старушка лукаво прищурилась:

– Отсутствие мужа не означает отсутствия мужчин, не так ли?

– Это правда, – согласился Глеб.

Баронесса вздохнула и мечтательно произнесла:

– Я всегда любила мужчин. Из-за этого позволяла им себя использовать. Но иногда использовала их сама.

– Здравый подход, – одобрил Корсак. – Кстати, у вас на рукаве нитка.

Старушка подняла левую морщинистую руку и сдула с белого рукава прилипшую черную ниточку.

– Вернусь домой – уволю моего камердинера, – пообещала она то ли в шутку, то ли всерьез.

– Зачем же так сурово? – приподнял бровь Корсак. – Он еще может исправиться.

– Возможно, но я слишком стара, чтобы ждать. – Баронесса положила дымящуюся сигару на пепельницу. – Прошу прощения, мне нужно попудрить носик. Вы не поможете мне встать?

– Разумеется.

Глеб подал старушке руку, помог ей подняться с кресла, и она направилась в сторону туалетных комнат.

Корсак снова оглядел гостей.

«Кто же из них?» – вновь спросил он себя.

Из всех игроков выделялся Игорь Ильич Полускевич. Он был членом совета директоров нефтегазовой корпорации и, по слухам, владел состоянием, которое исчислялось несколькими миллиардами долларов. Темные волосы, цепкие глаза, твердо очерченные губы. Лицо миллиардера не отличалось выразительностью черт, но от него веяло спокойной силой. Может быть, благодаря неподвижности? Оно больше походило на искусно выполненный портрет, чем на лицо живого человека.

Полускевич налегал на портвейн слишком усердно и пил его большими глотками, словно страдал от жажды. По всей вероятности, у миллиардера были сложные отношения с алкоголем.

Глеб решил «прощупать» Полускевича, подошел к нему и как бы невзначай поинтересовался:

– Вижу, вы в прекрасном настроении?

Полускевич чуть прищурился.

– Я люблю играть. Так же, как и вы, Корсак. Кстати, я много о вас слышал. Говорят, у вас репутация игрока, который никогда не проигрывает.

– Так и есть, – кивнул Глеб.

– Я тоже никогда не проигрываю.

Глеб вежливо улыбнулся:

– Поздравляю! Но одному из нас сегодня придется проиграть.

Миллиардер отпил портвейна и вновь устремил на Глеба холодный, тяжелый взгляд.

– Знаете, господин Корсак, – негромко и спокойно заговорил он, – я давно хотел встретиться с вами за игровым столом. Мне было любопытно понаблюдать за вашей манерой игры.

– И как?

– Честно?

– Да.

– Я разочарован. Фортуна не любит вас, она с вами играет. Как кошка с мышкой. По крайней мере, теперь мне понятно, почему вы не бизнесмен, а всего лишь простой журналист.

Глеб усмехнулся и парировал:

– А кто вам сказал, что я простой? Простыми бывают только олигархи. Они торчат у всех на виду, как пугала посреди огорода.

– Хотите сказать, что вы – один из тех немногих, сторонящихся публичности людей, которые имеют реальную власть над миром? – насмешливо уточнил Полускевич.

Глеб затянулся сигарой и выпустил облачко бледно-голубого дума.

– Знаете, был такой философ – Беркли. Он утверждал, что мир – это всего лишь мое представление о нем. Плод моего воображения.

– Вот как? – Полускевич приподнял брови. – И я тоже?

– Конечно. Вы существуете лишь до тех пор, пока я на вас смотрю или о вас думаю. Как только вы выпадаете из поля моего зрения, вы тут же превращаетесь в пустое место.

По лицу миллиардера пробежала тень. «Пожалуй, с «пустым местом» я слегка переборщил, – подумал журналист, заметив, как изменилось лицо Полускевича. – Ну да наплевать».

Глеб повернулся к другому игроку – кряжистому мужчине лет сорока пяти на вид, с гладким, как бильярдный шар, черепом. Он был одет в бледно-голубую рубашку и темный строгий костюм. Сергей Александрович Антипин. По слухам, этот господин как-то связан с ФСБ. Впрочем, слухи могут и лгать.

– Как вам игра? – поинтересовался у него Глеб.

– Скучноватая, – ответил лысый господин резким голосом.

– Кажется, вы до сих пор «при своих»?

Антипин улыбнулся:

– Да. И это скучно.

– По-вашему, было бы лучше проиграться?

– Конечно. Когда проигрываешь, испытываешь такие же сильные чувства, как при выигрыше.

– Да, но – с обратным знаком, – сказал Глеб.

– Это верно, – кивнул Антипин лысой головой. – Однако все же минус лучше, чем абсолютный ноль. А вы, кажется, проигрываете?

– Это временное явление.

– Может быть. И все же, я вам немного завидую.

– С радостью поменяюсь с вами местами.

Лысый фээсбэшник обнажил зубы в улыбке.

– Хотите остаться «при своих»?

– Это моя программа-минимум, – сказал Глеб.

– А программа-максимум?

– Уехать отсюда на вашем красном «Лабдоне».

– За рулем моего «Лабдона» не сидел никто, кроме меня, – сказал Антипин. – И я надеюсь, что так будет и впредь.

– А если я его выиграю?

Фээсбэшник улыбнулся:

– Тогда мне придется вас убить.

Он отвернулся к камину, давая понять, что светская беседа закончена.

Глеб снова наморщил лоб:

«Кто же из них? Кто?»

До окончания перерыва оставалось немного времени.

«Может, этот моложавый старик?»

Человек, на которого смотрел Глеб, был высок и прям как палка. Звали его Богдан Олесьевич Байрак. Судя по выправке – из бывших военных. Вышел на пенсию в звании майора, занялся бизнесом, а потом внезапно разбогател. В России такое случается сплошь и рядом. Даже больше – в России только так и случается. Не через упорный и долгий труд, а вот так вот «внезапно».

Старик почувствовал, что на него кто-то смотрит, и обернулся. Лицо бледное, строгое, можно даже сказать – аскетичное. В глазах – фанатичный блеск.

Нет, на таинственного сверхпреступника он не похож. Скорее уж – на пророка, готового возвестить о приходе нового Мессии. Но если не он, тогда кто?

Остался еще один. Вон он – стоит возле консольного столика. Полный, одышливый, с красным добродушным лицом. Длинные темно-русые волосы собраны в хвост, борода аккуратно подстрижена. Одет в дорогой костюм, в руке бокал с портвейном, взгляд устремлен на картину, висящую над камином.

Что там за картина? Лесной пейзаж. Похоже на работу посредственного русского художника конца девятнадцатого века, но, скорее всего, – подделка под голландцев. Годится только на то, чтобы завешивать дыры на обоях.

А этот смотрит, любуется. В живописи, скорей всего, не разбирается, но зато любит лес.

О краснолицем толстяке Глеб кое-что знал. Звали его Арсений Николаевич Суворин. Впрочем, имя было ненастоящее. На самом деле добродушного толстяка именовали отец Филарет, и был он настоятелем большого православного храма в Туле. Раз в месяц отец Филарет переодевался в гражданскую одежду, тайком приезжал в Москву и предавался здесь любимому греху, просаживая за карточным столом церковные пожертвования.

Глеб подошел к переодетому священнику, встал рядом и поинтересовался:

– Нравится?

– Неплохая картина, – ответил он. Улыбнулся и добавил: – Навевает светлые мысли. Впрочем, природа всегда их навевает…

Глеб качнул головой:

– Не согласен. Некоторые, глядя на лесной пейзаж, думают о кубометрах дров. Но вы, я вижу, не из их числа.

Священник пригладил бороду рукой и сказал:

– Для меня природа – это тот же храм.

– Вот как? Значит, вы пантеист?

На лице священника появилось замешательство, граничащее с испугом.

– Что вы! – поспешно возразил он. – Я – православный христианин. Но лес создан Богом, а Бог живет в своих творениях.

– Даже в матером волке? – иронично осведомился Глеб.

Священник стушевался, не зная, что сказать. У себя в церкви отец Филарет бы не растерялся, но, сняв рясу, он словно бы снял с себя часть личности, а вместе с ней – запас привычных и убедительных доводов, а также уверенность в их непререкаемости.

Глеб представил себе отца Филарета в роли хитроумного лидера преступного мира, к которому ходят на поклон самые матерые и безжалостные боссы мафии и для которого многие важные правительственные чиновники – всего лишь марионетки, которых он дергает за ниточки… Представил – и покачал головой: нет, на такого монстра этот добродушный толстяк не тянет. Не тот калибр.

Глеб допил портвейн, поставил бокал на поднос официанта и вновь огляделся.

Из пяти подозреваемых наиболее вероятный кандидат на роль таинственного «кукловода» – миллиардер Полускевич. В пользу этой гипотезы говорят кое-какие факты из его богатой и полной приключений биографии. В начале девяностых он был открыто связан с криминалом и даже чуть было не загремел на нары, но сумел откупиться. После этого не попадался ни разу.

Что же, фигура достаточно колоритная. Полускевич вполне может быть российским «профессором Мориарти[1]».

Глеб почувствовал приятное волнение, какое испытывает непобедимый воин, встретивший наконец достойного противника. «Этот волк стоит того, чтобы ввязаться с ним в драку», – подумал Глеб.

Впрочем, и лысого фээсбэшника не стоило сбрасывать со счетов. Повадки выдают в нем искусного лицедея и талантливого актера, а твердый взгляд слишком уж сильно противоречит простоватым и суетливым манерам.

– Господа и дамы, запланированный перерыв закончен! – громко объявил распорядитель. – Если нет возражений, я попрошу всех вернуться за игровой стол!

Возражать никто не стал, и вскоре все шесть игроков снова оказались на местах. Глеб обратил внимание на то, что Полускевич, по всей вероятности, слегка перебрал с портвейном. Взгляд его стал мутноватым и угрюмым, а на губах застыла угрожающая ухмылка. И ухмылка эта не предвещала ничего хорошего, в чем Глеб совсем скоро сумел убедиться.

– Игра закончена, господа и дамы! – объявил распорядитель спустя полтора часа. – Уверен, что каждый из вас получил удовольствие, включая и тех, кто остался в проигрыше.

Глеб Корсак сидел за столом с бледным лицом. Полускевич, напротив, выглядел счастливым. На его высокомерном лице слегка подвыпившего человека (вопреки правилам, Полускевич пропустил за игровым столом еще несколько бокалов портвейна) застыло торжествующее и презрительное выражение. Баронесса фон Корен, фээсбэшник Антипин и старик Байрак проиграли меньше, чем Глеб, и, похоже, проигрыш их ничуть не расстроил. А вот священник Филарет светился от счастья – он выиграл больше, чем рассчитывал.

Игроки зашевелились и стали тихо переговариваться, обсуждая прошедшую игру, но тут Полускевич громко проговорил:

– Одну минуту!

Все взгляды обратились на него, но миллиардер смотрел только на Глеба Корсака.

– Друзья, а что, если мы сыграем еще раз? – предложил Полускевич. – По одной максимальной ставке, с теми картами, которые выпадут при раздаче. Без обмена и без возможности отыграться.

На лицах игроков появилась растерянность.

– Но… для чего вам это? – спросил за всех распорядитель.

Миллиардер Полускевич перевел взгляд на него и по-хмельному развязно проговорил:

– Я хочу проверить свою фортуну.

– Кажется, сегодня она вас ни разу не подвела, – вежливо заметил распорядитель.

– Это так, – согласился Полускевич. И снова посмотрел на Глеба. – И все же я хочу проверить ее еще раз. Я намерен поставить на кон сразу сто тысяч долларов. Кто-нибудь из вас, господа, хочет ответить тем же?

Игроки молчали, нерешительно поглядывая друг на друга и на Полускевича, раскрасневшееся, злобно-вальяжное лицо которого внушало опасение. Первым молчание прервал Глеб Корсак.

– Это серьезное предложение, – сказал он, обращаясь к миллиардеру. – И я бы вам обязательно ответил, но, как вы знаете, я совершенно проигрался. У меня нет денег.

– Но у вас ведь есть квартира? А также «БМВ» премиум-класса, которую я видел на стоянке. Вы можете поставить машину против моих ста тысяч долларов.

– Сто тысяч… – Раздумчиво проговорил Глеб, пристально глядя в глаза миллиардеру. – Сумма, конечно, впечатляет, но… Что, если я поставлю на кон квартиру, машину и дачу? Это потянет на полмиллиона долларов. Готовы вы ответить тем же?

Полускевич усмехнулся:

– Я готов поставить и больше, но меня не слишком привлекает ваша ставка. Финансовый кризис, низкая ликвидность… В наше время люди предпочитают иметь дело с наличными.

Глеб пожал плечами:

– Как хотите.

– Но я готов предложить вам нечто другое, – добавил Полускевич.

– Что именно?

Миллиардер слегка прищурил темные, недобрые глаза:

– Вы сказали, что никогда не проигрываете и что сегодняшний ваш проигрыш – случайность. Я не ошибся?

– Нет, вы не ошиблись.

– Предлагаю вам испытать свою фортуну на прочность. Я поставлю на кон полмиллиона долларов. А вы – собственную жизнь.

За игровым столом воцарилось напряженное молчание. Все присутствующие понимали, что Полускевич не шутит. Слишком уж серьезное выражение было на его высокомерном лице, слишком уж страстно и жестко блеснули темные глаза.

– Господин Полускевич… – заговорил распорядитель, нахмурив брови, но миллиардер остановил его жестом.

– Что скажете? – спросил он у Корсака.

– Скажу, что хотел бы узнать подробности. Как именно вы себе это представляете?

– Очень просто. Если вы проиграете, то возьмете пистолет, выйдете на улицу и вышибете себе мозги.

Глеб покачал головой и проговорил иронично:

– Загвоздка в том, что у меня нет пистолета.

– Это не проблема, – сказал Полускевич. – Я готов вам его предоставить.

Не дожидаясь реакции Глеба на свои слова, миллиардер повернул голову и окликнул одного из двух своих телохранителей, сидевших возле двери:

– Игорь!

Телохранитель быстро поднялся с кресла, подошел к игральному столу, вынул из наплечной кобуры тяжелую пятнадцатизарядную «беретту» и брякнул оружие на стол. Затем отошел на шаг и принял классическую для телохранителя позу – голова высоко поднята, руки заложены за спину.

Глеб посмотрел на пистолет, перевел взгляд на Полускевича, пару секунд изучающее смотрел на него, затем усмехнулся и глухо проговорил:

– Это бред.

– Почему же бред? Вы ведь хотите испытать судьбу, Корсак? Я тоже. Полмиллиона долларов против одного-единственного выстрела. По-моему, это хорошая ставка. Или вы трусите? Мне говорили, что вы смелый парень и настоящий игрок. Выходит, все это чушь?

Глеб заставил себя улыбнуться и произнес спокойным голосом:

– Почему бы вам не поставить на кон свою собственную жизнь?

– Я бы мог, – пожал плечами Полускевич. – Но что-то мне подсказывает, что моя смерть не доставит вам никакого удовольствия. В отличие от денег.

– Вы правы, – вынужден был согласиться Корсак. Он вздохнул. – Хорошо, я согласен.

Миллиардер посмотрел на молчаливых игроков.

– Полагаю, все это слышали?

– Господин Полускевич, господин Корсак! – запричитал распорядитель умоляющим голосом. – Это невозможно! Это противоречит правилам нашего…

– Иногда полезно внести в правила коррективы, – перебил его миллиардер. – Вы же слышали: господин Корсак не возражает.

– Да, но издержки…

– Я компенсирую все издержки, – сказал Полускевич. Обвел взглядом лица притихших игроков и добавил: – Я возмещу их всем присутствующим. Уверен, что все, что здесь произойдет, останется в тайне. Кто-нибудь хочет возразить?

Распорядитель с надежной посмотрел на игроков. Однако никто из них не решился возражать пьяному миллиардеру, у которого имелось криминальное прошлое и который привел с собой двух вооруженных телохранителей (и бог знает, сколько еще телохранителей караулили у дверей закрытого клуба).

– Вот и отлично, – кивнул Полускевич.

– У меня есть встречное предложение, – сказал Глеб.

– Какое?

– Давайте сократим игру до одного хода.

Миллиардер подозрительно прищурился, словно почувствовал уловку.

– Это как? – сухо осведомился он.

– Мы возьмем по одной карте, – объяснил Глеб. – И чья карта окажется выше достоинством, тот и выиграл.

В глубине темных глаз миллиардера полыхнул азартный огонек. Несколько секунд он размышлял, недоверчиво глядя на Корсака, затем произнес:

– Это интересно. Свести наше участие к минимуму? Отказаться от подбора комбинаций и целиком положиться на удачу при первом ходе?

– Да, – сказал Глеб.

– Провидение в чистом, неразбавленном виде? Заманчиво!

– Рад, что вы меня понимаете, – улыбнулся Корсак. – Так что вы на это скажете?

– Я скажу… согласен.

Полускевич и Глеб Корсак повернулись к распорядителю, но в эту секунду баронесса фон Корен громко произнесла:

– Я тоже хочу поучаствовать в этой игре!

Теперь все взгляды обратились на старушку.

– И что вы готовы поставить? – насмешливо спросил Полускевич. – Деньги?

Баронесса улыбнулась морщинистыми губами.

– Нет, деньги это слишком банально.

Старушка сняла с безымянного пальца левой руки кольцо с большим бриллиантом и показала его Полускевичу.

– Пятикаратный бриллиант чистейшей воды! – объявила она.

– Ваше кольцо…

– Это не просто кольцо! – перебила его баронесса. – Когда-то оно принадлежало австрийской королеве. Год назад один русский толстосум вроде вас предлагал мне за него полмиллиона евро. Хотел подарить своей невесте.

– Полмиллиона евро! – Полускевич усмехнулся. – Это хорошая ставка. – Он взглянул на Глеба. – Что вы об этом думаете?

– Я не против, – сказал Корсак.

Баронесса положила кольцо на игральный стол и улыбнулась:

– Как в старые добрые времена.

– Господа, граждане, товарищи, – заговорил побагровевший распорядитель, – правила нашего клуба не предусматривают…

– Теперь – предусматривают, – небрежно перебил его Полускевич. Он посмотрел на остальных игроков: – Не желаете поучаствовать, господа?

– Нет, – сказал лысый фээсбэшник.

– Моя вера не позволяет мне играть чужой жизнью, – тихо проговорил отец Филарет.

– Игра с запашком, – поморщился старик Байрак. – Это не для меня.

Полускевич ухмыльнулся:

– Как хотите. Итак, ставки сделаны. Мы можем начать игру!