Ласка скорпиона Робертс Нора
– Все чистенькие, аж блестят. Отглаженные и напомаженные.
– Да, – согласилась Мира. – Ей важно произнести впечатление. Важно, чтобы ей повиновались, чтобы следовали ее указаниям даже в малейших деталях. Одновременно она руководит, как мы предполагаем, крупномасштабным противозаконным бизнесом, в котором задействована, по крайней мере, часть ее отдела, их уличные контакты и осведомители. Она полностью подчинила себе и легальную, и нелегальную работу. На меньшее она не согласилась бы. Оказавшись под угрозой, она без колебаний принимает нужные меры вплоть до приказа убрать ненужного человека. Деньги, как и портрет отца, – это символ, продолжала она. – Деньги символизируют власть и успех. Несомненно, ей нравится приобретать то, что приглянулось, но я бы сказала, она тайно копит и прячет львиную долю своих незаконных заработков.
Брови Евы поползли вверх.
– Почему?
– Потому что приобретательство, обладание, судя по выбранному ею методу, это и есть успех. Такова ее цель.
– Она прямо взбесилась из-за десяти килограммов наркоты, – вспомнила Ева. – Кинер и десять кило. Это так мелко… Да, ей нужны деньги и послушание. Я это понимаю.
– Она очень умна, прекрасно понимает политические механизмы, иерархию департамента. Она потому и выбрала отдел наркотиков, как мне кажется, что здесь есть богатый потенциал для коррупции, для слабости, для сделок под прилавком, и все это она может использовать. Она добивается успехов на работе, чтобы задобрить отца, и занимается преступным бизнесом, чтобы его наказать.
«Проблемы с папочкой, – опять подумала Ева. – Я рыдаю».
– Она тщеславна, – продолжала Мира, – самоуверенна, умна и беспощадна. Свое имя она рассматривает как законное наследие по праву рождения, как подставку, которой она не преминет воспользоваться, когда ей это удобно. И в то же время это жернов у нее на шее.
– Все это я могу использовать.
– Вы ей не понравитесь. Даже если отрешиться ото всей этой ситуации, она бы вас возненавидела с первого взгляда. Вы олицетворяете все, чем ей никогда не быть. К тому же вы привлекательная женщина моложе ее годами и занимаете высокое положение. Уже одно это делает вас угрозой в ее глазах. Она склонна уничтожать тех, кто ей угрожает. Избавляться от них.
– От души надеюсь, что она попробует. Пусть сосредоточится на мне, тогда меньше шансов, что она прознает о внутреннем расследовании. Сейчас речь идет обо мне и об убийстве скунса. Это ее беспокоит. Она знала, что мы нашли Кинера, еще до того, как я ей сказала. Как мне кажется, в момент моего прихода она уже обсуждала это с Гарнетом. Ей пришлось соображать на ходу, когда я с ней разговаривала. Она ведь была твердо уверена, что это сойдет за передоз. Дохлый ширяльщик, кому он нужен? Никто не будет в этом копаться. А теперь ей придется подергаться, потому что я ясно дала ей понять: это убийство, и я взяла след. Я это дело не брошу.
– Она не нападет прямо на вас. Не сейчас, – добавила Мира. – Ей придется взвесить риски, оценить вас, посмотреть, что вы предпримете, на какие кнопки нажмете, какие двери откроете. Но вам не следует заблуждаться, Ева: если она решит, что вы для нее помеха, слишком большая угроза, она попытается вас устранить.
– Да, вероятно, с помощью того крупного блондинистого детектива. Надо будет его проверить. – Ева бросила взгляд на часы и отметила, что время бежит чертовски быстро. – Но прямо сейчас мне надо ехать в морг.
– Не стоит ее недооценивать, Ева.
– А я и не собираюсь ее недооценивать. У меня брифинг назначен в домашнем кабинете в шестнадцать ноль-ноль.
– Хотите, чтобы я пришла?
– Я могу сама обрисовать им психологический портрет Рене, но было бы здорово, если бы вы там были. Мы прошерстим всю ее команду, ваше мнение нам очень и очень пригодилось бы.
– Значит, я там буду.
– Спасибо. – Ева подошла к двери, но заколебалась, остановившись на пороге, и повернулась. – Она могла бы стать хорошим копом. У нее есть база, ресурсы, мозги, образование. Но она стала грязным тоном, и ей некого винить, кроме себя.
«Время уходит, – думала она, торопливо возвращаясь в отдел убийств. – Кое-что сделано, и это хороню. Но надо втиснуть в расписание кучу других вещей. Посмотреть, что там за доску подготовила Пибоди в кабинете, заглянуть хоть одним глазком в личные дела членов команды Рене. И, пожалуй, сделать это открыто, – решила Ева. – Да, стоит свалить пару сигнальных флажков. Пусть подергается».
В «загоне» Ева замедлила шаг и внимательно осмотрелась.
Уровень шума примерно посредине между ОЭС и отделом Рене. Ева сочла, что это нормально. По жаре копы работали без пиджаков, в рубашках с коротким рукавом, тут и там из-под столов выглядывали башмаки и кеды со следами сильной изношенности. Пахло ужасным кофе, потом и тушеными овощами. Это означало, что Рейнеке, вероятно, снова сел на диету.
Столы были не особенно опрятны, рабочие станции и стекла кабинок – заклеены фотографиями. Весьма вероятно, многие из этих снимков были распечаткой порнухи.
Джекобсон сидел, откинувшись в кресле, положив ноги на стол, и жонглировал тремя цветными мячиками. Ева знала, что так ему лучше думается. Кто-то недавно повесил резинового цыпленка над столом новичка-детектива, и это означало, что он – Сантьяго – успешно вписывается в команду и в рабочий ритм.
Ева считала, что все это выглядит, звучит и пахнет как нормальный полицейский участок.
Она вошла к себе в кабинет, бросила взгляд на доску и запрограммировала кофе на автоповаре.
Окошко размером с почтовую марку… Надо надеяться, уборщики хоть время от времени его протирают. Заваленный бумагами стол… Ничего, бумажную работу она раскидает. Древний шкафчик с картотекой. Ей нравилось иметь запасные копии. К тому же это превосходный тайник. Старенький автоповар, но кофе варит. С нее и этого довольно. Новенький центр связи пока не доставлял ей неприятностей. Утилизатор мусора работает, и, насколько ей известно, остается лучшим тайником для ее личного запаса шоколада.
У нее есть штатное расписание, дежурные рядовые по ротации, список текущих дел на стенной доске, потому что ей нравится быть в курсе, просто глянув на доску, а не выводя таблицу на экран всякий раз, как надо что-то проверить, уточнить или внести изменения.
Кошмарное кресло для посетителей – Ева нарочно его не меняла, чтоб не засиживались: у нее времени нет на долгие разговоры. Письменный стол старый, обшарпанный, зато прочный и удобный.Как и Джекобсон, она любит думать, положив ноги на стол.
Дверь кабинета открывается не прямо в «загон», сначала идет маленький тамбур. Но, если только ей не требуется десять минут поспать на полу или поговорить с кем-то с глазу на глаз, дверь всегда открыта. Ева позволила себе выпить кофе, изучить доску с фотографиями, поразмыслить о своих следующих шагах. Прежде чем их предпринять, она послала эсэмэску Рорку. Лучше не звонить ему посреди рабочего дня.
Брифинг 16.00. Обещала жратву. ОК?
«Ну вот, – подумала она, – правила семейной жизни соблюдены, и, надо надеяться, я спихнула на Рорка обязанность проинформировать Соммерсета, что придется кормить кучу копов».
– Пибоди, – скомандовала она, вновь пересекая «загон», – со мной.
Пибоди бросилась ее догонять. Ева вскочила на эскалатор.
– Журнал и доска у тебя в кабинете.
– Видела. Я проинформировала лейтенанта Оберман о смерти ее осведомителя.
– Как она это восприняла?
– Никто не любит терять осведомителя. Она передаст мне все данные по нему, когда мы установим причину смерти. В убийство она не верит. – Ева от души надеялась, что кто-нибудь подслушает их разговор. И чем больше народу, тем лучше. – Но, с другой стороны, она – типичный кабинетный коп, она не работает по убийствам.
– Зато мы – крутые копы из убойного отдела.
– Верно подмечено. Посмотрим, что нам скажет судмедэксперт. Может, нам повезет и мы найдем на столе отчет «чистильщиков», когда вернемся.
– Завидую твоему оптимизму, – ухмыльнулась Пибоди.
Они продолжали болтать о делах, как обычно, пока не очутились в гараже, в машине и по дороге на улицу.
– Ты на прослушке? – спросила Ева.
– Да, Макнаб меня подключил. Так что там насчет Рене на самом деле?
– Холодная, полированная, твердая, как камень. Но работает быстро. Ей пришлось на месте решать, признавать ли, что Кинер ее скунс, и что мне врать, когда я сказала, что подозреваю убийство, а не передоз. Ее «загон» выглядит как приемная при шикарном офисе, а ее кабинет и есть шикарный офис. Мы все это разберем на брифинге, включая анализ и оценку Миры, но если вкратце, она первостатейная сука, у нее проблемы с папочкой плюс жажда власти, престижа и денег.
– Что она первостатейная сука, это я поняла, еще сидя в душевой кабинке.
– Гарнет взял с собой одного из детективов, как только вышел после совещания с Рене в ее шикарном кабинете – навороченном, со спущенными шторами, – а было это сразу после того, как ей сказали, что я пришла с ней поговорить. Волосы светлые, глаза голубые, чуть за тридцать, около шести футов, восьми дюймов, вес в районе двухсот тридцати. Гарнет назвал его Биксом. Посмотри, что на него есть.
– Ноль секунд. Ты думаешь, он ее мускульная сила?
– Похоже на то. И еще один меня интересует. Женщина, мулатка, тоже чуть за тридцать. Детектив Стронг. Что-то мне подсказывает, она не пылает симпатией к боссу.
«Пожалуй, мы сумеем это использовать, – мысленно добавила Ева. – Развернуть ситуацию».
– Бикс, – объявила Пибоди. – Детектив Карл Бигс, возраст – тридцать четыре года, рост ты точно определила, с весом на пару фунтов промахнулась в меньшую сторону. Десять лет на службе, выходец из армии, где служил с восемнадцати до двадцати двух лет. Родился в Токио, где его родители – оба тоже служили в армии – квартировали в то время. Имеет брата на четыре года старше. Приписан к отделу и наркотиков под командованием лейтенанта Оберман последние четыре года. Когда сдал на детектива, год проработал в отделе нравов. Мне придется копнуть глубже, чтобы нарыть больше, – предупредила Пибоди.
– Пока не надо. Армейский ребенок, младший из двух братьев, четыре года в армии. Привык выполнять приказы начальства. Армейская выучка, приобрел опыт работы на улицах в отделе нравов, а может, и у Рене с этого начинал.
– Детектив Лайла Стронг, – продолжала Пибоди, когда Ева остановила машину у морга. – Возраст тридцать три года, рост пять футов шесть дюймов, вес сто двадцать два фунта. Родилась на Ямайке от матери-одиночки. Проживает в Квинсе. Об отце – никаких записей. Детей, кроме нее, еще двое: старший брат, младшая сестра. Брат числится мертвым. Умер в 2045-м, возраст – семнадцать лет. Частичная стипендия плюс материальная помощь на образование помогли ей окончить Нью-Йоркский университет. Специализировалась по обеспечению правопорядка. Десять лет на службе, семь из них – в отделе наркотиков. В настоящий момент переведена из сто шестьдесят третьего участка в Центральное управление к лейтенанту Оберман. Примерно полгода назад.
– Значит, новенькая. Да, пожалуй, ценный кадр для нас. К а к умер брат?
– Э-э-э… погоди. – Пибоди пролистала информацию на карманном компьютере, пока они шли по длинному белому коридору. – Убит, судя по всему, во время неудачной сделки с наркотиками. Многочисленные колотые раны. Опечатанное подростковое досье.
– Толкал или покупал дурь, – произнесла вслух Ева. – Скорее всего, он наркоман. И умер, даже не получив права голоса. Сестра выбрала себе карьеру – борьбу с теми, кто убил ее брата. Да, если все это подтвердится, она может стать ценным приобретением.
Она толкнула двойные двери и вошла в анатомичку Морриса.
Моррис стоял с лазерным скальпелем в руке, кровь пятнала его защитную робу, и тем не менее он ухитрялся выглядеть стильно в модном костюме без воротника цвета полуночной синевы, с волосами, заплетенными в косу и собранными на затылке.
– У нас тут два по цене одного, – объявил он. – Твой – вон там. – Он подбородком указал на тело с уже аккуратно зашитым разрезом в форме буквы «игрек». – Дай мне только вынуть этот мозг, и я буду в полном твоем распоряжении.
– Без проблем. – Ева подошла к Кинеру.
Они его вымыли, поэтому на столе в морге он выглядел намного лучше, чем в грязной ванне. Старые следы уколов синюшными дорожками тянулись по обеим рукам, кольцами обвивали лодыжки. Синяков было сравнительно немного.
Ева надела пару очков-микроскопов и начала осматривать тело в поисках ожогов от шокера или следов шприца. Впрочем, были и другие способы, существовало множество способов для человека, знающего приемы нападения и обороны, обездвижить другого человека, уступающего ему в весе сотню с лишним фунтов.
Она обработала руки изолирующим составом и ощупала голову Кинера, кожу под волосами, игнорируя швы, наложенные Моррисом или одним из но лаборантов.
– Мою работу делаешь?
– Извини. – Ева бросила на него взгляд. – Вот тут шишка. Как раз за левым ухом.
– Да. – Моррис взвесил мозг, записал и подошел к раковине, чтобы вымыть руки. – У него несколько гематом, есть и шишки, как ты говоришь. Он так накачан, что у него наверняка начались судороги. Организм буквально нашпигован тем, что на улице называют «Трахоболом». Ты о таком слыхала?
– На основе лошадиного транквилизатора, верно?
– Да, и доза такая, что свалила бы четырехсотфунтового жеребца. Причем доля «Зевса» в смеси ним почти не разбавлена. Комбинация стопроцентно смертельная, впрочем, результат налицо.
– Вот эта шишка. Если кто-то нанес ему удар – тот, кто знал, как и куда бить, – удар мог его свалить, и вырубить.
Моррис поднял брови.
– Если он знал, как и куда бить, да, безусловно. Ты предпочитаешь версию убийства передозу?
Как ей хотелось бы все ему объяснить!
– Да, у меня есть вопросы. Почему в ванне? Ты, сам говоришь: доза такая, что свалила бы его пару-тройку раз с гарантией. Посмотри на следы уколов. Он наркоман, причем наркоман со стажем. Зачем ему принимать такую огромную дозу рискованного вещества? И раз уж он наркоман со стажем, даже если, допустим, он идиот, разве он не захочет растянуть удовольствие? Зачем вкалывать все сразу? Он не в своей квартире, он заперся в этой дыре и, похоже, устроил там привал. Мне это говорит о том, что он там прятался. Так, может, кто-то его нашел?
– Может. Он довольно прилично поужинал где-то в районе полуночи. Пицца с сардинами.
– Пицца с сардинами – это, по-твоему, прилично?
Моррис улыбнулся.
– Скажем так: он плотно поел и запил ужин парой бутылок пива.
– На месте не было коробок из-под пиццы и бутылок из-под пива, – насторожилась Ева. – Может, он поел в какой-то забегаловке. Будем отрабатывать эту гипотезу. Интересно, почему он плотно поужинал, а через пару часов забился в щель, забрался в загаженную ванну и вкатил себе такой дозняк, хотя должен был знать – с его-то опытом! – что это смертельно.
– Учту твое мнение. Я пока еще не определился, так что причиной смерти остается передозировка: все остальные повреждения не смертельны.
– Как раз то, что я хотела услышать.
– Я считаю, что необходимо провести дальнейший анализ опухоли за левым ухом, – продолжал Моррис.
– Не помещает.
– Что-то ты темнишь сегодня, Даллас. Держишь карты ближе к пиджаку. Пиджачок, кстати, очень неплохой.
– Функциональный. Функцию свою выполняет. Ну, не будем тебе мешать. Занимайся своим мозгом.
Глава 8
– Вот как мы поступим.
Ева справа обогнала такси и проскочила перекресток на желтый свет. Пибоди отчаянно вцепилась и ручку дверцы.
– Мы куда-то спешим?
– Что? Да у меня было полно места. Мы впишем в журнал предварительные данные Морриса, доложим командиру, как обычно. Ты позвонишь Рене и проинформируешь ее о находках Морриса. Скажешь ей, что мне нужны данные, о которых мы говорили, срочно.
Все еще цепляясь за ручку дверцы, Пибоди побледнела.
– Это я должна ей сказать?
– Я – персона слишком важная и занятая, мне некогда заниматься такими мелочами. Это она так подумает. И если ты боишься поговорить с этой самодовольной сукой на высоких каблуках, я попрошу Морриса, не найдется ли у него под рукой лишний позвоночник – тебе одолжить, Пибоди.
– Я не боюсь. Но мне неловко. Неловкость я признаю. – Стремясь доказать себе самой, что позвоночник у нее есть, Пибоди перестала цепляться ш ручку дверцы. – Итак, я скажу ей, что главный судмедэксперт определил причину смерти, но не может на данный момент определить, было ли это самоубийство, случайная передозировка или убийство. Следовательно, лейтенант Даллас запрашивает…
– Требует, – поправила Ева.
– Лейтенант Даллас требует предоставить ей данные и файлы по убитому согласно договоренности. А если она забуксует?
– Ты любезнейшим образом проинформируешь ее о том, что майору Уитни были, согласно процедуре, пересланы все записи и файлы по данному делу, включая уведомление, сделанное твоим лейтенантом лично ей, куратору убитого, а также требование предоставить данные.
Пибоди обдумала услышанное.
– «Любезнейшим образом»? Она это воспримет как дополнительное издевательство.
– Можешь не сомневаться. Если она и после этого будет упираться, я сама с ней поговорю. Но она не будет, – добавила Ева. – Она хочет, чтобы это поскорее рассосалось, а если я буду действовать через ее голову и привлеку еще большее внимание Уитни, ей это выйдет боком.
– Лучше сотрудничать и все удержать на низком уровне. – Пибоди вновь ухватилась за ручку дверцы, когда Ева стремительно обогнала медленно тянущийся двухэтажный автобус.
– Вот и я бы так сыграла на ее месте. Едем дальше. Мы получим все, что нам нужно, еще до брифинга и потратим на это некоторое время. Если она раскинула щупальца – а она их раскинула, можешь не сомневаться! – пусть видит, что я над этим работаю. Обыщем халупу убитого по дороге в штаб-квартиру.
– А почему не сейчас? – не поняла Пибоди.
– Хочу, чтоб меня видели, это во-первых. А во-вторых, я хочу наверняка знать, что у ее псов было время туда заглянуть, провести обыск: вдруг найдут что-нибудь, их уличающее? – Ева бросила взгляд на напарницу. – Если Гарнет и Бикс не к Кинеру на квартиру отправились, когда вышли из «загона», можешь прозакладывать свою задницу, она им позвонила и велела отправляться туда после моего с ней разговора.
– Но… если там что-то было, они от этого избавились.
– Может, там что-то и было, хотя вряд ли, ведь Бикс уже побывал на квартире у Кинера и сбросил все улики. Но… может быть. – Ева пренебрежительно пожала плечами. – Меня больше интересуют их следы. Я пойду по этим следам. – Она въехала в гараж Управления. – У нас в «загоне» можешь трепаться о деле, как обычно.
Пибоди напустила на себя вид оскорбленной невинности.
– Я не треплюсь. Со всем уважением протестую против термина «трепаться».
– Все треплются. Именно так дела и делаются. – Ева поставила машину на свое место. – Треплются, ворчат и таким образом обсуждают версии, проигрывают их друг для друга. Так вот, это дело ты будешь обсуждать с остальными, как обычно. Если ты замолчишь, будешь избегать разговоров, они заподозрят, что тут что-то нечисто. Когда копы что-то унюхают, они начинают докапываться до источника, тут уж ничего не поделаешь. Против натуры не попрешь. Можешь упомянуть, что наш убитый был стукачом Рене Оберман, не помешает. Вдруг у кого-то на нее что-то есть? Инфа, мнение, интересная история…
– То есть фактически докапываться придется мне. Похоже на шпионский фильм.
– Похоже на полицейскую работу, – поправила се Ева и вышла из машины.
– Здорово, что ты заметила шишку за ухом убитого. – Пибоди окинула взглядом гараж, пока они шли к лифту, и понизила голос. – Об этом можно говорить?
Ева лишь кивнула.
– С учетом точки и угла опухлости, сдается мне, это был удар. И нанес его кто-то, знавший, куда бить. Или ему просто повезло. Врезал за ухом ребром ладони.
– Похоже на прием карате, – заметила Пибоди, когда они входили в лифт.
– И нанесен так точно, что вряд ли ему просто повезло. Он знал, что делает, иначе врезал бы кистенем или битой. Просто раскроил бы черепушку.
– Не было никаких признаков, что убитый побывал в драке, – напомнила Пибоди.
– Вот именно. – Когда лифт остановился и в кабину набилось еще больше копов, Ева из него вышла. – Удар нанесен сзади – сильный, тяжелый удар. И очень точный. Другие синяки и ссадины – это чепуха, – добавила она, прыгая на эскалатор. – Могли появиться, когда его бросили в ванну или пока он корчился после передоза. Если ему нанесли такой удар, если он отрубился или был оглушен, убийце, если там был убийца, это дало массу времени, чтобы вкатить смертельную дозу. Жертва в отключке, сопротивления не оказывает. Можно бросить в ванну и инсценировать остальное. Теперь все выглядит так, будто убитый галлюцинировал, как бывает на ранней стадии «Трахобола», и решил принять теплую ванну.
– А почему бы не оставить его на матрасе? – возразила Пибоди.
– В ванне унизительней. И это мне подсказывает, что убийца был знаком с убитым. В ванне – это как росчерк с завитушками, а завитушки – всегда ошибка при убийстве.
Ева сошла с эскалатора и повернула к следующему. И заметила Уэбстера, идущего к ней по коридору.
– О черт, – пробормотала она.
– Лейтенант. Детектив. Как дела?
– До сих пор шли хорошо.
– Как всегда любезна. Мне с вами по пути. – Он вместе с ними ступил на эскалатор.
Ева подавила раздражение.
– Если крысиная стая собирается грызть отдел убийств, я хочу знать, в чем дело.
– У меня нет претензий к отделу убийств, так что успокойся. – Тем не менее он сошел с эскалатора вместе с ними.
– Ради всего святого, Уэбстер, – вполголоса проговорила Ева.
– Да успокойся ты наконец, – так же, вполголоса, ответил ей Уэбстер. – У меня есть дела на этом этаже, а потом встреча с командиром. Слышал, ты недавно брала личное время.
Ева остановилась у торгового автомата.
– Как это мило, что у БВР есть время поболтать.
– Ровно столько же, сколько и у копов из убойною отдела. Веди дело чисто, Даллас.
Он начал было отступать, и вдруг его лицо изменилось, он уставился куда-то в глубину коридора. Выражение его лица на мгновение, как показалось Еве, стало зачарованным.
И он благоговейно прошептал:
– Ода…
Она повернулась в направлении его взгляда и увидела Дарсию Анджело в воздушном летнем платьице с ярко-розовыми цветами, щедро обнажавшем загорелую кожу на плечах и груди. Пышные черные волосы каскадом падали на эти золотистые плечи, задорно вились у щек. Знойные темные глаза потеплели, когда она заметила Еву, щедрый, с пухлой нижней губой рот расплылся в улыбке.
Ева решила, что все дело в высоких каблуках, тонких, как иголки, что это они вкупе сбез того величавой фигурой заставляют ее бедра колебаться, словно повинуясь некоему внутреннему ритму.
А может, и нет.
– Даллас! Я так рада снова вас видеть! И Пибоди – теперь уже детектив Пибоди, с тех пор как мы виделись в последний раз. Поздравляю!
– Спасибо. Я не знала, что вы на планете, не говоря уж о том, что в городе, шеф Анджело.
– Я тут по делам и отчасти в отпуске. – Дарсия обратила всю мощь своих глаз и улыбки на Уэбстера, а он стоял и смотрел на нее так, словно узрел чудо. – Привет!
– Ах да, – спохватилась Ева. – Шеф Анджело, департамент полиции «Олимпуса», лейтенант Уэбстер, БВР.
– Внутренние расследования? – Дарсия протянула руку. – У вас их много?
– Без работы не сидим. Вы впервые в Нью-Йорке?
– Впервые в отпуске. У меня был ланч с вашим мужем, – повернулась она к Еве. – И, раз уж я была в центре, не смогла отказать себе в удовольствии заглянуть к вам, посмотреть, как тут дела делаются. Судя по тому, что я уже видела, у вас тут впечатляющее заведение.
В этот момент пара копов поволокла по коридору тощего, извивающегося, как червяк, задержанного.
– Да я ничего не делал! Только хотел привлечь его внимание! – во всю глотку орал задержанный. – Он бы слушал, не пришлось бы мне его бить.
– И такие интересные люди тут встречаются, – добавила Дарсия.
– Да, тут таких полно. Мой кабинет вон там, – начала Ева.
– Эй, лейтенант! – окликнул ее Джекобсон с порога «загона». – Есть минутка?
Ева кивнула ему.
– Я покажу вам свой отдел, – пообещала она Дарсии.
– Предвкушаю. Идите поговорите с вашим человеком. А я пока куплю чего-нибудь холодненького попить. На улице ужасно жарко. Сейчас приду.
– Хорошо. Пибоди, быстро звони. Мне эти данные нужны срочно.
– Слушаюсь. Рада была вас повидать, шеф Анджело. Наслаждайтесь Нью-Йорком.
– Именно это я и собираюсь делать. – Дарсия кокетливо взбила волосы, когда Ева и Пибоди удалились, и повернулась к автомату.
– Позвольте мне вас угостить, – предложил поспешно Уэбстер, и она улыбнулась.
– Да, пожалуйста.
– Итак, шеф Анджело…
– Дарсия. Я не на службе.
– Дарсия. Так и знал, что имя у вас под стать внешности. Что вам предложить?
– Удивите меня.
В загоне Ева выслушала Джекобсона, изложившего ей версии, которые пришли ему в голову, пока он жонглировал мячиками. Пришлось и ей жонглировать, удерживая в голове убийство, Рене, Дарсию Анджело, а теперь еще и плоды мозгового штурма Джекобсона.
Когда она закончила с Джекобсоном, у нее возникло желание выйти и проверить, не потерялась ли Дарсия на кратком пути до убойного отдела.
И тут шеф полиции «Олимпуса» вплыла в дверь.
Ева отчетливо расслышала, как Бакстер – тут опять-таки годилось только слово «благоговейно» – прошептал «О, мама», пока она проходила мимо его стола.
– Не пускай слюни на эти файлы, – пробормотала Ева и подошла к Дарсии. – Наш «загон». Отделорганизован так: детективы работают в паре с другими детективами или с постоянными помощниками, которых они обязаны обучать. Или они могут взять одного из рядовых, приписанных к отделу. Вот доска с расписанием дел. Закрытые помечены красным, открытые – зеленым. А тут сзади – жалкое подобие комнаты отдыха. Я туда не хожу без крайней надобности. Бывает, кто-нибудь уединяется там со свидетелем, если надо поговорить с глазу на глаз, но обычно свидетелей допрашивают прямо за письменным столом, ну, или в большой общей комнате отдыха на этом этаже. Раздевалка и душевые кабинки вон там.
– Весьма эффективно организованное пространство, – заметила Дарсия. – И все заняты делом.
Ева заметила, что Бакстер потихоньку поднимается с кресла, и бросила на него предупреждающий взгляд. Он вздохнул и снова сел.
– Вы хотите сказать, тут все сидят друг у друга на голове и вечно перегружены работой? Да, так оно и есть. Это хороший отдел. Мой кабинет вот здесь.
В дверях Ева пропустила Дарсию вперед.
– Отдельное помещение?
– Да, так и было задумано. Мне так больше нравится. Когда кабинет лейтенанта выходит окном или застекленной дверью в «загон», можно подумать, что босс не спускает с тебя глаз, следит за каждым движением. Парень не может даже яйца без оглядки почесать. Дверь всегда приоткрыта, если только мне не нужно ее закрыть по каким-то веским причинам. Они знают, где меня найти.
– И вы предпочитаете небольшой кабинет, а то нашли бы себе помещение попросторнее. И вам это идет, – решила Дарсия, пройдясь по тесному кабинетику. – Простой, со скромной обстановкой, без сантиментов. – Она повела подбородком в сторону доски. – Я вижу, вы над чем-то сейчас работаете.
– Поймала дело этим утром. Убитый – наркоман со стажем и стукач лейтенанта отдела наркотиков. Найден в разбитой ванне в заброшенном здании – не в своей квартире. Похоже на огромную передозировку средства, которое на улицах называют «Трахоболом».
– Я об этой дряни слышала. – Может, она и была одета как фотомодель с обложки модного журнала, но шеф полиции «Олимпуса» хладнокровно и тщательно изучила фотографии. – Раз уж вы говорите «похоже», значит, не думаете, что он сам себе вкатил сверхдозу по чистой случайности.
– Есть подозрительные обстоятельства.
Дарсия отпила из банки, как показалось Еве, с лимонной шипучкой и внимательно осмотрела доску.
– Ужасно. Жестоко и гнусно. Когда я работала в Колумбии, этого было очень много.
– А сейчас?
– А сейчас я наслаждаюсь сверкающим новеньким «Олимпусом». – Дарсия подошла к окну. – Но этот город… Он такой многогранный, такой разный, волнующий, энергичный, страстный. Хочу себя побаловать, побродить по городу, накупить всяких легкомысленных безделушек.
– Только не на таких каблуках. Сколько вы успеете на них пройти, прежде чем ваши ноги заплачут, как младенцы?
Дарсия засмеялась и повернулась к ней.
– Я крепче, чем вы думаете, я с удовольствием нарядилась в это красивое платье и пообедала с вашим очаровательным мужем. Может, до моего отъезда мы с вами еще встретимся? Что-нибудь выпьем, поговорим о нашем, о полицейском.
– Я бы с удовольствием, – сказала Ева и с удивлением поняла, что говорит искренно.
– Ну так давайте встретимся! А сейчас не буду вам больше мешать, пойду поищу что-нибудь легкомысленное, побросаю деньги на ветер.
– Я знаю одно место… – Ева мысленно уточнила в голове местоположение и в простых словах объяснила, где это находится. – Необъяснимо дорогие сумки и туфли. В этом роде.
– Звучит бесподобно. И совершенно не в вашем стиле.
– Мне пришлось разнимать драку между двумя женщинами. Они вывалились из магазина на улицу прямо к моим ногам. Обе пустили в ход зубы и ногти. Чуть не поубивали друг дружку из-за сумки.
– Вот это уже вам ближе. И это будет моя первая остановка. Я вам перезвоню.
– Желаю вам удачного дня. И держитесь подальше от драчливых теток.
Дарсия со смехом вышла.
Ева проверила время и начала собирать файлы, фотографии, отчеты, которые скопировала, чтобы взять домой. К тому времени, как она закончила, послышался сигнал о входящем сообщении. Ева довольно кивнула, увидев название файла, и пробежала глазами сопроводительное письмо.
Лейтенанту Даллас, отдел убийств
от лейтенанта Оберман, отдел наркотиков
конфиденциальные данные по Кинеру Рикки,
в соответствии с запросом.
– Держу пари, это было больно, – пробормотала Ева.
Она скопировала и сохранила файл. Пибоди уже поднималась из-за стола, когда Ева вышла в «загон».
Читать бесплатно другие книги:
