Нищий. Дикие земли Щепетнов Евгений

Глава 2

«Медленно в тиши бредут олени, чуткими ушами шевеля. Нам еще далёко до селений – под ногами мерзлая земля…»[1] – вспомнились мне слова из слышанной где-то на Земле песни. Общего тут было только шевеление ушами – кони тащились по сухой пыльной прерии, местами пересекаемой языками песка.

Все ближе и ближе была пустыня, до которой оставалось километров пять, не больше. Из селения мы ушли уже далеко за полдень, нас задержало пополнение запасов воды у колодца на окраине. Наполняя меха, все время оглядывались – не скачет ли рать покарать негодяя, спалившего дом главного человека Тартакона вместе с его уважаемыми гражданами – группой бандитов-мафиози. Но нет – видимо, тайна пожара ушла в небытие вместе с мафиози и их охранниками. А может, побоялись: мало ли чего ждать от злобного мага? В любом случае мы уже два часа тащились по пыльному пространству, на котором из движущихся объектов была только наша группа да перекати-поле – вездесущие спутники караванов.

Каждый из нас вел в поводу грузовую лошадь, навьюченную припасами. Они были привязаны и к верховым лошадям, тоже увешанным сумками и различной поклажей.

Сухой горячий ветер обжигал лицо, я мерно покачивался в седле, а в голову лезли воспоминания: казалось, очень много лет прошло с тех пор, как я, инвалид, бывший офицер спецназа, попал в этот мир. Начинал я с «должности» нищего, попрошайничавшего у трактиров, и вот – я маг-стихийник огромной мощи. Кем я только не был – и грабителем, и учителем в школе фехтования, и магом на военном крейсере, и рудознатцем, а вот теперь – путешественник. Обстоятельства загнали меня в это пустое, пыльное пространство.

Мне нужно было время, чтобы все утряслось, чтобы враги, поджидающие меня в лесах эльфов, успокоились, чтобы их вывели на чистую воду мои друзья – Шаланнар, Виардон, гномы из клана Синего озера, принявшие меня как родного. Я уверен, что они не оставят без внимания все, что расскажет им Виардон, – о секте «Зеленые братья», о том, как нас преследовали убийцы-эльфы, которых мы прикончили, и что глава секты Маннааон опасен и может угрожать безопасности всех родов и кланов. Но это потом… Потом мы узнаем все, что случилось, а пока мы путешествовали в Дикие земли. А пока – впереди у нас была пустыня, а за пустыней – Дикие земли – запретная территория, оставшаяся после великой войны, уничтожившей древнюю цивилизацию на этом материке, а может, и на других материках этого мира.

Копыта лошадей стучали по твердой земле, караван тянулся вперед, змеясь между небольшими буграми, образованными там, где ветром набило пыли и песка на клочки осоки. Пустыня наступала. Мне думается, если бы проводились исследования, они бы показали, что каждый год пустыня отвоевывала несколько метров у степей. А может, мне так только казалось – ведь за те тысячи лет, что существовала пустыня, она же не захватила все пространство материка?

Унылая полупустыня тянулась и тянулась, и мне все время чудилось, что вот-вот я сейчас увижу земных верблюдов, лица каких-нибудь туарегов или, в крайнем случае, туркменов.

Еще через два часа наш небольшой караван вступил в зону основной пустыни, со всеми ее прелестями – барханами, завихрениями ветра, кидающего пригоршни сыпучего мелкого песка нам в лицо и за шиворот, проникающего везде, где только может оказаться эта мелкая, как пудра, песчаная пыль.

Ориентиров у нас не было никаких – я рассчитывал идти строго на восток, не придерживаясь каких-то оазисов и колодцев. Возможно, это и было глупо, но другого выхода я не видел. Перед походом я попытался расспросить местных, насколько далеко простирается пустыня, и все, что услышал в ответ, – невнятные рассказы о ее безграничности и бесконечности либо, наоборот, высказывания типа: «Да че там той пустыни – на день пути!» Стало понятно, что никто ни черта не знает.

Проводника, естественно, у нас не было, так что приходилось полагаться на удачу да на мой дар мага-стихийника. Я уверен, что в случае чего, смогу найти воду даже под покровом песка. Так какова протяженность пустыни? По моим расчетам – километров четыреста – пятьсот. Если больше – тогда худо… тогда – магия стихийника и голодный паек.

Скорость нашего движения в сыпучем песке резко замедлилась – в день мы проходили не более пятнадцати – двадцати километров, – это меня сильно беспокоило, так как я рассчитывал на гораздо более быстрое продвижение. Запасы воды и продуктов таяли, как и наше настроение. Трудно было целыми днями, глядя на барханы, на белое, горячее небо и хрустя песком на зубах, сохранить хорошее расположение духа. Ночью же температура опускалась до ноля и ниже, изо рта шел пар, вода становилась ледяной. Готовить что-то горячее было не на чем – мы не взяли с собой дров. Питаться приходилось всухомятку: твердое как камень копченое мясо, жесткие сухари – все, что не портилось в жару. А она была страшной, иссушающей – в тени, думаю, не менее пятидесяти градусов. Воду еще приходилось тратить на коней, и скоро наши запасы питья истощились – мы были в дороге неделю, но воды почти не осталось.

Ко мне подъехали Бабакан и Каран:

– Ну что будем делать, командир? Как бы нам в беду не попасть… если мы еще в нее не попали. – Бабакан вытряс песок из бороды и продолжил: – Ищи воду, иначе сгинем. Это уже край настал.

– Хорошо. Достань немного воды и плесни мне на руку.

Каран вынул фляжку и налил в мою руку немного воды – я сжал ее в кулак и сказал заклинание сродства. Первое, что я сделал, это пустил сознание по спирали, как локатор, осматривая окружающую местность. Вокруг были пески, пески, пески… я дошел уже до десяти километров в диаметре… усилием воли раздвинул границы восприятия – этому очень помогали жажда, которую я испытывал, и предвкушение нашей бесславной кончины в песках. Дальше, дальше, еще дальше… я уже на расстоянии пятнадцати километров… сильно заболела голова от напряжения, но я заметил что-то слева и впереди… вроде как источник, да! Что-то типа колодца в низине – похоже на оазис.

Я вышел из транса, потирая пульсирующий болью затылок, и сказал:

– Идем туда – вон в том направлении. Там, похоже, оазис. Там какой-то выход воды, вроде как испарения ее над источником.

– Ну слава богам! – с удовлетворением сказал Бабакан. – Теперь я понимаю, почему исчезали группы искателей. Что бы мы делали без стихийника!

– Не радуйся особо, до оазиса километров пятнадцать, не меньше. Сегодня до ночи точно не успеем – время уже к вечеру.

– Сегодня не успеем – завтра успеем. Главное – есть куда идти! – оптимистично заявил повеселевший гном. – Вода пока есть, на одни сутки хватит. А там видно будет.

Я облизнул языком высохшие губы:

– Честно говоря, прямо-таки преступником себя чувствую, что заманил вас на эту сковороду. Я думал, что будет хреново, но не до такой же степени!

– Ну что теперь сделаешь, – ответил мне Каран, – выживем. Как всегда выживали. И не надо этого – «заманил»! Мы сами знали, на что идем.

Конечно, в этот день мы не дошли, остановились на ночлег. Последней водой напоили лошадей, сами выпили по кружке живительной влаги. Вода была теплой, нагревшейся за день – но черт меня побери, если я пил что-то лучшее за свою жизнь! Я медленно выцедил кружку чудодейственной влаги, сжевав кусок мяса, и мы улеглись вместе с Аранной, накрывшись одеялами с головой. Разговаривать не хотелось, а уж о каких-то сексуальных игрищах вообще речи не шло – ни сил, ни желания… да и не мылись мы уже больше недели…

Поднялись мы очень рано, рассчитывая хотя бы часть пути пройти по холодку. Но в пустыне переход от холодка до одуряющей жары происходит в считаные минуты – скоро опять мы оказались на раскаленной сковороде. Лошади пока держались, хотя я подозревал, что скоро им наступит конец – если не будет отдыха. Вот тогда нам действительно придется туго. Перед выходом я определил направление до источника: да, мы шли верно, до него оставалось километров семь, и это очень радовало.

Эти несколько километров достались довольно тяжко. Понадобилось полдня, чтобы мы приблизились к источнику настолько, что смогли уже видеть несколько деревьев и какие-то строения возле них, сложенные из камня или глины – отсюда было не рассмотреть. Мы непроизвольно прибавили шаг и через полчаса уже ступили на твердую, утоптанную землю оазиса.

Впрочем, наша радость была недолгой. Оазис оказался заброшенным, и скоро мы поняли почему. Колодец, к которому мы подбежали в надежде напиться, был накрыт деревянной крышкой, уберегающей его от песка, рядом лежало деревянное ведро, привязанное к длинной веревке. Бабакан откинул крышку, проверил веревку на крепость и стал опускать туда ведро. Веревки не хватило – ведро повисло. Бабакан вытянул ведро наверх, ворча. Сходил за нашими веревками – я знал, что придется доставать воду с нескольких сотен метров, это нормально для пустыни, – привязал еще веревок и начал опускать ведро. Все с замиранием сердца ждали всплеска, веревка ушла вниз, потом ослабла… ничего не последовало. Сердце у меня упало – колодец был сух. Я сел и бессильно прислонился к камню возле колодца – что делать?

Как эхо, откликнулся Бабакан:

– Что делать будем, командир? Давай колдуй.

– Да. Сейчас попробую посмотреть воду внизу – плесни каплю на ладонь.

Бабакан перевернул открытую флягу, и последние капли вылились на подставленную ладонь – я растер их и выпустил заклинание сродства, уходя сознанием под землю. Я смотрел все глубже и глубже – на глубине более двухсот метров проходил водоносный пласт, но он был истощен.

Хотя все полагают, что в пустыне не бывает дождей, но это не так. Редкие, но мощнейшие ливни иногда все-таки идут и в пустыне, и вся эта масса воды просачивается под землю, осаждаясь в водоносном слое, перекрытом водонепроницаемыми глинами. Но основное – водоносные слои подпитываются инфильтрационными водами с огромных расстояний, в несколько тысяч километров. Например, воды моря, давя на горные породы, отфильтровываются и переходят под землей по многочисленным трещинам в горных породах, порам, проникая в водоносный слой. Но он был истощен. Видимо, очень давно не было ливней, каналы подпитки от источников воды забились – результат был налицо.

Что же, подтянуть воду ближе я не могу, ее просто нет! Тогда напрашивается мысль: надо наполнить колодец сверху. Что еще остается… Смогу ли?

Я встал на ноги и посмотрел на моих спутников, сидевших в тени полузасохших узловатых деревьев.

– Ребята! Нам надо укрыть наш груз, спрятать под крышу сумы, я сейчас буду сильно колдовать, сам не знаю, во что это выльется. Может быть что-то вроде потопа! Осмотрите эти здания – что это такое и как можно их использовать, а потом я и приступлю к делу.

– Ты шутишь? Какой потоп? – недоверчиво спросила Аранна хриплым голосом. – Я скоро высохну, как этот песок, а ты про потоп! Не издевайся, и так тошно.

– Проверьте помещения и расседлайте лошадей. Похоже, нам придется застрять тут на неопределенное время.

Бабакан кивнул, не комментируя мои слова, и мы направились к низким строениям с плоской крышей. В них имелись только крошечные дверные проемы без следа навешиваемых дверей, окон не было – они мне почему-то напомнили какие-то военные доты. Внутри было прохладнее, чем снаружи, – а ночью, скорее всего, теплее, чем на открытой земле. Они должны были неплохо уберегать от воздействия пустыни – для того и были, вероятно, построены. На первый взгляд им было несколько сотен лет, а может быть, и гораздо больше – такое возникло у меня ощущение, не могу определить почему. Может, из-за архаичности этих построек, а может, сама пустыня навевала мысли о чем-то таком старом и вечном, как она сама.

– Давайте, затаскиваем сюда вещи! Кстати, наберите сухих веток для костра – деревья почти совсем высохли, там сухостоя море!

С полчаса мы расседлывали лошадей, затаскивали пожитки в самое большое строение, ломали ветки, таскали сучья внутрь. Наконец все было готово. Теперь оставалось сделать так, чтобы все эти наши приготовления не оказались смешными. Хотя… смешного тут было маловато.

Я уселся на брошенное к стене седло:

– Ребята! Ни при каких обстоятельствах меня не беспокойте, не мешайте, сидите тихо, хорошо? Дело слишком серьезное.

– Давай, командир! На тебя вся надежда!

Я закрыл глаза, произнес сложное заклинание сроднения с воздушной стихией, управления ветрами и потянулся вдоль ветров – почувствовал их течения, их потоки… Внизу были горячие суховеи, отталкивающие холодный воздух, – потоки разогретого воздуха восходили вверх, охлаждались в стратосфере и уходили на окраины, в леса, в болотистые джунгли, где изливались ливнями.

Я протянул сознание на север, где буйствовали напитанные водой северные ветра, и стал медленно, но уверенно направлять их к нам, в центр пустыни. Они сопротивлялись, пытались уйти по прежним направлениям, но я не пускал, вцепившись в них как бульдог.

Они несли в себе массу снега, воздух был охлажден до минусовой температуры, и вся эта огромная масса придвигалась и придвигалась к нам. Пока что ветра были в вышине, но я направлял их к земле.

Сквозь транс я услышал голос Аранны:

– Смотрите, смотрите – на небе появились облака! Скорее смотрите!

Ее прервал голос Алдана:

– Заткнись сейчас же! Ты его можешь отвлечь!

Я все сгонял и сгонял холодный воздух и вот почувствовал, как первые капельки воды, дождя из ледяных объятий ветров, вырвались и полетели вниз. Все, дело было сделано, и оставалось лишь ждать и уповать на то, что все закончится нормально.

Я открыл глаза:

– Ну как, что у нас делается? Что-то уже получается?

– Еще как получается, – со странной интонацией сказал Каран, – я чегой-то даже как-то боюсь… Слишком чего получается!

Я осмотрелся – в помещении было темно как ночью, выглянул из дверного проема – небо закрыли темные клубящиеся тучи, и между ними со страшной силой били ветвистые молнии, перекрывающие полнеба.

– Ребята, вы загнали лошадей в те постройки? Как бы беды не было! Что-то беспокойно мне… Давайте загоним!

Мы выскочили из хижины, отвязали косящих глазами коней и стали загонять их под крышу. Дверные проемы как раз позволяли это сделать – возможно, они как раз и были предназначены для этого.

Только мы успели загнать коней и перекрыть дверь огромной веткой дерева толщиной с ногу, чтобы не убежали, упали первые капли дождя и налетел ветер, поднявший тучу пыли. Он завихрялся, крутил кусочки сухих деревьев, песок и швырял все это в лицо. Мы спрятались в здание, закрыв головы куртками, чтобы не дышать поднявшейся пылью. Не было видно ничего на расстоянии двух метров. Дождь усиливался, усиливался, прибивая пыль, превратился в потоки воды, кинжальными струями бьющей в землю, и тут я заметил, как по ее поверхности прыгают куски льда величиной с кулак взрослого человека. У меня похолодело внутри – если бы мы не убрали лошадей, их бы забило насмерть градом. Мои спутники притихли, вытаращив глаза от испуга, – даже Бабакан был напуган и приговаривал:

– Ни хрена себе! Вот это дождичек! Не хотел бы я, чтобы он полил меня в дороге!

Сухие барханы вначале жадно впитывали воду, потом она перестала уходить в песок и начала скапливаться на земле, образуя сперва лужи, потом, объединяясь, целые озера и моря. Возле входа в наше убежище скопился сугроб из льдинок града, и я сказал:

– Давайте, нагребайте! Град уже кончился, не опасно. Растает лед – чистая вода будет.

Мы развязали мехи и стали загружать туда лед, стараясь, чтобы попало как можно меньше песка. Я заметил, что жилища построены выше земли, как бы на бугре, и удивился – откуда древние могли знать, что возможен такой потоп? Видимо, в прошлом тоже бывали такие катастрофические ливни, и они это предусмотрели.

А вода все лилась и лилась потоками с неба, молнии все били и били, но нам уже было легче – мы развели небольшой костер, наложили в котелок льда и растапливали его, собираясь вскипятить чай. Уровень воды в пустыне поднимался и достиг уже высоты по колено – натуральный потоп. Я не знал, на какое расстояние распространилось это природное бедствие, но был уверен – на большое. Пустыня минимум на десятки, а то и сотни километров вокруг нас была накрыта ураганным потоком воды.

Я применил для колдовства всю силу, какую мог вложить, и теперь не знал, когда и как закончится все это безобразие. Все-таки я понял, зачем у здешних строений были высокие пороги: кроме того что сами они стояли выше площадки минимум на полметра – вода уже достала до половины высоты порогов.

В помещении было уютно, дым вытягивало в отверстие под потолком, а в дверной проем задувало холодным свежим ветерком. Я выглянул из дверей, тут же намочив голову как под душем, и заметил, что лошади пьют дождевую воду, высовываясь за порог. Дождь все лил.

Подумав, я достал чистую рубаху из сумки, разделся догола и выбежал под дождь, потирая тело ладонями, – крупные капли били по спине как из лейки, смывая грязь, пот, пыль, накопленные за путешествие. Продрогнув и очистившись, я забежал назад и растерся сухой рубахой:

– Ух, хорошо!

Быстро оделся – увы, в старую пропотевшую одежду – и почувствовал себя гораздо лучше. Мои спутники, глядя на меня, проделали ту же штуку, только Бабакан заявил, что это все глупости и настоящий гном должен пахнуть как козел, иначе его женщины любить не будут. На что Каран ему ответил, что спать он будет в дальнем углу, так как он не гномья женщина, а потому терпеть такую вонь рядом с собой не намерен. Аранна тоже помылась под дождем, ничуть не смущаясь, что ее кто-то увидит нагой, – эльфы на этот счет были гораздо более свободных нравов, чем другие расы.

Этой ночью мы спали гораздо более спокойно – вода была, а раз есть вода, то есть и жизнь. Вот только сколько нам придется тут сидеть, было непонятно. Пустыня превратилась в сплошное озеро.

А тянулось это три дня. Только на четвертый стало проглядывать светило, тучи разошлись, и под лучами заколыхались волны новообразованного озера. Теперь надо было ждать, когда спадет вода. Это тоже заняло три дня. За шесть дней мы уже сожрали почти все, что могли, еды осталось в обрез – дня на четыре, если сильно экономить. Мы продрогли – было сыро, отсырели все одеяла, вся одежда. Корм лошадям тоже кончился – мы давали им зерно, но и оно было на исходе. Надо срочно уходить отсюда – после угрозы гибели от жажды пришел черед угрозы гибели от голода.

Мы начерпали из колодца воды в меха – за эти дни он наполнился почти доверху, и хотя вода была мутноватой, но вполне приемлемой, – нагрузили лошадей и двинулись дальше. Уплотнившийся под струями дождя мокрый песок позволял идти гораздо быстрее, и за день мы проделали около сорока километров. Чтобы переночевать, расположились на вершине огромного бархана, подсохшего под лучами светила за день. Все ниже того места, где мы ночевали, было мокрое, а при низкой ночной температуре это было гибельно. Лошадям отдали последний корм, больше кормить их было нечем. Сколько они продержатся без еды – было неясно. Сами же съели по небольшому кусочку мяса, отсыревшему, противному, и легли спать.

Следующий день оказался мучительным, голодные животы бурчали так, что было слышно за несколько метров, – но мы шли, шли и шли. За день, по прикидкам, пройдено было километров тридцать. Лошади худели на глазах, без еды они долго не протянут, но мы ничего не могли сделать – или дойдем, или не дойдем, тут уже без вариантов.

Не знаю, может быть, наши расчеты были неверными, может, обстоятельства так сложились, но все наши планы пошли прахом – не хватило воды, потом просидели сиднем почти неделю из-за потопа, кончились еда и корм, все как-то покатилось как снежный ком, набирали обороты наши неприятности.

На четвертый день пала лошадь – она рухнула на песок, забилась, закатив глаза, и умерла. Мы сняли с нее вещи, что-то пристроили на других лошадей, что-то бросили.

Из павшего животного вырезали здоровенные куски мяса, положили их на брезент, и я заклинанием поджарил их до готовности – первый раз за многие дни мы набили животы досыта. Потом я поджарил мяса впрок, мы положили его в сумки и зашагали дальше.

Еще через день пала другая лошадь, потом – сразу две… Мы уже давно не ехали на них – хорошо хоть, что они еще могли идти. Каждая из погибших лошадей давала нам питание, но было жаль великолепных животных. Они верно выполняли свой долг, и шли, шли, шли по пескам до изнеможения.

К тому моменту как мы выбрались из песков, у нас остались только две лошади, и было неясно, как нам возвращаться назад. И оставшиеся в живых лошади тоже были на издыхании. Впрочем, как и мы. Когда я заметил впереди очертания деревьев, я не поверил глазам и решил, что это мираж. Однако деревья медленно, но верно приближались, и я хрипло крикнул:

– Прошли! Ребята, прошли! Вижу лес!

Конечно, лесом это было назвать трудно – какие-то заросли кустарника, отдельные деревья, жиденькая трава – но это была уже не пустыня. Изголодавшиеся лошади кинулись к траве и стали жадно срывать чахлые листья, а мы, расседлав их и сбросив груз, пошли на поиски воды и дичи. Основной расчет был на Алдана и Аранну, вернее, на их луки и умение стрелять.

Скоро они вернулись с завернутыми в шкуру кусками антилопы, а Каран прибежал с радостным известием, что неподалеку есть небольшая степная речушка – метрах в пятистах от того места, где мы остановились. Решили сходить туда за свежей водой, но завтра, а пока разбить временный лагерь здесь – дрова тут есть, еда тоже, да и лошади пусть отдохнут, попасутся, иначе и до реки-то не дойдут. А переместиться к реке еще успеем.

Этим вечером мы наелись мяса и уснули почти счастливыми. Я не знал, как мы будем возвращаться назад, но был рад, что мы хотя бы дошли живыми. Все остальное потом – проблемы будем решать по мере их поступления.

Утром мы перебрались к реке – это была небольшая речушка, похожая на многие из ее степных двойников, ничего примечательного. Главное, что по ее берегам росла трава для лошадей, вода была чистой, а в окрестностях водилось множество дичи, которую регулярно отстреливали Алдан и Аранна.

Мы ели, спали, ели, спали. Купались в реке, стирали одежду, снова ели и спали. Постепенно мы стали приобретать более-менее приличный вид, ведь за время перехода по пустыне мы сильно исхудали, буквально высохли. Наши оставшиеся в живых кони понемногу тоже стали не такими доходягами, какими были, их бока округлились, хотя они еще и не дошли до той кондиции, которая была до похода.

Как-то на шестой день после того, как мы вышли из песков, я собрал своих спутников и сказал:

– Не хватит ли нам валяться? Мы отъелись, поправились, не пора ли идти дальше?

– Давно пора, – проворчал Бабакан, – я бы еще в первый день пошел дальше. Только из-за вас и сижу тут.

– Да что ты?! То-то ты первые дни пластом лежал и почти не шевелился! – усмехнулся Каран. – Я тоже считаю, что мы готовы и пора идти дальше. Еду мы всегда добудем, хватит тут торчать.

– Итак, решено! Собираемся, и пошли! Выходим через час.

Мы собрали вещи, упаковали, нагрузили на лошадей и двинулись вдоль реки, отыскивая место для брода. В одном участке я заметил пологий спуск – было такое впечатление, что он выбит в небольшом обрыве множеством копыт. Каран разулся, померил дно – по колено. Мы тоже разулись и перевели коней. На другой стороне Каран озвучил мысль, которая тоже пришла мне в голову:

– Это брод искусственный. Здесь рядом люди. Нужно быть осторожнее. Если я чего-то и знаю о Диких землях, это то, что кочевники очень неодобрительно относятся к нашему брату.

Эта мысль нам очень не понравилась, но что мы могли изменить? Раз уж притащились сюда – идем дальше.

Мы шли по едва заметной тропе, ведущей на восток. Направление было одно – только на восток. Кустарники сменялись высокими деревьями с глянцевой листвой, более пышной растительностью. На недолгих остановках лошади объедались сочной травой. Многое из здешней растительности было нам неизвестно – даже эльфы, очень искушенные в определении флоры, не могли понять, что это такое растет.

Пока следов цивилизации не было видно. Мне некоторое время казалось, что за нами наблюдают. Ощущение не оставляло меня с тех пор, как мы вошли в тропический лес, и я сказал об этом моим спутникам. Алдан сознался, что он тоже это чувствует, и уже давно, но не хотел раньше времени нас пугать. Мы еще больше насторожились, хотя куда уже было быть настороженнее? Бабакан держал руку на рукояти секиры, Каран готов был выхватить меч, а эльфы несли луки с наложенными на них стрелами. Ощущение чужого взгляда не отпускало нас ни на минуту.

Внезапно я остановился и поднял руку:

– Стойте все! Впереди что-то есть! Опасность! Все назад, мне за спину!

Мы прошли еще по тропе, и вдруг, за ее поворотом, глазу открылись десятка два всадников на небольших лошадках, чуть больше пони – темнокожие, раскрашенные белой краской так, что их лица были похожи на черепа.

– Стойте на месте, – напряженно сказал я, – сейчас пойду и поговорю с ними.

Я спокойно и расслабленно направился по тропе к группе орков, они бесстрастно смотрели на меня – по их намазанным лицам нельзя было понять, то ли они сердятся, то ли доброжелательны.

Подойдя на расстояние пяти метров, я хотел поздороваться на языке орков – ему обучил меня Шаланнар, – но передумал и сказал на языке империи:

– Приветствую вас. Позвольте нам пройти. Мы пришли без злых намерений, мы не хотим никому причинить вред.

Стоявший впереди крупный орк, усмехнувшись, сказал со странным акцентом, как-то пришепетывая:

– А ты и не сможешь причинить нам вред! Ты, жалкий мягкотелый белый слизень, что ты можешь сделать мне и моим воинам? Ты – забава на вечернем костре, просто пока этого не знал. Теперь знаешь!

– Я бы мог убить вас прямо сейчас, всех и сразу. Но не хочу этого делать. Я великий колдун.

Стоящий рядом с предводителем воин негромко сказал ему на наречии орков:

– Он врет. Белые всегда врут! Если ты сейчас не накажешь этого лгуна, воины увидят, что ты слаб, и не пойдут за тобой, Сарк! Убей его!

– Не указывай, что мне делать! Это я военный вождь, а не ты! Вот встанешь на мое место, тогда и будешь указывать мне, что делать!

– Боюсь, что это произойдет уже скоро – твой авторитет падает.

Предводитель с размаху ударил собеседника по лицу:

– Считаешь, что я слаб? Вызываю тебя на поединок! Выиграешь – ты военный вождь! Ты и заберешь эту добычу – белых, их имущество, их женщину!

Воины-орки зашумели, предвкушая драку, два предводителя спешились, не обращая внимания на меня и моих спутников. Вроде как эта дичь подождет, пока мы выясним, кто будет ее жарить! Я пожал плечами и вернулся к друзьям. Они стали жадно расспрашивать меня:

– Чего они хотят? Что он сказал?

– Ну что? Мы их добыча, а тот, кто сейчас выиграет в поединке, будет их предводителем и получит право решать – то ли сразу нас убить, то ли поглумиться перед этим всласть. Аранна предназначена предводителю в сексуальные игрушки, ну а мы – в игрушки для их садистских развлечений. Ну вот, как-то так.

– Чего-то подобного я и ожидал, – угрюмо сказал Каран. – Ну что, бородатый, есть повод омыть твою секиру в крови – не зря ты ее не бросил в песках!

– Чего это я ее брошу? Это дедушкина секира, передается от деда к отцу, от отца к сыну. Ей тысяча лет, не меньше. Как я могу ее бросить? А то, что придется ее омочить в крови, – ну так что же, первый раз, что ли… Глянь, как ловко они там дерутся, любо-дорого посмотреть!

Зрелище и правда было интересное. Бойцы дубасили друг друга мощными ударами, что-то по типу капоэйры[2], или чего-то подобного, но при этом у них в руках были еще и ножи, которыми они пользовались с большой ловкостью, – ножи порхали как птицы, перелетая из руки в руку, сверкая, как зеркальца.

Я обратил внимание, что ножи были стальные, похожие на те, что делались в империи или гномами. Ясно, что они поддерживали торговлю с «запустыньем», выходя, как мне и рассказывали, к пограничным селениям.

Удары бойцов большей частью уходили мимо, но вот предводитель зацепил своего противника ножом, оставив глубокий порез на его груди, – обильно потекла кровь, и бой остановился. Похоже, что они дрались «до первой крови».

Бабакан пренебрежительно хмыкнул:

– Да что это за драка такая?! Чуть крови пустил, и все кончилось! Как дети! Я думал, они поубивают друг друга!

– Если бы они каждый раз убивали своего соперника – у них не осталось бы воинов. Это правильно – пустил кровь, все, победил, – ответил я. – Пойду-ка я побеседую с ними еще раз.

Я пошел по тропе по направлению к воинам, как будто забывшим о нашем существовании, и сказал:

– Сарк! Я предлагаю тебе пропустить нас. Мы такие же воины, как и вы, и не хотим лишних смертей!

– Ты лживый червяк! То ты колдун, то ты теперь воин – ты все врешь! Белые не могут быть воинами. Вы все трусливые бабы!

– Хм… а мне кажется, что трусливая баба – это ты. И как тут быть? Ты оскорбляешь незнакомых тебе людей, не зная ничего о них, это не признак ума. По-моему, ты болван и плохой воин.

– Ты хочешь меня вызвать на бой? – усмехнулся Сарк, обнажив подточенные клыками передние зубы. – Что, превратишь меня в лягушку? Или, может, в дождевого червя? Колдун…

– Я не хочу убивать вас, а потому не воспользуюсь своими способностями колдуна. Я вызываю тебя на ножевой бой. Вот мы и посмотрим, какой ты воин. Если я побеждаю – мы беспрепятственно уходим и вы нас не преследуете. Если проигрываю – тут уже делайте что хотите. Согласен? Или трусишь драться со слизнем?

– Что же, амарак всегда рад хорошей драке. Даже если противник такой мягкотелый лживый слизень. Драться до смерти. А если ты победишь – уйдешь со своими спутниками куда хочешь. И мои люди не будут тебя преследовать.

– Какими ножами будем драться? Я без ножа.

– Какой же ты мужчина, без ножа? – рассмеялся Сарк. – Киньте ему нож кто-нибудь.

– У меня есть нож, но он не подходит для драки. Ты что, считаешь, что определить, мужчина перед тобой или женщина, можно только по отсутствию или наличию ножа? Вижу, плохо ты разбираешься в мужчинах и женщинах… наверное, у тебя с женщинами проблемы, да?

Я нарочно злил орка, чтобы он пришел в ярость и совершил ошибку, – но орк лишь усмехнулся:

– Язык у тебя хорошо подвешен, посмотрим, как ты умеешь держать нож! Ну дайте же ему нож, кто-нибудь!

Бывший соперник Сарка достал из ножен такой же клинок, как у предводителя, и кинул мне под ноги.

Сарк усмехнулся:

– Что, сам не смог, так думаешь, этот слизень сможет одолеть? Что же, может, он окажется большим мужчиной, чем ты…

На лице воина мелькнула гримаса ненависти. Ясно, что если бы он мог, придушил бы Сарка прямо тут. Он еще прижимал к грудине тряпку, пытаясь остановить лившуюся из раны кровь.

Я посмотрел на него и сказал:

– Как только я убью Сарка – тебя вылечу. Будешь здоров, даже следа не останется.

Тот удивленно поднял брови, уважительно посмотрев на меня, а остальные воины притихли. Неожиданно я понял, что давно уже разговариваю с ними на оркском языке – сам не заметил, как перешел на него.

Я взглянул на Сарка и сказал:

– Может, ограничимся боем до первой крови? Я не хочу тебя убивать.

Предводитель подумал, потом нехотя сказал:

– Нет. До смерти так до смерти. Я заберу твое имущество, твою женщину, а твоих спутников мы вечером подвергнем пыткам, чтобы усладить взор наших богов.

– Ну что же, ты сам выбрал свой путь!

Образовался полукруг, в центре которого остались стоять я и Сарк. Проверив баланс ножа, я определил – ничего особенного, обычная гномья поделка, не из лучших.

Я оглянулся на друзей, обеспокоенно наблюдавших за моими действиями, и жестом успокоил их: все нормально. Потом сосредоточился на бое.

Орк бросился вперед, утопив меня в вихре ударов. Если бы хоть один из них прошел – я бы уже лежал мертвый. Но я заблокировал их и на отбиве порезал ногу Сарка, прочертив длинную борозду вдоль икроножной мышцы, – а не хрена тут ногами махать, это тебе не балет. Он уже обеспокоился – хромой, а у меня ни царапины. Этак можно и проиграть…

Он снова кинулся вперед, попытался сделать подсечку… Удар ножом, звон клинков друг о друга – отпрыгнул… не успел: я полоснул ножом по руке, и с нее потекла кровь. Сарк заволновался и стал осторожно обходить меня по кругу, не решаясь напасть.

– Сарк, может, достаточно? Признаешь, что ты проиграл? – Я отступил на шаг и опустил нож. – Мы пойдем дальше, а ты поедешь со своими людьми, куда тебе надо?

Вместо ответа Сарк взревел и кинулся на меня, видимо, решив в последнем броске показать все, на что способен. Я встретил его прямым ударом ногой в солнечное сплетение, выбившим из него дух, а потом полоснул ножом по шее. Орк забулькал, повалился лицом вниз, дернул ногами и застыл. Я метнул нож в землю под ногами, он воткнулся по рукоять и замер.

– Видят боги, я этого не хотел! – обратился я к группе застывших в молчании орков. – Похороните его как следует. А ты подойди ко мне, я вылечу твою рану, – кивнул я перевязанному орку.

Он сделал ко мне несколько шагов и оказался на расстоянии вытянутой руки.

– Сядь на землю, иначе потеряешь сознание – сейчас будет больно.

– Воины не боятся боли! – прошипел сквозь зубы орк, однако на землю сел.

Я наклонился над ним, содрал присохшую повязку, отчего сразу потекла кровь, произнес про себя заклинание лечения и пустил сознание через магический камень.

Из моих ладоней заструился желтый свет, почти невидимый в лучах светила, и рана на глазах стала затягиваться, превращаясь в рубец, рубец рассасывался, и скоро на груди воина не осталось ничего, кроме засохшей крови.

Орк перенес все это стоически, не поморщившись, а его воины, увидев такой результат лечения, заговорили между собой о чем-то, уважительно поглядывая на меня.

Потом один из них подошел ко мне и сказал:

– Ты и взаправду колдун! А ты можешь вылечить нашего вождя? Это мой отец, и его одолела какая-то болезнь – он гниет заживо и скоро умрет. Ему всего сорок лет! Только год назад он был здоровым мужчиной, могучим воином, а теперь это гниющий труп. Мы заплатим тебе за лечение! Моя семья богата, у нас много тех вещей, которые любите вы, белые, – всякие странные штуки из развалин.

– Конечно, буду лечить. Не знаю, смогу ли помочь, – зависит от того, насколько запущена болезнь, но сделаю все, что в моих силах. Скажи, а разве у вас нет своего лекаря? Ну шамана, как у вас там называется.

– Наш шаман слаб в лечении – он боевой шаман, он может поднимать мертвых, разговаривать с духами, он может насылать на врага огонь! – с гордостью ответил сын вождя. – Вот только вылечить так, как ты, он не может.

– Ясно. Теперь к делу. Далеко до вашего селения?

– На лошади – около часа езды. Пешком – полтора часа. Кстати, ты можешь забрать коня и имущество убитого Сарка. Теперь по закону все его имущество перешло к тебе – его дом, его жены, его лошади и коровы. Ты можешь их получить, когда придешь в селение.

«Упс! Только жен-орков мне не хватало, – панически подумал я. – Аранна их порвет! Или они ее… А вот насчет имущества – это интересно».

– Я возьму этого коня и все имущество. А то, что надето на Сарке, и его оружие пусть возьмут воины, на память. Я колдун, и мне оно не нужно.

– В общем-то, ты дрался как настоящий воин, колдуны по-другому дерутся. Но если ты так хочешь, мы возьмем его оружие, украшения и одежду. Его тело будет доставлено в селение, для погребального костра. Ты готов последовать за нами?

– Сейчас, я только сообщу моим людям, чтобы они шли за мной.

Воин кивнул, а я взобрался на коня убитого мной Сарка и направился к своему отряду. Подъехав, я быстро сообщил им новости:

– Сейчас едем за ними, я буду лечить их вождя. Если вылечу – у нас будут великолепные возможности для работы тут. Ну а если нет… ну не будем думать о плохом. Кстати, я теперь владелец этого коня и еще непонятного количества коней, коров, овец, дома и нескольких жен-орчанок.

– Ка-а-аких таких жен?! – угрожающе протянула Аранна. – Ну-ка иди сюда, расскажи, что там за жены! Я тебе дам жен! Куда, куда поскакал?!

Я пришпорил коня и, хихикая про себя, поскакал к воинам, с недоумением наблюдавшим за действиями Аранны, показывающей мне вслед кулак.

– Что это твоя женщина там угрожает вслед нам? Чем она так расстроена? – с недоумением спросил сын вождя.

– Я сообщил ей, что у нее теперь появились подруги – мои новые жены, и она распереживалась, что я теперь стану оказывать ей меньше внимания.

Воины, слушавшие наш разговор, рассмеялись, а сын вождя сказал с улыбкой, странно выглядевшей на раскрашенном белой краской лице:

– Да, бабы они такие, им бы только свару устроить! Я, когда привел вторую жену, отлупил обеих. Они никак не могли меня поделить, все время устраивали скандалы. Пока не высек обеих плеткой, не успокоились! Хотя… и после этого не успокоились, – со смехом признался он. – Вот когда подрались, подергали другу другу волосы, тогда только успокоились! Тебя как звать, колдун? Можешь не говорить истинное имя, если боишься, но как-то же надо тебя называть!

– Меня звать Викор.

– Как? – в замешательстве переспросил воин. – Викор? Ты знаешь, что у нас в легендах так звали темного колдуна, который уничтожил мир? – Он с подозрением посмотрел на меня, даже немного отодвинулся: – Ты не тот колдун, вернувшийся, чтобы уничтожить этот мир?

– Ой, нет… уж чего-чего, но в мои планы не входит уничтожение этого мира. По крайней мере, не в ближайшем будущем, – хмыкнул я. – Мое настоящее имя Виктор. Викором стали звать в этом мире. Тьфу! Да я не черный колдун из легенды. Я из другого мира, меня занесли оттуда злым колдовством, но я совсем не черный колдун, а наоборот. А тебя как звать?

Воин помедлил, видимо, раздумывал, доверить колдуну свое имя или нет, потом решился:

– Я Крант. Мой отец – Красст. А из какого мира ты прибыл?

– Я не могу тебе объяснить. Не потому, что не хочу, – просто сам не понимаю. В общем, совсем другой мир, похожий на тот, что был тут, когда его уничтожил ваш темный колдун.

– Давай мы тебя будем звать Витор? А то все пугаться тебя начнут, ладно?

– Ладно. Когда-то меня и так звали.

Мы замолчали, и я стал оглядываться по сторонам, рассматривая окрестности.

Тропа проходила через лес, состоящий из незнакомых мне деревьев. Если в эльфийских рощах я мог назвать большинство из них – сосна, ель, береза или еще какое-то, то тут царили тропические породы, мне неизвестные. Они смыкались над головой, образуя что-то вроде тоннеля в зеленой массе леса, в глубине которой что-то ухало, кричало, жужжало и перемещалось.

Переход от прерии к джунглям был довольно резким – видно было, что мы спускаемся в какую-то низину, возможно, на плато, на котором с дождями не было никаких проблем.