Воля смертных Прозоров Александр
Бандиты вздрогнули, первый перехватил ружье двумя руками, но перед соблазном кинуться на звук устоял – помог Славе зайти во двор, затащил в дом Ерша, захлопнул дверь и запер ее на засов.
Варнак ухмыльнулся, поднялся, разорвав молчаливый общий круг:
– Извините, ребята! Мне нужно ненадолго выйти.
В семи линиях от ашрама в доме тихонько заскулил Ерш:
– Господи, зачем мы это сделали? Зачем?! Ведь решили же в своем садоводстве никого не трогать! Теперь мы прокляты. Теперь нас всех сожрет эта тварь.
– Не ссы, Рыбкин, – громко ответил Женя, обходя комнаты. – Это всего лишь собака! Обычная мохнатая скотина. Я эту дворнягу пристрелю и сделаю из шкуры новый коврик.
– Собаки такими не бывают, Кулич! Они не кидаются на людей и не жрут их раз за разом. Это проклятие, это все проклятие! Отдай им эти чертовы деньги, Жень. Прошу тебя, отдай! Мы все здесь сдохнем, Женя! Отдай. Отдай, пусть снимут это свое дерьмовое проклятие!
– Хрен им, а не деньги! Как рассветет, я эту долбаную псину прибью, как клопа на стенке. Просто сейчас темно и не видно, где она бегает!
Вывей уселся на углу, снова завыл.
Кулич подскочил к окну, попытался выглянуть, вернулся к Славе, вырвал у него бутылку:
– Другим оставь, и так половину вылакал!
– Надо раны этим полить, – вдруг решил его друг. – Чтобы не загноились.
– Водой сперва сполосни! – грубо ответил Кулич. – Может, тебе еще ванну с шампанским сделать?
Из-за стены снова послышался протяжный вой, а потом весь дом содрогнулся от тяжелого удара – с потолка и люстры даже посыпалась застарелая пыль. Потом снова и снова. Женя едва не поперхнулся водкой, снова схватился за ружье:
– Что за дятел?!
Входная дверь опять задрожала. Первый из проклятых отставил бутылку, взвел курки, подобрался к засову, медленно его отодвинул и, толкнув дверь, выскочил наружу.
Двор был пуст.
Он повел стволом из стороны в сторону – в ответ послышалось угрожающее рычание от сарая.
Кулич сделал два шага на звук, прикусил губу.
Вроде бы и рядом, но явившаяся из ночи псина оказалась на удивление хитра и расторопна. Кто знает, что там у нее на уме?
Опасаясь оставлять подельников одних, разбойник отступил обратно в светлую уютную прихожую, запер дверь на засов – и услышал звон разбитого стекла.
Бандит ринулся к угловой комнате, а входная дверь тут же содрогнулась от тяжелого удара, словно в нее на всем ходу врезалась машина!
Снаружи уже в который раз донесся голодный звериный вой.
– Это собака дверь ломает, Женя?! – заорал Ерш. – Собака, да?! Отдай им деньги, Жека! Отдай, или мы все тут сдохнем до утра! Пусть снимут это чертово проклятие! Пусть снимут!
За входной дверью тихо, утробно зарычали, и она снова содрогнулась от удара.
Варнак опустил чурбак, одолженный по дороге, вытер со лба пот, снова взял деревяшку в руки и с разбегу врезал ей в косяк чуть ниже петель.
Изнутри что-то подозрительно щелкнуло, и они с волком торопливо разошлись по разные углы домика, пока пьяные уроды не пальнули из ружья сквозь дверь. Над головой ветер призывно запел в проводах. Еремей поднял голову, скользнул взглядом по качающимся на фоне звезд темным ниткам, прошел по ним до угла, примерился и сбил чурбаком пакетник.
В ящике что-то заискрило, окна погасли, из дома послышалась ругань вперемешку с мольбами и стонами.
Вывей зарычал с обратной стороны дома.
Торопливые шаги подсказали, что бандит с ружьем побежал к волку, и потому Варнак, вскинув деревяху, с размаху высадил ближнюю оконную раму – чтобы смертные не чувствовали себя в безопасности даже за запертыми дверьми.
Отбежал в сторону, затаился, дав возможность первому из проклятых выглянуть наружу и ничего не заметить, в то время как волк угрожающе зарычал с другой стороны. А когда грабитель скрылся обратно в темноту проема, «леший» поднялся, перебросил чурбак на плечо и зашагал обратно к ашраму.
Для увеселения «проклятых» теперь вполне хватит и его звериной сущности. К тому же он прекрасно слышал, что происходило в оставшемся за спиной домике.
– Он зде-э-эсь!!! – вдруг заорал Ерш. – Он здесь, я слышу его дыхание!
– Это я, Рыбкин! – ответил Слава. – Хватит голосить, без тебя тошно!
– А если это оборотень? Тогда мы все уже отравлены! Мы тоже станем такими! Будем бегать зверьми и пить кровь.
– Ерш, перестань нести хрень! Какие тут могут быть оборотни? Мы не в кино.
– Ты сам «хрень», Женя! – сорвался на крик Ерш. – Тебя не жрали, как мясо! Тебя не грызли! Тебя ни разу даже не кусили! Посмотрим, как ты завоешь, когда настанет твоя очередь!
Вывей обошел дом, зарычал под выбитым окном, поскребся в дверь, издал протяжный вой, снова громко зарычал, кружа вокруг.
– Это обычная собака, Женя, да?! – опять застонал Ерш. – Это она сторожит нас, как курятину? Она входы сюда ищет, Жека! Женя, отдай! Я умоляю тебя, верни им эти деньги, верни! Пусть все закончится! Верни!
– Да она ушла вроде… – Кулич нашарил бутылку, отпил, осторожно выглянул в выбитое окно.
Тут же с легким шелестом мелькнула в воздухе тень, звонко лязгнули зубы, всего лишь чуть-чуть не достав до его лица.
Проклятый шарахнулся назад, судорожно сглотнул, торопливо запил испуг водкой и широко перекрестился.
– Ты, Женя, главное, не засни! – попросил Слава. – Коли закемаришь, тебя зверюга проклятая сожрет, и нас тоже! Мы, сам видишь, караулить не способны… Только от тебя все зависит… Закроешь глаза – и мы трупы!
– Мы уже трупы! – с подскуливанием отозвался Ерш. – Мы все сдохнем! Она сожрет нас всех. Всех. Господи, за что-о-о?!
– Проклятье! – Кулич пошуршал ладонью по столу, потом отошел к шкафчику, нашел часы, вынес на свет фонаря. – Ёпэрэсэтэ, еще только половина первого! Вся ночь впереди…
– Вот потому она и не торопится, – пояснил Ерш. – У нее времени много. Играется, как котяра с мышами. Жрать будет не торопясь.
– Я отдам! – внезапно заорал в окно первый из проклятых. – Всё, всё, мы сдаемся! Я отдам эти проклятые деньги! Уходи!
Сгребя брошенные на столе купюры, он подступил к двери, отодвинул засов, выглянул, потом медленно, держа наготове ружье, выбрался наружу, пересек двор и вышел на линию.
Вокруг все было тихо до хруста. Лягушки на болотине, и те не перехрюкивались извечной ночной песней, даже комары пропали куда-то все до единого.
Ускорив шаг, Кулич дошел до перекрестка, уже смелее повернул к сектантам – ведь его никто не преследовал и не подгонял.
В ашраме только-только наступило некоторое успокоение, последователи учения любви и доброты пили чай, наделав бутербродов с сосисками и кетчупом. Аргумент насчет сои подействовал практически на всех. Поэтому при подходе проклятого Варнак предпочел тихо выйти в молельный зал, чтобы не случилось новой нервотрепки.
Бандит вежливо стучать так и не научился. Он опять пихнул входную дверь и грубо вломился в дом, хотя на этот раз и был без маски. Увидев одиноко стоящего Еремея, торопливо запихал ему в карман брюк купюры.
– Вот, вот! Забирай к чертям свои деньги и снимай проклятие!
– Я же предупреждал, – покачал головой Варнак, – за зло воздается троекратно. Здесь не хватает еще двадцати тысяч.
– Снимай проклятье, я сказал!!! – заорал Кулич и вскинул ружье, уперев дуло ему под подбородок. – Снимай, или башку отстрелю на хрен!
– Ты кое-что забыл, – ухмыльнулся «леший» и крепко перехватил стволы чуть ниже мушки. – Твое проклятие здесь.
И он указал глазами на дверь, в которую как раз протискивался нахватавший где-то репейников Вывей.
– А-а-а! – бандит зарычал, пытаясь повернуть ружье, но Варнак держал стволы крепко.
Волк оскалился и кинулся вперед. Грабитель рванул оружие в последний раз, но повернуть двустволку так и не смог – бросил ее и метнулся на веранду.
Вывей затормозил, развернулся и не спеша потрусил обратно к двери.
Еремей прошел следом, выпустил волка на улицу, потом сложил ружье пополам, отделил цевье с запором, сунул последний в задний карман, оставшиеся же бесполезные половинки, подойдя к Куличу, повесил тому на шею, а потом похлопал ладонью по груди:
– На сегодня я сумеречного зверя отзываю. Не хочу марать ашрам твоею кровью. Так что иди! До завтра можешь отдохнуть. На сбор денег даю двое суток. Я же не бесчувственный! Понимаю: мгновенно такой суммы не добыть. Поэтому можешь не беспокоиться. Ближайшие два дня и одну ночь зверь к вам не придет.
Полуобняв гостя, «леший» почти дружелюбно проводил его до двери и настойчиво выпихнул в темноту.
Вынул из кармана цевье, покрутил в руках. После короткого колебания забросил на печь. И только после этого обратил внимание на царящую на кухне тишину.
Все члены секты изумленно следили за его небрежными манипуляциями.
– Вот, вернули! – спохватился он, доставая деньги и разглаживая их. – Боюсь только, остальных двадцати тысяч нам не видать. Ханурики, скорее всего, предпочтут на рассвете сдернуть куда подальше и в здешних землях больше уже никогда по гроб жизни не покажутся!
– Рома… Ты кто?! – шепотом спросил Нирдыш.
– Кто я? – Варнак вздохнул, пожал плечами. – Как тебе объяснить? Я тот, против кого не поможет даже самый лучший персидский амулет! Кстати, чай здесь наливают только носителям чистых помыслов или повелителю проклятий тоже дадут небольшую чашечку?
– Ты не боишься никаких амулетов или только персидских? – наивно поинтересовалась Юля.
– Никаких! Я смертный. Такой же, как вы. А амулеты действуют только на вечных созданий. На хранителей, лихоманок, русалок. Ну и еще на кое-кого из этого племени.
– Значит, ты умеешь накладывать проклятия? – переспросил Нирдыш. – Ты повелеваешь духами и демонами?
– Не повелеваю, – отрицательно мотнул головой «леший». – Скорее, дружу с ними. Если не враждую. Поэтому я не самый лучший из соседей. Рядом со мной очень легко влипнуть в неприятную историю!
– Ты хороший, Рома, – «конопушка» вынесла ему из кухни большую чашку чая. – Ты ведь не уйдешь, правда? Учительница научит тебя любить и быть добрым! Она умеет. Она самая лучшая!
– Простите, Галина Константиновна, – принял от Юли угощение Варнак, – но, боюсь, карма привела меня сюда вовсе не затем, о чем мы подумали сначала. Это была мировая гармония в действии. Ваше испытание случилось именно тогда, когда появилось средство его преодолеть. Средство оказалось грубым и жестоким. Увы.
– Ты слишком рано опускаешь руки, брат мой, – ответила старшая, затиснутая в самую глубину кухни, к черному окну с отблесками лампы. – Если ты был нужен нам для спасения, то, может статься, и мы тоже нужны тебе. Нужны для спасения твоей души! Ничего не случается просто так. Если к нам пришел именно ты, а не обычный участковый, значит, это нужно и тебе!
– Боюсь, вы ошибаетесь, Галина Константиновна, – покачал головой Еремей. – Я уже получил свой урок.
– Почему-то все и всегда считают, что я ошибаюсь… – поморщилась старшая. – Так я никогда не получу своего просветления. Расскажи хотя бы ты, в чем мое заблуждение?
– У вас слишком хорошо. Любовь, добро, совершенство. Ваш ашрам напоминает прекрасную цветочную клумбу, распустившуюся под весенним солнцем. Беда в том, что в нашем мире слишком много баранов, которые воспринимают цветы и травы исключительно как еду. И чтобы клумба существовала, рядом с нею должен обитать злобный клыкастый волк, сжирающий баранов, которые идут в цветы топтаться. Гнусный, подлый и безжалостный зверь с руками по локоть в крови!
– Ты хочешь сказать, что мы имеем возможность быть честными и безгрешными только потому, что кто-то другой принимает наши грехи на себя? – мгновенно поняла его основательница ашрама.
– Я хочу сказать, что согласен на эту ношу! Пусть я буду проклят, но пусть рядом со мною расцветают счастье и красота!
– Ты говоришь ужасные вещи.
– Такова цена гармонии. Кто-то должен за гармонию платить.
– Великий учитель был прав, – кивнула старшая. – Добро живет в каждом человеке. И мы должны любить каждого, если только он сам не откажется от нашей любви! Я люблю тебя, повелитель проклятий, и я рада, что ты переступил порог нашего дома!
Галина Константиновна не без труда выбралась из глубины кухоньки, подошла к Варнаку, обняла его, поцеловала и удалилась в свою келью.
Следом к «лешему» подскочил Нирдыш:
– Рома, ты научишь меня накладывать проклятья?
– Легко! Иди и запишись в секцию бокса.
– Зачем? – не понял сектант.
– Чего тут непонятного? Чтобы обрести любовь и доброту, нужно посвящать по десять часов в день безделию и созерцательности. Чтобы накладывать проклятия, нужно по десять часов в день познавать ненависть. Учиться вкладывать ненависть в каждый свой удар! Пять-шесть лет усиленных медитаций – и ты поднимешься до уровня просветленного еще и в моем черном деле. Ты не видел, Тоша не приходила? Вроде поздно уже.
– Наверное, и не придет. В общаге осталась. Она там часто ночует. А ты пробовал медитировать во время бокса?
– Пробовал. Три раза. Называется «нокаут», – ответил Варнак и пробрался мимо Нирдыша в кухню на освободившееся место.
Как он понял, выселять его за «черную магию» никто не собирался, а больше слугу Укрона ничего не беспокоило.
Правда, без волоокой Маалоктоши было, конечно же, скучновато.
– Постой, Рома! – пошел следом Нирдыш. – Ты хочешь сказать, служить злу труднее, чем добру?
– А ты сомневался? Посмотри на Галину Константиновну. Каждый день она собирает вас на медитации, каждый раз она выбирает вам нужные упражнения. Получается, она подчиняет вас своей воле. А значит, совершает насилие. И тем самым творит зло. Когда в ашраме нечего есть, она вынуждает вас работать. И тем самым творит насилие. А насилие – это зло. Именно поэтому, в отличие от вас, она никогда не получит просветления. Она совершает поступки! В этом мире любой созидатель, хочет он этого или нет, творит зло. Даже для того чтобы построить храм, все равно нужно расчистить участок, убрать дерн, выкорчевать корни, срубить лес. И за каждый из этих поступков строителя можно обвинить в злобе и жестокости! Не творит зла лишь тот, кто не делает ничего. А ничего не делать, согласись, куда проще, чем строить, воспитывать и даже повелевать!
– Кажется, в нашем ашраме появился новый учитель, – открылась дверь в келью старшей, – который утверждает, что любая жизнь вообще есть зло.
– А разве вы не говорили то же самое, Галина Константиновна? – возразил Варнак. – Высшая цель духовного развития, указанная вашим учителем, есть состояние самадхи. Которое неотличимо от смерти. Вот и выходит: желаешь любви, добра и гармонии – умри! Умри сам и не мешай умирать другим. Исключительно созидательная философия!
– Пусть так. Но тогда скажи, чему учит твоя школа, повелитель проклятий.
– Честности! Невозможно прожить жизнь, не переступая границы добра и зла. Но можно попытаться сделать за свою жизнь этот мир немного лучше.
– Смертное проклятие как путь постижения любви и гармонии? Нужно будет промедитировать над этим интересным постулатом! Я буду познавать силу проклятий, а ты – постигать искусство достижения нирваны. Посмотрим, что у нас получится. Кто знает, может, именно ради встречи с тобой карма и сохранила мне жизнь до этого дня. Пообщаться с темной стороной мирозданья доводится далеко не всякому! Надеюсь, завтра утром не окажется так, что ты был всего лишь моим ярким сновидением.
Глава 2
Реванш «лешего»
В город из своего святого убежища Варнак скатался со вполне разумной целью – узнать, не всплыла ли история с проклятыми грабителями в местном МВД. Ему совсем не улыбалось попасться на глаза полиции при осмотре места происшествия. Ведь угрозы госпожи мэра никто не отменял, и фото Еремея наверняка уже имелось во всех ориентировках.
История и вправду всплыла – на местном новостном сайте, в разделе юмора. Там сообщалось, что в корзовскую больницу обратились двое бомжей с легкими телесными повреждениями. Несчастные утверждали, что стали жертвой оборотня. Далее уточнялось, что от потерпевших сильно разило алкоголем, а поверхностные ранения у них на коже могло нанести только мелкое существо размером с болонку. Статья так и называлась: «Болонка-вурдалак».
Каким образом волчьи укусы превратились под пером журналиста в баловство болонки, «леший» так и не понял. Но данной метаморфозе только обрадовался.
Из интернет-кафе Еремей перешел в кафе обыкновенное и подкрепился двумя стейками из лосося.
Духовно возвышающей пайки послушника ашрама ему для сытости катастрофически не хватало.
В какой именно момент он попался на глаза излишне любопытным горожанам, Варнак не заметил, но на шоссе, привычно обходя попутные машины, он обратил внимание на синюю, потрепанную жизнью «бомбу», что раз за разом совершала рискованные обгоны, пытаясь удержаться у него на хвосте. Для проверки Еремей чуть сбросил газ, прекратив обгоны, и БМВ тоже остепенилась, удерживаясь в четырех машинах позади.
«Вот ведь лохи, на что рассчитывают?» – мысленно усмехнулся спецназовец, переведя взгляд на сосновый бор по правую руку. Заметив за автобусной остановкой утоптанную тропу, Еремей свернул на нее. Не снижая скорости, мотоциклист легко и уверенно помчался между плотно растущими толстыми деревьями, и две минуты спустя тропа вывела его к деревушке в два десятка домов.
Варнак выехал из нее по проселку, вроде бы идущему в нужном направлении, возле очередной развилки отвернул влево, потом еще раз, миновал какой-то хутор с обширной пасекой и вскоре по другой, не менее узкой, тропе, выскочил обратно на шоссе, но уже несколькими километрами дальше.
«Хотел бы видеть их рожи, когда они застряли возле леса! – пробормотал Еремей, до упора выкручивая правую рукоять. – Боюсь только, к следующему разу эти сыщики запасут какую-нибудь двухколесную тарахтелку. Но будет уже поздно».
До проведения тендера оставалось всего три дня, включая выходные. Значит, уже в понедельник он может отправляться к мэру за ответом. А предыдущие двое суток просто не высовывать носа из ашрама.
Правда, именно последняя задача оказалась наиболее сложной!
В отличие от прочих последователей учения Гаутамы Будды, Варнак не мог часами сидеть на коленях с прикрытыми глазами, полдня кружиться на месте даже под самую красивую мелодию или впитывать энергию солнца раскрытыми ладонями, как какой-то огурец или кабачок. Деятельная натура Еремея требовала приложения сил, а, кроме как заготовить хвороста на месяц вперед и покосить траву на участке в ашраме, делать тут было совершенно нечего!
Даже интерес к искусству накладывания проклятий среди сектантов угас, едва только выяснилось, что овладение темной магией требует не сидячих медитаций, духовного роста и созерцательности, а реальных ежедневных тренировок с физическими нагрузками. Последователи бывшей математички перед лицом штанги и боксерской груши немедленно приняли сторону ничем не замутненного, рафинированного добра.
– Рома, ты хороший! – «Конопушка» нашла его возле сарайчика, когда-то явно служившего уличным туалетом, а ныне заваленного старыми лейками и ведрами и поверх них под самую крышу забитого хворостом. – Я тебя люблю. Ты сегодня вечером не занят?
– Юля, ты тоже очень хорошая. И я тебя тоже люблю. Конечно нет. Чем?
Полынная девчонка наморщила свой вздернутый носик, переваривая ответ, и недовольно фыркнула:
– Я серьезно спрашиваю, Роман!
– Ты выбери что-нибудь одно, сестра моя по вере! Или Рома, или Еремей, – улыбнулся Варнак. – А то неправильно имя удлиняешь! И да, ты тоже хорошая, и нет, чем я тут могу быть занят? Даже порчу не на кого напустить!
– Я серьезно!
– А я что, шучу? Сама посмотри: тут, кроме тебя, никого нет! А на тебя порчу напускать нельзя. Ведь ты меня любишь и ты хорошая.
– Ты не мог бы сходить сегодня со мной в одно место?
– О-о, шпионские тайны? Можешь на меня положиться!
– Я серьезно спрашиваю!
– А я серьезно отвечаю. Хоть на край света!
– Нет, мне сегодня вечером в Корзов нужно. Мама день рождения отмечает. Нужно появиться хоть ненадолго, а то она обидится. Мы ведь с ней не ссорились.
– Хорошо, я провожу.
– Нет, ты лучше со мной сходи! Пусть все знают, что у меня тоже есть настоящий парень! А то они меня совсем за дурочку считают. Даже лечить пытались. Пришлось от мамы прятаться. Но сейчас успокоились. Смирились, что я такой же быть не хочу.
– Какой?
– Ну… плохой. Кто ничего не делает, а у других отнимает. Пусть увидит, что у меня тоже все как у всех! Настоящий парень есть, и жизнь взрослая. Что я сама по себе, и пусть больше за мной не ходит и не заботится! Что я и сама смогу прожить!
Как раз в последнем Варнак очень сильно сомневался! Уж он-то отлично понимал, что маленькие нежные цветочки, произрастающие в уютном и ухоженном ашраме Галины Константиновны, отгороженные от жизненных невзгод медитациями и хозяйственной находчивостью бывшей преподавательницы, не протянут в реальной жизни и недели!
Максимум, на что они все способны, так это исполнять обязанности привокзальных побирушек!
Но… почему бы и не сделать доброе дело, раз уж оно ему ничего не будет стоить? Показаться на людях рядом с девчонкой, поздравить и успокоить ее родительницу, а потом безопасно и комфортно доставить Юлю назад. Будет хоть какое-то вечернее развлечение.
– Эк ты разгорячилась-то! – улыбнулся он. – Конечно прокатимся! Отчего и не погулять в субботний вечер? Надеюсь, Галина Константиновна на нас за сию вольность не осерчает?
– Ашрам открыт всегда! Мы здесь не на привязи. Если нам нужно уйти, никто этим не попрекнет.
– Воистину, сама судьба привела меня в сие место! Когда едем?
– Наверное, прямо сейчас нужно. Автобус через полчаса подойдет.
– Какой автобус, Юля?! Коли уж пускать пыль в глаза, то пускать по полной программе! Поедем с шиком, на мотоцикле. Я переоденусь парадно, в черную кожу с заклепками, купим самый большой букет, что удастся найти на наших проулках…
– Я серьезно говорю, Рома! – недовольно топнула ногой «конопушка». – Откуда мы возьмем мотоцикл и все остальное?
– И я серьезно, – ухмыльнулся Варнак. – Неужели ты думаешь, что у служителя зла и повелителя проклятий не найдется такой мелочи, как мотоцикл и костюм из толстой черной кожи? Да мне достаточно в ладоши хлопнуть, и все появится!
– Ну тебя! Хватит издеваться! Ты совсем как мама… – у девушки задрожали губы.
– Неужели ты во мне сомневаешься, Юленька? – присел перед «конопушкой» Еремей. – А еще почти просветленная! Людям нужно верить! Давай руку, пойдем.
Спустя примерно полчаса «Урал-Соло», утробно бормоча мощным мотором, затормозил напротив разукрашенного гирляндами кафе «Рыбный дол».
Варнак заглушил мотоцикл, откинул подножку, помог слезть «конопушке», с трудом удерживающей огромный букет дельфиниумов, снял шлем с ее головы, затем свой, взял девушку под руку, проводил ее до дверей и пропустил перед собой.
– Мама! – крикнула «конопушка». – Это я!
Юля побежала вперед, «леший» же остался у дверей: снял плотную косуху, способную выдержать удары капель встречного града на скорости ста километров в час, развесил на вешалке шлемы.
– Мама, позволь представить тебе моего друга. Его зовут Еремей, и он очень хороший!
Варнак услышал приближение шагов, торопливо пригладил волосы и повернулся навстречу хозяйке торжества. Они встретились глазами и одновременно вздрогнули.
– Ага… – крякнул «леший», невольно делая шаг назад.
– Ага… – сглотнула мэр города Корзова, чуть дернув подбородком в сторону и заметно склонив голову набок.
Пауза длилась, казалось, целую вечность. Но наконец Алла Альбертовна резко встряхнулась, и губы ее растянулись в приветливой улыбке:
– Очень приятно познакомиться с другом моей дочери! Какое редкое и звучное имя – Еремей! В наши дни исконные русские имена, увы, звучат все реже и реже. Очень рада вас видеть!
– От чистого сердца поздравляю вас с днем рождения, Алла Альбертовна, – Ерема поклонился и коснулся губами протянутой руки. – Восхищен вашей красотой! Теперь понятно, в кого Юлия выросла столь прекрасной.
Рука женщины чуть задержалась в его ладони, пальцы слегка сжались, скребнув ногтями, и выскользнули:
– Прошу, проходите! Юленька, рядом со мною как раз оставлено два свободных места.
Из украшенного чучелами и вялеными рыбными тушками зала обильно пахло вином, водкой, жареным мясом и маслеными салатами. А также горячими дезодорантами и слабой уксусной отдушкой. Вестимо, пир начался уже достаточно давно и гости успели изрядно поднабраться.
Читать бесплатно другие книги:
