Дневная битва Бретт Питер

– Мать предупредила, чего от вас ждать.

– Мать-герцогиня хорошо меня знает, – улыбнулась Лиша. – Полагаю, она в добром здравии?

Тамос на миг просветлел:

– Не так бодра, как когда-то, но, думаю, она всех нас переживет.

– Да, некоторых женщин слишком тянет умереть, когда дела еще недоделаны.

– Мать шлет свои лучшие пожелания, – продолжил Тамос. – И дары.

– Дары?

– В первую очередь главное. – Тамос перевел взгляд на Гареда. – Гаред Лесоруб?

Гаред шагнул вперед:

– Да, ваш-светлость?

Артер взял с конторки свиток, сломал печать, развернул его и прочел:

– «Гаред Лесоруб, сын Стива из поселения Лесорубова Лощина, именем его милости герцога Райнбека Третьего, носителя короны плюща, протектора Лесной крепости и герцога Энджирского, отныне, в год триста тридцать третий после Возвращения, ты призван и востребован в звании капитана лесорубов на службу его милости, а также пожалован титулом сквайра при дворе. Ты получишь область Лощины для надзора и обложения податью на содержание твоих домочадцев и будешь подчиняться только его светлости лорду Тамосу, маршалу „деревянных солдат“». Принимаешь ли ты сию честь и берешь ли на себя сей долг?

Гаред расплылся в улыбке:

– Капитан, ага? Сквайр?

– Не принимай, – процедила Лиша.

Титул не имел смысла. Гаред и так уже вождь лесорубов. Все это лишь хитрость, чтобы заставить его присягнуть короне и признать лесорубов не самостоятельным воинством, а частью армии Райнбека.

– Не волнуйся, – хохотнул Гаред. – Не буду.

Он посмотрел на графа:

– Благодарствую по-любому, ваш-светлость, но лесорубов в Лощине куда больше, чем «деревянных солдат».

Все напряглись. Рука Тамоса нащупала древко копья.

– И что же вы желаете этим сказать, господин Лесоруб?

Гаред выставил подбородок и указал на Гамона:

– Провалиться мне в Недра, если соглашусь на то же звание, что у этого козла. Хочу быть генералом. И… ну там бароном или кем-нибудь вроде.

Гамон ощерился, но Тамос кивнул:

– Да будет так.

Лиша прикрыла лицо ладонью, висок вновь запульсировал болью.

– Болван, – прошептал Рожер так, что услышала только она.

Гаред послал Лише торжествующую улыбку, выступил вперед и опустился на колено. Тамос возложил на могучее плечо лесоруба острие копья. Шагнул и рачитель Хейс, он держал в руках книгу в истертом, но красивом кожаном переплете, украшенном золотым листом.

– Сын мой, положи правую руку на Канон.

Гаред закрыл глаза и повиновался.

– Присягаешь ли ты на верность его светлости графу Лощины Тамосу, обещаешь подчиняться ему и, никому другому, отныне и до скончания дней?

– Ага, – отозвался Гаред.

– Клянешься ли ты, – продолжил Хейс, – блюсти его закон, справедливо судить твоих подданных – народ Лесорубовой Лощины – и сокрушать ее недругов?

– Ага, – произнес Гаред. – Последнее – дважды.

Тамос мрачно улыбнулся:

– Властью, данной мне моим братом герцогом Райнбеком, носителем короны плюща, протектором Лесной крепости и повелителем всего Энджирса, нарекаю тебя генералом лесорубов Гаредом, бароном Лесорубовой Лощины. Можешь встать.

Гаред поднялся на ноги и остался выше графа, несмотря на то что Тамос стоял на возвышении. Граф указал на мясников.

– Вас обеспечат формой и доспехами. После аудиенции будьте любезны переговорить с вашими командирами и подготовить войска к смотру. Мясники справились с назначением большинства младших офицеров, но ты, разумеется, можешь изменить их решение, если сочтешь необходимым. – Он дал понять тоном, что это прескверная мысль.

– Ага, – кивнул Гаред, протягивая руку. – Благодарствую.

Тамос уставился на его руку, как будто Гаред ею только что подтерся, но повел плечами и все же пожал:

– Не сомневаюсь, что вы прославите Трон плюща, генерал Лесоруб.

Гаред широко улыбнулся:

– «Генерал Лесоруб»! Мне нравится.

– Итак, генерал, – продолжил Тамос, буркнув невнятное, – как вы оцениваете красийскую армию?

– Большая, Лиша правильно говорит, но разбросанная, – ответил Гаред. – В конце концов они доберутся досюда, но это займет время. Успеем подготовиться.

– Значит, вы согласны с госпожой Лишей в том, что нужно позволить им свободно расхаживать по Лощине?

Гаред встряхнул головой:

– Я, понятное дело, за ними пригляжу. Но я повидал их в бою с подземниками, и нельзя отрицать, что сноровки у них поболе, чем у наших. Они прислали людей, которые научат нас особым приемам. По мне, так глупо их не впустить.

– Очень хорошо, – согласился Тамос. – Велите вашим людям отвести караван во владения госпожи Лиши. Выставите на границе часовых. Тренируйтесь с шарумами, но не спускайте с них глаз и к каждому приставьте двоих.

– Троих, мы и сами сообразили, – отозвался Гаред.

Тамос кивнул:

– Действуйте как знаете, генерал.

«Почему я постоянно влипаю в истории?» – подумал Рожер.

Но выбора не было, пришлось говорить. Провалиться ему в Недра, если он поселится на заднем дворе у Лиши, когда у Смитта ждет прекрасная комната.

Рожер громко откашлялся, и взоры обратились к нему.

– Что будет с моими женами? Можно им хотя бы остаться в городе?

– Ваш языческий брак ничего не значит здесь, – отрезал рачитель Хейс. – Иметь больше одной жены – мерзость. Создатель подобного не признает.

Рожер пожал плечами:

– Не значит для вас, рачитель, а для меня, провалиться мне в Недра, ничего не значит ваше мнение. Я дал брачные обеты.

– А непризнание союза смертельно оскорбит красийцев, – добавила Лиша.

Хейс был готов возмутиться, но Тамос подал ему знак замолчать.

– В Энджирсе у вас будет одна жена, господин Тракт. Выбирайте. Если хотите, чтобы в ваших покоях жил и грел вам постель кто-то еще, слуги не зададут вопросов.

– В покоях? – переспросил Рожер. – Слуги?

Тамос кивнул:

– Я предлагаю вам служить мне, как ваш мастер служил моему брату стать королевским герольдом Лощины.

Рожер сохранил маску жонглера, хотя изумился бы меньше, соверши Тамос кульбит и запой песню. Он помнил благословенные времена, когда Аррик был герольдом герцога Райнбека. Золото и вино текли одинаково, а они с Рожером щеголяли в лучших шелках и замше. Придворные кланялись Аррику как равному, а его голос напитывался могуществом трона и разносился по городам и весям. У них имелись роскошные апартаменты в личном дворце герцога, а заодно и доступ в его личный бордель. Аррик проводил там чуть ли не каждую ночь, оставляя юного Рожера на попечение дам, когда бывал в отъезде, пьян или у женщины.

Иными словами, почти каждую ночь.

Но все рухнуло в мгновение ока, когда пьяный Райнбек завалился в постель своей любимой шлюхи, где заснул Рожер. Герцог находился в невменяемом состоянии. Он не заметил разницы, сорвал с Рожера одежду и легко преодолел его сопротивление.

– Изображаешь недотрогу, лапочка? – осведомился герцог, язык у него заплетался, сам он дышал спиртным. Он издал смешок. – Не поможет! Лучше нагнись и получи свое… Скорее отмучаешься!

И только когда Рожер с криком ударил его локтем в жирное брюхо и скатился с кровати, герцог заподозрил неладное, возмутился и зажег лампу. Он увидел в другом конце комнаты дрожащего Рожера, который сжимал в руке ножичек и пытался одеться.

Герцог взревел, и Аррик, когда вернулся из деревень, обнаружил свою королевскую грамоту разорванной в клочья. Ему не дали и часа на то, чтобы собрать пожитки и выместись из герцогских хором. Герцог ни разу не огласил причин его изгнания, и Аррик поначалу находил покровителей, но пил все больше и отвращал одного за другим, пока не дошло до того, что редко выпадал день, когда они с Рожером знали, где обретут ночлег. Они задолжали всем городским трактирщикам и владельцам гостиниц.

Пережив за секунду все это вновь, Рожер взглянул на Тамоса и прикинул, настолько ли он ненадежен как брат. Не то чтобы это имело значение… Аррик, если на то пошло, был человеком герцога и с безопасной высоты своего полета с удовольствием сообщал людям о новых податях и грядущих лишениях. Рожеру не хотелось вещать от имени Тамоса, которого он знал исключительно как вздорного бабника.

Он уважительно, как мог, шаркнул ногой и сохранил невозмутимость.

– Ваша светлость, вы оказываете мне честь, но, боюсь, мне придется отказаться.

Артер и Гамон напряглись, но не издали ни звука. Рачитель Хейс покачал головой – видно, счел Рожера глупцом.

– Подумайте хорошенько, господин Тракт, – предложил Тамос. – С женой-язычницей вы станете идеальным послом при дворе пустынного демона, а ваша госпожа считает, что именно это нам и нужно. Трон будет щедр. Вы получите земли и титул, как генерал Гаред.

Рожер пожал плечами:

– Мне Лиша Свиток не госпожа, и мне не нужно ничего из того, что получил Гаред. Я хочу лишь учить моих подмастерьев и прибывших с вами жонглеров зачаровывать подземников.

Взгляд Тамоса стал жестким.

– Не вижу причины разрешать моим жонглерам учиться у того, кто не присягнул мне на верность.

Рожер поклонился:

– При всем уважении к вашей светлости, это не ваши жонглеры. Они мои, законным образом выкуплены у цехового мастера Чоллса. У меня есть бумаги. Если вы откажете мне в этих людях, то не только растранжирите силы, способные сохранить не одну жизнь, но и сделаете так, что вскорости все энджирские исполнители станут петь про Тамоса, графа Лощины, который не уважает чужих долгов.

Впервые за все это время Тамос разозлился всерьез, но рачитель Хейс мягко тронул его за плечо, успокаивая.

– Отлично, – произнес Тамос. – Ваша маленькая компания может остаться в гостинице, если гласный Смитт еще готов вас принять. Но я этого не забуду.

Рожер снова шаркнул ногой:

– Благодарю, ваша светлость.

Тамос втянул воздух, успокоился.

– Теперь что касается подарков моей матери…

Тамос подал знак Артеру, и тот протянул Лише небольшой свиток, перевязанный зеленой лентой.

– Ее милость продолжает управлять делами энджирских женщин и назначает вас королевской травницей графства Лощина.

Лиша постаралась остаться бесстрастной. Мать-герцогиня властвовала над нею и знала, что Лиша не могла последовать примеру Рожера. Королевская травница официально главенствует над остальными. Нельзя отказаться, если нет никого, кто займет ее место и сможет перенять ее личную власть над Лощиной. Но в данном случае согласие на титул немного отличается от поступка, что совершил Гаред. Лиша узаконит правление Тамоса и примет его верховенство. Вдобавок должность успешно превратит ее в личную травницу графа. От перспективы узреть оного голым Лишу затошнило, хотя в последние дни это стало ее естественным состоянием. Она огладила корсаж, представила укореняющуюся под ним жизнь.

В помещении стояла мертвая тишина, все ждали ответа. Тамос, похоже, предчувствовал очередной отказ. И Лиша не знала, обрадуется он или нет.

– Может, тебе и мундир дадут для такого чудного титула, – самодовольно брякнул Гаред, и ей захотелось швырнуть ему в рожу щепотку перца.

Наконец она присела в реверансе – чуть поддернув юбки и неглубоко.

– Для меня честь обдумать это предложение, ваша светлость. Вы получите мой ответ в течение недели.

Тамос сжал губы, дернул плечом:

– Будем ждать с нетерпением. Если мне придется посылать в Энджирс за другой претенденткой, будьте любезны дать его к седьмаку.

Лиша кивнула, и Тамос обратился к Уонде:

– Что касается вас, сударыня Лесоруб, у меня нет для вас титулов и земель, равно как званий и должностей, но моя мать прониклась к вам особым расположением и прислала подарок.

Слуга вкатил вешалку с дюжиной дублетов, на каждом красовалась накладная эмблема герцогини Арейн – деревянная корона над вышитым обручем.

– Женщинам не положены воинские звания, но о лучницах Лощины слагают легенды, и мать желает стать вашей покровительницей.

Слуга выбрал дублет и приблизился к Уонде:

– Вы позволите?

Уонда тупо кивнула. Тот снял с нее меченый плащ, и она пригнулась, чтобы слуга поднял толстый дублет над ее головой. Дивясь, Уонда погладила ткань. Поклонилась.

– У меня в жизни не было такой красивой одежды. Прошу вас поблагодарить ее милость.

– Дублеты – мелочь, – улыбнулся Тамос. – Можете раздать их женщинам, которых сочтете достойными, но мать настояла, чтобы первый достался вам. Корона также выделит средства на работу мастеров-лучников и материалы.

Он подал очередной знак, стражники отвели стенной полог и впустили худого и жилистого человека средних лет в дублете, украшенном эмблемой гильдии ремесленников – молотком и зубилом. Его сопровождала тройка юношей с промасленными свертками, которые они аккуратно положили на пол. Затем развернули, внутри оказались прекрасные деревянные доспехи с красивыми метками и сверкающие от глазури – такие, как у «деревянных солдат». Уонда задохнулась от восторга.

– Их подгонят потом, но порадуйте нас – примерьте хоть нагрудную пластину, – попросил Тамос.

Уонда кивнула. Мастеровой взял оную и начал пристегивать. Лиша не исключала, что та повторит женские формы и обозначит грудь при отсутствии таковой, но герцогиня оказалась умнее, и пластина утвердилась на месте, как влитая. Уонда смотрелась великолепно.

– Какая легкая! – восхитилась она.

Мастеровой с улыбкой кивнул:

– Сперва мы хотели, как положено, сделать металлическую кольчугу, но лучники должны быть шустрыми. Деревянный доспех защитит не хуже лучшей милнской стали, а весит меньше.

Лиша вздохнула. Еще одна хитрость, посредством которой мать-герцогиня крадет ее власть. За чаем Уонда недвусмысленно показала, кому верна, и Арейн это не понравилось. Лише хотелось, чтобы Уонда выразила сожаление и отослала доспехи обратно. И если Лиша прикажет, девушка так и поступит, но травнице не хватило духу. Лицо Уонды сияло от счастья – а это случалось так редко с тех пор, как демоны отняли у нее отца и наградили ее саму шрамами.

Пока присутствующие кудахтали над обновой Уонды, Рожер начал расслабляться, но Тамос перехватил его взгляд, и он опять напрягся.

– Итак, – молвил Тамос и потер руки. – Я полагаю, настало время принять наших гостей.

Артер подал знак стражам у двери, и те впустили Аманвах, Энкидо, Каваля и Колива.

– Принцесса Красийская Аманвах! – звучно объявил Артер, и его голос без труда разнесся по огромному залу. – Его королевская светлость граф Тамос, принц Энджирский, маршал «деревянных солдат» и повелитель графства Лощина, просит вас и ваших советников пожаловать к его двору.

– Должна найтись серьезная причина, по которой мне пришлось ждать, – ответила Аманвах. – А также способная объяснить грубость вашего чи’шарума по отношению к нам, прибывшим к вашему двору с миром и добрыми намерениями.

Она наставила палец на капитана Гамона:

– Столь гнусное обращение с вышестоящими карается в Красии поркой.

Рожер вздохнул. Это кончится плохо.

Тамоса, похоже, ее нападки застигли врасплох.

– Прошу извинить, принцесса, если по прибытии с вами обошлись грубо. – Он зыркнул на Гамона. – Заверяю вас, я преподам моему человеку урок этикета. Что касается задержки, вы, конечно же, не можете поставить мне в вину короткую беседу наедине с моими подданными, перед тем как принять вас.

– Произвел Гареда в генералы, а мне предложил место королевского герольда, – наябедничал Рожер.

Аманвах глянула на Рожера и рассмеялась резким лающим смехом, его эхо загуляло по залу.

– По-вашему, это смешно? – спросил Тамос.

Его голос леденел по мере истощения терпения.

Аманвах прищурилась на графа:

– По-вашему, мой муж откажется от покровительства властелина всего и отдастся мелкому князьку? Даже подумать нелепо.

– Мелкому князьку? – Голос Тамоса уподобился бритве.

Аманвах повернулась к Рожеру:

– Граф. Он же у вас ниже герцога?

– Его светлость – третий в очереди к Трону плюща, – удовлетворил ее любопытство Рожер.

Аманвах кивнула и вновь обратилась к Тамосу:

– Мой отец встретился с вашим герцогом-северянином – Идоном Четвертым, Райзонским. Когда герцог Идон пал на колени, уперся лбом в пол и слезно взмолился, чтобы ему сохранили жизнь, его заставили присягнуть на безоговорочную верность шар’дама ка и слизать пыль с сандалий всех двенадцати Дамаджи. Он бы у них и за щеку принял, намекни мой отец, что ему, моему отцу, это понравится.

Нетерпеливый взгляд Тамоса превратился в свирепый. Лицо налилось кровью, и Рожер почти различил зубовный скрежет. Рука так крепко вцепилась в копье, что древко грозило переломиться.

– Это не важно! – выпалил Рожер. – У меня нет покровителя, и я его не хочу! Я буду писать и петь все, что мне заблагорассудится, а кто считает иначе, пусть катится в Недра!

– Абсолютно верно, – кивнула Аманвах.

Рожер взглянул на нее озадаченно, но сбросил эту реплику со счетов.

– А ты, жена, держи язык под своим покрывалом на привязи и соблюдай приличия.

– Ваш муж говорит мудрые вещи, – встрял Тамос. – А ваш отец обнаружит, что Энджирс не так слаб, как Райзон. Мы готовы к встрече.

– Райзонцы были слабы, – ответила Аманвах. – Мой отец делает их сильными. Он считает, что Лощина уже сильна, и предлагает сделать вас независимым племенем, самостоятельным и с собственными вождями. Взамен просит только о двух вещах.

– И о каких же? – властно осведомился Тамос. – Сколько стоит выкупить то, что уже наше?

– Во-первых, вы должны признать его как шар’дама ка и последовать за ним, когда начнется Первая война.

– Первая война? – поднял брови Тамос.

К нему склонился рачитель Хейс:

– Последняя битва, ваша светлость. Избавитель объединит человечество и поведет нас на демонов, чтобы загнать их обратно в Недра.

Аманвах кивнула:

– Разве в Каноне, рачитель, это не предсказано во многом так же, как в Эведжахе?

– Вы правы, – согласился рачитель Хейс. – Но мы не увидели ни малейшего намека на то, что ваш отец – тот самый предсказанный человек. Возможно, Избавитель уже находится среди нас или явится завтра или через тысячу лет. В Каноне ни слова не сказано о том, что он принесет с собой убийства, изнасилования и языческую веру.

– Все войны сопровождаются кровопролитием и потерями, – возразила Аманвах. – Это справедливая плата за единство. Но мой отец предлагает вам мир, и вы поступите мудро, если согласитесь.

Тамос нахмурился:

– А в чем заключается второй взнос за щедрое предложение?

– В том, разумеется, что госпожа Свиток согласится стать его невестой, – улыбнулась Аманвах.

Сбоку послышался шорох, и из-за плотной парусины, что изображала стену, вышел Меченый.

– Этому не бывать.

Все потрясенно встали. Лиша не видела его всего несколько месяцев, но Дарси оказалась права: Арлен разительно изменился. Ряса рачителя исчезла; теперь он одевался в простые рабочие портки и заношенную белую сорочку, распахнутую на груди так, чтобы виднелся фрагмент вытатуированной великой метки. Пол холодил его измененные босые ноги.

Но перемена, вопреки ожиданиям, не очеловечила его, а дополнительно выделила, так как сотни хитроумных меток на шее и бритом черепе больше не скрывались под рясой и капюшоном рачителя.

В шаге за ним остановилась та, о которой сообщила Дарси. Ренна Таннер. Его сговоренная. Лиша критически осмотрела ее, но молодая женщина выглядела настолько нездешней, что судить о ней было весьма сложно. Ей, наверное, немногим больше двадцати; волосы грубо стянуты на макушке в длинную толстую косу, ниспадавшую на спину. Она была почти обнажена – тело прикрывали только тесный жилет и простая домотканая юбка с боковыми разрезами чуть не до талии. На поясе висели увесистый нож, кожаный кошель и длинные бусы из камешков. Ее, как и Арлена, с головы до пят покрывали метки, правда более бледные, поскольку наносились воронцом и не являлись настоящими татуировками.

«Поглотите его Недра! – подумала Лиша. – И это после того, как он взял с меня клятву не делать того же!»

– С чего ты решил, что имеешь право указывать, за кого мне выходить замуж? – гневно спросила она, когда Арлен приблизился.

– С того, что знаю твоего предполагаемого жениха намного лучше, чем ты, – ответил он. – Тебя не было слишком долго, и я приехал спасти.

На Лишу накатила новая волна злости, которую она не стала скрывать.

– Я не нуждаюсь в спасении.

– Пока, – сказал Арлен. – Не обманывайся шелковыми подушками и изысканными манерами. Красийцы приходят с улыбками, но за ними таятся клыки. У Ахмана Джардира – в первую очередь.

– Кто ты такой, чтобы так вольно говорить о моем святом отце? – взвилась Аманвах.

Арлен повернулся к дама’тинг, слегка поклонился и плавно перешел на столь безупречный красийский, что тот зазвучал как родной:

– Он мой аджин’пал. Я Арлен асу Джеф ам’Тюк ам’Брук, известный твоему народу как…

– Пар’чин! – зарычал Каваль.

Он повернулся к Коливу и быстро провел себе ребром ладони по горлу.

Дозорный отреагировал мгновенно. Рука скользнула в черные складки одеяния, взлетела и послала в Арлена россыпь заточенных металлических треугольников. Лиша испугалась, что тут ему и конец, но Арлен не посторонился и даже не дрогнул. Неуловимым жестом он отбил вращающиеся лезвия так же легко, как листья, что принес ветерок. Те с лязгом посыпались на пол и не причинили вреда, но наставник с дозорным уже надвигались на Арлена с противоположных сторон. Оба извлекли припрятанное оружие: Колив – серп с длинной тяжелой цепью, а Каваль – две короткие палочки.

– Я учил тебя драться, Пар’чин, – напомнил Каваль. – Ты всерьез надеешься справиться с настоящим шарумом?

Арлен улыбнулся, принял боевую стойку:

– С тех пор, наставник, как вы с Кавалем попытались меня убить, я прошел долгий путь. А у тебя было больше людей.

«Убить?» – подумала Лиша, но, прежде чем полностью осознала смысл сказанного, Колив очутился позади Арлена и раскрутил цепь. Она обмоталась вокруг запястья Арлена, но тот схватил ее, с силой дернул и лишил Колива равновесия. Каваль попробовал воспользоваться его невниманием и атаковать, вращая палочками так, что они превратились в размытое пятно, однако Арлен сгреб цепь свободной рукой, туго натянул ее и блокировал два первых удара. На третьем поймал руку наставника в петлю и опрокинул его навзничь.

Лиша услышала хруст ребер, но наставник мгновенно вскочил на ноги, перебросил в левую руку то, что осталось от оружия, и правой выхватил нож.

– Прекратите это безумие! – крикнула Лиша, но слушать ее никто не собирался.

Стража Тамоса была готова вмешаться, но граф не отдавал приказа и с величайшим интересом наблюдал за боем. Гаред с Уондой тоже оцепенели, завороженные.

Колив устоял. Отцепил серп и взял в другую руку тычковый нож. Атаковал быстро и точно, делал ложные выпады и менял направление ударов, но Арлен отражал их небрежно, словно играл с ним. Тогда Каваль вступил в бой снова, напал сзади, намереваясь ударить в спину ножом.

Ренна рванулась, чтобы остановить его, но оказалась слишком близко к Аманвах, и Энкидо метнулся наперерез. Сгреб ее, однако она проворно выскользнула, затем стремительно вернулась и с разворота ударила соперника ногой в солнечное сплетение.

Не проронив ни звука и не утратив контроль, евнух раскрутился от удара и очутился с нею спиной к спине. Схватил ее за косу, которую перебросил через плечо и со всей мочи дернул.

Лиша решила, что схватке конец, но молодая женщина удивила ее – совершила кульбит и пролетела над евнухом. Они снова встретились лицом к лицу, и она врезала ему по животу.

На этот раз Энкидо слабо застонал, но косу не выпустил и снова дернул так, что ее лицо впечаталось в кулак и изо рта брызнула кровь. Не дав ей опомниться, ударил стальными пальцами в нервное сплетение, у нее подкосилась нога. Энкидо схватил ее за кисти и вывернул их, заставил Ренну опускаться на колено.

И Лиша, и Энкидо сочли, что на этом все, но Ренна Таннер оказалась полна сюрпризов. Она дико взрычала и перестала снижаться. Лиша могла поклясться, что она еще несколько минут не шевельнет ногой, а Энкидо весил вдвое больше, но Ренна, скрипнув зубами, ухитрилась преодолеть сопротивление его мышц и выпрямиться. Холодные глаза евнуха расширились в недоверии, когда роли переменились и теперь уже его самого принялись гнуть назад, – спина Энкидо прогибалась, как лук, а ноги затряслись от напряжения.

«Она сохраняет силу при свете дня, – сообразила Лиша. – Как Арлен».

Внезапно Ренна крутанула кистями и с легкостью преодолела запястные захваты. Она поймала Энкидо за руку – такую толстую, что не обхватила и вполовину, рванула его на себя и сгребла в горсть пояс. Евнух нанес еще несколько размашистых ударов, пока она поднимала его над головой, но девушка не обратила на них внимания и швырнула через зал так, что он пробил деревянную стену. Ошеломленный, Энкидо попытался подняться из груды обломков.

Бой Арлена с шарумами накалился до предела. Каваль и Колив атаковали с яростью, какой Лиша прежде не видывала, но Арлен с легкостью уворачивался, блокировал удары и сохранял на лице выражение хладнокровной сосредоточенности. Иногда он бил в ответ, желая лишь показать, что может это сделать безнаказанно. Он отобрал у Каваля нож и лезвием плашмя ударил наставника по виску, толкнул его на Колива. В следующий раз, когда дозорный на него бросился, завязалась короткая потасовка, которая кончилась тем, что тычковый нож Колива вонзился ему же в зад, где и остался, тогда как Арлен очутился вне досягаемости.

Лиша не притворялась, будто мышление воинов ей понятно, но она достаточно изучила красийскую цивилизацию, чтобы осознать умышленное унижение их Арленом. Схватиться с сильнейшим противником и с честью погибнуть – мечта каждого воина. Но потерпеть поражение и выжить – такое могло лишь присниться в кошмарном сне. Она улавливала стыд и бессильную ярость красийцев и почти жалела их.

Почти.

Но они хотели убить Арлена. Она услышала об этом из его уст и верила ему несмотря на сомнения.

В прошлом году когда она спросила в пути о его возрасте, Арлен ответил: «Меченый родился в Красийской пустыне четыре года назад».

«А человек под метками? Сколько ему было лет, когда он умер?»

«Его убили», – ответил Арлен, хотя так и не сказал кто.

Лиша глядела на его сражение с двумя шарумами и знала, что смотрит на двоих убийц. Людей, которые загнали его на тропу, приведшую к безумной мысли пометить собственную плоть. Участвовал ли в этом Ахман? Наверно, да, если предупреждение Аббана – правда.

Арлен – хороший человек, как бы ни поступил лично с ней. Хороший человек, которого эти люди попытались убить и почти в этом преуспели. Постыдной части ее существа хотелось узреть их страдания и сэкономить на обезболивающем, когда придется шинировать их переломанные кости.

Шарумы изготовились к новой атаке, но воздух разорвался от громового возгласа. Они застыли, едва Аманвах крикнула по-красийски:

– Немедленно прекратить!

Каваль и Колив больше не тронулись с места, но сохранили боевые стойки. Наставник покосился на дама’тинг, не забывая следить за Арленом.

– Святая дочь, ты многого о нем не знаешь. Это кровавый изменник и самозванец, что претендует на титул шар’дама ка. Убить его – дело чести.

– Наставник говорит правду, святая дочь, – кивнул Колив.