Дневная битва Бретт Питер

С улыбкой посмотрев на Инэверу, Джардир попытался передать всю свою любовь к ней, но знал, что цели не достигает. Ее ответная улыбка была искренней, а аура отразила его любовь с не меньшим пылом.

Он снова поцеловал ее:

– Долг призывает меня, любимая.

Жена кивнула и помогла ему облачиться в одежды, после чего стала искать собственные. Одевшись, они покинули опочивальню и вернулись в тронный зал.

Тот опустел – что неудивительно после урока Асома. Джардир потянул носом, вобрал запах крови Дамаджи, которая запятнала ковер.

Указал на несколько капель:

– Ичах.

Принюхался снова, повернулся и показал на участок в нескольких шагах:

– Кезан.

Инэвера кивнула, вынула из мешочка специальные тряпицы и аккуратно собрала как можно больше крови для своих заклинаний. Если его Дамаджи устроят заговор после такого унижения, Джардир желает об этом знать. Его сыновья из Джама и Ханджин еще носят бидо най’дама, но он воспитает их сам, если того потребует объединение племен.

Он взошел по ступеням на Трон черепов, откинул меченый плащ и сел. Дождался Инэверы, которая устроилась ниже, и громко хлопнул в ладоши. В дверях возник Хасик и низко поклонился.

– Введи Аббана, – велел Джардир.

На лице Хасика написалось удивление, но он кивнул, и через секунду на пороге появился тучный хаффит и склонился низко, насколько позволил костыль.

– Аббан, друг мой! – Джардир поманил хаффита.

Инэвера подвинулась, и ему было незачем смотреть на ее ауру, чтобы понять чувства. Он видел ауру Аббана и знал, что и хаффит испытывает то же самое к его первой жене.

«Не важно, – подумал он. – Пусть учатся терпеть друг друга».

Аббан остановился у подножия трона, но Джардир махнул ему, чтобы подошел ближе.

– Можешь подняться на три ступени, – улыбнулся он, – по числу ног.

Аббан усмехнулся и постучал по ноге костылем:

– Мои жены скажут тебе, что в таком случае я могу взойти и на четвертую.

К удивлению Джардира, Инэвера рассмеялась, и Джардир кивнул:

– Я помню тебя еще в бидо и думаю, что жены льстят тебе, но мне приятен смех Дамаджах. Можешь подняться на четвертую.

Аббан поспешил повиноваться и не испытывать судьбу.

– Мы обсудили твой план и находим его здравым, – сказал Джардир. – Мы атакуем Доктаун на первый снег. Начинай подготовку, но никому ни слова.

Аббан поклонился.

– Чем дольше все останется в тайне, тем меньше вероятности, что лактонцам придется бежать. Будь моя воля, то даже твои полководцы не знали бы ничего до сигнала к атаке.

– Хороший совет, – согласилась Инэвера.

Джардир кивнул:

– Но ты пришел не поэтому, Аббан, а я тебя не звал. Что выманило тебя из паутины?

– Мои люди сделали… тонкое открытие, – произнес Аббан и быстро зыркнул на Инэверу.

Джардир вздохнул. Неужто никому нет веры при его дворе?

– Говори.

Аббан опять поклонился и сунул руку в карман красивого бурого жилета, который носил поверх цветастой шелковой рубахи. И вынул кусок серебристого металла.

Инэвера застыла, да и Джардир узнал его сразу. Он спрыгнул с трона и выхватил его у хаффита, но не продержал и секунды, потому что Инэвера, в свою очередь, отобрала металл у него, поднесла к свету и принялась рассматривать со всех сторон.

– Это тот самый металл, из которого изготовлены Копье и Корона Каджи, – произнесла она и выдала тоном все свои мысли.

Аббан кивнул:

– Наши металлурги давно пытались постичь секреты артефактов первого Избавителя. Для золота слишком бледные, но также не из платины и не из серебра. Нашей лучшей догадкой было белое золото – сплав чистого золота и никеля. Базарные ювелиры применяли его веками.

Хаффит улыбнулся:

– Оно дешевле золота, но продается почти вдвое дороже глупцам, которые считают его экзотическим. Вот это, – он показал на кусок, – электрум.

– Электрум? – переспросил Джардир.

– Естественный сплав серебра и золота, как мне сказали, – пояснил Аббан.

Глаза Джардира сузились.

– Кто сказал?

Аббан повернулся и звучно, как недавно Джардир, хлопнул в ладоши. В дверях мгновенно нарисовался Хасик.

– Введи нашего гостя, – велел Аббан.

Хасик свирепо уставился на него, но Джардир не отменил приказа, и он исчез, а затем ввел райзонца. Тот был стар и щурился на свет, лицо и кисти перепачканы. В руках держал шляпу.

– Ренник, мастер из золотого прииска шар’дама ка, – представил его Аббан.

Хасик грубо схватил старика, поверг на колени и упер лбом в пол.

– Довольно, – произнес Джардир. – Хасик! Оставь нас.

Воин поджал губы, но поклонился и вновь исчез.

– Эй, мастер Ренник, подойди к трону, – приказал Джардир. – Расскажи, что тебе известно об этом металле.

Теребя шляпу, как прачка, Ренник приблизился:

– Так я, ваш-светлость, сказал Аббану. Электрум это. Я видел его однажды еще мальчонкой, когда работал на другом руднике, на юге. В скальной породе. Прожилка серебра переходила в золото. Это редко случается, и его мало. Ваш прииск в безопасности.

«„В безопасности**, – подумал Джардир, – будто я пекусь о золоте!»

– Еще изготовить можешь? – спросил Джардир.

Рудокоп пожал плечами:

– Пожалуй, смогу – хотя, наверное, не такой чистый. Но зачем? Как новинка пойдет за приличные деньги, но стоит-то дешевле чистого золота.

Джардир кивнул и снова хлопнул в ладоши, подал знак Хасику удалить старика.

– Проследи, чтобы этот человек молчал, – велел он Аббану.

– Уже, – отозвался тот. – Он отправится прямиком в мои личные кузницы, и больше его не увидят. Семье сообщат, что он погиб под обвалом, и щедро заплатят родным.

– Я должна взять этот металл в мои покои и подтвердить ценность, – сказала Инэвера.

– Мы подождем, – кивнул Джардир.

Инэвера взглянула на Аббана, и Джардир знаком пресек ее речь.

– Я не глупец, жена моя. Я вижу, как вы с Аббаном смотрите друг на друга, кружите вокруг моего трона и метите его мочой. Но я предпочел доверять вам обоим, и в этом, по крайней мере, и вы должны верить друг другу.

Инэвера сдвинула брови, но с кивком скрылась в покоях, а через несколько минут вернулась.

– Что драгоценнее золота? – спросила она.

Джардир посмотрел на Аббана, и оба пожали плечами.

– Это древний вопрос дама’тинг, занятых поисками священного металла Дамаджах, – объяснила Инэвера. – Драгоценные металлы проводят магию лучше, чем простые, но даже золото не делает этого без потерь.

Она подняла кусок электрума:

– Наконец мы нашли ответ.

Джардир взял металл, изучил его. Попробовал на зуб, рассмотрел отпечаток:

– Но ведь Корона и Копье прочнее лучшей стали. Ни молот, ни горн не оставят на них даже царапины. А этот метал мягок. Он даже перед клинком не устоит!

– Сейчас – да, – ответила Инэвера, – но если его зарядить магией, он станет несокрушим.

У Джардира екнуло сердце. Мысль об изготовлении нового оружия – такого же могущественного, как Копье, – опьянила. Он подумал, что может и впрямь выиграть Шарак Ка.

– Представляю, какую мощь обретут мои воины…

Аббан кашлянул и прервал ход его мыслей.

– Тысяча извинений, Избавитель, – проговорил хаффит, когда Джардир взглянул на него, – но не ставь повозку впереди верблюда. Как сказал Ренник, этого материала есть только небольшая жила.

– Насколько небольшая? – осведомился Джардир и посмотрел на Аббана в упор. – Если ты лжешь мне, Аббан, я узнаю.

Аббан пожал плечами.

– Тридцать фунтов. Может, пятьдесят. Слишком мало, чтобы вооружить хотя бы Копья Избавителя. И я посмею добавить, что тебе лучше дважды подумать, чем оснастить любого воина столь мощным оружием, – оно способно вскружить голову. Такие случаи известны, – улыбнулся он.

Джардир нахмурился, но вмешалась Инэвера:

– Я согласна с хаффитом.

Джардир удивленно взглянул на нее:

– Дважды за день? Чудесам Эверама нет конца.

– Не слишком привыкай, – сухо бросила Инэвера. – Но в данном случае твои оружейники не лучшим образом подходят для использования нашего открытия.

Джардир долго смотрел на нее и вспоминал произнесенные ею в опочивальне слова:

«Ты принесешь дама’тинг могущественный дар».

– Быть посему – кивнул он.

Инэвера укрылась в Палате Теней и уставилась на кусок электрума, который держала в левой руке; в правой же неспешно перекатывала алагай хора. Она зачарованно наблюдала, как тонкие усики древней магии мгновенно втягиваются в электрум, подобно дыму под действием сквозняка. Металл, даже лишенный меток, Втягивал и тускло светился в меточном свете.

Дама’тинг часто изготовляли украшения с начинкой из демоновых костей, но заключать в оболочку гадальные кости запрещалось из-за несовершенства передачи при контакте с другими драгоценными металлами. Это могло повредить предсказательной способности. Инэвера с улыбкой взглянула на свои драгоценные кости, наконец восстановленные. Она готовилась вырезать про запас еще один набор, но отныне можно не бояться выставить их на солнце.

Она уже обдумывала другие пути применения. Хора разрушаются, израсходовав силу, но их можно перезарядить, если одеть в электрум, и использовать снова и снова, как Копье Каджи. Аббан не солгал, когда сказал, что это слишком большая сила, чтобы доверить ее обычным солдатам. Даже дама’тинг не остановятся ни перед чем, чтобы достать металл, узнай они о его природе. Инэвера может подарить одетые в электрум хора самым верным адепткам, но изготовить все придется самой. Она огляделась, прикинула, как бы получше соорудить на такой же глубине кузницу и не пожертвовать при этом надежностью ее личного Каземата.

Наконец Инэвера глубоко вздохнула, очистила сознание и отложила металл. Еще раз метнула кости в надежде подобрать последние ключи к событиям предстоящей ночи, после чего покинула Палату Теней.

Она сохранила свой центр, но ветер силен. Несмотря на все доступные ей меры предосторожности, тайной металла уже владел тот, кому она меньше всего доверяла.

Уловив, что дверь Каземата закрылась за ней, она чуть взмахнула рукой, и из теней выступили три дозорных-евнуха. Лучшие протеже Энкидо – люди, которых не существовало, обученные ходить незримыми даже в толпе, стоять неподвижно часами, взбираться на голые стены, а убивать – быстро и тихо. Безъязыкие, они не могли говорить, но хорошо умели слушать.

«Следите за хаффитом шар’дама ка, – приказала Инэвера быстрыми движениями ловких пальцев. – Примечайте каждый шаг и докладывайте мне обо всем: с кем говорит, куда ходит. Внедритесь в крепость, которую он строит, и сочтите ее тайники».

Мужчины с безукоризненной слаженностью шевельнули пальцами, словно зеркальные отражения друг друга:

«Мы понимаем и повинуемся».

Они поклонились и скрылись, а Инэвера начала долгое восхождение обратно во дворец.

Даже по прошествии месяцев Джардир поражался легкости боевых облачений. Инэвера помогала ему приготовиться к ночному алагай’шарак. Толстая материя, что скрывала металлические пластины, исчезла; отныне он носил тонкий шелк, который можно быстро сбросить и пустить в ход кожу, изрезанную боевыми и защитными метками. Теперь, обнаженный, он стал неуязвимее, чем в самой прочной броне.

– Сегодня в открытой ночи я буду с тобой, – сказала Инэвера, когда одевание закончилось.

Джардир взглянул на нее, но солнце еще не совсем зашло, и ее аура оказалась скрыта.

– Не думаю, что это разумно, любимая. Алагай’шарак не…

Инэвера шикнула и отмахнулась:

– С Лишей Свиток в ночь пойдешь, а со своей дживах ка – нет?

В душе Джардир знал, что гнев только маска. Он поставил бы Корону на то, что она заранее спланировала беседу, и наверняка с помощью костей. Но даже если так, он не мог отрицать действенности мрачного выражения ее лица.

Скорее всего, потому что она права.

Ее взгляд смягчился, и Инэвера приникла к нему так плотно, что он даже сквозь шелковое одеяние ощутил тепло и мягкость ее кожи.

– Я сразилась бок о бок с тобой против князя алагай и его телохранителя, – напомнила она. – Мне ли бояться обычных демонов, когда я рядом с шар’дама ка?

– И простые демоны достойны уважения, – возразил он, хотя знал, что она уже победила. – Забудешь об этом на миг – и даже Дамаджах может пасть.

Его рука скользнула под ее воздушные шелка, погладила гладкую кожу между грудями, почувствовала биение сердца.

– Избраны мы Эверамом или нет, но являемся лишь плотью и кровью.

Инэвера отозвалась на ласки и тоже запустила руки под его одежды.

– Я не забуду, любимый. – Она провела пальцами по меткам, которые врезала ему в грудь. – Но и ты помни: у тебя есть своя защита, а у меня – своя.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Джардир.

Они покинули дворец вдвоем: Инэвера – в паланкине на верблюде, а Джардир – на белом скакуне. Все провожали их потрясенными взглядами, но никто не посмел пикнуть и слова против.

Вопреки своим словам, Джардир не боялся за жену всерьез. Большинство демонов на его территории уже вычищено, а жалкий остаток предназначался для тренировки его людей.

Дар Эверама выстроен в виде головы подсолнуха: город – в центре, а от него расходятся огромные лепестки ферм и угодий. Центральный город был личной территорией Джардира, а в племенном отношении – ничьим конкретно. Он состоял из внутреннего, окруженного стенами района, вокруг которого раскинулся намного больший внешний город. Лепестки он отдал племенам в соответствии с их размерами. Каджи, Маджахи и Мехндинг владели огромными территориями индивидуально помеченных сельскохозяйственных земель и деревень. Меньшим племенам досталось земли столько, сколько удержат, и сверх. И все же на окраинах сохранились поселения чинов, еще не вполне угодивших под ярмо, – по той причине, что на них не хватило шарумов и дама.

По этим территориям рассеялось множество воинов Джардира – и плюс, и минус одновременно. Децентрализация войск в известном смысле ослабила их, но как алагай стало трудно выбирать себе цели, так и ему приходилось гадать, где будет нанесен самый сильный удар. У всех племен имелись свои крепости, и все они обязаны в Ущерб как можно зорче присматривать и за людьми, и за ресурсами. Но эти племена платили Джайану дань, направляли на оборону столицы лучших людей.

Когда они прибыли, Джайан стоял на тренировочной площадке: надзирал за построением отборных воинов. Его легко узнать издалека по белому тюрбану и в окружении кай’шарумов с белыми покрывалами. Асом был с ним и вел людей на молитву всемогущему Эвераму перед заходом солнца и открытием бездны Най.

Оба взглянули на приближение родителей, и Джардир, невзирая на их строптивость, не смог не испытать удовольствия при виде старших сыновей, что стояли рядом и возглавляли его войска. В детстве они мечтали стать шарум ка и андрахом – как и отец. Джайан уже получил свой титул, Асом готовился к своему.

Джайан низко поклонился, но его неодобрение при виде матери, которая покинула дворец после того, как дама пропели комендантский час, было очевидным. Асом, вероятно, разделил его мнение, но лицо младшего осталось пустым. В Шарик Хора Джайан хорошо усвоил стратегию и боевые навыки дама, однако дисциплина оказалась задачей потруднее. Джардир не впервые задумался, мудро ли поступил, отдав ему белый тюрбан в столь юном возрасте. Нелегко приучить к дисциплине того, кто уже сел на трон.

– Твои воины построены для смотра, отец, – доложил Джайан.

Неискушенный в сокрытии чувств, он был не настолько глуп, чтобы оскорбить мать и высказать свои мысли. Дело не в почтении к отцу – оба знали, что Джардир не колеблясь приструнит юнца, если тот возомнит себя стоящим выше Дамаджах. Инэвера сама внушила сыновьям бояться себя, и те даже сейчас холодели при ее выговорах за непослушание.

«Никто из твоих сыновей не достоин», – сказали кости, и в душе Джардир знал, что так и есть. Он укрепляется и сохраняет молодость благодаря магии Короны и Копья и может прожить столетия, как Каджи. Но не имел глупости пренебречь подготовкой к смерти. Если не найдет наследника на место шар’дама ка, то следует, наверно, оставить Джайану Копье, а Асому – Корону. Он вновь задался вопросом: что скрывает Инэвера? Кто тот другой, которого она увидела?

Инэвера пристально взглянула на строй, и Джардир разбух от гордости. За годы, что минули с тех пор, как он принял белый тюрбан шарум ка, он кровью и потом превратил разболтанный отряд, который набрал из усыхающих племенных ополчений, в отборное войско, неуклонно растущее по экспоненте и объединенное единой целью.

Даже набранные ха’шарумы и чи’шарумы маршировали на отлично. Он поразился успехами воинов-хаффитов, и, хотя землепашцы в большинстве своем остались мягкими и трусливыми, многие уже приобретали закалку. Другие задержат алагай достаточно надолго, чтобы их перебили настоящие воины, и отправятся к Эвераму очищенные духом.

Он посмотрел на Инэверу, но она только пожала плечами:

– Все, как я и ожидала. Давай поглядим, как ведется оборона.

Джардир, силясь не чувствовать себя уязвленным, обратился к Джайану и Асому:

– Сыновья мои, внутренний город нынче ваш. Мы пустимся в разъезд, так пожелала Дамаджах. Нас прикроют Копья Избавителя.

Инэвера тронула его за руку:

– Мне будет спокойнее, любимый, если наш доблестный отряд возглавят сыновья.

Джардир озадаченно взглянул на нее, мечтая о скорейшем заходе солнца, чтобы проникнуть за вуаль безмятежности на ее лице и выяснить подлинные намерения. В конце концов он пожал плечами.

Джайан отвернулся и отдал последние приказания кай’шарумам. Подразделения потянулись с тренировочной площадки на позиции.

Асом низко поклонился:

– Для нас честь сопровождать нашу божественную мать.

Он кликнул, чтобы подали его коня – белого скакуна, как у отца, но с черным алмазом на лбу. Джайан потребовал своего, черного с белыми щетками и мордой. Они поехали по бокам от Джардира и Инэверы, сопровождаемые Копьями Избавителей на здоровенных черных мустангах.

Во время объезда Джардир не впервые сокрушился из-за плачевного состояния, в каком оставались укрепления земледельческого города. Та самая слабость, которая позволила его воинам легко захватить Форт Райзон, в преддверии Ущерба наполнила его ужасом. Будь у него время – сделал бы Дар Эверама неприступнее, чем Копье Пустыни, но пока придется иметь дело с тем, что понастроили нерадивые северные варвары.

Самая защищенная зона – внутренний город. Но он же – и очевидная мишень, поскольку в нем хранилось силосное зернохранилище и трон Джардира. Туда же, по причине отсутствия приличного Подземного города, предполагалось направлять беженцев из внешних районов. Даже чинов. Дамаджи протестовали, но Джардир не обратил на них внимания. Мужской долг – защищать женщин и детей. Пусть они и чины.

Землепашцы заявили, что алагай уже сто лет не проникали во внутренний город, но Джардир подозревал, что его попросту никогда не испытывали на прочность по-настоящему. Меченая стена едва ли выше скальных демонов. Его каменщики и метчики укрепляли ее с того дня, как войска взяли город, но она все равно выглядела жалким подобием великой меченой стены Копья Пустыни. Джардир взглянул на скорпионы и камнеметные пращи, которые выстроились на новых зубчатых стенах, и понадеялся, что их хватит для отражения более свирепой атаки. Он готов к бою на улицах главного города, но если до этого дойдет, значит сражение проходит очень скверно.

Следующая линия обороны – внешний город, он в несколько раз больше внутреннего и защищен столь низкой меченой стеной, что перепрыгнет и человек. Она оснащена мечеными каменными колоннами, похожие на обелиски Анох-Сана, установленные через каждые двадцать шагов и укрепляющие защитное поле сверху.

Колонны внешнего города соединялись друг с дружкой, благодаря чему держалась сеть, которая прикрывала город еще и с высоты, защищала Новый базар, фруктовые сады и сельскохозяйственные земли, в которых нуждался для выживания город внутренний.

Территория слишком велика, чтобы чины пометили ее всю, и на ней сохранилось много больших карманов, где могли восстать демоны. Их еженощно прочесывали, но демоны все равно просочатся, если поднимутся в большом количестве. Джардир не мог уследить за всеми даже с тысячей рекрутов-чинов.

Однако, несмотря на изъяны, защита внешнего города оказалась удивительно хороша. Меченую колонну можно снести одним-единственным булыжником, но прореха закроется соседней, и каждая способна работать независимо. Так возник своего рода Лабиринт, а люди Джардира отлично умели воевать в Лабиринте, напичкивали его приманками, ямами и засадами. Те алагай, что попытаются добраться до внутреннего города, будут атакованы на каждом шагу.

Пока ездили, пала тьма, а с ней явилось долгожданное свечение Короны. Джардир ощутил, как ожили его силы, обострились чувства; слух выхватывал крики алагай и лязг щитов и копий: это шарумы нападали из засад. Джардиру было уютнее ночью, чем днем, это казалось грехом, но все происходит по воле Эверама. Шар’дама ка нужно чувствовать себя в ночи, словно в стенах родного дома.

Он бросил взгляд на сыновей и обнадежился, увидев, что и они обдумывают оборонительные действия. Время от времени они натыкались на отряды шарумов, которые вели бой, но в большинстве случаев все оставалось под строгим контролем, и закаленные воины использовали единичных демонов для наглядных уроков менее опытным. Один раз стали свидетелями схватки пожарче, но даже с нею шарумы разобрались без труда и надобности во вмешательстве.

– Увидела ли ты все, что хотела, жена моя? – осведомился Джардир, когда минул час.

Он внимательно следил за ее аурой, но та оставалась невозмутимой и ни о чем не говорила.

– Почти, муж мой. – Инэвера указала на пригорок невдалеке. – Но сначала посмотрим оттуда, – может, обзор будет лучше?

Джардир кивнул, и они тронулись с места. Когда до его ушей донесся шум сражения, он не удивился.

С вершины всхолмья они увидели в долине свору полевых демонов, что кружила вокруг двух стройных даль’шарумов, стоявших спиной к спине. Воины выглядели невредимыми, но, так как враг превосходил их числом больше чем втрое, вряд ли могли таковыми остаться. Пешим воинам не убежать. Полевого демона не обгонит даже красийский боевой конь.

Джардир напрягся, готовый ринуться на подмогу, но Инэвера подняла руку:

– Просто смотри, любимый. Мы не должны встревать.

Все трое взглянули на Инэверу, но она безмятежно восседала в паланкине, и аура ее была спокойна, хотя и оплетена удовольствием. Они отвернулись и стали наблюдать за разворачивающимся сражением.

– Кто они? – подивился Джайан. – Из какого отряда? Этот карман не подлежит осмотру еще час.

Самый здоровый демон разорвал кружащееся кольцо, чтобы прыгнуть на воина, который вроде как выронил клинок. Это оказалось ловушкой, и воин крутанулся, едва демон атаковал, вонзил копье ему в горло. В брешь устремился другой подземник, однако напарник воина уже подставлял щит. Он ударил в ответ, точнехонько в сустав передней лапы, и демон с коротким визгом отпрянул.

С другой стороны кольца нападали еще и еще, но первый воин выдернул испачканное ихором копье, и оба с безукоризненной точностью развернулись на четверть оборота, чтобы выставить щит.

Мастерство воинов произвело столь сильное впечатление на Джардира, что он не сразу осознал: при ударах копьем не полыхает магия! Он посмотрел на Инэверу:

– Их копья не помечены?

Инэвера мотнула головой:

– Они сражаются на старый манер, как делал мой достопочтенный муж.

– Борода Эверама! – выдавил Джайан.

Даже он никогда не выходил к алагай без меченого оружия. Асом промолчал, но начертил в воздухе метки и благословил воинов.

Без боевой магии шарумам приходилось бить точно, поскольку брешей в броне демонов было мало и раны быстро заживали. Полевые демоны бросались как молнии, вскидывали лапы и щелкали зубами; одни стелились понизу, другие вставали на задние ноги и норовили ударить сверху. Когда пал первый, его сородичи стали осторожнее – проворными и смышлеными бестиями, которые мгновенно уворачиваются от ответных ударов.

Но воины бились так, как Джардир в жизни не видывал, и действовали в безупречном единстве, словно один боец с двумя головами и четырьмя руками. Демонов отбрасывали снова и снова, пока под одним, пораженным вроде бы скользящим ударом, не подломилась лапа. Пара начала поворачиваться, и второй воин погрузил острие копья ему в глазницу и дальше, в мозг, и убил подземника.

Теперь воины могли занять более оборонительную позицию, но, вместо этого, взорвались движением и раскрутились так, что новый напрыгнувший демон очутился промеж них. Они резко сошлись; защитные метки на щитах вспыхнули и уничтожили зажатую тварь.

Сейчас противник превосходил их числом только вдвое, и воины осмелели: разошлись и позволили себя окружить.

«Глупцы! – подумал Джардир. – Зачем отказались от преимущества?»

Но воины ни от чего не отказались. Демоны налетели со всех сторон, но они, применяя для пущего эффекта щиты и контролируя каждый шаг, заработали копьями. Один развел щит и копье, демон метнулся к нему в прыжке на высоте головы, однако воин пригнулся и нанес удар в морду выброшенной назад и вверх ногой, как жалит через голову скорпион. Демона отбросило. Не успел он опомнится, как воин поразил в горло его товарища.

Другой воин тоже прикончил демона, и теперь, в сражении один на один, они бросили щиты, полностью отвергли защиту. Демоны заглотили наживку и защелкали зубами, выставили хищные челюсти. Но воины, будто зеркальные отражения друг друга, подставили древка копий и повернули их до того, как треснуло дерево, и тем самым обратили силу демонов против них самих. Затем взмахнули копьями, сшибли бьющихся демонов и остались довольны глубокими бороздами, которые пропахали когти тварей в телах друг дружки. Снова взяли копья на изготовку, ударили в раны и продвинули острия в беззащитную плоть.

Запыхавшиеся, застыли и оценили разбросанные вокруг тела алагай. Один дернулся, но ближайший воин быстро добил его. Инэвера тронула верблюда и погнала его с пригорка в их сторону.

Ошеломленный Джардир с остальными последовал за ней. Едва они приблизились, воины низко поклонились: сперва Инэвере, потом Джардиру. Когда выпрямились, глаза Джардира едва не вылезли из орбит. Многое было скрыто под боевым облачением, но их ауры не сгладили телесных изгибов.

Женщины.

– Шар’дама ка, – дружно произнесли мелодичные голоса, – мы предстаем перед тобой в ответ на твой зов. Мы молимся, чтобы алагай оказались достойной жертвой для твоих первых шарум’тинг.

– Шарум. Дтинг? – повторил Джардир, не веря ушам.

В ответ женщины так же слаженно, как сражались, сняли тюрбаны и покрывала. Джардир задержал дыхание, он уже узнал их по аурам. Инэвера умна. Этого не отнимешь. Но на сей раз жена разворошила осиное гнездо. Даже Асом утратил самообладание.

– Как это понимать, во имя бездны Най?!

– Шанвах? – вопросил Шанджат при виде дочери, племянницы Джардира по линии его сестры Хошвах.

Но аура Асома зажглась такой яростью, что Джардир чуть не ослеп, даже взглянув боковым зрением, и причиной стала вторая женщина – Ашия, дочь Ашана от старшей сестры Джардира Аймисандры.

Первая жена Асома.

Приближался рассвет; витражные окна тронного зала наливались красками. Выполнились все древние ритуалы посвящения в шарумы. Молодые женщины более чем соблюли все требования к уничтожению демонов, стояли лицом к лицу с алагай в открытой ночи и не сдавались. Инэвера сделала расклад на обеих и – разумеется – объявила достойными. Осталось дождаться восхода солнца – и решения Джардира.

Непростое решение. Если даже не учитывать отдаленных культурных последствий, любой выбор одинаково будет стоить ему уважения и преданности важных союзников и родных.

Он посмотрел на Инэверу, чья аура оставалась возмутительно довольной. Она любит его, но это не значит, что остается на его стороне. Она выглядела почти скучающей на своих подушках, но внутри была всецело начеку.

Со своего места на троне Джардир видел в дальнем конце зала маленький альков, где тихо препирались Асом и Ашия. Ему понадобилось лишь немного сосредоточиться, чтобы пронзить взором камень и оценить их ауры. Острый слух улавливал каждое слово.

– Как можно так опозорить меня? – гневно спросил Асом.

У него тряслись руки. Джардир собирался напомнить ему что сочтет избиение своих племянниц преступлением столь же тяжким, как избиение дама’тинг, но аура Асома выдавала, что он это всяко знает.

– Опозорить? – Аура Ашии была блеклой и ровной, как у воина, который принял и отбросил страхи. – Муж мой, тебе бы гордиться! Мы с Шанвах – первые красийки в истории, которые вышли в ночь и благословлены. Что это, если не честь твоему имени?

– Честь? Ты расхаживаешь без покрывала в мужской одежде! Где тут честь, если каждый встречный мужчина решит, что я не властен над собственной женой?

– Не желаю, чтобы надо мною властвовали! – отбрила его Ашия. – Вы с моим братом убедили отца отдать меня тебе, но я этого не хотела.

– Я не достоин, что ли? – возмутился Асом. – Тебе мало второго сына Избавителя? Может, тебе хотелось быть отданной за Джайана?

– Кровь Избавителя течет и во мне, – парировала Ашия, – и я принцесса Каджи. Я не желаю быть отданной никому!

Асом покачал головой, его аура выдала искреннее замешательство.

– Разве я плохой муж? Не давал тебе всего, чего пожелаешь? Не сделал тебе дитя?

– Вы с Асукаджи всегда плевали на мои желания. Ты одевал меня в шелка и купал в роскоши, но в остальном вообще обо мне не думал – разве что в брачную ночь, когда Асукаджи подсматривал и дрочил, глядя, как ты делаешь мне дитя, а через сорок недель вы вырвали из моих рук новорожденного сына!

– Я дам тебе новых, – пообещал Асом. – Сыновей. Дочерей…

Джардир видел, что он отчаянно старается понять ее желания – лишь бы остановить Ашию и сохранить лицо.

– Нет, – отрезала Ашия. – Я не утроба для вынашивания твоих детей, нужная лишь потому, что к этому не приспособлен Асукаджи! У вас с постельным дружком уже есть сын, которого вам хотелось. Теперь я заживу своей жизнью.

Аура Асома побагровела, а аура Ашии показала: ей известно, что муж готов ударить, – она даже подбивает его на это. И уже спланировала, как отразить нападение и дать сдачи.

– Асом! – загремел Джардир. – Марш ко мне!

Муж и жена повернулись к нему, момент был потерян. Асом, не взглянув более на жену, направился к трону.