Дневная битва Бретт Питер

– Образно говоря, – буркнул Арлен и раздраженно на нее покосился. Она ухмыльнулась, и его чуть не разобрал смех. – На самом деле у него есть ядра посмотреть мне в глаза.

– Сразу полегчало, – пробормотала Ренна.

Арлен видел, что не убедил Тамоса. Он вздохнул и понизил голос:

– Ваша светлость, вам не обязательно рисковать. Еще не поздно повернуть назад и прислать вместо себя Артера или инквизитора Хейса.

Он, конечно, не хотел прогонять графа, но сомнения в сиятельной отваге сработали там, где провалились другие ухищрения. Тамос выпрямился в седле, и его аура вновь стала ровной и уверенной.

– Надо бы всем повернуть назад, – проворчала Лиша. – Это варварский обычай. Набор бессмысленных правил для якобы цивилизованного убийства.

– Нет никакого убийства, если второй о нем знает и тоже хочет тебя уничтожить, – возразил Арлен. – И смысл в этих правилах имеется. Положено семь свидетелей, а потому все заинтересованные увидят исход собственными глазами. Удаленное место, где трудно устроить засаду. Схватка перед закатом, после которого люди откладывают разногласия и становятся братьями, – это чтобы принудить свидетелей к миру, когда все кончится.

– А цивилизованностью все равно не пахнет, – не уступила Лиша.

– Ты предпочтешь, чтобы погибли тысячи? – спросил Арлен. – Пока люди жрут, срут, стареют и умирают…

– …нам никогда не стать цивилизованными, – договорила Лиша, чем удивила его. – Не цитируй мне философов, если собрался заставить друзей и родных смотреть, как вы двое калечите и убиваете друг дружку.

– Тебе тоже не обязательно ехать, – заметил Арлен. – Пришли Дарси Лесоруб, коли так невмоготу.

– Ох, да заткнись! – огрызнулась Лиша.

Джардир наблюдал за восхождением землепашцев по склону. Как и предсказывала Инэвера, они привели с собой Лишу Свиток, его дочь и новоиспеченного зятя, а также своего принца, который предъявил претензии на племя Лощины. Это хорошо. Это упростит дело, когда Пар’чин падет; вдобавок Джардир, несмотря на письмо Аманвах, задохнулся от удовольствия, едва увидел Лишу после шестинедельной разлуки.

Он присмотрелся к вождю землепашцев и, невзирая на перемены во внешности, узнал своего аджин’пала. Манеру держаться в седле, его осанку и внимательный взгляд. Джардир тоже всегда ощущал себя в безопасности в обществе землепашца; всегда знал свое место в его душе.

«О, брат мой! – скорбно подумал он. – Поистине Эверам испытывает меня, если я должен убить тебя дважды».

Землепашцы спешились и привязали коней с другой стороны скалы от скакунов красийцев. Джардир и его семерка выступили навстречу, повернулись спиной к зияющей пропасти.

– Давно не виделись, Пар’чин, – произнес он, когда землепашцы приблизились.

При свете дня он не мог читать в сердце Пар’чина, но уловил в аджин’пале силу, сдерживаемую волей мастера шарусака. Копье у сына Джефа было красивое, меченое, но из обычных дерева и стали, без потайного могущества Копья Каджи.

– Хорошо выглядишь.

– Ты тут ни при чем, – ответил Пар’чин, – и тысячи лет мало, чтобы соскучиться по твоему лицу.

Он плюнул ему на ногу, и свита Джардира напряглась от подобного оскорбления. Ахман выставил руку, призывая к спокойствию, и встретился взглядом с Джайаном, самым вздорным из отряда.

– Вы здесь свидетели, а не участники.

Он повернулся к Пар’чину и подчеркнуто проигнорировал плевок на сапоге.

– Ты, разумеется, помнишь мою дживах ка, Аббана, Дамаджи Ашана и Шанджата. А это, – указал он на остальных, – Дамаджи Альэверак от маджахов и мои сыновья Джайан и Асом.

Пар’чин кивнул. Затем повернулся к женщине справа, ее скудное одеяние обнажало достаточно плоти, чтобы скромницей показалась даже Инэвера. Ее, как и его, покрывали рисованные метки. У нее были шальные глаза без намека на сдержанность, присущей Пар’чину. Она смотрела на Джардира с нескрываемой ненавистью.

– Моя жена, Ренна Таннер, и его светлость граф графства Лощина Тамос, брат герцога Форта Энджирс Райнбека. Остальных, полагаю, ты знаешь.

Джардир кивнул:

– Прежде чем начнем, я хочу наедине переговорить с моей суженой, дабы увериться в хорошем с ней обращении.

– А я – с моей дочерью, – вставила Инэвера.

Джардир недовольно покосился, но она не обратила внимания.

– С суженой? – переспросил Тамос.

Взгляд, посланный им Лише, заставил Джардира сощуриться. Лиша же шагнула вперед, не дожидаясь разрешения, и мигом позже за ней последовала Аманвах. Джардир отвел Лишу в сторону. Когда они отошли достаточно далеко, чтобы не быть услышанными, он попытался обнять ее.

– Суженая моя, как же я стосковался по твоим прикосновениям…

Лиша отпрянула, увернулась и посторонилась.

– В чем дело? – осведомился Джардир. – В последний раз, наедине, мы не ограничились простыми объятиями…

Лиша кивнула:

– Но мы не одни, и сейчас не время, Ахман. Я не позволю тебе метить меня, как собаку. Я уже отвергла твое предложение.

– До поры, – улыбнулся Джардир.

– Нет, не до поры, – ощерилась Лиша. – Да, я лежала с тобой в подушках, но я не твое имущество и никогда за тебя не выйду. Даже если разведешься со всеми женами и вернешься в Копье Пустыни, даже если перебьешь всех герцогов Свободных городов и назовешь себя королем Тесы. Никогда.

– И поэтому ты меня предала? – спросил Джардир. – Воин, которого ты отравила, выжил и доставил мне письмо Аманвах. Я знаю, чем ты занималась в пути.

Гнев Лиши остыл. Он ждал оправданий, но она облегченно вздохнула.

– О, хвала Создателю, – прошептала она.

– Ты довольна? – изумился Джардир.

– Я не дама’тинг, и у меня кишка тонка становиться отравительницей, – ответила Лиша. – И я никого не предала, только предупредила мой народ о твоих истинных намерениях. Если уж говорить о ядах и предательстве, – продолжила она, – написала ли твоя дочь о том, как сама травила меня смоляным листом во Дворце зеркал? Или о том, как твоя жена похитила и избила меня после нашего первого любовного свидания?

Джардир почувствовал, как у него вытягивается лицо. Он взял Лишу за руку, чтобы даже при свете дня ощутить ее ауру Он надеялся подтвердить ложь, но у него не осталось сомнений в правдивости слов. В нем вскипел гнев, но потом он ощутил кое-что еще и забыл про ярость.

– Ты ждешь ребенка!

У Лиши округлились глаза.

– Что? Ничего подобного!

Джардиру не понадобилось проверять эти слова. Ложь читалась в глазах так же четко, как в ауре. Она не хуже его знала о новой жизни, которая пульсировала в гармонии с ее собственной.

Джардир сжал руку суженой так крепко, что она вздрогнула от боли, и увлек Лишу в тень скальной стены:

– Не лги мне. Чей он? Этого жалкого земле… – Он присмотрелся в сумраке, исследовал поселившуюся в ней жизнь. – Нет, ребенок мой. Он мой, и ты мараешь его забавами с князьком от чинов. Хотела скрыть его от меня? Неужели думаешь, что я позволю этому или любому другому мужчине не дать мне стребовать свое? Я скормлю его ядра собакам. Я…

– Ты не сделаешь ничего. – Лиша вырвала руку и прикрыла живот другой. – Это не твой ребенок, Ахман! Мы – люди и не принадлежим никому. Вот в чем твоя извечная ошибка, и вот почему мой народ никогда не покорится тебе. Ты не можешь владеть людьми.

– Ты нарезаешь слова, как хаффит, чтобы отрицать справедливость, которую сама отлично осознаешь, – ответил Джардир. – Неужели откажешь ребенку в отце?

Лиша желчно расхохоталась. Ее аура окрасилась презрением – к нему, и от этого стало больно.

– Ахман, у тебя более семидесяти детей, и ты торгуешь ими, как элем, бочонками. Многих ли ты знаешь вообще?

Джардир растерялся, и аура Лиши торжествующе вспыхнула. Она издевательски улыбнулась:

– Перечисли мне дни именин всех до последнего, и я стану твоей женой здесь и сейчас.

Джардир стиснул зубы и расправил пальцы, чтобы не сжались в кулаки.

Так вот почему она пахла иначе.

Арлен наблюдал за Джардиром и Лишей, ловил острым слухом каждое слово, и в горле у него зародился глухой рык. Он проклял себя. Он увидел бы это давно, если бы Познал ее так же, как остальных.

«Она должна была сказать, – подумал Арлен. – Я ни за что не взял бы ее сюда, если бы знал. Наверно, поэтому и промолчала. Если об этом узнают хоть намеком, рухнет все». Он не впервые задался вопросом, на чьей стороне эта женщина.

– По-моему, ты говорил, что между тобой и Лишей Свиток ничего не было, – сказала Ренн и выдернула его из раздумий.

Арлен глянул на нее, потом снова на Лишу и Джардира. Он напрягся, когда Джардир схватил травницу за руку.

– Это не значит, что мне приятно наблюдать, как она милуется с типом, который постарался меня убить.

– В плане не сказано, что нельзя его чуток потрепать перед тем, как покончить с делом, – проурчала Ренна.

– Я этого и хочу, – ответил Арлен и шагнул вперед. – Хватит, Джардир! Настало время ответить за свои преступления!

Джардир отпустил Лишу.

– Мы еще потолкуем, потом.

– Только если ты победишь, Ахман, – отозвалась Лиша.

Слова глубоко ранили Джардира, но он принял и отшвырнул это чувство, устремился к Пар’чину, который ждал его в центре скальной площадки. Солнечный свет еще заливал местность и должен был сохраниться до полного заката. Когда Джардир вышел из тени скалы, коронное видение выключилось.

Свидетели выстроились полукругом, спиной к скальной стене. Задача проста. Противники будут драться внутри круга, пока один не сдастся или не упадет со скалы. Разрешены только копья и шарусак, и оба замерли с поднятыми руками, пока Шанджат охлопывал простое одеяние сына Джефа в поисках спрятанного оружия, а Гаред делал то же самое с Джардиром.

– Не хочу оскорбить, – сказал великан-землепашец, делая свое дело.

– В моих глазах ты воплощение чести, сын Стива, – ответил Джардир.

Его острый слух различил слова Шанджата, обращенные к сыну Джефа:

– Ты должен быть благодарен за милость к тебе моего господина, Пар’чин.

– А ты за то, что я не виню собак, кусающих по указке хозяина, – ответил тот.

Шанджат презрительно усмехнулся:

– Шар’дама ка закончит то, что начал той ночью. Тебе не выстоять, не надейся.

– Тогда зачем тебе нож в рукаве? – осведомился Пар’чин. – Воспользуйся им, если посмеешь.

Воин напрягся, и Джардир понял, что Пар’чин сказал правду.

– Шанджат! – гаркнул он за миг до того, как зять его опозорил бы. – Живо ко мне!

Шарумы-секунданты отошли, Джардир и Пар’чин поклонились друг другу под выверенным углом и с одинаковой длительностью, не выделив перед Эверамом ни одну сторону.

– Я пришел по твоему требованию, Пар’чин, – произнес Джардир. – Изложи свои обвинения перед присутствующими и всемогущим Эверамом, от коего исходит всякий суд.

– Копье, которые ты держишь, тебе не принадлежит, – объявил Пар’чин. – Я рисковал жизнью, чтобы вернуть его в мир, и первым делом принес тебе, моему брату по шараку, с намерением поделиться его силой. Но тебе показалось мало дележа тайнами. Едва понял, что Копье действительно наделено могуществом, ты замыслил украсть его и ночью заманил меня в засаду на священном полу Лабиринта. Твои люди избили меня, и ты забрал Копье, а меня бросил умирать в яму для демонов.

С обеих сторон донесся гул, но Джардир не обратил внимания, предоставил Пар’чину продолжить. Он слишком долго тяготился тайным бременем. «Давай разберемся, и делу конец».

– Я умертвил песчаного демона и выбрался из ямы, и сказал, что тебе придется убить меня собственноручно, – произнес Пар’чин. – Но ты предпочел оглушить меня и бросить в барханах. Тебе следовало предвидеть сегодняшний день.

– Ты говоришь правду, – кивнул Джардир. – Я не отрицаю этих поступков, но отрицаю обвинение в преступлении. Нельзя украсть свое имущество у вора, который его похитил.

Пар’чин рассмеялся:

– Твое имущество? Я нашел его за сотни миль от тебя в месте, куда три тысячи лет не ступала нога человека!

– Каджи – мой пращур, – ответил Джардир.

Сын Джефа фыркнул:

– Если ваши предания не лгут, то у него тысячи детей, разбросанных по всей земле. Его потомки найдутся на каждом овцеводческом хуторе отсюда до милнских гор.

– Но именно мы, красийцы, сберегли его слово и соблюли заветы, Пар’чин. Анох-Сан – священный город. Ты осквернил его и похитил тамошние сокровища.

– Ты нападаешь на живые города, а меня хочешь убить за преступление против мертвого? – вознегодовал Пар’чин и прищурился. – Откуда у тебя эта Корона, мой старый друг? Сильно ли ты сам осквернил священный город, чтобы ее найти?

Джардир похолодел, ибо его войско, конечно, разорило город во время исхода из пустыни. Но Пар’чин не мог знать об этом…

Однако сын Джефа улыбнулся, словно читал мысли Джардира.

– Я вернулся туда, друг мой, и увидел, в каком состоянии ты оставил Анох-Сан. Я отнесся к вашему священному городу куда почтительнее, чем ты, и принес тебе его тайны с чувствами братскими и миролюбивыми. Даже предложил отвести туда и тебя. И что же принесло миру твое посещение? Насилие, грабеж и убийства.

– Порядок, – возразил Джардир. – Единство. Я вернул его в Красию, а скоро объединю и весь мир.

Пар’чин покачал головой:

– Едва ты умрешь, твои племена снова передерутся из-за ведра воды. Избавиться от тебя – моя последняя задача перед битвой с Недрами.

Джардир с улыбкой приготовил Копье.

– Что на Ала побуждает тебя думать, будто ты способен убить меня, Пар’чин?

Пар’чин тоже улыбнулся и поднял копье. Кем бы он ни был, сын Джефа, он остался до мозга костей шарумом с миром в душе и готовым к одинокому пути.

«Мы встретимся за столом Эверама, мой верный друг», – подумал Джардир и бросился в атаку.

Джардир атаковал быстро. Быстрее, чем Арлен считал возможным при свете дня. Но Арлен все равно оказался проворнее, и магия гудела под кожей, наделяла его силой и скоростью, недоступными противнику. Он отразил выпад, плавно перевел отбивающий удар в ответный. Сначала он будет бить древком, чтобы Джардир потерял лицо, пока не настанет время закончить поединок всерьез.

Но Джардир удивил его, с неимоверной скоростью вращая Копьем в контратаке. Они наносили удары, и каждое движение сливалось со следующим. Оба наседали и отступали, но, когда разделились, преимущества не оказалось ни у кого. В глазах Джардира поселилось завистливое уважение, и Арлен тоже осознал свою самонадеянность.

«Он вкушает от Копья, чтобы обрести силу днем», – понял Арлен.

– Ты сражаешься даже лучше, чем мне запомнилось, Пар’чин, – похвалил его Джардир с легким поклоном и нечитаемой в свете садящегося солнца аурой. – Я снова тебя недооцениваю.

– Ты всегда так говоришь, – улыбнулся Арлен.

– Сегодня в последний раз. Больше сдерживаться не стану.

И не стал. Первый боец-священник Красии атаковал опять, и Арлену понадобилась вся сноровка, чтобы выстоять. Он был всего-навсего быстрее, а у Джардира имелись боевые навыки, недоступные даже Арлену. Ему удалось избежать острия Копья, но Джардир заработал древком и тупым концом так, что они сливались, а натиск усиливался ударными метками и личной приумноженной мощью Джардира.

Но хотя Арлен не мог прибегнуть к магии при свете солнца, все, что находилось под защитным слоем кожи, сохраняло свои особенные свойства. Его кости прочнее меченого стекла, мышцы и сухожилия – подобны пружинной стали. Он пропускал удары, но ни разу не пострадал всерьез, а небольшие раны заживали мгновенно.

И все-таки он не добился ожидаемого преимущества. Напротив, по мнению окружающих – проигрывал.

– Я все еще надеюсь, что ты сдашься, Пар’чин, – заявил Джардир. – Признай свое преступление и покорись мне. Моя милость безгранична, и я оставлю тебя при себе на Шарак Ка.

– Тебе неведома милость, – возразил Арлен. – Если бы тебе и впрямь было дело до Первой войны, ты прекратил бы эту бессмысленную показуху. Неужели не понимаешь? Мы притягиваем мозговых демонов. Они не боятся войск. Они боятся чужих умов и станут являться, пока мы не погибнем. А наши народы тем временем будут страдать.

– Поэтому мы обязаны объединиться, – ответил Джардир.

Арлен скрипнул зубами и с удвоенной яростью возобновил наступление. В своем вращении их копья превратились в размытые пятна, оба бросались, изгибались и опрокидывались, сцеплялись и отбрасывали друг друга. Джардир нанес серию головокружительных выпадов и маховых ударов, Арлен отразил все и только в последний момент осознал, что это хитрость: Джардир ударил по древку ногой – и обутая в сандалию ступня вошла в дерево, как в кукурузный початок.

Арлен попятился и споткнулся, однако устоял, сжимая в руках половинки копья, но в этот миг чуть ослабил бдительность, и Джардир сделал выпад. Копье Каджи погрузилось в живот, и Арлен пронзительно вскрикнул.

Это не просто колотая рана. Арлена и раньше пронзали, в пылу сражения он игнорировал подобную боль. Это – нечто намного большее. Метки на острие Копья ожили и зажглись в ране, Втягивали телесную магию, заостряли лезвие и усиливали удар. Он содрогнулся всем существом, испытывая неописуемую муку, как будто из него высасывают душу.

От утечки выкатил глаза и Джардир, и тоже утратил осторожность. Арлен с силой ударил его в лицо тупым обломком копья, оттолкнул пошатнувшегося противника и прервал убийственную Тягу.

Бросив одну половинку копья, Арлен прижал к ране ладонь, и, когда отнял, та оказалась сплошь в крови. Со стороны зрителей летели крики ужаса и торжества, но он проигнорировал их и отчаянно попытался сосредоточить остатки сил на заживлении раны. Она продолжала гореть огнем, не закрывалась полностью, но появилась корка, и кровотечение замедлилось.

«Будет рубец», – понял Арлен.

Он глянул на садящееся солнце и пожелал ему быстрее закатиться. После отбросил всякую надежду унизить противника, занялся только мыслью о том, как пережить оставшиеся три четверти часа.

Джардир тяжело грянулся оземь, но тотчас перекатился, вскочил на ноги, скорее ошеломленный, нежели пострадавший. У него были сломаны скула и челюсть, но на момент удара он поглотил столько энергии, что травмы почти мгновенно зажили.

Он посмотрел на Пар’чина и вспомнил слова Аббана: «Он и тот, кого я знал, и в то же время другой».

Действительно, Пар’чин сражался в совершенно новом стиле – смесь шарусака и чего-то полностью незнакомого. Он быстрее и сильнее Джардира, но сверх того – он дрался, словно привык иметь преимущество, тогда как Джардир еще только учился применять его в полную силу.

Но это лишь дело времени, он изучит причудливый стиль и сразит соперника. Он думал, что уже и сразил, но оказался не готов к тому, как ожило Копье Каджи и зарядилось магией, словно от пронзенного князя алагай.

Пар’чин – пособник Най? Это невозможно. Немыслимо. Но разве есть другое объяснение?

Он от души Втянул магии, что наполняла Копье, и с обновленным бешенством рванул в атаку.

Арлен уворачивался и отскакивал, пригибался и извивался, делал все, чтобы избежать смертоносного острия. Отказ от намерения оскорбить облегчил задачу, но в этом было отчаяние, очевидное всем собравшимся. Джардир – лучший, неутомимый боец – обращал силу Арлена против него самого. Он одерживал верх, и все затаили дыхание в ожидании убийственного удара.

Но солнце наконец скользнуло за горизонт, и правила изменились. Арлен видел слепящий свет Копья и Короны Джардира, но сам Втянул внешнюю магию, которая уже закурилась вокруг, и ощутил восстановление собственных сил.

При следующем выпаде Копье Каджи прошло сквозь него, будто Джардир пронзил облако дыма. Его все равно обожгло, метки напились его магии и загорелись, но боль того стоила – Арлен шагнул на удар и с силой врезал Джардиру в горло. Сгустился полностью с рукой, обвитой вокруг Копья Каджи, с подворотом нагнулся и вырвал его у Джардира, а того швырнул на спину.

Джардир немедленно вскочил на ноги и развернулся к Пар’чину лицом, лихорадочно осмысливая случившееся.

– Копье у тебя, но тебе не достанется, – пообещал он.

– Не достанется? – переспросил Пар’чин и с презрением взглянул на оружие. – Мне оно больше не нужно. Мир станет лучше без него.

Затем он совершил немыслимое.

Повернулся и перебросил Копье Каджи через край скалы.

Джайан с воплем выскочил из строя и бросился по горной тропке вниз, разыскивая священное оружие. Пар’чин начертил в воздухе тепловую и ударную метки, которые взорвали скалу и преградили путь камнепадом.

– Никто не уйдет до самого конца! – прогремел он.

– Ладно, прислужник Най, – сказал Джардир. – Давай заканчивать.

Он сосредоточился, раздвинул границы защитного поля Короны и послал разряд, намереваясь низвергнуть сына Джефа в родную бездну.

Но магия Короны, способная отогнать любых алагай, не подействовала на Пар’чина, и они сцепились. Джардир мгновенно завладел положением, осуществил мощный захват, но Пар’чин снова растаял, ускользнул, соткался через секунду заново и осыпал его сокрушительными ударами.

– Я не прислужник Най, – возразил Пар’чин. – Я лишь научился пользоваться краденой магией лучше, чем ты и твои гадалки-дама’тинг.

Джардир поднялся на ноги, зарычал и ринулся в атаку, блокировал молниеносные пинки и тычки и отвечал собственными зондирующими ударами. Пар’чин отразил одни и избежал, дематериализуясь, других.

Преимущество казалось неоспоримым, но Джардир не случайно не проиграл в зрелой жизни ни одного боя. Он запомнил схему перемещений Пар’чина и в следующий раз, когда тот сгустился в ожидании нехитрого ответного удара, был готов: подался в сторону и изо всех сил врезал противнику в живот. Затем, когда тот сложился пополам, добавил коленом в горло и хлопнул ладонями по ушам, наполнил его голову звоном и разорвал мысли.

– Похоже, тебе не до магии, когда голова идет кругом, – заметил Джардир и впечатал темя в нос Пар’чина.

Его лицо обдало кровью, но он усилил натиск и схватил землепашца за горло. Ответом стали стальные пальцы, что сомкнулись на его собственном.

– Она мне не нужна, – прохрипел Пар’чин, протолкнул Джардира на несколько шагов вперед и увлек за собой со скалы вслед за Копьем.

– Мир станет лучше и без нас, – проговорил он в падении.

Холодный воздух хлестнул Арлена по лицу, прояснил голову. Они продолжили бороться под свист ветра в ушах, извивались в стремлении добиться господства.

Джардир оказался более искушенным борцом и ухитрился подмять Арлена под себя. Земля неслась им навстречу. Соперничество выглядело бессмысленным – падение убьет обоих, кто бы ни очутился сверху, но Арлен увидел по ауре, что Джардиру все равно. Арлен умрет на долю секунды раньше, и этого достаточно.

Но Арлен прекратил борьбу и принял падение. Аура противника вспыхнула торжеством, но в следующий миг Арлен дематериализовался, и кости Джардира хрустнули от чудовищного удара о землю.

Красийский словарь

Аббан ам’Хаман ам’Каджи. Богатый купец-хаффит, друг Джардира и Арлена, искалеченный во время воинского обучения.

Аджин’пал («брат по крови»). В первую ночь в Лабиринте мальчика привязывают поводком к даль’шаруму, чтобы не сбежал при виде демонов. После этого мальчик и даль’шарум становятся аджин’палами и считаются кровными родственниками.

Аймисандра. Старшая сестра Джардира, на год его младше. Замужем за Ашаном. Мать Асукаджи.

Ала. Идеальный мир, созданный Эверамом.

Алагай. Красийское название подземников (демонов). Дословно означает «напасть Ала».

Алагай Ка. Древнее красийское имя супруга Алагай’тинг Ка, Матери демонов. Алагай Ка и его сыновья считаются самыми могучими повелителями демонов, генералами и капитанами армий Най.

Алагай’тинг Ка. Мать всех демонов, королева демонов из красийских мифов.

Алагай хора. Кости демонов, из которых дама’тинг делают волшебные предметы, например меченые кости для предсказания будущего. В лучах солнца алагай хора обращаются в пепел.

Алагай’шарак. Священная война против демонов.

Альэверак, Дамаджи. Лидер красийского племени Маджах.

Амадэверам, Дамаджи. Лидер красийского племени Каджи до того, как Джардир пришел к власти.

Аманвах. Вторая дочь Джардира и Инэверы. Аманвах – полноправная дама’тинг. Отдана Рожеру в жены вместе со своей двоюродной сестрой Сиквах.

Амкаджи. Дозорный из племени Кревах, кай’шарум отряда Джардира.

Анджха. Мелкое племя Красии.

Андрах. Светский и духовный лидер Красии.

Анох-Сан. Затерянный город, некогда столица Каджи, шар’дама ка. Считалось, что его поглотили пески; много сотен лет никто не видел города и даже не слышал о нем.

Асави. Дама’тинг из племени Каджи. Бывшая соперница Инэверы в ее бытность най’дама’тинг. Любовница Мелан.

Асом, дама. Второй сын Джардира и Инэверы.

Асу. Сын («сын такого-то»). Используется в качестве приставки в полных именах, например «Ахман асу Хошкамин ам’Джардир ам’Каджи».

Асукаджи, дама. Старший сын Ашана и сестры Джардира Аймисандры. Дословно означает «сын Каджи».

Ахман асу Хошкамин ам’Джардир ам’Каджи. Ахман, сын Хошкамина из рода Джардира из племени Каджи. См. также «шар’дама ка».

Ахманджах. Книга, которую Джардир пишет о своей жизни. Она станет для него тем же, чем Эведжах был для Каджи.

Ача! Восклицание, означающее: «Берегись!»

Ашан, Дамаджи. Сын дама Хевата, лучший друг Джардира во время обучения в Шарик Хора. Лидер племени Каджи и доверенный советник Джардира. Женат на старшей сестре Джардира, Аймисандре.

Ашия. Племянница Джардира, шарум’тинг. Дочь Ашана и Аймисандры. Замужем за Асомом.

Баден. Богатый и могущественный дама из племени Каджи. Пуш’тинг. Известен как владелец ряда предметов, заряженных магией хора.

Бархан. Эведжах разделен на главы, которые называются барханами.

Баха кад’Эверам. Вымершая деревня хаффитов, название которой дословно переводится как «Миска Эверама». Деревня славилась гончарными изделиями, но ее жители, бахаване, вымерли в 306 году П. В.

Бездна Най. Или – Недра. Подземный мир из семи кругов, в котором алагай прячутся от солнца. В каждом круге обитает особаяпорода демонов.

Белина. Жена Джардира, дама’тинг из племени Маджах.

Бидо. Набедренная повязка, как правило, белого цвета, в которой ходят юные най’шарумы, после того как их отнимут у матерей и лишат коричневой одежды.

Вах. Дословно «дочь» или «дочь такого-то». Используется в качестве суффикса, если девочку назвали в честь матери или отца, как Аманвах, или приставки в полном имени, как в имени «Аманвах вах Ахман ам’Джардир ам’Каджи».

Великий базар. Крупнейший рынок Красии, расположенный у главных ворот. На нем торгуют только женщины и хаффиты.

Гай. Напасть.

Даль. Приставка, означающая «почтенный».

Даль’тинг. Плодовитые замужние женщины или рожавшие старухи.

Даль’шарум. Красийская каста воинов, в нее входят восемьдесят пять процентов мужчин. Даль’шарумы разделены на племена, которыми управляют Дамаджи, и более мелкие отряды с дама и кай’шарумами во главе. Даль’шарумы одеваются в черные одежды с черными тюрбанами и ночными покрывалами. Их обучают искусству рукопашного боя (шарусаку), а также бою с копьем и щитом.

Дама. Красийский праведник. Дама одновременно духовные и светские лидеры. Они одеваются в белое и не носят оружие. Все дама – мастера шарусака, красийского искусства рукопашного боя.

Дама’тинг. Красийские праведницы, целительницы и акушерки. Дама’тинг хранят тайны магии хора, в том числе предсказания будущего. К дама’тинг относятся со страхом и благоговением. Тот, кто причинит вред дама’тинг, будет казнен.

Дамаджах. Титул первой жены шар’дама ка.

Дамаджи. Двенадцать Дамаджи – духовные и светские лидеры двенадцати племен Красии. Служат андраху министрами и советниками.

Дамаджи’тинг. Лидеры дама’тинг двенадцати племен, самые могущественные женщины Красии.

Дар Эверама. В 333 году П. В. Форт Райзон был захвачен со всеми обширными плодородными землями и переименован в Дар Эверама в честь Создателя. Это красийский плацдарм в зеленых землях.

Джайан. Шарум, первый сын Джардира и Инэверы. Позднее назначен шарум ка.

Джама. Мелкое племя красийцев. Враги Ханджин.

Джардир. Седьмой сын Каджи, Избавителя. Некогда великий, род Джардира постепенно угасал в течение трех с лишним тысяч лет, пока его последний отпрыск, Ахман Джардир, не возродил славу рода.

Дживах. Жена.

Страницы: «« « ... 4142434445464748 » »»