Летящие сквозь ночь Мартин Джордж
Кибернетик покачала головой, отгоняя абсурдные мысли, и вернулась к работе. Вскоре она уже снова посвистывала.
На шестой неделе полета Элис Нортвинд сильно поранилась, приготовляя какую-то закуску. Она стояла в кухне, нарезая насыщенное приправами мясо длинным острым ножом, и вдруг вскрикнула.
Дэннел и Линдрен подбежали к ней и увидели, что Элис с ужасом смотрит на лежащую перед ней доску. Нож отсек кончик указательного пальца ее левой руки точно на уровне первого сустава. Кровь лилась пульсирующей струйкой.
– Корабль дернулся, – сказала она бесцветным голосом, глядя на Дэннела. – Вы почувствовали? Он дернулся, и нож у меня соскользнул.
– Нужно чем-то остановить кровь, – сказала Линдрен.
Дэннел в панике огляделся.
– О, я сама сделаю это, – сказала Линдрен. И сделала.
Псипсих, Агата Марий-Блек, дала Нортвинд обезболивающее, потом посмотрела на двух лингвистов.
– Вы видели, как это случилось?
– Она сама это сделала, ножом, – ответил Дэннел.
Из коридора, издалека, до них донесся дикий истерический смех.
– Я дала ему подавляющее средство, – доложила Марий-Блек Д'Бранину немного позже в тот самый день. – Псионин-4. Это на несколько дней уменьшит его впечатлительность. Потом я могу дать ему еще, если потребуется.
Д'Бранин казался обеспокоенным.
– Мы разговаривали несколько раз, и я заметил, что Тэйл производит впечатление все более испуганного, но никогда не может мне этого ясно объяснить. Это подавление было необходимо?
Псипсих пожала плечами.
– Он был уже на грани нерациональных поступков. Если бы он ее перешел, то мог бы, учитывая уровень своего таланта, забрать нас всех с собой. Не следовало нанимать телепата с первым классом, они слишком неуравновешены.
– Мы должны установить контакт с чужаками, а это вовсе не легко. К тому же, волкрины будут более чужаками, чем любая другая раса, с которой мы до сих пор сталкивались. Нам нужны способности первого класса, если мы хотим надеяться на связь с ними. Ведь они могут нас столькому научить!
– Вполне правильно, – сказала она. – Но, принимая во внимание состояние твоего телепата, мы можем вдруг вообще потерять любые способности. Половину времени он проводит в гамаке в позе плода, а оставшуюся половину пыжится или несет вздор, и все время почти умирает от страха. При этом он утверждает, что нам грозит реальная физическая опасность, но не может сказать, ни почему, ни откуда. Хуже всего в этом то, что я не могу с уверенностью определить, действительно ли он что-то чувствует или это всего лишь приступ паранойи. Очевидно, что он выказывает некоторые классические параноидальные признаки. В числе прочего, он утверждает, что за ним постоянно наблюдают. Может, его состояние не имеет ничего общего с нами, волкринами и его талантом, но я ни в чем не уверена.
– А что с твоим талантом? – спросил Д'Бранин. – Ведь ты эмпат, правда? (Человек, умеющий поставить себя на место другого, сопереживающий).
– Не учи меня моей работе, – резко ответила она. – Я спала с ним на прошлой неделе. Невозможно достичь лучших условий для псионического изучения. Однако, даже в таких обстоятельствах мне не удалось узнать ничего наверняка. Его разум – это хаос, его страх так силен, что им пропитываются простыни. И из остальных наших коллег мне не удалось ничего вытянуть, кроме обычных напряжений и неудовлетворенностей. Но у меня всего лишь третий класс, так что это ничего не доказывает. Мои возможности довольно ограничены. Кроме того, ты же знаешь, что я плохо себя чувствую. Я едва дышу на этом корабле. Воздух кажется мне густым и тяжелым, у меня постоянно болит голова, и я должна лежать в постели.
– Да, конечно, – поспешно согласился Д'Бранин. – Я и не собирался тебя критиковать. Ты делаешь все, что в таких трудных условиях в твоих силах. Сколько времени продлится возвращение Тейла к нам?
Псипсих утомленно потерла виски.
– По-моему, нужно держать его в теперешнем состоянии до конца путешествия. Предупреждаю тебя – телепат, впавший в безумие или истерию, становится действительно опасным. Тот случай с Нортвинд и ножом мог быть его делом. Как ты помнишь, вскоре после этого он начал верещать. Возможно, он коснулся ее, только на мгновение… О, я знаю, что это безумная мысль, но такое вполне возможно. Дело в том, что мы не можем позволить себе рисковать. У меня достаточный запас псионина-4, чтобы держать его в нужном состоянии до возвращения на Авалон.
– Но… Ройд скоро выключит гиперпривод, и мы будем устанавливать контакт с волкринами. Тэйл со своим разумом и своим талантом будет нам нужен. Неужели его подавление неизбежно? Нет ли другого выхода?
Марий-Блек скривилась.
– Другой вариант – это укол эсперона. Он полностью откроет его и на несколько часов десятикратно усилит его чувствительность. Надеюсь, тогда он сможет локализовать опасность, которую пока только чует. Сможет отбросить ее, если она мнима, или расправиться с ней, если она реальна. Однако, псионин-4 значительно безопаснее. Эсперон – это дьявольское средство с массой побочных действий. Он резко усиливает кровяное давление, порой вызывает гипервентиляцию или апоплексический удар. Известны также случаи остановки сердца. Лесамер достаточно стабилен эмоционально, чтобы вынести такую огромную мощь. Псионин тоже должен нам кое-что дать. Если признаки паранойи сохранятся, я буду знать, что они не имеют ничего общего с его телепатическими способностями.
– А если нет? – спросил Д'Бранин.
Агата Марий-Блек двусмысленно улыбнулась.
– Если Лесамер успокоится и перестанет болтать об опасности? Это будет значит, что он перестал что-либо принимать, верно? А это, в свою очередь, будет означать – есть нечто такое, что можно принимать, и, следовательно, он с самого начала был прав.
Вечером за ужином Тэйл Лесамер был тих и, казалось, витал мыслями гдето далеко. Он ел автоматически, а его голубые глаза казались затуманенными. После еды он извинился перед всеми и отправился в постель, сразу провалившись в тяжелый сон.
– Что ты с ним сделала? – обратился Торн к Марий-Блек.
– Заблокировала его любопытный разум.
– Нужно было сделать это еще две недели назад, – сказала Линдрен.
– Послушного его гораздо проще переносить.
Кэроли Д'Бранин почти не притронулся к еде.
Наступила искусственная ночь, и призрак Ройда материализовался рядом с Кэроли Д'Бранином, задумчиво сидящим над своим шоколадом.
– Кэроли, – сказало видение, – возможно ли соединение компьютера, собранного твоей командой, с бортовой системой «Летящего»? Твои рассказы о волкринах очаровали меня, и я хотел бы иметь возможность изучить их в свободную минуту по детальнее. Держу пари, что результаты твоих исследований введены в память.
– Конечно, – автоматически ответил Д'Бранин, как будто думая о чем-то совсем другом. – Наша система уже запущена. Соединение ее с «Летящим» не должно представлять трудности. Я скажу Ломми, чтобы завтра она этим занялась.
В кают-компании повисла тяжелая тишина. Д'Бранин прихлебывал шоколад и неподвижно вглядывался в темноту, почти не замечая присутствия Ройда.
– У тебя какая-то забота, – сказал наконец Ройд.
– Что? Ах, да. – Д'Бранин поднял голову. – Прости, дружище. Слишком много на меня свалилось.
– Это связано с Лесамером, правда?
Кэроли Д'Бранин долго смотрел на бледную светящуюся фигуру, потом сухо кивнул головой.
– Да. Можно спросить, откуда ты это знаешь?
– Я знаю обо всем, что происходит на «Летящем».
– Ты наблюдал за нами, – мрачно сказал Д'Бранин, с явной нотой обвинения в голосе. – Так вот откуда взялось чувство, о котором говорил Тэйл, впечатление, что за нами наблюдают. Ройд, как ты мог? Шпионить недостойно тебя.
Прозрачные глаза призрака были безжизненны и ничего не видели.
– Не говори об этом другим, – сказал Ройд. – Кэроли, друг – если мне можно так тебя называть – у меня есть причины, чтобы следить за вами, причины, познание которых ничего тебе не даст. Поверь, я не собираюсь вредить вам. Ты нанял меня, чтобы я довез вас до волкринов и обратно, и именно это я собираюсь сделать.
– Ты уходишь от ответа, Ройд. Почему ты следил за нами? Ты наблюдал за всем? Тебе приятно подглядывать? А может, ты наш враг, и потому никогда лично не выходишь к нам? Подглядывание – это все, что ты собираешься делать?
– Твои подозрения ранят меня, Кэроли.
– А меня ранит твоя неискренность. Как ты ответишь мне?
– У меня везде есть глаза и уши, – сказал Ройд. – На «Летящем» нет места, где можно было бы от меня укрыться. А вижу ли я все? Нет, я смотрю не всегда. Я всего лишь человек, независимо от того, что думают обо мне твои коллеги. Мне нужен сон. Мониторы остаются включенными, но нет никого, кто бы на них смотрел. Я могу сосредоточиться только на одном-двух изображениях или разговорах одновременно. Я наблюдаю все, Кэроли, но не вижу всего.
– А зачем? – Д'Бранин налил себе новую чашку шоколада, с трудом сдерживая дрожь в руках.
– Я не обязан отвечать на этот вопрос. «Летящий сквозь ночь» – мой корабль.
Д'Бранин отпил шоколада, заморгал и кивнул.
– Ты меня огорчаешь, дружище. Не даешь мне выбора. Тэйл сказал, что за нами наблюдают и, как я теперь вижу, был прав. Кроме того, он говорит, что мы в опасности, что здесь есть что-то чужое. Это ты?
Голограмма осталась тихой и неподвижной.
– Ты молчишь… Ох, Ройд, что мне делать? Я должен верить ему. Мы в опасности, и, может быть, именно ты угрожаешь нам, поэтому я должен отказаться от полета. Возвращайся на Авалон. Ройд. Таково мое решение.
Дух бледно улыбнулся.
– Так близко от цели, Кэроли? Мы вскоре выключим гиперпривод.
Д'Бранин издал тихий печальный звук откуда-то из глубины горла.
– Мои волкрины, – вздохнул он. – Так близко… Как мне жаль, что я должен их покинуть… Но я не могу поступить иначе, не могу.
– Можешь, – сказал голос Ройда Эриса. – Верь мне, это все, о чем я прошу. Поверь, что я не имею ничего против вас. Тэйл Лесамер может говорить об опасности, но до сих пор ни с кем не случалось ничего плохого, верно?
– Да, – признал Д'Бранин. – Да, если не считать Элис, которая поранилась сегодня.
– Что? – Ройд на мгновенье заколебался. – Поранилась? Я этого не видел. Когда это случилось?
– О, довольно рано. Кажется, перед тем, как Тэйл начал кричать.
– Понимаю, – задумчиво сказал Ройд, потом добавил: – Я смотрел, как тренируется Меланта, как это случилось?
Д'Бранин рассказал.
– Послушай, Кэроли, поверь мне, и я дам тебе твоих волкринов. Успокой своих людей, убеди их, что я не представляю для вас опасности. И постарайся, чтобы Лесамер и дальше оставался спокойным, понимаешь? Это очень важно. Все дело именно в нем.
– Агата советует почти то же самое.
– Знаю, – сказал Ройд, – полностью с ней согласен. Ты сделаешь, как я тебя прошу?
– Сам не знаю, – ответил Д'Бранин. – ты не облегчаешь мне жизни. Не пойму, что тут не в порядке, дружище. Может, скажешь мне больше?
Ройд Эрис не ответил. Его дух ждал.
– Ну, хорошо, – вздохнул наконец Кэроли. – Ты не хочешь говорить и все затрудняешь. Когда это будет, Ройд? Когда мы увидим моих волкринов?
– Скоро, – ответил Ройд. – Я выключу гиперпривод примерно через семьдесят часов.
– Семьдесят часов… Это не долго. Поворот назад уже ничего нам не даст. – Он облизал губы, поднял чашку и заметил, что она пуста. – Хорошо, летим дальше. Я сделаю, как ты просишь. Поверю тебе, прикажу давать Лесамеру наркотик и не скажу остальным, что ты за ними следишь. Этого хватит? Дай мне волкринов, я так долго ждал их!
– Знаю, – сказал Ройд. – Знаю.
Дух исчез, и Кэроли Д'Бранин остался один в темной кают-компании. Он попытался долить себе шоколада, но руки его так дрожали, что он облил себе пальцы и уронил чашку, ругаясь, удивляясь и страдая.
Следующий день был днем нарастающего напряжения и тысячи мелких раздражений. Линдрен и Дэннел устроили мелкую «личную» ссору, которую можно было слышать в половине корабля. Тройная стратегическая игра в кают-компании закончилась катастрофой после того, как Кристоферис обвинил Меланту Йхирл в обмане. Ломми Торн жаловалась на необычайные трудности во время попыток соединения своей системы с бортовыми компьютерами. Элис Нортвинд полдня сидела неподвижно в кают-компании, с угрюмой ненавистью разглядывая свой забинтованный палец. Агата Марий-Блек бродила по коридорам, жалуясь, что на корабле слишком жарко, что у нее болят суставы, что воздух густой и полон дыма, что на корабле слишком холодно. Даже Кэроли Д'Бранин был угрюм и раздражен.
Только телепат производил впечатление довольного. По уши накачанный псионином-4, он был вялым и сонным, но по крайней мере не прятался по укромным уголкам.
Ройд Эрис не объявился ни голосом, ни голографической проекцией.
На обеде его по-прежнему не было. Ученые были беспокойны, каждую секунду ожидая, что он материализуется на своем обычном месте и включится в разговор. Когда на столе поставили чашки послеобеденного шоколада, чая или кофе, их ожидания все еще не были исполнены.
– Наш капитан кажется очень занятым, – заметила Меланта Йхирл, откидываясь вместе со стулом назад и вертя в руках бокал с бренди.
– Скоро будет выключен гиперпривод, – сказал Д'Бранин. – Наверняка есть дела, которые нужно до этого сделать.
В душе он был раздражен отсутствием Ройда и гадал, следит ли он за ними.
Роян Кристоферис откашлялся.
– Поскольку все мы здесь, а его нет, возможно, самое время обсудить кое-какие вопросы. Меня мало волнует, что его не было на обеде, ведь он не ест. Это просто паршивая голограмма. Но почему все так? Возможно, иначе не может и быть – нам нужно поговорить об этом. Кэроли, у многих из нас возникают странные предчувствия, связанные с Ройдом Эрисом. Что ты вообще знаешь об этом таинственном человеке?
– Что я знаю, дружище? – Д'Бранин наполнил чашку густым горячим шоколадом и начал медленно пить, стараясь выиграть немного времени на обдумывание. – А что тут вообще можно знать?
– Ты наверняка заметил, – сухо сказала Линдрен, – что он никогда не присоединяется к нам лично. Прежде, чем ты нанял этот корабль, кто-нибудь говорил тебе о такой его привычке?
– Я тоже хотел бы получить ответ на этот вопрос, – сказал Дэннел, второй лингвист. – Авалон – оживленный порт, и через него проходит масса кораблей. Почему ты выбрал именно этот? Что тебе о нем говорили?
– Что мне о нем говорили? Признаться, немного. Я разговаривал с несколькими портовыми чиновниками и представителями чартерных компаний, но никто не знал о Ройде ничего конкретного. До сих пор он не использовал Авалон как порт приписки.
– Это довольно удобно, – сказала Линдрен.
– Это достаточно подозрительно, – добавил Дэннел.
– Откуда же он родом? – спросила Линдрен. – Дэннел и я слушали его очень внимательно. Он говорит на стандартном хорошо, без заметного акцента, и безо всяких идиоматических выражений, которые могли бы выдать его происхождение.
– Порой его речь звучит несколько архаически, – вставил Дэннел, – и время от времени обороты, используемые им, вызывают у меня смутные ассоциации. Однако, каждый раз другие. Он много путешествовал.
– Блестящее наблюдение, – сказала Линдрен, похлопав его по руке. – Торговцам приходится путешествовать, дорогой. Для того они и обзаводятся кораблями.
Дэннел косо посмотрел на нее, но она продолжала:
– А если серьезно, ты что-нибудь о нем знаешь? Откуда взялся этот корабль?
– Понятия не имею, – признался Д'Бранин. – Мне никогда не приходило в голову спрашивать его.
Члены группы недоверчиво переглянулись.
– Тебе не приходило в голову спросить? – сказал Кристоферис – Как же получилось, что ты выбрал именно его корабль?
– Просто он был доступен. Административный совет утвердил проект и выделил мне персонал, однако, ни один принадлежащий Академии корабль не был свободен. Были также бюджетные ограничения.
Агата Марий-Блек кисло рассмеялась.
– Тем из нас кто еще сам не додумался: Д'Бранин просто хочет сказать, что Академия была восхищена его исследованиями в области ксеномифологии и обнаружением мифа о волкринах, но с гораздо меньшим энтузиазмом приняла план обнаружения их самих. Ему выделили немного средств, чтобы он был доволен и работал дальше, одновременно предполагая, что его экспедиция будет совершенно бесплодной. И людей ему дали таких, о которых никто на Авалоне не вспомнит. – Она посмотрела по сторонам. – Взгляните на себя. Никто из вас не работал с Д'Бранином на ранних стадиях исследований, но все мы были свободны, когда подбирали персонал для этого полета. К тому же, никто из нас не является высококлассным ученым.
– Говори за себя, – сказала Меланта Йхирл. – Я вызвалась добровольно.
– Не буду спорить. Суть в том, что выбор «Летящего сквозь ночь» не такая уж загадка. Ты просто нанял самый дешевый корабль, который смог найти. Верно Д'Бранин?
– Некоторые из свободных кораблей сразу отбросили мое предложение, даже не обдумав его, – сказал Д'Бранин. – Признаться, выглядело это несколько странно. Впрочем, многие капитаны испытывают почти суеверный страх перед выключением гиперпривода в межзвездном пространстве, не имея рядом ни одной планеты. Из тех, что принимали мое предложение, Ройд Эрис предложил лучшие условия, а кроме того, мог отправиться немедленно.
– А нам просто необходимо было вылететь немедленно, – сказала Линдгрен. – Иначе волкрины могли бы удрать. Ведь они летят через этот район галактики всего лишь десять тысяч лет.
Кое-кто засмеялся. Д'Бранин был явно смущен.
– Друзья, конечно, я мог отсрочить вылет. Признаться, я хотел поскорее встретиться с моими волкринами, увидеть их огромные корабли и задать им все те вопросы, которые так мучили меня, раскрыть их намерения и мотивы. Однако, нужно признать, что опоздание не грозило нашей миссии. Хотя, зачем нам ее откладывать? Ройд был для нас хорошим хозяином, он пилот высокого класса.
– Ты с ним встречался? – спросила Элис Нортвинд. – Ты видел его, когда обсуждал условия?
– Мы разговаривали много раз, но я был на Авалоне, а Ройд в корабле на орбите. Я видел только его лицо на экране.
– Это могло быть что угодно – проекция, компьютерная симуляция, – сказала Ломми Торн. – Я могу приказать компьютеру изобразить на твоем экране любое лицо, Кэроли.
– Никто и никогда не видел этого Ройда Эриса, – констатировал Кристоферис. – С самого начала он сделал из себя загадку.
– Наш хозяин хочет, чтобы его покой и одиночество не нарушались, – сказал Д'Бранин.
– Отговорки, – вставила Линдрен. – Что он скрывает?
Меланта расхохоталась, а когда глаза всех обратились к ней, покачала головой, все еще улыбаясь.
– Капитан Ройд идеален, странный человек для странного путешествия. Неужели никого из вас не привлекают тайны? Мы летим за световые годы, чтобы перехватить гипотетический корабль из самого сердца галактики, движущийся к ее границе дольше, чем человечество ведет войны, а вы все выходите из себя, поскольку не можете пересчитать прыщи на носу у капитана. – Она наклонилась над столом, чтобы вновь наполнить свой бокал, а потом небрежно добавила: – Моя мать была права: нормальные люди – ненормальны.
– Может, нам следует послушать Меланту? – Задумчиво сказала Ломми Торн. – Фобии и неврозы Ройда – это его личная проблема, пока он не начнет их нам навязывать.
– Эта ситуация плохо действует на меня, – пожаловался Дэннел.
– Из того, что нам известно, – сказала Элис Нортвинд, – можно предположить, что мы летим с чужаком или преступником.
– Юпитер, – буркнул кто-то. Ксенотех покраснела до самых ушей, а вокруг стола послышались сдавленные смешки.
Тэйл Лесамер украдкой взглянул поверх своей тарелки и захохотал.
– С чужаком, – сказал он. Его голубые глаза прыгали во все стороны, как бы в поисках угла, куда бы он мог скрыться. Они были блестящими и дикими.
Марий-Блек выругалась.
– Кончается действие наркотика, – поспешно сказала она Д'Бранину.
– Мне нужно сходить за новой дозой.
– Какого наркотика? – потребовала объяснений Ломми Торн. Д'Бранин старательно избегал говорить слишком много о бредовых видениях Лесамера, боясь роста напряженности на борту. – Что здесь происходит?
– Опасность, – сказал Лесамер. – Он повернулся к сидящей рядом с ним Ломми и крепко схватил ее за руку, вонзив длинные накрашенные ногти в серебристый металл блузки. – Мы в опасности, говорю тебе, я отчетливо это чувствую. Это что-то чуждое, и оно хочет нашей гибели. Кровь, я вижу кровь… – Он рассмеялся. – Ты чувствуешь ее вкус, Агата? Я почти чувствую его. И это что-то тоже может чувствовать.
Марий-Блек встала.
– Он плохо себя чувствует, – заявила она. – Я подавляла его псионином, стараясь избавить от видений. Пойду, принесу еще дозу.
И она направилась к двери.
– Ты его подавляла? – с ужасом спросил Кристоферис. – Он нас о чем-то предупреждал, ты разве не слышала? Я хочу знать, что это такое.
– Не псионин, – посоветовала Меланта Йхирл. – Попробуй эсперон.
– Не учи меня моей работе, женщина!
– Прости, – Меланта скромно пожала плечами. – Но мне кажется, я вижу чуть дальше, чем ты. Эсперон может помочь ему избавиться от этих видений, верно?
– Да, но…
– Он может помочь ему сосредоточиться на опасности, которую он якобы чувствует, так?
– Я хорошо знаю характеристику эсперона, – осторожно сказала псипсих.
Меланта улыбнулась поверх бокала с бренди.
– Не сомневаюсь, и все же послушай. Похоже, всех вас здорово беспокоит Ройд. Вы не можете вынести того, что не знаете, что он скрывает. Роян неделями придумывает теории, и уже готов поверить в любую из них. Элис так взволнована, что отрезала себе палец. Все мы постоянно ссоримся. Такой настрой не поможет нам в общей работе. Нужно с ним кончать, и это довольно легко. – Она указала на Лесамера. – Вот сидит телепат первого класса. Усилим его мощь эспероном, и он опишет нам биографию капитана с такой точностью, что нам надоест его слушать. А при случае справится и со своими собственными демонами.
– Он на нас смотрит, – тихо сказал телепат.
– Нет, – сказал Кэроли Д'Бранин. – Тэйла нужно постоянно подавлять.
– Кэроли, – заметил Кристоферис, – это зашло уже слишком далеко. Некоторые из нас на грани нервного срыва, а этот парень в ужасе. По-моему, нужно прояснить ситуацию и покончить с тайной Ройда Эриса. На этот раз Меланта права.
– Мы не имеем права, – защищался Д'Бранин.
– Но имеем необходимость, – сказала Ломми Торн. – Я согласна с Мелантой.
– Да, – подтвердила Элис Нортвинд. Двое лингвистов кивнули головами.
Д'Бранин с грустью вспомнил об обещании, данном Ройду. Однако, выбора у него не было. Глаза его встретили взгляд псипсиха.
– Сделайте это, – вздохнул он. – Дайте ему эсперон.
– Он хочет меня убить! – крикнул Тэйл Лесамер. Он вскочил на ноги, а когда Ломми Торн положила ладонь ему на плечо, пытаясь успокоить, схватил чашку с кофе и швырнул ей в лицо. Потребовалось три человека, чтобы его удержать.
– Скорее, – рявкнул Кристоферис, и Марий-Блек вышла из кают-компании.
Когда она вернулась, остальные подняли Лесамера на стол и заставили его лечь, откинув длинные светлые волосы и открыв артерию на шее.
Марий-Блек подошла к нему сбоку.
– Перестаньте, – сказал Ройд. – Это ни к чему.
Дух появился, мерцая, в пустом кресле во главе стола. Псипсих замерла, всовывая ампулу эсперона в пистолет шприца, а Элис Нортвинд вытаращила глаза и выпустила одну из рук Лесамера. Телепат не вырывался. Он лежал на столе, тяжело дыша, неподвижный, стеклянными глазами вглядываясь в голограмму Ройда, как будто парализованный его внезапной материализацией.
Меланта Йхирл подняла в тосте бокал с бренди.
– Фи, – сказала она. – Ты опоздал на обед, капитан.
– Ройд, – сказал Кэроли Д'Бранин, – мне очень жаль.
Дух невидящим взглядом смотрел на противоположную стену.
– Отпустите его, – потребовал голос из коммуникаторов. – Я выдам свои великие тайны, если их существование так вас поражает.
– Он действительно следил за нами, – сказал Дэннел.
– Мы слушаем. – В голосе Нортвинд звучало подозрение. – Кто ты?
– Мне понравилась твоя идея насчет газовых гигантов, – сказал Ройд. – К сожалению, действительность менее драматична. Я обычный гомо сапиенс средних лет. Шестьдесят восемь стандартных, если быть точным. Голограмма, которую вы видите, является настоящим Ройдом Эрисом, по крайней мере, таким, каким он был несколько лет назад. Теперь я старше, но пользуясь старым компьютерным изображением, чтобы показываться гостям.
– Да? – Лицо Ломми Торн покраснело в местах, обожженных кофе. – А зачем эта таинственность?
– Я начну рассказ со своей матери, – ответил Ройд. – «Летящий сквозь ночь» был когда-то ее кораблем, построенным на заказ по ее проекту на одной из верфей Ньюхолма. Моя мать была свободным торговцем, довольно удачливым. Она родилась в трущобах мира с названием Весс, который находится очень далеко отсюда, хотя, возможно, некоторые из вас о нем слышали. Ступень за ступенью она поднималась вверх, пока дошла до собственного корабля. Вскоре у нее уже было состояние, полученное за то, что она всегда была готова принимать необычные грузы, летать вдали от главных торговых путей и забирать посылки, адресованные на световые годы дальше областей, куда их обычно возили. Такого типа занятия более рискованны, чем полеты по почтовым трассам, но и лучше оплачиваются. Мою мать не заботило то, как часто она и ее экипаж появлялись дома. Ее домом были корабли. Она забыла о Вессе сразу после отлета, и редко посещала один и тот же мир дважды, если этого можно было избежать.
– Авантюристическая натура, – сказала Меланта Йхирл.
– Нет, социопатическая. Видишь ли, моя мать не любила людей. Совершенно. Экипаж не дарил ее симпатией, и она отвечала им взаимностью. Ее мечтой было полное освобождение от необходимости иметь на борту людей, и, став достаточно богатой, она это сделала. Результатом явился «Летящий сквозь ночь». Войдя в Ньюхолме на его борт, она никогда больше не коснулась человека и не поставила ногу на поверхность планеты. Все свои дела она совершала с помощью визиофонов или лазерных коммуникаторов из помещений, которые теперь принадлежат мне. Вы могли бы назвать ее безумной, и были бы правы. – Дух бледно улыбнулся. – Однако, она вела интересную жизнь даже после добровольной изоляции. Кэроли, какие миры она видела! Она могла бы рассказать тебе о вещах, от которых твое сердце разорвалось бы. Однако, ты не услышишь этих рассказов – она уничтожила большинство своих записей из страха, что другие люди после ее смерти воспользуются ее опытом. Вот такая она была.
– А ты? – спросила Элис Нортвинд.
– Ей пришлось коснуться по крайней мере одного «другого» человека,
– улыбаясь, добавила Линдрен.
– Вообще-то, я не должен называть ее своей матерью, – сказал Ройд.
– Я ее клон противоположного пола. После тридцати лет одиночных путешествий на корабле она почувствовала скуку. Я должен был стать ее товарищем и любовником. Она могла сформировать меня так, чтобы я стал идеальным разнообразием ее жизни. Однако, у нее не было терпения на детей и желания лично меня воспитывать. Закончив клонирование, она поместила меня в инкубатор и подключила к компьютеру. Он и был моим учителем: до рождения и после. Собственно, рождения не было. Я оставался в инкубаторе еще долго после того времени, когда рождается обычный ребенок. Я рос и учился, остановленный во времени, слепой и полный снов, кормимый искусственными пуповинами. Меня должны были выпустить, когда я достигну периода созревания, поскольку она решила, что тогда я буду подходящим для нее спутником.
– Ужасно, – сказал Кэроли Д'Бранин. – Ройд, дружище, я ничего об этом не знал.
– Мне очень жаль, капитан, – сказала Меланта Йхирл. – У вас украли детство.
– Я никогда не тосковал о нем. Да и о ней тоже. Видите ли, все ее планы пошли прахом. Она умерла через несколько месяцев после клонирования, когда я был еще плодом в инкубаторе. Однако, она предвидела такую возможность и соответственно запрограммировала корабль. Компьютер выключил гипер-привод, корабль был закрыт и погашен. Одиннадцать стандартных лет он дрейфовал в межзвездном пространстве, и все это время компьютер делал из меня… – Он замолчал, улыбаясь. – Я хотел сказать, «компьютер делал из меня человека». Что ж, пусть будет так: компьютер делал из меня существо, каким я стал сейчас. Таким образом, я стал хозяином «Летящего сквозь ночь». А когда, наконец, родился, то провел несколько месяцев, учась управлять кораблем и знакомясь со своим происхождением.
– Восхитительно, – сказал Кэроли Д'Бранин.
– Да, – согласилась Линдрен, – но это не объясняет, почему ты отделился от нас.
– Именно объясняет, – сказала Меланта Йхирл. – Капитан, может, ты объяснишь это по доходчивее для менее улучшенных моделей?
– Моя мать ненавидела планеты. Ненавидела смрад, грязь и бактерии, изменчивость погоды и вид других людей. Она создала для нас идеальное общество, настолько стерильное, насколько это было возможно. Не любила она и гравитации. За годы, проведенные на старых кораблях, которые не могли позволить себе гравитационные сетки, она привыкла к невесомости и не хотела отвыкать от нее. В таких условиях я родился и вырос. Мое тело не имеет иммунологической системы, не обладает естественной сопротивляемостью. Контакт с любым из вас, вероятно, убил бы меня, и уж точно вызывал бы тяжелую болезнь. Мои мышцы очень слабы, в некотором смысле, они уже атрофировались. Гравитация на «Летящем» создается сейчас для вашего удобства, а не моего. Для меня это агония. В эту минуту мое настоящее тело помещено в висящем в воздухе кресле. И все-таки я страдаю, а мои внутренние органы могут быть повреждены. Это одна из причин, по которым я так редко беру пассажиров.
– Ты разделяешь мнение своей матери об остальных людях? – спросила Марий-Блек.
– Нет, совсем нет. Я люблю людей и примирился с тем, чем являюсь, но в конце концов, это был не мой выбор. Нормальная человеческая жизнь доступна мне только с помощью заменителей. Я с жадностью поглощаю книги, ленты, голографические зрелища, беллетристику, драмы и всякого рода документы. Экспериментировал я и с наркотиками. А иногда, осмелев, беру пассажиров. В таких случаях я купаюсь в их жизни столько, сколько смогу.
– Ты мог бы делать больше рейсов с пассажирами, если бы все время поддерживал на корабле невесомость, – предположила Ломми Торн.
– Верно, – мягко ответил Ройд. – Однако, я заметил, что большинство рожденных на планетах чувствуют себя одинаково плохо и в невесомости, и при нормальной тяжести. Хозяин корабля, не имеющего искусственной гравитации или сознательно ее не включающий, не может рассчитывать на популярность пассажиров. Те немногие, что попадаются, большую часть полета обычно болеют или одурманивают себя наркотиками. Да, я знаю, что мог бы тоже встречаться с пассажирами, если бы все время оставался в своем кресле и носил сплошной комбинезон. И я уже делал так, отметив, что это скорее затрудняло, чем облегчало контакты с ними. Я сразу становился игрой природы, искалеченным существом, которому требуется особое и от которого лучше держаться подальше. Все это не очень-то помогло моим целям. Поэтому я предпочитаю полную изоляцию. И так часто, как только могу, наблюдаю за чужаками, которых забираю пассажирами.
– Чужаками? – в голосе Элис Нортвинд звучало непонимание.
– Вы все для меня чужаки, – мягко ответил Ройд.
В кают-компании «Летящего сквозь ночь» воцарилась тишина.
– Очень жаль, дружище, что мы довели до этого, – сказал Кэроли Д'Бранин. – Мы не должны мешаться в твои личные дела.
– Жаль, – буркнула Агата Марий-Блек. Нахмурившись, она сунула ампулу с эспероном в зарядник шприца. – Все это звучит очень гладко, но правда ли это? У нас по-прежнему нет доказательств, а только очередная сказочка. С тем же успехом он мог сказать нам, что является существом с Юпитера, компьютером или смертельно больным военным преступником. Нет никакой возможности проверить его рассказ. Хотя, нет, один есть. – Она сделала два быстрых шага к лежащему на столе Лесамеру. – Ему по-прежнему требуется лечение, а нам нужно подтверждение истинности этой истории. Я не вижу смысла отступать сейчас, когда мы зашли уже так далеко. Зачем жить в постоянном беспокойстве и неуверенности, если мы можем сразу и навсегда с этим покончить? – Она повернула безвольную голову телепата набок, нашла на шее артерию и прижала к ней шприц.
– Агата, – сказал Кэроли Д'Бранин, – тебе не кажется,… может, это не нужно теперь, когда Ройд…
– Нет, – сказал Ройд. – Не делай этого. Я приказываю. Это мой корабль. Прекрати, или…
– Или что? – Шприц громко зашипел, и на шее телепата появилось красное пятно.
Лесамер, опираясь локтями, приподнял тело в полусидячее положение. Марий-Блек придвинулась к нему.
– Тэйл, – сказала она своим самым профессиональным голосом, – сосредоточься на Ройде. Ты можешь это сделать, все мы знаем, как ты хорош. Еще минуту, и эсперон все откроет для тебя.
Голубые глаза телепата затуманились.
– Слишком далеко, – пробормотал он. – Первый… у меня первый класс… проверенный… Я хорош, вы знаете, что я хорош, но мне нужно быть близко. – Он задрожал.
Псипсих обняла его, погладила, прижала к себе.
– Эсперон даст тебе все, Тэйл, – сказала она. – Чувствуй это, чувствуй, как растет твоя сила. Чувствуешь? Все становится чистым и светлым, правда? – Голос ее успокаивающе гудел. – Ты можешь услышать мои мысли, конечно, можешь, но не обращай на них внимания. И мысли других тоже, но прогони их, весь этот шум: мысли, желания, страх. Гони это все, Тэйл. Вспомни об опасности. Помнишь? Найди ее, Тэйл, иди и найди опасность. Загляни за эту стену, и скажи нам, как за ней. Скажи нам о Ройде. Правду ли он говорил? Скажи нам. Ты болен, все мы это знаем, и ты должен нам сказать. – Фразы текли с ее губ, как песня.
Он оттолкнул ее руку и сел.
– Я чувствую это, – сказал он. Глаза его вдруг стали чистыми. – Что-то… как болит голова… Я боюсь!
– Не бойся, – продолжала Марий-Блек. – Эсперон не делает ничего плохого с твоей головой, просто ты становишься еще лучше. Мы все здесь, с тобой. Тебе нечего боятся. – Она погладила его лоб. – Скажи нам, что видишь.