Зверь для Норна Мартин Джордж

Худощавый мужчина разыскал Хэвилэнда Тафа, когда тот расслаблялся в пивной на Тэмбере. Таф сидел в одиночестве в самом темном уголке тускло освещенной таверны, положив локти на стол и едва не задевая лысым теменем деревянную балку под потолком. Перед ним стояли четыре пустых кружки в растекшихся изнутри по стенкам кольцах пены, пятую же, ополовиненную, бережно держали огромные мозолистые ладони.

Если Таф и сознавал, что другие завсегдатаи нет-нет да и наградят его любопытным взглядом, вида он не подавал; он методично, залпами, поглощал эль, а лицо, белое точно кость и совершенно безволосое (как и все тело), ничего не выражало. Пьющий в одиночестве в своей кабинке, Таф – мужчина героических пропорций, великан с сокрушительным ударом подстать, – представлял собой фигуру исключительно своеобразную.

Однако на деле одиночество Тафа было не совсем полным; на столе перед Хэвилэндом клубком темного меха лежал и спал его черный кот Дэкс, и порой Таф, отставив кружку с элем, лениво гладил своего тихого товарища. Удобно устроившийся меж пустых кружек Дэкс и ухом не вел. В сравнении с другими кошками этот кот был совершенно таким же гигантом, как Хэвилэнд Таф – в сравнении с другими людьми.

Когда худощавый мужчина подошел к кабинке Тафа, Таф не сказал ничего. Он просто поднял глаза, заморгал и стал ждать, чтобы пришедший начал.

– Вы Хэвилэнд Таф, продавец животных, – сказал тощий. Он действительно был болезненно худ: одежда – сплошь черная кожа и серые меха – свободно болталась на нем, местами провисая. Однако человек этот явно располагал определенными средствами, поскольку его лоб под копной черных волос охватывала тонкая бронзовая диадема, а все пальцы были унизаны перстнями.

Таф погладил Дэкса и, глядя вниз, на кота, заговорил.

– Ты слышал, Дэкс? – спросил он. Говорил Таф чрезвычайно медленно, глубоким басом, в котором слышался лишь намек на интонации. – Я Хэвилэнд Таф, продавец животных. Или таковым меня полагают. – Тут он взглянул на стоявшего перед ним снедаемого нетерпением худощавого мужчину. – Сэр, – сказал он, – я в самом деле Хэвилэнд Таф. И действительно торгую зверями. Но, возможно, все же не считаю себя продавцом животных. Возможно, я считаю себя инженером-экологом.

Тощий мужчина взбешенно махнул рукой и, без приглашения проскользнув в кабинку, очутился напротив Тафа.

– Я понимаю, вам принадлежит корабль-сеятель из состава древнего Экологического Корпуса, однако это не делает вас инженером-экологом, Таф. Все они мертвы – мертвы не одно столетие. Но раз вам предпочтительнее называться инженером-экологом, хорошо. Будь по-вашему. Мне требуются ваши услуги. Я хочу купить какое-нибудь чудовище – огромного, лютого зверя.

– Ага, – сказал Таф, снова обращаясь к коту. – Незнакомец, рассевшийся за моим столом, желает купить чудовище.

– Меня зовут Хирольд Норн, если вас беспокоит это, – сказал тощий. – Я – Старший Звероусмиритель своего Дома, одного из двенадцати Великих Домов Лайроники.

– Лайроника, – заявил Таф. – Я слышал о Лайронике. Соседняя с этой планета, если двигаться к Фринжу, верно? Ценимая за свои игорные арены.

Норн улыбнулся.

– Дада, – сказал он.

Хэвилэнд Таф почесал Дэкса за ухом (почесал странно ритмично), и кот не спеша, зевая, развернулся и глянул вверх, на тощего. Тафа затопила волна успокоения – похоже, посетитель не лгал и не питал дурных намерений. Если верить Дэксу. Все кошки обладают малой толикой пси; в случае Дэкса выражение «малая толика» не годилось – об этом позаботились генетики-чародеи из исчезнувшего Экологического Корпуса. Дэкс читал для Тафа мысли.

– Дело проясняется, – сказал Таф. – Быть может, вы потрудились бы развить тему, Хирольд Норн?

Норн кивнул.

– Конечно, конечно. Что вам известно о Лайронике, Таф? В особенности об игорных аренах?

Тяжелое, совершенно белое лицо Тафа по-прежнему не отражало никаких эмоций.

– Некие мелочи. Возможно, их недостаточно, если я собираюсь вести с вами дела. Растолкуйте, чего вы желаете, и мы с Дэксом обдумаем это.

Хирольд Норн потер худые ладони и опять кивнул.

– Дэкс? – сказал он. – Ах, да, конечно. Ваш кот. Красивое животное, хотя лично я никогда не любил зверей, не способных вести бой. Я всегда говорю: настоящая красота – в убойной силе.

– Своеобразное отношение, – заметил Таф.

– Нетнет, – сказал Норн, – вовсе нет. Надеюсь, работа здесь не заразила вас тэмберийской брезгливостью.

Таф в молчании осушил свою кружку, посигналил, чтобы подали еще две, и хозяин заведения не замедлил их принести.

– Благодарю, благодарю, – сказал Норн, когда перед ним поставили золотую пенящуюся кружку.

– Продолжайте.

– Да. Видите ли, Двенадцать Великих Домов Лайроники состязаются на игорных аренах. Началось это… о, столетия тому назад. До той поры Дома воевали. Однако нынешний способ куда лучше. Отстаивается честь рода, делаются состояния и никому не наносят увечий. Понимаете, каждый Дом управляет обширными землями, беспорядочно разбросанными по всей планете, и, поскольку заселены они весьма скудно, животная жизнь так и кипит. Много лет назад во время перемирия властелины Великих Домов начали проводить бои животных. Оказавшееся приятным развлечение коренилось в глубинах истории – быть может, вы знаете о древнем обычае устраивать петушиные бои? Или о римлянах, племени, населявшем Старушку-Землю, что обыкновенно стравливало на своих колоссальных аренах всевозможных диковинных зверей?

Норн умолк и отхлебнул эля, ожидая ответа, однако Таф попросту погладил тихого, но настороженного Дэкса и ничего не сказал.

– Неважно, – наконец сказал тощий лайрониканец, отирая тыльной стороной руки пену с губ. – Так возникла эта забава. Каждый Дом владел особой страной с особыми зверями. Например, Дом Варкур, раскинувшийся на жарком болотистом юге, любит выставлять на игорные арены огромных звероящеров. Феридиан, горное царство, вывело вид живущей в скалах крупной обезьяны, которую мы, естественно, называем феридианом. Одержанные этим животным победы принесли Дому Феридиан целое состояние. Мой собственный Дом, Норн, стоит на травянистых равнинах большого северного континента. Мы отправляли биться на аренах сотню разных зверей, но самую громкую славу норнийцам стяжали сталезубы.

– Сталезубы, – повторил Таф.

Норн украдкой улыбнулся.

– Да, – с гордостью сказал он. – Я, Старший Звероусмиритель, выучил и натаскал тысячи сталезубов. О, да это прелестные животные! Высокие как вы, с мехом наичудеснейшего сине-черного цвета, свирепые и безжалостные.

– Семейство собачьих?

– Но каких собачьих, – сказал Норн.

– И все-таки вы требуете от меня чудовище.

Норн выпил еще эля.

– Истинно, истинно так. Жители дюжины ближних миров летают на Лайронику посмотреть звериные бои на игорных аренах и поставить на победителя. Особенно публика стекается на Бронзовую Арену, что простояла в Городе Всех Домов уже шестьсот лет. Там-то и проводятся величайшие бои. Дошло до того, что от них стало зависеть процветание наших Домов и нашей планеты. Без звериных боев богатая Лайроника станет так же бедна, как крестьяне Тэмбера.

– Да, – сказал Таф.

– Но, понимаете, это богатство отходит к Домам соответственно победам, соответственно заслуженному почету. Дом Арнет достиг наивысшего величия и могущества благодаря тем смертельно опасным зверям, что водятся на их разнообразных землях; ранги прочих домов соответствуют их счетам на Бронзовой Арене. Доход от каждого состязания – деньги, уплаченные теми, кто смотрит и делает ставки – идет победителю.

Хэвилэнд Таф опять почесал Дэкса за ухом.

– Дом Норн считается среди Двенадцати Великих Домов Лайроники наипоследнейшим и наиничтожнейшим, – проговорил он, и переданный ему Дэксом укол боли подтвердил: ошибки нет.

– Так вы знаете, – сказал Норн.

– Сэр. Это было очевидно. Но этично ли по правилам вашей Бронзовой Арены покупать инопланетное чудовище?

– Прецеденты есть. Примерно семьдесят с чем-то стандартных лет назад с самой Старушки-Земли явился некий игрок с выученным им созданием, именуемым «волк». В приступе безумия Дом Колин поддержал его. Несчастного зверя поставили в пару с норнийским сталезубом, и задача оказалась волку не под силу. Есть и другие случаи. К несчастью, в последние годы разведение сталезубов переживает упадок. Дикий равнинный вид почти вымер; а сохранившиеся считанные единицы стали проворны и неуловимы, нашим людям трудно их поймать. Порода же, содержащаяся в племенных питомниках, невзирая ни на мои усилия, ни на старания моих предшественников, как будто бы одрябла, потеряла форму. В последнее время Норн редко одерживает победы и, если ничего не предпринять, я не долго останусь Старшим. Мы беднеем. Прослышав, что на Тэмбер прибыл корабль-сеятель, я решил отыскать вас. С вашей помощью я открою новую эру норнийской славы.

Хэвилэнд Таф сидел очень тихо.

– Понимаю. Но все же я не имею обыкновения продавать монстров. «Ковчег» – древний корабль-сеятель, сконструированный Императорами Земли тысячи лет тому назад для того, чтобы в ходе эковойны уничтожить хранганов. Я могу спустить со сворки тысячи болезней, а в банке клеток «Ковчега» – материал для клонирования зверей со стольких планет, что несть числа. Впрочем, вы неверно понимаете природу эковойны. Самые опасные враги – не крупные хищники, а крошечные насекомые, опустошающие поля планеты, или прыгунки, что размножаются и размножаются, вытесняя всякую иную жизнь.

У Хирольда Норна сделался убитый вид.

– Так значит, у вас ничего нет?

Таф погладил Дэкса.

– Немного. Миллион типов насекомых, сотня тысяч родов мелких птах, столько же рыб. Но монстры, монстры… раз-два и обчелся… быть может, тысяча наберется. Порой их используют. Нередко – по психологическим причинам, но, впрочем, не менее часто – по иным.

– Тысяча монстров! – Норн снова взволновался. – Более чем достаточный выбор! Несомненно, среди тысячи можно найти зверя для Норна!

– Возможно, – сказал Таф. – Ты тоже так думаешь, Дэкс? – обратился он к коту. – Да? Так! – Он опять посмотрел на Норна. – Ваше дело действительно интересует меня, Хирольд Норн. Поскольку я дал тэмберийцам птицу, которая остановит и обуздает бич здешних земель, корневого червя, и птица эта поживает неплохо, моя работа здесь завершена. Посему мы с Дэксом отведем «Ковчег» на Лайронику, поглядим на ваши игорные арены и решим, что делать.

Норн улыбнулся.

– Превосходно, – сказал он. – Тогда эль на этот круг покупаю я.

И Дэкс безмолвно сообщил Хэвилэнду Тафу, что худощавого мужчину переполнило ощущение победы.

Бронзовая Арена располагалась точно в центре Города Всех Домов, там, куда, как куски необъятного пирога, сходились подвластные Двенадцати Великим Домам сектора. Каждую часть беспорядочно выстроенного каменного города отгораживала стена, над каждой вился флаг особых, отличных от других, цветов, у каждой были свои стиль и атмосфера – но все встречались на Бронзовой Арене.

Арена в конечном итоге была не бронзовой, а преимущественно из черного камня и полированного дерева. Ее вздымавшуюся к небу грузную громаду, что высилась над всем и вся за исключением нескольких разбросанных по городу башен и минаретов, венчал сияющий бронзовый купол, отражавший оранжевые закатные лучи. Из разномастных узких окошек выглядывали вырезанные из камня и выкованные из бронзы и чугуна химеры. Из металла же были отлиты встроенные в черный камень двенадцать огромных дверей; каждая, с выгравированной на ней эмблемой определенного Дома и окрашенная в его цвета, выходила в свой сектор Города Всех Домов.

Когда Хирольд Норн вел Хэвилэнда Тафа на состязания, солнце Лайроники, красный пламенеющий кулак, пятнало багрянцем западный горизонт. Челядь только что зажгла газовые светильники – металлические обелиски, кольцом темных зубов обступившие Бронзовую Арену, – и громадное древнее строение окружили столбы колеблющегося сине-оранжевого пламени. В толпе игроков и азартной публики Таф следом за Норном прошел по полупустынным улицам норнийских трущоб, по выложенной разбитыми каменными плитами дорожке меж двенадцати бронзовых сталезубов, что в неподвластных времени позах скалились по обеим сторонам улицы, и дальше, в широкие Ворота Норна, створки которых являли замысловатое сочетание черного дерева с бронзой. Стража в форменной одежде, облаченная в ту же черную кожу и серый мех, что и сам Хирольд Норн, узнала Звероусмирителя и пропустила их; прочие же остановились, чтобы расплатиться золотыми или железными монетами.

Арена была самой крупной на Лайронике игорной ареной и напоминала колодец – песчаное дно, поле битвы, окруженное каменными стенами четырехметровой высоты, уходило глубоко в землю. Сразу над стенами начинались ряды сидений. Описывая круг за кругом, они восходящими ярусами поднимались к самым дверям. Места было довольно, чтобы разместить тридцать тысяч зрителей, хотя с дальних рядов видно было в лучшем случае плохо, а иные места совершенно заслоняли железные столбы. По всему зданию были рассыпаны выходившие окошками во внешнюю стену кабинки, где принимали ставки.

Хирольд Норн отвел Тафа на лучшие места Арены, в первый ряд норнийского сектора – от четырехметрового обрыва к песку, где происходили бои, их отделял лишь каменный парапет. Сиденья там не были хлипкими конструкциями из дерева и железа, как в задних рядах – эти громадные и неимоверно удобные кожаные троны могли без труда дать пристанище даже необъятным телесам Тафа.

– Все сиденья обтянуты шкурами зверей, достойно погибших внизу, – сказал Хирольд Норн, когда они с Тафом усаживались. Внизу под ними бригада рабочих в цельнокроенных синих одеяниях тащила к одному из входов остов какого-то отталкивающего пернатого создания. – Боевая птица Дома Рэй Хилл, – пояснил Норн. – Рэйский Звероусмиритель выставил ее против варкурского звероящера. Не самый удачный выбор.

Хэвилэнд Таф ничего не сказал. Одетый в ниспадавшую до щиколоток серую виниловую шинель со сверкающими погонами и зелено-коричневое кепи с козырьком и золотой «тетой» инженера-эколога на кокарде, он сидел прямо и чопорно, сцепив большие грубые руки на выпирающем животе. Хирольд Норн тем временем поддерживал ровное течение беседы.

Потом заговорил объявляющий Арены, и вокруг загремели гулкие раскаты голоса, превращенного усилителями в гром.

– Пятая пара, – сказал он. – От Дома Норн – самец сталезуба, возраст два года, вес 2.6 квинталов, дрессура Младшего Звероусмирителя Керса Норна. На Бронзовой Арене впервые. – Внизу незамедлительно раздался скрежет металла по металлу, и в колодце арены несколькими прыжками очутился кошмарный зверь. Сталезуб оказался косматым исполином с глубоко посаженными красными глазками и двойным рядом кривых зубов, с которых капала слюна, – непомерно выросший волк, скрещенный с саблезубым тигром; лапы зверя толщиной не уступали молодым деревцам, черно-синий мех, скрывавший игру мышц, лишь отчасти маскировал быстроту и вселяющее страх изящество зверя. Сталезуб зарычал, и арена ответила эхом; кое-где зазвучали приветственные крики.

Хирольд Норн улыбнулся.

– Керс мой двоюродный брат и один из наиболее многообещающих Младших. Он говорит, что этим зверем мы будем гордиться. Да, да. Мне нравится, как он выглядит, а вам?

– Поскольку на Лайронике и на вашей Бронзовой Арене я человек новый, мне не с чем сравнивать, – без выражения откликнулся Таф.

Объявляющий опять заговорил:

– От Дома Арнет-в-Золоченом-Лесу – обезьяна-душитель, возраст шесть лет, вес 3,2 квинталов, дрессура Старшего Звероусмирителя Дэйнела Ли Арнета. Трижды ветеран Бронзовой Арены, три выживания.

На противоположной стороне ямы для боев открылся другой вход, кованая ало-золотая дверь. На двух коротких полусогнутых лапах тяжело выскочил второй зверь. Он огляделся. Обезьяна-душитель была маленького роста, но необъятно широка, с треугольным торсом и пулевидной головой; под тяжело нависающим костяным гребнем были глубоко посажены глаза. Руки этого существа, мускулистые, с двумя сочленениями, волочились по песку арены. Если не считать клочков темно-рыжей шерсти подмышками, зверь с головы до пят был безволос. От грязно-белой шкуры пахло – даже находясь на другой стороне арены, Хэвилэнд Таф уловил этот мускусный запах.

– Обезьяна потеет, – объяснил Норн. – Прежде, чем отправить ее сюда, Дэйнел Ли довел ее до неистовства, до бешеного желания убивать. Видите ли, за его зверем – преимущество опыта, к тому же обезьяна-душитель сама по себе свирепое животное. В отличие от своего сородича, горного феридиана, в природе она – хищник и мало нуждается в выучке. Но сталезуб Керса моложе. Состязание будет интересным. – Норнийский Звероусмиритель подался вперед, в то время как Таф сидел спокойно и неподвижно.

С гортанным рыком обезьяна повернулась, но ворчащий сталезуб сине-черным размытым пятном уже несся к ней, взметая на бегу песок арены. Обезьянадушитель ждала, растопырив огромные нескладные руки, и у Тафа создалось смутное впечатление, что великий норнийский убийца чудовищным скачком оторвался от земли. Затем оба зверя намертво вцепились друг в друга, свирепым клубком покатились по песку, и над ареной загремела симфония пронзительных криков. «Глотку! – кричал Норн. – Вырви ей глотку! Глотку рви!»

Потом звери разделились – так же внезапно, как столкнулись. Вихрем прянув в сторону, сталезуб принялся медленно кружить по арене, и Таф заметил: поджав сломанную переднюю лапу, зверь хромает на трех здоровых. Несмотря на это, круженья сталезуб не прекращал, однако удобный случай никак не представлялся: обезьяна неизменно поворачивалась к подкрадывавшемуся врагу мордой. Из длинных рваных ран на груди обезьяны, оттуда, где прошлись кривые клыки сталезуба, текла вязкая кровь, но арнетский зверь, казалось, ослаб весьма незначительно. Хирольд Норн рядом с Тафом начал что-то негромко бормотать.

Придя в нетерпение от временного затишья, зрители Бронзовой Арены затянули ритмичный напев, тихое гудение без слов, набиравшее громкость по мере того, как, услыхав, его подхватывали новые голоса. Таф сразу заметил, что шум подействовал на зверей внизу. Теперь они принялись рычать и шипеть, свирепыми голосами издавая боевые клики. Обезьяна-душитель переминалась с ноги на ногу в танце смерти, а из отверстой пасти сталезуба капала обильная слюна. Напев все набирал и набирал силу – вот и Хирольд Норн подхватил его, протяжно застонал, покачиваясь всем своим тощим телом, – и Таф распознал, что это такое: песнь убийства. Зверей внизу охватило бешенство. Вдруг сталезуб снова напал, и длинные руки обезьяны протянулись перехватить врага в его неистовом броске. Столкновение отбросило душителя назад, но Таф увидел, что челюсти сталезуба щелкнули в воздухе, зато обезьяна обвила руками синечерное горло. Звери покатились по песку, сталезуб исступленно бился, стремясь вырваться. Почти сразу раздался резкий, отвратительно громкий хруст, и волкоподобное создание, нелепо откинув голову вбок, превратилось попросту в мохнатую тряпку.

Зрители оборвали стонущий напев и принялись хлопать и свистеть. После этого алая с золотом дверь еще раз открылась, скользнув кверху, и обезьянадушитель вернулась туда, откуда появилась. Четверо мужчин Дома Норн в черном и сером вышли, чтобы унести труп.

Хирольд Норн был мрачен.

– Еще одна потеря. Я поговорю с Керсом. Его зверь не нашел горло.

Хэвилэнд Таф поднялся.

– Бронзовую Арену я увидел.

– Вы уходите? – с беспокойством спросил Норн. – Но ведь не так же скоро! Остается еще пять состязаний. В следующем гигантский феридиан сражается с водяным скорпионом с острова Эймар!

– Смотреть более ни к чему. Время кормить Дэкса, а значит, я должен вернуться на «Ковчег».

Норн с усилием поднялся на ноги и, желая удержать Тафа, встревоженно положил руку ему на плечо.

– Ну так вы продадите нам чудовище?

Таф стряхнул цепкие пальцы Звероусмирителя.

– Сэр. Мне не по нраву чужие прикосновения. Обуздайте себя. – Когда рука Норна упала, Таф заглянул ему в глаза. – Я должен посовещаться с компьютерами, свериться с записями. «Ковчег» на орбите. Жду вас послезавтра с челночным рейсом. Существует некая трудность, и я берусь преодолеть ее. – И, не сказав больше ни слова, Хэвилэнд Таф развернулся и зашагал прочь с Бронзовой Арены, в космопорт Города Всех Домов, где стоял и ждал его «челнок».

Хирольд Норн оказался явно не подготовлен к «Ковчегу». Когда черно-серый «челнок» произвел стыковку и с процедурой перехода с борта на борт было покончено, Звероусмиритель не сделал ни малейшего усилия скрыть свою реакцию.

– Мне следовало знать, – повторял он. – Размеры этого корабля, размеры! Разумеется, мне следовало бы знать.

Равнодушный ко впечатлениям визитера, Хэвилэнд Таф стоял, баюкая на руке Дэкса, и неторопливо поглаживал кота.

– На Старушке-Земле строили корабли, превосходившие размерами те, что создают на современных планетах, – бесстрастно проговорил он. – «Ковчегу», кораблю-сеятелю, надлежало быть большим. Некогда его экипаж насчитывал две сотни человек. Теперь – одного.

– Вы – единственный член экипажа? – вырвалось у Норна.

Таф внезапно получил от Дэкса предостережение: быть настороже. В голове у Звероусмирителя зашевелились враждебные мысли.

– Да, – подтвердил Таф. – Единственный. Но, конечно, есть еще Дэкс. А на тот случай, если управление вырвут у меня силой, в программу заложены оборонительные мероприятия.

Дэкс сообщил, что планы Норна вдруг увяли.

– Понимаю, – сказал гость и нетерпеливо добавил: – Ну, что у вас есть?

– Идемте, – сказал Таф, поворачиваясь.

Он вывел Норна из приемного отсека и по маленькому коридорчику провел в коридор побольше. Там они погрузились в трехколесный мобиль и покатили по длинному тоннелю, вдоль которого тянулись ряды стеклянных баков всевозможных форм и размеров. Их заполняла тихонько булькавшая жидкость. Одна группа баков была поделена на маленькие, с человеческий ноготь, ячейки; другая крайность была представлена единственной ячейкой, достаточно большой, чтобы в ней поместилось все внутреннее убранство Бронзовой Арены. Ячейка пустовала, но в некоторых резервуарах средних размеров висели прозрачные мешки, в которых судорожно шевелились темные силуэты. Таф, на коленях у которого свернулся Дэкс, правил, уставясь прямо перед собой, а Норн вертел головой, с изумлением и интересом озираясь по сторонам.

Наконец они выехали из тоннеля и попали в небольшое помещение, сплошь состоявшее из компьютерных стоек. В четырех углах квадратной каюты стояли четыре больших кресла с панелями управления на подлокотниках; в пол между ними была встроена круглая пластина вороненого металла. Прежде, чем усесться самому, Таф опустил в одно из кресел Дэкса. Норн огляделся, потом сел наискосок от Тафа.

– Я должен известить вас о нескольких вещах, – начал Таф.

– Дада, – сказал Норн.

– Чудовища стоят дорого, – сказал Таф. – Я потребую сто тысяч стандартов.

– Что! Возмутительно! Чтобы собрать такую сумму, нам потребовалась бы сотня побед на Бронзовой Арене. Я же сказал вам, Норн

– бедный Дом.

– Так. Возможно, тогда нужную цену даст более богатый Дом. Экологический Инженерный Корпус не существует уже много веков, сэр. Ни одного их корабля в рабочем состоянии не осталось – о «Ковчеге» речь не идет. Знания Экологов в значительной степени утрачены. Те методы клонирования и генной инженерии, какие применял Корпус, ныне существуют лишь на Прометее да самой Старушке-Земле, где подобные секреты тщательно охраняются. А у прометейцев больше нет поля стасиса, то бишь их клоны должны созревать естественным путем. – Таф посмотрел туда, где возле ласково подмигивающих огоньков компьютерной стойки сидел в кресле Дэкс. – И все же, Дэкс, Хирольду Норну кажется, будто моя цена непомерна.

– Пятьдесят тысяч стандартов, – сказал Норн. – Мы едва можем дать эту цену.

Хэвилэнд Таф ничего не ответил.

– Тогда восемьдесят тысяч стандартов! Больше я дать не могу. Дом Норн разорится! Наших бронзовых сталезубов сорвут с постаментов, норнийские ворота запечатают!

Хэвилэнд Таф не ответил.

– Будьте вы прокляты! Сто тысяч, дада. Но только если чудовище будет отвечать нашим требованиям.

– Вы уплатите полную сумму при получении чудовища.

– Невозможно!

Таф снова промолчал.

– Ну, хорошо.

– Что касается самого монстра, я внимательно изучил ваши требования и проконсультировался с компьютерами. Здесь, на борту «Ковчега», в банке замороженного клеточного материала, существуют тысячи тысяч хищников, включая множество ныне вымерших на своих родных планетах. И все же, по моему мнению, лишь малая их толика удовлетворяла бы требованиям Бронзовой Арены. Из тех же, что могли бы, многие не годятся по иным причинам. Например, я решил, что выбор следует ограничить зверями, которых можно было бы успешно разводить во владениях Дома Норн. Создание, неспособное к воспроизведению себе подобных, стало бы незавидным капиталовложением. Неважно, сколь непобедимым оно могло бы оказаться – в свое время животное состарится, умрет, и победам Норна придет конец.

– Превосходное соображение, – сказал Хирольд Норн. – Время от времени мы пытались разводить звероящеров, феридианов и других зверей Двенадцати Домов, но безуспешно. Климат, растительность… – Он с отвращением махнул рукой.

– Именно. Сообразно этому я исключил формы жизни на основе кремния, которые несомненно погибли бы на вашей углеродной планете. Также – животных, атмосферы планет которых слишком сильно отличаются от атмосферы Лайроники. Также – зверей, обитающих в непохожем климате. Вы уясните неизбежные для моих поисков разнообразные и всевозможные трудности.

– Дада, но вернемся к теме. Что вы нашли? Что это за стотысячное чудовище?

– Я предлагаю вам выбрать, – сказал Таф. – Примерно из тридцати животных. Внимайте!

Он коснулся светящейся кнопки на подлокотнике кресла, и вдруг на вороненой металлической пластине между ними присел на полусогнутых зверь. Высотой два метра, с гуттаперчевой серо-розовой кожей и редкой белой шерстью. У этого создания было рыло, похожее на свиное, низкий лоб, а к ним – отвратительные кривые рога и острые, как кинжалы, когти на передних лапах.

– Не стану досаждать вам названиями видов, поскольку заметил, что закон Бронзовой Арены – отсутствие формальностей, – сказал Хэвилэнд Таф. – Это так называемая крадущаяся хейдейская свинья, которая водится как в лесах, так и на равнинах, и питается преимущественно падалью. Однако известно, что это животное с удовольствием поедает и свежее мясо, подвергшись же нападению, злобно дерется. Говорят, будто крадущиеся свиньи весьма умны, но одомашнить их невозможно. Крадущаяся свинья – великолепный производитель. Изза нее колонисты с Гулливера окончательно покинули свое поселение в Хейдее. Было это около двухсот лет назад.

Хирольд Норн поскреб полоску кожи между темной шевелюрой и бронзовой диадемой.

– Нет. Слишком уж она худая, слишком легкая. Взгляните на шею! Подумайте, что сделал бы с ней феридиан. – Он яростно затряс головой.

– Кроме того, она уродлива. Да и предложение приобрести пожирателя падали – неважно, насколько норовистого и злобного, – мне претит. Дом Норн разводит гордых бойцов, зверей, убивающих свою законную жертву.

– Так, – сказал Таф. Он коснулся кнопки, и крадущаяся свинья исчезла. На ее месте очутился массивный клубок бронированной серой плоти, безликий как боевая пластина и такой громадный, что касался обшивки потолка, исчезая в ней.

– Родную планету этого существа так и не назвали и не заселили. Однако как-то раз команда со Старого Посейдона исследовала ее, взяв образцы клеточных культур. Существование представителей зоологических видов оказалось кратким и далеким от процветания. Этот зверь получил прозвище «катитаран». Взрослые особи весят примерно шесть метрических тонн. На равнинах своей родной планеты катитараны развивают скорость более пятидесяти километров в стандартный час, подминая под себя и раздавливая добычу. Весь зверь – сплошная пасть. Посему, раз любой участок шкуры катитарана способен выделять пищеварительные ферменты, животное просто лежит на своей пище до тех пор, пока мясо не будет поглощено.

По голосу Хирольда Норна, который и сам наполовину погрузился в маячившую над ними голограмму, было понятно, что монстр произвел впечатление.

– О да. Это лучше, гораздо лучше. Создание, внушающее ужас. Возможно… но нет. – Его тон внезапно изменился. – Нетнет, вовсе не годится. Существо весом в шесть тонн, которое катится так быстро, может выбраться с Бронзовой Арены, ломая и круша все на своем пути, и убить сотни наших постоянных посетителей. И кто станет платить твердой монетой за то, чтобы посмотреть, как эта штука раздавит звероящера или душителя? Нет. Никакой потехи не получится. Ваш катитаран слишком чудовищен, Таф.

Равнодушный к словам Норна Таф еще раз надавил на кнопку. Необъятная серая туша уступила место лоснящейся ворчащей кошке величиной со сталезуба, с желтыми сощуренными глазами и бугрящейся под темно-синим мехом мощной мускулатурой. Местами мех был полосатым; вдоль боков зверя тянулись длинные и тонкие блестящие серебряные линии.

– Ахххххххххх, – сказал Норн. – Красавица, воистину, воистину.

– Кобальтовая пантера с Планеты Селии, – сказал Таф, – нередко именуемая кобальтовой кошкой. Одна из самых крупных и опасных среди исполинских кошек и иже с ними. Этот зверь – поистине охотник высочайшего класса, его пять чувств – чудо биоинженерии. Благодаря способности улавливать инфракрасное излучение, он способен рыскать в ночи, а уши – отметьте размер и развертку, Звероусмиритель! – уши чувствительны до крайности. Будучи кошачьего родуплемени, кобальтовая кошка обладает псионическими способностями, однако у нее они развиты куда сильнее обычного. Страх, голод и жажда крови срабатывают как пусковые механизмы; тогда кобальтовая кошка обретает способность читать мысли.

Изумленный Норн поднял глаза:

– Что?

– Псионика, сэр. Я сказал, псионика. Кобальтовая кошка чрезвычайно страшна попросту оттого, что узнает, какие ходы сделает противник еще до того, как эти ходы бывают сделаны. Предчувствует их. Предвидит. Понимаете?

– Да, – в голосе Норна звучало возбуждение. Хэвилэнд Таф оглянулся на Дэкса, и котище, которого ни в малой степени не потревожил парад появляющихся и исчезающих фантомов, подтвердил неподдельный энтузиазм Хирольда. – Идеально, идеально. Да что там, рискну сказать, что мы даже сумеем выучить этих зверей, как обучаем сталезубов, а? А? И вдобавок чтецы мыслей! Идеально. Даже цвет, понимаете ли, тот, что надо, темно-синий – наши сталезубы были сине-черными, так что эти кошки окажутся наинорнийскими, дада!

Таф тронул подлокотник своего кресла, и кобальтовая кошка растаяла.

– Стало быть, продолжать нет нужды. Животное, если угодно, будет передано Дому Норн через три стандартных недели. За условленную сумму я предоставлю три пары: две – молодняка, их следует пустить на племя, и одну взрослую пару, самца и самку – этих можно будет незамедлительно отправить на Бронзовую Арену.

– Так скоро, – начал Норн, – отлично, но…

– Я пользуюсь полем стасиса, сэр. Будучи реверсировано, оно дает хроноискажения – временное ускорение, если угодно. Стандартная процедура. При использовании методов Прометея потребовалось бы ждать достижения клоном естественной зрелости, что порой считается неподходящим. Возможно, благоразумнее добавить, что, хоть я и обеспечу Дом Норн шестью зверями, подлинных индивидов будет только три. На «Ковчеге» имеется три образца клеток кобальтовой кошки. Каждую клетку, и самца, и самки, я проклонирую дважды, и надеюсь, что, когда на Лайронике начнется скрещивание, получится жизнеспособная генетическая смесь.

Дэкс заполнил голову Тафа занятным потоком торжества, смущения и нетерпения. Стало быть, Хирольд Норн ничего не понял из сказанного Тафом… во всяком случае, трудно было истолковать это иначе.

– Отлично, что бы вы там ни говорили, – сказал Норн. – Я не замедлю прислать корабли с соответствующими транспортными клетками. Затем мы расплатимся с вами.

Дэкс излучал лживость, недоверие, тревогу.

– Сэр. Вы полностью уплатите до того, как звери будут сданы вам.

– Но вы же сказали «при получении».

– Признаю. Однако я подвержен внезапным капризам, и сейчас некий порыв подсказывает мне взять плату не в момент передачи, а до нее.

– Ну, хорошо, хорошо, – сказал Норн. – Пусть вы выдвигаете деспотические и непомерные требования – с кобальтовыми кошками мы вскоре возместим уплаченную сумму. – Он начал подниматься.

Хэвилэнд Таф поднял палец.

– Одну минуту. Вы не сочли уместным излишне информировать меня об экологии Лайроники вообще и владений Дома Норн в частности. Возможно, там существует какая-то дичь. Однако должен вас предостеречь: кобальтовые кошки станут плодиться только, если охота будет хороша. Им требуются подходящие виды добычи.

– Дада, конечно.

– Тогда позвольте мне добавить еще вот что. За дополнительные пять тысяч стандартов я мог бы вырастить вам на племя селийских прыгунков, восхитительных пушистых травоядных, прославившихся своим сочным мясом на многих планетах.

Хирольд Норн нахмурился.

– А! Вы должны предоставить их нам бесплатно. Торговец, ты выжал уже довольно денег, и…

Таф поднялся и тяжело пожал плечами.

– Этот человек бранит меня, Дэкс, – сказал он своему коту. – Как поступить? Я стремлюсь только к одному: жить честно. – Он посмотрел на Норна. – Мной овладевает еще один из моих внезапных порывов. По непонятным причинам мне кажется, что вы не смягчитесь, даже вознамерься я предложить вам превосходную скидку. Следовательно, я сдамся. Прыгунки ваши, бесплатно.

– Хорошо. Великолепно. – Норн повернулся к двери. – Мы заберем их тогда же, когда и кобальтовых кошек, и выпустим на свои земли.

Хэвилэнд Таф и Дэкс вышли следом за ним из каюты и в молчании поехали обратно к кораблю Норна.

Дом Норн прислал плату за день до того, как должно было состояться вручение. Под вечер следующего дня на «Ковчег» поднялась дюжина мужчин в черном и сером. Они перенесли из баков с питательной средой в клетки, поджидавшие на норнийских кораблях, шесть кобальтовых кошек, находившихся под действием успокоительного средства. Таф вяло распрощался с посетителями и больше вестей от Хирольда Норна не имел. Однако держал «Ковчег» на орбите Лайроники.

Не прошло и трех укороченных лайроникийских дней, как Таф сделал наблюдение: для боя на Бронзовой Арене его клиенты заявили кобальтовую кошку. В назначенный вечер, замаскировавшись наилучшим для подобного человека образом (фальшивая борода, рыжий парик до плеч плюс веселенький костюмчик канареечно-желтого цвета с пышными рукавами, дополненный меховым тюрбаном), Таф, надеясь остаться незамеченным, «челноком» отправился в Город Всех Домов. Когда объявили бой (третий в расписании), Таф сидел в задних рядах Арены, привалясь плечами к шершавой каменной стене, а узкое деревянное сиденье силилось выдержать его тяжесть. Он заплатил за вход несколько железок, но с величайшим тщанием миновал кабинки, где принимали ставки.

– Третий бой, – кричал объявляющий, пока рабочие утаскивали раскиданные по песку мясистые останки побежденного во втором бою. – От Дома Варкур – самка звероящера, возраст девять месяцев, вес 1,4 квинтала, дрессура Младшего Звероусмирителя Эммари-и-Варкур Отени. Ветеран Бронзовой Арены, одно выживание. – Завсегдатаи подле Тафа разразились приветственными криками и бешено замахали руками (на сей раз, чтобы попасть на арену, он избрал варкурские ворота, пройдя по зеленой бетонированной дороге в зияющую пасть чудовищного золотого ящера), а далеко внизу скользнула кверху дверь, украшенная зеленой и золотой эмалью. Заблаговременно запасшийся биноклем Таф поднес его к глазам и увидел, как из открывшегося проема, перебирая лапами, выбежал звероящер – двухметровая покрытая зеленой чешуей рептилия с похожим на хлыст хвостом, по длине в три раза превосходящим туловище, и вытянутым рылом аллигатора со Старушки-Земли. Челюсти звероящера открылись и бесшумно сомкнулись, продемонстрировав ряды внушительных зубов.

– От Дома Норн – самка кобальтовой кошки, вывезенная с другой планеты. Возраст… возраст три недели, – объявляющий ненадолго умолк.

– Возраст три недели, – наконец сказал он, – вес 2,3 квинтала, дрессура Старшего Звероусмирителя Хирольда Норна. На Бронзовой Арене впервые. – Металлический купол над головами зазвенел от какофонии радостных криков в секторе Норна: Хирольд Норн забил Бронзовую Арену своей челядью и туристами, поставившими стандарты на черно-серое.

Кобальтовая кошка медленно, с осторожной плавной грацией вышла из темноты и обвела арену большими золотистыми глазами. Это до кончиков когтей был тот самый зверь, которого обещал Таф – комок смертоносных мускулов и сдерживаемого, остановленного движения, сплошь синий, с единственной серебряной полосой. Ворчание кошки было едва слышно, так далеко от места действия находился Таф, но Хэвилэнд разглядел в бинокль разинутую пасть.

Звероящер тоже увидел это и вперевалку двинулся вперед, взрывая песок короткими чешуйчатыми лапами, а невозможно длинный хвост изогнулся кверху, точно жало некоего гибрида скорпиона с рептилией. Потом, когда кобальтовая кошка обратила на врага свои прозрачные глаза, звероящер с силой обрушил хвост вперед и вниз. Раздался хруст, словно ломались кости, – хвост вошел в соприкосновение, однако не с кобальтовой кошкой (та плавно скользнула в сторону), а лишь с воздухом и разлетевшимся во все стороны песком.

Оскаленная кошка кружила по арене. Звероящер непримиримо развернулся и, вновь задрав хвост, разинул пасть и бросился вперед. Кобальтовая кошка увернулась и от зубов, и от «кнута». Хвост щелкнул снова, еще раз; кошка была слишком проворна. Кто-то в публике затянул песнь убийства, прочие подхватили; Таф развернул бинокль и в секторе Норна увидел раскачивающихся людей. Звероящер в бешенстве заскрежетал вытянутыми челюстями, обрушил хвост на ближайшую дверь и принялся лупить по ней.

Кобальтовая кошка, почуяв удобный случай, грациозным прыжком переместилась врагу за спину и, огромной синей лапой пригвоздив отбивающегося ящера к песку, до костей содрала когтями мягкие зеленоватые бока и брюхо. Обнажились ребра. Чуть погодя, несколько раз впустую стегнув хвостом, что лишь раздразнило кошку еще сильнее, звероящер затих.

Норнийцы чрезвычайно громкими криками приветствовали победу. Хэвилэнд Таф – огромный, бородатый, кричаще одетый – поднялся и ушел.

Шли недели; «Ковчег» оставался на орбите Лайроники. Слушая по системе корабельной связи сообщения о результатах боев на Бронзовой Арене, Хэвилэнд Таф отметил, что кобальтовые кошки Норна выигрывают бой за боем. Порой Хирольд Норн еще проигрывал состязания – обычно, когда использовал сталезуба, дабы отдать должное Арене, – но победы с легкостью перевешивали эти поражения.

Таф сидел со свернувшимся клубком Дэксом на коленях, цистернами пил темный эль из пивоварни «Ковчега» и ждал.

Примерно через месяц после дебюта кобальтовых кошек к нему поднялся корабль – зелено-золотой, стройных очертаний «челнок» с игольно-острым носом. Выйдя на связь, он произвел стыковку, и Таф с Дэксом на руках встретил посетителей в приемном отсеке. Кот прочел мысли новоприбывших, оказавшиеся достаточно дружелюбными, и активировать системы защиты Хэвилэнд не стал.

Гостей было четверо, все – в латах из чешуйчатого золотистого металла с зеленой эмалью. Трое чопорно замерли в положении «смирно». Четвертый, цветущий дородный мужчина в скрывавшем лысину золотистом шлеме с ярко-зеленым пером, выступил вперед и протянул мясистую руку.

– Я высоко ценю ваши намерения, – сказал ему Таф, крепко держа обеими руками Дэкса, – но соприкосновенья не желаю. Прошу назвать свое имя и род занятий, сэр.

– Моро-и-Варкур Отени, – начал главный.

Таф приподнял ладонь.

– Так. И вы – Старший Звероусмиритель Дома Варкур, прибыли купить чудовище. Довольно. Должен сознаться, я знал это с самого начала. Мне просто захотелось – честно говоря, поддавшись внезапному порыву, – выяснить, скажете ли вы правду.

Рот толстого Звероусмирителя округлился.

– Ваша челядь должна будет остаться здесь, – сказал Таф, поворачиваясь. – Следуйте за мной.

Таф не дал Моро-и-Варкур Отени проронить буквально ни слова, покуда они не очутились один на один в компьютерном зале и не уселись наискосок друг от друга.

– Вы услышали обо мне от норнийцев, – сказал тогда Таф. – Или я заблуждаюсь?

Моро зубасто улыбнулся.

– Действительно, так и было. Мы сумели убедить одного из норнийских челядинцев, и он раскрыл источник поступления кобальтовых кошек. К нашему восторгу оказалось, что «Ковчег» все еще на орбите. Похоже, вы нашли Лайронику занимательной?

– Существует ряд проблем. Надеюсь помочь. Например, ваша проблема. По всей вероятности, Варкур ныне – последний и ничтожнейший среди Двенадцати Великих Домов. Вашим звероящерам не удалось ужаснуть меня. Насколько я понимаю, владения Дома Варкур – главным образом трясины и топи. Следовательно, выбор бойцов ограничен. Сумел ли я предугадать суть ваших сетований?

– Кхм. Да, действительно. Вы в самом деле вновь опередили меня, сэр, и выходит это у вас недурно. Да, до вашего вмешательства мы весьма неплохо удерживали свои позиции; но после… м-да… с тех пор мы не приняли от норнийцев ни одного боя, а ведь прежде они были самыми основными нашими жертвами. Несколько ничтожных побед над Рэй Хилл и островом Эймар, перевес по очкам над Феридианом, пара унылых ничьих с Арнетом и Син Дуном – вот наш удел в прошедший месяц. Пфуй. Мы не можем выжить. Если я не начну действовать, меня сделают Пестуном и сошлют обратно в поместья.

Поднятием руки Таф утихомирил Моро.

– Полно, говорить далее ни к чему. Невзгоды Дома Варкур замечены. С тех пор, как я помог Хирольду Норну, мне изрядно везло: судьба одарила меня немалой праздностью. Оттого я смог для упражненья ума посвятить себя проблемам Великих Домов, всех по очереди. Нет нужды терять время. Однако предстоят расходы.

Моро усмехнулся.

– Я пришел подготовленным. Я слышал о назначенной вами цене. Она бесспорно высока, но Дом Варкур готов платить, если вы можете…

– Сэр, – сказал Таф, – я человек милосердный. Норн был бедным Домом, Хирольд – едва ли не попрошайкой. Из жалости я назначил ему низкую цену. Владения Варкура богаче, знамена ярче, победы поются более бурно. Вам я назначу триста тысяч стандартов, дабы покрыть убытки, которые потерпел в сделке с Норном.

Моро издал потрясенный клекот и, бряцая чешуей, заерзал в кресле.

– Многовато, многовато, – запротестовал он. – Заклинаю вас. Поистине Дому Норн не сравниться с нами ни славой, ни великолепием, однако Дом Варкур не так велик, как вы полагаете. Дабы уплатить назначенную вами цену, нам придется обнищать до голодной смерти. Тогда через зубчатые стены Варкура хлынут звероящеры, города на сваях начнут оседать, и в конце концов болотная тина покроет их, а наши дети утонут.

Таф смотрел на Дэкса.

– О да! – проговорил он, когда его взгляд снова обратился к Моро.

– Вы растрогали меня до глубины души. Двести тысяч стандартов.

Моро-и-Варкур Отени опять разразился протестами и мольбами, но на сей раз Таф лишь молча сидел, положив руки на подлокотники, и, вконец утомившись, потный, побагровевший Звероусмиритель согласился уплатить назначенную Хэвилэндом цену.

Таф стукнул по рычагу управления. Между ним и Моро материализовалось изображение огромного ящера; он стоял на двух когтистых лапах, был покрыт серо-зелеными пластинами чешуи и в высоту достигал трех метров. Короткую шею венчала несоразмерно большая голова с челюстями, величина которых позволяла одним махом откусить человеку голову и плечи. Но самым замечательным в этом создании были передние лапы – свитые из мышщ короткие и толстые канаты, украшенные метровыми отростками потемневшей кости.

– Tris neryei с Посадочной Площадки Кэбла, – сказал Таф. – Или так его называли финдии, чьи колонисты появились на этой планете за тысячу лет до человека. Термин буквально переводится как «живой нож». Другое название – «тиран лопастный» – земного происхождения, им зверь обязан сходству с тираннозавром или ящером-тираном, давно вымершей рептилией со Старушки-Земли. Сходство, несомненно, лишь поверхностное. Благодаря своим ужасным передним лапам – костяным мечам, которые Tris neryei пускает в ход с устрашающей инстинктивной свирепостью, – этот ящер – куда более дельный хищник, нежели тираннозавр.

Моро так подался вперед, что в конце концов сиденье под ним затрещало, а Дэкс заполнил мысли Тафа горячим воодушевлением.

– Великолепно! – сказал Звероусмиритель. – Правда, названия длинноваты. Что, если мы назовем его «мечезавр»?

– Зовите, как угодно – что мне до того? Для Дома Варкур эти животные обладают множеством явных достоинств, – сказал Таф. – Возьми вы их, я – безо всякой дополнительной оплаты – добавлю древесных слизней с Катадэйна. На развод. Вы обнаружите, что…

Таф по возможности следил за новостями с Бронзовой Арены, хотя на землю Лайроники больше не ступал. Кобальтовые кошки продолжали сметать все на своем пути; в последнем описанном столкновении один из норнийских зверей в особом тройном бою уничтожил лучшую арнетскую обезьяну-душителя и жабу-мясоедку с острова Эймар.

Но и Варкур переживал взлет; его нововведение – мечезавры – своим громовым ревом, тяжелой походкой и таящейся в костяных мечах беспощадной смертью произвели на Бронзовой Арене сенсацию. Три боя – с феридианом, водяным скорпионом и гнетинским котопауком – уже успели показать, что упомянутым зверям невозможно равняться с варкурскими ящерами. Как сообщалось, Моро-иВаркур Отени пребывал в экстазе. На следующей неделе мечезавру предстояло в битве за превосходство встретиться с кобальтовой кошкой. Предсказывали, что Арена будет забита.

Однажды, вскоре после того, как мечезавры одержали свою первую победу, на связь вышел Хирольд Норн.