Адам. Братский анклав Кумин Вячеслав

После захвата баронства Ингер, также оставив в его селениях контингенты из «гвардейцев» для поддержания порядка, солдат набранных из баронства Бонд так или иначе но уцелевших, вернули в родные деревни. Точнее сделали остановку в родных деревнях перед дальнейшей отправкой в лагеря подготовки, где за новобранцев должны уже были взяться всерьез, подготовить для настоящих боев в городских условиях.

Родные не увидев с вернувшимися своих мужей, сыновей, братьев, кто хмуро, а кто рыдая поплелись в свои дома.

– Вы хорошо показали себя, солдаты, потому вам дается возможность, как следует попрощаться с родными, потому как вас ждут дальнейшие завоевания во благо герцогства. Даю вам для этого час. Советую за это время также наесться от пуза ибо это будет последняя домашняя жрачка, – напутствовал полковник Парнов. – Хотя семейные если есть, думаю предпочтут потратить это время несколько иным образом.

Полковник засмеялся своей немудреной шутке и его с готовностью поддержали «гвардейцы».

Адам выискивал в толпе встречающих мать, но нигде не мог ее найти. Это было странно и Соколов начал волноваться.

Не было и Евы. Но ее могла не пустить ее мать, все-таки в деревне полно чужаков.

Наконец когда прозвучала долгожданная команда «Разойтись», Соколов сразу же рванул к своему дому. Подбегая к жилищу, он уже почувствовал неладное, словно в самой ауре что-то было не так, тревожное, давящее.

– Мама! – чуть не снеся дверь, с криком ворвался он в дом.

Екатерина Соколова лежала на кровати не шевелясь, с закрытыми глазами будто спала. Но что-то в ее лице сказало Адаму что она не спит…

– Что с тобой, мама?!

Адам осторожно коснулся плеча матери. Она не отзывалась, не проснулась… В какой-то момент он уже с силой тряс ее за плечо, не желая признавать очевидного.

В конце концов, кто-то пришел на крик. Это оказался деревенский доктор, дядя Матвей.

– Оставь ее Адам… – сказал он печально, положив руку ему на плечо.

– Что, как, почему?! – не оборачиваясь, спросил он, все же оставив бездыханное тело в покое.

Сердце стучало как бешеное, сбивая дыхание, Адам даже рванул ворот.

– Сердечный приступ… Ты же знаешь, у нее было слабое сердце…

Адам почувствовал, как слезы обильно потекли по щекам. Он остался совсем одни.

– Чертовы ублюдки! – с ненавистью прорычал Адам.

Естественно, что в смерти матери он обвинял аталанкцев. Ведь если бы не они, если бы не забрали его, то мать не переволновалась бы так сильно, что у нее аж не выдержало сердце. А значит они забрали последнего родного человека.

«Зачем они вообще пришли сюда? – думал он. – Зачем убили ее и других, заставляют воевать за себя? Какой в этом смысл?..»

– Мы позаботимся о ней…

Соколов только сокрушенно кивнул головой. Слезы перестали литься, глаза высохли. Уловив изменение в настроении и даже во внешности Адама, его лицо словно окаменело, черты лица заострились, как бывает с людьми принявших какое-то непростое решение с серьезными далеко идущими последствиями, доктор поспешно произнес:

– Только не делай глупостей мой мальчик… Этим ее уже не вернешь, а вот себе и остальным хуже сделать можешь. Сегодня уже было достаточно смертей. Не увеличивай и без того огромную скорбь лишними жертвами…

Адам буквально выстрелил в доктора взглядом, словно собираясь убить им его, но тот не отвел глаз. Лишь добавил:

– Если хочешь, если сможешь – отомсти. Но помни, мстят сразу – дураки. Месть – это блюдо которое едят холодным. На мой взгляд дурацкая фраза, но доля истины в ней есть. Ты должен успокоиться, а не пороть горячку. Так ты не до цели не доберешься, и себя погубишь. Да и объект мести тоже нужно выбирать с умом, а не убивать первого же попавшегося вага, пусть даже высокопоставленного. Это как сорняк… ты можешь срубить стебель, но это ничего не изменит, он снова прорастет, еще сильнее, гуще. Выкорчевывать нужно сам корень, в нем все зло. Ты меня понимаешь?

– Да, я понял, – кивнул Адам и с ненавистью прошептал: – Я доберусь до этого проклятого герцога Краснова, чего бы мне этого ни стоило и прибью его…

– Вот и молодец. Пойдем…

Адам Соколов накрыл тело матери одеялом и вышел из палатки вслед за доктором. Тот вел его куда-то за собой, наверное к себе домой, чтобы Адаму было где пересидеть и он не натворил глупостей сорвавшись при одном только виде врага. Но тут, несмотря на то что он был всецело поглощен планами мести, Адам увидел мать Евы. Чувствовалась, что она сильно сдала словно постарела на десяток лет, сильно сгорбилась, волосы обычно хорошо уложенные, всклокочены, а глаза красные от слез.

«Почему? – подумал он, с трудом переключившись с планов мести на возможную причину, по которой эта строгая женщина превратилась в такую развалину. – Ведь у нее сегодня никто не погиб, никого не забрали. Если только…»

Соколов встал как вкопанный.

– Только не это…

Доктор Матвей остановился и тяжко вздохнул, проследив за взглядом Адама. Не хотел он этой встречи, но судьбу не проведешь.

– Что с ней?! Что с Мальвиной?! – встряхнул Адам доктора, но так и не дождавшись ответа, оставил его в покое и заспешил к заплаканной женщине.

Земля уходила из-под ног. Кружилась голова. В глазах потемнело, в ушах гулко стучало. Его шатало из стороны в сторону точно пьяного. Он уже догадывался, что могло произойти, но не хотел в это верить.

«Как же так? Как же так?.. Ведь сержант говорил, что у них с этим строго, – вертелась в голове мысль. – Неужели наврал?»

Столько бед в один день пережить трудно. Начиная от крушения привычного мира, в общем-то уютной жизни с привычным укладом пусть и наполненного серыми днями, смерть матери и вот какая-то неприятность с любимой.

– Галина Семеновна… Галина Семеновна! – затряс женщину за плечи Адам.

Но та никак не реагировала, словно тоже умерла, как и его мать.

– Где Ева?! Что с ней?!

Женщина только разревелась, закрыв лицо руками и осев на землю.

К женщине поспешил доктор.

Соколов же бросился в их дом. Ворвался как ураган, да так и застыл в проходе в комнату.

– Мальвина!

Ему стало совсем плохо, потому что она лежала почти также как его мать, без движения, только глаза открыты и смотрят в пустоту не мигая.

В комнате царил сумрак, так как ставнями специально закрыли все окошки и не зажигали фонаря, потому он не сразу разглядел, что девушка сильно избита, но приглядевшись, увидел большие кровоподтеки на лице, разбитые до крови губы, верхняя даже порвана и зашита доктором.

– Мальвина…

Соколов рухнул на колени возле ее кровати и взял ее ладонь в свои руки.

Девушка пугливо вздрогнула.

– Это я, Ева… не бойся… это я…

– Адам?! Это ты? Ты жив?..

– Жив…

– Это хорошо… но прошу тебя, уходи…

– Что случилось?! – спросил он и сам понял, как глупо, идиотски прозвучал вопрос, потому как уже точно знал ответ, и он его окончательно подкосил.

Она закрыла лицо ладонями и попыталась перевернуться на другой бок, но не смогла из-за боли в животе, только сдавленно охнула, да и Адам ее остановил, взяв за плечо.

– Кто это сделал?

– Это неважно… не скажу… Я не хочу, чтобы ты наделал глупостей и сам при этом пострадал.

– Мне уже плевать на собственные страдания… Я уже достаточно настрадался, так что лишняя порция для меня, что мертвому контрольный выстрел.

– Они убьют тебя…

– Плевать. Для чего мне жить? Но я по крайней мере захвачу с собой и их поганые жизни, тех кто с тобой это сотворил!

– Не скажу. Ты должен и будешь жить. Знай только что я очень рада тому, что до них у меня был ты, что не они были первыми…

На этот раз слез не было. Обида, ярость, нестерпимая жажда мести высушивали их. Адам пулей выскочил из дома и стал озираться по сторонам точно бешеный в поиске жертвы. Наконец он нашел того кого искал – одного из своих друзей, коему повезло не оказаться в армии их завоевателей.

– Макс…

– Адам… – вздрогнул Максим, развернувшись. – Я рад, что ты уцелел.

– А я – нет, – прорычал он. – Кто с ней это сделал? Кто?! Ну!

– Я не знаю… не видел… – сразу же стушевался Максим, мгновенно поняв о чем и о ком идет речь, опасливо оборачиваясь по сторонам.

– Видел, я знаю, – настаивал Адам. – Ты всегда все видишь и все знаешь. Просто покажи. Не рукой. Взглядом. Пойдем, только выглянем из-за угла и ты покажешь мне этих подонков, а потом можешь проваливать к черту!

– Не делай этого Адам…

– Хватит! – яростно воскликнул Соколов, схватив Максима за грудки и хорошенько встряхнув, так что у приятеля лязгнули зубы. – Мне сегодня только и говорят, чтобы я ничего не делал! Из-за того, что никто ничего не делает, эти ублюдки творят что хотят! Я не прошу от тебя помощи. Просто. Покажи. Мне. Этих. Ублюдков.

Под испепеляющим взглядом Адама Максим будто стал меньше.

Соколов подтащил эмоционально запрессованного приятеля к главной улице, где у клуба в основном ошивались солдаты и «гвардейцы».

– Ну? Которые?!

– Вон они… Вон те трое… как раз втроем стоят, у одного еще кепка набекрень…

– Понял.

Адам отпустил товарища и тот тут же стремительно бросился прочь, чтобы не засветиться как пособник страшного преступления, от которого могут серьезно пострадать даже самые мало-мальски причастные. А то что преступление сейчас свершиться он нисколько не сомневался. Уж больно бешеный взгляд у Адама.

Соколов видел сейчас только указанных трех солдат в слишком уж хорошем настроении. Они о чем-то весело разговаривали друг с другом попивая пиво из жестяных банок и покуривая самокрутки. Соколову вдруг подумалось, что они сейчас как раз обсуждают то, как совсем недавно измывались над беззащитной Мальвиной и это разъярило его еще сильнее, окончательно утопив рассудок в тумане жажды мести.

Адам двинулся прямо на троицу. Оружия у него не было, стволы во избежание всевозможных эксцессов отобрали, так бы он с огромным удовольствием расстрелял этих уродов с довольными рожами еще издалека. Но можно и без оружия если действовать четко и быстро, они своими стволами в свою очередь просто не успеют воспользоваться.

Но все же переть с голыми руками, не имея даже кухонного ножа на трех громил просто глупо. Но идти за ножами Соколов даже и не подумал. Оглядевшись по сторонам и не найдя ничего подходящего, вроде хорошей палки, а еще лучше ломика, он расшатал и выдернул из земли по плитке брусчатки, что покрывали дороги и тропинки в деревне, для того чтобы не было грязи.

Адам не сводя взгляда с ненавистных врагов, двинулся к ним, не замечая ничего вокруг, остальной мир словно перестал существовать.

На краю утопленного в горе, ненависти и ярости сознания все же появилась, что он совершает ошибку, но что либо изменить он уже просто не мог, да и не хотел. Душа требовала немедленного мщения и будь что будет.

Троицу окриком предупредил кто-то из товарищей, увидев какую-то неестественную картину: целеустремленно двигающего с каменным лицом парня из местных с фигурными кирпичами в руках. Согласитесь, странная картина.

Троица перестав смеяться, стала озираться по сторонам и конечно заметила опасность, но это их не спасло. Они просто не успели среагировать. Тот что был ближе, стоявший к Адаму спиной, увидев изумление на лицах товарищей обернулся и получил увесистой плиткой прямо в лоб отчего тут же рухнул с проломленным черепом и обильно заливающей лицо кровью.

Адам замахнулся вторым рукотворным камнем и бросил его в следующего врага. Солдат попытался увернуться, но оказался недостаточно резв. Плитка пришлась ему в район правой ключицы, наверняка переломав несколько костей, что подтвердил дикий крик раненого. А нечего было бронежилеты снимать. Расслабились.

На третьего противника, ошалевшего от неожиданности, но справившегося со ступором и начавшего приводить оружие в боевое состояние Соколов бросился с кулаками и повалил его на землю в зверином желании добраться до глотки и вырвать ее зубами.

– Убью падаль…

Видимо ненависть придает сил, невероятно много сил, потому что он словно играючи сломил сопротивление здорового мужика минимум в два раза сильнее его и добравшись до горла стал душить его, сдавливая пальцы точно пневмотическими клещами, одновременно пытаясь разбить врагу затылок встряхивая тело с силой обрушивая его на пол. Под пальцами хрустнули какие-то хрящи, но Адам продолжал давить с рычанием продолжая сотрясать уже обмякшего, задохнувшегося врага…

К месту происшествия на выручку своему товарищу уже спешили другие солдаты из «гвардейцев». Большая их часть ощетинилась стволами, чтобы охладить пыл заволновавшейся толпы, которая как казалось, вот-вот поднимет мятеж против захватчиков, но бесполезный и кровавый, в том плане, что кровь прольют только их.

– Отпусти его или я тебе мозги вышибу! – кричал кто-то подбегая.

Но Адам его не слышал, не хотел слышать, продолжая удавливать врага руками превратившихся в клешни. Наверное он и не смог бы их разжать, даже если бы и захотел. Пальцы свело судорогой. Жертва уже посинела лицом, язык вывалился, а покрасневшие от лопнувших капилляров глаза казалось вот-вот вылезут из глазниц. Из разбитого затылка текла кровь, разбитого о пол.

Ударом ноги в голову кто-то сбил Адама с его жертвы. Удар получился сильным, так что из глаз натурально посыпались искры, а в глазах стало двоиться. Явное сотрясение мозга. Он пытался подняться, но руки вдруг стали непослушными, то и дело подламываясь в локтях.

– Падаль! – рыкнул сбивший Адама «гвардеец» передергивая затвор автомата.

– Нет! – раздался пронзительный в отчаянии женский вскрик.

А в следующее мгновение грохнула короткая очередь из АК.

Адама что-то дважды ударило в спину, и он секунду спустя, быстро потеряв все силы повалился на свою затихшую жертву. В местах удара сильно защипало и стало мокро.

Еще и сверху что-то придавило.

Он все же нашел в себе силы пошевелиться под этим грузом и стало легче. Груз со спины исчез, точнее соскользнул с него.

Посмотрев что на него упало Адам застыл. Рядом без движения, на спине лежала Мальвина. Она смотрела на него, слабо улыбаясь, а на груди тоже намокало два красных пятна. Пули прошли навылет. Он сразу понял, что она попыталась закрыть его своим худеньким телом, но для пуль АК оно оказалось все равно, что лист бумаги.

– Только не это… Мальвина… Что же ты… Зачем?

Она что-то прошептала, отвечая, но Соколов не расслышал.

Соколов попытался дотянуться до Евы, но воссоединиться с девушкой ему не дали. Несколько солдат налетели на него и стали избивать ногами раненого.

– Прекратить! – прозвучал легко узнаваемый голос полковника Парнова. – Что тут произошло?

Солдаты тут же оставили свое занятие, вытянувшись в струнку.

– Этот ублюдок убил двоих и тяжело ранил одного нашего! – выкрикнул кто-то из солдат.

– Не орать! Отвечать по форме!

– Так точно господин полковник! Этот уб… рядовой напал на троих наших. Убил двоих и одного серьезно покалечил.

– Вижу. Поднимите его.

Двое солдат тут же грубо с силой тряхнув, чтобы причинить еще больше боли подняли Адама с пола подхватив за руки. К Мальвине бросился доктор, пытаясь прямо на месте остановить кровь. Ему больше мешала, чем помогала причитающая и ревущая мать Евы.

– Ну и зачем ты это сделал?

Адам только сплюнул кровавую пену и захрипел. У него похоже было пробито легкое. Вместо ответа он лишь посмотрел на Мальвину.

– Ясно, – все понял полковник, оценив живописную картину. – Эти трое позабавились, а этот отомстил. В итоге армия потеряла троих солдат, если считать с тобой. Ты дурак рядовой… дурак. Мог в бою отомстить. Кто там разберет, откуда пуля прилетела? А возможности у тебя появились бы очень скоро. Ну да, в такие моменты особо не думается… все больше чувства, гормоны… Тем не менее как бы ни были благородны твои мотивы, за преступление придется ответить по всей строгости, да еще в условиях военного времени. Твоя казнь послужит уроком для других…

– Только моя? – сплюнул Адам кровавую слюну.

– Что, только твоя? – не понял полковник.

– Казнь.

– А чья еще?

– Третьего…

– А его за что?

– Они были втроем… мне сказали, что ваши законы весьма суровы с насильниками… – закашлялся Соколов после такой длинной фразы.

– Это так, насилие не приемлемо и карается смертью. Но тут есть одна закавыка рядовой.

– Какая?..

– Законы распространяются на людей. На ЛЮДЕЙ, а не на мутантов. А твоя подружка, даже без генетического анализа ясно – мутант. У нормальных людей не бывает синих волос. Так что в юридическом отношении эта троица чиста. Конечно трах мутанток это своего рода извращение, но…

К полковнику подошел лейтенант, явно не просто так.

– В чем дело? – отвлекся Парнов.

– «Академики» прибыли.

– Черт бы их побрал…

От так называемых «академиков» никто неприятностей не ждал. В силовые конфликты они не вмешивались по определению, являясь нейтралами. Но если где-то все же начиналась кровавая заваруха, то они спешили туда дабы оказать помощь раненым ибо с этим умением у конфликтующих сторон было плохо.

Самих «академиков» никто никогда не трогал. Они являлись сосредоточием научного потенциала и любая атака на них могла похерить последние крупицы знаний. Какими бы идиотами не были различные бароны, графы, герцоги и князья, но даже они понимали, что без ученых их знаний их умений, оборудования Братскому анклаву придет писец в считанные годы. Ну а если такой идиот все же бы нашелся, то помимо армии «академиков» такого тугодума начали бы рвать все остальные, объявив против него своеобразный крестовый поход.

Так что портить отношения с «академиками» ни у кого желания не было. Может они и не вмешиваются в происходящее непосредственно, но ведь есть еще и опосредованные методы влияния и они ничуть не менее, а может даже и более действенны прямого вмешательства.

– Задержать? – предложил лейтенант.

Полковник огляделся. Видимо он увидел что-то совсем уж нехорошее в глазах обступивших место происшествия жителей деревни Тунак. Раненой что лежала у его ног, и без того жестоко изнасилованной его солдатами, требовалась немедленная помощь и если медлить… и то что она мутант сейчас ничего не меняет. В общем, следовало проявить осторожность, потому полковник Парнов отрицательно мотнув головой, и хмуро ответил:

– Пусть проезжают.

Лейтенант отбежал, чтобы отдать соответствующий приказ на пост.

– Но как не вовремя… – разочаровано добавил полковник, глядя на совсем уже обессилевшего и побледневшего от потери крови и пускающего кровавые пузыри Адама. Ему никто перевязок не делал. Доктор закончив с Евой было сунулся, но его грубо отшили. – Да бросьте вы его.

Солдаты с готовностью выполнили поручение и Адам грохнулся на землю. К нему тут же подскочил доктор.

В пределы деревни минуту спустя как было дано разрешение, вкатилась колонна состоящая из трех крытых грузовиков и одного «уазика». За стенами остался легкий БРДМ. Из «уазика» вышел высокий человек в белом халате с гербом Академгорода на рукаве в виде красного креста из-за чего в купе с их нейтральной позицией в отношении военных конфликтов иногда звали швейцарцами.

– Нам стало известно о боевых действиях, – начал он. – Академгород соблюдая военный и дипломатический нейтралитет, просит разрешение забрать у сторон участников конфликта, всех кто получил ранение в ходе данного конфликта, и неважно, чьей стороне принадлежат раненые, наш долг помочь всем.

– Да-да! – тут же закивал доктор Матвей весь в крови Евы и Адама. – Возьмите наших, у нас много раненых!

– Вы не против? – обратился «академик» к полковнику Парнову, понимая, кто тут в действительности все решает.

– Не против… – буркнул тот.

Раненых со всех концов деревни тут же потащили к дрезине.

– Как я сказал, мы можем забрать и ваших, – продолжил «академик». – Я смотрю, у вас тоже много раненых, в том числе и тяжело.

Полковник кивнул. Раненых у него действительно хватало и больше половины из них в ближайшее время без квалифицированной помощи могли дать дуба, а подобную помощь он в ближайшее время им предоставить не сможет. Может они и ранены относительно легко, но может случиться заражение крови, а лекарств в отличие от оружия и боеприпасов очень мало. Оно портится гораздо быстрее тех же патронов и взрывчатки. Так что пусть свои запасы тратят «академики», благо что бесплатно. Тем более что они вроде как наладили производство самых необходимых медикаментов.

– Берите…

В один из грузовиков стали укладывать солдат Аталанка. Парнов приблизившись к ним, напомнил новобранцам рекрутированных с захваченных деревень:

– Не вздумайте задерживаться у «академиков» слишком долго. Если по истечении времени излечения вас не будет в строю, кое-кто из ваших родных за все заплатит.

– Этого тоже… – указал на Адама «академик».

– Э-э нет, – остановил санитаров полковник. – Этот останется здесь.

– Но он же ранен.

– Он преступник и будет казнен.

Глаза «академика» нехорошо сузились.

– Вот как?

– Да.

– Полковник, – произнес «академик» медленно и веско, – мы конечно нейтралы и в равной степени помогаем всем сторонам конфликта в чем вы только что могли убедиться. Мы сохраняем жизни, какие бы ублюдочные они ни были… потому что жизнь, это жизнь, она дает начало новой жизни и чем больше жизней удастся сохранить тем больше шансов на сохранение цивилизации и ее возрождение в будущем. Это наш долг и призвание, как бы к подобной цели не относились лично вы и вам подобные… Но, мне тоже ничто человеческое не чуждо. Иногда мне вместо того, чтобы спасти чью-то жизнь, хочется наоборот ее оборвать, несмотря на клятву Гиппократа. Потому я спрашиваю вас полковник, для вас действительно так важно казнить этого человека? Так важно, что вы готовы лишиться пяти-семи своих солдат, что могут вернуться под ваше командование через месяц другой?

Парнов набычился, глянув на «академика» исподлобья, и положив руку на кобуру с пистолетом, в свою очередь угрожающе прошептал:

– Этот дохляк так важен для вас, что вы готовы сами отдать свои жизни?

– Только без угроз полковник. Тронете нас хоть пальцем и ваше гребаное графство размажут точно кролика катком. Соизмеряйте свои желания, возможности и последствия от необдуманных решений полковник.

– Что же вам мешает так поступить? Ведь мы же вам не нравимся. Возьмите и размажьте. Или ваши угрозы только пустые слова?

– Мешает то что в этом случае прольется совсем уж большая кровь, начнется война всех со всеми. Никому не нужна полная анархия и хаос. Мы и так стараемся привести всех к миру, но некоторым слова разума все равно что пустой звук. Им нужна только власть, а там хоть трава не расти. И ваш Краснов один из таких моральных уродов.

– И все же вы готовы пойти на этот конфликт с нами ради одного человека, который вот-вот кони двинет?

– А вы готовы ради этого человека, что вот-вот двинет кони, и лишиться всех своих завоеваний начав войну на два фронта, по сути против всех? Силенок хватит? Уверены, что Краснов простит вам эту неуступчивость, которая может ему так дорого обойтись?

«Академик» и полковник долго мерили друг друга взглядами, но в какой-то момент Парнов отступил, в раздражении махнув рукой. Глядя на пускающего кровавые пузыри раненого корчащегося в муках, он бросил:

– Забирайте эту поганую дохлятину. Все равно он сдохнет еще до того как вы его довезете до своего госпиталя.

Соколова тут же подхватили санитары «академики», положили на носилки и аккуратно разместили на дополнительной специальной платформе грузовика, где им тут же занялись медики, начавших вкалывая какие-то лекарства, перевязывая раны стабилизируя его состояние, чтобы он смог дожить до прибытия в Академгород, где ему будет оказана настоящая медицинская помощь.

При приближении колонны «академиков» к переправе, она увеличилась в три раза, присоединились грузовики побывавшие в баронстве Ингер.