Вознесение Габриеля Рейнард Сильвейн

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Пол не мог уснуть. Будь он натурой экзальтированной, то назвал бы свое состояние как «темная ночь души». Но он вырос на вермонтской ферме, в условиях, не способствовавших экзальтации. Его обед с друзьями по команде регбистов затянулся. За разговорами и пивом Пол на время забыл о Джулии, но потом перед его глазами сразу же встал след от укуса, который он видел на ее шее.

У Пола были четкие представления о том, как мужчина должен обращаться с женщиной. В основном они сложились под влиянием родителей. Его отец и мать не были сентиментальны и внешне не очень-то проявляли свои чувства друг к другу. Но между ними всегда существовало взаимное уважение. Мать говорила Полу, что он должен относиться к девушкам как к леди. Того же требовал от него и отец. «Если только я услышу, что ты грубо обошелся с какой-нибудь девчонкой, ответишь за это сполна», — говорил ему Норрис-старший.

Пол вспоминал свою первую «пивную вечеринку», когда он только поступил в Университет Святого Михаила. Идя в туалет, он наткнулся на плачущую девушку в разорванном платье. Пол, как умел, успокоил ее и выспросил у нее имя обидчика. Потом он зажал этого парня в угол и не выпускал, пока не явилась полиция кампуса. Правда, к этому времени Пол успел немного помять бока наглецу.

Вспомнился ему и другой случай. Его младшая сестра Хизер училась тогда в восьмом классе. Несколько сверстников взялись ее изводить. Они отпускали скабрезные шуточки в ее адрес, а однажды попытались сорвать с нее лифчик. Пол подкараулил малолетних пакостников и так пригрозил им, что до самого окончания школы к Хизер никто не осмеливался приставать.

При таком романтическом отношении к женщинам для Пола было просто немыслимо, что кто-то смеет проявлять к ним жестокость. Если бы он только знал имя и примерное место жительства мерзавца, посмевшего укусить Джулию, он сел бы на первый же самолет и полетел туда.

Пол ворочался, упираясь глазами в стену своей скромной квартиры. Его вывод был неутешителен: в том, что Джулия отказалась с ним говорить, виноват он сам. Он держал себя с нею как рыцарь в сверкающих доспехах, и она замкнулась. Если бы он не был таким сердитым, если бы по его тону она почувствовала, что он готов ее поддержать… наверное, она рассказала бы ему всю правду. А он своим напором лишь все испортил и теперь едва ли услышит эту правду.

«Как мне показать ей, что я ее уважаю? Не лезть в ее жизнь? Или я все-таки должен попытаться ей помочь, что бы она при этом ни говорила?»

Пол пока не знал, какую стратегию избрать. Зато одно он знал наверняка: отныне он будет оберегать Джулию, и пусть только кто-нибудь попробует ее тронуть, когда он рядом.

Наутро Джулия проснулась около одиннадцати часов и встала, осторожно высвободившись из-под руки Габриеля. Набросив на себя одну из его белых рубашек с пуговицами, Джулия остановилась перед большой черно-белой фотографией, где Габриель целовал ее в шею.

Ей очень нравился этот снимок, но Джулию удивило, что он висит на видном месте да еще настолько увеличенный. Она сразу вспомнила первое знакомство со спальней Габриеля. Тогда эти стены украшали другие черно-белые фотографии. Вспомнила и то, как перепившегося Габриеля тогда вытошнило и он запачкал свой темно-зеленый кашемировый свитер, который был на ней.

Габриель с одинаковой элегантностью умел носить любую одежду. Если бы весь его наряд состоял из коричневого бумажного пакета, то и тогда он выглядел бы элегантным. Джулия задумалась, представляя себе это зрелище.

Оставив Габриеля тихо и мирно посапывать, она прошла на кухню и приготовила себе завтрак, параллельно думая о его странном ночном поведении.

«Что заставило его так припоздниться у себя кабинете?»

Не успев толком задуматься о возможных последствиях своего поступка, Джулия направилась в кабинет. Подойдя к письменному столу, она увидела, что ноутбук выключен. Исчезли и все бумаги, ночью захламлявшие стол. Сверкающая дубовая поверхность была почти пустой. Вряд ли она обнаружит секреты Габриеля, если полезет в его компьютер или в ящики стола.

И все же Джулия нашла у него на столе то, чего никак не ожидала найти: небольшой черно-белый снимок в рамке из серебра высокой пробы.

Майя.

Джулия взяла снимок. Габриель настолько изменился в лучшую сторону, что теперь его стол украшает УЗИ-снимок. Удивительно. Джулия стояла, смотрела на портрет Майи и думала, совсем забыв о времени.

— И как, ты нашла то, что искала?

Джулия резко повернулась к двери. В проеме, скрестив руки на груди, стоял Габриель, одетый в футболку и полосатые трусы-боксеры.

Его взгляд остановился на ее полуобнаженной фигуре, точнее, на участке между верхними пуговицами рубашки и стройными ногами. Потом он посмотрел на рамку в ее руках, и выражение его лица изменилось.

— Прости, — пробормотала она.

Джулия быстро вернула снимок на стол.

Габриель шагнул к ней.

— Я пока не решил, куда поместить этот снимок. Но и держать в ящике стола не хочу, — сказал он, глядя на изображение Майи.

— Конечно. И рамка красивая, — подхватила Джулия.

— Нашел в «Тиффани».

Джулия насмешливо склонила голову.

— Только ты пойдешь за обычной рамкой в «Тиффани». Я такую же купила бы в «Уолмарте».

— Я заходил в «Тиффани» совсем с другой целью, — сказал Габриель, глядя ей в глаза.

У Джулии замерло сердце.

— И ты нашел то, что искал?

Теперь его взгляд жег ей глаза.

— Нашел именно то, что искал. Но не в тот день. Давно.

Джулия заморгала, будто ее окутало туманом. Так продолжалось, пока Габриель не наклонился и не поцеловал ее. Это был удивительный поцелуй. Его руки нежно обвили ее лицо, потом их губы соединились, а еще через мгновение его язык проник в ее рот. Джулия тут же начисто забыла, почему оказалась в его кабинете.

Габриель нежно ласкал своим языком ее язык. Его руки скользили по ее волосам, после чего замерли у нее на затылке. Потом, отстранившись, он поцеловал ей щеки.

— Жаль, что я не знал тебя всю свою жизнь. Тогда все пошло бы по-другому.

— Зато сейчас мы вместе.

— Да, моя красавица. Ты потрясающе смотришься в моей рубашке. — В его голосе появилась хрипотца. — Я собирался сводить тебя позавтракать. Буквально за углом есть небольшая блинная. Думаю, тебе там понравится.

Джулия радостно подала ему руку, и он повел ее в спальню, а оттуда — в ванную, чтобы вместе принять душ и начать день.

Вторая половина дня была у них рабочей. Оба работали в кабинете Габриеля. Он читал статью, сидя за столом. Джулия устроилась в красном бархатном кресле и стала проверять свою электронную почту.

Дорогая Джулия!

Должен перед тобой извиниться. Я очень сожалею, что в нашу вчерашнюю встречу огорчил тебя. Я вовсе не хотел, чтобы все так вышло. Я волновался за тебя.

Если тебе когда-нибудь захочется с кем-то поговорить, я от тебя на расстоянии всего одного телефонного звонка.

Надеюсь, что мы с тобой по-прежнему остаемся друзьями.

Пол

P.S. Криста допытывалась, с чего это вдруг профессор Пиктон стала твоим научным руководителем?

Джулия украдкой взглянула на Габриеля. Тот был погружен в свои мысли. Она быстро составила ответное письмо.

Привет, Пол!

Конечно же, мы остаемся друзьями. Инцидент в Селинсгроуве был травмирующим, и я стараюсь забыть о нем.

Зря я тебе вчера не сказала, что мой парень меня спас… и не только в прямом смысле.

Когда-нибудь я буду рада познакомить тебя с ним. Он просто чудо.

Не понимаю, почему Кристе так любопытно, кто руководит моей диссертацией. Я ведь всего-навсего прохожу магистратуру. Спасибо за предупреждение.

В понедельник буду на факультете и опущу тебе в ящик свой рождественский подарок.

Он небольшой, но, надеюсь, тебе понравится.

Спасибо за заботу.

Джулия

Кэтрин Пиктон вела размеренную жизнь. У нее был прекрасный дом в торонтском районе Аннекс, откуда до университета можно было дойти пешком. Лето она проводила в Италии, а на рождественские каникулы уезжала в Англию. Основную часть своего времени профессор Пиктон тратила на написание статей и монографий о Данте. Иными словами, она вела жизнь респектабельной ученой дамы, если не считать, что она не копалась в саду, не принимала любовников и не держала выводок кошек. К сожалению.

Несмотря на возраст, ее охотно приглашали читать публичные лекции, и несколько университетов пытались выманить ее из этой размеренной жизни, обещая невероятно высокие зарплаты при весьма скромной преподавательской нагрузке. Однако Кэтрин скорее согласилась бы голыми руками рыть Панамский канал, страдая от приступов желтой лихорадки, чем тратить время, которое она сейчас посвящала исследованиям, на университетскую рутину. Одни факультетские собрания чего стоят!

Поэтому, когда в январе ей позвонил из Гарварда Грег Мэтьюс и сообщил о создании кафедры, которая будет заниматься творчеством Данте, профессор Пиктон выдала ему все вышеприведенные аргументы.

Он был настолько ошеломлен, что какое-то время просто молчал. Затем стал подыскивать контраргументы.

— Профессор Пиктон, мы же можем все устроить так, что вам не придется преподавать. Вам будет достаточно прочесть за семестр пару лекций, иногда показываться на факультете и руководить несколькими докторантами. Всего-навсего.

— Я не хочу трогать с места все мои книги, — сказала Кэтрин.

— Мы наймем компанию, занимающуюся перевозками.

— Они мне так все перепутают, что я потом неделями буду восстанавливать прежний порядок.

— Не волнуйтесь, мы наймем специалистов, умеющих перевозить библиотеки. Они снимают книги с полки в том порядке, в каком те стоят, упаковывают, привозят к нам в Кембридж и расставляют один к одному, как было у вас в Торонто. Вам не понадобится напрягаться самой.

— Перевозочные компании не умеют работать с книжными каталогами, — раздраженно возразила Кэтрин. — А вдруг они перепутают полки? В моей библиотеке тысячи книг, и из-за чужой ошибки я уже никогда не смогу найти то, что мне нужно. А если они что-то потеряют? Потеря некоторых книг вообще была бы невосполнимой.

— Профессор Пиктон, если вы согласитесь возглавить кафедру, я приеду в Торонто и лично займусь перевозкой ваших книг.

Кэтрин замолчала, но потом сообразила, что Грег не шутит. Тогда она расхохоталась сама.

— Гарвард… весьма удобное местечко.

— Вы даже не представляете, — пробормотал он, надеясь, что она начинает склоняться к принятию его предложения.

— И представлять не хочу, — вдруг отрезала Кэтрин. — Меня это не интересует. Полным-полно специалистов помоложе. Лучше бы вы их кандидатуры рассматривали, чем приманивать шестидесятивосьмилетнюю отставную преподавательницу. Но раз уж речь зашла о вашем факультете, хочу поговорить с вами о моей аспирантке Джулии Митчелл. Я считаю, вы должны обеспечить ей докторантуру у вас, и сейчас объясню, почему я так думаю.

Кэтрин потратила целых десять минут, втолковывая Грегу, почему в прошлом году он допустил ошибку, не предложив Джулианне подобающей стипендии. Профессор Пиктон красноречиво обрисовала ему необходимость сделать так, чтобы Джулианна была принята в докторантуру и уже с сентября начала бы получать достойную стипендию. Отчитав его и блестяще рассказав ему, чем должен заниматься человек, возглавляющий работу с аспирантами, хотя у Грега была совсем другая должность, профессор Пиктон быстро повесила трубку.

Грег еще некоторое время ошеломленно и недоверчиво взирал на трубку своего аппарата.

В последнюю неделю января Джулия не ходила, а буквально летала, сияя от счастья. Пластическая хирургия сделала чудеса. Современная медицинская технология позволила бесследно удалить след от укуса. Теперь на этом месте была гладкая белая кожа. Никто и не поверит, что еще совсем недавно она ходила со страшной отметиной. Процесс заживления протекал успешно, и столь же успешно развивались ее отношения с Габриелем. Правда, иногда он впадал в какое-то отрешенное состояние, и ей приходилось окликать его, чтобы вернуть к действительности.

Джулия шла в библиотеку из кафетерия, где они с Полом за чашкой кофе судачили о Кристе, точнее, о благодушном настроении, в котором та с некоторых пор пребывала… Судьбоносный звонок застал Джулию на полпути. Ей позвонил профессор Грег Мэтьюс и предложил досрочный прием в докторантуру факультета романских языков и литературы Гарвардского университета, сообщив, что занятия начнутся с сентября, и назвав весьма большую сумму стипендии.

Ее поступление было обусловлено успешным завершением магистратуры в Торонтском университете. Сказав это, профессор Мэтьюс тут же добавил: учитывая рекомендательные письма и впечатляющую поддержку со стороны профессора Пиктон, Джулия легко защитит свою магистерскую диссертацию. Профессору Мэтьюсу не терпелось услышать от нее слова согласия, но он знал, что большинству аспирантов требуется немного времени, чтобы все обдумать. Он попросил позвонить ему через неделю и сообщить о своем решении.

Джулия удивилась тому, как спокойно и профессионально она говорила по телефону. Правда, говорил в основном сам Мэтьюс, и тем не менее… Закончив разговор, она тут же дрожащими пальцами набрала текст эсэмэски для Габриеля.

Звонили из Гарварда. Согласны меня взять.

Условие — успешная защита магистерской диссертации.

С любовью, Дж.

Габриель ответил через несколько минут.

Поздравляю, darling. Сижу на собрании.

Как насчет того, чтобы у меня, через час?

Г.

Джулия улыбнулась дисплею своего айфона и, быстро завершив дела в библиотеке, пошла пешком в сторону Мэньюлайф-билдинга. Ей было радостно и в то же время тревожно. С одной стороны, поступление в Гарвард означало исполнение ее сокровенных мечтаний и награду за усердную работу. С другой — разлуку с Габриелем.

Доктор Николь усиленно советовала ей научиться себя любить. Выполняя эти рекомендации, Джулия решила принять горячий душ и под шум его струй подумать. Она написала Габриелю короткую записку и оставила в прихожей на столике, где он всегда бросал свои ключи. Затем отправилась в ванную и устроила себе «тропический ливень». Еще через четверть часа она стояла под его струями разморенная и полусонная.

— Какое приятное зрелище, — прошептал Габриель, открывая дверь душевой кабины. — Теплая, мокрая и голая Джулианна.

— Здесь найдется место и для теплого, мокрого и голого Габриеля, — сказала она, хватая его за руку.

— Не сейчас, — улыбнулся Габриель. — Это событие надо отпраздновать. Куда бы ты хотела поехать на обед?

Раньше Джулия быстро бы согласилась на его предложение, желая сделать ему приятное. Однако сегодня у нее хватило сил возразить.

— А можно, мы никуда не поедем? Мне не хочется туда, где людно и шумно.

— Хорошо, останемся дома. Я мигом переоденусь и вернусь.

Когда Габриель вернулся, Джулия стояла посреди ванной, завернутая в полотенце.

Он подал ей фужер с шампанским. Они чокнулись.

— Хочу подарить тебе кое-что, — сообщил Габриель.

Он ушел в спальню и быстро вернулся, держа в руках что-то бордового цвета. Он поднял свой подарок повыше, чтобы Джулия смогла увидеть эмблему.

— Была моя. Теперь будет твоя.

Габриель забрал у нее пустой бокал, затем слегка дернул за край полотенца, и оно упало на пол.

Джулия накинула на голое тело гарвардскую фуфайку с капюшоном. Сейчас она была похожа на полуголую девицу из женского университетского клуба, только что выскочившую из постели вместе со своим парнем.

— Великолепно, — прошептал Габриель, помогая ей просунуть руки в рукава и успевая при этом горячо ее целовать. — Это немалое достижение. Я видел, каких трудов тебе это стоило. Я горжусь тобой.

От его похвалы у нее защипало в горле, а к глазам подступили слезы. Кроме Грейс, никто не говорил Джулии, что гордится ею и ее достижениями.

— Спасибо, Габриель. А тебе не жаль расставаться со своей фуфайкой?

— Ни капельки. Ведь ее будет носить моя умница-разумница.

— Знаешь, я еще не решила, приму ли их предложение.

— Что? — удивился Габриель.

Убедившись, что она не шутит, он даже поморщился.

— Мне позвонили сегодня. У меня есть целая неделя, чтобы подумать и принять решение.

— Что тут решать? Надо быть сумасшедшей, чтобы отказаться!

Джулия теребила пальцы. Она думала, что Габриеля огорчит мысль об их разлуке. Такого всплеска энтузиазма с его стороны она не ожидала.

Он стал ходить взад-вперед.

— Может, тебя смущает размер стипендии? Не волнуйся, я смогу покрыть все твои расходы. И жилье тебе снимать не придется. Я куплю тебе квартиру вблизи Гарвард-сквер.

— Я не хочу, чтобы меня содержали.

— О чем ты говоришь? — Габриель повернул голову и сердито посмотрел на Джулию.

— Я хочу за все платить сама, — ответила она, подкрепив свои слова расправленными плечами и гордо поднятой головой.

Габриель даже застонал от досады.

— Джулианна, мы с тобой никогда не будем ровней, — сказал он, обхватывая ее лицо. — Ты намного лучше, чем я. — Он смотрел на нее, и от искренних слов его синие глаза горели каким-то особым огнем. Он несколько раз поцеловал Джулию, потом крепко прижал к себе. — У меня достаточно и пороков, и денег. Пороками делиться с тобой не собираюсь, но мои деньги — твои. Бери их.

— Я так не хочу.

— Тогда давай я помогу тебе взять ссуду. Пожалуйста, не отказывайся с ходу. Прошу тебя. Ты вполне это заработала своим усердием.

— Деньги не проблема. Грег Мэтьюс предложил мне просто фантастическую стипендию. Такой суммы более чем достаточно, чтобы покрыть мои расходы. — Джулия схватилась за низ фуфайки, стараясь прикрыть свое нагое тело. — Меня волнует другое. Что будет с нами, если я уеду?

— А ты хочешь поехать?

— Да. Но я не хочу потерять тебя.

— Почему это ты считаешь, что потеряешь меня?

Джулия уткнулась в его грудь.

— Трудно сохранять отношения на расстоянии. А ты такой привлекательный. Толпы женщин попытаются занять мое место.

— Мне не нужны толпы женщин, — нахмурился Габриель. — Мне нужна ты. Я подал заявление о творческом отпуске. Если это не сработает, я могу взять обычный отпуск. Я вполне мог бы провести в Гарварде год, дописывая свою книгу. Мы сможем уехать вместе, и у меня будет время подумать о дальнейшей стратегии.

— Я не могу позволить тебе этот шаг. Твоя научная карьера связана с Торонтским университетом.

— Университетским преподавателям свойственно брать творческие отпуска. Спроси у Кэтрин.

— А вдруг я начну тебя раздражать? — спросила Джулия.

— Куда вероятнее, что это я начну тебя раздражать. Непросто жить с мужчиной, который на десять лет тебя старше. Тебе бы сейчас самое время ходить на свидания со своими ровесниками. А этот мужчина не просто старше тебя. Он эгоистичный всезнайка, который все еще командует тобой.

Джулия закатила глаза.

— Человек, которого я люблю, вовсе не похож на нарисованный тобой портрет. Даже отдаленного сходства нет. И потом, ты старше меня всего на десять лет.

— Благодарю, — криво улыбнулся он. — Кстати, если не хочешь жить вместе, можем жить порознь. Я буду твоим соседом. Конечно, если ты хочешь, чтобы я поехал… — Габриель в ожидании ответа Джулии нервно сглотнул.

— Естественно, я хочу, чтобы ты поехал со мной, — сказала она, обнимая его за шею.

— Отлично, — прошептал Габриель, увлекая ее в спальню.

На следующий день Джулия вернулась к себе. Габриель работал в домашнем кабинете. Он уже собирался позвонить Джулии и спросить, не хочет ли она где-нибудь пообедать, как ожил его мобильный. Звонила Полина, и потому Габриель не ответил на звонок.

Спустя несколько минут зазвонил его домашний телефон. Судя по звуку звонка, Габриель понял, что звонят снизу, с поста охраны.

— Слушаю.

— Профессор Эмерсон, здесь пришла женщина и говорит, что ей необходимо вас видеть.

— Как ее зовут?

— Полина Грушева.

Габриель выругался.

— Выпроводите ее.

Дежурный охранник понизил голос.

— Конечно, профессор. Но должен вам сказать, вид у нее очень расстроенный. И она довольно громко повторяет ваше имя.

— Ладно, — отрезал Габриель. — Скажите ей, что я сейчас спущусь.

Бормоча ругательства, Габриель схватил ключи, захлопнул дверь квартиры и пошел к лифту.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Радуясь возможности досрочно поступить в Гарвард, Джулия с удвоенным усердием продолжила работу над своей диссертацией. В те дни, когда они не виделись с Габриелем, она, не замечая, как летит время, неутомимо трудилась в библиотеке или у себя.

Габриель решил вознаградить ее за усердие и свозить на выходные в Белиз, где они отпразднуют День святого Валентина. Это будет праздником их любви и грядущего поступления Джулии в Гарвард. О других поводах для празднования Габриель был пока не готов говорить.

В день их отъезда Джулия вышла на крыльцо своего дома, чтобы проверить почту. Ей пришло письмо из Гарварда, которое она тут же вскрыла. Внутри лежало официальное уведомление о возможности ее поступления в докторантуру, перечислялись необходимые условия и размер ее стипендии.

В ящике лежал еще один конверт, делового формата, с эмблемой Торонтского университета. Чуть выше того места, где пишут обратный адрес, были напечатаны слова: «Деканат факультета подготовки магистров». Джулия торопливо надорвала конверт и прочла то, что в нем лежало. Затем она выкатила свой чемодан на Блур-стрит и стала ловить такси, чтобы поехать к Габриелю.

Она буквально влетела в вестибюль, пронеслась мимо поста охраны прямо к лифтам, один из которых помчал ее наверх. Выйдя из кабины, она открыла дверь своим ключом.

— Darling? — Улыбающийся Габриель встретил ее в прихожей. — Ты приехала раньше обычного. Я польщен, что тебе не выдержать без меня.

Джулия оттолкнула протянутые к ней руки и молча подала ему конверт.

— Это что еще такое?

Габриель достал письмо.

5 февраля 2010 г.

Деканат факультета подготовки магистров

Торонтского университета

Торонто, Канада

Уважаемая мисс Джулианна Митчелл!

В наш деканат поступила жалоба, в которой утверждается, что Вы нарушили Академический раздел Кодекса поведения, действующего в Торонтском университете. В соответствии с упомянутой жалобой Вас просят явиться 19 февраля 2010 г. в деканат нашего факультета для предварительной беседы. Помимо Вас, на беседу будет также приглашен заведующий кафедрой итальянского языка и литературы профессор Джереми Мартин.

Вам разрешено привести с собою еще одного человека: представителя Ассоциации аспирантов, члена семьи, друга или адвоката. Данная встреча преследует исключительно информационные цели и не является разбирательством поступившей жалобы. В равной мере наш деканат не стал занимать ту или иную позицию относительно законности этой жалобы.

Прошу сообщить в деканат о получении Вами данного письма и о Вашей готовности прибыть на упомянутую беседу. В случае Вашей неявки процесс рассмотрения поданной жалобы начнется незамедлительно.

Искренне Ваш,Дэвид Арас, доктор философии,декан факультета подготовки магистров

Габриель заглянул в глаза Джулии, полные панического страха. Он попытался найти слова, чтобы успокоить ее, уверить в том, что ей не о чем волноваться, но таких слов не находилось.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Джулия заметила страх, мелькнувший в глазах Габриеля. Мгновенный, быстро исчезнувший, но страх. Для нее не было ничего ужаснее, чем видеть испуганного Габриеля.

Габриель помог ей снять пальто, провел в гостиную и усадил в красное кресло возле камина. Он включил камин, а сам отлучился в другую комнату. Джулия откинулась на спинку, закрыв лицо руками.

— Выпей это. — Габриель взял ее за руку, подавая бокал.

— Что это?

— Шотландское виски «Лафройг».

— Ты же знаешь, я не люблю виски.

— Один глоток, чтобы успокоиться.

Джулия поднесла к губам хрустальный бокал, чувствуя, как виски обжигает ей рот и горло. Она сильно закашлялась и вернула бокал Габриелю. Он допил виски и сел на диван напротив Джулии.

— Что означает «Академический раздел Кодекса поведения»? — спросила она.

— Политику университета, устанавливающую ответственность за провинности в научной сфере: обман, плагиат, мошенничество и так далее.

— Зачем кому-то понадобилось обвинять меня в научном мошенничестве?

— Я знаю не больше твоего, — ответил Габриель, почесывая щеки.

— Ты уверен?

— Целиком и полностью! Ты думаешь, я от тебя что-то скрываю?

— Я это видела. Помнишь, ты засиделся у себя в кабинете за полночь? Ты ведь так мне и не сказал, что ты…

— Я возился с заявлением о приеме на работу. В тот вечер, когда мы с тобой ходили в «Оберж», мне позвонил Грег Мэтьюс и предложил подать заявление на должность заведующего кафедрой. Но сказал: я должен немедленно представить им мое портфолио. Я провозился дольше, чем ожидал.

— Почему ты мне не сказал?

Габриель отвел глаза.

— Я не хотел, чтобы ты питала чрезмерные надежды. Шансы, что я получу кафедру, невелики. Я ведь не являюсь полным профессором. Они наверняка предпочтут мне кого-нибудь постарше. Но я должен был попытаться. Ради тебя.

— Жаль, что ты мне не сказал. Я уж не знала, что и думать.

— А я думал, ты мне доверяешь, — произнес Габриель, глядя ей в глаза.

— Тебе — доверяю. А вот женщинам вокруг тебя — нет.

— Теперь понимаю, что напрасно скрывал это от тебя, — шаркая ногами по полу, согласился Габриель. — Но мне не хотелось огорчать тебя, если пришлют отказ.

— Этим ты бы меня не огорчил. Меня огорчает, когда ты что-то утаиваешь.

Габриель поморщился и ушел в столовую, откуда вернулся с новой порцией виски.