Солдаты Омеги (сборник) Глумов Виктор

Глава 14

Пир во время чумы

Вообще кактусовку гонят не из мамми, а из других видов кактусов, главное, чтобы листья были сочные и сладковатые… Если совсем честно — из чего только ее не гонят, одно название и остается, не именовать же напиток «гниловкой». Лекс помнил это еще с детства, на Пустоши пили всё и все, сам он присутствовал на попойках, когда совсем маленький был, — мамка с собой таскала. Да и ее кавалеры выпивку постоянно с собой приносили.

Но в эту кактусовку точно добавили-таки если не мамми, то другую дурь. Лексу щедро плеснули в мятую жестяную кружку, и он настороженно принюхивался. Мутно-белая жидкость совершенно несъедобно отдавала кислятиной и жженой резиной.

На площади суетились, накрывали «поляну». Сдвинули собранные из железяк столы, и на них дерганые, истощенные девушки и женщины расставляли плошки. Вместо скамеек и стульев прямо на голом камне постелили шкуры. Мужики переговаривались, таскали хворост и складывали по правую сторону ручья, подальше от столов. Наконец разожгли костер, развесили факелы на стенах, во дворе посветлело. На стене двигались черные тени, и казалось, что людей вдвое больше. В плошках было мясо, рыба, ягоды-«глаза», какое-то варево, тушево. Еда не пахла — смердела, выглядела убого. Местные не утруждали себя сельским хозяйством и не выращивали злаки. Лекс заглянул в ближайшую кривобокую миску и отшатнулся — осклизлые коричневые комки…

— Что это? — просипел Артур, тыча в ту же субстанцию.

Пробегающая мимо женщина пожала плечами:

— Куст. Который у ручья. Соленый.

— А где они соль берут? — удивился Лекс.

На него посмотрели как на идиота.

— Горная соль, — снизошел Гус, но сообразив, что Лекс его так и не понял, уточнил: — Каменная соль, галит. Дошло? Эх, юноша! Ты что же, думал, еда прямо в котлах зарождается? А соль — в солонках? Кстати, на твоем месте я бы поел. Я, собственно, и поем. — И немытыми руками принялся выхватывать из мисок куски. Чавкал, жрал жадно, местные от него не отставали. Лекс смотрел на их пальцы, давным-давно не знавшие мыла, и размышлял, не отравится ли, если присоединится к трапезе. Рядом мялся земляк. Несмотря на голод, пировать с местными не тянуло.

— Что-то дрянь какую-то жрут, — вполголоса заметил Артур, понюхав свою кружку, — и пьют дрянь. Хотя, если этой бормотухи хлебнуть, все равно станет, чем закусывать. Ты, кстати, не пей. Ты же непривыкший, упадешь еще…

— А нам надо быть начеку, — закончил за него Лекс.

Староста вытер о бороду сальные руки. Его лоб лоснился, на носу плясали отблески огня. Борода поднял кружку, закопченную, кривую, как и всё в укрепрайоне, да и на Пустоши.

— Друзья! Выпьем!

Короткий и незамысловатый тост был принят на ура, люди завопили, заревели, кто-то оглушительно пустил газы. Лязгнули друг о друга кружки, в луженые глотки опрокинулась первая порция пойла. Лекс заметил, что Гус выпил. И Артур отхлебнул, но подмигнул земляку. Лекс сделал вид, что пьет, жидкость обожгла губы. Гус обернулся, пристально посмотрел на парней, засеменил к ним.

— Ты что?! — зашипел на Лекса. — Рехнулся?! Не пробуй даже! Это же кактусовка.

— От дури мозги усыхают, — заметил Артур. — Зубы выпадают. Я видел. Ты вид сделай, а пить — не пей.

— Я же не идиот, — обиделся курсант, — я все понял. Лучше за собой следите. Няньки нашлись.

— О! — Гус поднял перст. — Наша девочка обиделась!

Артур схватил Лекса за плечо — видно, решил, что тот рванется бить Гусу морду. Но Лекс только сплюнул под ноги. Он слышал в своей жизни много оскорблений и на «девочку» не стал реагировать.

Между тем местные заново наполнили кружки. Крепыш Тело взобрался на стол, сбив миску с чем-то невообразимо вонючим, поднял сосуд над головой и провозгласил:

— Чтобы тени пришли за нашими врагами! — И немедленно выпил.

На этот раз собравшиеся орали еще громче. Там, где туалет, уже дрались: кто-то, азартно хрюкая, месил ногами тело. Тело не сопротивлялось. Веселье набирало обороты, люди кричали вразнобой, смеялись взахлеб, рыдали, рвали волосы на себе и соседях, Борода закусил свою бороду и сосал ее, у стены ритмично постанывала баба; полуголый, невообразимо грязный мужик бился головой о стол, приговаривая:

— К теням! К теням! К теням!

— Что за тени? — удивился Лекс.

Артур пожал плечами. Гус толкался у столов, жрал так, будто предстоял голодный сезон. Искры костра летели в темное небо — на Полигон опустилась ночь. Недалеко, перекрывая шум пьянки, завыли панцирные волки. Лекс вспомнил, как сидел на карнизе, и поежился.

Попойка набирала обороты. Курсант огляделся: куда-то пропал Борода. Остальное «мясо» веселилось, а старосты след простыл. Пьянка стремительно катилась в массовую истерику, глаза людей остекленели, жесты стали дергаными и хаотичными. Лекс шкурой ощущал разлившееся в воздухе напряжение.

— Притворитесь, что пьяны. — Появившийся рядом Гус покачивался, косил на оба глаза, размахивал руками, но говорил четко, хоть и очень тихо. — Не стойте столбом. Ну-ка!

Одной рукой он обхватил Артура за талию, другой притянул к себе Лекса и принялся распевать во всю глотку унылую песню диких:

На Гуса покосились, но песню никто не подхватил: на Полигоне не поют про небоходов. На Полигоне поют про «мясо». Гус отпустил молодых людей и, нетвердо ступая, поплелся к кружку певцов. Лекс старался не вслушиваться в тоскливый вой местных, оплакивающих свою судьбу. По совету Гуса он дергался, хватался за голову, делал вид, что отхлебывает из кружки. Артур пошел дальше: заполз под стол и улегся спать.

Время шло. Лекс уже потерял ему счет. Ноги подгибались, мысли в голове перепутались, он жутко устал. Представил, как останется среди «мяса» и через сезон, а то и раньше, тоже начнет жрать кактусовку, лишь бы забыть о прошлом и не бояться будущего, будет тискать баб на виду у всего поселка, зубы почернеют, волосы отрастут и спутаются, он забудет, что такое мыло, тело станет непослушным, мышцы потеряют эластичность… Лекс словно увидел себя со стороны — беззубого молодого старика со взглядом вареного ползуна, трясущегося, жалкого… Испугался, вздрогнул и обнаружил, что сидит прямо на земле возле лужицы блевотины и собирается заснуть. Еще немного, и кто-нибудь по нему пройдется.

Вокруг стало тише. Со всех сторон доносился оглушительный храп. Возле догорающего костра дрых Гус, свернувшись калачиком. Из-под стола торчали ноги Артура. Девочка, которую Лекс видел в доме Бороды, воровато озираясь, подбирала объедки. М-да. Хорошо же староста заботится о своих людях.

Курсант не спешил подниматься. Пусть думают, что он тоже спит.

В крепости что-то происходило. Царило неявное, скрытое от чужих глаз оживление. Лекс нащупал нож, отщелкнул от браслета — удобная рукоять легла в ладонь. А что это там такое у стены? Недокормленная девочка метнулась к дому. У стены спорили — трое сбились в кучу, ссутулились, обняли друг друга за плечи. Сначала они спорили почти беззвучно, потом — все громче.

— Пацан дело говорил! Валить надо! На эту… как ее… не стра… не сратигическую высоту!

— Здесь сте-ны! Сте-ны! — втолковывал второй. — А там — нет! Голый камень. Некроз. Что жрать будем? Тебя?

— Цыц! Много тебе будет проку от жратвы? Дохлому-то?

— А ты думаешь, Борода отпустит? Не! Мозги свои рыбьи напряги!

— Ты кого рыбой назвал?

Лекс глянул на Гуса: спина напряжена, мужик давно проснулся и прислушивается. И Артур проснулся, но пока сидит под столом, не высовывается. И вдруг сзади раздался выстрел. Лекс упал вперед, перекатился, краем глаза заметил, как метнулся под стол Гус.

На миг воцарилась тишина.

А потом все пришли в движение одновременно: повыскакивали из домов мужики, кто одетый, а кто и нагишом, заорали, заметались бабы, началась пальба. Борода крикнул:

— Гра-а-абят! Это все они! Гус и его выкормыши!

К оружию!

Гус витиевато выругался. Лекс выщелкнул клинок и приготовился к бою. Прятаться под столом бесполезно, надо уходить, пока дикие не продрали глаза. Артур выкатился из-под стола, встал на колено, выхватил «хауду» и выстрелил, почти не целясь. Размахивая руками, Борода захрипел и повалился на спину. Лекс охнул: ну и дурак Артур, ну идиот наивный! Пьяную толпу не остановишь убийством вожака, они сейчас поймут, кто пришил старосту, и растерзают пришлых.

— Мутафага тебе в жопу и холмовейник навстречу! — заорал Гус. — Уходим, ползуновье отродье!

Лекс кинулся к Артуру, который четко, как на учебке, продолжал отстреливать жителей крепости, схватил героя за шиворот и резко дернул. Упали оба, и вовремя: местные сориентировались, в землю ударило сразу три пули.

— К воротам! — прорычал Лекс на ухо Артуру.

Прижимая к груди бесполезный пистолет-пулемет, Гус уже спешил туда — по стеночке, боком, неприметно так.

Лекс проследил за ним и решил отвлечь местных. «Что же, — подумал мельком, — значит, будем убивать. Давно пора начать. А то меня убьют». Он прыгнул. Артур за его спиной, как Лекс надеялся, отползал к выходу. А Гус уже должен был открывать ворота.

С земли курсант подобрал обломок стального прута пальца в три толщиной и в руку длиной. Левой он сжимал нож, правой — прут. Улыбнулся толпе. Сколько их тут? Все с огнестрелом, но пьяные, еле на ногах стоят. Они никудышные бойцы, ничего толком не умеют.

Лекс врубился в толпу. Правосторонняя стойка — прутом по рожам, по рукам; левосторонняя — режущий удар ножом. Теперь оттолкнуть корчащихся диких, и снова шаг вперед. Так… ноги чуть согнуть, ударить ближайшего врага прутом по голени — на-ка, получи-ка! Противник взвыл, выронил обрез, свалился на землю и принялся кататься, сбивая пошатывающихся односельчан. Лекс развернулся и полоснул ножом попавшегося под руку растяпу. Брызнула кровь, в темноте она казалась черной.

— Лекс! — крикнули от ворот.

Пора отступать. Лекс пнул придурка, размахивающего кулаками. Придурок упал, потянув за собой еще несколько человек. В крепости царил хаос: кого-то мутузили, кто-то вопил, стреляли в воздух и друг в друга, кто-то споткнулся о труп Бороды и повалился сверху.

Курсант зигзагом рванул к распахнутым воротам.

Ударила пулеметная очередь, и на мгновение Лекс посчитал себя мертвецом, но, слава кактусовке, по нему не попали. Он пулей вылетел из крепости и понесся прямо, все еще сжимая прут. Слева свистнули, Лекс прыгнул к своим и повалился на землю.

— Надо уходить в пещеру, — прошептал Гус. — Перебьют же. Сейчас погоню организуют, а у них — манисы.

— Так пойдем… — Артур попытался встать, но Лекс удержал его:

— Ползком, только ползком. А то с вышек заметят.

Острые камни впивались в колени и локти, но курсант не замечал этого. Заскрипели петли, и он обернулся: ни мутанта не видно, потом опять что-то заскрежетало, и донесся сдавленный рык. Толпа зашевелилась. Гус завозился, засопел:

— На-ка, у тебя глаза молодые.

На голову Лексу нахлобучили прибор ночного видения.

Две приземистые зеленоватые фигуры впереди двигались быстрее прочих. Манисы. Ящеры быстрые, от них не убежать, а если огонь открыть, они лишь рассвирепеют.

— Манисы, — пробормотал Лекс, глядя, как вслед за ящерами бегут люди.

Прибор барахлил — обитатели крепости освещали себе путь факелами.

— Хана. Не уйдем. А всё ты! — набросился Гус на Лекса. — Твоя была идея! Отсиделись бы тихонько в пещере, а теперь подохнем все!

— Тихо. — Артур говорил совершенно спокойно. — Подумаешь, манисы! Ездовые манисы здесь все с батиной фермы. Этих, наверное, в Омеге забраковали, сюда отдали.

— И что?! Нам и бракованных хватит! — взвизгнул Гус.

Артур не ответил. Он задумался, почесал подбородок и шепнул:

— Ну-ка прижмитесь к скалам.

Лекс послушал его, не задавая вопросов. Гус раздраженно засопел рядом. Артур остался на месте.

Что произошло потом, Лекс не очень понял. Он мальчишкой умел обращаться с манисами, но не лучше, чем любой пацан в их поселке. И никогда не возился с ящерами. А вот Артур при них с детства был, покойный Шакал сына с собой таскал на ферму.

Артур замер, подождал, когда манисы приблизятся (на звук ориентировался, должно быть, ничего же не видно ему), и пронзительно завопил на одной ноте. Один манис поднялся на дыбы — зрелище было завораживающее и страшное, другой встал как вкопанный и затряс башкой.

Толпа, бегущая за ящерами, остановилась.

Артур снова крикнул, на этот раз какую-то команду — Лекс не разобрал, какую. Оба ящера развернулись и поперли прямо на толпу. Раздались вопли — кого-то затоптали. Артур кинулся к скалам огромными прыжками.

— Что ты сделал? — спросил потрясенный Гус.

— Велел домой бежать… И нам бы…

Они рванули вперед, первым бежал Лекс, стараясь ориентироваться по картинке в очках, а за спиной их уже стреляли, только, к счастью, попасть не могли. Гус дышал тяжело, ему ночная пробежка давалась с трудом. Меньше надо жрать на халяву, особенно когда понимаешь, что тебя будут убивать и придется спасаться.

Лекс с раздражением подумал, что в последние дни он только убегает. Надоело. Вот драться в крепости весело было, снова человеком себя ощутил, а убегать — не по нему. Он — будущий офицер, пусть «мясо» бегает. Звенела вода, недалеко пищали, перекликаясь, мелкие мутафаги, а позади шумела погоня. Лекс прибавил темп. Артур ухватил его за ремень, Гус положил руку на плечо. Ноги попадали в ямки, подворачивались, но Лекс старался не сбавлять скорость.

Погоня понемногу отстала: сначала слышны были топот и ругательства, когда кто-нибудь спотыкался, потом — призывы «остановиться и накатить, не уйдут, гаденыши!», наконец топот стих — видно, призывам вняли.

— А мы куда идем? — спросил вдруг Артур.

Гус упер руки в бока и потянулся:

— Куда надо, туда и идем… Нам путь к дому перекрыли, поэтому двигаем в город Древних, там заночуем. А может, и жару пересидим. Я, юноши, набегался. С меня хватит. Я ни на какую высоту с вами не полезу, хотите — одни лезьте. Очки отдай-ка.

Лекс послушался. Гус зашагал вперед. Парни, особо не торопясь, шли следом. Лексу надоело молчать, Артуру, похоже, тоже — он заговорил первый:

— Расскажи, а как там у вас в Омеге было? Как тебя тренировали? Тяжело, наверное, когда из дома забирают…

Лекс понял, что это ему, Артуру, трудно вдали от дома, но ставить земляка на место не стал, ответил:

— Не тяжело. Ты же помнишь, как мне жилось… Это тебе все на блюдечке подносили, Красавчик, а я… Омега была моей семьей, настоящей семьей. Тебе этого, наверное, не понять. А я объяснить не смогу.

— А ты попробуй. Вас только воевать учили?

— Нас всему учили. А воевать… Я же первый раз человека убил… — он запнулся, чуть не выдал себя, — уже здесь, на Полигоне. А ведь даже на испытании не смог. Ты, наверное, убивал, а я считай жизни не видел.

Артур обиженно засопел:

— Я, знаешь, тоже не убийца. Что ты меня таким выставляешь? Ну да, конечно, когда кетчеры — оно понятно, но вот просто так… И я всегда защищал свою жизнь! Даже когда на этом вашем испытании омеговца…

Лекс резко остановился, повернулся к Артуру, сгреб его за грудки:

— Омеговца — что, шваль дикая?!

Артур вцепился ему в запястья, попробовал вырваться — бесполезно. Лекс был сильнее, особенно сейчас. Эта шваль подняла руку на омеговца?! И даже понятно, на какого — только один курсант был ранен на первом испытании, не сумел ударить «мясо» ножом, за что и поплатился. И теперь «мясо», это самодовольное «мясо» хвастает своим подвигом!

— Отвечай, — прошипел курсант. — Отвечай. Или я тебя убью.

— Эй, юноши! — позвал Гус. — Хватит нежничать, идем!

— Сейчас! — крикнул ему Лекс. — Сейчас, выясним кое-что и пойдем! Ты ступай пока, нам поговорить нужно.

Артур молчал. Его лицо в свете звезд казалось белым пятном, а волосы — чернее черного. Понял, скотина, что сболтнул лишнего, не хотел, наверное, говорить. Ничего, быстренько все расскажет, все выложит. А если не захочет — Лекс будет его пытать. В теории он знает, как это делается.

— Я его ранил, — выдавил из себя Артур. — Я защищался.

— А он не смог тебя убить! — крикнул Лекс ему в лицо и разжал пальцы.

Артур отшатнулся.

Курсант вытер руки о штаны. Ему было противно. Обрадовался, наивный, что земляка встретил. Зря радовался.

— Я к тебе как к человеку, — процедил Лекс сквозь зубы, — скажи спасибо, что ты мне пока нужен, понял? За Гая… Ты хоть понял, что волоса его не стоил? Что он не мог ни в чем не повинного убить? А ты… — Развернулся, плюнул и пошел к Гусу.

Гус хлопнул Лекса по плечу, тот дернулся. Мертвечина. «Мясо» — мертвечина, нужно об этом помнить.

И сделать все, чтобы выбраться отсюда офицером. Или застрелиться, если испытание будет провалено.

Глава 15

Банда

В первые сезоны после Погибели считалось, что разум мутантов едва ли превосходит интеллект пятилетнего ребенка. Впоследствии выяснилось, что мутанты обмениваются информацией посредством собственного языка. Способны к самоорганизации, живут поселениями, самое крупное из них — Стойбище, расположенное на юге Пустоши. Наиболее распространены на юге и юго-западе; в районе Московии популяция незначительна ввиду деятельности Ордена Чистоты, направленной на тотальное истребление вида. Единственное отличие в строении мозга — у небольшого количества особей эпифиз крупнее человеческого. Часто у мутантов дублируются некоторые непарные внутренние органы: сердце, печень, мочевой пузырь, что повышает их выносливость.

Анатомия и физиология вероятного противника. Седьмой курс

Тишина стояла мертвая. Такая же мертвая, как покореженные временем столбы, как брошенные дома, вылупившие глазницы окон. Над скалами неторопливо плыла луна, и от кактусов тянулись черные тени, похожие на восьмерки. За время учебы в Цитадели Лекс отвык от разрухи, от городов и машин, из которых будто вынули душу, от людей с мрачными лицами и улыбками такими же гнилыми, как и их намерения. План провалился. Интересно почему? Он недостаточно убедительно говорил? Нет, все поверили, люди были готовы пойти за ним. Тогда что? Пока мужики напивались, Борода сколотил команду и напал, рассчитывая, что гости упьются дармовым пойлом.

Вспомнился рассказ Гуса: после облав несколько человек из крепости всегда выживало, Борода — в их числе. И тут до Лекса дошло: возможно, у Бороды есть убежище, которое он сам сделал, людей он использует по назначению, омеговцы проводят зачистку, а сам Борода с товарищами, когда начинается штурм, прячется. Тогда все складывается. Отпускать «мясо» старосте невыгодно — кем он будет жертвовать? Это правило Полигона: подставь напарника или убьют тебя. И Гус так делает. Наверняка, когда в долину завозят свежачок, отбирает себе парочку поздоровее и покрупнее, ухаживает за ними, а во время засухи одного за другим сжирает. Все они тут людоеды. Интересно, Артур догадывается, зачем он нужен Гусу? В любом случае говорить ему об этом пока не следует. И вообще никогда не следует.

Взошла луна. Под ногами плыла черная тень Артура. Интересно, если бы Гаю достался не Артур, а тот похожий на убийцу кряжистый мужик со шрамом, друг смог бы его прикончить? И смог бы Лекс прирезать Артура, выпади с ним биться? Одно дело — образину заколоть, другое — ровесника, земляка, который, как выяснилось, и не преступник вовсе… И стоит ли винить Артура? Лекс решил подумать об этом завтра.

Похрустывали камни, вдалеке переругивались дикие, гортанно каркали падальщики, тявкали волки. Привыкай, Лекс, к своему новому дому, обживайся, присматривай «мясо» и следи, чтобы оно тебя не сожрало.

— Хорошо, что пулемет не отдал, — бормотал Гус, — а патронов жалко, да-а…

— Сколько до пещеры идти? — шепотом спросил Артур.

— До темноты не успеть, да и вокруг волки, тут хоть в доме каком окопаться можно, а там… — Гус налетел на кактус, ругнулся и продолжил: — Мы, конечно, их перестреляем, но сколько сил уйдет и патронов!

Лекса тянуло в пещеру, хотелось уткнуться в пушистые волосы Виты, ощутить тепло ее тела и почувствовать, как колотится сердце. В Цитадели приходилось бегать и стрелять не меньше, чем на Полигоне, но от этого не зависела жизнь. За последние дни Лекс вымотался. А время утекало, с каждым мигом его все меньше, все недосягаемее серебристые шевроны.

Гус бурчал и бурчал, Лекс его не слушал — думал.

О том, как долго здесь протянет, о Вите. Если он все-таки выполнит задание, то не сможет бросить ее здесь, а с собой забрать не позволят. Были бы деньги, можно было бы ее выкупить, потом, ближе к сезону дождей. А пока — никак, негоже офицеру к «мясу» привязываться. Так что придется поработать. Только сможет ли он вернуться на Полигон? Вдруг сразу на войну отправят? И слово дал…

— Эй, ты что, спишь на ходу? — Артур толкнул его в плечо — Лекс вздрогнул и уловил бормотание. Прислушался: недалеко переговариваются вполголоса.

— Ну что ты… — начал Гус, но курсант приложил палец к губам.

— Там, — кивнул, — кто-то есть.

— Бродячие, наверно, — прошептал Гус и вытянул шею.

— Вы оставайтесь тут, я схожу на разведку.

— Я с тобой. — Артур шагнул вперед, но Лекс остановил его:

— Нет, я умею бесшумно подкрадываться.

Пришлось снимать ботинки, благо, что ночь и земля остыла. Стараясь не задеть кактусы, он двинулся в сторону, откуда доносились голоса.

В маленьком доме с проваленной крышей трещал костер, свет просачивался из-за окна, забранного железкой. Прокравшись к окну, Лекс заглянул в щель: пятеро. Один точно мутант — руки и ноги длинные, в суставах странно гнутся, весь тощий, как птица, одет в балахон. Второй, одноглазый, на мутанта похож, но вроде человек. Тот, что в профиль, горбонос и смугл, еще двое сидят спиной. У горбоносого — обрез, к стенке привален карабин, другие вооружены пистолетами — «пукалками».

Вот он, последний шанс! Гус, Артур да этих пятеро — полноценная команда. Осталось их убедить идти на высоту. Должны клюнуть, деваться-то им некуда.

— Шото воно усэ стихло, — проговорил одноглазый. — А то и вопили, и стрэлялы, и грюкало шчось.

— Что не поделят? — Голос у горбоносого был скрипучий, как у старухи. — Все равно подыхать сегодня-завтра.

— Расскажи, Авдей, нам шчось вэсэлэ, — попросил одноглазый, — а то на серци тяжко.

Один из сидящих спиной наклонился, протянул руки к костру, что-то вынул и принялся жевать, второй заговорил:

— Была у нас в поселке баба…

Лекс на цыпочках отошел от дома и направился обратно, но заплутал и дорогу отыскал с третьего раза.

— …Говорю тебе, с ними остался, — шептал Гус. — Что мы ему? Двое нас, а их там много, к тому же он знает, где мы спрятали оружие, раскопает, отдаст новым дружкам.

— Да заткнись ты! — возмутился Артур. — Я ждать буду. А не вернется, за ним пойду.

— Ой, дура-ак! Не пойму, как ты, такой наивный, до сих пор живой? Кинул он нас. Тебе меня держаться надо, а не связываться со всякими проходимцами.

Вот же подлая тварь. Нужно будет его прирезать, когда все закончится. Сделав вид, что ничего не слышал, Лекс шагнул из тени и доложил:

— Их там пятеро, вооружены плохо, среди них один мутант.

Гус от неожиданности тонко взвизгнул и уронил прибор ночного видения, который крутил в руках. Стекла жалобно звякнули.

— Вот ведь… — Гус нагнулся, поднял очки, поднес к самым глазам. — Такая вещь была… Такая вещь! А всё ты! Ты мне теперь должен будешь! Ладно, рассказывай, как они выглядят.

— Один чернявый, с горбатым носом…

— Это Радим! — Гус вскочил и заходил взад-вперед. — Очень подлый человек, к тому же людоед. Другие? Был там такой лысый, со шрамом через все лицо?

— Нет, одноглазый был, патлатый, на мутанта похожий. Другие спиной сидели — не рассмотрел.

— Одноглазый? — радостно воскликнул Артур. — Здоровенный такой, да?

Лекс кивнул.

— Он еще смешно разговаривает, да?

— Ты его знаешь? — Гус аж подпрыгнул.

— Разговаривает смешно, — подтвердил Лекс, изо всех сил стараясь сдержать улыбку. Повезло! Неужели повезло?

— Это Ломако, мы в одном грузовике сюда ехали! Идем, Лекс, вот тебе и люди.

— Подождите! — возмущенным тоном приказал Гус. — Там Радим, вы что, не понимаете? Ночью прирежет и оружие отберет, я его с прошлого сезона помню.

— Пока там Ломако, нам нечего опасаться! — радовался Артур.

— Но главный там — Радим! Да он вас сожрет… Таких людей еще поискать надо…

— Ты уверен в этом своем Ломако? — уточнил Лекс.

— Уверен. Веди!

— Вы Радима этого не очень-то слушайте, — по дороге поучал Гус, — у нас с ним давняя вражда, он меня оклеветать может. Лгун страшный!

Когда добрались до хижины, Лекс и Гус остановились в стороне, а Артур постучал в железку — голоса стихли.

— Ломако, ты ли это? — крикнул Артур.

— Хто цэ? — Здоровяк вывалился на улицу, сграбастал гостя. — Артурка! Сынок, як же я рад тэбэ бачиты! Живой! Якый же я радый!

— Я не один, я с друзьями. — Артур указал в тень от полуразвалившегося дома.

Лекс сразу же вышел на освещенный луной пятачок, Гус, наоборот, попятился. Вслед за громилой на улицу высыпали остальные. Горбоносый обошел вокруг Артура, глянул на Лекса:

— Это вы только что стреляли?

— Не мы, а по нам, — сказал Артур. — Пусти на огонек погреться.

Рука Радима лежала на рукояти пистолета. Лекс незаметно вынул свой.

— У нас есть то, что тебя заинтересует, — сглотнув, заговорил курсант.

Горбоносый повернулся к нему, осмотрел с головы до ног.

— И что же это? — Поравнялся с Лексом, заглянул в глаза.

— Оружие и информа… сведения.

Радим усмехнулся:

— Почему ты предлагаешь это мне?

— Потому что нам нужны люди.

— Зачем?

— Так и будем стоя беседовать?

Только в хижине, у костра, Лекс понял, что замерз. Артур уселся возле Ломако, Лекс — поближе к выходу. Гус предпочел остаться на улице — Радима опасался. Кто из них кого пытался съесть в прошлом, Лекс не задумывался. Скорее всего, Радим — Гуса, в Гусе мяса больше, Радим уж больно жилист и синий весь, словно болеет чем-то.