Блиндажные крысы Пучков Лев

Ян отреагировал адекватно: несколько секунд качался с пятки на носок, переваривая смысл услышанного, затем тихо охнул, сделал три шага к стене и огласил окрестности вот такими звуками:

— Бэээ! Бу-эээ! — в общем, принялся громогласно блеять.

— Ну вот видишь, я же сказал, — удовлетворенно пробурчал Яков, пряча деньги за пазуху и аккуратно укрывая тайник, глядишь, еще как-нибудь пригодится.

— Бэээ!

— А что-то ты все это принял слишком близко к сердцу. Ты долго еще будешь вот так развлекаться?

— Бу-эээ!

— Янек, прекрати. Это казенное здание, если кто-то увидит, тебя привлекут за надругательство над муниципальной собственностью. Давай, по-быстрому заканчивай, да пошли, не стоит нам тут задерживаться…

Итак, куда идти, куда податься?

Первую здоровую мысль, которая непременно приходит в голову всем нашкодившим детишкам, — удрать домой, рациональные Я-Я отмели сразу. Паспорта остались в комнате, машину теперь очень быстро «пробьют» по записям и «привяжут» к происшествию в полку связи, а с милицией, судя по всему, у подземных злодеев крепкая дружба, так что аэропорты и вокзалы наверняка уже под контролем.

Нужно было срочно что-то придумать. А для начала стоило как минимум найти место, где переночевать.

Возможно, вас это удивит, но при беглом переборе возможных вариантов выяснилось, что нашим примерным парням идти, в общем-то, некуда, кроме как к наркоману Штифту. Этот Штифт некоторое время учился вместе с Я-Я и приятельствовал с ними на почве все той же кражи меди, только из другого места, но потом его выперли за типичные наркоманские выкрутасы.

Проживал Штифт в гадкой малосемейке на Сарафанова, 32, что в пятнадцати минутах езды от общежития, об этой «связи» никто в Политехе не знал, так что Я-Я быстро взвесили все «за» и «против» и решили навестить приятеля.

За то время, что Я-Я не видели Штифта, он изрядно сдал: отощал, оброс, пострашнел ликом и стал едва вменяем. Я-Я он просто не узнал: когда они вошли, с опаской отворив многократно выбитую дверь без малейших признаков замка, Штифт скатился в угол с засаленного грязного дивана, закрыл голову руками и истошно заголосил:

— Не надо!!! Я отдам! Клянусь, отдам, не надо! Я вас прошу…

Судя по всему, несчастного камрада регулярно били, и даже не надо было объяснять, за что именно. После непродолжительных переговоров Штифт узнал прежних приятелей, страшно обрадовался и тут же раскрутил их на инвестиции в местный наркотрафик. Пришлось раскошелиться — надо же было где-то ночевать. Окрыленный Штифт умчался за дозой, а Я-Я принялись осваиваться и обустраиваться на ночлег.

В апартаментах Штифта царили запустение и хаос. Проголодавшиеся в процессе приключений Я-Я обнаружили полбулки черствого хлеба и вскипятили в сомнительном чайнике воду. Больше из провианта ничего не было, даже заварки, так что пришлось ужинать в стиле прославленных предков-революционеров — хлебушек с кипяточком в антисанитарных условиях. Какие-либо намеки на постельное белье отсутствовали, лечь было негде — повсюду грязно. Дождавшись Штифта, Я-Я забаррикадировали дверь чем придется и устроились спать сидя, прислонившись спиной к стене. Так и пересидели ночь, толком не уснув, подремали немного, и то ладно.

На рассвете ненасытный хозяин гадюшника пришел в себя и потребовал денег на очередную дозу. В этот момент Я-Я как раз прикорнули наиболее плотно, и возникло предательское желание — выдать и спать дальше. Однако природная бережливость победила: отказав приятелю, Я-Я тотчас же попали в опалу и вынуждены были спешно ретироваться, ибо Штифт пришел в неописуемую ярость и стал кричать, что сейчас же расскажет всем соседям, что у него тут окопались богатые и жадные прибалты.

Покинув нехороший дом, беглецы отыскали круглосуточный ларек с шаурмой и откушали заведомо скверного мясца, чего ранее никогда не делали — дежурного универмага поблизости не было, а есть хотелось так, что ждать открытия нормальных магазинов не было сил. После этого присели в сквере на лавку: послушать подозрительное бурчание в желудках и заодно на свежую голову оценить ситуацию.

Увы, поговорка «утро вечера мудренее» в данном случае не работала: за ночь ситуация лучше не стала. Паспорта у злодеев, машина — стопроцентная «привязка» к происшествию в полку связи, на родину предков возвращаться нельзя — там их наверняка будет ждать засада. А еще они сбежали из-под стражи и тем самым как бы крикнули в лицо злодеям: «это мы — и мы виновны»!

Наиболее разумный вывод, который напрашивался по итогам ситуации, это сдача властям.

Такой вывод решительно не нравился обоим: будучи потомками славных латышских стрелков, Я-Я очень недоверчиво относились к какой бы то ни было власти и по возможности старались держаться от нее подальше. Увы, ситуация настойчиво диктовала свои условия — других вариантов Я-Я не видели, так что сдачу пришлось принять как единственный выход из положения.

— Значит, решено: сдаемся.

— Да, ничего другого нам не остается…

Следовало, однако, сразу определиться, каким именно «властям» сдаваться. Учитывая спайку злодеев с милицией, внутренние органы из списка властей вычеркивались сразу, решительно и бесповоротно — и спасибо, что предупредили, заявились в общагу рука об руку, а то бы Я-Я могли совершить роковую ошибку.

Оставались испытанные кучей катаклизмов и проверенные временем потомки Чугунного Феликса. Они уж точно не подведут, так что сдаваться следовало именно в эти холодные руки (или чистые, или даже горячие — дословно знаменитое изречение вышеупомянутого Феликса Я-Я не помнили, но суть знали). Пусть пустят их по программе защиты свидетелей, сделают «пластику», поменяют пол, вывезут из страны — одним словом, спасут от кровавых злодеев.

Вопрос по мотивации — почему чекисты должны все бросить и спешно заняться столь ценными камрадами, невесть откуда свалившимися с такими интересными требованиями — даже не возник, У Я-Я была сногсшибательная информация о деятельности кровавой банды (а может, это даже целый культ?!), которая исчерпывающе подтверждалась записью, сохранившейся на мобильном телефоне Якова. Картинка, правда, там была никакая, но все остальное вполне вписываюсь в рамки сенсационного разоблачения. Очень может быть, что чекистам, которые будут заниматься этим делом, в итоге дадут ордена, или как минимум вполне вероятны массовые повышения в званиях и должностях. Ну и как здесь не похвалить традиционную латышскую бережливость? Сразу после происшествия Яков, отсмотревший немало фильмов по схожей тематике, хотел было выкинуть телефон в Москву-реку, но потом передумал — жалко, хорошая вещь. Теперь, как видите, пригодилась.

Окончательно утвердив судьбоносное решение, Я-Я заметно повеселели и воспряли духом. Им казалось, что полдела уже сделано, осталось лишь взять такси и ехать на Лубянку.

Однако Я-Я были ребята осторожные и продуманные, и прежде чем отправляться в гости к чекистам, решили «навести мосты» и уточнить: а в каком статусе они сейчас числятся у будущих орденоносцев и кандидатов в резерв на выдвижение? Проще говоря: они просто жертвы или отчасти слегка преступники?

Вопрос был отнюдь не праздный. Я-Я крали медь с режимного объекта и находились во время боя на территории полка, так что следовало проверить свой статус и в случае чего выработать хотя бы приблизительную оправдательную позицию по всем возможным претензиям. И кстати, очень легко вырисовывалось, кто может им в этом деле помочь — Инга Вацетис, сестра ныне покойного приятеля и подельника Я-Я. Ее наверняка таскали на допросы по факту гибели брата, так что вполне возможно, она владеет информацией, нужной нашим парням.

Сказано — сделано. Я-Я решили заняться этим вопросом немедля и отправились к месту проживания семьи своего усопшего товарища.

Инга работала референтом в офисе компании «Конголезский Сульфур», но сегодня очень некстати был выходной, и Я-Я не оставалось ничего иного, кроме как занять позиции неподалеку от дома Вацетисов и терпеливо выжидать, когда же девушка соизволит куда-нибудь выйти.

Инга появилась в половине двенадцатого. За это время Я-Я успели вновь проголодаться (слава богу, шаурма явным образом себя не проявляла), подремать стоя, облокотившись спиной о стену, и уже было подумывали, чтобы все бросить и где-нибудь как следует пообедать в ущерб природной бережливости.

Во дворе Инга пересеклась с какой-то девицей норманнского обличья и они совместно отправились к располагавшемуся неподалеку рынку. Я-Я последовали за ними на почтительном удалении.

— А за ней не могут следить? — высказал здоровое предположение Ян.

— Кто? — уточнил Яков. — С какой целью?

— Ну, не знаю… Те же самые чекисты или, не дай бог, убийцы.

— Сомневаюсь, — покачал головой Яков. — Не та персона, чтобы за ней следили. И потом, даже если и следят… Мы с тобой — трезвые, умные, внимательные — мы смотрим по сторонам и ничего подозрительного не замечаем. Значит — что?

Да уж, был бы на месте Яна любой оперативник с минимальным стажем, он бы сразу сказал, что это значит. Но Ян согласно кивнул и резюмировал:

— Значит, не следят. Но на всякий случай надо быть начеку.

— Хорошо, будем…

В овощном павильоне Инга с подружкой обстоятельно притормозили на предмет выбора испанских огурцов. Я-Я сочли это удобным моментом для вступления в контакт, подошли поближе и встали так, чтобы девушки могли их видеть. Ожидалось, что реакция будет примерно такая: улыбка, радушие, хайре, ребята, да как же здорово, что я вас тут встретила, пойдемте к нам, я вас угощу обедом со всеми вытекающими, а тут еще очень кстати подружка, вот, познакомьтесь…

А как же иначе? Земляки как-никак, друзья брата, да и просто симпатичные парни, так что…

При виде Я-Я Инга остолбенела: глаза ее потемнели, а лицо перекосила гримаса какой-то совершенно необъяснимой эмоции — вроде той, что непременно должна возникнуть у приличной девицы, которой в постель внезапно высыпали целое лукошко волосатых жаб.

— Уходите, дураки! — прошипела девушка, отворачиваясь от Я-Я и старательно делая вид, что занята огурцами. — Немедленно!

— О как… — удивился Ян. — А что, собственно…

— Вы что, дураки? — Инга нервно оглянулась по сторонам. — Уходите, сказано же вам!

— Срочно нужно переговорить, — Яков все понял, на Ингу не смотрел — огурцы интереснее, говорил тихо, в сторону, и в качестве очень весомого аргумента присовокупил: — Надо поделиться информацией.

Немного поколебавшись, Инга осторожно ткнула пальчиком в сторону следующего павильона:

— Идите туда. Встаньте за стеллажами, я подойду.

В следующем павильоне было великое множество высоченных стеллажей, загроможденных замечательными китайскими вещами, которые почему-то никто не хотел брать, и по этой причине покупателей здесь было очень мало. Я-Я выбрали местечко потемнее, встали между стеллажами и стали ожидать.

Вскоре появилась Инга, без подружки и огурцов, сначала прошла мимо, затем вернулась и присоединилась к Я-Я.

— Давайте быстрее. Чем вы там хотели поделиться? Что за информация?

— Информация у тебя, — уточнил Яков. — Мы хотели, чтоб ты с нами поделилась…

— Идиоты! — прошипела Инга, разворачиваясь и направляясь к выходу. — Уматывайте отсюда, бегом! За мной следят!

— Хотя бы в двух словах! — заторопился Яков, придерживая Ингу за руку. — Буквально на минуту, я тебя прошу… Что про нас говорят? Что нам нужно знать? Что нам ожидать от правосудия?

— От какого, на хрен, правосудия?! — совсем не с балтийской сдержанностью выругалась девушка. — Они все гады, сволочи, и продажные шкуры — никакого правосудия тут нет и в помине!

— Ну хотя бы в двух словах…

— Ищут вас! Вот вам в двух словах.

— А кто ищет — чекисты?

— Да, они самые.

— Ищут за что? С какой целью?

— Понятия не имею! Ищут друзей брата, которые с ним были ТАМ… Все время спрашивали, допытывались, вы им очень нужны!

— Ну, это, в общем, нормально — при таких мероприятиях всегда ищут свидетелей, так что…

— Нормально?! — Лицо Инги вновь посетила непередаваемая гримаса, впервые замеченная друзьями возле испанских огурцов. — А то что за ваши головы дают деньги, это тоже нормально?!

— Деньги? — хором удивились Я-Я.

— Да, деньги. И довольно большие. Зайдите в Интернет, наберите в «Гугле» ваши фамилии и сами все увидите.

— Откуда там наши фамилии?!

— Фамилии, фото, домашние адреса — понятия не имею, откуда там все это! И все — отстаньте от меня! Уходите! И никогда больше не подходите ко мне, понятно вам?!

С этими словами Инга решительно устремилась к выходу из павильона.

Беседа с Ингой обескуражила беглецов, Про отсутствие приветливости уже говорилось, но это вполне объяснимое явление, учитывая недавнюю потерю брата. А вот по поводу розыскной активности со стороны чекистов — это был весьма неожиданный и крайне неприятный факт. Я-Я очень надеялись, что Инга их поддержит и укрепит в стремлении сдаться властям. Всю глубину надежд за неимением времени приводить не будем, но Я-Я хотели бы услышать примерно следующее: ребята, вы ни в чем не виноваты, никому не нужны, так что можете смело топать к чекистам и с полным основанием рассчитывать на их бескорыстную помощь.

Вот так хотелось.

А получилось, как видите, все буквально наоборот. Особенно настораживало сообщение о награде за их головы. Вот это вообще ни в какие рамки не лезло. Нужно будет как можно быстрее проверить, правда это или всего лишь шальная фантазия донельзя расстроенной девицы.

Огорченные беглецы решили пойти пообедать и как следует обдумать ситуацию. Теперь, ко всему прочему, следовало экстренно соображать, кому еще можно сдаться, если к чекистам идти нельзя, и стоит ли при таком нерадостном раскладе сдаваться вообще.

Обойдя питательные заведения в помещениях рынка, Я-Я все их забраковали ввиду суеты и многолюдности, затем догадались поискать на улице и вскоре обнаружили вполне тихое местечко: несколько столиков возле одного из выходов и вполне приличные на вид сосиски, выдаваемые вместе с горячими булочками из окна с зазывной надписью «Только натуральный продукт. Мы не тратим деньги на вредные добавки, поэтому у нас все недорого».

Когда Я-Я подошли, за столиками никого не было. Парни купили поесть, присели, и тут из дверей вышел мужчина, взял чай и устроился за соседним столиком читать газету.

Сначала Я-Я восприняли это случайное соседство с закономерной подозрительностью, но быстро успокоились — мужчина выглядел вполне безобидно и даже интеллигентно: полноватый, с ранней плешью, в очках с тонкой оправой и смешным пластырем на лбу, сообщавшим всему его облику некоторую толику комичности. Так и представлялось, что прогуливался он у себя в уютном офисе, неловко споткнулся об лазерный принтер и неловко же шлепнулся — хорошо, на мягкую дорожку, а то бы расшибся сильнее. В общем, недотепа, да и только, совершенно неопасный тип.

Яков забрал у Яна коммуникатор и, сосредоточенно жуя сосиску, принялся «гуглить» на предмет ознакомления: почем в нынешнем сезоне пара прибалтийских голов. Едва он углубился в поиски, мужчина с пластырем, словно бы прочитав его мысли, доброжелательно спросил:

— Интересуетесь, сколько дают за ваши головы?

Я-Я синхронно поперхнулись сосисками и застыли как изваяния: теперь столбняк напал на обоих, и, согласитесь, было от чего!

— Спокойно, ребята, бояться не надо, — мужчина, все так же доброжелательно улыбаясь, без спроса пересел к парням за столик и предъявил краснокожее удостоверение: — Расслабьтесь, успокойтесь, выдохните и считайте, что все ваши проблемы теперь в ведении государства.

— Вы… кхх-кхх… Вы чекист? — натужно прокашлявшись, уточнил Яков.

— Чекист, чекист, — солидно потряхивая удостоверением, подтвердил мужчина — один в один с интонацией героя фильма «Свой среди…». — Зовут меня Никита Сергеевич, очень легко запомнить. Впрочем, вот тут все написано. Читать умеем?

— Умеем, — кивнул Яков, быстро отходя от шока и сразу же принимаясь обставлять позицию. — Но, понимаете… Сейчас ведь можно напечатать что угодно…

— Не вопрос, — Никита Сергеевич с готовностью выложил на стол свой телефон. — Смотрим номер, звоним в управление, уточняем личность. Хотите, с моего, хотите — со своего, хотите — подойдем к стенду, с той стороны двора, там висят ориентировки на террористов — посмотрите номера управления.

— Да нет, спасибо, — отказался Яков. — Мы вам верим.

— Очень хорошо, — одобрил Никита Сергеевич, забирая телефон. — Итак, я вас внимательно слушаю. Поведайте мне о ваших проблемах.

— Для начала скажите, что вы о нас думаете, — совсем осмелел Яков. — Мы у вас как проходим: жертвы, преступники? Что вы о нас знаете?

— Честно говоря — немного, — признался Никита Сергеевич. — Знаю, что к вам в общагу заявились не пойми кто вкупе с милицией, и вы от них удрали. Знаю, что теперь эти не пойми кто вас ищут и даже предлагают за ваши головы какие-то деньги. Вот, собственно, и все. Я ничего не перепутал?

— Да, все правильно, — подтвердил Яков.

— А теперь хотелось бы послушать вашу версию. Что там у вас стряслось? За что вас ищут? Иными словами: с чем НАМ предстоит иметь дело?

— А вы не считаете нас преступниками? — осторожно уточнил только сейчас пришедший в себя Ян.

— А что вы такого натворили?

— Мы таскали медь из одной воинской части, — признался Яков.

— Много?

— Эмм… Прилично…

— Ну, в самом худшем случае сделаем «условно», — щедро пообещал Никита Сергеевич. — Еще что-нибудь?

— Мы были в полку связи, когда ваши убили тех… ну, в общем — ЭТИХ…

— Одну минутку! — Никита Сергеевич мгновенно весь подобрался и стал похож на давненько не бегавшую по полям охотничью собаку, в поле зрения которой внезапно попал удирающий заяц. — Одну минутку… Вот с этого места — поподробнее, пожалуйста. Зачем, вообще, ЭТИ за вами погнались?

— Значит, дело было так…

И Я-Я, перебивая друг друга и прыгая с пятое на десятое, поведали о своих злоключениях. История получилась вполне трагичная, но короткая, за вычетом междометий и всхлипов заняла едва ли пару минут.

За эту пару с Никитой Сергеевичем случился странный спад: он как-то весь съежился, притих и замер, как будто в предвкушении чего-то страшного. Когда Я-Я умолкли, Никита Сергеевич внезапно охрипшим голосом спросил:

— А запись…кхе-кхе… запись у вас сохранилась?

— Да, конечно! — торопливо кивнул Ян, а мудрый Яков осторожно добавил: — Она спрятана в тайнике, в надежном месте.

От такого сообщения с Никитой Сергеевичем случился припадок: взор его стал безумным, из уст исторгся нечленораздельный хриплый вопль, а волосы вокруг плеши встали дыбом. Вскочив со стула, Никита Сергеевич призывно помахал рукой, вынул телефон и, отбежав на несколько шагов в сторону, стал кому-то названивать.

По мановению Никиты Сергеевича из двух внедорожников, припаркованных справа и слева от выхода с разносом метров в двадцать, разом вышагнули четверо дюжих молодцов в одинаковых костюмах. Один из них, держа правую руку в кармане, направился к столикам.

Никаких угроз и намерений произнесено не было, но поведение Никиты Сергеевича было настолько странным, что Я-Я сразу насторожились и стали тревожно озираться на предмет детальной оценки обстановки.

Между тем, тезка двух Великих до кого-то дозвонился:

— Игорь Викторович? Да, это я. Ну что, нашел я ваших крыс! Да-да, никаких сомнений — они… Чем хотите отвечаю — точно они…

Никита Сергеевич не говорил, а верещал — взахлеб, лающим от счастья голосом, а пункт про «крыс» окончательно убедил Якова: опять влипли. Мелькнула единственная рациональная мысль: немедля бежать! Или нет: не немедля, а сначала определиться — куда бежать?

Пока Никита Сергеевич болтал, Яков передумал впадать в ступор — сказалась практика насыщенных событиями последних суток — и принялся лихорадочно соображать.

Итак: Никита вышел из дверей, значит, за ними могут быть его люди.

Отпадает.

Дорога, прилегающая к кафе, сплошь заставлена машинами, по ним не побежишь, увы, Я-Я даже рядом не Джеки-Чаны.

Так… На узком проезде между припаркованными машинами, справа, стоят двое молодцов, что вышли из внедорожника.

Отпадает.

Слева, на все том же проезде, никого нет: один из молодцов уже рядом, а второй зашел на газон, пропуская приближающийся раздолбанный уазик, вполне колхозного формата: с выцветшим до белизны тентом и растрескавшимся лобовым стеклом. Этот гадский уазик закупорил весь проезд, так что данный вариант тоже отпадает.

О вездесущий Пукис,[7] спикируй на нас с небес, схвати за шкурку своими когтистыми лапами и утащи прочь отсюда! Ну, или хотя бы надоумь недоумков: куда же тут бежать, в такой дрянной ситуации?!

— Да-да, и запись есть! — хрипло ликовал в телефон Никита Сергеевич. — Представляете? Она все-таки есть, б…!!! Ой, простите, это я расчувствовался… Да-да, я все понял… Да, сейчас поедем, заберем — и сразу к вам… Да… Да, я понял… Игорь Викторович — обижаете! Все будет в лучшем виде… Все, выезжаем…

В этот момент из окна медленно приближающегося уазика показалась рука и кому-то призывно помахала. И вот ведь странно: Яков сразу же решил, что помахание было адресовано именно им! Нет, никакого рационального объяснения этому жесту не нашлось, но просто, кроме них, тут никого больше не было, а Никита Сергеевич и его люди в сторону уазика не смотрели, они целиком и полностью сосредоточились на Я-Я.

— Ну все, поехали, — Никита Сергеевич кивнул подошедшему молодцу.

Молодец вынул из кармана две пары наручников.

— А эт-то зачем? — дребезжащим от страха голосом спросил Ян.

Внятного ответа на этот вопрос у Никиты Сергеевича не было, очевидно, не придумал заранее:

— Ну, эмм… Понимаете, вы у нас очень ценные… Ну, чтобы не поранились ненароком, пальчиком в глазик не залезли, и вообще… Короче! Давай, окольцовывай — да поехали.

Дюжий молодец щелкнул наручниками и шагнул к Яну.

— Валим! — крикнул Яков, сильно толкая молодца в спину и бросаясь к проезду.

Ян как привязанный последовал за ним — колхозный уазик, словно бы ожидавший этого момента, наддал с подвывом, в одно мгновение подлетел к столикам и резко затормозил: обе правые двери на ходу распахнулись.

Я-Я, не раздумывая, юркнули в салон уазика.

Уазик вновь взвыл, с пробуксовкой стартовал с места и, крепко шибанув одного из зазевавшихся молодцев, что стояли на проезде (звук был такой, словно на капот бросили бычью тушу), умчался прочь.

Второй молодец, слава богу, успел отскочить — да и тот, которого сбили, был жив — в зеркало Я-Я видели, что он на карачках двигается к газону.

— Давай, давай, давай! — азартно покрикивал один из спасителей Я-Я, сидевший сзади.

— Скорость максимальная, — пробурчал водитель. — Это ж тебе не «феррари».

От избытка чувств Я-Я воспринимали обстановку скверно, так что как следует оценить спасителей не сумели: ясно было только, что их двое, и тот, что сейчас от нетерпения прыгает на заднем сиденье, немного не дотягивает до стандартных человечьих размеров. Нет, лучше скажем прямо: выглядел он этаким мелким бесом и вел себя соответствующе, дергался как на иголках и тихо порыкивал от переполнявшей его моторики.

Вылетев с территории рынка, уазик с грубейшим нарушением правил проскочил по встречке до ближайшего поворота, ввинтился через узкую арку в первый попавшийся двор и встал.

— На выход, — скомандовал водитель, покидая салон. — Бегом вон в тот «мерс»!

Спасители побежали через двор к нервно газующей на соседней улице машине (это был серебристый «ниссан кашкай»).

Я-Я по инерции устремились за ними, однако, уже выбежав из двора на оперативный простор, несколько замешкались: Якову внезапно пришла в голову вполне дикая, но не лишенная целесообразности идея.

— Шевелитесь! — нетерпеливо крикнул мелкий — уже из салона «мерса». — Они скоро будут здесь!

— Валим! — выдохнул Яков, метнувшись через дорогу на другую сторону улицы.

— Ку… — Ян привычно последовал за ним, но недоумение все же высказал: — Куда, Яша?! Может, лучше…

Не отвечая, Яков бросился в узкий переулок — вдалеке виднелся шумный проспект, — Яну не оставалось ничего иного, кроме как последовать за более сообразительным товарищем.

— Дабл-йопы!!! — орал вслед мелкий. — Да куда ж вы щемитесь, дебилы?! Вы ж без нас пропадете — через полчаса опять поймают! Вернитесь, ракалы вы ebuchie, мы ж вас спасаем, плятт…

— Валим, валим, валим… — как заклинание повторял Яков, устремляясь к проспекту. — Янек, не отставай — верь мне, мы все делаем правильно…

Оказавшись на значительном удалении от места событий, Я-Я остановились, чтобы перевести дух и объясниться.

Объяснения были нужны Яну — для Якова все было абсолютно ясно. Он в двух словах изложил свою позицию: люди эти оказались там не случайно, значит они за нами следили. Ну и зачем они за нами следили?! Кто они такие, мы не знаем. Каковы их мотивы — неизвестно. Тот факт, что они не заодно с чекистами, в нашем мнении их ни на дюйм не приподнимает, более того, вполне вероятно, что они заодно с подземными убийцами. Так что убежали мы очень даже правильно.

Немного посомневавшись, Ян принял доводы товарища и одобрил убегание как факт. Ну их, этих странных спасителей, никто нам не нужен, сами справимся…

Вот эта последняя фраза была сказана сгоряча, после острых переживаний и стремительного спурта. Побродив по тенистым дворам и как следует остыв, Я-Я посовещались и пришли к выводу, что совсем без сторонней помощи им не обойтись. А тут еще очень некстати по пути следования попался милицейский стенд, на котором висели ориентировки с качественными портретами Я-Я — и жирной надписью «…разыскиваются особо опасные террористы… За любую информацию о местонахождении преступников вы получите 3 000 000 рублей!!!».

— О боже… — потерянно всхлипнул Ян, прочитав ориентировку. — Три миллиона?! Яша… Мне кажется, нам конец…

Яков ничего не ответил, но по лицу было видно, что он испытывает примерно те же чувства.

Враг работал очень оперативно. Не прошло и суток с момента побега, а повсюду уже висят ориентировки, в Интернет можно даже и не заходить — теперь ясно, что Инга сказала правду, и самое главное: вариант с добровольной сдачей кому бы то ни было теперь отпадал напрочь. Уж если чекисты их ловят, то им — простите за каламбур — в этих вариантах теперь ловить нечего.

Пребывая в состоянии сильного душевного смятения, Я-Я совершили ужасный в экономном плане поступок — купили у шустрых луноликих братьев, толкущихся возле метро, «серый» телефон — и всего-то лишь для того, чтобы невозбранно позвонить на родину предков.

Нет, никакой особой надежды у них уже не было, а просто хотелось удостовериться: в самом ли деле все так плохо или, может быть, злая судьба как-то ненароком проглядела этот крохотный серый лоскут в сплошной черной полосе и по нему можно будет потихоньку, помаленьку — возможно, даже по-пластунски, но каким-то чудом выкарабкаться из передряги.

Позвонили кузену Яна — боевому и испытанному другу детства, которому верили как себе. Кузен сказал, что все прекрасно, ни о каких проблемах он не знает, у них в городе все тихо… Но при этом разговаривал каким-то деревянным, или, если хотите, замороженным голосом. А в завершение — то ли нарочно, то ли от напряжения — «спалился», судя по всему, плохо зажав трубку, шепотом спросил у кого-то:

— Что еще им сказать?

Такая бесхитростная «сдача» вызвала у Яна бурю эмоций: мгновенно отключив телефон, он хотел было зашвырнуть его подальше — передумал (бережливость победила) — от незавершенности действия подпрыгнул на месте, грязно выругался — исключительно почему-то на русском — и горько заплакал.

Дав другу излить чувства, Яков выяснил, в чем дело, взял «серый» телефон и на чистейшем латышском языке истребовал в справочной родного города номер Изольды Рамсесовны Гогенцоллерн, проживающей по адресу Канабис Иела, 9, квартира 12. Упреждая вопрос, зачем ему телефон данной особы, Яков сказал, что это его родная бабка и он, зверски ностальгируя вдали от Родины, желает немедля поздравить ея (и Родину и бабку — разом) с грядущим Днем Провозглашения Декларации Независимости.

Номер был немедля выдан, Яков позвонил по нему и, убедившись, что требуемая особа жива-здорова, вкратце обрисовал ситуацию.

Тут следует сказать, что Изольда Рамсесовна проживала напротив родного дома Якова и, сколько Яков себя помнит, всегда страдала манией подглядывания, усугубленной безвременной кончиной мужа — флотского офицера, который оставил в наследство супруге двенадцатикратный морской бинокль. Собственно, отношения с данной особой у Якова не сложились, как, впрочем, и у остальных жильцов его дома (а кому приятно, когда в твои окна постоянно пялится в бинокль старая бестия, которую нельзя привлечь ввиду наличия справки о хронической шизофрении?), но Изольда Рамсесовна, как и большинство коренных латышек, люто ненавидела советскую власть и любую власть вообще во всех возможных проявлениях.

В общем, Яков сказал, что за ним охотится «кровавая гэбня» и запросил обстановку. Изольда Рамсесовна охотно доложила: в квартире Якова — засада, у дома и за домом дежурят две чужие машины типа «скорой», но без соответствующих надписей (очевидно, микроавтобусы), так что домой возвращаться Якову не стоит.

Яков поблагодарил вечную соглядатайшу, отключился и со всей дури шмякнул телефон об асфальт. Теперь он уже не нужен — звонить больше некому и некуда.

Чувство обреченности рождает иллюзию свободы.

Зачем беречь деньги, если ты скоро умрешь?

— Едем в бар «Урбан-Трава», — решительно заявил Яков.

— Ты с ума сошел, Яша? — ужаснулся Ян.

— Едем, — Яков схватил друга под локоть и поволок его к стоянке такси. — Пожрем, наконец, как следует, а то даже сосиску дожевать не дали, напьемся в стельку… А если повезет, попробуем решить нашу проблему за деньги…

Несмотря на сравнительно ранний час, в баре было людно — в выходные сюда всегда стекается довольно много народу. За те полгода, что Я-Я здесь не были, бар «Урбан-Трава» — и как заведение, и — как символ — ни на йоту не изменился. Тусклые бункерные плафоны под низким потолком, неизменная Элла Фитцджеральд из древних «кинаповских» колонок, черно-белый «Сталкер» из мерно стрекочущего старого проектора в самом темном углу, рыжий «пулеметчик» Ганс за стойкой как вечный памятник самому себе и нерушимая директриса сталкерского движения, двое его помощников-азиатов, с загадочным видом таскающих шашлыки в «кубрик», всеобщая завораживающая атмосфера сиюминутного мужского братства на почве непреодолимой тяги к приключениям, и непременная, рыженькая же, дочка Ганса — Анюта с десятком пивных кружек в обеих руках — предмет поклонения нескольких поколений юных оболтусов, мнящих себя диггерами и сталкерами, которых дальше «палубы» не пускали.

«Бар» — довольно условное название. «Урбан-Трава» — это скорее клуб по интересам, и весьма немаленькое заведение: в большущем зале, именуемом палубой — два десятка столиков и еще три десятка вертящихся стульев у пристенных стоек. Помимо «палубы» есть помещения поменьше: «кубрик» — для наиболее авторитетных камрадов, и «кают-компания», куда допускаются только особо заслуженные личности и легенды сталкерского движения. Еще в «Урбан-Траве» есть просторный и весьма стильный бункер со всеми сопутствующими аксессуарами, но приличные бродяги его не посещают — туда даже вход отдельный, с другой стороны и с обособленной парковкой. В бункере зависают мажоры и бледно-дряблое офисное мясцо, желающее за хорошие деньги мимоходом вкусить сталкерской романтики.

Несмотря на отсутствие каких-либо воспрещающих знаков, в баре категорически не приветствовалось появление чужаков, за каковых Я-Я сейчас запросто могли сойти из-за незначительного стажа пребывания в рядах сообщества и тем более полугодовой паузы. Ганс, однако, их узнал — ребята обстоятельные, тихие и не скандальные — приветливо кивнул и показал, куда можно присесть.

Я-Я с облегчением плюхнулись за столик в дальнем углу, сделали заказ и принялись высматривать среди присутствующих знакомых камрадов, с которыми можно было бы попробовать решить какие-то вопросы или попросить вывести на нужных людей.

Вот так, с ходу ничего не вышло: пару знакомых физиономий они-таки обнаружили, но… это были не те знакомые, к которым можно было запросто обратиться с ТАКИМИ проблемами.

— Подождем, глядишь, кто-нибудь еще подойдет, — сказал Яков.

— А если не подойдет? — усомнился Ян.

— Тогда спросим у этих, — Яков кивнул в зал. — Возможно, они знают, как найти тех, кто нам нужен.

— Придется пиво ставить, — закручинился Ян.

В самом деле, когда Я-Я хаживали сюда регулярно, их почему-то каждый раз раскручивали на пиво ушлые местные товарищи — то ли таким образом глумясь над скаредностью бережливых латышей, то ли просто ввиду врожденной московской вредности — в общем, это была одна из основных причин, которая отвадила наших парней от посещения такого, в общем-то, замечательного местечка.

— Надо — поставим, — решительно заявил Яков. — Другого выхода нет. Если мы здесь ничего не решим, идти нам больше некуда. А для начала давай как следует поедим и пивка накатим — расслабимся, глядишь, какой-нибудь вариант в голову придет…

Вот это он правильно сказал. Едва успели слопать фирменную картошку с грибами и залить в трюм по кружке холодного бочкового пива, тут же он и пришел — не то чтобы вариант, и не в голову, а просто нужный камрад — в бар.

Это был Григорий Барабанов, старый знакомый Я-Я, с которым их некогда свел ныне скурвившийся Штифт.

В свое время Я-Я провернули с Григорием несколько мелких делишек. Он ни разу их не подвел, все получилось правильно и толково, в связи с чем наши парни полагали, что Барабанову можно с некоторой оглядкой доверять. С некоторой оглядкой — это потому что Григорий, помимо всего прочего, не брезговал мелким воровством: как-то раз он при Я-Я обчистил карманы у одного пьяного, уснувшего в вагоне метро. Я-Я никогда себе такого не позволяли. Одно дело таскать у государства никому не нужные железяки, и совсем другое — шарить по карманам у честных граждан. После того случая парни сделали для себя заметку: с этим типом надо держать ухо востро.

Григорий вовсе не обрадовался встрече и с ходу заявил, что возобновление дружеских отношений обойдется Я-Я в полновесный обед с пивом, но не местным разливным, а хорошим немецким, из «личного запаса» Ганса.

Заказ был немедля оформлен, уже без привычного трагизма по факту расточительства (даже Ян скромно промолчал), и дружба благополучно возобновилась.

В процессе посиделок Я-Я поведали вновь обретенному другу о своих злоключениях, опустив при этом кое-какие скользкие детали, и без обиняков спросили, реально ли выйти на нужных людей, которые могут помочь.

Проблемы прибалто-подданых Григория неприятно озадачили: он откровенно заскучал и высказал предположение, что вряд ли кто из «деловых» возьмется сейчас за такое гиблое дело. Ну, разве что за немалые деньги…

— У нас есть деньги, — мужественно признался Яков. — Мы готовы заплатить.

— А сколько у вас есть?

— Двести тысяч, — не раздумывая, соврал Яков. — Рублей.

— Двести тысяч… — Григорий задумчиво уставился в потолок. — Двести тысяч… Даже и не знаю, возьмется ли кто за такие…

— Помоги нам, Гриша! — взмолился чувствительный Ян. — Иначе мы погибнем! Эти гады объявили награду за наши головы! Представляешь — как в Средневековье! Теперь любой негодяй, который хоть что-то про нас узнает, захочет получить эти паршивые три миллиона…

Упс… Вот это, наверное, было сказано совсем некстати. Довод, конечно, сильный, но в чью пользу — это еще вопрос. Григорий потемнел взором, ненадолго задумался и в итоге обнадежил:

— Ладно… Попейте пока пива, я отойду, провентилирую вопрос…

Вернулся Барабанов через полчаса, взбудораженный и веселый, в глазах его горела отчаянная решимость.

— Ладно, черт с вами! Сейчас я спрячу вас в укромном местечке, пересидите, пока все не уляжется. А чуть позже организую переход через финскую границу и вид на жительство — есть люди, берутся. Но это будет стоить триста пятьдесят штук, и никакого торга!

— Идет, — не раздумывая, согласился Яков, к тому моменту уже изрядно осоловевший от пива.

— Согласен, — поддержал Ян, тонко икая и отставляя кружку. — Ой… Мне, наверно, больше не надо…

— Надо, надо! — Барабанов тотчас же метнулся к стойке и притащил еще четыре кружки. — А теперь, бродяги, давайте обсудим детали. Думаю, вы понимаете: мои люди имеют право знать, чем рискуют, связываясь с такими проблемными типами…