Жмурки с маньяком Нестеров Михаил

Глава 6

– Вы? – удивилась Лариса, делая шаг назад и пропуская журналиста в прихожую. – Здравствуйте… Павел Семенович, кажется? Знаете, вы меня удивили и… немного напугали. Что случилось?

Во внутреннем кармане его пиджака лежала серебристая полоска с упакованными в ней двумя таблетками аспирина. Дома журналист поработал над ней острием ножа, соскабливая дату изготовления, и был почти готов – под предлогом осмотра вещей Николая – осуществить подмену. Но для этого ему придется врать.

– Я начал писать книгу, – начал Павел. – С вашего согласия, Лариса, я хочу включить в нее эпизод о вашем брате. Это будет изобличительная книга, я опишу ужасы войны в Афганистане. Я сделаю упор на ломающуюся психику молодых военных, на их искалеченные души. Николай будет одним из многих, кого я опишу. Я не собираюсь отражать в книге его нелепую гибель, он как бы пройдет от начала своей карьеры военного, споткнется на Афганистане…

Мельнику казалось, что его уши полыхают огнем.

Женщина покачала головой.

– Я не знаю, Павел, хорошо ли это. Надо ли бередить память о Николае. Вы вправе не спрашивать у меня согласия – брата больше нет. Но вы пришли и спросили. Я вам благодарна за это.

Гость кивнул, ему было стыдно перед этой пожилой женщиной.

– Если вас интересует военная биография Николая, то я расскажу о ней…

Мельник слушал и кивал. Но ему хотелось остановить женщину и сказать: «Не надо, Лариса. Я обманываю вас, я не собираюсь писать книгу о вашем брате. Мне нужны две таблетки его аспирина. Я попробую доказать…»

Но он слушал…

Лариса рассказала о боях Николая в Афганистане и перешла к более позднему времени, когда ее брат пересел на «СУ-27».

– Коля очень любил этот самолет. Он всегда называл его уважительно, полным именем. Хотя многие называли его просто «сушка». Я не меньше брата знаю все достоинства и недостатки этого истребителя, знаю, как он вооружен. Вам, Павел, непривычно, наверное, слушать из уст пожилой женщины все эти лазерные и противолокационные ракеты, инфракрасные наведения на цель в ночных условиях полета. Но Николаю я была больше, чем старшая сестра, я была ему почти матерью, и он всегда делился со мной своими успехами, неудачами, просто жизнью. Ему не повезло в двух браках, мне – в трех…

– Извините меня. – Мельник выдержал паузу. – Могу я еще раз взглянуть на вещи Николая?

Они смотрели в одну точку – и журналист, и сестра погибшего капитана, – на ее морщинистые руки.

– Конечно.

Женщина подошла к шкафу и открыла дверку. Павел стал рядом. Он вопросительно посмотрел на Майстровскую. Она тоже ответила взглядом: «Вы можете сделать это».

Вот они, две таблетки, упакованные в серебристую медицинскую фольгу. Вот и название фирмы: ФКБ – «ваш первый помощник». Пожалуй, он слишком дол-го разглядывает таблетки. Причастен ли Алберт Ли к этому делу? Мельник этого пока не знает. Что там, помимо ацетилсалициловой и аскорбиновой кислоты? На этот вопрос ответа тоже нет.

Лариса отошла к столу, за которым они беседовали, и прикурила очередную сигарету.

Мельник повернулся к ней.

– Лариса… Мне неудобно, но… мне необходима хотя бы одна из этих таблеток. – Он хотел пойти дальше и самоотверженно сказать, что собирался произвести подлог, но только поморщился от подобного героизма.

Женщина принесла ножницы и молча отрезала от упаковки одну таблетку.

– Спасибо вам большое, – поблагодарил ее журналист. – И еще один вопрос. Вы точно помните, что Николай не обращался к врачу накануне гибели?

– Знаете, вы поставили вопрос очень конкретно, – ответила хозяйка. – Действительно, в больнице брат не был, а вот с врачом общался.

Журналист замер. Сейчас он услышит имя частнопрактикующего врача Алберта Ли. Но прозвучало совсем другое имя.

– Это Женя Корнеев, наш сосед. Он работает в Центральной городской больнице.

Центральная городская больница. Именно в это учреждение обращался перед своей нелепой смертью Игорь Брянцев, вернее, в поликлинику при больнице, Павел помнил это точно.

– Тогда еще один вопрос: аспирин Николаю дал Корнеев, или Николай купил его в аптеке?

Женщина задумалась.

– На этот вопрос я затрудняюсь ответить. Иногда Женя давал нам кое-какие лекарства. Снотворное, например, что-то противогриппозное – я уже не помню.

– Ну что ж, еще раз спасибо.

– Это вам спасибо, Павел. Я ценю ваш поступок. Да поможет вам бог.

От Майстровской Мельник направился в Индустриальный район. Елены Брянцевой дома не оказалось. Детский голос из-за двери сказал, что мама придет в шесть тридцать вечера.

Оставалось три часа, и Павел поехал в лабораторию городского экологического Центра к Роберту Штробелю, с которым его связывала давняя дружба.

Штробель – сорок семь лет, выше среднего роста, с заметным брюшком, седой бородой и грустными глазами.

Он, как всегда, предстал в безукоризненно белом халате. Сейчас эколог, извиняясь за свой белоснежный вид, скажет, что только что сменил халат, а старый, прожженный каким-то реактивом, весь в дырах, и его просто невозможно надеть. «Покажи, где он?» – спросит Павел, а Роберт улыбнется и ответит: «Это не безопасно».

– Ты по делам или выпьем коньяку? – неординарно осведомился Штробель.

– По делам. У меня очень деликатная проблема, Роберт, – журналист уселся в кресло хозяина. Он любил сидеть в этом кресле – старом, слегка скрипучем, с протертой добела кожей. – На днях я отравился, скрутило живот так, что… Короче – у меня есть подозрения, что я отравился аспирином. Сделаешь анализ?

Глаза Штробеля из очень грустных сделались просто грустными.

– Ты захватил с собой кал? Или?

– Или, Роберт. – Мельник остался серьезен. Он вынул из кармана аспирин. – Для начала вытряси все вот из этой таблетки. И если мои подозрения подтвердятся, то я вытрясу все из их изготовителей.

– Это срочно? – спросил эксперт.

– А ты как думаешь?

Роберт пожал плечами.

– Хорошо. Сделаю. А это что?

– Это для сравнения. – Павел положил на стол три таблетки. – Вот, подобием этой таблетки я отравился. А другие вроде бы чистые… Когда мне прийти?

– Завтра, после обеда.

– Сегодня, – Мельник поднял указательный палец. – Сегодня после ужина в ресторане «Нептун».

– Заезжай за мной в половине восьмого.

Павел знал, что из Штробеля ничего не вытянешь, пока не предоставишь ему обещанного. В этом Роберт был педантом. Он невозмутимо смотрел вдаль, сохраняя полное молчание. Молчал и Павел, рискуя навлечь на себя гнев работников ГАИ: «Вольво», нарушая ограничения в скорости, неслась в престижный и очень дорогой ресторан «Нептун».

Пока Штробель занимался экспертизой, Мельник беседовал с Еленой Брянцевой. Она так же, как и Майстровская, сразу узнала журналиста.

– Здравствуйте, Елена Геннадьевна. Извините, что беспокою вас.

Мельник осторожно повел разговор о том, что ее мужа, возможно, отравили.

Вдова слушала журналиста и все больше хмурилась. Наконец она сказала:

– Я уже стала забывать об этой ужасной истории. Вернее, не забывать, а гнать от себя воспоминания. Могу я вас попросить, чтобы вы оставили эту затею и не тревожили бы ни меня, ни мальчика, ни моего покойного мужа? Мне кажется, я имею на это право.

Мельник молча согласился с ней.

Итак, он не получит от нее таблетки, если таковые сохранились. Насчет последнего он не питал особых иллюзий. Но он знал, в какую больницу обращался Игорь Брянцев в день своего недомогания. Он сдержанно попрощался с Еленой Брянцевой и поехал в Центр экологии. Оттуда – в ресторан «Нептун».

Столик, за которым расположились приятели, находился в центре зала, но ближе к эстраде. Штробель начал с сухого вина; его жесты были оживленными, глаза – печальными. Павел не торопил его вопросами.

Четверо музыкантов негромко играли джазовую пьесу Джорджа Гершвина «Рапсодия в голубых тонах». Эта музыка казалась естественной и необходимой приправой к напиткам, фруктам, овощам и рыбным блюдам. Официанты появлялись только тогда, когда они действительно были нужны. На каждом столике – светильник, который можно было настроить от бледно-розового до нежно-голубого света.

Когда официант принес жареную форель, эколог повернул реостат светильника. Столик погрузился в зловеще-фиолетовый полумрак, и эксперт, устремив взгляд на принесенное яство, живо напомнил журналисту эпизод из какого-то фильма о вампирах.

Еще двадцать минут прошли в обоюдном молчании: теперь Мельник дал эксперту насладиться рыбой.

Наконец Штробель заговорил.

– Отличный вечер, Паша. Я во второй раз здесь. Но как тебе удалось заказать столик за такое короткое время?

– Я проныра, – сообщил журналист. – И вдобавок пользуюсь незаслуженной популярностью. Ты провел экспертизу?

– Интересный случай, – ответил Штробель, догадавшись наконец расстегнуть на пиджаке пуговицу. Он дышал тяжело и сыто.

Мельник изменил настроение за столом, включив свет зеленых оттенков. На эксперта он не смотрел, в голове испорченным диском крутились слова: «Я не ошибся… Я не ошибся…»

– Тебя интересуют подробности или мне коротко сообщить результат? – поинтересовался эксперт.

Павел потребовал подробностей. Роберт согласно кивнул.

– Таблетка, близость которой ты приравнял к отравленной, весит чуточку больше, чем остальные. Я пользуюсь старыми, но проверенными годами пьезоэлектрическими весами. Ты не суеверен?

Мельник неопределенно качнул головой.

– В какой-то мере. А что?

– Хочешь знать точную цифру – на сколько больше весит зараженная таблетка?

– Это существенно?

– Если ты суеверен, то да, существенно. – Эколог сделал паузу. – Она тяжелее на шестьсот шестьдесят шесть тысячных миллиграмма.

Журналист натянуто улыбнулся.

– Ну, это из области мистики. К тому же, насколько я знаю, даже в такой точной работе, как фармацевтика, существуют свои допуски по весу и колеблются они в пределах сотых, а никак не в тысячных долях миллиграмма. Я прав?

– Почти, – печально улыбнулся эксперт. – Может быть, тебе неинтересно, но разовая доза, к примеру, скополамина из списка А для взрослого человека составляет пять десятитысячных грамма. Так что допуски по весу весьма существенны.

– К черту скополамин, вернемся к аспирину.

– Как скажешь, – пожал плечами Штробель. – Из «легких» таблеток только одна показала результат с тремя шестерками. Разница с другой – 0,0064 грамма.

Мельник улыбнулся и погрозил собеседнику пальцем.

– Тебе, Роберт, не удалось навести на меня ужас «числом зверя». Так что, говоря языком политиков, переходи на реалистичные рельсы. Какое вещество ты обнаружил в таблетке?

– Никакого, – ответил Штробель, не спуская глаз с журналиста.

– Ты сказал «никакого»?! Из чего же слагаются эти лишние миллиграммы? Они что, сотканы из воздуха?

– Воздух, друг мой, тоже является веществом и веществом довольно-таки сложным и непостоянным, – просветил Мельника эксперт. – Где ты взял эту таблетку?

– Купил в аптеке, – ответил Мельник.

Штробель с сомнением покачал головой.

– Если честно, Паша, то я не знаю, почему таблетка весит больше. В ней нет ничего лишнего. Наполнители в норме, ацетилсалициловая и аскорбиновая кислоты полностью соответствуют своим химическим структурам и тоже в норме. Я не нашел ни одного лишнего химического элемента, сделал полный анализ и подсчет, однако весу от этого не убавилось.

– И что? – задал журналист глупый вопрос.

– Ничего.

– Может, таблетка была мокрой?

– О господи… – вздохнул Штробель. – С воздуха ты перешел на воду. Я же сказал – ни одной лишней молекулы.

– Но почему же она весит больше? Может быть, там присутствует новый химический элемент, который ты не знаешь?

– Я бы обнаружил его, – авторитетно возразил эксперт.

– Чертовщина какая-то, – Мельник с сомнением покачал головой и сделал глоток вина.

– Есть небольшой, но существенный, на мой взгляд, нюанс, – задумчиво произнес Штробель. – Может быть, разгадка заключена в нем. Не забивая тебе голову специфическими терминами и собственно ходом лабораторного анализа, выскажу предположение, что в общей массе таблетки совсем незначительно, но нарушено межмолекулярное пространство. Но это только предположение, практически у меня не было времени, чтобы, образно говоря, разложить аспирин на атомы.

Мельник хотел что-то сказать, но Штробель жестом остановил его.

– Погоди, Паша. Насчет веса таблеток – это все ерунда, вес действительно может колебаться. Главное, выдержан вес кислот, а наполнителя может быть незначительно больше или меньше. Однако я подозреваю, что таблетка подверглась какому-то излучению. Все дозиметры и счетчики, которые мы имеем в своей лаборатории, упорно «молчат» и не реагируют. Следовательно, я не знаю, что это за излучение.

– Новый вид?

Эколог пожал плечами.

– Сожалею, Паша, но вечер оказался интересным только для меня. Ты задал мне увлекательную задачу и угостил превосходным ужином.

– И ты не дашь мне никакого совета?

– Дам. – Штробель замолчал. – Обратись к кому-нибудь из биохимиков, кто знаком с проблемой термальных состояний. Для нас эта проблема не нова, но мы не обладаем достаточным оборудованием хотя бы для начального ее разрешения.

Мельник покачал головой.

– Мне не хочется огласки. Это дело очень серьезное, Роберт.

– Попробуй вот что… – Штробель поскреб бороду. – Поговори с Яном Гудманом. Я давно его не видел, но ты, должно быть, продолжаешь общаться с ним. Конечно, Ян напрямую не связан с вопросами терминальных состояний, но он – биолог, хороший химик, популяризатор различных идей в биологии и в той же химии.

– Да, наверное, так я и сделаю, – задумчиво произнес журналист. – Хотя я не видел Яна с самого Рождества. А тебе спасибо, Роберт.

Глава 7

Виктор Березин проснулся в это утро с непривычной головной болью. Ведь он уже почти забыл, что такое головная боль. Уже четыре месяца он чувствует себя помолодевшим, здоровым и сильным. Даже не ноет перед непогодой сломанная лет десять назад голень. И он вновь почувствовал себя настоящим мужчиной. Но это доставило ему немало и проблем. Виктору Сергеевичу – за шестьдесят, его жене под полста. Силы у него сейчас, как у подростка. А его благоверная – далеко не девушка, даже не женщина. «Бабушка…» – подумал как-то он, лаская тело юной проститутки. Та отдыхала, клиент хоть и немолодой, но неутомимый. Нужно потребовать с него дополнительную плату, подумала она, отбрасывая мысль о том, что лежит рядом с начальником городской милиции.

Это было два дня назад и повторялось периодически в течение четырех месяцев. И вот сегодня…

Березин свесил с кровати отяжелевшие ноги и, как-то неожиданно охнув, схватился рукой за поясницу. «Этого только не хватало». Он доплелся до ванной комнаты и встал под душ. Спустя двадцать минут он уже сидел за столом и пил кофе. От румяных, только что испеченных женой булочек Виктор Сергеевич отказался.

– Не сердись, Нина, – сказал он. – Булочки выглядят очень аппетитно, но… что-то мой старый желудок забарахлил.

– Тебе нужно снова показаться доктору Алберту Ли. Он – маг, честное слово.

– Хорошо.

Что-то отдаленно похожее на сегодняшнее утро произошло три недели назад. Тогда Виктор Березин почувствовал легкое недомогание. Связав это с напряженным днем накануне и таким же вечером в компании со жгучей брюнеткой, он, наслав на лицо благодушие и сделав утреннюю гимнастику, поехал на работу. Однако день проходил вяло и томно, к вечеру открылся насморк. Березин снял трубку телефона и позвонил Алберту Ли. Доктор выслушал его и сказал: «Ничего серьезного. Приезжайте, я все устрою«.

В своем кабинете Алберт Ли заглянул поочередно в оба глаза полковника и зашелестел страницами его личной карточки.

– Вы были у меня последний раз… 14 апреля, прошло с тех пор пять дней. Ну что ж, проведем еще один сеанс.

Доктор налил в стакан воды и опустил туда большую таблетку. Вода запузырилась газами.

– Выпейте, – предложил Ли, – и мы снова расстанемся на неделю.

Березин послушно проглотил содержимое стакана, ощутив во рту знакомый привкус аспирина и аскорбиновой кислоты. То, что четыре месяца давал ему доктор, по вкусу ничем не отличалось от обычного шипучего аспирина, который продавался в каждой аптеке. Когда Березину случалось промочить ноги, он в качестве профилактического средства всегда принимал именно это лекарство.

Он посмотрел на картонную упаковку, из которой Ли вынул таблетку. Никакого сомнения: тот же шипучий аспирин, что и у него дома, одна и та же фирма – ФКБ. Ли в первый сеанс объяснил, что таблетки «заряжены» им. Тогда Березин скептически улыбнулся, имея все основания усомниться в этом. Шарлатанов в Климове – что тараканов на кухне коммуналки. Но этого экстрасенса Березину порекомендовал мэр Аничков, ровесник Березина, они были в приятельских отношениях. Цветущий вид вечно ноющего брюзги Аничкова сильно удивил Березина. Тот сказал, что нашел очень хорошего врача и может устроить полковнику встречу с ним.

Итак, Березин скептически улыбнулся. И сам же наутро был удостоен улыбки жены, но не скептической, а благодарной и удивленной: «Что случилось с тобой, Витя? Такое чувство, что эта ночь была нашей первой брачной», – сказала ему потрясенная и усталая супруга.

В тот день первого недомогания Виктор Сергеевич рискнул спросить у всемогущего врача:

– Я что, просто не смогу жить без ваших лекарств?

– Почему же? – возразил экстрасенс. – Сможете, конечно. Но в ритме вашего, – он заглянул в карточку, – шестидесятидвухлетнего сердца, печени и других органов.

– Мне этого не хочется, – откровенно признался Березин.

Ли понимающе кивнул. Задержав взгляд на пациенте дольше обычного, он отрезал от упаковки аспирина полоску с тремя таблетками.

– Принимайте через четыре дня по одной таблетке, не больше. Вы поняли меня? Не больше!

– А от этого я не буду зависим как, скажем, от наркотиков?

– Как от наркотиков – нет, – отрезал врач. – Это обычный состав: аспирин и аскорбиновая кислота. Но вы будете зависимы от своего возраста.

Господи, да я уже зависим от него.

На прощание доктор Ли сказал:

– Вы можете порекомендовать меня кому-нибудь одному из своих друзей.

Березин удивленно посмотрел на него.

– Я уже сделал это.

Ли снова кивнул:

– Да, я вспомнил. Судья Анатолий Третьяков, у него диабет, ожирение, он пришел по вашей рекомендации.

Вообще Березин поначалу решил привести к Ли свою супругу, но потом содрогнулся, представив себе помолодевшую темпераментом жену со старым телом. Такой альянс не устраивал Березина, и он промолчал.

Последнюю, третью, таблетку Виктор Березин принял шесть дней назад. Он решил выяснить, насколько ему будет нехорошо и сколько он сможет вынести такое состояние. Нехорошо ему сделалось на пятый день, плохо было позавчера, а вот совсем худо стало сегодня. Все 62 года давили на него огромной бетонной плитой.

Адъютант капитан Коротков встретил Березина дежурной улыбкой.

– Доброе утро, товарищ полковник.

– Здравствуй, – ответил Березин, мысленно послав адъютанта к черту.

– Сводка у вас на столе. Несколько минут назад звонил Борис Иванович Аничков, просил срочно соединить, как только вы придете.

– Я сам выберу время для звонка, – недовольно проговорил полковник. – Что нового по вчерашней аварии на Киевском шоссе?

– Третий пассажир «Волги» скончался сегодня ночью в больнице. Как и предполагалось, у водителя микроавтобуса в крови обнаружен наркотик – сульфат амфетамина.

– Хорошо. Соедините меня с начальником восемнадцатого участка. Позвонит мэр – меня нет.

Более отвратительного утра в своей жизни Березин не помнил. Ему только однажды доводилось спускаться под воду в тяжелом акваланге. Именно это ощущение наиболее полно соответствовало его теперешнему состоянию: сильное тело покоилось под толстой оболочкой, мешающей нормально двигаться и дышать. Неужели я так чувствовал себя четыре месяца назад? – спрашивал себя полковник и не мог ответить. Он уже не помнил этого. Это ужасно: быть вчера тридцатилетним и уже на следующий день ощутить на себе груз многих десятков лет, ужасно без перехода и подготовки постареть.

Березин решил прервать гнетущий эксперимент и набрал номер телефона Алберта Ли.

В больной голове долго звенели длинные гудки. Полковник повесил трубку и смахнул в ящик стола сводку. В животе противно заурчало, и Березин отчетливо увидел перед глазами румяные булочки, испеченные сегодня утром Ниной. Голод обрушился на него вдруг и с непреодолимой силой. Он вызвал адъютанта и попросил принести ему на завтрак что-нибудь печеного. Внизу, в кондитерском магазине, всегда продавалась вкусная выпечка.

В 10 часов Березин вызвал на селекторное совещание всех начальников участков милиции города. Выслушать всех он, конечно, не мог, даже для того чтобы просто поздороваться с каждым, ему потребовалось бы около четверти часа. Он провел обычную рутинную работу, говорил около двадцати минут и дал отбой. За это время он съел два пирожных и кекс.

Без четверти одиннадцать – еще один звонок Алберту Ли.

«Где его носит?» – Березин непроизвольно сжал пальцы в кулак. Волной накатила злоба, пол кабинета качнулся в сторону, перед глазами поплыли радужные пятна. Он полностью зависел от своих 62 лет.

Вошел адъютант.

– Простите, Виктор Сергеевич, но мэр звонит уже в четвертый раз.

– Соедини, – выдавил из себя Березин и взял трубку.

– Виктор! Наконец-то! – услышал он пронзительный голос мэра. – Битых два часа звоню тебе. Уволь к чертовой матери своего адъютанта!

– Между прочим, он слышит нас. Все адъютанты имеют привычку подслушивать.

Капитан Коротков ухмыльнулся. Он сидел за своим столом в приемной и, подмигивая секретарше, по привычке слушал очередной разговор босса.

– Плевать! – отмахнулся мэр. – Ты не знаешь, куда подевался этот треклятый Ли?

– Он умер в 1973 году. – Березина немного отпустило, и он позволил себе шутку.

В трубке повисла тишина. Очевидно, глава города переваривал услышанное.

– Да я не о том Ли! – вполне серьезно заявил наивный мэр. – Я говорю о нашем докторе, Алберте Ли.

«Пора тебе на пенсию, – ухмыльнулся Березин. – Ни черта уже не соображаешь». И вдруг отчетливо понял, что мэру сейчас так же плохо, как и ему. Березиным овладело беспокойство: а что, если доктор Ли снялся с якоря и ту-ту? Да я его из-под земли достану!

– Ты можешь приехать ко мне? – спросил он. – Это не телефонный разговор.

Через полчаса в кабинет вошел Борис Аничков – маленького роста, худой, с белоснежными остатками волос на голове.

– Почему ты еще не уволил его? – мэр ткнул большим пальцем себе за спину, указывая на адъютанта, закрывающего за ним дверь.

– Он слишком много знает, – просветил его полковник.

– Тогда пристрели его. – Мэр сел в кресло и расстегнул пиджак. – Душно… А тут еще этот Ли пропал.

– А ты когда его последний раз видел?

Аничков развел руки.

– 20 апреля. Он назначил мне сеанс на 24-е чис-ло, сегодня 25-е, и я уже два дня не нахожу себе места. А как у тебя со здоровьем? – натужно хихикнул Аничков.

– Если честно, не очень. Поднялся с головной болью.

– Что вообще ты знаешь о Ли?

Опущенные вниз уголки рта Березина выразили удивление.

– Мне кажется, что этот вопрос должен задать я. Ведь это ты, Борис, познакомил нас. Но я навел кое-какие справки. Родом он из Москвы, окончил Московский медицинский университет, преподавал в медицинском училище. Среди коллег прослыл чудаком, занимаясь поисками психических признаков приближения смерти.

Лицо мэра приобрело землистый оттенок.

– Ч-чем он занимался? – переспросил он, заикаясь.

– Поисками… – Полковник смотрел на главу города не мигая. – Приближения смерти. Восемь лет назад стал членом Общества патологии нашего города. Спустя год обнаружил в себе дар экстрасенса. Еще через два года зарегистрировался как положено, получил в муниципалитете патент и открыл частный кабинет. Жалоб на него не поступало, работает тихо и уверенно. А разве тебе, Борис, не приходило в голову узнать – кто и что этот доктор Ли?

Мэр искренне удивился.

– Зачем?

– Да-да, действительно… – усмехнулся Березин. – Ты заметил, Борис, что в числе клиентов Ли сплошь люди высокого ранга? Тебя порекомендовал Ли твой коллега, ты – меня. Я привел к нему судью Третьякова. А тот наверняка притащил еще кого-нибудь. Ты лично, Борис, сколько людей завербовал?

Мэр пропустил мимо ушей оскорбительно-шпионское выражение. Его глаза стали беспокойными.

– Ты думаешь, на всех не хватит?

– Да я не о том! – вспылил полковник. – Хватит на всех энергии доктора Ли или не хватит, это вопрос второй. Понимаешь, мы невольно образовали некий клуб или общество, куда входят престарелые и хилые здоровьем высокопоставленные чиновники.

– Партбюро?

– Что-то в этом роде.

– А разве не существует правительственных медицинских центров? – съязвил Аничков. – Туда простому смертному путь заказан.

– Оставим простых смертных в покое. Со сколькими людьми ты поделился своей радостью?

– Я рассказал об этом троим.

– А каждый из них еще троим… – подвел итог полковник. – Кто и когда был первым клиентом Алберта Ли, мы не знаем. Если идти по минимуму, то возьмем за точку отсчета дату твоего появления у Ли. Это – пять месяцев. Представляешь, сколько у него клиентов?

– Представляю… Им несть числа, – ответил Аничков по-библейски.

– Именно. И я удивляюсь, почему это не просочилось в прессу. Наверняка об Алберте Ли ходят слухи.

– Какая разница – просочилось что-нибудь в прессу или не просочилось, напишет об этом какая-нибудь бульварная газетенка или нет. И что они могут написать, что начальник городского УВД Виктор Березин, мэр Аничков и иже с ними регулярно принимают препараты по оздоровлению организма? Ну ладно, какой-нибудь слабоумный борзописец сунется ко мне или к тебе с вопросом: «А правда, господа, что вы недавно оздоровились?» – «Правда, – скажем мы. – Разве по нам не видно?» Тот отправится к Ли: «Здравствуйте, доктор. А правда…» Ли может посмеяться над ним, а может просто послать куда подальше. Вот и все, Виктор. Главное, чтобы Ли продолжал заниматься только избранными, чтобы никакой мелочи, которая действительно сможет поднять шум вокруг доктора. Чтобы он не стал вторым Чумаком или Кашпировским. К чему ему собирать полные залы и стадионы хилых, как ты сказал, здоровьем? Надо сказать Ли, чтобы он ограничил число клиентов. Хватит. А мы просто заплатим ему больше. Нам предстоит задать ему массу вопросов. Какое количество таблеток, к примеру, он может «зарядить» за один раз, существует ли порог, срок годности, так сказать. Если нет, мы скупим у него необходимое количество препарата. А остальные пусть катятся к черту!

Мэр распалился, забыв на время, как ему плохо. Ему хотелось иметь молодую, горячую кровь, а не старческую бодягу в хрупких венах. Извилины в мозгах главы города приняли вид стрел, и направлены они были только в одном направлении.

– Мы зависим от него, – сказал Березин, занятый своими мыслями.

– Да к черту зависимость! – возопил Аничкин. – Тебе что, плохо жилось эти месяцы? Ли прогоняет из наших тел немощность, заставляет жить. Ты разочаровался, Виктор? Ты больше не хочешь жить по-человечески?

– Хочу.

– Ну так и живи, господи! Ты – мент и везде ищешь криминальную подоплеку. Ли давал тебе «на дом» заряженные таблетки?

– Давал.

– А-а! – Мэр ехидно улыбнулся. – Уверен, что ты, надеясь обнаружить в них какую-нибудь жуткую наркотическую примесь, посылал их на экспертизу.