Casual Робски Оксана

11

Гости «Ice & Fire» уже съезжались к особняку на Басманной – бывшему клубу детей железнодорожников.

Роскошные меховые пальто, смешные муфты, пушистые рукавицы, затейливые шапки, высокомерные лица счастливых обладательниц.

Я забыла пригласительный дома, на кухне.

– Ну что вы, – протянула девушка на входе и улыбнулась. – Проходите, пожалуйста, мы вас и без пригласительного знаем…

Александр стоял в конце длинной аллеи и смотрел на меня.

Журналисты и фотографы толкались с обеих ее сторон, выкрикивали мое имя. Они кричали все громче, все яростнее и остервенелее.

Я не поворачивалась к объективам. Я смотрела ему в глаза. С каждым шагом я все глубже погружалась в них.

– Моя дочь не замечает меня! – вдруг услышала я сзади голос своей мамы.

Она размахивала пригласительным и поощрительно кивала фотографам.

Она надела мою шубу из рыжей лисы.

– Это ваша дочь? – загалдели журналисты.

Мама неожиданно резво взяла меня под руку и повернула к камерам.

– Пожалуйста, сюда. Журнал «Glamour».

– Пожалуйста, для ««ОК!».

– Пожалуйста, для «Hello!».

Я пыталась не отрывать взгляда от Александра Мама крутила меня перед камерами, я даже по привычке улыбалась.

Мама посылала воздушные поцелуи и кокетливо морщила носик. И хохотала.

Она исчезла в толпе так же неожиданно, как и появилась.

Он протянул мне бокал с шампанским.

Никто не хотел первым нарушать молчание Мы чокнулись. Но не сделали ни глотка.

Мимо проходили люди, здоровались со мной, я молча им кивала и улыбалась.

Он взял меня за руку, и я покорно засеменила за ним, путаясь в фалдах своей длинной шубы.

Он поцеловал меня за сугробом.

– Привет, – сказала я, и мне показалось, что это было первое слово в моей жизни.

– Привет, – прошептал он, склонившись совсем близко к моему лицу.

– Есть хочешь? – почему-то спросила я.

– Хочу.

И он снова потащил меня за руку.

В роскошной шубе в пол, модный и ироничный, Андрей Фомин приветствовал гостей. У него всегда немного загадочный вид, как будто он знает что-то такое, чего не знает никто. Причем, может быть, даже про тебя.

– Дочь, положи мне рыбу, – услышала я мамин голос и удивленно обернулась: она никогда не называла меня «дочь».

– Рыбу? – переспросила я, принимая из ее рук тарелку. Моя мама многозначительно смотрела на Александра.

– Давайте я за вами поухаживаю, – предложил он, и мама удовлетворенно кивнула.

Они завели беседу о телевидении. Я никогда не знала, что моя мама в курсе рекламных долей ведущих каналов.

Они обсудили «ТНТ». Потом «Первый». Наконец мама заговорила о том канале, с которого ушел Александр.

– Ни одного успешного проекта! – заявила моя мама. – Одни провалы, с тех пор как вы перестали там работать!

– Спасибо, – улыбнулся Александр. Равнодушно.

И мама перевела разговор на детей. Ее историям про то, какой я была милой девочкой в детстве, не было конца.

Александр заинтересованно расспрашивал о подробностях.

Я с ужасом представляла себе, как она сейчас достанет из складок пушистой шубы семейный альбом.

Я извинилась перед ними и сказала, что мне нужно позвонить.

Сан Санычу.

Потому что тот же молодой человек, что был с гвоздикой на встрече с читателями, теперь стоял рядом с нами здесь.

– Ты уверена, что тот же? – уточнил Сан Саныч.

– Ну, конечно, уверена.

– Может, просто тусовщик какой-то?

– Раньше я его нигде не встречала.

– Ладно. Я пришлю туда людей. Веди себя естественно.

Как только моя мама наелась и, помахав нам рукой, сказала, что хочет «пройтись», Сан Саныч перезвонил.

– Мои люди там. Никогда не думал, что так. сложно попасть на эти мероприятия.

– А разве тебе не присылают пригласительные? – хихикнула я.

– Уже отчаялись, – ответил Сан Саныч. – Там нет какой-нибудь пустынной дорожки?

Хорошо, что к Александру в это время подошел Фомин.

– Нет. Вряд ли. Хотя… – Я вспомнила про то место за сугробом, где мы целовались.

– Иди туда, одна, – решил Сан Саныч.

– Одна? – не очень обрадовалась я.

– Не бойся. С тобой профессионалы. А потом, там такая толпа, он не решится на что-то совсем уж… но проявить себя может. Иди.

Александр и Андрей что-то увлеченно обсуждали.

Я сделала знак, что сейчас приду, и направилась к сугробу.

Какие-то незнакомые люди по дороге кивали мне, потому что наверняка были знакомыми.

Сугроб отгораживал меня от них.

Немного страшно. И глупо стоять тут в одиночестве.

– Писаешь? – неожиданно подкравшись, спросил мой знакомый фотограф из «Коммерсанта». Валера.

Не писаю, – отгрызнулась я, и он ловко щелкнул фотоаппаратом, Может быть, он – маньяк? Я стала придумывать какой-нибудь провокационный вопрос, но начался показ шуб, и Валера убежал, оставив меня одну.

Мне показалось, что я услышала какой-то шорох. Нет. Никого.

Постояла еще минут пять.

Если он здесь, то надо его спровоцировать.

Как? Что может спровоцировать маньяка? Наверное, мой довольный вид. Он же считает, что я – овощ, и мой довольный вид может подействовать на него как красная тряпка на быка.

Я принялась насвистывать. И слегка пританцовывать в такт музыке, доносящейся с показа. Я даже пару раз щелкнула пальцами. И подпела.

– Неплохо, – похвалил Александр из-за сугроба.

– Да? – Главное – сделать вид, что я совершенно не растерялась.

– Да. Я за тобой уже давно наблюдаю.

– А… Просто… Знаешь…

– Я понял. – Он подошел ко мне и обнял. – Понравилось? Так бы и сказала. К чему эти ритуальные танцы? Я в них и не очень-то разбираюсь.

Он поцеловал меня. Второй раз за сегодняшний вечер.

Наверное, это может спровоцировать маньяка.

Мы поцеловались еще раз.

Мы целовались так долго, что я уже забыла и про маньяка, и про то, почему вообще оказалась за этим сугробом.

Пока не позвонил Сан Саныч.

– Уходи оттуда, – мрачно сказал он. – Я отзываю своих людей.

– Приглашаю к себе домой! – торжественно объявил Александр. – Отметить нашу встречу.

Конечно, я не стала ему говорить, что отлично знаю, где он живет.

И машину он припарковал там же, где, видимо, и всегда.

Я ревниво искала в квартире следы предыдущей женщины.

Даже открыла шкафчик в ванной.

Ничего. Туалетная вода, дезодоранты. Крем «Cellcosmet» для глаз. Хи-хи.

В столовой – накрытый стол. Белая скатерть, в ведерке со льдом – шампанское.

– Я не знал, чем блеснуть перед тобой, и решил приготовить ужин, – сказал он, очаровательно смущенно.

– А ты готовил раньше? – подозрительно спросила я. И тут же представила, как он встречает с вот таким вот нарядным столом ту, другую.

– Нет, – честно признался он. – Раньше готовили мне. Но от тебя, похоже, этого не дождешься…

– Зато я на сноуборде умею! – Я довольно улыбалась.

На ужин был бульон из телячьих хвостов с раками.

Из книжки Оксаны Робски «Рублевская кухня».

– Продавщицы посоветовали, – сказал он, – говорят, именно для тех, кто не умеет готовить, но хочет удивить гостей Ты удивлена?

– Очень. – Из тарелки с аппетитным супом на меня гламурно поглядывал рак, небрежно свесив с края клешни.

Было вкусно. И романтично.

– Ты точно сам готовил? – засомневалась я.

– Конечно! – обиделся он, разгрызая клешню.

– Ну, как это готовится? – не унималась я.

Александр подробно рассказал, как смотрел в толковом словаре, что такое «мясной бульон», и консультировался с мамой, где лучше приобрести телячьи хвосты.

Я осталась у него до утра.

Мы постелили новое постельное белье. Прямо из упаковки. «Японские сны».

Розовый куст, голубой букет.

– Хранил для особо торжественного случая! – ухмыльнулся он. – И запомни на будущее: постельное белье покупай только в магазине «Сны i Секреты».

– Они что, тебе за это приплачивают?

– У тебя извращенная психология медийного лица.

Он потянул меня за руку. На кровать.

– А ты про какое будущее? – не удержалась я.

– Про наше, конечно. Не волнуйся.

– Я не волнуюсь.

– Да?

– А ты разве не чувствуешь?

– Ну… что-то чувствую., хи-хи…

– Сейчас почувствуешь еще больше…

– А разве бывает больше?

– Что за сарказм?

– Нет, что ты… хи-хи…

– Ну, все, сейчас я тебе покажу!..

Телефон Регины трезвонил не переставая. Все журналы и все газеты уже знали, что я подписываю с издательством договор и получаю аванс миллион долларов.

– На-на-начали пи-пи-пи-пиар вашей книги, – объявила мне в трубку Графиня Вишенка. – Ка-ка-ка-как, кстати, продвигается работа?

– Нормально.

– За-за-заканчиваете?

– Почти.

– Ну-ну-ну отлично. И, по-по-пожалуйста, не отказывайтесь от и-и-и-интервью. Этот п-п-п-иункт есть в нашем договоре.

– А когда я получу деньги?

– Мо-мо-может, пятница?

– O’kay.

– И, по-по-по-по-пожалуйста, побольше чернухи! Народ у нас это любит. Мы та-та-та-та-такие тиражи обеспечим!

Катя уже начала ходить.

Я знала, сколько нужно было денег, чтобы закрыть дело. И сколько попросили родственники погибшего.

– Я достану, – сказала я Кате – В пятницу. Не волнуйся.

Спасибо, – кивнула Катя. – И не сомневайся: я отдам. Я что-нибудь придумаю… в крайнем случае, брошу его на фиг… – прошептала она и кивнула в сторону стриптизера. Он сидел у окна и перебирал журналы, выбрасывая те, которые Катя, видимо, уже посмотрела. – И зароманю с каким-нибудь олигархом!

Я улыбнулась.

Она качнула своим гипсом.

– А что? Извращенцев полна – Катя хитро подмигнула.

Я обняла ее.

– Все будет хорошо. Ты, главное, выздоравливай. А выглядишь и так отлично.

– Я тут похудела! – подхватила моя подруга.

– Заметно, – сказала я серьезно. – Даже очень.

Стриптизер довольно улыбнулся себе под нос. Незаметно бросил на меня одобрительный взгляд.

– Ну, ладно, ребята. Я вас целую! – попрощалась я. – Слушайтесь врачей.

Почему-то хотелось говорить им «вы», обращаться сразу к ним обоим.

Как обычно перед Новым годом, на улице почти совсем растаял снег.

Машины месили грязь, люди сновали по улицам в суетливой предпраздничной кутерьме.

Солнце ослепило день. И сумерки, как марлевая повязка, накрыли землю.

Я включила фары.

Можно, конечно, поехать домой. Но можно поехать и к Александру. Если он позвонит.

Утром, когда я уходила, он сказал: «Набери мой номер, когда освободишься».

Я освободилась. Вернее, я специально не занимаю себя.

Я говорю журналистам: «Ее нет», а они нагло утверждают в трубку, что узнают мой голос.

Заехала в «GQ».

Знакомых почти никого нет.

Александр не звонит. Может, ждет, когда я позвоню?

Потяну еще немного. Позвоню через час, если он сам не объявится.

За столом слева от пианино большая компания. Один из владельцев ресторана – Александр Соркин.

Сажусь к ним.

Справа от меня – девушка. Ляля. Я ее везде вижу, но лично не знакома. Тусовщица. Мы весело болтаем.

Позвонил мой издатель.

– Это правда? – спросил он с укором.

– Что именно? – интересуюсь я.

– Ты не подписываешь договор со мной?

Ляля кладет мне в тарелку пару димсимов.

Я качаю головой: не хочу.