Casual Робски Оксана

– Для унитазов.

– Когда я езжу на своей машине, я держу руль двумя руками, – шепчет Антон в ухо.

– Для унитазов?

– Да, у меня много.

– Как-то не гламурненько.

– Ага. Скажи, что я в день покупаю по две пары обуви.

– Вот это им понравится!

– Посигналь грузовику – он должен уступить тебе дорогу! – кричит мой сын.

Я понимаю, что собственный ребенок не должен раздражать. Я вынуждена напомнить себе: «Это всего лишь маленький мальчик».

– Антон, а ты не думаешь, что я тебя старше, что меня уважает масса людей, что, в конце концов, я все знаю лучше тебя! А?

– Да, – согласился мой воспитанный ребенок, и мне сразу же стало стыдно.

– Как ты в хоккей поиграл? – начинаю заигрывать, чтобы избавиться от чувства вины.

– Хорошо. Я забил два гола.

– Молодец, малыш! Ты – лучший! Вот я совсем не умею играть в хоккей.

– Я – мужчина.

– Да, ты – мужчина.

Сан Саныч в моем телефоне высвечивается как «охрана».

– Когда камеры будем устанавливать?

– Давай попозже, а то у меня мама. Она уедет, и сразу.

– А людей ставить?

– Ну, тогда же и людей.

Бакст, по-моему, уехал в Париж. Или нет?

Хочется все узнать об этом художнике. Мы видим с ним одинаковые сны. Бродим по ним, как по незапертому дому.

Звонит Алик.

– В Яшчилане продается твоя книга! На английском языке! Я сказал, что ты моя подруга, и продавец захотел сфотографироваться со мной! Я пошлю тебе фотку по MMS! Нет! Сфотографируй себя прямо сейчас и пошли мне! Я подарю ему, он никогда не видел белых женщин!

Я люблю Алика. Как сорок тысяч братьев. Я протянула вперед руку с телефоном, старательно улыбнулась.

Алик перезвонил через минуту.

– Ты поправилась, – сказал он.

– Всего на два килограмма.

– Он решил назвать свой магазинчик моим именем.

Я не стала спрашивать, почему, собственно, не моим?

В детском саду мой сын влюбился. Они решили пожениться сразу, как только вырастут.

– Люся будет жить здесь, с тобой, – делился своими планами Антон, – и наши дети тоже здесь. А я буду жить в Москве.

– Как это в Москве? – удивляюсь я.

– Как папа. В квартире. И я буду к вам все время приезжать.

– Антон, ты что же, хочешь сбагрить мне свою Люсю, своих детей, а сам?

– Я буду работать.

– Привози их мне, – засмеялась великодушная бабуля. – Я как раз уже стану старенькая, мне будет скучно, так что я и Люсе твоей, и детям твоим буду рада.

– Ну, хорошо, – довольно быстро согласился мой сын, – тогда они будут жить у тебя. А я буду приезжать.

– А ко мне?– возмутилась я.

– И к тебе, – кивнул мой сын.

– Послушай, давай я тебе объясню, что такое семейная жизнь…

Позвонила Регина.

– Я думаю, ты еще успеешь, – сказала моя мама и увела сына в игровую.

– Слушай, у них там репортажная съемка на весь день: как ты идешь в тренажерный зал, потом завтракаешь, пишешь, например, ну, и так далее. Я сказала, что весь день – это невозможно.

– Конечно, невозможно, у меня же масса других встреч!

– Ну, они тогда будут просить хотя бы просто интервью… Все-таки глянцевое издание…

– Ну, посмотри, что у меня по расписанию…

– В следующий понедельник, в 5 часов дня.

– Okay. Предупреди визажистку.

– Записываю: «17.00. «Marie Claire». Позвонить Наташе».

Он привез меня домой. Мы стоим у калитки.

Снежинки попадают за шиворот и вредно там тают.

Мы целуемся.

– Я тебя люблю, – говорит он.

Снежинки снуют между нами, я молчу.

– Я так давно не говорил этих слов. Мне сейчас даже кажется – никогда.

Я улыбаюсь, он распахивает передо мной дверь.

Почему он не зовет меня в комнату, похожую на спичечный коробок?

Он наклоняется ко мне близко-близко, шепчет мне в ухо:

– Я люблю тебя.

По инерции – великая сила привычки! – я скромно улыбаюсь, опустив глаза. Дотрагиваюсь до его лица. Мне всегда казалось, что в этом жесте есть что-то интимное и обнадеживающее.

Мое сердце похоже на венок из ромашек. И какой-то добрый, но разбитной ангел гадает на нем.

Рано утром, еще до завтрака, болтая ножками, он отрывает лепесток за лепестком, и иногда выпадает «любит», а иногда «нет».

Когда выпадает «нет», я теряю друзей, я тоскую, я не знаю, куда мне идти, и даже иногда не знаю – зачем?

Зато когда выпадает «любит»!..

Тогда я чувствую запах летнего ветра, и мне кажется, что вселенная – это я; и вселенная эта. наполнена музыкой, такой же пронзительной, как осеннее небо, и каждый инструмент звучит так остро и так тонко – а дирижирую я сама.

… – Твой юрист получил договор? – интересуется мой издатель по телефону. В трубке слышны посторонние звуки, и я представляю себе, как в эту минуту – 11 утра – он знаками провожает очередную девушку, давая ей понять, что начался рабочий день, ее время вышло одновременно с солнцем и у него очень (многозначительное лицо, нос сморщен), очень важный договор.

– Получил.

Все самое важное происходит в постели: любовь, сны и интересные книжки.

Я сладко потянулась. Если каждый день по чуть-чуть тянуться, то начнешь доставать до краев кровати. Наверное. Надо сообщить это журналистам

– Когда подписываем?

– А миллион дашь мне? Он нервно хихикает.

Наверное, девушка еще не ушла и щекочет его за пятку.

– Ну, какой миллион?

– Долларов. Пока что. Хотя, чтобы перебить предложение, ты должен дать миллион двести.

Опять хихикает. И тяжело дышит. Нет, девушки не способны довести издателя до такого состояния. Только деньги.

– Думай, – говорю я.

– Это ты думай. У нас-то все по-честному.

На открытии магазина с техникой торжественно перерезаю ленточку.

Жду его телефонного звонка.

– Спасибо, мы вам очень благодарны, что вы откликнулись на наше предложение. Куда вам прислать телевизор?

– Телевизор? – рассеянно переспрашиваю я. – Свяжитесь с моим директором.

Улыбаюсь в объективы.

В руке шевелится телефон, поставленный на режим вибрации.

– Извините, извините… – Щелкают вспышки, потом эту фотографию можно будет использовать в рекламе «Nokia».

Это, конечно, Регина. 

– Помнишь, я тебе говорила про съемку с заснеженными березками?

– Где я на снегу в русском сарафане? Не хочу.

– А что, мне кажется, прикольно.

– Не хочу. Или обложка. Если хотят на обложку – согласна, а так – нет.

– Слушай, неудобно – они уже два месяца ждут.

– Не хочу!

– Ты выбрала лучшие духи для «Beauty»?

– Нет, сейчас перезвоню.

В «Шатуш» спрашиваю журналиста:

– Вы не против, если я буду отвечать на ваши вопросы и одновременно тестировать ароматы?

– Нет, нет, что вы.

Журнал «Beauty» прислал флаконов 50 духов, чтобы я выбрала те, которые мне больше нравятся.

Он позвонил.

– Привет.

Я открыла коробку «Coromandel» от Chanel.

– Что делаешь в выходные?

– Не знаю. Так, всякие дела…

– А если я приглашу тебя… куда-нибудь… в дом отдыха, например?

– В каком смысле: в дом отдыха?

На самом деле я уже согласилась.

– В прямом. Отдыхать. Куда-нибудь. Может, в Нахабино?

– Ну, ладно.

– Я закажу самый большой номер!

Я брызнула духами от Ralf Lauren почти что в лицо журналисту. Он повел носом.

– А мне казалось, что вам нравятся маленькие. – Мы иногда нарочно переходили на «вы».

– Вопрос не «где», вопрос «с кем»?

Ароматом «Delices de Cartier» я подушила официантку. Она вежливо улыбнулась.

– Вам просили передать, – сказала официантка, кивнув куда-то в середину зала, где за столиком сидели двое мужчин. И показала бутылку вина – С пожеланиями доброго дня.

Я рассмотрела этикетку: «Clos Saint Hune» от Trimbach.

– Спасибо. – Я кивнула. И спросила в трубку:

– Ас кем тебе нравятся «маленькие»?

– В основном с тобой.

– Что?

– Ну, а что за вопросы? Конечно, с тобой.

– Именно поэтому в Нахабино ты закажешь самый большой?

– Я просто уже заказал… за город хотелось… а поскольку я не был уверен, что ты согласишься…

– И правильно! Я девушка непредсказуемая.

– Это значит, ты согласна?

– У меня, между прочим, интервью. Я тебя целую.

Nina Ricci на рукав, Lulu Guinness – на диванную подушку.

Посмотрела на часы: 15.15.

– Давайте побыстрей, а то у меня всего 20 минут осталось.

– Да, да, просто вы по телефону разговаривали…

– Пересядем за другой столик? А то у меня здесь уже все запахи смешались.

– Конечно, конечно.

Michael Kors, Mugler…

– Скажите, когда первый раз вы почувствовали себя особенной? Ну, было какое-то такое… озарение? Может быть, в детстве?

– В детстве? Escada под столом.

– Правду сказать, я тоже пишу.

Kenzo на салфетку. Покачала салфеткой перед своим лицом.

– Надо же, как интересно!

Звоню Регине.

– Все, выбрала – «Coromandel». Он взаимодействует с ароматом кожи. И поэтому на всех чуть-чуть разный.

– У тебя что там, целая исследовательская группа?

– Да. Я и журналист. Вечером продиктую тебе описание аромата. Сейчас у меня тут слишком всего много, – я помахала рукой, как будто мух отгоняла.

Потом посмотрела на журналиста:

– Ну, все. Наше время истекло. Было очень приятно с вами поболтать.

– Я, честно говоря, думал…

– Что поделаешь – график… А текст пришлите Регине на утверждение.

Где-то я прочитала, что жизнь – субстанция глуповатая, но отзывчивая. Согласна.

И если ты сумеешь себя убедить в том, что то, что тебе хочется, действительно необходимо, – ты это непременно получишь.

Надо это записать.

Вообще, надо завести маленькую книжку и записывать за собой. А потом опубликовать.

Или вот, например, Бегбедер приезжал в Москву с диктофоном. И ничего, не стеснялся увековечивать свои мысли и в ресторанах, и в ночных клубах.

Мы вместе ужинали на «Веранде», когда он приезжал с неофициальным визитом и двумя своими неофициальными женами.

Бегбедер как Бегбедер.