Цивилизация статуса Шекли Роберт

Глава 4

Улица была пуста, если не считать спокойно переговаривающихся хаджи. Когда Баррент вышел, двое отодвинулись, а третий шагнул вперед. Увидев, что Баррент вооружен, он быстро прицелился.

Баррент кинулся на землю и нажал на курок своего оружия. Он почувствовал, как оно дрогнуло в руке, и увидел, что голова и плечи хаджи потемнели и начали распадаться. Прежде чем он успел прицелиться в других, пистолет вывернуло из руки дикой силой – выстрел умирающего хаджи задел ствол.

Баррент в отчаянии рванулся к оружию, понимая, что вовремя не успеет, тело напряглось в ожидании смертельного удара… Он докатился до пистолета, удивительным образом живой, прицелился в ближайшего хаджи.

И едва успел удержаться от выстрела. Хаджи вкладывали оружие в кобуры. Один из них сказал:

– Бедный старый Дрэйкен. Он так и не научился быстро целиться.

– Мало было практики, – заметил второй. – Дрэйкен не очень-то тренировался.

– Вот наглядный урок. Нельзя терять форму.

– И не следует недооценивать противника, даже пеона. – Он посмотрел на Баррента. – Отличный выстрел, приятель.

– Действительно, превосходный выстрел, – подтвердил другой мужчина. – Из пистолета чрезвычайно трудно точно стрелять в падении.

Баррент, дрожа, поднялся на ноги, сжав в руке оружие, готовый к действию при первом подозрительном движении хаджи. Но они вели себя очень спокойно, явно считая инцидент исчерпанным.

– Что теперь? – спросил Баррент.

– Ничего, – ответил один из хаджи. – В День посадки каждому человеку или охотничьей партии позволено только одно убийство. После этого вы вне Охоты.

– Неинтересный праздник, – пожаловался его товарищ. – Не сравнить с Играми или Лотереей. – Вам остается только пойти в Регистрационную контору, – перебил первый, – и получить наследство.

– Что?

– Ваше наследство, – терпеливо повторил хаджи. – Вы наследуете все состояние вашей жертвы. Но от Дрэйкена, должен вам сообщить, много не получите.

– Он никогда не был хорошим бизнесменом, – печально произнес другой. – И все же для начала неплохо. А так как вы совершили узаконенное убийство, хотя и в высшей степени необычное, то подниметесь в положении. Вы стали свободным гражданином.

На улице появились люди, лавочники открывали шторы. Подъехал грузовик с надписью: «Удаление тел. Группа 5», и четверо мужчин в униформе забрали тело Дрэйкена. Тетрахид возвращался к обычной жизни. Это больше, чем заверения хаджи, убедило Баррента, что все позади. Он положил оружие девушки в карман.

– Регистрационная контора там, – сказал один из хаджи. – Мы выступим вашими свидетелями.

Баррент еще не полностью понимал, что происходит. Но раз все идет хорошо, он решил не задавать вопросов. Успеет разобраться потом.

В сопровождении хаджи он пришел в Регистрационную контору на Оружейной площади. Здесь клерк со скучной миной выслушал показания, достал деловые бумаги Дрэйкена и вместо его имени вписал имя Баррента. В документах уже было несколько подобных изменений, – видимо, круговорот бизнеса в Тетрахиде совершается быстро.

Так Баррент оказался владельцем магазина противоядий на бульваре Наглой Лжи. Бумаги официально возводили его в ранг свободного гражданина. Клерк вручил кольцо статуса, сделанное из оружейной стали, и посоветовал как можно скорее сменить одежду во избежание неприятных недоразумений. Хаджи пожелали ему удачи и всяческих успехов.

Баррент решил осмотреть свое новое жилище и магазин. На фасаде дома красовалась вывеска: «Средства от всех ядов. Приобретайте набор „Сделай сам, если хочешь выжить“. Двадцать три противоядия в карманной коробке!»

Баррент открыл дверь и вошел. За низкой стойкой до потолка тянулись полки, заставленные бутылками, склянками, картонками и квадратными стеклянными банками с листьями, веточками, грибами. Рядом стоял маленький шкаф с книгами. Баррент прочел несколько названий: «Быстрое диагностирование при остром отравлении», «Семейство мышьяка», «Производные белены».

Было очевидно, что отравление играет значительную роль в обыденной жизни Омеги, раз существуют магазины, – а наверное, есть и другие – которые готовят и распространяют противоядия. Баррент подумал и решил, что получил необычное, но почетное дело. Он изучит все книги и узнает, как его следует вести.

К магазину примыкали гостиная, спальня и кухня. В одном из шкафов Баррент нашел плохо сшитый черный костюм гражданина и переоделся, не забыв переложить в карман пистолет. Покинув магазин, он направился в Общество по защите жертв.

Дверь все еще была открыта, а трое оборванцев все так же сидели на скамье. Теперь они не смеялись. Долгое ожидание, казалось, утомило их. За столом просматривал бумаги мистер Френдлер. Девушки не было.

Баррент подошел к столу, и Френдлер встал:

– Примите мои поздравления! Дорогой друг, искренние, наитеплейшие поздравления! Великолепный выстрел! Притом в падении!

– Благодарю вас, – произнес Баррент. – Я пришел сюда, чтобы…

– Знаю, знаю, – сказал Френдлер. – Вы желаете осведомиться о правах свободного гражданина. Естественное желание. Садитесь на скамью, и я буду к вашим услугам через…

– Я пришел не за этим, – перебил Баррент. – Конечно, я не прочь узнать свои права и обязанности. Но сперва я хотел бы найти ту девушку.

– Девушку?

– Она сидела на скамье, когда я вошел. И дала мне пистолет.

Мистер Френдлер удивленно воззрился на него:

– Гражданин, вы ошибаетесь. Сегодня в конторе вообще не было женщин.

– Она сидела на скамье рядом с этими тремя мужчинами. Очень привлекательная темноволосая девушка. Вы не могли не заметить ее.

– Я определенно заметил бы ее, если бы она здесь была, – сказал Френдлер, часто мигая. – Но, как я уже говорил, в этом помещении не было и духу женщины.

Баррент посмотрел на него и вытащил из кармана пистолет.

– В таком случае откуда эта штука?

– Я его вам одолжил, – ответил Френдлер. – Рад, что вы успешно сумели им воспользоваться, но теперь попрошу вернуть.

– Вы лжете, – процедил Баррент, сжав оружие. – Спросим у этих людей. Куда ушла девушка?

Мужчина поднял угрюмое небритое лицо и сказал:

– О какой девушке вы говорите, гражданин?

– О той, что сидела вот тут.

– Здесь никого не было. Рафаэль, ты видел женщину на скамейке?

– Только не я, – ответил Рафаэль. – А я сижу здесь с десяти утра.

– И я не видел, – вставил третий. – А у меня отличное зрение.

Баррент повернулся к Френдлеру:

– Почему вы лжете мне?

– Я сказал истинную правду. Пистолет вам одолжил я, потому что это моя привилегия как президента Общества по охране жертв. А теперь попрошу его обратно.

– Нет, – отрезал Баррент. – Пистолет будет у меня, пока я не найду девушку.

– Это не очень разумно, – произнес Френдлер и поспешно добавил: – Я имею в виду, что в данных обстоятельствах кража не прощается.

– Рискну, – бросил Баррент и покинул Общество по защите жертв.

Глава 5

Барренту требовалось время, чтобы оправиться от бурного вступления в омегианскую жизнь. Начав с бесправного положения новоприбывшего, посредством убийства он стал владельцем магазина противоядий. Из забытого прошлого на планете Земля его зашвырнули в шаткое настоящее мира преступников, дав смутное представление о сложной иерархической структуре и узаконенной программе убийств. Он обнаружил в себе определенную уверенность и неожиданное проворство в обращении с оружием. Баррент понимал, что надо еще очень много узнать о себе, Омеге и Земле, и надеялся прожить достаточно долго, чтобы успеть сделать это.

Но сперва главное. Нужно зарабатывать на жизнь. Необходимо стать специалистом по ядам и противоядиям.

Он прошел в подсобку и стал просматривать книги, оставленные хаджи Дрэйкеном.

Литература о ядах оказалась увлекательным чтением. В книгах описывались растительные яды, известные на Земле, такие как вонючий морозник, чемерица, паслен и тисовое дерево. Болиголов и вызываемые им предсмертные судороги. Синильная кислота миндаля и дигиталин пурпурной наперстянки. Ужасающе эффективная волчья отрава со смертельной дозой аконита и экстракты таких грибов, как бледная поганка и мухомор, не говоря уже о чисто омегианских ядах типа красноголовника или цветущей лилии морталис.

Но знать растительные яды, хотя и бесчисленные в своих вариациях, было мало. Оставались еще ядовитые животные – птицы, пауки, змеи, скорпионы и гигантские осы. Множество минеральных ядов вроде мышьяка, ртути, висмута. Едкие нитраты, гидрохлориды, кислоты. Кроме того, существовали яды, выделенные из разных источников и очищенные от примесей, – стрихнин, муравьиная кислота, гиоциамин, белладонна.

Для каждого из этих веществ существовали свои противоядия; но Баррент подозревал, что сложные, тщательно сформулированные рецепты далеко не всегда были эффективными. Действие противоядия зависело и от правильного диагноза: симптомы, вызываемые разными ядами, слишком часто совпадали…

Баррент изучал книги, размышлял… И с некоторой нервозностью обслуживал своих первых клиентов.

Он обнаружил, что многие его опасения беспочвенны. Вместо десятков смертельных веществ, рекомендованных Институтом ядов, большинство отравителей прибегали к мышьяку и стрихнину – недорогим, проверенным и очень болезненным. У синильной кислоты легкоразличимый запах, ртуть трудно ввести в организм, а едкие вещества, хотя и удовлетворительно эффективные, весьма опасны в обращении. Волчья отрава и мухомор, конечно, превосходны; нельзя сбрасывать со счетов белладонну, да и бледная поганка и вонючий морозник не лишены особого, мрачного очарования. Но то были яды старого, праздного времени. Нетерпеливое молодое поколение – и особенно женщины (они составляли на Омеге девять десятых отравителей) – довольствовалось простыми средствами.

Омегианские женщины были консервативны. Их не трогала утонченная изысканность отравительского искусства. Средства вообще не интересовали их, только цели – как можно быстрее и дешевле. Женщины Омеги отличались рациональностью. И хотя страстные теоретики в Институте ядов пытались продавать фантастические микстуры контактных ядов типа трехдневной плесени и неустанно трудились над составлением сложнейших композиций, те с трудом находили сбыт. Простой мышьяк и быстродействующий стрихнин продолжали оставаться столпами торговли, что существенно облегчало работу Баррента.

Осложнения возникали с мужчинами, которые отказывались верить, что они отравлены подобными банальными ядами. В таких случаях Баррент прописывал массу различных корешков, трав, листьев и крошечную гомеопатическую дозу яда, неизменно совмещая это с нейтрализующими и рвотными агентами.

Вскоре Баррента навестили Дэнис Фоэрен и Джо. Фоэрен получил временную работу в доках по разгрузке рыбачьих судов, а Джо организовал ночную игру в покер среди государственных служащих Тетрахида. Ни тот ни другой не поднялись заметно в статусе; без убийств на своем счету они были лишь жителями второго класса и нервничали при встрече со свободным гражданином, но Баррент вел себя на равных. Это были его единственные друзья на Омеге, и он не собирался терять их из-за неравенства в социальном положении.

Правила и обычаи Тетрахида оставались тайной за семью печатями. Даже Джо не мог узнать что-нибудь определенное от своих друзей на государственной службе. На Омеге закон хранился в тайне. Опытные использовали его знание против вновь прибывших. При помощи неравенства и культивируемого невежества власть и привилегии оставались в руках старейших жителей. Конечно, движение наверх не остановить, но его можно замедлить и сделать чрезвычайно опасным. Чтобы ознакомиться с обычаями и законами Омеги, новичкам оставался единственный, но рискованный способ – проб и ошибок.

Хотя магазин требовал много времени, Баррент настойчиво искал девушку, которая ему помогла. Пока у него не было даже доказательств, что она существовала.

Он познакомился с владельцами соседних магазинов. Веселый усатый молодой человек, по имени Деймонд Гаррисбург, распоряжался в продовольственном. Весьма обыденная и мирная профессия, но, как говорил Гаррисбург, даже преступники должны есть. Следовательно, необходимы фермеры, перевозчики, упаковщики и магазины. Гаррисбург утверждал, что его бизнес ничем не уступает присущей Омеге индустрии смерти. Кроме того, дядя жены Гаррисбурга был министром публичных работ. Через него Гаррисбург рассчитывал получить сертификат на убийство. С этим важным документом он мог совершить свое обязательное преступление и подняться до статуса привилегированного гражданина.

Баррент поддакивал и кивал, но подумывал, не отравит ли сперва Гаррисбурга его жена, худая бойкая женщина. Похоже, она недолюбливала мужа, а развод на Омеге был запрещен.

Другой сосед, Тем Ренд, был долговязым бодрым мужчиной около сорока. От левого глаза почти до уголка рта тянулся шрам – подарок от желающего подняться в положении. Желающий не на того напал. По свидетельству очевидцев, совершенное им ответное убийство было достойно всяческого подражания. Тем Ренд владел магазином оружия, постоянно практиковался и всегда носил при себе образчики своих товаров. Тем мечтал стать членом Гильдии убийц. Он уже подал заявление и имел шансы быть принятым в эту старейшую и суровую организацию через несколько месяцев.

У него Баррент купил оружие. По совету Ренда он выбрал иглолучевик Джамисона-Тира – быстродействующий и аккуратный, развивающий мощность пули крупного калибра. Конечно, у него не было такого рассеяния, как у теплового оружия хаджи, способного поражать в шести дюймах от цели. Но тепловики широкого радиуса действия поощряли неточность. Это было небрежное, беспорядочное оружие, приучавшее своих владельцев к беспечности. Из него мог стрелять любой, а чтобы эффективно использовать иглолучевик, необходима постоянная практика. И практика себя оправдывала: опытный стрелок из иглолучевика стоил двух с широкотепловым оружием.

Баррент внял совету, идущему от будущего убийцы и владельца оружейного магазина. Долгие часы он проводил в тире Ренда, оттачивая быстроту реакции и привыкая к автоматической кобуре.

Надо было многое знать и еще больше делать только для того, чтобы выжить. Баррент не возражал против тяжелой работы, пока она имела серьезную цель. Он надеялся, что некоторое время все будет спокойно и передышка позволит догнать в знаниях старожилов.

Но на Омеге нет ничего стабильного.

Однажды днем Баррент принял необычно выглядевшего посетителя: лет пятидесяти, плотного, со строгим лицом. Гость был одет в красную рясу до колен и сандалии. С пояса свисали маленькая черная книжечка и кинжал с красной рукояткой. От человека веяло силой и властью. Баррент был не в состоянии определить его статус.

– Я собирался закрывать, сэр. Но если вы желаете что-нибудь купить…

– Я пришел не за покупками, – перебил посетитель. Он позволил себе легкую улыбку. – Я пришел продать.

– Продать?

– Я священник, – сказал человек. – Вы новичок в моем приходе. Я не видел вас на службах.

– Я ничего не знал о…

Священник поднял руку:

– И по церковному, и по светскому закону неведение не служит оправданием. Напротив, неведение может быть наказано как акт намеренного пренебрежения, параграф двадцать восьмой Закона о всеобщей персональной ответственности, не говоря уже о его Малом дополнении. – Он снова улыбнулся. – Тем не менее вопрос о дисциплинарном взыскании пока не стоит.

– Рад слышать, сэр, – сказал Баррент.

– Зовите меня Дядей, – сказал священник. – Я Дядя Ингмар, и я пришел, чтобы рассказать об ортодоксальной религии Омеги – поклонении вездесущему духу Зла, иже есть наша опора и упование.

– Буду счастлив узнать о религии Зла, Дядя, – произнес Баррент. – Разрешите пригласить вас в гостиную?

– Конечно, Племянник, – ответил священнослужитель и последовал за Баррентом.

Глава 6

– Зло, – сказал Дядя Ингмар, после того как удобно устроился в лучшем кресле, – это та сила внутри нас, которая вдохновляет человека на дела, требующие силы и выносливости. Культ Зла является культом самого себя и потому единственно верным культом. Личность, которой мы поклоняемся, есть идеальное социальное существо: человек, удовлетворенный своим положением в обществе, однако готовый ухватиться за любую возможность продвижения; человек, принимающий смерть с достоинством и убивающий без унизительного чувства жалости. Зло есть действительное отражение безразличной и бесчувственной вселенной. Зло вечно и неизменно, хотя проявляется в различных формах многообразной жизни.

– Не угодно ли немного вина, Дядя? – предложил Баррент.

– Благодарю вас, вы очень любезны. Как бизнес?

– Прекрасно. Правда, на этой неделе, пожалуй, вяло.

– Люди уже не проявляют прежнего интереса к отравлению, – заметил священник, задумчиво потягивая вино. – То ли дело, когда я был мальчишкой, только что высланным с Земли… Однако я отвлекся.

– Слушаю вас, Дядя.

– Мы поклоняемся Злу, – сказал Дядя Ингмар, – как воплощению Великого Черного, страшного, увенчанного рогами надсмот р щика наших дней и ночей. В Великом Черном мы находим семь смертных грехов, сорок преступлений и сто один порок. Нет такого преступления, которого бы не совершил Великий Черный, – со вершил безупречно, как подобает его натуре. Мы, несовершенные существа, стремимся вести себя по его образу и подобию. И иногда Великий Черный вознаграждает нас, являясь в ужасной красоте своей огненной плоти. Да, Племянник, мне посчастливилось видеть его. Два года назад он появился на Играх, и за год до того.

Священник ненадолго погрузился в воспоминания о явлении божества. Затем он сказал:

– Так как мы признаем в государстве высшее проявление способности человека ко Злу, мы также поклоняемся государству как сверхчеловеческому, хотя и не божественному, созданию.

Баррент кивнул. Он все время боролся со сном. Низкий монотонный голос Дяди Ингмара, повествующий о таком распространенном понятии, как Зло, оказывал усыпляющее действие.

– Можно спросить, – бубнил Дядя Ингмар, – если Зло является величайшим достижением человеческой натуры, зачем тогда Великий Черный позволяет существовать Добру? Проблема Добра веками волновала непросвещенных. Сейчас я отвечу.

– Да, Дядя? – произнес Баррент, тайком ущипнув себя за ляжку, чтобы отогнать сон.

– Но сперва, – продолжил священник, – давайте дадим определение понятий. Давайте исследуем природу Добра. Давайте смело и безбоязненно изучим нашего противника и раскроем его истинные черты.

– Да, – кивнул Баррент. Его веки налились свинцом. Он потер глаза и попытался слушать.

– Добро есть состояние иллюзии, – ровным голосом внушал Дядя Ингмар, – которое приписывает человеку несвойственные ему черты добродетели, смирения и благочестия. Как мы докажем иллюзорную природу Добра? Очень просто: во вселенной существуют только человек и Великий Черный, и поклоняться Великому Черному – значит поклоняться высшему самовыражению. Таким образом, показав, что Добро есть иллюзия, необходимо признать его свойства несуществующими. Понимаете?

Баррент не ответил.

– Вы понимаете? – повторил священник резко.

– А? – произнес Баррент, дремавший с открытыми глазами. Он заставил себя очнуться и проговорил: – Да, Дядя, я понимаю.

– Превосходно. Теперь спрашиваем: почему Великий Черный позволяет даже иллюзии Добра существовать во вселенной Зла? И находим ответ в законе необходимых противоположностей, ибо Зло нельзя определить как таковое без обязательного контраста. Лучший контраст – противоположность. А противоположность Зла есть Добро. – Священник торжествующе улыбнулся. – Все просто и ясно.

– Конечно, Дядя, – согласился Баррент. – Не хотите ли еще немного вина?

– Ах, буквально капельку, – сказал священник.

Еще десять минут он рассказывал Барренту о естественном и ча рующем Зле, свойственном зверям и птицам лесным, и советовал следовать в поведении примеру этих бесхитростных созданий. Наконец он кончил и поднялся.

– Очень рад приятной беседе, – сказал священник, тепло пожимая руку Баррента. – Могу я рассчитывать на ваше присутствие на ночных службах по понедельникам?

– Службах?

– Конечно. Каждый понедельник, ровно в полночь, мы служим Черную мессу в Малом Шабаше на Церковно-лесном проезде. После этого девы готовят закуску, мы танцуем и устраиваем хоровое пение. Это очень весело. – Он широко улыбнулся. – Поклонение Злу может быть приятным.

– Да, естественно, – подтвердил Баррент. – Я приду.

Он проводил священника до двери и затем надолго задумался над тем, что сообщил ему Дядя Ингмар. Без сомнения, присутствие на службах необходимо. Практически обязательно. Он только надеялся, что Черная месса не будет так адски скучна, как ингмаровское разъяснение Зла.

Священник приходил в пятницу. Следующие два дня Баррент был занят – он получил партию гомеопатических трав от своего агента из района Кровавая Яма. Надо было рассортировать и классифицировать их, а затем разложить по ящикам.

В понедельник по пути в магазин после ланча Барренту показалось, что он увидел ту девушку. Он бросился за ней, но потерял в толпе.

Придя к себе, Баррент нашел подсунутое под дверь письмо. Это было приглашение из Магазина снов. Текст гласил:

Дорогой гражданин, мы счастливы приветствовать Вас в нашем районе и предложить услуги, как мы надеемся, лучшего Магазина снов на Омеге. Продаем сны на любой вкус – и по неслыханно низкой цене. Мы специализируемся на снах-воспоминаниях о Земле.

Уверены, что как свободный гражданин Вы непременно захотите воспользоваться нашими услугами. Надеемся, это произойдет в течение недели.

Владельцы

Баррент отложил письмо. Он не имел ни малейшего понятия, что представляет собой Магазин снов. Предстоит это узнать. Хотя приглашение было составлено очень вежливо, в нем чувствовалась повелительность. Очевидно, посещение Магазина снов являлось одной из обязанностей свободного гражданина.

Конечно, обязанность может оказаться и удовольствием. Настоящее восстановление памяти о Земле стоило бы любых денег.

Но с этим можно пока подождать. Сегодня – Черная месса, и его присутствие там определенно требуется.

Баррент покинул магазин в одиннадцать вечера, собираясь немного погулять по Тетрахиду перед службой, начинающейся в полночь.

Он вышел на прогулку вполне довольный собой. И – такова уж была противоречивая и непредсказуемая природа Омеги – едва не погиб по пути в Малый Шабаш на Церковно-лесном проезде.

Глава 7

Стояла жаркая, душная ночь. На улице – ни малейшего дуновения. С Баррента градом катил пот, хоть он и был одет только в шорты, черную рубаху и сандалии.

Мимо промчалась группа людей.

В этом поспешном бегстве при жаре, когда и идти-то было трудно, чувствовалась паника. Баррент попытался узнать, в чем дело, но никто не останавливался. Только один старик крикнул через плечо:

– Убирайся с улицы, идиот!

– Почему? – спросил его Баррент.

Старик что-то неразборчиво прорычал и скрылся. Баррент нервно сжал рукоять иглолучевика. Что-то происходило, но что? Теперь ближайшее убежище – Шабаш, до которого оставалось около полумили. Пожалуй, лучше продолжить путь, держась наготове, чтобы отразить любое нападение.

Через несколько минут Баррент оказался один в зашторенном городе. Он шел посреди улицы, вынув иглолучевик из кобуры. Возможно, наступает какой-нибудь праздник типа Дня посадки. Все возможно на Омеге…

Он считал себя готовым к любой неожиданности. Но опасность пришла совсем с другой стороны и застигла его врасплох.

Легкий ветерок всколыхнул стоячий воздух. Ветерок исчез и вернулся уже окрепшим, заметно охлаждая раскаленные улицы. Он гнал перед собою мусор, подметая переулки Тетрахида, и Баррент почувствовал, как высыхают его грудь и спина.

Несколько минут климат Тетрахида был необычайно приятным.

Холодный воздух подул с вершин гор, и температура упала градусов на десять.

Странно, подумал Баррент, лучше поскорее добраться до Шабаша.

Он прибавил шагу, а температура все снижалась. На улицах появились первые сверкающие призраки мороза.

Холоднее стать не может, решил Баррент.

Он оказался не прав. Студеный зимний ветер завыл в переулках, повалил снег. Продрогший до костей Баррент бежал по пустым улицам, а рассвирепевший ветер догонял и подстегивал его. Дороги коварно блестели. Он поскользнулся и упал, а поднявшись, пошел медленнее.

Сквозь неплотно закрытое окно Баррент увидел свет и заколотил по ставням, но изнутри не раздалось ни звука. Он осознал, что жители Тетрахида никогда не помогают друг другу: чем больше людей умрет, тем больше шансов выжить у оставшихся. И Баррент продолжал бежать, чувствуя, как ноги превращаются в два чурбана.

Ветер взревел, и градины величиной с кулак забарабанили по земле. У Баррента уже не хватало сил для бега. Теперь он мог лишь идти в замерзшем белом мире и надеяться, что успеет добраться до Малого Шабаша.

Он шел часы и годы. Однажды он миновал покрытые инеем тела двух мужчин, привалившихся к стене. Эти остановились.

Баррент снова заставил себя бежать. В боку кололо как ножом, а по рукам и ногам поднимался холод. Скоро стужа достигнет груди, и наступит конец.

Целый шквал града обрушился на него.

Придя в себя, Баррент обнаружил, что лежит на ледяной земле и безжалостный ветер выдувает из его тела последние крохи тепла.

В конце улицы виднелись красные огни Шабаша. Он пополз к ним на четвереньках, отталкиваясь руками, двигаясь механически, уже ни на что не надеясь. Он полз и полз, а мерцающий огонек все так же светил вдалеке.

Но Баррент продолжал ползти и наконец достиг двери. Он поднялся на ноги и повернул ручку.

Дверь была заперта.

Он бешено заколотил кулаками, и панель откатилась. На него смотрел человек; затем панель снова закрылась. И больше не открывалась. Чего они ждут там внутри? Что случилось? Баррент попытался вновь стучать, но оступился и упал на землю. Перевернувшись, он бросил последний отчаянный взгляд на запертую дверь. И потерял сознание.

Баррент очнулся на койке. Двое мужчин растирали ему руки и ноги, под собой он чувствовал восхитительное тепло грелок. Над ним нависало широкое темное лицо Дяди Ингмара и внимательно всматривалось в него.

– Вам лучше? – спросил Дядя Ингмар.

– Кажется, – произнес Баррент. – Почему вы так долго не открывали дверь?

– Мы вовсе не собирались открывать ее, – сообщил священник. – Закон запрещает помогать посторонним в беде. А формально вы посторонний, так как еще не вступили в сообщество.

– Тогда почему меня впустили?

– Мой ассистент заметил, что у нас четное число молящихся. А требуется число нечетное, желательно оканчивающееся на тройку. Когда церковный и светский законы вступают в противоречие, светский должен уступить. И мы впустили вас, несмотря на правила.

– Странные правила, – сказал Баррент.

– Вовсе нет. Они предназначены для поддержания постоянного уровня населения. Омега – бесплодная планета, а приток заключенных увеличивает население в ущерб старейшим обитателям. Приходится принимать меры, чтобы избавиться от лишних новичков.

– Это нечестно, – упорствовал Баррент.

– Вы будете думать по-другому, когда станете старожилом, – заверил Ингмар. – А судя по вашей живучести, вы им станете.