Эмоциональный интеллект в бизнесе Гоулман Дэниел
новаторство, готовность к рискам и совместное обучение;
дух соревновательности и стремление к постоянным улучшениям.
Данный перечень представляет немалый интерес из-за очевидного сходства между методами этих организаций и эмоциональными компетенциями, которые в наибольшей степени характерны для лучших работников. Последний метод, к примеру, характеризует мотивационную компетенцию, то есть стремление к достижению цели, что уже обсуждалось в главе 6 применительно к отдельной личности. Аналогичным образом в предыдущих главах рассматривались такие эмоциональные компетенции, как новаторство, готовность к риску, сотрудничество, налаживание взаимоотношений, открытое общение, надежность, инициативность, преданность. Теперь мы знаем, какую роль каждая из этих компетенций играет в отличном выполнении людьми своих служебных обязанностей.
Но здесь те же самые способности попали в список, созданный по итогам наблюдений за максимально эффективными компаниями, а не за отдельными людьми. Компетенции организаций – и людей – можно считать относящимися к трем областям: когнитивные способности в смысле умения хорошо распоряжаться знаниями; техническая компетентность; умение обращаться с человеческим капиталом, требующее социальной и эмоциональной компетентности. Но как же выглядит организация, обладающая эмоциональным интеллектом? Рассмотрим для примера Egon Zehnder International, международную компанию, занимающуюся подбором руководителей высшего звена.
Глобальная команда
Виктор Левенштейн стоял перед дилеммой – глобальной дилеммой. Когда Мировой банк[48] начал искать кандидата на только что освободившийся пост вице-президента, ему велели обшарить всю планету, но найти подходящего человека. Кандидат, безусловно, должен был обладать широкой эрудицией в области финансов. Поскольку Мировой банк собирался диверсифицировать свою деятельность, американец на этом посту был нежелателен, тем более что представителей данного государства и так уже было слишком много в структуре банка. А между тем офис Левенштейна, управляющего партнера нью-йоркского отделения компании Egon Zehnder International, располагался прямо в сердце Манхэттена. Не утративший присутствия духа Левенштейн поднял на ноги отделения фирмы по всему миру. «Я разослал докладные записки примерно в двадцать разных отделений нашей компании, находящихся в тех странах, где вероятнее всего могли обнаружиться группы специалистов с нужным уровнем знания финансов, – главным образом в Европу, но вместе с тем в Гонконг, Сингапур и Австралию». Из этих отделений Левенштейн получил двадцать кратких биографических очерков возможных кандидатов. Он попросил, чтобы с восьмью кандидатами, которые показались ему наиболее перспективными, сотрудники соответствующих отделений провели собеседования, дабы выяснить, действительно ли они обладают необходимым уровнем технической компетентности. В результате отпали еще две кандидатуры.
«Помимо высокого профессионализма, – объяснял Левенштейн, – этот человек должен был обладать личными качествами и компетенциями, которые “пришлись бы ко двору” в уникальной обстановке Мирового банка, и поскольку я уже имел дело с этим банком, окончательное решение мог принять только я». Таким образом, ради встреч с шестью оставшимися претендентами Левенштейн сам облетел земной шар.
«В Мировом банке сложилась в высшей степени коллегиальная обстановка, – отметил он. – Чтобы им понравиться, необходимо уметь работать в команде, единодушно принимать решения, сотрудничать; и главное – никаких “примадонн”. А между тем один из наших кандидатов – инвестиционный банкир – настойчиво стремился быть в центре внимания, что совершенно не годилось для такой коллегиальной организации. Поэтому отбор он не прошел».
Тот, на кого пал окончательный выбор, был старшим партнером крупной голландской аудиторской фирмы, одним из двух кандидатов, у которых, по мнению Левенштейна, специальные знания и эмоциональный склад личности сочетались надлежащим образом, чтобы стать победителем, отвечающим требованиям организации. Работая самостоятельно, Левенштейн, вполне возможно, никогда не отыскал бы этого человека, но ему помогла наработанная им всемирная сеть связей, и поиск увенчался успехом.
Этот рассказ иллюстрирует типичный алгоритм действий фирмы Egon Zehnder International, которая объединяет своих разбросанных по всему миру партнеров в единую глобальную рабочую группу, непрерывно делясь связями и ключами к решению проблем. Так, когда японской автомобилестроительной фирме потребовался специалист по автодизайну из Европы, сотрудники отделений Egon Zehnder International в Великобритании, Франции, Германии и Италии буквально шаг за шагом прочесали всю автомобильную промышленность этих стран, а токийское отделение координировало поиск. В другом случае одна международная корпорация с главным офисом в Европе попросила компанию Egon Zehnder International найти нового директора по персоналу. И тогда кандидатуру самого перспективного кандидата подсказал кто-то из сотрудниковнью-йоркского отделения, работавший в это время в Азии. Поэтому кандидат прошел собеседование в гонконгском отделении и в конце концов был представлен клиенту лондонским отделением компании.
Один за всех: экономика сотрудничества
Такое тесное сотрудничество стало девизом компании Egon Zehnder International. Тот факт, что в этой международной компании без сучка без задоринки работает слаженная и согласованно действующая команда, вероятнее всего, объясняется введением одного новшества еще на заре ее существования. Суть его заключалась в том, что глобальную компанию стали рассматривать как единую команду, в которой зарплата каждого рассчитывалась на основе общего результата деятельности отделений. Команда, состоящая примерно из сотни партнеров, делит доходы из «общего котла», распределяя их по единой формуле. Доля каждого человека рассчитывается одинаково – независимо от того, велик или мал был в этом году его вклад в общую сумму прибыли компании. Таким образом, Egon Zehnder International в целом работает как самостоятельное подразделение, деятельность которого оценивается полученной прибылью.
Большинство фирм, занимающихся подбором специалистов по заявкам организаций, связывает базовый оклад с «миксом» показателей эффективности работы всей фирмы, офиса и сотрудника. Так, «звезды» обычно получают прямое процентное отчисление от той прибыли, которую они приносят компании. Однако в Egon Zehnder International все по-другому. Вот что говорит ее генеральный директор Дэниел Мейланд: «Сила нашей компании в отсутствии у нас концепции “звезд”».
Из такого равенства в распределении доходов и власти рождается принцип «один за всех, и все за одного». Это являет собой полную противоположность ситуации, сложившейся в индустрии в целом, где «охотники за головами» живут в соответствии со своим прозвищем, работая на основе премиальной системы, согласно которой удачливый агент по найму получает процент от оклада соразмерно занимаемой им должности.
Руководитель другой фирмы, занимающейся подбором персонала, в разговоре со мной заметил: «Я, откровенно говоря, скрываю информацию и контакты, потому что получаю зарплату в зависимости от полноты моих реестров. Находя в процессе поиска классного кандидата на какую-то должность, я припрятываю его для себя и держу вроде как про запас вместо того, чтобы отдать его коллеге. Вдруг потом пригодится… Понимаете, я ведь даже не знаю, буду ли через год работать в этой фирме. Так почему же я должен раздавать свои ресурсы?» В компании Egon Zehnder International люди тридцати девяти национальностей и восьми вероисповеданий, работающие в сорока восьми отделениях, открытых в тридцати девяти странах, действуют как единое целое. «Коренное различие между нашей фирмой и другими заключается в том, что все мы находимся на одном корабле, – говорит Левенштейн. – У нас нет конфликтующих друг с другом программ или интересов, чтобы у сотрудников не возникало искушения тянуть одеяло на себя. Напротив, чем больше мы сотрудничаем, тем эффективнее работаем – и тем скорее займемся следующей вакансией».
Модель компенсаций, внедренная Egon Zehnder International, стала радикальным новшеством для этой отрасли. Даже сейчас копируют ее всего лишь несколько конкурентов. Итак, фирмой поровну и полностью владеют ее партнеры (консультантов обычно повышают до статуса партнеров по истечении примерно шести лет). Сам Эгон Цендер, в свое время безраздельно владевший фирмой, теперь является держателем только одной доли, как и любой другой партнер.
«Я понял, что, поступив так, смогу сохранить своих лучших партнеров, – поделился со мной Цендер. – Это всех нас сообща сделало предпринимателями… Почему же нам так хорошо работается вместе? Потому что мы отделили индивидуальное исполнение работы от денег, – продолжал Цендер. – Никого не оценивают по тому, насколько велик объем выставленных им счетов. Поэтому партнеру в Германии, потратившему время на то, чтобы помочь с поиском партнеру в Токио, засчитывается приобретение нового клиента. Не имеет значения, кому именно принадлежит успех, потому что есть единое структурное подразделение, деятельность которого оценивается размером полученной прибыли, и все разделяют общий успех поровну. Отделение, которое теряет деньги, получает столько же, сколько отделение, которое заработало больше всех».
«Мы активно работаем в сетях, делясь своими специальными знаниями и доверием, – говорит Клаудио Фернандес-Араос из отделения, находящегося в Буэнос-Айресе. – Отсюда, из Аргентины, я рад поделиться всем со своими коллегами по всему миру и знаю, что они точно так же помогут мне, потому что наши заработки зависят от валовой прибыли фирмы».
Схема уравнительных платежей компании отражает понимание Цендером природы коллективной работы: «Я осознал, что люди, которые не добиваются закрытия вакансий, поступают по-другому, например стараются заполучить нового клиента или ведут дела Ассоциации выпускников Гарвардского университета в Германии. Они стоят не меньше тех, кому посчастливилось удачно устроить кого-то на должность. Мне не нужны “звезды”, я хочу, чтобы каждый помогал каждому быть “звездой”».
Потребность в достижении успеха
Подход этой команды к работе оправдывает себя; эффективность Egon Zehnder International как коммерческого предприятия удивительна. Специализируясь на поиске руководителей высшего звена, она является самой прибыльной в мире компанией по подбору специалистов в пересчете на одного человека. К 1997 году прибыль Egon Zehnder International увеличивалась ежегодно – на протяжении шести лет подряд.
Согласно данным Economist Intelligence Unit, в 1995 году средний чистый доход ее главных конкурентов, входящих в двадцатку «Лучших консалтинговых компаний мира», составил 577 тысяч долларов в пересчете на человека. Однако для Egon Zehnder International этот показатель составлял 908 тысяч долларов, что делало компанию примерно на 60 процентов продуктивнее конкурентов. К 1997 году, несмотря на увеличение штата консультантов на 27 процентов (обычно компания берет новых консультантов раз в три-пять лет, чтобы повысить продуктивность), доходы Egon Zehnder International в расчете на одного консультанта выросли более чем до 1 миллиона долларов.
Услуги, предоставляемые Egon Zehnder International, имеют колоссальное значение для компаний. Помимо затрат на замену руководителей высшего ранга, оказавшихся профнепригодными (по стандартным оценкам, поиск одного такого руководителя обходится минимум в 500 000 долларов), реальная стоимость ее работы напрямую коррелирует с влиянием – в лучшую или худшую сторону – этих сорудников на эффективность деятельности организации.
Как уже говорилось в главе 3, чем выше уровень сложности и объем полномочий той или иной должности, тем ощутимее влияние выдающегося мастерства того человека, который ее занимает, на итоговую строку в годовом отчете. Значимость выбора в данном случае очевидна: чем выше категория вакансии, тем выгоднее уделять больше внимания поиску подходящего кандидата на данную должность. «Раз за разом мы сталкиваемся с ситуациями, когда низкая эффективность работы компаний заставляет их приходить к нам за новым генеральным директором, – признался мне Клаудио Фернандес-Араос. – Как только одобренный кандидат принимает руководство, результаты меняются кардинальным образом, конечно, если поиск был проведен правильно».
Перемены касаются не только роста прибыли. Они происходят и в таких «устойчивых» областях, как производительность, увеличившийся объем продаж или снизившиеся издержки, и в более «зыбких» сферах вроде окрепшего морального духа и возросшей мотивации, более широкого сотрудничества и более низкой текучести кадров или потери талантов. По словам Клаудио Фернандеса-Араоса, главные управляющие могут увеличить или уничтожить огромный экономический потенциал – реальную силу компании. И чем выше их уровень, тем больше выигрыш в силе, а следовательно, сильнее влияние.
Созидание на основе высоких моральных качеств
Сам Цендер сыграл ведущую роль в развитии индустрии подбора руководителей высшего звена в Европе, где его компания по-прежнему занимает лидерские позиции. В 1950-е годы, вскоре после получения им в Гарвардском университете степени магистра в области управления торгово-промышленными предприятиями, Цендер начал работать в американской фирме Spencer Stuart, которая занималась подбором специалистов по заявкам организаций. Он открыл для них отделения сначала в Цюрихе, а затем в Лондоне, Франкфурте и Париже.
Честность – это ценное качество и отличительный признак культуры любой компании. Понимание важности этого факта нашло отражение в том, как Цендер изменил принцип ценообразования, открыв в 1964 году после ухода из Spencer Stuart собственную фирму.
«Мне не нравилась система, при которой вам платят комиссионное вознаграждение в процентах от текущего оклада человека, которого вы ищете. И получаете вы его, только если найдете кандидата, которого наймет клиент, – объяснял Цендер. – Это вынуждало “находить” лишь тех людей, которые потребуют самой высокой зарплаты независимо от того, окажутся ли они самыми подходящими, чтобы получать самые большие комиссионные».
Цендер реорганизовал принцип получения вознаграждений таким образом, чтобы единственным критерием было соответствие кандидата предлагаемой должности. С самого начала фирма Egon Zehnder International брала с клиентов оплату только в размере твердой комиссии, рассчитываемой заранее, исходя из сложности поиска.
Принцип фиксированной комиссии, введенный Цендером, предоставляет его консультантам свободу поиска наиболее подходящих, а не самых высокооплачиваемых кандидатов. Размер их комиссионных свидетельствует о том, что время от времени они «забывают деньги на столе», получая меньше, чем клиент обычно платит за аналогичный поиск, выполненный другой фирмой. Для Дэниела Мейлэнда, генерального директора компании, такое снижение дохода окупается доверием клиентов. Вот как он говорит об этом: «Клиенты платят, руководствуясь своим доверием к фирме и консультанту. Но будучи профессионалами, мы должны соответствовать этому определению. Мы не можем проводить разную политику при назначении суммы гонораров: в 70 процентах случаев одну, а в остальных 30 процентах – другую».
Этот подход окупается и повторными заказами, и долгосрочными связями с клиентами. Сотрудник нью-йоркского отделения компании Ли Помрой по этому поводу вспомнил историю подбора руководителя отдела научных исследований крупного американского банка. Поиск оказался сравнительно простым, поэтому комиссия составила 110 тысяч долларов. Но соответствующий этой должности оклад за первый год превышал миллион долларов – любая другая фирма запросила бы гонорар свыше 330 тысяч долларов.
Помрой прокомментировал это так: «Наша комиссия была низкой по сравнению с той суммой, которую мы могли бы назначить, если бы руководствовались отраслевыми нормативами. Но благодаря такому подходу мы начали получать больше заказов от этого банка и потребовали комиссионные в размере 150 тысяч долларов за каждого из следующих двух кандидатов, поиски которых велись по всему миру и были немного сложнее».
Фирма уравновешивает получение прибыли вкладом в процветание общества. Партнеров поощряют проводить поиск специалистов для благотворительных групп, больниц, университетов и правительств. «Денежное вознаграждение не может быть единственным стимулом или целью фирмы», – убежден Виктор Левенштейн. Что касается данного аспекта, то нью-йоркское отделение берет на себя инициативу в поиске кандидатов из «меньшинства высокого уровня» для своих давнишних заказчиков.
Подобная pro bono[49] деятельность приносит косвенное вознаграждение. В процессе такой работы консультанты фирмы «оказывают помощь, демонстрируя при этом свою личную компетентность, равно как и преданность делу служения другим людям, – подчеркивает Эгон Цендер. – Нет ничего более важного для привлечения новых клиентов, чем осознание, что такие большие таланты, как наши, способствуют общему благу бескорыстно».
Это говорит в пользу избранной фирмой Egon Zehnder International тактики развития бизнеса с помощью расширяющейся естественным образом сети взаимоотношений. Проще говоря, в этом бизнесе отсутствует стратегия маркетинга; фирма никогда не привлекает излишнего внимания, а партнеры достаточно неохотно соглашаются на то, чтобы их цитировали в СМИ. Вместо того чтобы заниматься стандартной рекламно-пропагандистской деятельностью, партнеры и консультанты создают системы связей в процессе повседневной деловой жизни, а также благодаря работе в своих сообществах. Сотрудники компании, как правило, являются членами этих сетей.
Главный грех
Лояльность является главной особенностью взаимоотношений между работниками Egon Zehnder International и самой фирмой. Тем не менее компании все же пришлось закрыть одно отделение, где заработки росли чересчур медленно. В начале 1990-х некоторые небольшие отделения работали с недостаточной эффективностью, однако компания держала их на плаву, следуя своему генеральному принципу – никого не увольнять, что резко отличало ее от остальных представителей этой сферы деятельности, где сокращения сотрудников в трудные времена были обычным делом.
Мейланд говорит по этому поводу: «Другие фирмы того же профиля теряют многих консультантов, как только рынок становится вялым. А те приходят к нашим людям и просятся к нам, но мы никогда не набираем работников из их числа. Нам не нужны органайзеры по кличке “Ролодекс”[50]. Так чем же мы держим своих служащих? Наши люди говорят: “Это наилучшая из компаний, где можно работать. Я здесь прекрасно себя чувствую”. У нас надежно, и люди это знают».
Но с надежностью приходит и чувство долга. Конечно, определенный риск таится в сочетании того, что означает пребывание в должности, со схемой премиальной системы, согласно которой каждый получает вознаграждение независимо от приложенных им усилий. Вот почему ничегонеделание – это главный грех. Цендер в беседе со мной заметил: «Система работает лишь в том случае, если все мы полностью отдаемся нашему делу. Когда усердно трудишься, преступлением считается желание поживиться за чужой счет, а вовсе не отсутствие успеха».
В такой сплоченной группе «давление и помехи со стороны членов своего круга», по словам одного партнера, служат довольно действенным стимулом, подстегивающим людей, которые по тем или иным причинам не выполнили свою работу. И если кто-то вроде бы начинает «сачковать», ему делают предупреждение. «Я лично таким могу сказать: “В рабочее время вы не выполняете своих обязанностей по количеству клиентов, с которыми ведете переговоры”», – говорит Мейланд.
Если это не помогает, нерадивому работнику назначают нечто вроде испытательного срока, на время которого ему урезают ставку заработной платы, – и годовая доля сотрудника с десятилетним опытом работы иногда сокращается до суммы, причитающейся агенту, проработавшему в компании не более пяти лет и ожидающему повышения. Если в течение года опять не происходит никаких изменений к лучшему, тогда его годовой доход уменьшают до уровня работника с трехлетним стажем. Но до этого доходит крайне редко, потому что партнеры, по их собственному признанию, хорошо понимают свои обязательства по отношению к компании и коллегам, ощущая настоящую преданность общему делу.
Поскольку люди приходят в фирму, чтобы остаться в ней, то Egon Zehnder International неутомимо создает для каждого из них ощущение семьи. Один из партнеров сформулировал это так: «Мы знаем, что будем работать вместе многие годы, и потому готовы вкладывать время и силы в созидание взаимоотношений».
Построение отношений является центральным вопросом повестки дня на проводимых дважды в год собраниях, куда съезжаются все партнеры и консультанты и где фирме представляют новых консультантов. Каждое такое заседание начинается с традиционного ритуала: демонстрации слайдов, запечатлевших жизнь каждого начинающего консультанта – с фотографиями и биографией нового коллеги с детства и до наших дней. «Это позволяет всем сотрудникам начать знакомство с ними, – объяснил Фернандес-Араос. – Что чрезвычайно важно, ведь наши люди – наше единственное достояние».
Все это создает душевную близость. «Лучшие работники, приносящие наибольшую прибыль, от нас не уходят, – сказал Цендер. – Они остаются, потому что им нравится эта культура. Это все равно что семья. Мы понимаем трудности, с которыми сталкиваются партнеры в своей жизни, – кризисы в семьях, болезни, беспокойство о детях».
Когда консультант из нью-йоркского отделения ушла в отпуск по беременности и родам, несколько ее коллег добровольно предложили взять на себя и завершить задания, которые она не успела довести до конца, «выручив коллегу и друга», как отозвался об этом один из них. Когда Виктор Левенштейн серьезно заболел и ему потребовалась срочная операция, вся фирма ежедневно справлялась о состоянии его здоровья. А когда только что принятому на работу консультанту во время его первого медосмотра перед выходом в офис канадского отделения поставили диагноз «рак», его все равно оставляли в списочном составе на протяжении трех лет, пока он боролся с болезнью, до самой его смерти.
«У всех нас есть высокая личная заинтересованность друг в друге», – говорил мне Фернандес-Араос. Эта заинтересованность помогает гармонично сочетать работу и остальную часть жизни. Хотя фирма и входит в число лидеров своей отрасли, ее культура охлаждает пыл ярых трудоголиков, чей нескончаемый рабочий день убивает всякую надежду на нормальную семейную жизнь.
«Лет двадцать-тридцать назад люди были готовы отказаться от чего угодно – от семьи, брака, личного времени – ради успеха своей компании, – вспоминает Цендер. – А теперь, если кто-то вдруг заявит, что охотно отдаст все за успех, это будет неправильный ответ».
Семейная атмосфера в компании отчасти обусловлена демократизацией власти. Как выразился один партнер: «Все, что мы делаем наверху, мы делаем и внизу». Мораль проста: неважно, как долго человек работает в компании или какова его должность – все выполняют более или менее одинаковую работу. Такое совместное участие в работе «очень прочно скрепляет отношения по вертикали, а стабильность и структура заработной платы цементирует отношения по горизонтали», – утверждает Филип Вивиан из лондонского отделения. Схема компании больше напоминает сеть, чем иерархию.
Когда требуется помощь
Стиль работы компании Egon Zehnder International требует высочайшего уровня сотрудничества и взаимодействия, открытого общения, умения извлекать пользу из непохожести и таланта работать в коллективе. Принятая в компании стратегия роста основана на способности формировать сеть и развивать отношения, а также на коллективном стремлении к повышению эффективности деятельности фирмы в целом.
Уравнительный метод компании в вопросах зарплаты работает только при условии, что каждый честно и добросовестно выполняет свои служебные обязанности. Сам род ее деятельности – поиск подходящего специалиста для определенной компании – требует таких способностей, как эмпатия, интуитивное ощущение правильности выбора и хорошее знание организационной системы. А поддержание длительных взаимоотношений с клиентами невозможно без постоянной настроенности на их запросы. И потому совсем неудивительно, что Дэниел Мейланд заявил мне: «В том, чем мы занимаемся, без эмоционального интеллекта не обойтись».
Но как на деле проявляется сосредоточенность внимания именно на эмоциональном интеллекте? Посмотрим, каким образом в компании организован процесс найма работников. Суть деятельности фирмы заключается в том, чтобы определить психологическую совместимость между организацией и ее будущим сотрудником. То, сколь тщательно они оценивают своих потенциальных служащих, являет собой пример пристального внимания к эмоциональному интеллекту в процессе найма.
И хотя в фирмах, занимающихся подбором специалистов, обычно поощряется вербовка людей из конкурирующих компаний, которые приносят с собой свои наработки, это ни в коей мере не относится к Egon Zehnder International. Они никогда не нанимают тех, кто работал в других фирмах подобного профиля. «К числу главных критериев, которыми мы руководствуемся, когда ищем нового консультанта, относятся его личные качества, а отнюдь не его способность приносить доход с первого дня службы», – заметил один консультант.
Список необходимых предварительных условий начинается с интеллекта и специальных знаний. Как и в любой профессии, отличающейся высоким уровнем познавательной сложности, здесь имеет значение коэффициент умственного развития. У каждого принятого на работу консультанта должны быть письменные подтверждения его прежних достижений в другой отрасли и две ученые степени выше бакалавра (предпочтение отдается степени магистра в области управления торгово-промышленными предприятиями и ученой степени в области права, хотя примерно 25 процентов сотрудников имеют степень доктора философии). Тем же, у кого нет такого уровня квалификации, не стоит даже подавать заявление о приеме на работу, хотя высокий уровень интеллекта и опыта переводит таких людей в резерв кандидатов.
Человеческий радар
Обычно потенциальный консультант проходит собеседование, на котором ему задают вопросы двадцать, а иногда и сорок партнеров фирмы (в целом в компании около ста партнеров) из пяти разных стран. Сам Цендер каждый год встречается со 150 кандидатами. Он не имеет права вето, но, по его словам, раз или два решительно отказал на первый взгляд сильным кандидатам, после того как побеседовал с ними.
«В таком деле нужен радар, но это приходит лишь с опытом, – заметил Цендер. – Нашим сотрудникам следует проявлять усердие в проведении исследований и выполнении предварительной работы, но интуиция постепенно развивается, особенно когда они оценивают кандидатов».
Каждый партнер, который встречается с потенциальными консультантами, оценивает их по четырем главным пунктам. Первый пункт – чисто когнитивный: способности к принятию решений, логическому рассуждению и аналитике. Но остальные три имеют прямое отношение к эмоциональному интеллекту. К ним относятся:
построение рабочих отношений: нужно уметь продавать идею и плодотворно сотрудничать; обладать уверенностью в себе и собственным стилем; проявлять эмпатию и быть хорошим слушателем; обладать высокими моральными качествами и быть зрелым человеком;
умение добиться результатов: нужно быть инициативным человеком с напористостью, энергией и уверенностью в себе, которую дает ощущение результативности; демонстрировать рассудительность и здравый смысл; быть независимым и предприимчивым; иметь потенциал лидера и обладать творческим воображением;
личная пригодность: нужно обладать качествами надежного друга, коллеги и партнера; быть честным и верным своим ценностям; иметь мотивацию и проявлять сдержанность; быть коммуникабельным с «блеском» и обладать чувством юмора; жить полной личной жизнью и иметь посторонние интересы; понимать компанию и ее ценности.
Планка здесь по совершенно понятной причине весьма высока. «Это все равно что войти в семью, – объясняет Фернандес Араос, – ведь приходится рассчитывать на длительный срок. Нам не хочется, чтобы кто-то нашел первого попавшегося человека, потому что у них в отделении велика загруженность заказами и им требуется помощь; нам нужны сотрудники, которые в один прекрасный день могли бы стать партнерами».
Эгон Цендер высказался еще резче: «В наших рядах есть место только исполненным энтузиазма членам семьи». И это не пустые слова; как свидетельствуют факты, около 90 процентов тех людей, которых они взяли на работу в качестве консультантов, остаются у них и со временем становятся партнерами. Число тех, кто уходит, составляет около 3 процентов, по сравнению примерно с 30 процентами людей, покидающих остальные компании отрасли, – сферы деятельности, в которой любой человек с достаточно «толстым Ролодексом» волен уйти, чтобы открыть собственную компанию.
Вот что по этому поводу говорит Цендер: «Явстречался с каждым консультантом и беседовал с ними часа по два, прежде чем нанять их на работу.
Мне хотелось понять, что они считают для себя наиболее важным. Ходят ли они в оперу? Какие книги читают? Каковы их ценности? Слишком ли быстро они сдаются, будучи не в силах отстаивать свои ценности?»
Здесь, помимо деловых целей, есть еще и личный мотив, как признался мне Цендер: «Я хочу, чтобы мне было интересно работать. Мне нужны такие люди, с которыми я смогу пообедать в выходные. В моей профессии работать надо с теми, на кого можешь положиться, кто тебе по душе… в общем, они должны мне нравиться всегда, даже в три часа утра, когда я чертовски устал».
И в заключение еще несколько мыслей
Любая организация похожа на живое существо, которое рождается в какой-то момент, растет, проходя определенные стадии развития, достигает зрелости и в конце концов умирает. У компаний есть своя продолжительность жизни; если прошлое является прологом к будущему, то через сорок лет, считая с настоящего времени, около двух третей компаний из списка Fortune 500 должны будут прекратить свое существование.
Выживут, вероятно, самые опытные и сведущие. А в число ингредиентов успешно действующей организации входит, как мы уже убедились, изрядная доля эмоционального интеллекта.
Разумеется, существует огромное количество патогенных факторов, которые могут оказаться губительными для компании: сейсмические сдвиги на рынках, близорукое стратегическое управление, слияние с враждебными компаниями, непредвиденные приемы конкурентной борьбы и тому подобное. Но отсутствие эмоционального интеллекта может сыграть решающую роль в том, что компания станет уязвимой для других, – своего рода корпоративный эквивалент ослабленной иммунной системы.
Кроме того, эмоциональный интеллект может стать той прививкой, которая сохраняет здоровье и стимулирует развитие. Если компания обладает компетенциями, проистекающими из самоосознания и саморегуляции, мотивации и эмпатии, опыта лидерства и открытого общения, она непременно окажется более жизнеспособной – независимо от того, что принесет ей будущее.
А это, в свою очередь, поощряет людей, имеющих эмоциональный интеллект.
Старые способы ведения бизнеса больше не срабатывают; проблемы мировой экономики, связанные с постоянно усиливающейся конкуренцией, бросают вызов всем и повсюду, заставляя приспосабливаться, чтобы преуспевать в новых условиях. При старой иерархической экономике работников натравливали на администрацию, сотрудникам платили зарплату в зависимости от их квалификации, но эта система рушится по мере ускорения перемен. Иерархии принимают форму сетей; работники и администрация объединяются в команды; заработная плата становится своеобразным миксом опционов, поощрительных вознаграждений и прав собственности; постоянные профессиональные навыки уступают место пожизненному обучению, так же как определенные специальности постепенно превращаются в «подвижные» карьеры.
С переменами в бизнесе меняются и качества, необходимые для того, чтобы выжить, не говоря уже о том, чтобы добиться превосходства. Все эти превращения увеличивают значимость эмоционального интеллекта. Движущееся рывками и постоянно возрастающее давление конкуренции вынуждает по-новому ценить людей, обладающих самомотивацией, проявляющих инициативу, имеющих внутреннюю потребность превзойти самих себя и достаточно оптимистичных, чтобы спокойно переносить перемены и неудачи. Постоянная необходимость как можно лучше обслуживать потребителей и заказчиков, работая творчески и без эксцессов с массой все более не похожих друг на друга клиентов, заставляет придавать первостепенное значение эмпатическим способностям.
Кстати, разрушение старых организационных форм, при котором происходит переплавка иерархической схемы соединений в сетевую мандалу[51], в сочетании с господством командной работы повышает важность традиционных человеческих навыков, таких как умение устанавливать контакты, оказывать влияние и сотрудничать.
Кроме того, возникает проблема «снабжения» лидерства: способности, которые потребуются лидерам в XXI веке, будут радикально отличаться от тех, что ценятся сегодня. Такие компетенции, как способность инициировать или стимулировать перемены, приспособляемость, использование непохожести для достижения цели и умение найти общий язык с коллективом, десять лет назад еще не входили в зону действия корпоративного радара. Теперь же их значимость увеличивается с каждым днем.
Наши дети и будущее трудовой деятельности
Какое образование нужно дать молодым людям, чтобы наилучшим образом подготовить их к новому миру труда? Что касается наших детей, их образование должно включать в себя воспитание эмоциональной грамотности; а тем, кто уже работает, необходимо развитие эмоциональной компетентности. Все это, разумеется, требует пересмотра представления об «основах» образования: в настоящее время эмоциональный интеллект имеет для будущего наших детей не менее важное значение, чем стандартное академическое меню.
Родители во всем мире осознают необходимость более широкой подготовки детей к жизни, чем предлагает традиционная школьная учебная программа. Уже сегодня в тысячах американских школ реализуется 150 различных программ обучения эмоциональной грамотности, о чем сообщают разработчики программы «Сотрудничество в области социального и эмоционального научения» при Университете штата Иллинойс в Чикаго. Отовсюду – из Азии, Европы, Австралии, Ближнего и Среднего Востока, Северной, Центральной и Южной Америки – поступают известия об аналогичных программах, внедряемых в систему образования.
Вероятно, самым фантастическим подходом можно считать создание открывающих новые горизонты коалиций местных органов самоуправления, школ и деловых кругов, которые ставят своей целью повышение общего уровня развития эмоционального интеллекта в обществе. Например, в штате Род-Айленд положено начало инициативе по повышению эмоционального интеллекта в таких разных учреждениях, как школы, тюрьмы, больницы, психиатрические клиники и курсы профессиональной переподготовки.
Наиболее дальновидные компании тоже кровно заинтересованы в том, чтобы в школах хорошо обучали их будущих работников. Я вполне могу представить себе коалиции компаний, поддерживающих программы эмоциональной грамотности с помощью различных жестов доброй воли и реальных капиталовложений. Если школы не сумеют помочь учащимся овладеть основами человечности, то компаниям придется заниматься этим вопросом путем коррекции уже тогда, когда сегодняшние школьники станут наемными работниками. Столь пристальное внимание, сосредоточенное на помощи школам, в которых развивают такие навыки, будет способствовать как гуманизации нашего общества, так и его экономическому процветанию.
Компания завтрашнего дня: виртуальная организация
Ожидать, что кто-то станет поощрять наличие эмоционального интеллекта, можно только тогда, когда организации начнут все больше и больше зависеть от талантов и творческих способностей работников, являющихся независимой действующей силой. Даже в настоящее время 77 процентов американских «работников умственного труда» утверждают, будто именно они решают, что делать на работе, и никто им не указывает это.
Растущая популярность дистанционного присутствия на рабочем месте с помощью персонального компьютера ускоряет развитие данной тенденции. Автономия приемлема только в сочетании с самоконтролем, надежностью и добросовестностью. А поскольку люди работают меньше «на компанию» и больше на себя, для сохранения отношений, жизненно важных для выживания работников, потребуется эмоциональный интеллект.
Такие «вольные птицы» наводят на мысль о будущем труда, чем-то похожем на функционирование иммунной системы, в которой блуждающие клетки, обнаруживая некую срочную необходимость, спонтанно собираются в сплоченную и в высшей степени согласованную рабочую группу для решения возникшей задачи. Но как только заканчивается работа, они снова рассеиваются, становясь свободными. В контексте организации такие группы, каждая из которых представляет определенную комбинацию таланта и специальных знаний, возникают в рамках компании и за ее пределами – по обстоятельствам – и прекращают существование после выполнения задачи. Этот режим работы уже стал типичным для индустрии развлечений, где псевдоорганизация создается на время проекта, а потом распускается. Именно такой принцип деятельности, по мнению многих, станет стандартным в будущем.
Эти виртуальные команды обычно бывают особенно подвижными, так как ими руководят люди, обладающие необходимыми навыками и не случайно получившие статус менеджеров. Группы для реализации специального проекта и целевые рабочие группы быстро множатся внутри организаций. Существуют компании, которые специально создают скрытые возможности для образования таких групп, устанавливая взаимосвязь между людьми, чтобы они могли непринужденно беседовать и делиться информацией или идеями.
Перед нами встает вопрос, не будет ли новый мир трудовой деятельности становиться все более жестоким в условиях неослабевающего давления и постоянного страха, которые преследуют нас на рабочем месте и лишают уверенности в будущем, изгоняя из нашей жизни самые простые удовольствия? Или даже перед лицом этой новой действительности мы сумеем найти способы делать свою работу с увлечением, выражая себя как можно полнее и подпитываясь позитивной энергией от собственной деятельности…
Итог
Большую надежду вселяют заверения, что эмоциональному интеллекту можно научиться. Со своей стороны каждый способен добавить эти навыки к личному инструментарию для выживания в период, когда словосочетание «стабильность работы» воспринимается как весьма нелепое.
Для предпринимательской деятельности любого рода тот факт, что эмоциональные компетенции можно оценить и улучшить, предоставляет еще одну возможность повысить эффективность работы, а тем самым и конкурентоспособность. Необходимо лишь получше подстроить эмоциональную компетентность к конкретной корпорации.
На индивидуальном уровне все составляющие эмоционального интеллекта можно определить, оценить и развить. На групповом уровне подобная работа будет означать тонкую настройку межличностной динамики, что сделает группы более сообразительными. И наконец, на организационном уровне потребуется пересмотреть иерархию ценностей, отдавая приоритет эмоциональному интеллекту – во всем, что касается найма сотрудников, тренинга и развития, оценки качества работы и системы поощрений.
Надо хорошенько запомнить, что эмоциональный интеллект не является чудодейственным средством и не гарантирует увеличение доли рынка или отличный итоговый результат. Экология корпорации в высшей степени сложна и переменчива, и никакое разовое вмешательство или изменение не сможет решить все проблемы. Но, как говорится, кадры решают все, и если игнорировать человеческий фактор, то ничто другое все равно не обеспечит должного результата. В обозримом будущем те компании, чьи работники научатся сотрудничать максимально эффективно, достигнут конкурентного преимущества, а значит, в той же степени повысится и значимость эмоционального интеллекта.
Однако вне зависимости от эмоциональной образованности организации, на которую мы трудимся, наличие таких способностей предоставляет каждому из нас способ выжить в любых условиях, сохранив приверженность общечеловеческим ценностям и нормальную психику. В условиях, когда меняется рабочая обстановка, эти человеческие качества, возможно, не только помогут нам успешно конкурировать с соперниками, но и подпитают способность получать наслаждение и радость от собственной работы.
Приложения
Приложение 1
Эмоциональный интеллект
«Эмоциональный интеллект» как определение относится к способности сознавать собственные чувства и чувства других людей, вырабатывать для себя мотивацию и справляться с эмоциями как в самих себе, так и в отношениях с другими людьми. Это определение характеризует чисто познавательные способности, отличные от академических, но дополняющие их и оцениваемые коэффициентом умственного развития. Многие люди, набравшиеся ума из книг, которым недостает эмоционального интеллекта, приходят к тому, что работают на тех, кто не блещет высоким коэффициентом умственного развития, но щедро одарен эмоциональным интеллектом.
Эти два вида интеллекта – умственный и эмоциональный – отражают деятельность различных частей головного мозга. В основе работы ума лежит исключительно деятельность неокортекса – относительно недавно развившихся слоев в верхней части мозга. Эмоциональные центры располагаются глубже в мозге, в более старом образовании – подкорке; эмоциональный интеллект опирается на работу этих эмоциональных центров, действующих совместно с интеллектуальными центрами.
К числу наиболее влиятельных теоретиков интеллекта, которые подчеркивали различие между умственными и эмоциональными способностями, принадлежал Говард Гарднер, психолог из Гарвардского университета, предложивший в 1983 году широко признанную сегодня модель «множественных умственных способностей». Список семи видов умственных способностей, составленный им, включал в себя не только привычные речевую и математическую способности, но и две «персональные» разновидности: знание собственного внутреннего мира и мастерство общения.
Всеобъемлющая теория эмоционального интеллекта была предложена в 1990 году двумя психологами: Питером Саловеем из Йельского университета и Джоном Мейером, ныне работающим в Университете штата Нью-Гэмпшир. Другая новаторская модель эмоционального интеллекта была представлена в 1980-х годах израильским психологом Ройвеном Бар-Оном. А в последние годы еще несколько теоретиков занимались разработкой вариантов той же самой идеи.
Саловей и Мейер определяли эмоциональный интеллект с точки зрения способности контролировать и регулировать собственные ощущения и чувства других людей, используя их для того, чтобы формировать мышление и действия. Пока они продолжали оттачивать свою теорию, я создал на базе их модели версию, которую считаю самой удобной для понимания того, какое значение имеют эти дарования в жизни и на работе. Моя адаптация включает следующие пять основных эмоциональных и социальных компетенций:
самоосознание: четкое понимание того, что мы чувствуем в данный момент, и использование этого умения в процессе принятия решения; реалистичная оценка своих способностей и обоснованное чувство уверенности в себе;
саморегуляция: умение справляться с эмоциями, чтобы они содействовали, а не мешали выполняемому в данный момент заданию; добросовестность и способность отсрочить удовольствие ради достижения цели; полное восстановление после эмоционального дистресса;
мотивация: использование наших сокровеннейших предпочтений для того, чтобы заставлять нас действовать и направлять к достижению целей, помогать нам брать на себя инициативу, прилагать усилия, пытаясь что-то улучшить, и упорно продолжать делать свое дело перед лицом неудач и разочарований;
эмпатия: ощущение того, что чувствуют другие люди, способность понять их точку зрения; развитие в себе дара взаимопонимания и умения настроиться на разнообразие человеческих эмоций;
социальные навыки: хорошее владение эмоциями во взаимоотношениях; точное «считывание» социальных ситуаций и отношений между людьми; спокойное взаимодействие; использование этих навыков для убеждения и руководства, ведения переговоров и улаживания споров, сотрудничества и коллективной работы.
Приложение 2
Вычисление компетенций «звезд»
Существуют два уровня компетентности на рабочем месте и, следовательно, два вида ее моделей.
Первая оценивает пороговые компетенции – те, которые нужны людям для выполнения своей работы. Здесь речь идет о минимальных навыках и умениях, необходимых для того, чтобы справляться с заданиями, соответствуюими занимаемой должности. Большинство моделей компетентности организаций, с которыми я ознакомился, относятся именно к этой категории.
Вторая модель описывает отличительные компетенции, то есть способности, которые выявляют различие между работниками – «звездами» и «середнячками». Эти компетенции нужны уже работающим людям для превосходного выполнения заданий.
К примеру, любому человеку, желающему заниматься информационными технологиями, высокая техническая эрудиция необходима хотя бы для того, чтобы вообще выполнять эту работу; именно такая эрудиция и является пороговой компетентностью. Но теми двумя компетенциями, которые играют главную роль в превращении человека в выдающегося профессионала, являются стремление к совершенствованию, умение убеждать и оказывать влияние – а это эмоциональные компетенции.
Сами по себе перечни компетенций ничего не говорят о том, какой именно вклад каждая из них вносит в способность талантливо выполнять свою работу, хотя в целом это достаточно надежные общие показатели. Безусловно, самые точные данные получают при тех исследованиях компетентности, в ходе которых анализируют относительное значение каждой компетенции в проведении различия между «звездами» и средними исполнителями. Это объясняется тем, что, скажем, одна когнитивная компетенция может оказаться в три раза важнее, чем одна эмоциональная компетенция – или наоборот, – с точки зрения содействия превосходному выполнению работы.
Чтобы получить более точное представление о вкладе эмоциональной компетентности в достижение отличных успехов, я обратился к Рут Джейкобс и Вэй Чэню, исследователям из компании Hay/McBer в Бостоне. Они повторно проанализировали необработанные данные своего исследования, проведенного в сорока компаниях для оценки относительного влияния определенных компетенций на возникновение превосходства «звездных» сотрудников над средними.
И вот результаты: «звезды» бывали сильнее в чисто познавательных способностях на 27 процентов чаще, чем средние работники, и на 53 процента чаще – в эмоциональных компетенциях. Другими словами, эмоциональные компетенции оказались вдвое важнее для достижения блестящих успехов, чем умственные способности и специальные знания в чистом виде.
Данная оценка согласуется с моим собственным выводом (о котором я рассказывал в главе 2), и меня вполне устраивает тот показатель, который подтверждает традиционное житейское правило в отношении общего значения эмоциональной компетентности для отличного выполнения работы.
Выводы относительно важности эмоциональной компетентности совпадают с общей картиной, возникшей в результате других эмпирических исследований проявления мастерства на рабочих местах. Эти данные получены из многочисленных источников. Все говорит о том, что, как правило, эмоциональные компетенции играют более важную роль в исключительном выполнении работы, чем познавательные способности и специальные технические знания.
К примеру, Ричард Бойатцис из Школы менеджмента Уэзерхеда провел классическое исследование более чем двух тысяч супервайзеров, руководителей среднего звена и администраторов из 12 различных организаций. Результат подтвердил мои предположения: из шестнадцати способностей, отличающих «звезд» от средних работников, четырнадцать составляли эмоциональные компетенции.
Эти выводы были полностью доказаны в ходе более масштабного анализа отличительных качеств «звездных» работников, выполненного Лайлом Спенсером-младшим, руководителем отдела международных научно-технических исследований компании Hay/McBer. Он подверг анализу данные изучения компетенций в 286 организациях, две трети из которых находятся в Соединенных Штатах. «Звездные» компетенции анализировались применительно к руководящим должностям – от супервайзеров до генеральных директоров – в таких сферах, как торговля, маркетинг, наука и техника, здравоохранение, образование, правительственные структуры и даже религиозные организации.
Из двадцать одной компетенции, идентифицированной Спенсером, восемнадцать основывались на эмоциональном интеллекте. Оставались три чисто когнитивные компетенции, из которых две были интеллектуальными: умение анализировать и понятийное мышление. Третьей была техническая эрудиция. Иными словами, подавляющее большинство – более 80 процентов – компетенций общего характера, которые отличают лучших работников, зависит от эмоционального интеллекта, а не только от познавательной способности.
Мэрилин Говинг, директор центра кадровых ресурсов и повышения квалификации при Управлении трудовых отношений США, контролировала тщательное изучение компетенций, которые, как полагают, присущи лучшим работникам практически на всех должностях федерального уровня. Анализируя по моей просьбе эти данные, Роберт Бушель, специалист по экономике труда из колледжа Смита, вычислил соотношение между технической компетентностью и навыками межличностных отношений, которое делает работников лучшими на всех должностях – от высшего до низшего уровней.
На должностях низшего уровня (вроде клерков отдела материального снабжения и помощников-делопроизводителей) более высокое вознаграждение полагалось за технические способности, а не за навыки межличностного взаимодействия. Но на более высоких уровнях (на должностях, требующих специального образования, или на управленческих должностях) способности к межличностным отношениям оказались более востребованными, чем техническое мастерство. А в отношении руководства высшего уровня можно с уверенностью сказать: чем более высокое положение занимали люди, тем более важным отличительным признаком мастерства служили навыки межличностного общения (а не технические способности).
По моей просьбе еще одно исследование роли эмоциональной компетентности в лидерстве было проведено в компании Hay/McBer Лайлом Спенсером-младшим совместно с Вэй Чэнем. Исследование, в котором приняли участие более трехсот руководителей высшего ранга из 15 международных компаний, показало, что «звезд» от средних руководителей отличают шесть эмоциональных компетенций: влиятельность, умение руководить коллективом специалистов, организационная осведомленность, уверенность в себе, стремление к достижению цели и собственно лидерство.
Благодаря проведенному Дэвидом Макклелландом анализу выполнения руководителями высшего звена своих обязанностей (описанному в главе 3), выяснилось, что эти компетенции представляют собой сильные стороны в широком диапазоне эмоционального интеллекта, начиная с самоосознания – через мотивацию – к социальной осведомленности и навыкам общения. Единственной непредставленной здесь функциональной возможностью эмоционального интеллекта оказалось саморегулирование, но способность к адаптации из этого же набора компетенций встречалась на 57 процентов чаще у «звезд» (а в других выборочных группах фигурировала как одна из отличительных компетенций).
Хотя ни техническая эрудиция, ни умственные способности не отличали «звезд» от средних лидеров, один набор когнитивных способностей – распознавание моделей поведения и широкомасштабное мышление – все же встречался у «звезд» на 13 процентов чаще. А вот способности к дедуктивному мышлению по схеме «если – то» не были ярко выражены у настоящих лидеров; они демонстрировали их в своей работе на 12 процентов реже, чем люди с небольшими лидерскими навыками. В других группах, как отметили некоторые исследователи, масштабное мышление также проявлялось как существенное.
Приложение 3
Пол и эмпатия
Женщины, как правило, чаще применяют на практике некоторые навыки межличностного общения, чем мужчины. По крайней мере, в Соединенных Штатах, где в девочках воспитывают способность более чутко улавливать чувства и их оттенки. Означает ли это, что женщины более сердечны и умеют сопереживать сильнее, чем мужчины?
Часто – но далеко не всегда. Общепринятое мнение, что женщины от природы больше настроены на чувства других людей, имеет под собой научное основание. Но вместе с тем существуют два достойных внимания исключения, которые приобретают особое значение применительно к рабочему месту. Например, пол не играет никакой роли в тех случаях, когда люди пытаются скрыть свои истинные чувства, так же как и тогда, когда проблема заключается в том, чтобы уловить и понять чьи-то невысказанные мысли в ходе неожиданной встречи.
Стоит предупредить о гендерных различиях в целом: всякий раз, когда большие группы (мужчин и женщин) сравнивают применительно к любой психологической характеристике, у них оказывается гораздо больше сходных черт, чем различий. Кривые нормального распределения, построенные для двух групп, почти полностью совпадают, но существует крайний участок, где они различаются. К примеру, это означает, что хотя женщины в среднем лучше владеют определенными эмоциональными навыками, у некоторых мужчин они все же развиты намного сильнее, несмотря на наличие статистически значимого различия между группами.
А теперь о данных относительно эмпатии. Результаты множества исследований этого вопроса и сбивают с толку, и вносят ясность. Например, проявляют женщины себя лучше, чем мужчины, или нет, зависит от того, что подразумевается под словом «эмпатия». В целом женщины – по крайней мере в западной культуре – действительно обнаруживают более выраженную способность к эмпатии: они разделяют чувства своего собеседника. Если он испытывает дистресс или восторг, женщина чувствует то же самое. Данные говорят о том, что женщины действительно склонны переживать такое спонтанное совпадение ощущений с другими людьми сильнее и чаще, чем мужчины.
К тому же женщины лучше улавливают мимолетные чувства другого человека, что было доказано тестом под названием «Профиль невербальной чувствительности» (ПНЧ), разработанным профессором Гарвардского университета Робертом Розенталем совместно с Джудит Холл, ныне работающей в Северо-Восточном университете. Тест состоит из дюжины коротких видеоклипов, в которых некий человек пребывает в состоянии стресса (например, ему сказали, что он только что выиграл в лотерею или что его любимое домашнее животное скончалось). Клипы обрабатывают таким образом, чтобы слова нельзя было расслышать полностью, хотя выражение лица и тон вполне ясны. Проведя сотни исследований, Розенталь и Холл выяснили, что в 80 процентах случаев женщины в среднем лучше, чем мужчины, справлялись с заданием, правильно угадывая, какую именно эмоцию испытывает этот человек.
Однако расхождение между полами в считывании эмоций резко сокращалось, когда в клипах появлялись эмоциональные сигналы, не так легко поддающиеся контролю, как выражение лица. Люди лучше контролируют общее выражение лица, чем тон голоса, язык тела или мимолетные «микроэмоции», проносящиеся по лицу за доли секунды. Чем больше «утечка» реакций, тем лучше мужчины «считывают» эмоции других людей. Способность улавливать такую утечку эмоциональной информации особенно важна в ситуациях, когда у людей есть основания скрывать свои истинные чувства – правда жизни на деловой арене. И потому гендерные различия в вопросах эмпатии постепенно сходят на нет в деловой повседневной жизни вроде торговли или переговоров, где большинство людей бывает просто не в состоянии контролировать все средства выражения эмоций, имеющиеся в распоряжении их собственного тела.
Когда дело доходит до другого аспекта эмпатии – умения улавливать чьи-то конкретные мысли, то оказывается, что здесь никакой разницы между полами вообще не существует. Эта более сложная задача, называемая точностью эмпатии, объединяет когнитивные и аффективные навыки и умения. Экспериментальные методы, используемые для оценки точности эмпатии, намного сложнее, чем попытка угадать эмоцию по видеофрагменту. На этом этапе участники эксперимента просматривают полностью всю видеозапись разговора, оценивая скрытые мысли и чувства. Затем их догадки сравнивают с рассказом самого объекта наблюдения. Во время выполнения этого задания, состоявшего из семи разных экспериментов, женщины проявили себя в целом не лучше, чем мужчины, не предоставив тем самым никаких подтверждений преимущества «женской интуиции». Знаменательное исключение обнаружилось в специальной подгруппе тестов, в которых сделанный исследователем намек на то, что эмпатия – это признак идентичности женщины, ловко подтолкнул представительниц прекрасного пола к тому, чтобы проявить свое умение сопереживать. После этой подсказки превосходство женщин в эмпатии обнаружилось с новой силой. Иными словами, мотивация казаться сопереживающими заставила женщин проявлять ярко выраженную эмпатию (предположительно потому, что они приложили для этого большие усилия).
На самом деле широкий обзор данных, имеющих отношение к различиям между полами, подтверждает, что мужчины в равной с женщинами степени обладают скрытой способностью к эмпатии, но у них слабее мотивация к ее проявлению. Как гласят выводы, пока у мужчин сохраняется стремление видеть себя некими мачо, они имеют меньше поводов казаться чуткими, потому что это может быть воспринято как признак «слабости». Вот как высказался на эту тему Уильям Айкс, один из главных исследователей эмпатии: «Если вид мужчин иногда и говорит об их социальном безразличии, возможно, это больше связано с имиджем, который они стремятся демонстрировать, чем со способностью к эмпатии, которой они обладают».
Приложение 4
Стратегии использования непохожести людей как средства для достижения целей
В истории бизнеса уже предпринимались попытки использовать непохожесть людей с самыми благими намерениями. Но получалось так, что работников принадлежавших к меньшинствам, назначали на высокие должности только затем, чтобы увидеть их провал. Подобные инициативы вызвали отрицательную реакцию, поскольку эти работники в большинстве своем, без сомнения, стали жертвами стереотипа отношения (см. главу 7). В этом случае исправить положение могут несколько способов.
Клод Стил, психолог из Стэнфордского университета, изучавший силу угрозы стереотипов, предлагает кое-какие практические шаги. Исходя из собственной трактовки эмоциональной динамики, которая резко ухудшает качество выполнения работы представителями меньшинств, Стил разработал программу «мудрых стратегий», которые изменяют эту динамику к лучшему. Результаты оказались воодушевляющими: например, чернокожие студенты из Университета штата Мичиган, прошедшие его десятинедельный курс, гораздо лучше проявляли себя на первом году обучения по сравнению с чернокожими студентами-первокурсниками, не получившими такой подготовки. Вот некоторые аспекты программы Стила, которая гармонизирует стратегии, используемые компаниями для того, чтобы сделать рабочее место одинаково подходящим каждому человеку.
Лидеры-оптимисты: наставники или супервайзеры подтверждают способности людей, которые в противном случае могли бы страдать от угрожающих им стереотипов.
Настоящие перспективы: работа, требующая полной отдачи, выражает уважение к потенциалу человека и показывает, что его не рассматривают сквозь линзу унизительного стереотипа. Эти сложные задачи приводятся в соответствие с навыками и умениями человека. Они обеспечивают контролируемое «напряжение», то есть человеку предъявляются не слишком устрашающие требования (которые действуют как настройка на провал), но и не слишком легкое задание (которое усиливает худшие опасения тех, кто уже становился жертвой стереотипа, что их считают неспособными выполнять работу).
Акцент на обучение: особое значение придается идее распространения специальных знаний и развития способностей путем обучения на рабочем месте и постепенного расширения зоны компетентности. Такой подход бросает вызов самому жестокому стереотипному представлению о том, что врожденные способности человека ограничены вследствие его принадлежности к определенной группе.
Подтверждение чувства принадлежности к группе: негативные стереотипы вызывают ощущение вроде «На самом деле я не имею к этому отношения», подвергая сомнению пригодность человека к той или иной работе. Подтверждение принадлежности индивидуума к группе все же должно базироваться на подлинных способностях человека к конкретной работе.
Определение значения разных точек зрения: разнообрзие вкладов в общее дело получает конкретную оценку в культуре организации. Это говорят тем, кого пугают стереотипы, что в данной организации подобные инциденты недопустимы.
Ролевые модели: люди из той же группы, к которой принадлежит какой-либо человек, добившиеся успеха в работе того же типа, передают ему негласное сообщение, что в данной организации грозный стереотип не является препятствием.
Обретение уверенности в себе с помощью сократовской обратной связи: постоянный конструктивный диалог вместо периодических откликов по поводу качества выполненной работы помогает направлять человека на правильный путь при минимальном внимании к тому, хорошо или плохо он справился с поставленной задачей. Это закрепляет наставнические отношения, сводя к минимуму эмоциональные издержки от ранних неудач. Такова стратегия, позволяющая ощущению самоэффективности постепенно расти вместе с успехами, большими или скромными.
Приложение 5
И еще кое-что о тренинге
Несколько слов об оценке эмоциональной компетентности
Ни один критерий оценки нельзя назвать совершенным. У людей, которые стремятся выглядеть добропорядочными, часто искажена самооценка. Следовательно, когда речь заходит об оценке эмоциональной компетентности, возникает вопрос, можно ли доверять человеку с низким самоосознанием в том, насколько точно он оценивает собственные достоинства и недостатки. Конечно, самооценка бывает полезной (и искренней), если человек уверен, что результаты будут использованы для его же блага, но без этой уверенности его самооценка будет заслуживать меньше доверия.
Те, кто разрабатывает инструментарий самооценки, обычно включают в него «оценочную шкалу лжи», то есть ряд вопросов, на которых исследователи подлавливают людей, старающихся выглядеть «слишком хорошими, чтобы это было правдой». Классический пример – согласие человека с заявлением «Я никогда не лгу». Но в этом-то и заключается хитрость. Ведь несмотря на то, что детекторы лжи обычно способны засечь намеренный обман, они не выявляют самообман из-за отсутствия самоосознания. А это делает людей плохими наблюдателями самих себя.
«Полезность самооценок зависит от цели, – заявила мне Сьюзен Эннис, руководитель отдела подготовки руководящих кадров. – Один из ключевых вопросов сформулирован так: “Какова роль компании и как надо хранить и использовать данные?” Желание быть нужными неизбежно влияет на ответы людей: ведь все хотят выглядеть хорошими. Если результат вашей самооценки остается между вами и вашим преподавателем, – продолжает Эннис, – и о ней ничего не знают в вашей компании, тогда вы будете более искренним или настолько искренним, насколько вообще способны, учитывая любое другое ограничение самоосознания, которое, возможно, есть у вас».
С другой стороны, оценки окружающих также не свободны от искажений. Если на первый план выходят офисные политические интриги, то, к примеру, исследование по методу «360 градусов» не всегда дает точное представление об оцениваемом человеке, поскольку подобные оценки могут использоваться в качестве оружия в офисных политических войнах. А иногда такой метод рассматривается как возможность, которой пользуются друзья, чтобы обменяться любезностями, награждая друг друга завышенными «степенями».
Организационная политика способна серьезно затруднить руководителям высшего ранга получение беспристрастных оценок, хотя бы только потому, что этому мешает власть, которой они облечены. Как показано в главе 4, успех сам по себе иногда поощряет самолюбование, этакий нарциссизм, когда человеку кажется, что он вообще не имеет никаких недостатков. Кстати, руководящие работники обычно бывают ограждены от нелестного мнения, потому что они, во-первых, весьма изолированы, а во-вторых, защищены особым отношением к ним подчиненных, которые боятся обидеть начальника.
Каждая оценка до некоторой степени есть отражение оценщика, вот почему поступление оценок из множества разных источников можно считать неплохим способом устранить любые искажения, поскольку в этом случае эмоциональная или политическая программа индивидуума, вероятнее всего, уравновесится другими оценками.
Несколько слов по поводу проверки готовности
В ходе масштабного исследования (с участием более тридцати тысяч человек), проведенного Джеймсом Прохазкой, психологом Университета штата Род-Айленд, установлены четыре уровня готовности, которые проходит человек в период успешной эволюции своего поведения.
Незамечание: английский ученый муж Г. Честертон говорит: «Не то чтобы они не могли найти решение… они подчас не видят проблему». Люди на этом этапе вообще не готовы. Они отрицают, что у них есть потребность что-то срочно менять. Они сопротивляются любой попытке помочь им измениться… они просто не видят в этом необходимости.
Размышление: на этом этапе люди понимают, что им надо стать лучше, и начинают обдумывать, как это сделать. Они уже открыты для разговора на эту тему, но еще не совсем готовы серьезно приступить к развитию. Такая двойственность отношения – явление очень распространенное: одни ждут «волшебного момента» готовности, тогда как другие прибегают к поспешным действиям и терпят неудачу, поскольку полны противоречивых чувств. В этот период люди с одинаковой вероятностью готовы заявить, что намерены принять какие-то меры «в следующем месяце» и что собираются это сделать «через полгода». Прохазка замечает: «Людям вообще свойственно “годами говорить себе, что однажды они наконец приступят к переменам”». Они зачастую подменяют действия размышлениями. В качестве иллюстрации Прохазка рассказывает о случае с инженером, потратившим пять лет жизни на анализ факторов, под действием которых он стал пассивным и робким, но даже не подумавшим при этом о необходимости как следует разобраться в проблеме, чтобы справиться с ней.
Подготовка: на этом уровне люди уже начали фокусировать внимание на решении – или на том, как начать совершенствоваться. Они стоят на пороге, им не терпится разработать план действий. Они осознают проблему, видят пути ее решения и явно предвкушают, как с ней справятся. Иногда людей выводит на этот повышенный уровень готовности какое-нибудь драматическое событие: разговор по душам с супервайзером, несчастье на работе, кризис в личной жизни. Одного руководящего работника заставил заняться развитием самоконтроля такой случай: когда он возвращался домой с делового обеда, полиция остановила его и арестовала за вождение автомобиля в нетрезвом виде. На этом этапе люди дозревают до перемен; наступает время разрабатывать конкретный, подробный план действий.
Действие: начинаются явные изменения. Люди принимают план, начинают осуществлять его этапы на практике и действительно меняют свой образ действий – свою манеру проявления эмоций, свое самоосознание и все остальные аспекты преобразования застарелой привычки. Эту стадию большинство людей считают «осуществлением изменений», хотя в ее основе лежат более ранние подготовительные шаги.
Еще несколько слов о практике
На неврологическом уровне развитие компетенции подразумевает истребление старой привычки как автоматической ответной реакции головного мозга и замену ее новой. Завершающая стадия овладения компетенцией наступает в тот момент, когда старая привычка лишается своего статуса «реакции по умолчанию», а новая занимает ее место. К этому моменту изменение поведения уже стабилизировалось, сделав возврат к старой привычке маловероятным.
Вообще-то основные глубинные установки и связанные с ними ценности изменить труднее, чем рабочие привычки. К примеру, этнический стереотип труднее поддается изменению, чем то, что кто-то говорит или делает в присутствии представителей данной группы. Мотивы вроде потребности достижения успеха и личностные черты вроде учтивости можно усилить или модифицировать, но это длительный процесс. То же самое относится и к созиданию основных способностей, таких как самоосознание, умени справляться с вызывающими дистресс эмоциями, эмпатия и социальные навыки.
Помимо того, что большое значение имеет сложность усваиваемой компетенции, от исходного поведения человека до нового – дистанция огромного размера. У людей, которые уже отличаются ярко выраженным умением сопереживать, научение искусному предоставлению обратной связи или подстройка под нужды потребителей, возможно, произойдут достаточно легко, поскольку эти компетенции представляют собой конкретное применение имеющейся у них способности. Но от тех, кто всячески старается сопереживать, такое искусство потребует приложения более значимых и длительных усилий.
Программы тренинга, дающие людям возможность попрактиковаться в желанной компетенции с помощью четко сфокусированных имитационных экспериментов, ролевых игр, моделирования ситуации и других методов, могут стать решающим началом серьезной тренировки. Но при использовании более сложных условных рабочих заданий, компьютеризированных деловых или ролевых игр, упражнений в коллективном решении проблем и крупномасштабных имитаций реальной корпоративной обстановки существует угроза получения смешанных результатов.
Зачастую бывает неясно, какие навыки и умения призваны культивировать подобные имитации; обычно на то, в каких именно компетенциях практикуются участники программ, почти или совсем не обращают внимания. Кроме того, простое участие в игре или упражнении отнюдь не равноценно обучению. В качестве общей рекомендации относительно подобных игр и имитационного моделирования предлагается тщательно их планировать, фокусируя внимание на конкретных компетенциях, которые следует внятно описывать участникам занятий. При этом необходимо заканчивать встречу проведением опроса о переживании. К тому же подобные методы следует использовать в сочетании (а не в качестве замены) с регулярными тренингами и постоянной обратной связью, а также с подкреплением и применением полученных навыков на рабочем месте.
Компьютерная модель обучения, в последние годы ставшая очень популярным средством тренинга, имеет ограничения в том, что касается развития эмоциональной компетентности. Конечно, такие методы сулят реальные перспективы с точки зрения индивидуального подхода к обучению, выбора наиболее комфортного темпа освоения курса, возможности в частном порядке порепетировать и попрактиковаться, сразу же получить по обратной связи информацию о достигнутых успехах и корректирующую помощь… Но при этом следует учесть, что компьютерные методики все-таки лучше приспособлены для обучения техническому мастерству, чем для развития личных качеств и навыков межличностного общения.
«Как говорится, вы можете сидеть за своим компьютером, давать себе оценку и выяснять, как развивать какую-то компетенцию, – рассуждает Ричард Бойатцис из Университета Кейса, – но у вас ничего не получится без взаимосвязей… Вы не сумеете научиться этому, пребывая в изоляции».
Сейчас многие с большим восторгом встречают идею переноса программ тренингов на высокотехнологичные носители вроде интеллектуальных компьютерных систем обучения, виртуальной реальности или постоянных запоминающих устройств на компакт-дисках. Безусловно, такие технологии обеспечивают материальную экономию благодаря участию в процессе обучения машин в роли преподавателей. Кроме того, они предоставляют большую гибкость людям, которые ими пользуются. Но при этом теряется что-то очень важное, если компьютер становится единственным средством обучения. Один психолог заметил: «Высокотехнологичные средства обучения, возможно, имеют массу преимуществ, но они сильно проигрывают в смысле эмоционального интеллекта». Конечно, в общей схеме программы повышения эмоциональной компетентности можно найти место и таким высокотехнологичным учебным пособиям (примером тому служат индивидуальные практические занятия с видеофрагментами для тестирования эмпатической реакции). Еще одним вариантом может стать формирование групп дружеского общения в режиме реального времени, нечто вроде команд виртуальной поддержки и инструктажа.
Однако тот, кто делает основной упор на технологиях, занижая важность человеческих контактов, особенно когда речь заходит о тренинге компетенций, совершает большую ошибку. Так, автор обзора тенденций в сфере образования с иронией замечает: «Зачастую именно житейские и низкотехнологичные факторы системы профессиональной подготовки создают различие между программой успешного тренинга и напрасно потраченными ресурсами организации», – подразумевая под низкотехнологичными факторами людей, обладающих жизненно необходимыми компетенциями эмоционального интеллекта.
Благодарности
Написать эту книгу меня побудило множество причин. Одна из них, пожалуй, самая важная, возникла в результате постоянных бесед с моей женой Тарой Беннетт-Гоулман во время нашего с ней присутствия на многочисленных и бессмысленных деловых собраниях, особенно на заседаниях советов директоров. Я часто отдавал себе отчет в том, что по какой-то причине у всех этих людей просто не идут дела. Таре удавалось настроиться на эмоциональные токи, ощущавшиеся за внешней стороной этих собраний, и выделять из них то, что уводило в сторону фокус внимания и энергию группы, мешая нам делать свое дело.
Мы с Тарой вместе начали работать над тем, что в итоге превратилось в книгу «Эмоциональный интеллект». Плодом личных размышлений и труда самой Тары будет ее собственная книга, над которой она сейчас работает. Но на протяжении этого интеллектуального путешествия она все время шла рядом со мной.
Еще одним человеком, чьи мысли и убеждения получили отражение в этой книге, стал мой покойный друг Дэвид Макклелланд, в прошлом мой преподаватель Гарвардского университета. Провидческое понимание Дэвидом природы компетентности и его личные напряженные поиски истины долго служили для меня источником вдохновения. Большой массив данных, на которых я выстраиваю свою аргументацию, восходит к исследованиям Дэвида. Печальное известие о его смерти я получил, когда заканчивал работу над этой книгой.
Мне очень помогли многочисленные друзья из бостонского отделения компании Hay/McBer (компании David, основанной Дэвидом Берлью, доверенным консультантом): Джеймс Беррас, вице–президент Hay Group; Мэри Фонтэн, президент McBer; Рут Джейкобс, старший консультант; а также исследователи Джеймс Голднер и Вэй Чэнь.
Колоссальную помощь в создании книги оказал мне Ричард Бойатцис, заместитель декана по обучению руководящих работников Школы менеджмента Уэзерхеда при Университете Кейса, в прошлом президент компании Hay/McBer, коллега Дэвида Макклелланда и мой добрый друг со времен нашей учебы в аспирантуре Гарвардского университета. Его книги «Компетентный управляющий» и «Новый подход к образованию» являются классической декларацией важности эмоциональных компетенций и описанием практических методов их культивирования. Ричард щедро поделился со мной собранными им за много лет данными по проблеме компетентности, а также своим богатым опытом и интуитивными догадками; я бесконечно счастлив реализовать вместе с ним свой новый проект – «Службу эмоционального интеллекта» – в союзе с компанией Hay/McBer.
Настоящим кладезем информации о компетенциях на уровне «звездного» выполнения работы и ценности «звезд» для эффективного функционирования организаций оказался Лайл Спенсер, бывший руководитель направления международных научных и технических исследований компании Hay/McBer. Книга «Компетенции на работе»[52], написанная им в соавторстве с Сайном Спенсером, остается канонической для профессионалов в этой области.
Мэрилин Говинг, директор Центра кадровых ресурсов и повышения квалификации при Управлении трудовых отношений США, оказала мне поистине неоценимое содействие. Она поделилась со мной результатами своего новаторского исследования относительно роли эмоциональной компетентности в качественном выполнении работы индивидуумом и организацией.
Хочу выразить особую благодарность своим коллегам из Консорциума по исследованиям эмоционального интеллекта на рабочем месте: Кэри Чернисс, моему сопрдседателю из аспирантуры по прикладной психологии Университета Ратгерса; Роберту Каплану, профессору психологии организации производства в Университете Джорджа Вашингтона; Кэти Крам, руководителю программы подготовки руководящих работников со степенью магистров в области управления торгово-промышленными предприятиями факультета менеджмента Бостонского университета; Рику Прайсу из Института социальных исследований при Университете штата Мичиган; Мэри Энн Ри, специалисту по работе с топ-менеджментом из управления людскими ресурсами компании American Telephone and Telegraph.
Роб Эммерлинг и Корнелия Рош, исследователи из Консорциума, оказали мне бесценную помощь, тщательнейшим образом проштудировав научную литературу по вопросам тренингов и развития.
Аспиранты Мориса Илайеса из Университета Ратгерса выполнили для этой книги предварительный информационный обзор сферы исследований.
Выражаю глубокую благодарность Фетцеровскому институту за поддержку работы Консорциума и непреходящий интерес к инициативам в области эмоционального интеллекта.
Многие из моих коллег, включая Марри Дэлзила, Билла Тредуэлла, Кена Ри и Терезу Джейкобс-Стюарт, сыграли важную роль в практическом внедрении результатов проведенного мной анализа трудовой деятельности с применением эмоционального интеллекта.
Я в большом интеллектуальном долгу перед Клаудио Фернадес-Араосом из Буэнос-Айресского отделения фирмы Egon Zehnder International, широта души, живой ум и кипучая энергия которого обогатили содержание этой книги.
Беседы с сотрудниками фирмы Egon Zehnder International – генеральным директором Дэниелом Мейландом, директором-распорядителем Виктором Левенштейном и самим Эгоном Цендером, пионером в создании организации, обладающей эмоциональным интеллектом, – способствовали более глубокому анализу конкретной проблемы.
Хочу поблагодарить и других людей, щедро делившихся со мной своими мыслями. Среди них Уоррен Беннис, профессор Южнокалифорнийского университета, выдающийся специалист в вопросах управления частными предприятиями и компаниями; Джон Сили Браун, руководитель научно-исследовательского направления компании Xerox; Рик Канада, курирующий процесс подготовки в области руководства и организации производства в сотовом секторе компании Motorola; Кейт Кэннон, руководитель отдела повышения квалификации финансовых консультантов American Express; Ричард Дэвидсон, руководитель лаборатории аффективной неврологии Университета штата Висконсин; Маргарет Эколз и Мэг О’Лири из Coopers & Lybrand; Сьюзен Эннис, ответственная за подготовку руководящих кадров в банке Boston; Джоанна Фостер из компании British Telecom; Говард Гарднер, профессор Гарвардского университета; Роберт Келли из Университета Карнеги-Меллона; Фил Харкин, президент компании Linkage; Джудит Холл, психолог из Северо-Восточного университета; Джед Хьюджес из компании Walter V. Klarke Associates; Линда Киган, вице-президент по подготовке руководящих кадров Citibank; Фред Кил, президент KRW International Association из Миннеаполиса; Даг Ленник, исполнительный вице-президент отделения финансовых консультантов American Express; Марк Лоэр, директор-распорядитель Salomon Smith Barney; Джордж Лукас, генеральный директор LukasFilm; Пол Робинсон, директор Sandia National Laboratories; Дипак Сэти, ответственный за обучение руководителей American Telephone and Telegraph; Эрик Хейн Шмидт, генеральный директор издательства Ringjung Yeshe Publication; Биргитта Вистранд из шведского парламента; Ник Зенюк из лаборатории интерактивного обучения Interactive Learning Labs; доктор Вега Загиер из лондонского Института Тэвистока; Шошана Зубофф из Гарвардской школы бизнеса и Джим Цукко из Lucent Technologies.
Моя главная помощница Рейчел Брод нашла все исследования, необходимые мне для того, чтобы эта книга основывалась на самых свежих данных. Миранда Пирс, мой главный специалист по анализу данных, проштудировала сотни моделей компетентности, чтобы оценить роль эмоционального интеллекта в достижении выдающихся профессиональных успехов. Роберт Бушел, профессор экономики из Колледжа Смита, провел параллельный анализ с использованием базы данных федеральных работников и предоставил мне еще одно полезное исследование по экономическим вопросам.
Дэвид Бергман как консультант по компьютерам в процессе создания книги обеспечивал своевременное управление кризисными ситуациями и техническую поддержку. Мой помощник Рован Фостер поддерживал в рабочем состоянии мои текущие дела, поскольку написание книги поглощало все мое время.
Я выражаю свою глубочайшую благодарность сотням мужчин и женщин из крупных и мелких компаний по всему миру, которые поделились со мной своими переживаниями, историями и мыслями. Многие из них упоминаются на страницах этой книги, многие – нет. Но своим появлением эта книга обязана всем этим людям, ведь именно они помогли мне проникнуть в суть работы с эмоциональным интеллектом.
Читать бесплатно другие книги:
