Дети Силаны. Паук из Башни Крымов Илья

Я не сразу понял, что он говорит со мной, потому что был настроен на бой и сосредоточен на желании поскорее убить его!

– Отпустите же! Я же спасаю вас!

– Ты… Дарксад?!

– Отпустите!

Я отшатнулся от него, продолжая тяжело дышать и сжимать в пальцах окровавленную кость.

– Темноту на вас… Мой тан, вы чуть меня не прирезали!

– Я принял вас… я принял вас… Чем вы измазали свое лицо?

– Гуталин! Это важно?! Нам нужно бежать отсюда! Эти катакомбы кишат малдизсцами! Я чуть Все-Отцу душу не отдал, убивая одного! Здоровые, как дахорачи…

– Это хашшамирцы, самые крупные и вынос… Мне нужно добраться до Себастины!

– Бросьте! Будет чудом, если мы уйдем сами, не время думать о прислуге!

– Мне нужно оружие!

– Я сказал…

– Вы бы оставили здесь свою руку, Дарксад? А ногу? А легкое? Вы бы оставили на растерзание врагам часть своего тела?! Я видел, как солдат, вопя и визжа, прижимал к груди оторванную конечность, не желая расставаться с ней! А моя горничная – не оторванная нога, она часть моего сердца! Моей души! Уходите, Дарксад, не знаю, почему, но вы рискнули своей жизнью ради меня, и я этого не забуду, а теперь просто бегите!

Я двинулся к двери, он присоединился ко мне на пороге и протянул свой револьвер.

– Вы хоть знаете, куда идете?

– Я считал повороты.

– Тогда у вас есть пятнадцать минут. Я устрою диверсию. Малдизцев вокруг как грязи, но несколько часов назад большинство из них убрались по подземным коридорам на восток, в Маленький Дзанког. Если хотите выжить, убирайтесь на юг, под каналом полно тоннелей! Там и встретимся!

Я хотел бы спросить его, зачем он все это делает? Но у меня не было времени. Сосредоточенно пересчитывая повороты, я прокрался по полутемным коридорам, и мрак стал мне другом. Охранники проходили в непосредственной близости от меня, порой по двое, но чаще поодиночке. Я замирал, прятался, забивался в самые дальние углы, тратил драгоценные минуты, пережидая, пока они удалятся. С хашшамирцами нельзя быть легкомысленным, они по природе своей хищники. Даже те, которые никогда не спускались со своих гор и не тренировались в гвардейском корпусе Малдиза, имели тигриные рефлексы и молниеносно реагировали на любой шорох, а стрелками они вообще были великолепными!

Остановившись напротив металлической двери с обширными следами ржавчины на ней, я с замиранием сердца толкнул ее и вошел в комнату, в которой совсем недавно меня пытали. С потолка свисали цепи, а у стены я увидел мою горничную.

– Себастина…

Я несколько раз попытался отцепить от нее кристаллические оковы, явственно чувствуя, что занимаюсь бесполезным делом. Магия! Уж не знаю, как Зинкара создал эти оковы, учитывая, что он не маг, но мне, простому смертному, голыми руками их не разрушить, а стрелять из револьвера я не стал, ибо еще не совсем сошел с ума. Осталось только одно. Я вонзил клыки в свой палец и провел кровавую полоску по губам горничной.

– Вечными узами, приказываю тебе, проснись!

Себастина вздрогнула и выгнулась с громким хриплым вздохом. Оковы треснули и рассыпались, сдерживающие чары растаяли.

– Я готова служить, хозяин! – непривычно громко рявкнула она, едва стукнув каблуками об пол. – Приказывайте!

И вот так в одночасье я расстался с седмицей своей жизни.

– Тише! Нам нужно срочно убираться!

Стоило мне сказать это, как раздался взрыв, и с потолка посыпалась пыль.

– Он сделал это! Скорее!

– Мне брать оружие?

– Что?

Она подошла к лежащему у противоположной стены прямоугольному металлическому ящику, сорвала с него дверь и передала мне сначала мою верхнюю одежду, затем саблю и мой револьвер с патронташем. Там же оказался и цигенхаф. Я быстро вооружился и успел проверить барабан, когда дверь распахнулась и внутрь влетел Зинкара. Алхимик опрометью бросился к напольному шкафу со стеклянными дверцами и стал быстро собирать содержимое в сумку. Склянки, колбы, пробирки. Все это лязгало и стучало, но не билось, ибо состояло из первосортного алхимического стекла.

Я поднял револьверы и взвел курки. Алхимик замер, а через какую-то секунду все потонуло в облаке непроницаемого синего дыма. Я тут же открыл огонь, но быстрые шаги сообщили, что ублюдок ушел из-под пуль.

– Себастина, не дай ему уйти!

Она истолковала приказ по-своему, схватила меня в охапку и опрометью бросилась в коридор. Я словно снова прозрел, уже второй раз за этот… день? Алхимик убегал, отдавая приказы на родном языке, а со всех сторон слышался топот десятков пар ног. Дарксад что-то взорвал, а террористы решили, что обнаружены армией. Так я подумал, бросаясь в погоню.

– Огонь на поражение! Убивай всех!

– Слушаюсь, хозяин!

Ох, как же я надеюсь, что мой спаситель уже успел убраться куда подальше, потому что если нет, его конспиративная личина подставит его под удар! Нам некогда искать среди кучи врагов одного-единственного союзника! Спина Зинкара мелькала впереди, он мчался, словно окрыленный, а хашшамирцы с упорством, достойным лучшего применения, бросались на его защиту! Себастина вскинула цигенхаф и разрядила все три ствола, заряженные картечью, превратив десяток сильных мужчин, заполнивших узкий коридор, в кровавые лоскутки. Страшное оружие! Я тоже стрелял, но прицельно, метя в лысый затылок!

Мы преследовали малдизца неотступно, рвались вверх по старинным истоптанным лестницам. Постепенно я стал понимать, что действительно вызвало переполох в этом осином гнезде, – начался пожар! Диверсия повлекла непредвиденные, хотя и логичные последствия, коридоры подземелья наполнялись едким дымом, воздух прогревался, где-то в отдалении трещало и гудело пламя. Логово террористов горело! Причем пламя быстро двигалось наверх, к новым источникам воздуха! Следовавшая впереди Себастина методично расчищала путь, я отстреливался от преследователей, которых становилось все меньше. Вслед за первым громыхнули еще два взрыва послабее, а жар все нарастал!

Наконец-то мы вырвались из подземелий, наверх, в ратушу Квартала Теней! Зинкара по-прежнему опережал нас, а за окном воцарилась ночь! Это значило, что, если я упущу его, он сможет так укрыться, что искать будет бессмысленно! Алхимик присоединится к хашшамирцам и возглавит восстание малдизской диаспоры. В этом у меня не было никаких сомнений! Он должен умереть!

– Хозяин, берегитесь!

Я вскинул саблю и застонал от свалившейся на меня тяжести. Махтар Али выпрыгнул, словно из пустоты, и рубанул по мне кинжалом! Страшная сила! Я почти уверен, что еще пара таких ударов, и либо сабля сломается, либо пальцы не удержат рукоять! Но мы, тэнкрисы, крепкий народ, и я рухнул на U-образный стол, развалив его ко всем чертям!

– Дальше пути нет, Горлохват, – прогудел телохранитель, игнорируя мою горничную, направившую цигенхаф ему в грудь.

Я поднялся, кряхтя, словно дряхлый старик.

– Я стена, защищающая моего друга от его врагов. – Гигант швырнул на пол феску и одним движением разорвал китель из плотного сукна. – Здесь ты ступишь на Серебряную Дорогу, Горлохват. Аа-ар-ргх!

Нас окатило запахом зверя, и тело Махтара вздулось так, что мускулам стало тесно под кожей. Он раздался вширь, в высоту, изо рта полезли клыки. Став еще громаднее, он покрылся шерстью и избавился от клочков лопнувшей одежды.

– Не человек… Ты мангуда!

– Позднее прозрение ничего не стоит! – прорычал монстр, едва не убивший Себастину в ночь нашей первой встречи!

– Хозяин, вы должны идти. Мне неприятно оставлять вас, но враг должен быть остановлен. Я сама убью чудовище.

– Никто никуда не пойдет!

Мангуда ударил, проломив кулаком пол. Отпрыгнув, я тут же ринулся вперед и проскочил у него под мышкой. Развернувшись, гигант сокрушил стену движением могучей руки и уже было схватил меня, когда раздался громовой залп из цигенхафа Себастины, и он взревел от боли. Позабыв обо мне, мангуда занялся моей горничной. Прежде чем броситься прочь, я успел увидеть изгвазданную рваными ранами спину чудовища. Бур, благослови тебя Все-Отец за твои орудия убийства!

Когда я вырвался из здания старой ратуши, ее внутренности уже лизали языки огня. Это было видно по пляшущим в некоторых окнах отсветам. Пламя вырвалось из-под земли наверх, туда, где больше воздуха, больше пищи!

Алхимик существенно оторвался от меня, но мне не пришлось его догонять. Он стоял на площади перед ратушей. Он ждал меня среди кристаллических столбов. На правой руке моего врага надета пата[20], левую руку он держал внутри сумки, свисающей с плеча.

– Я встретил твоего людоеда. Браво! Даже в моем котелке не сварилась бы такая похлебка! Мангуда! Не думал, что когда-нибудь смогу увидеть такое невероятное существо!

– Махтар не существо, – тихо ответил алхимик, – и не людоед. Обычно. Он мой верный друг и соратник, поддерживавший и защищавший меня на протяжении многих лет.

– Неважно. Совсем скоро эта тварь издохнет от руки моей горничной.

– Время покажет.

– Это ведь не он то страшное оружие, которое вы ввезли в столицу, верно?

– Что? Какое оружие? – Брови-гусеницы малдизца приподнялись, и я ощутил, что его удивление искренне.

– Ты не знаешь?

– Единственное оружие, которое мы ввозили, это то, что уже гремит на улицах сего проклятого города, пожирая жизни детей Мескии. Иного не нужно! Посуди сам, враг мой, зачем нам было ввозить его через таможню, если он может выдавать себя за человека?

– Значит, твой союзник что-то от тебя скрыл.

– Я не удивлен, – слегка качнул головой Зинкара, – это в его духе. Всегда имеет планы про запас! Но тебе это уже не должно быть интересно. Твой путь оканчивается здесь.

– Уже слышал. Много раз. Но все еще иду! Скажи, Мирэж, каково это было, столько лет сгорать от ненависти к самому себе, зная, что по твоей вине родная страна лишилась будущего?

– Это твоя вина, не моя! Я спрятал его надежно! За такой толстой стеной, что не простучать! Я опоил его усыпляющим зельем, чтобы его не нашли маги, я презрел мучения плоти и не отдал моего принца на поругание захватчикам! Я выполнил свой долг! А потом пришел ты и украл у моей страны махараджу! Ты вор! Грязный презренный вор! И если бы ненависть была материальна – моя бы затмила небеса и поглотила тебя! Я хочу твоей смерти, Бриан л’Мориа! Я хочу лишить тебя жизни!

– Взаимно! Так чего же мы ждем?!

Он загорелся как фосфорная спичка, ярко, моментально и ядовито! Стена самообладания, отделявшая его ненависть от внешнего мира, была тоньше мыльной пленки.

У меня есть револьвер, у меня есть сабля, у меня есть метательные кинжалы и выкидное лезвие, я профессиональный солдат и довольно-таки опытный убийца. Мой враг алхимик, возможно, гениальный, находится в хорошей физической форме, вооружен экзотическим оружием и имеет под рукой какое-то количество алхимических зелий. Но все это меркнет на фоне того, что он происходит из высшей касты, и тем, что он может делать через татуировку на своем лбу. Не просто так солдаты Мескии уничтожали высших без промедления и жалости – они были опасны.

А потом Зинкара плюнул на землю. Мне показалось, что он выплюнул свой мерзкий черный язык. Плюнув еще трижды, алхимик улыбнулся, а мне пришлось с дрожью следить, как черные комки погружаются в брусчатку, расширяясь, разлагая и поглощая камень. Четыре громадные фигуры выросли за несколько секунд. Кожевенники!

– Сломайте ему спину! Не дайте приблизиться ко мне!

Гомункулы зашагали на меня. С первых же движений я понял, что что-то не так. Дерганые, медлительные, они ничуть не походили на грозного убийцу, метавшего испепеляющее пламя в Башне, на убийцу, который едва не прикончил боевого мага Инчиваля л’Файенфаса в его родном доме. Тем не менее расклад изменился в пользу врага. Я лихорадочно перебирал в уме названия алхимических и магических патронов, которые у меня остались, гранады, рассчитываю время перезарядки барабана своего револьвера, скорость передвижения моих врагов, мою собственную скорость, количество и качество укрытий. Слишком много неизвестных переменных, просчитать исход этого боя я не мог, поэтому атаковал первым!

Разрядив три патрона в рот ближайшему гомункулу, я совершил резкий рывок вперед и начал полосовать его саблей. Правую руку отрубил почти сразу, затем быстро отпрыгнул, уходя от левого кулака. Остальные трое быстро приближались. Бегать они, похоже, не могли, как и говорить, так что я затеял быструю и опасную игру. Петляя между кристаллическими столбами, я стал менять в барабане патроны. Долго это не продлится, если гончих несколько, то одинокому волку не скрыться, мое поражение это вопрос времени, именно время все и решит! Я выпрыгнул из-за столба, который использовал как укрытие и разрядил две «Улыбки Дракона» в ближайшего черного гиганта. Пока оставшаяся от него нижняя часть тела медленно растекалась в черную лужу, я схлестнулся со вторым противником. От смерти меня спасала скорость и то, что Себастина никогда не давала мне спуску на тренировках! Учась уходить от ее молниеносных выпадов, я совершенствовался, и медлительные, хоть и сильные противники теряли преимущества в бою со мной. Пока я не споткнусь, не поскользнусь, не отвлекусь. Как только что-то из этого произойдет, меня схватят, сломают спину и лишат жизни. Тяжелая проверенная в боях сабля рвет искусственные тела на кусочки. В конце концов, гомункулы не бессмертны, они лишь только более живучи, чем остальные существа. Я рублю и рублю, порой чудом уходя из смертельных тисков. Вдруг я почувствовал, что вокруг меня нагрелся воздух. Наплевав на близость гомункулов, я бросился на землю и попытался вжаться в камни, потому что через мгновение надо мной сверкнуло копье испепеляющего света, уничтожившее двоих монстров сразу! Приказы военного командования на счет высшей касты всегда были просты и понятны – уничтожать на месте! Иначе эти сверхлюди могли превратить поле боя в огненный кошмар одной лишь силой своей воли!

Пора заканчивать! Пора заставить его заплатить! Я перекатился влево, избегая того, чтобы быть раздавленным стопой гомункула, вскочил и бросился на алхимика. Он видит меня, а я рвусь вперед, упоенный надеждой, подгоняемый чувством его страха! Глаз Санкаришмы не стреляет, как револьвер, для этого нужно время, сосредоточенность, полное самоотречение и колоссальные затраты внутренней силы! Я успеваю! Алхимик швырнул мне под ноги склянку, и я подпрыгнул, как испуганный кузнечик, чтобы не наступить в черную ртуть! Он бросает алхимическую посуду, а я уворачиваюсь от взрывов, облаков ядовитого газа, едких кислот, смертоносных замораживающих субстанций! Поразительно, как легко бьется алхимическое стекло, когда его разбивают преднамеренно!

С плотоядным рыком я выбрался на расстояние рукопашной атаки, и мы сошлись на клинках! Малдизец умеет орудовать патой, но явно не мастер! После первой серии пробных атак я понял, что холодное оружие для него больше вынужденная мера защиты, и усилил натиск, не жалея ни себя, ни саблю! Шаги приближающегося гомункула торопят закончить все как можно быстрее! Пока меня не схватили! Пока новое огненное копье не превратило меня в пепел! Зинкара отступает, его дыхание сбивается, страх и смятение расползаются во все стороны, а онемевшая правая рука все хуже и хуже держит удар. Я распорол острием его бедро, едва не лишился глаза, когда алхимик совершил отчаянный и дерзкий выпад, затем последовал мой обманный колющий финт саблей, чтобы прицелиться в него из револьвера. Он ушел от ствола в сторону, совершая неожиданно искусный пируэт, мне под ноги упала и взорвалась облаком вонючего дыма какая-то пробирка, клинок паты опустился на мой револьвер, выбивая оружие из руки, а дальше жуткая боль в груди! Клянусь, если бы он был более искусным фехтовальщиком, то проткнул бы меня насквозь, не убив, но сильно ранив! Я с ревом отшатнулся, все еще полуслепой от алхимического дыма, и это заставило его поверить в возможность победы! Гомункул совсем рядом, я наполовину ослеп и кровоточу, а воодушевленный малдизец, издав победоносный клич, кидается в последнюю атаку. Крик – это его первая ошибка, так как он предупредил меня о своем приближении. Второй ошибкой стало то, что он не учел огненные отсветы от горящей ратуши. Даже полуослепший, я вижу его движения. Третьей ошибкой стало то, что он счел меня честным воином. А я еще и подлый убийца. Отсветы пламени сверкнули на клинке паты, я вскинул саблю, принимая удар, с щелчком обнажил выкидное лезвие и вогнал его под ребра своему врагу.

Крик перетек в хрип, а тот и в шипение, Зинкара пошатнулся, а я освободил клинок и разорвал дистанцию так, чтобы видеть гомункула. Чудовище замерло в нескольких шагах и уставилось на своего истекающего кровью создателя. Медленно, продолжая следить за черным гигантом, я приблизился к подрагивающему на грязной брусчатке алхимику и присел над ним. Зрение возвращалось, хотя глаза слезились нещадно. Я осмелел настолько, что положил саблю рядом с собой и осторожно приподнял его выбритую голову, предварительно проведя по лбу окровавленной ладонью. Глаз Санкаришмы бессилен, если прикрыть его чем-нибудь. Рот алхимика широко раскрыт, кажется, он пытается глотать воздух. Морщинистое волевое лицо с горбатым носом выглядит особенно истощенным, глаза запали очень глубоко, кожа истончилась, роскошные усы и борода уподобились мочалу. В одночасье все силы, питавшие этого человека, исчезли, когда он понял, что проиграл.

– Я скажу тебе это только один раз, так, чтобы ты понял. Мы делаем это лишь потому, что некому нас остановить. Мы сильнее всех, мы мудрее всех, мы древнее всех. Мы высший вид, и мы намерены сохранять это положение неизменным еще очень, очень, очень долго. Мы творим страшные вещи, предаем, обманываем, грабим, нарушаем договоренности, интригуем и шантажируем. Потому что мы можем. И потому что у нас есть высшая цель. Меския. Наша родина.

– Это… это не… несп… несправедливо…

– Да. Это несправедливо. Бесчестно. Аморально. Подло. Но мы тэнкрисы. Мы не зовем себя самыми честными существами в мире. Мы зовем себя самыми великими. Меския превыше всего.

– Он… отомстит…

– За тебя? Не думаю. Для тебя твой союзник не сделает ничего. Ты ведь тоже был всего лишь марионеткой.

– Да. Но… он отомстит за себя… Жаль, что я не увижу… твое лицо… когда ты ув… ув… увидишь… смерть империи тиранов…

– Покойся с миром.

– Тэнкрисы… будьте вы все прокляты… Ненавижу…

Клинок мягко вошел в горло малдизца. Правой рукой я прикрыл ему глаза и дождался, пока с хрипом и свистом вырвется последний вздох. Одним врагом у меня стало меньше. Переведя дух, я освободил слегка дрожащую руку, вытер клинок и вернул его в рукав. Рядом растекался в черную лужу последний гомункул, зрелище было завораживающее. Я почувствовал на себе чужое внимание, поднял глаза и увидел две тени, держащиеся за руки, женскую и мужскую. Кажется, они смотрели на меня. Я же смотрел на них и думал о том, какой связью нужно было обладать при жизни, чтобы оставаться неразлучными и после смерти. От созерцания этой трогательной картины меня отвлек звук цокающих по камню женских ботинок.

– Я рада, что вы не пострадали, хозяин.

– Я рад, что ты жива.

– Служить хозяину – мое предназначение. Разве я могла позволить себе уклониться от столь почетных обязательств?

– Мангуда мертв?

– Со стыдом признаю, что это было очень сложно. Даже для меня. Но в итоге чудовище погибло. Цигенхаф разил безотказно и оставлял глубочайшие раны. К сожалению, оружие было уничтожено в процессе. Чудовище сломало его.

– Чудовище… да, он был страшным… чудовищем.

– Но тот, кого одолели вы, был намного страшнее.

– Всего лишь безумец, одержимый жаждой возмездия.

– Мести.

– Нет, возмездия. Он ненавидел нас по праву и хотел справедливо покарать. Жаль, что справедливость не входит в список наших приоритетов. Наши дела здесь… окончены.

– Ваше лицо, хозяин.

– Лицо? Да. Болит, как будто сунул морду в муравейник. Только не к простым муравьям, а зольнийским муравьям-солдатам.

– Так плохо?

– Довольно о мелочах! Бельмо луны восходит на небе! Знаешь, что это значит? Это значит, что Зинкара забавлялся с ножами целый день! Если полночь минула, то Йоль уже наступил, и все мои планы полетели в бездну! Выбираемся!

После некоторых сомнений я все же спустился в подземелья, показанные не так давно Симоном, и, поплутав немного, нашел тоннель, ведущий на юг. Туда, куда меня позвал Дарксад. Я по природе своей не способен просто подчиняться, идти и выполнять приказы. Мы – тэнкрисы. Мы не исполняем приказы, мы их отдаем. Поэтому мне было действительно трудно решать, надо ли броситься к своим людям, чтобы немедленно начать самую быструю и безжалостную эскалацию конфликта, или же рискнуть и встретиться с Дарксадом ради ответов? Ответы. Они нужны мне как воздух! Не зная реальную обстановку, даже со всей мескийской армией под рукой можно все потерять!

Я должен был начать резню раньше, чем это сделает мой враг, и раньше закончить! До наступления Йоля! До того момента, как начнется вся эта сумбурная астральная кутерьма с выбросом негативных эманаций! Покончив со сторонниками врага в идеале, вычистив их из власть имущей прослойки, я мог скоординировать военную машину Мескии со всеми вспомогательными институтами, включая Ковен, и дать всесокрушающий отпор. Никакой заговор, никакие террористические организации, никакие мистические силы не смогли бы выстоять против удара нашей армии и наших боевых магов! Пусть хоть сама Темнота вывернется наизнанку – если мы будем предупреждены, мы завернем ее обратно! Но я опаздывал! Будучи плененным, я потерял целый день и вместо одного быстрого и шокирующего удара по бунтарям, который полностью деморализует не привыкших к подобному обхождению подданных, я получил величайший в мире город, пылающий огнем зарождающейся революции, задушить которую у меня, похоже, сил не осталось! Это значит, что, продолжив исполнять план, я просто-напросто перебью своих солдат и сам подохну от переизбытка свинца в организме, когда какой-нибудь озверевший от крови горожанин разрядит винтовку мне в голову! Слепые не водят войска, а я сейчас почти слеп. Нужны ответы!

Когда мы выбрались из-под земли, свежий зимний воздух с примесью гари после канализационного зловония показался просто дуновением небесного бриза! Оглянувшись, я увидел пугающие темные воды канала, разделяющего Пустой лес с Волчьим островом, а вдали ночное небо над Старкраром озарено пламенем, пожирающим горящую столицу. Если бы я был человеком, я бы наверняка ужаснулся тому, что сотворил. Тому, что именно я начал этот кошмар. Но я тэнкрис, и у меня нет времени на угрызения совести и сомнения!

– Хозяин, в доках кто-то есть.

Мы прошли по тоннелям под всем Волчьим островом и вышли в самой южной части города. В Доках Зэфса действительно кто-то был. Несколько горящих окон на первом этаже административного здания тому доказательства. Я перезарядил револьвер и проверил, как выходит из ножен сабля.

– Идем.

Чужая боль ударила по мне, едва только мы ступили на территорию заброшенного объекта. Много, очень много плохого случилось там с последнего моего визита. При этом я не ощутил ни одного живого источника эмоций, все это море боли – остаточное явление. Себастина вошла в здание первой, вошла с тесаками в руках, я пошел следом, прислушиваясь к любому шороху. Пыльные грязные коридоры, свет в отдалении. Чем ближе к нему, тем сильнее становился запах гари и озона. Приходилось осторожно переступать дыры в прогнившем деревянном полу. Себастина жестом показала, что идет первой, и скользнула в комнату, из которой шел свет.

– Здесь безопасно, хозяин. Можете зайти.

И я зашел. Порой мне кажется, что не будь за плечами военного опыта, я бы поседел и умер после первого же года работы верховным дознавателем. Меския утопала в трупах, и не было им счета! За последние сутки я уже видел несколько десятков мертвецов, а ведь большинство людей и даже тэнкрисов, прожив жизнь, едва ли могут насчитать трех-четырех покойников! Вот опять, зайдя в комнату, я натолкнулся на гору трупов! Все – офицеры ош-зан-кай, все в броне и некоторые даже при оружии. При более детальном рассмотрении я заметил, что на абсолютном большинстве погибших наблюдаются так называемые «знаки молнии», древовидные полосы, напоминающие сложный ожог, почерневшие либо розовые. Также части металлических доспехов местами сплавлены воедино невероятно сильным жаром!

– Это сделал маг, – заключил я.

– Хозяин?

– Их разили молниями, Себастина. Чувствуешь запах?

– Гарь и хлорка.

– Да, горелая плоть, но пахнет не хлоркой, а озоном. Готов поспорить, час назад, если бы в этом помещении зажглась спичка, взрыв был бы…

– Что вы здесь делаете, Бриан?

Я развернулся и нацелил револьвер в темный дверной проем.

– Спокойнее, я безоружен!

– На свет! У меня в барабане магический патрон, увернуться не получится! На свет, немедленно!

– Тише, тише! Я совершенно не намерен убегать от вас! Я вхожу и руки мои на виду.

Он шагнул в свет, улыбаясь дружелюбно и открыто. Как всегда.

– Л’Ча…

– Он самый! – кивнул неправильный тан.

– Что вы здесь делаете?

– В заброшенном здании, полном трупов? А вы, мой дорогой якобы мертвый друг? Вы знаете, что творилось с Ив, когда вы «умерли»? Я думал, она сойдет с ума и… Великая Луна, что с вашим лицом?

– Привет с Востока. Серьезно, л’Ча, если я немедленно не получу ответ, я вас убью.

– Ой, это было бы очень неприятно! Вообще-то… Вообще-то я знаю, что вы здесь делаете. И… это я их убил. Всех этих людей, люпсов. Вы знали их, не так ли? Вы уже поняли?

– Что среди ош-зан-кай, лежащих здесь, нет ни одного настоящего стража закона? Я ничего не забываю, ни лиц, ни имен. Но если я знаю, что вот этот седой был унтер-офицером по фамилии Бласко и что вон тот люпс когда-то нанизал на саблю двоих бержитских солдат сразу, то это никак не меняет того факта, что я совсем не знаю вас. Кто вы такой, Золан л’Ча?

Он медленно опустил руки и перестал улыбаться. Но при этом его волосы, словно живые, приподнялись, а затем выпрямились, что сделало тэнкриса похожим на какой-то странный одуванчик. Вот только мне не было смешно, потому что в глазах неправильного тана бесновались золотые молнии. Такие же молнии маленькими змейками поползли по его рукам, лицу, путаясь, шипя и дребезжа в его волосах.

– Опустите оружие, Бриан. Я не враг вам, я ваш друг. Это я попросил Джона Дарксада освободить вас и направить сюда. Как по мне, он весьма способный работник, не находите? Особенно для человека.

– Я подозревал, что он на кого-то работает… на кого-то еще, кроме меня. Он знал, что я жив?

– Я ему не говорил. Да и важно ли это? Детектив просто делал для вас работу. И для меня тоже. Вам нужно объяснять, как важно было, чтобы вы увидели это?

Он обвел рукой помещение.

Нет, мне не нужны никакие объяснения. Мертвецы, найденные в подземелье покойного Зинкара, – настоящие ош-зан-кай. Они должны были занять позиции здесь, в Доках Зэфса, чтобы встретить и остановить возможную атаку из Танда-Тлуна, дать жесткий и беспощадный отпор. Но их убили, задушили боевым газом, как травят каких-то паразитов. Трупы утащили в Квартал Теней, не знаю, возможно, по тем же самым тоннелям, которыми я выбрался. Недаром к запаху канализации примешивался острый запах крови. А вместо настоящих ош-зан-кай на позицию вышли самозванцы из того самого распроклятого исчезнувшего батальона! Уж они бы не стали никого задерживать и защищать город!

– Если бы я был на месте моего врага, я бы приказал очарованным открыть по малдизцам огонь. Положить человек двадцать – тридцать для острастки. А потом пусть вконец обезумевшая толпа вооруженных угнетенных людей придает разорению весь юг Старкрара. Счет жертв пойдет на тысячи.

– На десятки тысяч, – поправил меня л’Ча, – на тысячи он идет уже. В северной части все горит, силы Башни медленно отступают, а хаос растет. Возможно, ваш враг распорядился именно так, как вы предположили, я, увы, этого не знаю.

– Кто вы такой?!

Он вздохнул и развеял свои золотые молнии, после чего быстро, но безуспешно попытался уложить наэлектризованную гриву.

– Разрешите представиться, Советник Золан л’Ча.

– Вы? Советник?!

– Самый настоящий. А что, вы никогда нас не видели?

– Не так близко. Но я видел последствия вашей работы.

Он хохотнул, затем поднял с пола перевернутый стул и с удовольствием присел.

– А я видел последствия вашей. И наверное, корпус многое потерял, не успев завербовать вас раньше, чем это сделал л’Реко. Впрочем, тогда вы были всего лишь отставным военным с какими-то задатками. Теперь ваш потенциал раскрылся. Что вы будете делать дальше?

– Перераспределю силы. Вы собираетесь помогать или мешать?

– Мешать мне нет резона, а помочь я вам не могу. Я ухожу.

– Что? Куда?

– К Ив. Она отказалась ехать во дворец, сколько бы я ни уговаривал ее. Знаете, она может постоять за себя, но я все равно боюсь за нее.

Не просидев на стуле и минуты, он резко поднялся и, перешагивая через тела, вышел в коридор.

– Знаете, Бриан, – послышалось оттуда, – для кого-то, возможно, Меския и превыше всего, но я нашел в своей жизни иные приоритеты. Пусть хоть вся империя сгорит, для меня это не будет значить ничего. Лишь Иверин и ее счастье. Ее улыбка заставляет мое старое сердце биться, ее смех заставляет меня трепетать, как в те дни, когда я еще был полон жизни. Весь мир может катиться в Темноту, главное, чтобы Иверин была цела и невредима. Надеюсь, вы выберетесь из этого кошмара, а пока я не говорил ей, что вы живы. Потеряв вас второй раз, она уже не оправится.

Тишина. Я не чувствую его эмоций рядом. Я не чувствовал их и тогда, когда он был передо мной. Постепенно я начинаю утверждаться в мысли, что мой Голос бесполезен, как грабли посреди открытого океана, каждый второй может просто взять и закрыться от меня! И кто такой л’Ча? Маг? Едва ли, от Ковена спрятаться нельзя, они знают каждого владельца магического дара в империи. Тогда это был его Голос? Золотые молнии? А ведь я понятия не имел, какой Голос у неправильного тана, мои агенты не смогли раскопать ничего о его прошлом. Возможно, отчасти и поэтому я так его недолюбливал. Но сегодня мое мнение о нем переменилось в лучшую сторону, ведь у нас появилось нечто общее, нечто крайне важное для нас обоих – Ив. Если он готов защищать ее, то я готов защищать его, и плевать мне, кто он такой! Вопросов стало еще больше, например, каким боком во всем этом замешан Корпус Советников? Сколько еще подданных империи успешно скрывают от Ночной Стражи принадлежность к этой полумифической организации? Вопросы растут как грибы на гнилом дереве, но некоторые ответы все же получены! Очень важные ответы!

Я вышел наружу, попутно вставляя в барабан патрон с особой маркировкой. Кажется, Инч назвал это «Восходом Луны». Ну что ж, мы договорились встретиться там, где взойдет луна, посмотрим, на что способен этот сигнальный патрон! Я направил оружие вверх и выстрелил. Копье белого света устремилось к беззвездному небу и на высоте около пятидесяти метров расцвело ярким тонким рожком полумесяца. Острия его были задраны вертикально вверх. Копье продолжило путь и создало второй полумесяц, толще и ярче предыдущего. Затем еще три, каждый из которых был больше предыдущего, а затем наконец на вершине этой эфемерной пульсирующей конструкции воцарилась священная полная луна. Луна взошла. Провисев над городом пятнадцать секунд, сигнальное заклинание растратило магический заряд и испарилось, а мне осталось гадать о двух вещах: первое – как скоро мои две тысячи ветеранов смогут добраться к докам и второе – сколько магической силы этот кретин вбухал в сигнальный патрон? Судя по тому, что я увидел, затраты были колоссальными, и все ради подачи сигнала! Что ж… внимание к себе я привлек, в этом не могло быть сомнений!

Они появились менее чем через час, грузовые стимеры корпорации «Онтис», набитые солдатами и оружием. Офицеры в спешном порядке строили подчиненных, механики Бура, те, кого он приставил к паровым котлам, начали разгрузку своих железяк. Замечательные штуки эти стимеры «Онтис»! Самые большие оснащены миниатюрными краново-подвесочными конструкциями для загрузки и разгрузки особо габаритных грузов силой пары обученных работников.

– Нет-нет! Обратно! Грузите парометы обратно! Оставьте здесь один, остальные два перевезите к восточному корпусу и установите их так, чтобы видеть набережную дорогу! На первом этаже!

– Но, тан, как мы затащим их внутрь? – испуганно возопил один из инженеров.

– У вас есть взрывчатка? Сделайте в стене дыру! Возьмите столько солдат, сколько нужно! Воду можете взять из реки и…

– Вода у нас своя!

– Бур?! – удивленно воскликнул я.

– Да, мой тан! В речную воду я бы даже мешок с котятами не выбросил – слишком жестокая смерть! У нас есть своя вода и свое топливо для котла…

– Что вы здесь делаете, господин Бур?

– Парометам нужно обслуживание, то есть опытные механики, а где мои работники, там и я! Предоставьте установку… Все-Отец великий, ваше лицо!

– Да, ужасно болит.

– Мы комплектуем наши стимеры сундучками первой помощи, там есть обезболивающие.

– Это было бы крайне уместно.

Он быстро ушел к своим работникам, а я наконец увидел Инча. Тот быстро шел ко мне, попутно раздавая зычные приказы и разгоняя младший офицерский состав.

– Черт подери, полковник, мы думали, что вы уж сдохли!

– А я живу и перевожу воздух.

– Твоя морда!

– Что с ней?

– Она похожа на уродливую резную маску, – вставил свое слово безупречный тан, появившийся как из-под земли.

– Так и задумывалось. Майор, ты когда-нибудь встречал живого мангуда?

– В наших широтах? Никогда!

– Таны, сейчас я расскажу вам занятнейшую историю. Бур идет. Отлично, пусть и он послушает.

И я, как мог коротко, поведал им историю алхимика из высшей касты малдизского общества, который был избран учить своей науке юного наследника престола. Алхимика, который служил ему верно и надежно спрятал, когда мескийские захватчики осквернили дом правителей Малдиза. Алхимика, который был готов служить до последнего вздоха и который потерпел неудачу.

– Он годами копил ненависть, которая пожирала его изнутри. Он стал самым опасным и непримиримым врагом Мескии. Врагом, которого сама Меския и создала. Он породил искусственную жизнь и творил кровавые ужасы на улицах столицы. Мирэж Зинкара, человек, которого я убил.

– Поразительно!

– Поразительно, что он один такой, господин Бур, – пробормотал Инчиваль. – Учитывая, сколько войн мы вели и как мы их вели, таких кровных мстителей должна была набраться небольшая армия.

– Но с самым опасным врагом тан л’Мориа, пожалуй, преувеличил.

– Для вас, л’Калипса, я полковник. И да, есть еще один человек, страстно желающий увидеть нашу страну в руинах гражданской войны. И он, увы, мне неизвестен. Все, что я знаю о нем, это то, что он колдун огромной силы и в тандеме с алхимиком он играл главную роль. Зинкара без колебаний признавал его превосходство. Вы, генерал, известны особенностью своего Голоса. Можете перечислить магов, подходящих под описание?

Лицо безупречного тана осталось непроницаемым, но я увидел целую гамму отрицательных эмоций, общий знаменатель которых сводился к досаде.

– Есть некоторые… нюансы.

– Вот как?

– Именно так. Я не могу… чувствовать спящий дар. Я не различаю слабого дара или сильного. В теории от меня может укрыться маг любого уровня силы. Пока он не использует свою силу, я его не замечу. Однако даже самое легкое дуновение магии будет для меня заметно. Дальше начинается та часть, в которой можно производить измерения. Сила магического дара и расстояние его хозяина от меня имеют значение. Сильный выброс почувствую на огромном расстоянии, слабый только в непосредственной близи. Ну а прервать могу любой. Нет такого заклинания, которое я бы не смог задушить, пусть хоть весь Ковен тужится.

Он попытался закончить на оптимистичной ноте, но общее ощущение осталось таким, какого он боялся – разочарование. Л’Калипса был грозой всех магов-ренегатов империи, он и остался такой грозой, непобедимый магоборец, который отправил на костер ни много ни мало сто пятнадцать магов и магесс, пошедших против закона. Он должен был остаться таким магоборцем, империи это было необходимо.

– Полагаю, услышанное здесь и сейчас не будет передано больше ни в чьи уши, – сказал я. – Это даже не пожелание. Это приказ.

– Слово чести, – кивнул Инч.

– Клянусь, митан.

– Благодарю. А теперь будьте так любезны возглавить постройку баррикад!

– Баррикад? – удивленно переспросил Бур.

– А что вас удивляет? У нас впереди битва.

Я развернулся и указал на восток, вдаль, туда, где из Маленького Дзанкога через мост переползал огненный червь.

– Они вооружены, они злы, у них есть воинственные предводители и их примерно в двадцать раз больше, чем нас. Нам понадобятся баррикады. Установите один из парометов непосредственно на них, пусть смотрит на дорогу.

– Мы можем установить два…

– Нет, только один. Когда пойдем врукопашную, вам легче будет перетаскивать одну бандуру вместо двух.

– Руко… Вы собираетесь драться с ними?! Я думал, вы хотите лишь напугать…

Инчиваль с Арреном обменялись короткими насмешливыми взглядами, словно удивляясь наивности человека.

– Господин Бур, мы солдаты, это то, что мы делаем.

– Но ведь вы сами сказали, что их… в двадцать?

– По самым оптимистичным подсчетам. Зная малдизский менталитет, я не удивлюсь, если они раздали оружие всем, кто способен его держать. Включая четырнадцатилетних подростков. Детей младше этого возраста я вообще не посчитал.

– Дети… Там будут дети?

– И женщины, и старики. Там будут все. Не армия поднялась против Императора, а целый народ.

– И вы будете в них стрелять?

– Господин Бур, я могу лишь молиться Силане, что нам удастся разубедить их и заставить вернуться в Танда-Тлун. Но если нет… За этим мостом Дно. Вы представляете, что случится, когда орава разъяренных представителей национального меньшинства ворвется в кишащую подонками выгребную яму столицы? Произойдет такой взрыв дерьма, что живыми останутся немногие. А чистых не останется и вовсе. Наш враг этого и хочет, ибо в южных районах удается поддерживать хоть какой-то порядок, особым распоряжением все очаги бунтарских настроений уничтожаются моментально и жестоко, таков был генеральный план, который я лично составлял. Малдизцы с оружием изменят баланс сил окончательно. Поэтому мы, ветераны «Сангуашлосс», встанем здесь и будем уничтожать наших врагов. Без жалости и без пощады, потому что, выбирая между жизнями наших и их детей, я выберу жизнь наших детей. И не испытаю никакого стыда. Приступайте к установке, кипятите воду, они скоро будут здесь.

Вскоре я смог выловить из толпы солдат рядового Нила Абрахамэ, невзрачного одноглазого человека, который давным-давно зарекомендовал себя умелым сапером и подрывником.