Крах Титанов: История о жадности и гордыне, о крушении Merrill Lynch и о том, как Bank of America едва избежал банкротства Фаррелл Грег
Весь день стоимость акций Lehman Brothers понемногу снижалась и достигла 4 долларов – это падение уничтожило денежную подушку, необходимую банку для выживания. Руководству Merrill Lynch эта ситуация напоминала видеозапись тяжелой автомобильной катастрофы или крушения поезда, показываемую в замедленном темпе. Это были печальные и шокирующие кадры того, что происходило с Lehman Brothers, от которых, к сожалению, невозможно было отвернуться. Самым ужасным было предчувствие неизбежной катастрофы, потому что многие люди в Merrill Lynch полагали, что в конечном итоге их ожидает та же участь.
« Весь день стоимость акций Lehman Brothers понемногу снижалась и достигла 4 долларов – это падение уничтожило денежную подушку, необходимую банку для выживания »
Флеминг не оставлял Тейна в покое, убеждая его связаться с Кеном Льюисом из Bank of America, но гендиректор отказывался. В дело вмешался Нельсон Чаи, который убеждал своего наставника подумать о возможности начала переговоров с Bank of America. Тейн заверил Чаи, что у него все под контролем и предупредил более молодого коллегу об опасности преждевременного начала.
– Стоит только пуститься по этой дороге, и ты перестанешь быть самому себе хозяином, – сказал Тейн.
На тот момент стало очевидным, что у двух банков появились серьезные виды на Lehman Brothers – у Barclays Capital, подразделения по работе с ценными бумагами London’s Barclays Bank, и у Bank of America. Новость о том, что компанией Lehman Brothers заинтересовался Barclays Bank не очень-то успокоила Флеминга, который все еще боялся, что BofA решится на поглощение инвестиционного банка. Такая перспектива пугала его. По его мнению, банк из Шарлотта был наилучшим вариантом для продажи Merrill Lynch, и он даже подумал, что сделал в начале этого лета ошибку.
Всего месяц назад, после собрания совета директоров, на котором Флеминг и Крибиоре поспорили о том, сможет ли BofA быть наилучшим партнером для Merrill Lynch, Флеминг взял да и позвонил Эду Херлихи из Wachtell, Lipton – наиболее компетентному юристу Льюиса, который занимался организацией подобных сделок.
Херлихи, который организовал встречу Стэна О’Нила с Кеном Льюисом в сентябре прошлого года, поинтересовался, не хочет ли Флеминг пообщаться в неформальной обстановке с Грегом Керлом, главой отдела стратегического планирования Bank of America, человеком, проводившим все переговоры по сделкам, организованным Льюисом. Флеминг, который был не в курсе того, что О’Нил когда-либо встречался с Льюисом, был этим заинтригован. Он знал, что любое взаимодействие с банком из Шарлотта будет предано Тейном анафеме, но Флеминг считал банк из Северной Каролины лучшим вариантом для сохранения Merrill Lynch, наиболее подходящим для его компании партнером на случай, если на рынках продолжится падение. Флеминг позвонил Керлу и назначил день встречи.
Но в тот момент, когда Флеминг назначал встречу, у него появились сомнения в необходимости тайных переговоров и их непредсказуемых последствий. Он подумал, не делает ли он нечто безнравственное или по крайней мере неэтичное и нарушающее дисциплину, если встретится с Керлом в одиночку. В тот вечер дома Флеминг терзался по поводу предпринятых им действий. Херлихи заверил его, что поскольку они встретятся с Керлом наедине, то им не надо будет обсуждать какую-либо сделку. Они просто встретятся, чтобы познакомиться, и совсем не будут касаться вопроса о поглощении, объяснил ему опытный юрист. Но Флеминг знал, что этого не может быть. Любые его односторонние действия станут предательством по отношению к Тейну. Он уже начал сомневаться в разумности поступков гендиректора и больше не считал, что спокойствие Тейна в критические моменты является признаком сильного лидера. Скорее наоборот, сверхъестественное спокойствие Тейна, когда рыночная ситуация продолжала ухудшаться, стало казаться сопредседателю проявлением наивных оптимистических ожиданий, что ситуация на рынках вот-вот начнет улучшаться, а это противоречило реальности, с которой столкнулась Merrill Lynch.
Когда он получил совет от Финнегана, ему стало понятно, что он не может и дальше действовать в одиночку. Он должен был либо рассказать Тейну о своих действиях, либо остановиться. Флеминг знал, что Тейн не согласится на встречу ни при каких условиях, поэтому он позвонил Керлу, извинился и отменил встречу. Керл сказал, что понял его, и они на этом попрощались, но банкир из Шарлотта, у которого за плечами было много сделок, теперь получил некую важную информацию, которую мог сообщить Кену Льюису: кто-то в руководстве Merrill Lynch проявляет интерес к сделке с BofA.
Финнеган поговорил с четырьмя или пятью членами совета, но ни один из них не разделял его озабоченности положением Merrill Lynch
Пока шло пятничное специальное заседание совета директоров по инициативе BlackRock, Флеминг пытался понять, что происходит между Bank of America и Lehman Brothers. Он поддерживал связь с Финнеганом, который прощупывал других членов совета, чтобы определить, насколько те обеспокоены положением Merrill Lynch. Финнеган поговорил с четырьмя или пятью членами совета в течение одного дня, но ни один из них не разделял его озабоченности положением Merrill Lynch. В целом Тейн сумел внушить совету уверенность в устойчивости компании.
Начиная с 4 часов дня, когда цена скатилась до 3,65 доллара, рынок вынес окончательный вердикт банку Lehman Brothers, история которого началась в 1866 году в Алабаме. Стало очевидно, что единственными, кто покупал его акции в последние дни на этой сентябрьской неделе, были любители острых ощущений, которые делали ставку на то, что государство продаст банк какому-нибудь более сильному банку. Всего шесть месяцев назад Bear Stearns был продан JPMorgan Chase по 2 доллара за акцию, а потом, опасаясь возможного возмущения среди акционеров, которые угрожали заблокировать сделку, Джейми Даймон поднял цену до 10 долларов за акцию. Любая сопоставимая по масштабу сделка с акциями Lehman Brothers могла принести такой же неожиданный доход.
После окончания заседания по BlackRock Флеминг и Тейн отправились в офис Merrill Lynch в Мидтауне, располагавшийся совсем рядом с Пятой авеню, за универмагом Saks. В этот момент Тейну позвонили из офиса Тима Гайтнера, президента Федерального резервного банка Нью-Йорка, который просил его приехать на встречу в банк в тот же день вечером, о цели встречи ничего сказано не было.
Флеминг спросил Тейна, не хочет ли тот, чтобы он поехал с ним на встречу. Генеральный директор ответил отрицательно и позвонил Краусу – своему ближайшему доверенному лицу. Неважно, насколько сильно Тейн доверял Флемингу, который был его советником на протяжении предшествующих девяти месяцев, теперь стало очевидно, что его место занял Краус, который проработал в компании с 94-летней историей менее двух недель.
Эта динамика стала явной на утреннем заседании совета директоров. Каждый раз, когда Тейн делал заявления о преимуществах Merrill Lynch по сравнению с Lehman Brothers, Краус его поддерживал. Краус разделял мечты Тейна о превращении Merrill Lynch в более крупный и сильный банк, каким тот никогда не был. В противоположность Краусу Флеминг все это время был настроен скептически. Он убеждал Тейна не делать заявлений о том, что Merrill Lynch не требуется привлекать дополнительный капитал, и действовать быстрее при продаже активов. Переломный момент настал в прошлом месяце, когда Флеминг открыто выступил против приобретения Fortress – инвестиционного фонда, который сам боролся за выживание.
В отличие от Флеминга, который приходил в возбуждение и даже становился раздражительным, если всерьез принимался за решение проблемы, Краус был уравновешенным и никогда не выходил из себя.
Прежде чем отправиться в банк Федеральной резервной системы, Тейн получил хорошие новости от Дональда Квинтина из отдела по работе с закладными. Даже когда казалось, что мир рушится, ДК, как его называли, нашел покупателя для портфеля облигаций с обозначением Alt-A – субстандартных ценных бумаг, чья стоимость первоначально составляла 2,5 миллиарда долларов, но потом сильно упала, – ДК смог выручить за него более 1 миллиард долларов наличными.
ФРБ Нью-Йорка является исключительно важным институтом в банковской системе и самым мощным из резервных банков за пределами Вашингтона
Величественное здание Федерального резервного банка (ФРБ) Нью-Йорка напоминало крепость, которая вдавалась клином в перекресток, образованный пересечением Либерти-стрит и Мейден-лейн в Южном Манхэттене. Помимо бесконечных коридоров, соединявших богато украшенные гостиные с конференц-залами, он был известен тем, что в его подвалах хранится одна из крупнейших коллекций золотых слитков в мире. Благодаря его значимой роли в политике и близости к большинству крупнейших банков страны ФРБ Нью-Йорка является исключительно важным институтом в банковской системе и самым мощным из резервных банков за пределами Вашингтона.
Тейн и Краус прибыли в банк около 6 часов вечера. Топ-менеджеры других банков с Уолл-стрит также спешили туда в это время. Это были Ллойд Бланкфейн, генеральный директор Goldman Sachs, и Джон Мак, глава Morgan Stanley, а также Джейми Даймон, топ-менеджер JPMorgan Chase, вместе со своим ближайшим помощником Стивом Блэком. Раньше них на встречу приехали генеральный директор Citigroup Викрам Пандит, главы Bank of New York Mellon и State Street, а также представители иностранных учреждений, включая Deutsche Bank, Credit Suisse и Socit Gnrale. На встрече не было Дика Фулда, генерального директора Lehman Brothers, как и Кена Льюиса, главы Bank of America, и Боба Даймонда, главы Barclays Capital. Эти два банка вели переговоры с представителями правительства о покупке Lehman Brothers.
Тейна приглашали в ФРБ на экстренное совещание единственный раз, в 1998 году, когда крах Long Term Capital Management поставил под угрозу стабильность всей банковской системы
Тейна приглашали в ФРБ на экстренное совещание единственный раз, десять лет назад – в 1998 году, когда крах Long Term Capital Management поставил под угрозу стабильность всей банковской системы. К тому времени Тейн уже приобрел репутацию блестящего аналитика, а его работа во время того кризиса, когда он сумел определить количество денег, необходимое для того, чтобы выкупить долги фонда, лишь поддержало ее. Они с его наставником Джоном Корзайном тогда работали бок о бок в ФРС – руководили операцией по спасению всей системы.
Полсон опоздал, потому что добирался из аэропорта. Ни Тейн, ни Краус не испытывали особой озабоченности по поводу будущего их компании, несмотря на то, что творилось с Lehman Brothers в течение всего лета. Но теперь, когда они стояли у здания ФРБ в пятницу вечером, в окружении глав других банков и ожидали приезда самого секретаря казначейства, до них стало доходить, в какой серьезной ситуации они оказались.
Пока большая часть приехавших общалась по телефону, поддерживая связь со своими топ-менеджерами, Тейн и Краус вышли на улицу, чтобы немного пройтись. Вечер был серым и промозглым, как и предшествовавший ему день, но было еще достаточно светло, чтобы Тейн и Краус могли неторопливо прогуляться в небольшом парке.
– Что будем делать? – спросил Тейн Крауса, с которым он был дружен 25 лет. Краус, которому было не занимать идей, предложил обратиться в Bank of America или HSBC, чтобы узнать, не захотят ли они вложить деньги в Merrill Lynch. Ни один из них не хотел продавать даже часть компании, но лишь предложить 10 % акций крупному банку, чтобы поддержать капитал компании, внушить инвесторам веру в то, что компания сможет преодолеть этот кризис, и вместе с тем сделать так, чтобы банк сохранил свою независимость, а Тейн – остался его главой.
Потом эти двое вернулись в здание банка. По прибытии из аэропорта Полсон сразу же направился на 13-й этаж, чтобы поговорить с Гайтнером. Около 7 часов Полсон, Гайтнер и Кристофер Кокс, председатель Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям, спустились на первый этаж и вошли в банкетный зал Liberty, самую большую открытую площадку на этом этаже. В нем собрались самые могущественные люди на Уолл-стрит – топ-менеджеры крупнейших финансовых институтов страны, которых объединяло беспокойство не только за судьбу Lehman Brothers, но и за всю банковскую сферу в целом.
Представители регулирующих органов заняли свои места в конце огромного стола, и Гайтнер открыл заседание, отметив масштабы кризиса, с которым столкнулись все финансовые учреждения. По его словам, крах Lehman Brothers будет означать катастрофу для рынков капитала. Поэтому в интересах всех генеральных директоров, присутствующих в этом зале, работать вместе для предотвращения катастрофы. Но самое главное в выступлении Гайтнера – то, что хотели услышать все без исключения руководители банков, – касалось позиции, которую займет правительство в кризисной ситуации. Она прояснилась: правительство не станет вкладывать деньги для выплаты долгов банка.
Гайтнер, человек блестящего ума, с финансовым образованием, сделл стремительную карьеру в правительственных органах, работая в администрации Клинтона, в которой он занимал разные должности, пока в 1990-х годах секретарь казначейства Роберт Рубин не взял его на должность заместителя секретаря по международным вопросам. Через несколько лет в возрасте 42 лет он был назначен президентом Федерального резервного банка Нью-Йорка.
Гайтнер был моложавым и скромным человеком, что сыграло положительную роль в его карьере, но в этот вечер, когда судьба финансовых рынков висела на волоске, его внешность его подвела. Предупреждение Гайтнера о том, что правительство не станет спасать Lehman Brothers, некоторые восприняли как блеф, направленный на то, чтобы заставить банкиров выложить часть денег своих акционеров для спасения инвестиционного банка. Слов Гайтнера оказалось недостаточно, чтобы припугнуть генеральных директоров, сидевших в этой комнате, – людей, которые смогли занять высшие должности в мире финансов благодаря неустанному стремлению к цели, постоянной работе ума, умению интриговать и способности подчинять других своей воле.
Полсон обладал достаточным авторитетом, чтобы устранить угрозу катастрофы, которая произойдет, если люди, сидящие в комнате, не сплотятся для решения проблемы Lehman Brothers
Потом слово взял Полсон. Своим хриплым голосом (а он всегда говорил так, будто был простужен) он повторил слова Гайтнера. В отличие от своего более молодого коллеги, Полсон обладал достаточным авторитетом, чтобы устранить угрозу катастрофы, которая произойдет, если люди, сидящие в комнате, не сплотятся для решения проблемы Lehman Brothers. Тот факт, что он прибыл из Вашингтона, чтобы лично донести до них это послание, указывал на масштаб проблемы. Бывшая звезда футбольной команды в Дартмуте, Полсон был высокого роста, который подчеркивала большая, практически лысая голова и привычка сгибаться и пристально смотреть на тех, с кем он разговаривал.
После работы в Пентагоне в начале 1970-х годов Полсон работал в администрации Никсона под началом Джона Эрлихмана, помощника президента по внутренним делам. (Впоследствии Эрлихман провел 18 месяцев в тюрьме за попытку замять Уотергейт.) В 1974 году Полсон начал работать на Goldman Sachs из своего офиса в Чикаго. Будучи инвестиционным банкиром, который постоянно укреплял отношения с клиентами, Полсон быстро сделал карьеру в Goldman Sachs и возглавил операционную деятельность инвестбанка в Чикаго. В 1994 году он занял место вице-президента и переехал в Нью-Йорк, в 1999 году Goldman Sachs стала публичной компанией, а он ее генеральным директором.
Все присутствующие уважали Полсона как непреклонного бойца, который не только покорил вершину Уолл-стрит, но и стал самым могущественным членом правительства в администрации Джорджа Буша-младшего. Но из всех неординарных людей, собравшихся в этом зале тем вечером, никто не смотрел на Полсона так пристально, будто сквозь сложную призму, как Джон Тейн.
« Все присутствующие уважали Полсона как непреклонного бойца, который не только покорил вершину Уолл-стрит, но и стал самым могущественным членом правительства в администрации Джорджа Буша-младшего »
Как раз за десять лет до этой встречи в сентябре 1998 года Тейн работал в паре с Джоном Корзайном, главой Goldman Sachs, когда они представляли свою фирму во время мероприятий по спасению Long Term Capital Management.
Со стороны инвестбанки с Уолл-стрит кажутся чистой меритократией. Все считают, что руководителями высшего уровня становятся те, кто приносит компании наибольший доход. Но это верно лишь отчасти.
Те мужчины, которые встают во главе крупнейших инвестиционных банков, а это практически всегда мужчины, соединяют в себе способность приносить прибыль банку и способность вести за собой других ради общего дела. Оба этих качества тесно между собой взаимосвязаны: чем больше сторонников обретет тот или иной руководитель, тем больше прибыли может получить компания.
При подъеме на вершину Goldman Sachs Джон Корзайн смог проявить оба этих качества. Виртуозное умение получать прибыль от торговых операций соединялось в нем с умением привлекать на свою сторону значительное количество людей. Когда Стив Фридман, старший партнер Goldman Sachs, шокировал всех заявлением о собственной отставке в 1994 году, Корзайн стал старшим партнером и председателем компании, а Полсон – лучший инвестиционный банкир – был назначен президентом и вице-председателем.
Своей карьерой в Goldman Sachs Джон Тейн был обязан Корзайну. В 1980-х годах Тейн начал делать только первые шаги в сфере торговли ипотечными ценными бумагами, а Корзайн в это время уже возглавлял целый отдел фиксированного дохода. Бородач Корзайн, общительный выходец со Среднего Запада, симпатизировал своему земляку – уроженцу штата Иллинойс. Он помог Тейну быстро подняться по карьерной лестнице, сделав его казначеем в начале 1990-х годов.
Когда Корзайн занял высший пост в компании в 1994 году, он назначил Тейна финансовым директором и ввел своего протеже в состав могущественного руководящего комитета Goldman Sachs.
На протяжении большей части славной истории Goldman Sachs ее возглавляли два человека, которые делили между собой властные полномочия, вместо одного традиционного руководителя во главе. В большинстве случаев попытки разделения полномочий между двумя руководителями были удачными. Но в 1994 году стало понятно, что Корзайн и Полсон не могут нормально работать в одной команде.
Эти два человека стали работать вместе потому, что руководящий комитет Goldman Sachs захотел объединить опыт Корзайна в области торговли, где в первую очередь было востребовано умение принимать решения с учетом краткосрочной перспективы, с присущей Полсону как инвестиционному банкиру способностью налаживать прочные отношения с клиентами и заниматься стратегическим планированием. Но Корзайн и Полсон не ладили, и Полсон часто жаловался на своего руководителя, даже грозился в конце 1997 года покинуть компанию. Ситуация с Полсоном осложнялась поведением Корзайна, который привык действовать в одностороннем порядке, не дожидаясь одобрения со стороны руководящего комитета. Члены комитета, в состав которого входили Тейн, Джон Торнтон, Роберт Херст и Полсон, постоянно напоминали Корзайну, что он не может давать обещания от лица фирмы, пока не получит на то одобрение комитета.
– Я не понимаю, почему? – недоумевал Корзайн во время одного из заседаний. – Джек Уэлч же не должен спрашивать разрешения, чтобы сделать что-нибудь.
Остальные партнеры напомнили Корзайну, что Уэлч был генеральным директором General Electric и имел все полномочия, чтобы действовать от имени совета директоров. В Goldman Sachs как частном партнерстве правила были иными.
Корзайн знал, что Goldman Sachs не сможет преуспеть на международных финансовых рынках, пока не станет расширяться
Корзайн знал, что Goldman Sachs не сможет преуспеть на международных финансовых рынках, пока не станет расширяться или за счет слияния с крупным коммерческим банком, или за счет выпуска и размещения акций на открытом рынке. Во время обсуждения этих предложенных Корзайном вариантов в комитете возникали трения, поскольку Тейн, Полсон и Торнтон были категорически против выпуска и размещения акций на открытом рынке.
Торнтон – инвестиционный банкир и прекрасный стратег – был колоритный фигурой и прекрасно дополнял Тейна. Как и Тейна, его в середине 1990-х направили на работу в лондонское отделение Goldman Sachs, и, работая там, он хорошо изучил сильные и слабые стороны своего коллеги. К 1998 году два Джона – Тейн и Торнтон, как было объявлено, должны были стать следующим поколением руководителей банка. Но планы Корзайна по преобразованию банка посредством слияния или выпуска акций заставляли их задуматься о том, что их ожидает в будущем.
Весной того же года оба Джона подошли к Корзайну и попросили назвать их его официальными преемниками, чтобы устранить любые сомнения в том, кто возглавит партнерство. Корзайн отказался, сославшись на то, что не готов давать подобные обещания, особенно когда их ожидает так много работы. В отличие от Корзайна Полсон был готов обсуждать этот вопрос. В мае 1998 года руководящий комитет проголосовал за то, чтобы Полсон получил те же полномочия, что и Корзайн, в надежде на то, что, имея равные полномочия, эти два партнера приспособятся друг к другу и будут работать более эффективно.
Как бы не так. Корзайн и Полсон продолжали ссориться как дети, даже когда Корзайн сумел убедить большинство партнеров в том, что Goldman Sachs следует стать публичной компанией. Но когда банк приготовился к первичному размещению осенью 1998 года, крах Long Term Capital Management вынудил руководство компании отказаться от этих планов – досадное препятствие для фирмы, которая считалась лучшим инвестиционным банком.
Полсон обеспечил себе поддержку со стороны Тейна и Торнтона, пообещав, что объявит их наиболее вероятными преемниками
К тому моменту, когда Корзайн и Тейн переместились в Федеральный резервный банк, чтобы возглавить усилия по спасению Long Term Capital Management в сентябре 1998 года, мятеж против Корзайна был в самом разгаре. Полсон обеспечил себе поддержку со стороны Тейна и Торнтона, пообещав, что объявит их наиболее вероятными преемниками. Роль, которую сыграл Корзайн в спасении Long Term Capital Management, а также его согласие вложить в этот проект 300 миллионов из средств фирмы, позволила Полсону склонить на свою сторону остальных членов руководящего комитета. Отложенное на следующий год размещение акций Goldman Sachs также требовало от Полсона принятия срочных мер, потому что если Корзайн сможет успешно провести размещение акций, то его практически невозможно будет устранить с поста генерального директора акционерной компании.
В первой половине 1998 года Корзайн осознал, что Тейн попал под влияние Торнтона и Полсона, но был уверен, что их многолетняя дружба, которая включала отпуска, проводимые на лыжных трассах в Колорадо, обеды с женами и другие занятия, сможет пережить взлеты и падения их профессиональных отношений. Они с Тейном были так близки, что Корзайн доверил ему заботу о благополучии собственных детей в случае его преждевременной кончины.
Корзайн ошибался насчет своего протеже. В последние дни 1998 года собственные властные амбиции Тейна возобладали над преданностью к человеку, который способствовал его скорейшему продвижению в фирме. Пока Корзайн был на рождественских каникулах и катался на лыжах в Теллуриде, Полсон собрал трех из пяти членов руководящего комитета – Тейна, Торнтона и Боба Херста, и они проголосовали за отстранение Корзайна от власти.
В первый день по возвращении Корзайна в Нью-Йорк после новогодних праздников Тейн позвонил ему и попросил разрешения зайти в его кабинет на 30-м этаже штаб-квартиры Goldman Sachs на Брод-стрит, 85.
– Конечно, заходите, – ответил Корзайн.
Несколько минут спустя Тейн вошел в кабинет и сел напротив своего руководителя. Корзайн всегда высоко ценил умение Тейна сохранять спокойствие в трудной ситуации, его способность целиком сконцентрироваться на проблеме и его прямоту. Но теперь эти сильные стороны были обращены против него самого, и Корзайн чуть не заплакал, пока Тейн сухо информировал его о том, что руководящий комитет отстранил его от занимаемой должности.
Выступая перед собранием генеральных директоров компаний с Уолл-стрит, Полсон объявил, что Lehman Brothers оказался в очень большой беде и что его судьба должна будет решиться в течение этого уик-энда. В отличие от Bear Stearns, который воспользовался обещанием правительства покрыть значительную часть его убытков, если его выкупит JPMorgan Chase, долги Lehman Brothers никто оплачивать не будет.
Выступая перед собранием генеральных директоров компаний с Уолл-стрит, Полсон объявил, что Lehman Brothers оказался в очень большой беде и что его судьба должна будет решиться в течение этого уик-энда
Сама идея о том, что долги разорившегося банка должны будут оплачивать их компании, не очень-то нравилась лидерам сферы финансовых услуг. Очевидно, что их попросят использовать полученные от собственных акционеров средства для проведения сделки, от которой выиграет либо Bank of America, либо Barclays Capital, которые вели переговоры о приобретении здоровых активов Lehman Brothers. Еще свежи были воспоминания о полюбовной сделке, заключенной за полгода до этого, в марте 2008 года, когда государство вмешалось и помогло JPMorgan Chase приобрести Bear Stearns. Вероятная сумма убытков Bear Stearns составляла 30 миллиардов, согласно ее бухгалтерской отчетности, но Полсон и Гайтнер предоставили JPMorgan Chase защиту, вынудив оплатить 1 миллиард, и пообещали оплатить остальные 29 миллиардов долларов.
На этот раз дело обстояло иначе, и, несмотря на предупреждения Полсона и Гайтнера, по мере того как встреча подходила к концу, многие ее участники пришли к мнению, что к концу выходных правительство придумает какой-нибудь выход, чтобы избежать разорения Lehman Brothers.
По окончании встречи, около 9 вечера, Тейн позвонил Питу Келли, юристу компании, и сказал, чтобы тот приехал на следующее утро в банк ФРС и помог ему. Тейн также позвонил Флемингу и проинформировал о том, что произошло в банке ФРС.
– Нехорошие новости, – сказал ему Тейн. – Не понятно, собираются ли они спасать Lehman Brothers.
– Нам надо подумать о своем положении, Джон, – сказал Флеминг, вновь настаивая на сделке с Bank of America.
Тейн подумал, что Флеминг по своему обыкновению возбужден и обеспокоен. Гендиректор убеждал его не беспокоиться насчет переговоров с Bank of America.
– Мы поговорим об этом завтра, – сказал он и повесил трубку. Водитель отвез его в ресторан в Гринвиче, штате Коннектикут, где его жена вместе с другой парой ожидала его приезда на протяжении многих часов.
Флеминг, который находился у себя дома на севере округа Вестчестер, был обеспокоен тем, что не услышал в голосе Тейна никакой озабоченности. Он снова позвонил Финнегану около 11 часов и сказал, что Тейн, по-видимому, до сих пор сомневается в необходимости переговоров с Bank of America. Финнеган сообщил, что его попытки заручиться поддержкой других директоров по вопросу переговоров с Bank of America провалились.
– Совет не собирается убеждать его в необходимости переговоров, – сказал Финнеган. – Всё в твоих руках. До свидания.
С этими словами Финнеган закончил разговор, а задача, как усадить Тейна за стол переговоров с BofA целиком ложилась на его плечи.
Было около 11:30, когда Флеминг лег спать, но уснуть не мог. Большую часть ночи он крутился и метался в кровати, мешая своей жене Мелиссе спать. Около половины третьего ночи она спросила его, в чем дело. Вечер пятницы обычно был единственным вечером за неделю, когда ее муж мог спокойно выспаться, и вот он лежал в кровати и никак не мог уснуть, хотя было уже далеко за полночь.
– Это не обычная пятница, – сказал он жене. – Следующая неделя станет судьбоносной для банковского бизнеса.
Глава 13
Самый длинный день
« Флеминг думал, что, возможно, оба его коллеги правы, и это была не просто еще одна сделка. В его руках была судьба 60 000 сотрудников и если он просчитается, то может разрушить все. Сотрудники потеряют работу, а в большинстве случаев и сбережения, которые копили всю жизнь »
Около 5 часов утра в субботу 13 сентября Флеминг, который не смог поспать даже урывками, поднялся с постели и начал делать заметки для первого разговора с Тейном в этот день. Он набросал список пунктов, чтобы ничего не упустить. Он хотел сразу же позвонить Тейну, но не стал этого делать, потому что не хотел беспокоить членов его семьи. Время тянулось медленно. Он прошелся вокруг дома, который находился в отдаленном пригороде, и его наполняли мрачные предчувствия. Около 6 утра он позвонил Хитону.
Около 6:30 Флеминг решил, что генеральный директор, должно быть, уже проснулся, поэтому он набрал его. Тейн только что вышел из душа и сказал, чтобы тот перезвонил ему примерно через полчаса, когда он будет ехать в Манхэттен. Около 7:15 Флеминг позвонил ему снова, когда Тейн сидел на заднем сиденье своего внедорожника Yukon, который вез его в Федеральный резервный банк в Южном Манхэттене. Флеминг умолял своего босса связаться с Кеном Льюисом, генеральным директором Bank of America, прежде чем банк из Шарлотта зайдет слишком далеко в сделке с Lehman Brothers. Тейн призвал его сохранять спокойствие и сказал, что сомневается в намерениях BofA заключить сделку с Lehman Brothers. Флеминг продолжал настаивать, утверждая, что, даже если BofA откажется от сделки с Lehman Brothers, Merrill Lynch не может позволить, чтобы цена ее акций упала так же, как цена акций Lehman Brothers на прошлой неделе.
Даже если BofA откажется от сделки с Lehman Brothers, Merrill Lynch не может позволить, чтобы цена ее акций упала так же, как цена акций Lehman Brothers
– Если мы подождем и ситуация еще больше усложнится, то нам будет очень трудно что-либо предпринять, – уговаривал его Флеминг. – Если наши акции упадут в цене, как акции Lehman Brothers, то рейтинговые агентства понизят наш рейтинг. А дальше что? Если мы начнем переговоры сейчас, то у нас впереди будут все выходные. Не забывай, что у нас есть обязательства перед акционерами, клиентами и сотрудниками.
– Ты запаниковал, – холодно произнес Тейн, и в голосе его слышалось возмущение, вызванное намеком на то, что он по-настоящему не заботится об акционерах, клиентах и сотрудниках компании.
– Я так не думаю, – ответил Флеминг.
– Я не готов на это пойти, – сказал Тейн, – ты слишком торопишь события и делаешь только хуже. Давай поговорим об этом позже.
Флеминг позвонил Эду Херлихи, юристу, который занимался организацией сделок BofA, чтобы узнать, как обстоят дела со сделкой с Lehman Brothers, и внушить банкирам из Шарлотта мысль о Merrill Lynch. Херлихи ничего не сообщил о ситуации с Lehman Brothers и сказал Флемингу, что BofA не станет и думать про Merrill Lynch, пока Джон Тейн не позвонит Кену Льюису и не проявит инициативу.
Банкиры с Уолл-стрит разобьются на несколько групп: одни сфокусируются на финансовом положении банка, а другие начнут изучать риски для каждого банка, связанные с банкротством Lehman Brothers
Тейн приехал в Федеральный резервный банк около 8 утра, где встретился с Краусом и Питом Келли. Гайтнер повторил свое вчерашнее выступление о том, что федеральное правительство не станет оплачивать долги Lehman Brothers и что план спасения должны будут разработать присутствующие в этой комнате. После завершения встречи в пятницу вечером Краус разговаривал с Дэном Джестером, бывшим коллегой по Goldman Sachs, который работал под началом Полсона в казначействе. Он полагал, что банкиры с Уолл-стрит разобьются на несколько групп: одни сфокусируются на финансовом положении банка, а другие начнут изучать риски для каждого банка, связанные с банкротством Lehman Brothers.
Тем утром Гайтнер и Полсон разделили присутствовавших на несколько групп, как Краус и предполагал. Тейна, чье участие в спасении Long Term Capital Management десять лет назад позволило ему приобрести достаточный для таких операций опыт, вошел в группу, отвечавшую за расчет структуры выплат для оплаты долгов Lehman Brothers. Другая группа, в которую входили команды Goldman Sachs и Credit Suisse, занималась расчетами размеров убытков Lehman Brothers.
Едва только группы приступили к работе, как в 8:30 Флеминг снова позвонил Тейну.
– Вам надо позвонить Льюису, – сказал он.
– Мы уже об этом поговорили.
– Вы должны это сделать.
– Ты начинаешь действовать мне на нервы!
– Это, скорее всего, снова случится на выходных, – резко ответил Флеминг.
Звонок прервался. Флеминг ходил по дому взад и вперед. Так как он был тренером команды своего сына по европейскому футболу, то скоро ему надо было отправляться на игру. Нет, ни в коем случае. Он попросил другого родителя подменить его на футбольном поле. Флеминг позвонил Херлихи и сказал, что он все еще обрабатывает Тейна и надеется, что его руководитель скоро созреет. Голос Херлихи звучал грубо, так, будто он уже терял терпение. Но адвокат не стал делать окончательных заявлений типа «Не трудитесь больше», что Флеминг воспринял, как подтверждение того, что сделка с Lehman Brothers еще не состоялась. И это было хорошо.
В 9:15 Флеминг снова позвонил Тейну. На это раз у него появились кое-какие шансы на успех. Тейн ответил, что он может быть заинтересован в обсуждении общих вопросов, хотя звучало это так, будто ответ должен был скорее избавить его от Флеминга, чем выразить согласие на участие в какой-либо сделке. Флеминг сразу же перезвонил Херлихи, чтобы сообщить ему эту новость, но Херлихи не интересовала «возможность» или «обсуждение общих вопросов». Ему нужна была реальная встреча, поэтому они с Флемингом условились на 2:30.
Прежде чем закончить разговор, Херлихи, который также приехал в банк ФРС с главным переговорщиком Льюиса Грегом Керлом и финансовым директором BofA Джо Прайсом, сказал, что Тейн должен сам позвонить Льюису, чтобы встреча состоялась. Херлихи и компания находились в том же здании, что и Тейн, но были в другой части этой огромной крепости. Флеминг не знал о том, что они прибыли в банк, чтобы сообщить лично Полсону, что без помощи со стороны государства Bank of America не будет заинтересован в заключении сделки с Lehman Brothers.
– Грег, я уже это проходил, – сказал Херлихи, – надо, чтобы Джон сам позвонил.
Хитон был среди тех сотрудников финансового отдела Merrill Lynch, которые, как и Чаи, полагали, что компания не имеет шансов в свете краха Lehman Brothers
Эрик Хитон проводил тренировку команды своего сына по футболу, всего в нескольких милях от того места, где жил Флеминг. Вскоре после 9:30 зазвонил его телефон – это был Флеминг. Хитон был среди тех сотрудников финансового отдела Merrill Lynch, которые, как и Чаи, полагали, что компания не имеет шансов в свете краха Lehman Brothers. Они с Флемингом несколько раз разговаривали о том, как важно усадить Тейна за стол переговоров с Льюисом. Кроме того, Флеминг звонил Хитону в 6 утра, когда готовился к разговору с Тейном. На этот раз сопредседатель сказал ему, что назначил встречу Тейна с Льюисом на 2:30 и что Хитон и другие ключевые фигуры должны быть готовы действовать. Хитон передал футбольные дела жене, а сам пошел домой переодеться. Пока он переодевался, снова зазвонил телефон. На этот раз звонил Нельсон Чаи.
– Готов поспорить, что ты уже об этом слышал, – сказал Чаи, – но дело сдвинулось. Нужно, чтобы все приехали в офис. Но это нельзя обсуждать в открытую.
Флеминг снова позвонил Тейну и на этот раз настоял, чтобы тот сам позвонил Льюису.
– Зачем? – спросил Тейн, рассерженный тем, что ему пришлось согласиться на встречу, назначенную на 2:30, а теперь он еще должен был сам звонить Льюису.
– Он хочет услышать это от вас! – сказал Флеминг. – Не важно, что вы скажете. Просто позвоните ему и скажите, что в Нью-Йорке хорошая погода. Но вам придется ему позвонить. Он приедет только, если услышит вас.
– Я этого не хочу, – ответил Тейн, – мы лишимся тактического преимущества.
– Вы, наверное, шутите? – едва сдержался Флеминг. – Эти парни будут нашими партнерами. О каком «тактическом преимуществе» вы говорите?
Тейн повесил трубку. Флеминг покрутил головой, не веря своим ушам, а потом снова набрал Тейна.
– Ты меня уже достал, – сказал Тейн.
– Джон, послушайте, вам следует позвонить Льюису, а потом вернуться и дать мне знать.
Прошло совсем немного времени после 10:30, когда группа сотрудников Goldman Sachs и Credit Suisse вернулась после недолгого изучения бухгалтерского баланса Lehman Brothers. Генеральные директора обоих банков – Ллойд Бланкфейн и Брэди Дуган – провели короткую презентацию: новости были шокирующими. Для того чтобы заполнить дыру, образовавшуюся в балансе компании, потребуется по меньшей мере 20 миллиардов долларов.
Тейн вспомнил, каким мучительным и болезненным был десять лет назад сбор денег, когда банки с Уолл-стрит должны были раскошелиться на сумму от 250 до 300 миллионов долларов, чтобы заткнуть дыру в 4 миллиарда долларов, зиявшую в балансе Long Term Capital Management. И уж никак нельзя было ожидать, что банки, на чьих счетах также находились «токсичные» активы, выложат 20 миллиардов долларов.
По окончании презентации все получили представление о масштабе проблем Lehman Brothers, и всем собравшимся здесь стало понятно, что федеральное правительство сейчас не готово спасать проблемный банк.
Боб Келли, генеральный директор Bank of New York Mellon, сказал: «Нам надо подумать, что нам делать и как это делать, потому что если это запустить, то нам хана».
Полсон продолжал на них давить.
– Я скажу вам напрямик, что вам надо будет помочь конкуренту или столкнуться с последствиями краха Lehman Brothers, – заявил он.
Викрам Пандит, генеральный директор Citigroup, во всеуслышание спросил Полсона, следует ли его банку, с учетом ситуации с Lehman Brothers, закрыть кредитные линии для Merrill Lynch – следующего инвестбанка, которого ожидает банкротство.
« Викрам Пандит, генеральный директор Citigroup, во всеуслышание спросил Полсона, следует ли его банку, с учетом ситуации с Lehman Brothers, закрыть кредитные линии для Merrill Lynch – следующего инвестбанка, которого ожидает банкротство »
В этот момент Тейн полностью осознал всю тяжесть ситуации. Неожиданно он занервничал – он был потрясен. Он сидел вместе со своими коллегами из Merrill Lynch, и Пит Келли спросил: «Что теперь будет?»
– Я не верю, что они пойдут на это, – медленно проговорил Тейн, подразумевая ситуацию с Lehman Brothers. Поговорив минуту-другую с Краусом и Келли, он достал телефон и набрал номер Льюиса в Северной Каролине.
– Кен, это Джон Тейн, – сказал он тихим голосом, с трудом выговаривая слова. – Нам надо кое-что обсудить.
– Да, – сказал Льюис, ожидая продолжения и предложения о встрече.
– Да, нам следует кое-что обсудить, – сказал Тейн нерешительно.
– Ну, может быть, нам надо встретиться, как вы полагаете? – продолжал Льюис.
– Думаю, да, – ответил Тейн отстраненно.
Льюис сказал, что прилетит в Нью-Йорк и встретится с ним в апартаментах компании в Time Warner Center в половине третьего дня.
Тейн был не единственным генеральным директором, который только теперь понял, насколько серьезной и опасной была ситуация. Несколько минут спустя Джон Мак, генеральный директор Morgan Stanley – следующего после Merrill Lynch кандидата в банкроты, непринужденно подошел к Тейну и сказал как бы между прочим, что им возможно, стоит поговорить. Тейн сразу же согласился. Он боялся начинать разговор с Кеном Льюисом без готового запасного плана. Одно из главных правил Тейна, которые он усвоил в Goldman Sachs, гласило, что, прежде чем перейти к действиям, нужно иметь как можно большее количество вариантов. В любых переговорах необходимо иметь средства воздействия – некую альтернативу, которая заставила бы другую сторону сделать наилучшее возможное предложение. Именно так можно заключить самую выгодную сделку.
После разговора с Тейном Мак подошел к Краусу и спросил, что им следует делать дальше. Они договорились продолжить через час или около того, чтобы назначить время встречи. Тейн и Келли уехали в штаб-квартиру компании, расположенную в центре города, в нескольких кварталах от здания Федерального резервного банка.
На пути в штаб-квартиру Тейн позвонил Флемингу и отрапортовал, что назначил встречу с Льюисом, и сказал, чтобы тот срочно ехал в город.
Наконец-то время Флеминга пришло. Президент банка провел две ужасные бессонные ночи, обеспокоенный судьбой Merrill Lynch, и мучительное утро, когда досаждал своему руководителю и адвокату, представлявшему интересы BofA. Теперь он почувствовал прилив сил, когда услышал эту новость. Флеминг понимал, что надо будет преодолеть множество препятствий для заключения этой сделки, но его компания по крайней мере получила шанс на спасение. Почувствовав прилив адреналина, Флеминг побросал кое-какие вещи в пакет и сказал жене, что увидится с ней в понедельник.
В Merrill Lynch Келли, Краус и Майкл Рубинофф стали готовиться к переговорам с Morgan Stanley. Команда Нельсона Чаи, включая Хитона и Сару Фербер из отдела по отношениям с инвесторами, уже набирала обороты. Флеминг позвонил Розмари Беркери, главе юридического отдела, чтобы вкратце проинформировать ее и попросить приехать к нему в Wachtell, Lipton – юридическую компанию Bank of America. Merrill Lynch не могла обратиться в юридическую фирму Rodgin Cohen at Sullivan & Cromwell, с которой они обычно сотрудничали: ее специалисты в данный момент представляли интересы Lehman Brothers, поэтому Беркери позвонила в Shearman & Sterling, фирму, где когда-то работала.
Merrill Lynch не могла обратиться в юридическую фирму Rodgin Cohen at Sullivan & Cromwell, с которой они обычно сотрудничали: ее специалисты в данный момент представляли интересы Lehman Brothers
Шофер привез Тейна в офис Merrill Lynch в Мидтауне, где он должен был перед встречей с Льюисом увидеться с Флемингом около 1:30 и обсудить тему и аргументацию. Чаи дозвонился до Вецеля, который уехал в Лихай, Пенсильвания, чтобы повидаться с дочерью. Вецель сказал, что он немедленно возвращается в город.
Когда Флеминг приехал в офис в Мидтауне, они с Тейном начали разговор о Bank of America. В этот момент позвонил Джон Мак, чтобы назначить на вечер встречу в Верхнем Ист-Сайде, в апартаментах Валида Чаммаха, одного из топ-менеджеров Morgan Stanley.
Флеминг ничего не знал о переговорах с Morgan Stanley. Тейн спросил его, не хочет ли он принять в них участие, но Флеминг сказал, что он желал бы знать, как пройдет встреча с Льюисом. Кроме того, у Morgan Stanley есть свои проблемы с балансом. Флеминг хотел сосредоточиться исключительно на Bank of America, который считал единственно возможным вариантом для Merrill Lynch.
Тейн объяснил свою стратегию поведения на встрече, сказал, что предложит продать 10 % акций компании Bank of America в обмен на открытую кредитную линию.
Флеминг хотел сосредоточиться исключительно на Bank of America, который считал единственно возможным вариантом для Merrill Lynch
– Не знаю, Джон. Думаю, он скажет, что хочет купить компанию целиком.
В 2:30 Тейн приехал в Time Warner Center, расположенный на юго-западном углу Центрального парка. Он был в брюках слаксах, рубашке и блейзере, но без галстука. Он поднялся в апартаменты Bank of America, где его проводили в зону ресепшен – там его ожидал Кен Льюис. Тейн толком еще не ел в тот день, и здесь такой возможности не было. Льюис предложил ему диетическую кока-колу, и они сели за стол.
Несмотря на разницу в опыте и карьере, у них было кое-что общее: они питали отвращение к светским разговорам и показному дружелюбию.
– Я хочу продать 10 % акций компании, – сказал Тейн со свойственной ему прямотой. – Взамен мне нужна кредитная линия на несколько десятков миллиардов долларов.
Льюис, уверенный, что обладает преимуществом, сказал, что ему не нужны 10 %.
– Меня интересует приобретение всей компании, – объявил он, и Тейн не услышал того тяжелого южного акцента, который ожидал услышать.
– Я пришел сюда не для того, чтобы продать всю компанию, – ответил Тейн.
Льюис, несмотря на то что был интровертом, уже не раз бывал в подобных ситуациях, когда стал генеральным директором Bank of America и в свою бытность помощником Хью Макколла, который отделил NationsBank от его не очень-то мощных корней в Северной Каролине и превратил в BofA – финансовый гигант, охвативший целый континент. Макколл построил свой банк благодаря серии поглощений, многие из которых начинались с разговоров, подобных тем, которые Льюис вел сейчас с Тейном, человеком, не желавшим, чтобы его банк потерял независимость, а сам он – место гендиректора. Льюис знал, что нежелание продавать больше 10 % акций было со стороны Тейна просто началом шахматной партии. В запасе у Льюиса была комбинация, которую он приготовил, чтобы не упустить добычу.
В течение следующих 45 минут Льюис расписывал долгосрочные перспективы, которые откроются после слияния Merrill Lynch и Bank of America. Союз крупнейшей армии лучших финансовых консультантов с крупнейшим розничным банком в США создаст огромные возможности для обеих сторон. BofA может рекомендовать своим клиентам – тем, которые берут кредиты для бизнеса, работать с консультантами из Merrill Lynch, чтобы те управляли их личными инвестиционными портфелями. В свою очередь консультанты из Merrill Lynch могут рекомендовать своим клиентам, многие из которых являются успешными бизнесменами и предпринимателями, обращаться в BofA, когда им будет нужно финансирование. Описав картину динамичного универсального магазина финансовых услуг, Льюис прибег к фразе, которую Макколл так часто использовал в ходе своих успешных поглощений, – он попросил Тейна представить, «как это было бы чудесно».
Тейну претила идея о том, что придется отказаться от места генерального директора Merrill Lynch, и он чувствовал отвращение при мысли о продаже компании банку, который гордо именовал себя «Банковским супермаркетом». Но он гордился тем, что не позволял своим эмоциям мешать принятию рациональных решений. Ему было понятно, что по крайней мере на бумаге объединение с Bank of America имело смысл. Перед тем как покинуть апартаменты банка, они с Льюисом пришли к выводу, что переговоры следует продолжать и начиная с 5 часов вечера вести их будут два Грега – Керл и Флеминг.
Льюис предложил, чтобы они тоже встретились в 5 часов в юридической фирме, где могли бы наблюдать за процессом переговоров. Тейн отклонил его предложение, сославшись на то, что у него есть кое-какие дела. Льюис счел это признаком того, что гендиректор Merrill Lynch ведет переговоры с кем-то еще.
Льюис завершил разговор на том, что попросил Тейна хранить их переговоры в тайне. Тейн сказал, что чувствует себя неудобно от того, что его переговоры с Льюисом могут помешать усилиям Хэнка Полсона привлечь BofA для спасения Lehman Brothers.
– Вы можете сказать Хэнку, – предложил Льюис, – что мы не заинтересованы в Lehman Brothers. – Мы отправили всех своих банкиров назад в Шарлотт.
Покинув Time Warner, Тейн позвонил Флемингу.
– Льюис хочет купить компанию целиком, – сказал он.
– Я говорил вам об этом, – Флеминг оставался спокоен.
Теперь он знал, что у него появилась возможность провести сделку, и он не позволит чему-либо, включая мелочное желание сводить счеты, этому помешать. Флеминг не хотел упустить свой шанс из-за пары колкостей.
Тейн, Краус и Келли вернулись в Федеральный резервный банк для участия в обсуждениях, а также чтобы следить за происходящим с Lehman Brothers и не вызывать слишком сильных подозрений.
« Тейну претила идея о том, что придется отказаться от места генерального директора Merrill Lynch, и он чувствовал отвращение при мысли о продаже компании банку, который гордо именовал себя «Банковским супермаркетом» »
Переговоры между двумя Грегами должны были проходить в юридической фирме Херлихи Wachtell, Lipton на 52-й улице, недалеко от Шестой авеню – в двух шагах от офиса Merrill Lynch в Мидтауне. Команда Флеминга займет весь 34-й этаж, а группа под руководством Керла расположится этажом ниже.
Флеминг сразу же отправился в Wachtell, Lipton, чтобы встретиться с Керлом. Он сказал этому руководителю из BofA, который был на 15 лет старше его, что хотел бы добиться чего-то конкретного, о чем можно было бы объявить утром в понедельник.
Команда BofA хотела видеть все сколько-нибудь значимые активы на балансе Merrill Lynch и выяснить всю информацию о компании
– Вы очень спешите, – заметил Керл и добавил, что не станет разговаривать о цене, пока у его команды не появится возможность провести проверку финансового состояния (due diligence) компании. То есть команда BofA хотела видеть все сколько-нибудь значимые активы на балансе Merrill Lynch и выяснить всю информацию о компании, начиная с количества финансовых консультантов до позиций по торговле производными инструментами на европейском рынке закладных.
Флеминг сказал, что понимает и предоставит все, что Керл захочет увидеть. Потребуется несколько часов, чтобы руководящие работники компании в Нью-Йорке и по всему миру без предварительной подготовки взялись за эту работу и предоставили информацию сотрудникам Bank of America, но и BofA нужно время, чтобы группа ее руководящих работников и специалистов в области внутреннего учета прибыла на место для изучения финансового состояния Merrill Lynch.
Десятки сотрудников BofA провели последние несколько дней на Манхэттене, изучая финансовую документацию Lehman Brothers. В субботу, еще до этих событий, когда Льюис решил, что он не хочет приобретать Lehman Brothers, вся команда, за исключением Керла, отправилась назад в Шарлотт.
BofA владел целой флотилией корпоративных лайнеров, состоящих из самолетов Gulfstream G4 и G5. Пять из них использовались для переброски бухгалтеров из аэропорта Тетерборо в Нью-Джерси обратно в Шарлотт. С десяток сотрудников BofA, ожидавших посадки на самолет в терминале Тетерборо, увидели необычную картину: прибытие Кена Льюиса, генерального директора их банка, как раз когда они собирались взойти на борт. Льюис прошел через небольшой терминал и быстро скрылся в туалете, чтобы избежать встречи с сотрудниками банка.
Ровно перед 5 часами вечера, после того как 50 с лишним членов команды, работавшей над поглощением, уже вернулись в Шарлотт, несколько сотрудников получили от Джо Прайса, финансового директора, электронный «сигнал всем постам»: собирайте войска и немедленно возвращайтесь в Нью-Йорк.
Обосновавшись в конторе Wachtell, Lipton, Флеминг позвонил Марку Паттерсону, отвечавшему за портфель недвижимости Merrill Lynch, застав его за ужином на Лонг-Айленде. Флеминг приказал ему немедленно приехать в город, и никому не говорить о цели своей поездки. «Не страшно, если придется рассказать о ней жене, но будет лучше вообще никому ничего не говорить. Просто приезжай в офис», – сказал Флеминг.
Потом он позвонил Дэвиду Гу, руководителю подразделения по валютной торговле, размещавшемуся в Лондоне. Гу собирался лечь спать, но после разговора с Флемингом понял, что спать ему сегодня не придется.
Надо было сделать десятки звонков, поэтому Флеминг назначил Сару Фербер, главу отдела по связям с инвесторами, ответственной за проведение проверки финансового состояния компании. Фербер со скоростью пулемета сделала десятки звонков людям, которым надо было явиться в штаб-квартиру. Она или приказывала им явиться, или соединяла их с Флемингом, чтобы он мог объяснить, что от них требовалось.
Тем временем в крепости Федеральной резервной системы, где после полудня проходили собрания, к Краусу подошли двое его бывших коллег из Goldman Sachs – Гари Кон, один из двух исполнительных директоров, и Дэвид Виниар, финансовый директор. Крауса вынудили покинуть Goldman Sachs менее года назад в ходе ежегодной чистки рядов компании. Чистка не была связана с каким-либо преследованием сотрудников, поскольку в Goldman Sachs всегда увольняли старших по возрасту партнеров, чтобы освободить место для новых успешных партнеров. В конце концов, узы, которые связывают сотрудников Goldman Sachs, сохраняются надолго и могут пережить большинство неприятных моментов. Это был как раз тот самый случай.
В Goldman Sachs всегда увольняли старших по возрасту партнеров, чтобы освободить место для новых успешных партнеров
– Мы можем вам чем-нибудь помочь? – спросили Кон и Виниар.
– Нам нужна кредитная линия, – сказал Краус. – И если вы настроены серьезно, то мы можем предложить вам 10 % акций, – добавил он, повторяя идею, которую он предложил Тейну прошлым вечером. – Это поможет убить «шортистов», – он имел в виду спекулянтов, владельцев коротких позиций (short sellers), которые получают внезапные доходы от продажи акций Lehman Brothers и скоро начнут скупать акции Merrill Lynch.
Кон и Виниар сказали, что они будут на связи.
Когда Тейн снова присоединился к Краусу в банке ФРС, он рассказал коллеге о встрече с Льюисом. Им совсем не нравился основной вариант – продажа компании целиком, а что до самого Тейна, то он просто не желал расставаться с местом генерального директора. Краус стремился доказать, что сейчас на рынках наблюдается временный спад и если у них будет возможность прожить следующие несколько недель без потерь, то компания получит огромные преимущества от неизбежного оживления на рынке.
Краус передал разговор, который у него состоялся с бывшими коллегами из Goldman Sachs, в котором было больше смысла, чем в идее объединения с Morgan Stanley. Любой из этих вариантов, по словам Крауса, конечно, был более предпочтителен по сравнению с полной продажей компании Bank of America. Слияние с Morgan Stanley, чей генеральный директор приближался к 65 годам, могло сделать Тейна наиболее вероятным кандидатом на эту должность или даже позволить ему занять эту позицию немедленно. Или 10 % инвестиций Goldman Sachs наряду с кредитной линией может оказаться достаточно для того, чтобы компания протянула еще месяц или около того.
Для некоторых людей, находившихся рядом с Тейном в тот уик-энд, он казался человеком, который разрывался между двумя советниками с диаметрально противоположными точками зрения. С одной стороны – Краус, один из его старых друзей, с которым его связывали отношения, начавшиеся в Goldman Sachs, и который нашептывал ему на ухо, что если он проявит немного изворотливости, то сможет преодолеть полосу неудач, сохранить независимость Merrill Lynch и свое место. В другом ухе он слышал голос Флеминга – вовсе не шепот, а настойчивый, требовательный и даже гневный призыв к тому, что он должен продать компанию Bank of America, потому что другого выхода нет. Тейн хотел следовать рассуждениям Крауса, но не мог игнорировать и мнение Флеминга.
Тейн и Краус планировали встречу с Джоном Маком и двумя его старшими помощниками вечером того же дня. На следующее утро Краус с Питом Келли отправится в Goldman Sachs, на Броуд-стрит, 85, для обсуждения условий инвестиций. Чтобы подготовиться к предстоящей встрече, Краус собирался заглянуть в отдел казначейства в штаб-квартире Merrill Lynch на 22-м этаже, чтобы прояснить во всех подробностях ситуацию с ликвидностью. Краусу надо было знать, сколько наличности есть у банка и есть ли доступ к другим источникам наличности в ближайшем будущем.
Казначей Эрик Хитон прекрасно осознавал, как быстро капитальная база банка истощится, если в течение уик-энда не удастся найти спасителя. Если Lehman Brothers объявит о банкротстве, то следующей жертвой кризиса станет Merrill Lynch. Имеющаяся в банке наличность в размере 70 миллиардов долларов исчезнет максимум за два-три дня, когда инвесторы станут изымать свои деньги, а контрагенты откажутся иметь дело с компанией. Хитон постоянно поддерживал связь с Флемингом в течение предыдущих 24 часов и знал о его усилиях по привлечению Тейна к переговорам с Кеном Льюисом. Краус связался с Хитоном и рассказал ему о возможности привлечения инвестиций от Goldman Sachs, а потом сказал, что заглянет к нему на этаж позже вечером того же дня, чтобы вкратце ознакомиться с состоянием ликвидности. Хитон догадался, что Краусу удалось убедить Тейна, что в продаже компании BofA нет необходимости и что, вооружившись несколькими фактами, помощник Тейна сможет найти менее радикальное решение проблем компании, одно из которых предполагало участие их старых приятелей из Goldman Sachs.
Он позвонил Флемингу и рассказал ему о действиях Крауса. Проработав бок о бок 15 лет, Хитон с Флемингом так хорошо узнали друг друга, что им не нужны были слова, чтобы понимать, о чем думает каждый из них.
Тейн отчаянно искал альтернативное по отношению к сделке с BofA решение, и наилучшим из возможных решений была продажа 10 % акций Goldman Sachs
Первая волна банкиров из BofA к этому моменту уже вернулась из Шарлотта, и Флеминг хотел, чтобы Хитон приехал в контору Wachtell помочь отвечать на вопросы проверяющих. Флеминг поблагодарил Хитона за предупреждение о планах Крауса и повесил трубку. То, что Краус хотел получить информацию по остаткам денежных средств и способности компании самостоятельно продержаться в сложной ситуации, могло означать лишь одно: Тейн отчаянно искал альтернативное по отношению к сделке с BofA решение и наилучшим из возможных решений была продажа 10 % акций Goldman Sachs. Единственной причиной, по которой Краус хотел получить информацию от команды Хитона, мог быть поиск аргументов в пользу варианта с Goldman Sachs.
И снова Тейн готовился предпринять важные шаги, не посоветовавшись с ним. Что поделаешь! Флемингу вариант с Goldman Sachs казался тупым, так же как и идея приобретения Fortress месяцем ранее. И как идею с Fortress, его следовало задушить еще в зародыше. Флеминг какое-то время размышлял, пытаясь понять, что ему следует делать, и решение само пришло к нему – Пол Вецель.
– Пол, надо, чтобы ты сделал кое-что для меня, – сказал Флеминг, когда нашел его в офисе компании.
– Хорошо, я прямо сейчас отправляюсь в Wachtell.
– Нет, не надо. Там уже работают наши сотрудники. Я хочу, чтобы ты пока оставался на месте. Краус просил сотрудников отдела казначейства подготовить сегодня вечером презентацию о состоянии ликвидности компании. Джон Тюрлоу и Марлен Дебель собираются ознакомить его с нашим положением. Я хочу, чтобы ты тоже там был.
– Ладно, а зачем?
– Тейн и Краус думают, что они могут сделать так, чтобы Goldman Sachs купила пакет акций компании и открыла для нас кредитную линию, и все будет хорошо. Но это бессмысленно.
Флемингу вариант с Goldman Sachs казался тупым, так же как и идея приобретения Fortress месяцем ранее
– Хорошо, что ты их в этом убедил, – сказал Вецель.
– Это не так, Пол. Они и в самом деле думают, что это решение проблемы. Я не знаю, что ты им будешь говорить, но ты знаешь, что ситуация серьезная. Тюрлоу и Дебель предоставят всю необходимую информацию с подробностями и экспертные оценки, но они сделают это с очень узкой точки зрения. Мне нужен человек, который может объяснить Краусу нашу ситуацию и то, что может произойти на следующей неделе. Это не может ждать и нельзя ничего приукрашивать. Кому-то надо будет встать перед Краусом и выложить все начистоту.
Он помолчал.
– Пол, ты можешь это сделать?
– Да.
Нельсон Чаи, Эрик Хитон и Сара Фербер расположились в конференц-зале Wachtell. Напротив них сидели Джо Прайс, финансовый директор Bank of America, и Брайан Мойнихан, который возглавлял инвестбанк – филиал Bank of America. Чаи сделал обзорный доклад по финансовому состоянию компании, подробно рассказал о действиях, которые компания предприняла в июле, чтобы почистить свой баланс. Он описал успешные действия Тейна по привлечению дополнительного капитала начиная с декабря прошлого года и то, как теперь выглядит баланс компании по сравнению с тем, каким он был годом ранее. К удивлению Чаи, ни один из сидевших напротив него не стал спрашивать о предполагаемых результатах деятельности в четвертом квартале.
В Федеральном резервном банке Полсон послал своему бывшему коллеге по Goldman Sachs Тейну записку о том, что он хочет встретиться с ним и Гайтнером на 13-м этаже около 5 часов дня.
Тейн пришел, а Гайтнер вышел из комнаты, чтобы ответить на звонок, поэтому Полсон начал разговор со своим бывшим помощником один на один.
После террористических атак 11 сентября, когда Полсон затерялся где-то в пространстве другого полушария, Тейн проявил себя в качестве лидера Goldman Sachs, сохранив спокойствие в чрезвычайных обстоятельствах и сумев сплотить сотрудников банка в момент наивысшей опасности.
Теперь все было иначе. Рынки капитала находились в опасной ситуации, похожей на ситуацию 11 сентября. Только вместо испуганных сотрудников, которые стремились покинуть свои кабинеты в Южном Манхэттене, были инвесторы, которые в панике и спешке уходили с рынков.
Теперь Полсон сохранял равновесие и управлял твердой рукой в кризисной ситуации, а Тейн был в смятении. Секретарь казначейства предупредил своего бывшего подчиненного, что, как только Lehman Brothers обанкротится, Merrill Lynch окажется в тяжелой ситуации и придется подумать о продаже компании.
Тейн сказал, что контролирует ситуацию и у него на вечер назначена встреча для обсуждения возможности слияния с Morgan Stanley, что он уже начал переговоры с Bank of America и что их бывшая фирма Goldman Sachs предложила поддержку его компании.
Полсон сказал, что идея слияния с Morgan Stanley кажется неудачной, потому что структура банков во многом похожа и их объединение едва ли восстановит доверие инвесторов к Merrill Lynch. Тейн признал его правоту.
Потом Полсон стал говорить о Bank of America и о том, что это самый подходящий партнер для Merrill. Он настоятельно советовал своему бывшему подчиненному подумать о продаже компании Bank of America. Тейн не стал отвечать ему прямо, но ему явно было не по душе предложение Полсона.
« Тейн сказал, что контролирует ситуацию и у него на вечер назначена встреча для обсуждения возможности слияния с Morgan Stanley, что он уже начал переговоры с Bank of America и что их бывшая фирма, Goldman Sachs, предложила поддержку его компании »
В это время в офисе Wachtell начиналась проверка финансового состояния компании. Новая партия банкиров и специалистов по финансовой отчетности прибыла из Шарлотта, и теперь различные группы специалистов по кредитованию, бюджету и других областей объединились со своими коллегами из BofA в небольших конференц-залах.
В некоторой степени усилиям специалистов BofA по изучению сложного бухгалтерского баланса Merrill Lynch – процесс, который обычно занимает по крайней мере неделю, – помогала проведенная специалистами компании подготовка документов для привлечения капитала. Для того чтобы изменить стоимость акций для крупных государственных инвестиционных фондов, а потом и для привлечения капитала посредством продажи обыкновенных акций в июле, Merrill Lynch пришлось проводить презентации по финансовому состоянию компании и готовить соответствующую документацию. Большая часть информации еще сохраняла свою актуальность, и ей можно было доверять и два месяца спустя.
На 33-м этаже главный юрисконсульт Bank of America Тим Майопулос уже стал задумываться о неоднозначных последствиях слияния для своего отдела. В инвестиционном банке трудилось множество юристов, а главного юрисконсульта Розмари Беркери несколько раз за последние годы безуспешно пытались переманить на работу в банк из Шарлотта.
Читать бесплатно другие книги:
