Цель Уэллс Дженнифер

19

Она осознала это с такой уверенностью, что отрицать очевидное было просто невозможно.

Она вскочила и отстранилась подальше от Алана, схватила отброшенную простыню и завернулась в нее. Она смотрела на него со страхом и отвращением. Ей было плохо, она чувствовала себя физически больной.

Он не удивился. Он просто смотрел на нее равнодушно, не шевелясь.

– Этот сценарий не устраивает тебя, доктор Джейн Холлоуэй? – пророкотал голос у нее в голове. – Мне стоит подобрать другой? Быть может, тебя устроит менее интимная встреча? Воспоминания? Быть может, ты желаешь повстречаться с Сектилием? Чтобы лучше ознакомиться с достижениями культуры и правилами поведения?

– Эй’Брай, ты подонок! – рявкнула на него Джейн.

– Разъясни это высказывание, будь так любезна. Ты излучаешь гнев. Объясни.

Джейн закашлялась и прикрыла рот тыльной стороной ладони.

– Ты… Ты только что изнасиловал меня!

Ответом на ее возмущение были шок и гнев.

– Ни один из моих выростов не участвовал в данной сцене.

Джейн покачала головой.

– Что?

Однако, как она ни была разъярена, как ни мешало ей частое биение сердца и рваное дыхание, она почувствовала, что изумление Эй’Брая искреннее. Джейн попыталась сдержать свое чувство унижения – ведь у нее было полное впечатление, что над ней только что было совершено насилие. Нужно было постараться хладнокровно, бесстрастно оценить то, что произошло на самом деле. Им столько раз втолковывали, что культурные сравнения не значат ровным счетом ничего, не так ли?

Она была человеком. Он – нет. Никаких сомнений. Он хотя бы имел представление о том, что сделал только что?

Судя по его тону и поведению – нет, не имел.

Его ментальное прикосновение выдавало изумленное любопытство. Волокна мысли пытливо прикасались к ее сознанию, пытаясь понять, оценить ее реакцию.

Она попыталась говорить более спокойно:

– Эй’Брай… ты только что манипулировал мной жестоким и отвратительным образом!

– Соитие между особями вашего вида требует приватности. Оно также является предосудительным? Я этого не осознавал.

Ритуалы спаривания среди представителей вида Эй’Брая вспышкой мелькнули в сознании Джейн, и она вытаращила глаза – настолько это выглядело убийственно жестоко.

– Ты… это… Я… о, это так глупо.

Она упала на кровать и закрыла лицо руками. Это было не просто жутко. Это было непостижимо.

– Это действие было желанным для вас обоих по отдельности. Точно так же, как в твоем сознании, я увидел его и в сознании доктора Алана Бергена. Всю последовательность событий я извлек из его привычных представлений о соитии. Нет никаких сомнений в том, что он очень желает предаться этому поведению с тобой. Ты также часто представляешь себе близость с ним. И я думал, что это станет неплохой прощальной точкой, если учесть, какие слова ты произносишь, пребывая в бессознательном состоянии.

Джейн крепко сжала кулаки – так крепко, что краешки ногтей вонзились в ладони. От боли она разъярилась еще сильнее.

– А я не желаю, чтобы ты подслушивал мои бессознательные бормотания!

Ответом ей было испуганное, робкое мурлыканье.

Она сосредоточила всю свою ментальную энергию на том, чтобы вытолкнуть Эй’Брая из глубины сознания к поверхности. И как только она начала его выталкивать, она ощутила резкое удивление.

– Где я сейчас? На самом деле – где я? Я все еще в ванне? Да?

Эй’Брай вернулся к ней, и она услышала его голос – обиженный, уязвленный.

– Выздоровление почти завершено.

– Я хочу уйти. Немедленно.

– Неприемлемо. Досрочное прерывание курса лечения может привести к хроническому нездоровью.

– Мне все равно. Выпусти меня.

– Это неразумно.

– Еще как неразумно. Ты со мной играешь. А я больше не намерена тебе подыгрывать.

– Напротив, я…

– Я прекрасно вижу, как ты себе представляешь свое поведение. Ты думал, что отвлекаешь меня, но выбранным тобой сценарием ты перешел черту, Эй’Брай. Еще раз перешел.

– Этого следовало ожидать. Сектилии терпимо относятся к моим промахам, когда дело доходит до этических тонкостей. Ты не настолько терпима. Этот контраст принят во внимание. В дальнейшем я буду вести себя более осторожно. Просвети меня, будь так добра. Это пример культурной морали людей? Или в данном случае проявились скорее твои собственные нравственные установки? Как мы можем разрешить эту проблему?

В голосе Эй’Брая появились менторские нотки. Он часто разговаривал в таком тоне – так, словно она была недостаточно умна. Это жутко раздражало – в особенности при том, что во время беседы ей приходилось видеть перед собой бесстрастное лицо Бергена.

Джейн ощутила ворчливое недовольство по мере того, как картинка менялась. Она возвратилась в реальность. Ванна, полутемное помещение, тускло-красный свет. Сложная сеть волокон ограничивала ее движения. И похоже, крепость этих волокон теперь возросла вдвое.

Джейн закрыла глаза. Как жаль ей было, что тот, другой, мир оказался нереальным. Как бы было хорошо, чтобы Алан был жив, чтобы он был в безопасности и любил ее. Ей не хотелось мириться с этой реальностью, где она находилась в плену, а Алан вполне мог быть мертв.

Но что толку хотеть одного и не хотеть другого. Это ничего не решало. Под лежачий камень, как известно, вода не течет. Настала пора перестать позволять событиям происходить. Настала пора заставить их происходить.

Джейн, превозмогая боль, вытянула руку и дотянулась кончиками пальцев до больной ноги.

Эй’Брай излучил нечто вроде ментального гнева. Джейн не стала обращать на него внимания. Нога у нее онемела, словно бы стала чужой. Каждый квадратный дюйм поверхности бедра был покрыт лечебными волокнами. Под ее рукой они зашевелились, словно какие-то аморфные водные беспозвоночные.

Джейн приподняла голову, чтобы увидеть ногу, но гель искажал поле зрения, а фиксирующие ленты держали ее крепко, как бинты мумию. Отчаяние охватило ее. Захотелось метаться, попытаться вырваться из этой паутины.

Эй’Брай излучил мысль, но она осталась скрыта от Джейн до тех пор, пока она не смогла полностью увидеть, для чего он послал ей эту мысль. Джейн инстинктивно потянулась за ней, и мысль Эй’Брая повела ее путями, которые прежде мелькали перед ней лишь на краткие мгновения, а хождение по ним она всегда откладывала на потом. А теперь Джейн устремилась этими путями быстро, беспрепятственно, по пути считывая информацию. Данные хлынули в ее мозг с немыслимой, невероятной скоростью. И Джейн поразилась тому, как много в них было смысла.

Атмосфера плавно менялась от органической к цифровой по мере развития мысли, и возникал мостик, соединявший Эй’Брая с нейроэлектрическими контурами корабля. Ощущение было до предела странное, но терпимое. Насколько понимала Джейн, это был командный контур, и таким образом Эй’Брай управлял функциями корабля.

Неожиданно ей стали ясны его намерения. Без малейших колебаний Джейн выставила блок на пути приказа Эй’Брая устройству ввести ей большую дозу успокоительного и еще сильнее ограничить ее движения. Как ни странно, устройство выполнило ее команду. Эй’Брай отпрянул, потрясенный ее неожиданным шагом.

Джейн начала осваиваться внутри системы и стала искать другие средства управления – она точно знала, что они должны быть. Она не имела права упустить момент. Схема была построена интуитивно. То, что раньше запечатлелось в ее сознании, включало и схему этого контура, а это позволяло бессознательную легкость навигации.

Состояние сознания Эй’Брая отражало что-то наподобие испуганного ожидания в то время, когда Джейн изучала корневые средства управления ванной. На это ей потребовалось всего несколько секунд. Эй’Брай не пытался остановить ее, когда она приказала устройству отменить все лекарства, расслабить или удалить фиксирующие волокна и удалить гель.

В ее сознании замигали красные предупреждающие огоньки. Она не стала обращать на них внимания. Обходя протоколы безопасности, подтверждая отмену лечения… Джейн радовалась своей власти над устройством. Она ощутила чувство достижения успеха и, к своему изумлению, уловила похожее чувство, исходящее от Эй’Брая.

Однако вскоре ее радость была несколько омрачена волной тошноты. К ее телу начала возвращаться чувствительность. Джейн закашлялась, ей стало холодно до дрожи, но она старалась довести начатое дело до конца, пока ее не отвлекли собственные срочные потребности. Она не в такой степени владела средствами управления, как Эй’Брай. Она не умела разделять задачи, не могла назначать несколько задач сразу, и поэтому сейчас ей не удавалось избавиться от боли и дискомфорта.

– Тебе будет доступно и это, доктор Джейн Холлоуэй, – одобрительно прожужжал Эй’Брай. – Я обучу тебя. Со временем.

Джейн заметила, с какой самодовольной радостью он наблюдает за ее борьбой. Значит, он хотел этого.

Но размышлять об этом времени не было. Она столько времени ничего не чувствовала, что боль и тошнота казались почти нестерпимыми.

Фиксирующие ленты и лечебные волокна начали втягиваться в бортики ванны. Все одновременно. Скользили по коже, покидали тело. Джейн едва не стошнило, когда целый «букет» волокон вылез из ее глотки.

В сердцах она стукнула кулаком по дну ванны, и по ее больной ноге распространилась боль. Эй’Брай был прав. Нога еще не зажила окончательно. Что ж, хотя бы насчет этого не соврал. Уже кое-что.

Дрожь пробирала до костей. Джейн медленно подняла руку и стерла гель с век. Это помогло. Увидеть себя и все окружающее было очень важно.

Джейн медленно приподнялась и села, ожидая, что после столь долгого лежания ее охватит слабость. Но главной проблемой стала не слабость, а озноб. От холода у нее стучали зубы. Липкие, холодные пряди волос касались лица, с них капал гель.

Джейн ухватилась за край бортика ванны и встала на левую, здоровую ногу. Правую ногу пронзала жгучая боль. Даже малейшее движение вызывало боль. Предстояло научиться пользоваться этой ногой. Другого выхода просто не было. Дикий озноб все усугублял.

Джейн попробовала опереться на край ванны, села на него и перебросила наружу обе ноги, и в результате соскользнула быстрее, чем намеревалась. На теле остался гель, а он был скользким. Ноги ушли из-под нее, затылок ударился о край ванны, от чего у Джейн потемнело перед глазами. Через несколько мгновений она пришла в себя. Больная нога пульсировала после падения. Джейн застонала, с трудом поднялась на ноги и, хромая, добралась до стены.

Ее пальцы нащупали выступ. Крышка скользнула вверх. Джейн схватила лежащую внутри шелковистую ткань, обернула ею мокрые волосы, а вторым полотнищем вытерла тело. Ткань удивительно хорошо впитывала влагу и согревала, несмотря на свою тонкость и легкость. Джейн почти сразу почувствовала себя лучше.

Она принялась открывать разные шкафчики и вынимать оттуда одежду, пока не разыскала тунику и пару штанов на резинке. Штаны и рукава туники оказались ей слишком длинны, но она закатала их на запястьях и лодыжках. Тонкая ткань быстро согрела ее, и озноб унялся. Она промокнула тканью волосы. Они остались немного сырыми и спутанными. Джейн попыталась прочесать их пятерней, но получилось неважно. Сейчас на это не было времени.

Эй’Брай попробовал убедить ее пройти процедуру сканирования и услышать компьютерную оценку состояния здоровья, после чего она могла получить какие-то средства механической поддержки или хотя бы обезболивающую инъекцию. Но Джейн твердо решила, что больше не позволит Эй’Браю отвлекать ее и замедлять ее действия.

Она, прихрамывая, вышла из медицинского отсека и пошла по коридору к кабине межпалубного лифта. Всего в нескольких уровнях отсюда находилось то, что ей было нужно, – склад брони и арсенал Сектилиев. Она облачится в броню и станет неуязвимой для непатроксов, а также обзаведется защитным оружием. Она знала, что доспехи механические, что пользоваться ими легко, а значит, была надежда разгрузить больную ногу.

К тому времени, когда Джейн добралась до арсенала, она поняла, насколько прав был Эй’Брай. До полного заживления еще было очень далеко, и, возможно, она наносила своей ноге непоправимый вред. Каждый шаг давался ей с болью, она выдыхала со свистом через стиснутые зубы.

Прислонившись к стене, она с силой ударила ладонью по панели управления дверью. Створка скользнула вверх. Перед Джейн предстали ряды сверкающих обсидиановым блеском доспехов. Джейн нахмурила брови. Эти доспехи были предназначены для обороны и убийства, но при этом выглядели изящно и красиво.

Каждый комплект доспехов был разработан с учетом различных типов тела Сектилиев. Ножные доспехи выглядели короткими, приземистыми. В них следовало сунуть ноги, поэтому они были раскрыты на уровне пояса и сжаты складками, как меха аккордеона. Доспех на верхнюю часть тела был раскрыт посередине и выгнут назад. Членистые наручные латы заканчивались перчатками, лежащими на полу. В целом доспехи походили на продвинутое упражнение из йоги – наклон назад, «urdhava dhanu». У Джейн эта поза никогда толком не получалась.

Она робко переступила порог. Ближайшие к ней доспехи дрогнули и слегка повернулись на месте. Джейн от испуга попятилась назад и ухватилась за дверную раму, но быстро поняла, что латный костюм отреагировал на ее присутствие и намерения.

Джейн в изумлении смотрела на доспехи. Она с трудом представляла себе, как заберется внутрь их. В какой-то момент ей обязательно придется перенести весь свой вес на больную ногу. Она боялась, что в этот момент может упасть. Придержаться было не за что.

В ее сознание бережно вплыл голос Эй’Брая. Это был совет, рекомендация.

Джейн нахмурилась, но, следуя мысли Эй’Брая, отдала доспехам простой ментальный приказ. Затем она с изумлением наблюдала за тем, как латы подняли одну ногу, потом – другую и двинулись к ней странной, механической походкой. Джейн отскочила назад и прижалась к стене, а латы остановились прямо напротив нее, и все помещение наполнилось металлическим лязгом, поскольку доспехи передвинулись, чтобы заполнилось освободившееся пустое пространство.

Джейн громко рассмеялась. «Еще чуть-чуть, – подумала она, – и эти доспехи завиляют хвостиком!»

Похоже, облачаться в этот костюм было куда проще, чем в жесткий скафандр.

Улыбка не сходила с губ Джейн, когда она снимала с себя тунику и штаны. Доспехи следовало надевать на голое тело, что было нелепо, но абсолютно в духе Сектилиев. Отношение людей и Сектилиев к телу и сексуальности в корне разнились. Сектилии были прагматиками по природе.

Эта мысль заставила Джейн немного помедлить. Откуда ей это было известно с такой уверенностью? Она мысленно вздернула бровь, глядя в сознание Эй’Брая. Она видела его. Она видела, как он самодовольно раздувается от гордости. Все ясно. Время, проведенное в лечебной ванне, не прошло для нее зря. Он успел заполнить ее разум сведениями о жизненном опыте и познаниях Сектилиев.

Джейн мысленно обругала Эй’Брая по-менсентентийски и услышала в ответ вибрирующий смех. Так или иначе, она успела привязаться к этому психу.

Джейн развернулась, встала у стены более твердо, перенесла весь вес на здоровую ногу, а больную согнула в колене и приподняла, помогая себе рукой, вверх. Потом отвела ногу немного назад и вставила в латную штанину.

Она резко втянула в себя воздух, потому что в то же мгновение доспех обхватил ее ногу.

Держась за дверную притолоку, Джейн осторожно перенесла свой вес на больную ногу, которая теперь отчасти обрела опору, и быстро засунула в другую штанину здоровую ногу. Ей удалось устоять на ногах, но от боли она с такой силой сжала дверную раму, что костяшки пальцев побелели. Она судорожно и часто вдыхала и выдыхала. Наконец она решилась наклониться и ухватилась за рукоятки на поясе доспехов так ловко, словно сто раз проделывала это раньше, и потянула штанины вверх. Все ее мышцы напряглись. Доспехи плавно и быстро, с негромким жужжанием поднялись вверх и обхватили талию Джейн. При этом они адаптировались к анатомическим особенностям ее тела и учли имеющуюся травму ноги. Затем последовало краткое сжатие – на несколько секунд, пока компьютерная система доспехов окончательно изучила анатомию Джейн, после чего костюм принял довольно удобное положение на ее теле. Она догадывалась, что станет еще удобнее, когда доспехи будут надеты целиком.

Для того чтобы это произошло, ей нужно было едва заметно наклониться в сторону и сунуть левую руку в перчатку. Латная перчатка мгновенно натянулась и приспособилась к форме кисти Джейн. Она ожидала, что перчатка будет тяжелой, но все детали костюма были снабжены микроскопическими сервомоторами, что значительно облегчало движения. Точно так же Джейн поступила с правой рукой. Затем со стороны доспехов последовал целый ряд молниеносных движений. У Джейн даже голова немного закружилась и часто забилось сердце. Доспехи соединились и замкнулись на груди, голову накрыл шлем. Джейн поежилась, когда какие-то механизмы доспехов сработали в области ее гениталий, оставшихся на удивление сильно чувствительными после пережитых иллюзорных страстей.

Теперь она была защищена – от космического вакуума, от любых стихий, от химического, биологического и от самого мощного огнестрельного оружия. Доспехи были предназначены для сражения со Сворой. Биться с непатроксами в них не составило бы никакого труда.

Джейн несколько мгновений постояла на месте. Нужно было привыкнуть к сенсорной системе доспехов. Перед ее глазами повис крупный красный символ, принял трехмерную форму и исчез из поля зрения. Он означал «Не двигаться».

Оказалось, что доспехи оборудованы и аппаратурой для лечения. Здесь, как и в ванне, имелись вездесущие волокна, с помощью которых осуществлялась диагностика и терапия проблемных зон даже во время боя. Но здесь не было геля, уменьшавшего болевую чувствительность, поэтому Джейн ощущала покалывание в местах внедрения волокон в кожу и мышцы.

Доспехи обследовали ее. Джейн с изумлением обнаружила, что диагностические волокна проникли в ее головной мозг и теперь транслировали прямо в сознание цифровую оценку состояния ее здоровья в реальном времени. Правый ножной доспех слегка изменил свою конфигурацию в целях поддержки костной структуры заживающей ноги и уменьшения риска ее дальнейшего повреждения.

В области нервного корешка правого бедра был установлен шунт, но и без этого боль в ноге уже, на счастье, исчезла. Были проложены новые коллатерали для управления движениями этой ноги. Для облегчения трансляции нервного импульса на левой стороне префронтальной доли головного мозга был вживлен компьютерный чип, подсоединенный также к двигательной зоне коры.

Перед глазами Джейн возник новый символ, предлагавший поупражняться в ношении доспехов.

Стоило ей бессознательно кивнуть головой, как костюм задвигался – с тихим жужжанием и шелестом сервомоторов. Джейн не выдержала и негромко рассмеялась. Мысленное зрение показало ей, что система управления просит ее совершить ряд упражнений – сначала в качестве разминки, а потом перейти к более сложным движениям типа боевых искусств.

Она должна была разыскать его… нет, всех их. Эй’Брай утверждал, что не знает, где они и что с ними случилось. Джейн не знала, что ей суждено найти, но медлить не намеревалась.

Сначала ее походка получилась неуклюжей. Правая нога стучала по полу, и от каждого шага сотрясалось все тело Джейн, и зубы стучали. Программа адаптации доспехов, однако, работала вовсю, и наконец походка Джейн перестала напоминать пьяную, а стала больше походить на не слишком ловкое топанье. Может быть, это было лучшее, на что она была способна.

Доспехи стали уговаривать ее продолжить упражнения, чтобы можно было отладить взаимодействие между механикой и программами. Джейн наотрез отказалась от этого предложения. Ей вовсе не было нужно двигаться плавно и бесшумно, как ниндзя. Ей просто нужно было добраться до своих. Поэтому она решительно направилась к межпалубному лифту, по пути набирая скорость.

20

Как же чертовски он устал…

У Бергена закрывались глаза. И он позволил им закрыться и дал себе немного отдохнуть, оставив сознание настороже, начеку. Ненадолго, всего на несколько минут.

Лишь бы только он не шумел – тогда он будет в относительной безопасности. Только бы… не спать. Если заснет, может захрапеть. Храпеть нельзя ни в коем случае.

Его ужасное положение объяснялось тем, что некоторое время назад он заснул. Теперь он понятия не имел, давно ли это случилось. Он потерял часы – но посреди этого кошмара все равно не смог бы следить за временем. Похоже, он не ел несколько дней, а теперь уже и не хотелось.

Проснуться от собственного храпа и обнаружить, что какая-то тварь питается твоей ногой? Мать твою. А ведь он этого даже не почувствовал, но почему-то остался жив. Мать твою, мать твою. Должен был бы уже помереть.

Берген медленно приоткрыл один глаз и посмотрел на свою ногу. Под коленом летный комбинезон был разодран, и была видна лодыжка, похожая на поджаренную отбивную. Крови вытекло немного, и это было странно. Похоже, эти твари выделяли вместе со слюной какое-то кровосвертывающее вещество, чтобы поедаемое мясо было живым и свежим. Берген сдавленно кашлянул, вздрогнул и полностью проснулся, вспомнив о том, что не должен производить ни звука.

Ему повезло в том, что дальше в коридоре шла эпохальная битва, в шуме которой потонули звуки его боя с маленькой тварью, которую он в итоге прикончил.

Главное для него было – оставаться тише воды, ниже травы. Это был единственный выход. Итак: не спать, не стонать, не выть. Никаких звуков. Только лежать и терпеть.

Так хотелось заорать от боли – просто нестерпимо хотелось, но Берген сдерживался. Из последних сил. Но что-то внутри его хотело, чтобы все это поскорее закончилось. Если уж он не мог драться, то, может быть, по крайней мере, сумел бы поорать как безумный и всех тварей распугать?

Проклятые ублюдки. Он им не какой-нибудь круглосуточный суши-бар.

Берген почувствовал озноб и головокружение. Кто знал, какими микробами его могли заразить эти твари, а очистить рану никакой возможности не было. У него ничего не осталось. Он лишился всего, кроме пистолета, а в обойме осталось всего несколько драгоценных пуль.

Сколько? Одна? Две?

Проверять сил не было. Да и стрелять особого смысла не имело. Шум создавал больше проблем, чем решал.

У Бергена голова упала на грудь. Он вздрогнул, очнулся и подслеповато, по-совиному заморгал, пытаясь вспомнить, какая у него была последняя мысль перед тем, как он отключился.

Он давно отказался от надежды на то, что за ним вернется Уолш или еще кто-то. Наверняка они уже улетели. Теперь будут несколько месяцев лететь до Марса, и если к тому времени, когда доберутся туда, не превратятся в зомби, то совершат посадку, состыкуют между собой две капсулы и станут тупо ждать, когда откроется окошко для возвращения домой. У них будет целый год, чтобы объяснить Хьюстону по радио, что произошло. Хьюстон, можно не сомневаться, отправит сюда «Браво», чтобы взорвать этот чертов звездолет. И правильно. Туда ему и дорога.

Ему оставалось только лежать в этой могиле и ждать конца. Единственное, что помогало ему окончательно не съехать с катушек, – это надежда на то, что, может быть… может быть, жива Джейн.

Уолш отпустил ворот летного костюма Бергена. Тот свирепо развернулся и прокричал прямо в лицо Уолшу:

– Мы должны пойти за ней!

– Как именно ты предлагаешь это сделать?

– Мы… мы… проклятье! Что это было только что, черт подери? – Берген резко обернулся, прижал руку к затылку, сжал шею. Его мысли лихорадочно заметались. – Черт, черт, черт!

К ним медленно подошли Гиббс и Аджайя. Со стороны коридора створку запертой двери отчаянно скребли когтями непатроксы.

Аджайя сказала:

– Нам стоит осмотреть помещение и поискать, нет ли здесь чего-то, что бы нам могло пригодиться.

Уолш коротко кивнул.

– Согласен. Разделиться – но сохранять зрительный контакт.

Взгляд Гиббса заметался от одного к другому.

– Мы даже не поговорим о том, что только что произошло? Это же был не Том Комптон…

У Аджайи остановился взгляд.

– Явно нет.

Гиббс, сильно потрясенный увиденным, продолжал:

– То есть… это было его тело, я понимаю, но…

Он умолк и устремил умоляющий взгляд на Аджайю.

– У тебя есть хоть какое-то предположение, что это было такое и как это могло…

Аджайя с болью ответила:

– Понятия не имею. Это настолько за пределами земной медицинской науки, Рональд…

Она не стала говорить о том, о чем все они думали, – о том, что Джейн была изначально для чего-то нужна пришельцу. Теперь он заполучил и ее, и Комптона.

Уолш проворчал:

– В данный момент не имеет никакого значения как и даже – зачем. Похоже, этот гад с нескрываемым интересом следит за тем, как мы из кожи вон вылезаем. Просто нам надо убираться отсюда к чертям собачьим.

Шум, доносившийся из коридора, неожиданно стал громче. Это была настоящая какофония ударов, пронзительных воплей и сдавленного шипения. Все повернулись к двери. Берген отчасти ожидал, что она откроется и через нее в помещение кладовой кто-то ворвется.

Аджайя проворно подбежала к двери и прижала ладонь к панели, готовая быстро закрыть дверь, если сработает механизм открывания.

Что-то крупное ударилось о дверь со стороны коридора. Створка затряслась. Аджайя вздрогнула. Уолш встал между ней и дверью, держа наготове пистолет в одной руке, а в другой – кислородный баллон. К нему присоединились Берген и Гиббс. Они стояли плечом к плечу и ждали.

Свирепые и отчаянные вопли, доносившиеся из коридора, достигли апогея. Берген скосил глаза на товарищей. Он морально готовился к следующей войне, понимая, что она будет последней.

А потом звуки вдруг прекратились. Наступила тишина.

Шли минута за минутой. Ни звука. Ни шипения, ни визга, и даже когти по двери не скребли.

Струйка холодного пота сбежала по скуле Бергена. Он стер ее плечом. Он потерял столько влаги с потом, что ему жутко хотелось пить. Мышцы сильно болели от усталости. Жгучая боль в икроножной мышце утихала, но на смену ей пришло онемение. Нога стала как деревянная.

Все были наготове, но это показалось Бергену глупым.

– Что там случилось только что? – спросил Гиббс нервно, приняв стойку для стрельбы.

Алан сделал большие глаза.

– Вопрос риторический? С чего ты взял, что мы знаем про это больше тебя, Гиббс?

Уолш свирепо посмотрел на него и опустил оружие.

– Разойтись, – скомандовал он.

Остальные расступились и сделали шаг назад. Аджайя подошла к двери и прижалась к ней ухом. Уолш скользнул к ней. Она покачала головой, отошла в сторону. Уолш несколько минут подряд прислушивался.

Потом отошел назад и знаком велел Аджайе подойти к дверной панели, а Бергену и Гиббсу скомандовал встать по обе стороны от него.

– Прикройте меня, – хрипло проговорил он.

Как только они заняли свои позиции, Уолш кивнул Аджайе. Она нажала клавишу на панели и встала в позицию для обороны.

Створка двери поползла вверх. Через порог перевалилась гора дохлых непатроксов. Уолш попятился назад с руганью, но стрелять не стал.

Все твари были мертвы. Та часть коридора, которая была видна Бергену, была усеяна скрюченными трупами непатроксов. Многие выглядели ужасающе – выпученные глаза, раскрытая пасть, искореженные жабры, вывалившийся изо рта чешуйчатый язык. Дохлые непатроксы казались еще страшнее живых. То еще зрелище.

– Что за черт? – пробормотал Уолш.

Аджайя сделала шаг вперед и остановилась. Она наклонилась и перевернула одного мертвого непатрокса дулом своего пистолета.

– Предположения есть, Варма? – поторопил ее Уолш.

Аджайя ответила:

– Навскидку – удушье.

Уолш хмыкнул и пнул одного непатрокса ботинком.

Гиббс старался на дохлых тварей не смотреть.

– Безумие. Как это могло произойти?

Ответа на этот вопрос ни у кого из них не было.

Уолш вышел за дверь и пошел по коридору, переступая через трупы животных. Он прошелся в одну сторону, потом в другую. Вид у него при этом был нервный и неуверенный.

Алан догадался, куда ветер дует. Он решительно вышел в коридор и не раздумывая гаркнул:

– Мы пойдем искать Джейн, поганец!

Уолш медленно сделал вдох и едва заметно приподнял голову. Затем устремил вопрошающий взгляд на Аджайю.

Аджайя пожала плечами и кивнула.

– Надо бы, да.

Она повернулась к Гиббсу.

Тот просто не знал, куда девать глаза, поэтому закрыл их.

– В Хьюстоне понятия не имеют о том, что у нас тут творится. Уж по крайней мере мы должны отправить домой сообщение. Думаю, это для нас самое главное.

– Джейн только что нам жизнь спасла, черт бы тебя подрал, Гиббс! – не веря своим ушам, выдохнул Берген.

Гиббс скривил губы и искоса посмотрел на Бергена.

– Ну да. Но как мы ее здесь разыщем? Нужно быть реалистами, Берг.

Уолш резюмировал:

– Мнения разделились. Пятьдесят на пятьдесят.

Алан опустил руки и сжал кулаки.

– Ну уж нет. Решающий голос у Джейн. Она хочет, чтобы мы нашли ее, проклятье.

Уолш кашлянул.

– Долго ли она протянет с таким переломом?

Выражение лица Аджайи стало задумчивым.

– У нее сложный перелом. Это очень серьезно. Она потеряла много крови. Не думаю, что она проживет дольше трех дней. Даже если не принимать во внимание кровопотерю, у нее с собой нет воды, а при такой травме неизбежен сепсис. Дело плохо.

Уолш медленно кивнул.

– Ты сможешь вылечить эту травму в условиях «Провиденс»?

Аджайя вздернула подбородок.

– Ответ утвердительный, командир.

«Так… – подумал Берген. – Аджайя бравирует своим профессионализмом. Если это подействует на Уолша – тем лучше».

Он не спускал глаз с Уолша, всем сердцем желая, чтобы тот принял верное решение. Но независимо от решения Уолша, сам он свой выбор уже сделал. Он не покинет борт этого корабля без нее. Что бы это ни значило – он поступит именно так.