В царствование императора Николая Павловича Михайловский Александр

Началась эта невероятная история с того, что Антон Воронин изобрел машину времени. Самую настоящую машину времени, с помощью которой можно было путешествовать из одного века в другой. Вот так, ни больше ни меньше.

Впрочем, свое изобретение, которое потянуло бы на несколько Нобелевских премий, Антон сделал на основе результата коллективного творчества. Разработки чего-то подобного давно уже велись в одном из закрытых питерских НИИ. Начались они еще в светлые годы советской власти, когда на такие вот не совсем понятные с точки зрения конечного результата исследования заинтересованные ведомства, чаще всего с грозными трехбуквенными аббревиатурами, щедрой рукой сыпали деньги из государственной казны.

Конкретно в этом НИИ работа шла ни шатко ни валко лет пять. А потом наступили суровые перестроечные и постперестроечные времена, когда финансирование перекрыли вовсе. Все, что удалось сделать, от греха подальше засунули в кладовку, после чего начальник 1-го отдела лично опечатал дверь кладовки большой мастичной печатью. Самое обидное заключалось в том, что все это произошло именно тогда, когда у группы, в которой трудился Антон Воронин, что-то начало вырисовываться.

Ну, а дальше пошли тощие и безденежные годы вялого полусуществования, когда сотрудники группы зарабатывали на жизнь монтажом спутниковых антенн и автомобильной сигнализации. Грех жаловаться, на подобных халтурах Антон зарабатывал неплохо. Во всяком случае, пустые бутылки и пивные банки по урнам не собирал и секонд-хэндом на рынках не приторговывал. Но все же, устанавливая сигнализацию на очередной «мерин» какого-нибудь приблатненного амбала в малиновом пиджаке, с ностальгией вспоминал годы, когда занимался интересным для себя делом, мечтая совершить открытие, которое обессмертит его имя.

В начале нового тысячелетия, когда появилась новая мода на «оптимизацию производства», его НИИ окончательно пал под натиском рыночных отношений. Антона сократили, как и всех сослуживцев, объявив о закрытии конторы, которой они отдали столько лет.

Ликвидация НИИ прошла быстро и как-то безалаберно: нечто среднее между картиной Брюллова «Последний день Помпеи» и дележом добычи пиратами с острова Тортуга. Команде нового министра обороны, по кличке Фельдмебель, нужно было только «капитальное здание постройки третьей четверти XIX века в относительно хорошем состоянии». Вследствие этого, внимание 1-го отдела ослабло, и сотрудники смогли беспрепятственно «приватизировать» все, что плохо лежало.

Куркулистый Антон, естественно, не остался в стороне. Его интересовали не материальные ценности, а документы и опытные образцы. Он утащил домой почти доработанный блок, который мог со временем стать машиной времени, и толстую картонную папку с грифом «сов. секретно». Зачем он это сделал – сам не знал. Скорее всего, по старой советской привычке, вспомнив крылатое выражение «Тащи с работы каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость».

Ну, а дальше, окончательно став на неверный и полный опасностей путь частного предпринимательства, Антон занялся коммерцией. Сперва у него появилась небольшая фирмочка, состоящая из него самого и секретарши. Фирма занималась установкой автомобильной сигнализации, ремонтом компьютеров и изгнанием из них вредоносных вирусов. Дела шли неплохо, скоро появилась постоянная клиентура. Со временем Антон поднакопил денежек, расширил свой бизнес, купил хорошую трехкомнатную квартиру и машину-иномарку.

Но, занимаясь делами фирмы, количество сотрудников которой выросло до пяти, не забывал и об увлечении своей молодости. По вечерам Антон доставал из сейфа заветную папку с грозным грифом на обложке, перечитывал хранившиеся в ней документы, разглядывал чертежи и расчеты. По своим коммерческим каналам он заказывал необходимые для продолжения работы над машиной времени приборы и комплектующие.

И вот, лет через пять такой надомной работы, настал момент, когда Антон понял вдруг, что ему удалось создать нечто работоспособное.

Правда, эта машина времени меньше всего напоминала прибор, с помощью которого инженер Тимофеев отправлял в XVI век управдома Буншу и жулика Милославского. Она скорее была похожа на пульт управления воздушного транспортного средства 50-х годов прошлого столетия. На стенде рядом с двумя жидкокристаллическими мониторами были установлены датчики, тумблеры и прочие рубильники. Конструкция, скажем честно, внешне не впечатляла, но Антон считал, что для первого раза и этого будет вполне достаточно. Ну, а если машина заработает, то можно потом сварганить что-то более презентабельное.

День первого опытного запуска машины стал для Антона настоящим праздником. Еще и еще раз проверив все параметры своего детища, он с бьющимся сердцем нажал на кнопку «пуск» и, дождавшись полного включения системы, повернул ручку, запускающую контур, создающий пробой во времени.

Все произошло до безобразия спокойно и буднично. В центре комнаты в воздухе появилась мерцающая голубоватая точка, которая медленно разрасталась, пока не стала размером с куриное яйцо. Из этого отверстия ударил луч яркого света, осветивший комнату, погруженную в вечерний полумрак.

С дрожащими от волнения руками изобретатель подошел к пульсирующему сгустку энергии. Тот неподвижно парил в воздухе, словно подвешенный на невидимых нитях. Антон осторожно заглянул в отверстие и был удивлен – нет, ошеломлен! – увиденной им картиной. Отверстие оказалось своего рода замочной скважиной, с помощью которой можно было заглянуть в прошлое.

Глазам Антона предстал кусочек старой петербургской улицы, какой ее изображали на своих картинах художники середины XIX века. Вот мимо прошла девушка с пышной юбкой, смешным чепчиком и осиной талией. С ней раскланялся какой-то франт в сером сюртуке и цилиндре. Вот проехала пыльная карета, запряженная четверкой лошадей. Вот прошло несколько мастеровых в картузах и передниках, о чем-то оживленно беседующих.

Сердце у Антона бухало в груди, словно кузнечный молот. На подгибающихся ногах он словно пьяный добрел до дивана и плюхнулся на него.

«Сбылась мечта всей моей жизни», – меланхолично подумал Антон. Потом, решив, что на сегодня хватит, счастливый изобретатель подошел к продолжающей работать машине времени, свернул «окно в прошлое» и, дождавшись исчезновения изумрудной точки, осторожно выключил агрегат.

«Вот так, тихо и незаметно, и произошло открытие мирового масштаба, – с легкой грустью подумал он. – И самое противное во всем случившемся, что рассказывать кому-либо об изобретении не хочется никому».

На следующий день Антон, словно кот у миски со сметаной, долго бродил вокруг машины времени, борясь с искушением повторить свою экскурсию в прошлое. Но он, хоть и с большим трудом, но все же поборол нетерпение и стал ломать голову – что же ему делать дальше? Подглядывание за обитателями Петербурга времен царствования императора Николая I, конечно, вещь весьма занятная. Но ему захотелось большего. Захотелось самому побывать в прошлом, чтобы окончательно удостовериться в том, что переместиться в прошлое и вернуться – вещь вполне реальная.

Размышления Антона прервало хриплое курлыканье мобильного телефона. На дисплее высветилось: «Шурик». Это был старый школьный друг Антона. Впрочем, в его возрасте все школьные друзья – старые, и даже очень.

«Какой сегодня день недели? – со скрипом пошевелил извилинами Антон. – Вроде бы пятница… Вот засада – чуть не забыл! Ведь на субботу у нас назначен “банно-рюмочный” день. Ой, блин, совсем я заработался… Фанатик науки хренов!»

Антон тряхнул головой и нажал на мобильнике кнопку с зеленой трубкой.

– Слушаю вас, гражданин начальник, – сказал он своему бывшему однокласснику голосом рецидивиста, пойманного с поличным на месте преступления. Дело в том, что Александр Шумилин был пенсионером МВД, и Антон не упускал случая подколоть его, напомнив о прежнем месте службы.

– Алло, Тоха, привет! Надеюсь, ты не забыл, что завтра суббота? – слегка хрипловатым голосом сказал Александр.

– Не, Шурик, я помню это, как таблицу логарифмов. – Антон вздохнул и потянулся в кресле. – Буду обязательно. С тебя веник, с меня – коньяк.

Александр рассмеялся.

– Ну, веник, допустим, у меня для тебя уже давно припасен, а вот коньяк… Ты что, Тоха, решил отправиться в запой?

– Поверь, Шурик, у меня для этого есть вполне законный повод, – напустил туману Антон. – Приеду, обязательно расскажу. Обещаю, что ты от удивления рот раскроешь.

– Ну, если так… – протянул Александр. – Кстати, завтра на помывку телес приедет наш великий эскулап и маг-целитель Леха. У него вроде со временем стало полегче, и он решил предаться вместе с нами сибаритству, обжорству и разврату. Наш медикус обещал сегодня вечером замариновать барашка, так что завтра будем вкушать его фирменные шашлыки.

– Это хорошо, – вздохнул Антон. – Я Леху сто лет не видел. Все дела да дела… А встретиться со старым другом времени как-то все не хватало. Я думаю, что и ему тоже будет интересно услышать мои новости.

– Ну, пока, до завтра, – сказал Александр.

– Пока, жди… – ответил Антон и сбросил соединение. Положив мобильник на стол, он задумался.

В школе он, Александр и Алексей были лучшими друзьями, что называется – не разлей вода. Одноклассники за это дали им прозвище Три А. Позднее, когда в советских газетах начали печатать жуткие рассказы о китайской мафии, какой-то острослов переиначил их прозвище, и друзей стали называть ТриАдой.

Конечно же, к этнической организованной преступности с восточным колоритом они не имели никакого отношения. Но так уж получалось, что почти все школьные шалости не обходились без их участия, за что им часто влетало от педагогов и родителей.

Окончив школу, каждый из друзей пошел по избранной им дороге. Антон поступил в ЛЭТИ, Александр после армии – в школу милиции, а Алексей – в Первый Медицинский институт. Виделись друзья редко, учеба, работа, а потом и семья отнимали практически все время. Но каждая встреча была для них праздником.

Ну, и естественно, когда нужна была помощь, ее оказывали старые друзья. Антон выручал, когда требовалось разобраться с электроникой, Александр помогал разруливать вопросы, связанные с правоохранительными органами и криминалом, а Алексей – решал все их проблемы по линии здравоохранения. Так шел год за годом.

Отслужив в органах положенные четверть века, Александр вышел на пенсию и занялся журналистикой. Дело в том, что он еще во время службы в милиции попробовал себя в качестве репортера. Писать было о чем – каждый выезд на место происшествия это готовый сюжет для газетной публикации. Со временем Александра стали печатать в солидных газетах. Во избежание неприятностей со стороны начальства, которое не жаловало представителей СМИ, свои материалы он подписывал псевдонимом. А выйдя на заслуженный отдых, Александр стал публиковать криминальную хронику уже под своим именем. Старые связи в уголовном розыске и следствии у него остались. Его приятели-опера время от времени скидывали ему информацию, которая не проходила в официальных сводках пресс-службы ГУВД. За это его ценили в изданиях разной степени желтизны, и материалы бывшего мента шли на ура.

По наследству от бездетной тетки ему досталась небольшая дача в «цыганской столице» Ленинградской области – поселке Пери. Александр отремонтировал старый домик, построил на участке баню, и с апреля по сентябрь жил на даче, отдыхая от шумного города, жары и духоты.

Старые школьные друзья время от времени навещали его. Александр к их приезду готовил веники, таскал воду, топил баню. Одноклассники, напарившись от души, споласкивались холодной водичкой, а потом с наслаждением отдыхали на веранде дачного дома, потягивая пивко или что покрепче. Все зависело от настроения. Ну, и рассказывали друг другу о своих делах и проблемах.

Так было и в этот раз. Попросив сына соседа, отставного военного, чей дачный участок граничил с Шумилиным, бывшего десантника Николая, пожарить шашлыки, друзья отправились в парную. Там они долго и с удовольствием стегали свои бледные городские тушки душистыми березовыми вениками. Естественно, были и перерывы, когда красные как раки они вываливались в клубах пара в предбанник и там переводили дух, попивая заваренный в термосе духовитый травяной настой.

Наконец, когда доносившийся со двора запах жареного мяса стал нестерпимо соблазнительным, друзья в последний раз вышли из парилки, облились в мыльной холодной колодезной водой и пошли одеваться.

Выглянув из окна бани, Александр крикнул сидящему на обрубке бревна у мангала Николаю:

– Ну, как там наши шашлики-машлики, готовы? – И, получив утвердительный ответ, пригласил бывшего десантника присоседиться к старикам и выпить с ними по рюмочке «настоящего армянского». Ну, и заодно послушать о «делах давно забытых дней». Николай, которого Александр знал еще пацаном, охотно согласился.

К сожалению, отец Николая, отставной майор-танкист, участник Афгана и первой Чечни, отправился по каким-то делам в город. Виктор Сергеев тоже был интересным собеседником. Под шашлычок и коньячок он не раз засиживался с друзьями до полуночи.

И вот настал долгожданный праздник живота. Шашлык, снятый с шампуров, лежит на тарелках, коньяк разлит по стопкам, и все готовы выслушать первый тост. Но на этот раз ритуал был безжалостно скомкан. Антон, записной тамада компании, вместо ожидаемого витиеватого и смешного тоста, поднялся с лавки и каким-то будничным, бесцветным голосом сообщил всем присутствующим:

– Ребята, а я вот машину времени сделал…

Ответом ему были недоверчивые и недоумевающие взгляды друзей. Вроде еще не пил человек ничего крепче травяного настоя. Или это он в парилке перегрелся? Александр недоверчиво хмыкнул, Алексей профессионально поинтересовался у Антона – не кружится ли у того голова, а Николай хохотнул и голосом Антона Семеныча Шпака из знаменитой кинокомедии Гайдая произнес:

– А вот у нас инженер Тимофеев живого царя домой привел…

– Зря вы так, – даже обиделся Антон, – между прочим, я вам сказал истинную правду. Путешествовать во времени с помощью моей машины пока нельзя. А может быть, и можно… Сказать честно, я еще сам толком не знаю. Но взглянуть на то, что было сто семьдесят лет назад, мне уже удалось.

Антон немного помолчал, а потом продолжил:

– Только знаете, ребята, я попрошу вас никому ни слова не говорить о том, что я вам сейчас рассказал. Сами понимаете, желающих воспользоваться моим изобретением может найтись немало. И не факт, что им захочется иметь дело с самим изобретателем. Как говорится, нет человека – нет проблем! К тому же быть на побегушках у какого-нибудь грабителя музеев – невелико счастье. Рано или поздно грохнут.

– А почему именно музеев? – удивленно спросил Алексей. – А не банков или, к примеру, магазинов?

– Потому что картины и всякие штучки Фаберже стоят много, а весят мало, – ответил Антон, – ну, а тамошняя полиция нашим бандюкам не авторитет – покрошат ее из автоматов в один момент.

– Отставить панику! – решительно вмешался в разговор Шумилин. – О Тохином изобретении – никому ни слова! А ты, Антон, запомни: завтра у нас выходной, так что мы забежим к тебе вместе с Лехой и посмотрим, что же ты там наизобретал. И прошу запомнить: спички детям не игрушка. Тоха прав – желающих заполучить такую штуку будет немало… А сейчас – всем веселиться, и о делах больше ни слова!

Кот – первопроходец

После субботы, весело проведенной на даче у Шумилина, наступило воскресенье. Антон, утром вернувшийся домой вместе со своими друзьями, приготовился повторить свой опыт с машиной времени. А бывшие одноклассники, усевшись вокруг сварганенного хозяином квартиры девайса, с умным видом разглядывали машину, стараясь понять – как она работает.

Антон еще раз посидел за заветной папкой и прикинул варианты увеличения мощности временного портала. Ему показалось, что кое-что для этого сделать можно.

Несмотря на то что ему уже было известно, как работает сей агрегат, Антон снова с замирающим от волнения сердцем включал аппаратуру. Снова в центре комнаты повисла в воздухе мерцающая голубоватая точка, снова из нее сверкнул луч света, и снова появилось пульсирующее «яйцо» – маленькое окошечко, через которое можно было заглянуть в далекое прошлое.

Полюбовавшись сценами из питерской жизни XIX века, Антон предупредил друзей, что он сейчас еще чуток увеличит мощность временного портала. «Яйцо» запульсировало сильнее и медленно стало увеличиваться. Скоро оно стало размером с блюдце. Все происходящее в прошлом теперь можно было увидеть более отчетливо.

Друзья пододвинули к «экрану» кресла и с комфортом стали любоваться Петербургом середины XIX века. Скажем прямо, зрелище было весьма занятное. Все происходящее мало походило на кадры из исторических фильмов, где актеры играли, а здесь люди – жили. Увиденное было реальностью.

Они с интересом изучали моду того времени, так мало походившую на нынешнюю. Мужская одежда выглядела на редкость тускло. Представители сильного пола носили сюртуки, преимущественно черного цвета, и темные брюки, чаще всего однотонные. Но иногда брюки были в клеточку. Клетчатыми же были жилеты, надетые под сюртук, и галстуки.

Антон обратил внимание на то, что почти все мужчины гуляли с тростями, легкими, бамбуковыми, или тяжелыми, выточенными из ценных пород дерева, с массивными набалдашниками. У многих на груди на золотой цепочке висели лорнеты, а у некоторых в глаз был вставлен монокль.

Куда ярче выглядели представительницы прекрасной половины рода человеческого. Почти все они были затянуты в узкие корсеты, а их широкие юбки раздувались колоколом. С плеч дам спускались мягкие косынки, а шляпы-кибитки закрывали бледные лица кокетливых красавиц. У многих в руках были кружевные зонтики, которыми дамы защищались от яркого летнего солнца. Загар в те времена был не в моде.

Александр обратил внимание на то, что на улице никто не курил. Словно все петербуржцы вняли предупреждению Минздрава и разом избавились от пагубной привычки. Но порывшись в памяти, он вспомнил, что желание сберечь жизнь и здоровье здесь ни при чем. Просто император Николай I, дабы предотвратить пожары, губительные для русских городов, категорически запретил курение на улицах. И надо сказать, что этот запрет строго соблюдался.

Почему Александр решил, что его друг угодил во времена царствования Николая I? Да потому, что проходившие мимо двое солидных мужчин в вицмундирах и фуражках в разговоре громко ругали «мерзавца Канкрина и его дурацкую реформу». Александр же знал, что знаменитая денежная реформа министра финансов России Егора Францевича Канкрина началась 1 января 1840 года. Поскольку же люди на улице были одеты довольно легко, а на деревьях была свежая зелень, все происходило в конце весны – начале лета 1840 года.

Вволю налюбовавшись снующими туда-сюда петербуржцами, друзья решили провести эксперимент по перемещению из настоящего в прошлое какого-нибудь материального предмета. Посмотрев на огрызок яблока, которое только что закончил грызть Алексей, Антон взял тот с тарелки и с видом Ньютона, открывшего закон всемирного тяготения, издал боевой клич:

– Первый, пошел! – и бросил огрызок в центр пульсирующего «блюдца».

Вопреки ожиданию, ничего страшного не произошло. Раздался тихий звон, и огрызок улетел в прошлое. Минут через десять его обнаружил на тротуаре могучий бородатый дворник в белом фартуке с большой метлой в руках. Недовольно ворча, труженик метлы смахнул огрызок из будущего в берестяной совок и выбросил его в ящик для мусора, стоявший у подъезда дома. Хотя этот огрызок отныне должен был храниться не в ящике для мусора, а в солидном музее, как первый материальный объект, пересекший границу времен.

Друзья переглянулись. Значит, машина времени могла не только служить средством наблюдения за прошлым, но и беспрепятственно перемещать туда материальные предметы.

– Интересно, – задумчиво сказал Алексей. – Огрызок – это здорово… А вот как насчет живого организма?

– Подопытных кроликов и морских свинок у меня нет, – отрезал Антон, – не держим-с, тут вам не зоопарк. – Неожиданно взгляд изобретателя остановился на мирно дремавшем на диване коте Мурзике. Тот был любимцем хозяина. Кошака привезли Антону из деревни. Кот был умным, на удивление чистоплотным и ласковым животным. Лишь один грешок был у него – он подворовывал хозяйскую еду, оставленную без присмотра на кухонном столе. Но с этой криминальной привычкой своего любимца Антон давно уже смирился.

Кот был измерен, взвешен, с помощью Алексея, и признан годным для того, чтобы стать заменителем собак-космонавтов – Лайки, Белки и Стрелки. Мурзику досталась почетная миссия – стать первым в мире живым существом – времяпроходцем.

Антон прикинул, что кот свободно пройдет в открытый межвременной портал и, погуляв в прошлом, сможет вернуться в родное время. Если он, конечно, этого захочет. Коты ведь они такие – гуляют сами по себе. Найдет себе там хвостатую зазнобу, свою пра-пра-пра-… Ну, в общем, дальнюю родственницу, и его путешествие затянется на неделю, если не больше.

Для того чтобы Мурзик стопроцентно вернулся, Алексей предложил побрызгать вокруг места перехода из пульверизатора настоем валерьянки. А втянуть кота назад Антон решил, используя старый трюк с шарфом – кошак любил качаться, вцепившись в него когтями.

Перед тем как запустить в прошлое Мурзика, Антон решил еще раз проверить все свои расчеты. Все же кошак – его любимая животинка, и случись с ней что-нибудь нехорошее, он потом себе этого никогда не простит.

И вот, наконец, все было готово. Включив машину и дождавшись, когда портал снова откроется, Антон взял в руки хвостатого Колумба и легким толчком отправил его в 1840 год. Кот даже не успел сказать историческое «мяу».

– Это маленький шаг для одного кота, – торжественно, голосом Левитана сказал Александр, – но великий – для всего человечества… Фанфар не надо! Кто тут последний за Нобелевской премией?

Потом, убедившись, что с Мурзиком все в порядке, он позвал его:

– Эй, животное, иди назад, домой. Кис-кис-кис…

Но кот не желал его слушать. Он невозмутимо развалился на брусчатке тротуара и стал приводить себя в порядок, всем видом напоминая присутствующим о важности личной гигиены.

– Быстро давайте сюда валерьянку, – яростно зашипел приятелям Алексей. – Кажется, ему там понравилось.

Тем временем кот приступил к вылизыванию своего нетронутого ветеринаром мужского достоинства. Оказавшаяся в двух шагах от него девица, гулявшая по улице со своей пожилой родственницей, густо покраснела и заслонилась от созерцания кота-охальника раскрытым кружевным зонтиком.

Увидев эту непристойную сцену, дворник, неподвижно, словно часовой, стоявший у ворот дома, грозно замахнулся метлой на невоспитанное животное. Возможно, что это телодвижение навсегда бы разлучило Мурзика с его любимым хозяином и родным временем, но тут через портал наружу вылетел кончик шарфа, смоченный валерьянкой. Забыв обо всем на свете, кот с диким воплем вцепился в шарф, и тут же был втащен обратно в XXI век. Нечаянные свидетели этого события торопливо закрестились, поминая вслух нечистого.

Алексей, внимательно осмотрев слегка ошалевшего от всего пережитого первого в мире четвероногого хронопутешественника, заявил:

– Кот как кот, ничего особенного, усы, лапы и хвост…

Тут, вырвавшись из цепких докторских рук, неблагодарное животное помчалось на кухню – организовывать набег на котлеты, опрометчиво оставленные хозяином на столе без присмотра. А двуногие свидетели его подвига горячо стали обсуждать увиденное.

– Значица, так, друзья мои, – сказал Александр голосом Глеба Жеглова, – дело ясное, что дело темное. Объявляю нашу теплую компанию мобилизованной и призванной. Слово предоставляется мне.

То, что изобрел Тоха, друзья-товарищи, и в самом деле не налазит ни на одну голову. Вижу в этом изобретении как великие возможности, так и не менее великие неприятности. Поскольку кто виноват и так ясно, ставлю на обсуждение второй вопрос повестки дня: что делать?

– Э-э-э, Шурик… – произнес Антон, – не слишком ли резко?

– Не слишком, Тоша, не слишком, – неожиданно серьезно сказал Александр. – А что, если бы тот здоровенный мужик с метлой полез к нам в будущее вслед за котом? Ты только представь себе – тушка дворника провалилась к нам, а голова осталась бы в прошлом. Представляешь, какая получилась бы расчлененка? Убойный отдел на уши бы стал! А кровищи было бы не меньше ведра. Такого добра я на службе насмотрелся вдоволь. – Алексей кивнул, подтверждая слова друга, и бывший опер продолжил: – А я как-то не горю желанием стать фигурантом уголовной хроники.

– Ну что вы, ребята, – примирительно сказал Антон, – ну, не дотумкал я, и что?

– Не дотумкал он, понимаешь… – проворчал Александр. – В общем, граждане-изобретатели, правила техники безопасности гласят, что если ты лезешь в какое-либо опасное место, то рядом должен стоять друг и держать руку на расстегнутой кобуре. А еще желательно иметь рядом готовую к применению медицину. Медицину обеспечит Леха, а руку на кобуре, пока ты тут экспериментируешь, я подержу сам. Завтра же притащу свою «Сайгу». Всем все ясно?

– Так точно, гражданин начальник! – хором рявкнули Антон с Алексеем.

– То-то же, – проворчал Александр. – Покончив с техникой безопасности, перейдем к долгосрочному планированию операции. – Друзья тяжело вздохнули, а Александр, сделав вид, что не заметил этого, продолжил: – Любая операция начинается с чего? Вы угадали, с разведки. А первое правило разведчика – быть незаметным. Поэтому необходимо достать прикиды, аналогичные местным, и научиться их носить. В случае контакта с властями лучше всего косить под иностранцев…

– Прививки надо сделать, – вздохнул Алексей, – все, какие возможно. И обязательно от гриппа.

– А грипп-то зачем? – спросил Александр.

– А грипп – это не для защиты нас от их болезней, а наоборот, – ответил Алексей. – Ты же не хочешь, чтобы, не дай бог, конечно, после нашей прогулки по столице империи Петербург вымер бы от эпидемии вроде знаменитой «испанки»? Тогда народу поумирало больше, чем было убито за четыре с лишним года Первой мировой войны.

– Тоже верно, – кивнул Александр. – Итак, друзья-товарищи, подготовительный период по освоению просторов XIX века предлагаю считать открытым.

Я, например, возьму на себя построение костюмов. Есть тут у меня одна дамочка – сделает все, от набедренной повязки до космического скафандра. К тому же она, как я помню, шьет реквизит для «Ленфильма» и некоторых театров. То есть историю костюма знает.

Тоха же ведет наблюдение. Только, ради бога, сделай так, чтобы сюда не залетали посторонние предметы и их владельцы.

Леха обеспечивает иммунизацию контингента. Сроку на все про все – десять дней. Если управимся раньше – честь нам и хвала. Вопросы есть? Вопросов нет. Военный совет предлагаю считать законченным. Кто за? Кто против? Единогласно. Вольно! Разойдись! Можно покурить и оправиться…

Мальбрук в поход собрался

Вернувшись поздним вечером домой, Шумилин долго размышлял над тем, чему он оказался свидетелем в квартире своего школьного друга. Его весьма заинтриговала возможность побывать в прошлом и своими глазами увидеть Петербург XIX века.

Дело в том, что еще во время службы в милиции, в свободное от розыска разных мазуриков время, он увлеченно штудировал историческую литературу, пытаясь разобраться в хитросплетениях событий далекого прошлого России. Пытаться понять, что же все-таки происходило в России и за ее пределами, было для него не менее увлекательным занятием, чем раскрыть самое запутанное преступление. К пенсии у него собралась довольно большая библиотека, в которой имелись книги по истории, сборники документов, мемуары военных и политических деятелей.

Поэтому бывший опер принял открытие школьного друга как подарок судьбы. По старой привычке он решил составить план грядущей разведывательной вылазки в прошлое.

Прежде всего надо было соответствующим образом экипироваться. Это значило, что надо не только добыть одежду того времени, но и придумать соответствующую легенду на случай различных непредвиденных ситуаций.

И еще – брать или не брать с собой оружие? А если брать, то какое именно? Вариантов было несколько. Можно взять «Сайгу» и травматик. Но карабин трудно спрятать под одеждой, а если его носить открыто, то необычное для того времени оружие привлечет ненужное внимание. Травматик же на какое-то время сможет вывести из строя оппонента, но против тогдашнего кремневого пистолета, «Оса» или «Макарыч» не потянут. Как быть?

Конечно, можно попытаться нелегально добыть боевой ствол. Для отставного опера задача достаточно простая. Но случись что, и незарегистрированное оружие может отправить своего владельца не в прошлое, а в места, где люди валят лес и любуются северным сиянием. Такой вариант Александра не устраивал.

Другое дело – создать тайник, или еще лучше – постоянную базу в прошлом. Тогда оружие будет находиться вне юрисдикции российских правоохранительных органов. Над этим стоило подумать. И Шумилин сделал пометку в рабочем блокноте.

Теперь насчет того, что можно было приобрести легально. Например, бронежилеты. Хороший броник скрытого ношения потянет на несколько десятков тысяч рублей. Деньги немалые. Конечно, Тоха может подкинуть грошей на парочку бронежилетов, но в дальнейшем надо будет покумекать насчет дополнительных источников финансирования. И Шумилин опять зачиркал ручкой по странице блокнота.

Теперь о базе. Ее надо создавать. Лучше всего завести в Петербурге какой-нибудь бизнес. Или, как говорили в те времена, дело. А еще лучше – приобрести недвижимость. Надо порыться в своих архивах и узнать, как это лучше сделать… Но опять все упирается в деньги. Причем не наши родные рубли и даже не заморские баксы. Надо раздобыть деньги того времени. В рабочем блокноте Шумилина появилась еще одна строчка.

А теперь о главном – для чего все это? Как любят говорить гаишники: «Если вы хотите перейти улицу, то прежде всего подумайте – а надо ли ее вообще переходить?» Путешествовать во времени лишь для удовлетворения собственного любопытства? Или для того, чтобы сделать что-либо полезное России?

Например, расстроить дуэль Лермонтова и Мартынова. Она состоится в Пятигорске на будущий год, а зимой 1840–1841 годов поэт будет в Петербурге… И Александр снова взялся за ручку.

Возможно мягкое вмешательство извне и в политические вопросы. Но для этого необходимо найти «доступ к телу». По мемуарам и документам того времени Александр был осведомлен о том, что император Николай I был недоверчивым и скрытным человеком. К нему было трудно подобрать ключик.

Но не был и тупым ретроградом, каким любили его изображать и в советской, и в российской либеральной исторической литературе. Николай Павлович чутко реагировал на информацию, поступавшую из самых различных источников. У него была привычка лично вникать во все, что вызывало интерес и являлось из ряда вон выходящим. Значит, надо найти подходы ко двору царя. Для этого есть несколько вариантов, над которыми стоит подумать.

А поводы для вмешательства во внешнюю политику были. К примеру, в 1841 году Российско-американская компания продала свои владения в Калифорнии – Форт-Росс, который находился в сотне километров от нынешнего Сан-Франциско. Причем скорее даже не продали, а отдали даром, потому что покупатель не доплатил Российско-американской компании три четверти обещанной цены…

А через семь лет после продажи в тех местах, которые отошли недобросовестному приобретателю, было найдено золото, и началась знаменитая «Калифорнийская золотая лихорадка». И Александр опять сделал пометку в блокноте.

Так, мало-помалу его блокнот стал заполняться все новыми и новыми записями. Оказывается, нелегкое это дело – путешествовать во времени!

На следующий день он отправился к старой знакомой. Ольга Румянцева зарабатывала на жизнь тем, что шила костюмы для питерских театров и для реконструкторов, обожающих устраивать посиделки с выпивкой в старинном стиле. У нее-то он и хотел проконсультироваться по поводу моды того времени. Ну, и если повезет, заказать костюм для себя.

Ольга Валерьевна Румянцева была тридцатилетней, одинокой и бездетной. Вообще-то она в свое время закончила финансово-экономический институт. Но заниматься бумагами и сводить дебет с кредитом ей не хотелось. Скучно и неинтересно. Авантюрный характер часто толкал ее на разные экстравагантные поступки. Типа занятия йогой и карате.

Еще в юности Ольга обожала шить. Причем не сарафаны и халаты, а платья и костюмы, какие носили ее любимые герои исторических романов. Вскоре она могла вполне профессионально сшить фрак, вицмундир или кафтан. Особенно Ольга обожала тот период в истории России, когда жили и творили ее любимые Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Крылов и Жуковский. Поэтому лучшего специалиста в этой области Шумилин вряд ли смог бы найти.

Ольга Румянцева жила в старой однокомнатной квартире на Лиговке. Ее жилище напоминало одновременно и ателье, и костюмерную «Ленфильма». Повсюду на плечиках висели уже готовые или только начатые мужские и женские костюмы времен «Пиковой дамы» и «Героя нашего времени».

– Чем обязана твоему визиту? – кокетливо спросила Ольга после взаимных приветствий. – Если мне память не изменяет, последний раз мы виделись…

– Да… – задумчиво сказал Шумилин, – как быстро летит время…

– И не говори, – хозяйка легким движением смахнула со старинного венского стула какие-то лоскутки и маленькой ножкой в расшитой бисером туфельке подвинула его Александру, предлагая садиться.

– Спасибо, – поблагодарил тот. Присел, немного подумал, и перешел к делу: – Ольга, не могла бы ты сшить несколько мужских костюмов, какие носили в начале сороковых годов девятнадцатого века?

– А зачем они тебе? Ты что, под старость лет в реконструкторы или ролевики решил податься? – подозрительно спросила его Ольга.

– Ну, что-то вроде этого, но не совсем, – довольно туманно ответил ей Александр. – Мы тут с приятелями решили снять любительский фильм о временах императора Николая Павловича. Хотим, чтобы все было натурально. Заплатим хорошо, не обидим. Но сделать все надо побыстрее… Так как, ты возьмешься?

– Гм, темнишь ты что-то, – ухмыльнулась Ольга, – ну да ладно… «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы», – хозяйка процитировала Святое Писание.

– «Не торопись языком твоим, и сердце твое да не спешит произнести слово пред Богом; потому что Бог на небе, а ты на земле; поэтому слова твои да будут немноги», – Александр ответил ей фразой из Екклезиаста. – Итак, с чего начнем? Что бы ты посоветовала сшить, для того чтобы внешне быть похожим на человека из того времени?

Ольга улыбнулась, и с видом маститого преподавателя начала лекцию:

– Что носили в начале сороковых годов девятнадцатого века? О женских костюмах разговор отдельный. А вот мужчины тогда выглядели весьма импозантно. Люди из приличного общества носили фраки и сюртуки. Цвет чаще всего был черный. К ним надевали темные брюки, а к цветным сюртукам – светлые гладкие и цветные клетчатые брюки. Кстати, брюки тогда называли панталонами, – улыбнулась Ольга. – Панталоны держались на уже вошедших тогда в моду подтяжках, а внизу оканчивались штрипками, что позволяло избегать складок. Для мужского костюма использовали дорогостоящие шерстяные ткани. Бальные фраки шили из бархата, жилет – из разноцветной парчи.

Ну, а жилеты, галстуки и носовые платки были исключительно в клеточку. Впрочем, существовали и другие варианты. Например, у императора Николая Павловича была цивильная пара, которую он надевал в зарубежных вояжах. Так вот, как вспоминали современники, жилет императора был сплошь расшит синими цветочками. А что, – улыбнулась Ольга, – очень даже оригинально и креативно!

Вообще же пестрота в мужской одежде считается признаком дурного вкуса. Считалось, что это чисто дамские выверты. – Ольга заговорщицки подмигнула Александру. – Впрочем, сие не касалось тогдашней российской творческой интеллигенции. К примеру, Иван Сергеевич Тургенев носил синий фрак с золотыми пуговицами в виде львиных головок, серые клетчатые панталоны, белый жилет и цветной галстук.

Да, и еще вот о чем надо помнить, – Ольга взяла стоявшую в углу комнаты щегольскую трость с набалдашником, инкрустированным стразами, и ловко крутанула ее перед носом своего гостя, – запомни, в то время повсеместно носили трости. К примеру, если человек был в цилиндре и фраке, то без трости он просто не мог выйти из дома. Трости были разные – от простых деревянных палок до комбинированных устройств. В продаже были трости-палатки, трости-портсигары, трости-гамаки, трости с компасом и географической картой, трости с часами. Трости были тонкими с круглым набалдашником, толстые бамбуковые и деревянные – «бальзаковские».

– А ты не смейся, – нахмурилась Ольга, увидев, как развеселился Шумилин, наблюдавший за ее экзерцициями с тростью, – это очень важно, как человек держит трость в руках. Бальзак говорил, что по тому, как вы держите трость, можно сделать выводы о вашем характере.

– А были трости-оружие? – поинтересовался Александр.

– Естественно, были, – ответила хозяйка дома и встала в фехтовальную позицию, уперла левую руку в бок, выставив трость, как рапиру, – трости служили ножнами для стилетов и даже шпаг. Массивную трость использовали как палицу.

И она снова стала махать тростью, словно Джеки Чан. Александр вспомнил, что помимо шитья костюмов Ольга умела еще кое-что. Например, съездить своей очаровательной ножкой противнику в челюсть.

– Да, вот еще что, – добавила Ольга, поставив наконец трость в угол и присев на изящную кушетку, – надо уметь правильно держать руки. На прогулке не занятые тростью и не поддерживающие даму руки закладывали в карманы редингота, сюртука или за спину.

Запомни еще, что в те годы, независимо от остроты зрения, было принято носить лорнет, лучше складной. Оправа могла быть изготовлена из золота, бронзы или панциря черепахи. Лорнет носили на цепочке на шее, закладывали его за вырез жилета или в горизонтальный карман на брюках чуть ниже пояса, или прикрепляли к пуговице фрака. На балу этот лорнет доставали, и кавалеры с его помощью разглядывали дам – «лорнировали».

– Впрочем, – с улыбкой заметила Ольга, – за слишком явное «лорнирование» девицы на балу или на спектакле, ее воздыхатель, если, конечно, таковой имелся, мог послать нахалу вызов на дуэль.

Примерно тогда же в моду стал входить монокль. Он мог быть как овальной, так и прямоугольной формы. Монокль носили на шнурке или цепочке, прикрепляя к верхней пуговице фрака или сюртука. Употребление этого прибора требовало немалого искусства. Полагалось, элегантно приподняв надбровье, «принять стекло», а затем небрежным движением выбросить его из глаза…

Ну, а люди пожилые и консервативные носили обычные очки в металлической – даже золотой, или роговой оправе – в зависимости от достатка.

Тогда же в моду вошли вышитые бисером кошельки и бисерные цепочки для часов. На бисерных цепочках носили часы в жилетных карманах. Концы не завязанного галстука – ах, если бы ты знал, сколько труда и умения требовалось его завязать по моде тридцатых годов! – вздохнула Ольга. – Скалывали на груди булавками с жемчужиной, камеей или драгоценным камнем.

Последней «вольностью» для мужчин того времени были пуговицы на рубашках и жилете, которые делались либо из подлинных драгоценностей, либо из их имитации.

Впрочем, провинция была консервативной, и люди там донашивали костюмы, сшитые по моде предшествующего десятилетия. Особенно это касалось отставных военных. Они еще долго носили свои мундиры, «времен очаковских и покоренья Крыма».

– Ну, что еще добавить? – задумалась Ольга. – Еще непременным атрибутом человека из общества были карманные часы. Их носили либо на короткой цепочке с брелоками, висящей из жилетного кармана, либо на длинной цепочке, которую надевали через голову.

– А что в те годы носили на голове? – поинтересовался Шумилин, машинально поглаживая свои редеющие волосы с довольно приличной уже плешью на макушке.

– Самым распространенным тогда головным убором был цилиндр, – ответила Ольга. – Он появился в восемнадцатом веке, и позже не раз менял цвет и форму. Существовал и складной цилиндр – шапокляк: на стальной пружинный каркас натягивался кусок шелковой материи. Особенно удобен он был в театре. Можно было сложить его и убрать под кресло.

А во второй четверти девятнадцатого столетия в моду вошла широкополая шляпа – боливар, названная в честь южноамериканского военного и политического деятеля Симона Боливара. Такая шляпа означала не просто головной убор – она указывала на либеральные взгляды ее владельца. Впрочем, боливары носили чаще всего люди молодые, фрондирующие, поэтому для твоего возраста он вряд ли подойдет.

– Да, – озадаченно промолвил Шумилин, – сложная эта наука – история костюма.

– А ты думал, – подмигнула ему Ольга, – но нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики! Итак, приступим. – Она взяла с полочки у швейной машины матерчатый метр и властным жестом указала гостю на коврик рядом с кушеткой.

Александр вздохнул, покорно снял пиджак и приступил к самой неприятной для него в жизни процедуре – снятию мерки для шитья костюма…

В 1840 году в России, и не только

Российской империей вот уже пятнадцать лет правил император Николай I. Было ему тогда сорок четыре года. Государь был полон сил и здоровья. После восстания мятежных гвардейских полков на Сенатской площади царь подозрительно посматривал на любые попытки вольнодумства и строго карал всех смутьянов.

Для того в 1826 году при Императорской канцелярии было создано III отделение, своего рода тайная полиция. Штат ее был мизерным для такой огромной страны, как Российская империя, – всего двадцать восемь человек. Правда, год назад к III отделению ЕИВ канцелярии присоединили Корпус жандармов. Причем оба управления, III отделение и Штаб Корпуса жандармов под главным ведением генерал-адъютанта графа Бенкендорфа, подчинялись генерал-майору Леонтию Дубельту. Но численность жандармов тоже была небольшой – чуть менее трех тысяч человек.

На Кавказе который год шла война с упрямыми горцами, поддерживаемыми Турцией и Великобританией. Шамиль, став имамом Дагестана и Чечни, начал готовиться к долгой и бескомпромиссной войне с «неверными».

В царствование Николая I открываются новые учебные заведения, строятся фабрики и заводы. В 1837 году началось движение по первой в России железной дороге Петербург – Царское Село. В 1839 году начались две важнейшие реформы Николая Павловича – финансовая, которой руководил министр финансов Канкрин, и крестьянская, проводимая министром государственных имуществ Киселевым.

В Британии же правила юная – всего двадцать один год – королева Виктория. Некоторое время у нее был бурный роман с цесаревичем Александром Николаевичем, который путешествовал по Европе в поисках невесты. Но брак между королевой и русским принцем не состоялся. Цесаревич Александр женился на гессенской принцессе Максимилиане Вильгельмине Августе – в крещении Марии Александровне. А королева Виктория вышла замуж за своего кузена, герцога Альберта Саксен-Кобург-Готского.

Британия, еще не ставшая империей, вела активную колониальную экспансию по всему миру. В феврале 1840 года она наложила свою тяжелую руку на Новую Зеландию. Солдаты в красных мундирах вломились в Афганистан, но в Парванском ущелье были разбиты воинственными пуштунами.

В Китае началась Первая Опиумная война.

Во Франции правил «король-груша» – Луи-Филипп I, представитель Орлеанской ветви Бурбонов. Это был король банкиров, а не аристократов. Именно при нем французская армия вторглась в Алжир.

В Пруссии правил, точнее доживал свои последние дни король Фридрих Вильгельм III. Он умрет в июне 1840 года, и новым королем Пруссии станет его сын, тоже Фридрих Вильгельм, только под номером IV.

Будущая звезда германской внешней и внутренней политики Отто фон Бисмарк был еще совсем юнцом, и в своих померанских поместьях занимался повышением их доходности, не помышляя пока о карьере дипломата и государственного деятеля.

Австрийским императором был тогда Фердинанд I, страдающий эпилепсией и водянкой головного мозга. Он был недееспособен, и потому руководил всей внутренней и внешней политикой Двуединой империи канцлер Меттерних. Это был ярый русофоб, и политика его целиком была нацелена на создание максимальных неприятностей Российской империи.

Италии как таковой еще не было, но созданная полит эмигрантом Мадзини организация «Молодая Италия» уже готовила восстания против королей, герцогов и графов. Джузеппе Гарибальди в это время воевал в Южной Америке на стороне мятежных бразильских и уругвайских провинций.

Испанией формально управляла малолетняя наследница престола Изабелла II, а фактически – военные хунты, сменявшие друг друга.

В САСШ в 1840 году состоялись выборы, на которых Гаррисон и Тайлер от партии вигов выиграли у Ван Бьюрена и Джонсона от демократической партии. Причем Ван Бьюрена обвиняли в том, что экономика при нем пришла в упадок (отсюда прозвище Ван Бьюрена – Ван Руин, от ruin – руина). Вице-президентом при нем был Ричард Джонсон – убийца легендарного Текумзе – вождя индейцев шауни.

В общем, время было веселое…

Колдуй баба, колдуй дед…

Попрощавшись с друзьями, Антон снова внимательно осмотрел свое детище. Ему хотелось прикинуть – на что еще способна созданная им машина, и как с ее помощью перемещать крупногабаритные грузы.

Остаток вечера и половину ночи он провел за компьютером, просчитывая все возможные режимы работы агрегата. Прорисовывались кое-какие новые возможности. Кроме того, в голове у изобретателя возникла мысль сделать что-то вроде «времядетектора» – прибора, с помощью которого можно будет фиксировать работу портала. Такой прибор очень пригодился бы путешественникам во времени – с его помощью на расстоянии можно было обнаруживать место «пробоя» и находить к нему кратчайший путь.

«Времядетектор» Антон собрал на следующий день. Прибор получился компактным и внешне похожим на небольшой тестер. Включив на пару минут машину времени, Антон вышел на лестницу и сразу же с его помощью засек работу портала. Похвалив самого себя, Антон спрятал прибор в дорожную сумку. Он собрался навестить старого приятеля по НИИ, который одно время вместе с ним работал по этому проекту.

Приятель жил в Кировске – райцентре Ленинградской области. Город этот расположен на берегу Невы, недалеко от Шлиссельбурга. Добраться до него можно было по трассе «Кола». На автомашине – всего ничего, если конечно, не угодишь на выезде из Питера в пробку.

Юрий Тихонов – так звали его знакомого, был рад встрече. Он был старым холостяком. С его помощью Антон сумел когда-то найти несколько интересных решений, которые теперь, когда проект доведен до ума, могли существенно повысить мощность машины времени. Естественно, Антон не стал раскрывать перед приятелем все карты, сказал лишь, что хотел бы воплотить в жизнь кое-что из задумок молодости. Но Юрий, покачав уже изрядно облысевшей головой, сказал, что на прежних проектах он давно поставил крест, и теперь у него другое увлечение – история.

А потом они сели пить чай, и Юрий с увлечением стал рассказывать Антону о достопримечательностях Шлиссельбурга и его окрестностей.

Как человек любознательный, Антон с удовольствием слушал друга. Тем более что тот рассказал кое-что весьма для него интересное. Особенно заинтриговало Антона сообщение об одном таинственном объекте на окраине Кировска, носящем название «Красные Сосны». Юрий прочитал гостю отрывок из книги Михаила Пыляева «Петербург и его окрестности». Вот что там было написано.

«В верстах двенадцати от Шлиссельбурга находится одно из урочищ, известное по пребыванию здесь великого преобразователя России. Стоить оно невдалеке от Невы; на лужайке, посреди некогда густого соснового леса, название ему “Красные Сосны”. Здесь останавливался Великий Петр на походе из Шлиссельбурга к Ниеншанцу; самые сосны, составлявшие круга, были посажены тогда солдатами на расчищенном месте для палатки Петра.

О Красных Соснах есть и древнейшие предания и даже одно легендарное, относящееся ко временам язычества. Древние финны совершали жертвоприношение своим богам Перкелю и Юмале в священных рощах. Под Красными Соснами, на высоком берегу Невы, и была такая священная роща; где чинится суд старшин; собиралось народное вече и приносились жертвы.

За несколько десятков лет тому назад Красные Сосны были обнесены забором, и одна из них росла посреди луга. Одинокую сосну тамошние жители признавали священным деревом. Кем была посажена эта сосна, предмет обожания? – предание не отвечает. Существует еще и другое предание, что на месте Красных Сосен, по водворении в земле финнов христианства, был сооружен храм – это подтверждает Павел, абовский епископ, который писал, что близ дороги в Нотебург, в лесу, находился монастырь.

Вот и существующая у финнов легенда о здешней местности. Когда, несколько сотен лет назад, между Швецией и Россией происходила кровавая война, русские постоянно побеждали; неожиданно к шведам прибыл новый полководец Понтий Делагарди. Это был человек необыкновенный и находился в тайной связи с духами, при участии которых и стал побеждать русских. Делагарди проходил леса, горы и болота с неимоверной быстротою. Одно имя его приводило в ужас на неприятелей. Однажды после побоища Делагарди расположился на отдых, избрав место у Красных Сосен. Когда вождь заснул, у него мгновенно выросло на шее огромное дерево. Сильная тяжесть заставила Делагарди проснуться. Хотя ему трудно было сдвинуть с себя чудное дерево, однако он успел сделать это при помощи злого Перкеля. Это происшествие Делагарди приписал божескому гневу. Собрав свое войско, он немедленно отправился в дорогу и исчез. С тех пор его никто не видал».

Антон выслушал историю о чудо-дереве и о странной судьбе Делагарди с большим интересом. Было в ней нечто, что заставило Антона встрепенуться и почувствовать, что информация сия окажется для него нужной и полезной. Он расспросил Юрия о том, как добраться до упомянутого в книге места, и попрощался с ним, обещая заглянуть в самое ближайшее время. Сев в машину, Антон отправился в сторону Красных Сосен.

Свернув на Набережную улицу, он доехал до угла улицы Победы. Здесь, у памятника царю Петру, Антон припарковал машину.

Достав из сумки «времядетектор» и включив, Антон направил его в сторону деревьев, росших на берегу Невы. Прибор зашкалило! Если верить его показаниям – а причин не верить не было, – то получалось, что где-то здесь был знатный пробой во времени. Неизвестно было, можно ли с его помощью попасть в прошлое или будущее, но рассказ о старинном капище ижоры и о таинственном происшествии с Делагарди, возможно, не был обычной выдумкой.

Обойдя с «времядетектором» в руках местность, прилегавшую к памятнику Петру I, Антон определил участок, где прибор показывал наибольшие отклонения стрелки.

Всю дорогу до Питера он молчал, осмысливая увиденное и услышанное. В голове появился план по использованию «Кировского феномена»…

Береженого и Бог бережет

Ну, а Алексей Кузнецов, как человек самой гуманной профессии, занялся медицинским обеспечением предстоящей экспедиции в прошлое. Для начала он порылся в специальной литературе, где описывались наиболее крупные эпидемии в истории России и Петербурга.

Самой известной была эпидемия холеры, пиком которой стал «Холерный бунт» 1831 года. Болезнь эта начала свой путь в 1827 году из Азии. Борьба с ней была тяжелой. Миновав карантины, она зашагала по России. Власти вели борьбу с этим бедствием, но так, что все старания медиков вызывали лишь стихийные бунты.

Причин для недовольства было много. Например, неумеренное употребление врачами хлорной извести. Стараясь обеззаразить воду, эскулапы и их помощники сыпали горстями хлорку в колодцы и пруды. Да так, что потом люди получали отравления, часто смертельные. А в прудах дохла рыба.

Учитывая, что значительная часть врачей была немецкого происхождения, среди народа поползли слухи о том, что «лекари-немцы специально травят православный люд».

Холерные бунты вспыхнули в Тамбове, Новгородской губернии, Севастополе и Санкт-Петербурге. Часто они сопровождались убийствами медиков. Во время холерного бунта в Старой Руссе было убито восемнадцать офицеров, врачей, фельдшеров и священников. Толпа подвергала пыткам офицеров, заставляя их признаваться в «отравлениях» и подписываться под этими «признаниями».

Первые случаи заболевания холерой были отмечены в Петербурге в июне 1831 года. Очевидцы вспоминали, что столица Российской империи являла тогда собой страшное зрелище. По пустынным улицам разъезжали зловещие холерные возки. На мостовой лежали трупы, которые еще не успели убрать. На кладбище везли и везли гробы. В день умирало по шесть сотен человек.

При первых признаках холеры Николай I и его двор выехали в Петергоф. Люди состоятельные тоже поспешили покинуть столицу.

Ну, а простой народ был предоставлен самому себе. Поползли слухи, что холеру в Питер завезли иностранцы, чтобы «переморить простой народ и сделать город сплошь немецким». Со второй половины июня в Петербурге начались погромы: толпы обезумевших людей останавливали и разбивали санитарные кареты, в которых везли больных, и выпускали их. Народ, дошедший до полного озверения, вступал даже в схватку с полицией.