И всё-таки я люблю тебя! Том 1 Харькова Елена
Рита посмотрела несчастными глазами затравленного зверька на Мишку. Он обвёл глазами комнату.
– Лезь за шкаф! – скомандовал он.
– За шкаф?! Я не помещусь.
– Там ниша есть. Туда мамка швабру с веником ставит. Давай быстрей!
Мишка отодвинул фартук, висящий на гвозде, вбитом в стенку шкафа, и Рита увидела узкую нишу, в которой стояли веник и швабра с тряпкой. Мишка вытащил их оттуда, освободив довольно тесное пространство.
– Давай лезь.
– В эту щель? – удивилась Рита. – Я не влезу.
– Да ты тощая как глиста. Поместишься.
– Кто глиста? Я глиста?! – с возмущением упёрла руки в бока Рита. – А ты клоп вонючий!
– Что?!! А ты…
Их препирательство могло перейти в драку, но тут дверь попытались открыть. Дети замерли. Милиционер постучал. Мишка аж побелел от страха, зато уши стали пунцового цвета.
– Не открывай! – почти беззвучно прошептала Рита.
Но мальчишки ведь глупые, особенно такой их представитель как Мишка. Он, как кролик к удаву, направился к двери. Рита, пытаясь остановить, дёрнула его за рубашку. Но получилось ещё хуже. Мишка споткнулся о край ковра и растянулся с грохотом на полу. Ручка двери задёргалась, и стук стал настойчивее.
– Откройте, милиция!
В мгновение ока Рита втиснулась в узкую щель за шкафом и задёрнула фартук. Она стояла не дыша и слушала, как Мишка разговаривал с милиционером.
– Ты почему не открывал? – спросил строго мужчина.
– Я… я… я кушал, – блеял от страха Мишка.
– Понятно. А где девчонка?
– Кто?
– Девочка из пятнадцатой комнаты. Она к тебе не забегала?
– Эта дура? С чего это она ко мне припрётся? Я эту придурочную Лягушку и на порог не пущу. Вон как она мне недавно ухо прокусила! Поглядите! А потом ещё и морду оцарапала, – жаловался Мишка.
«Ты бы ещё задницу ему показал с синяком от пендаля… А за Лягушку придурочную ответишь!» – разозлилась Рита.
– Понятно, – опять произнёс милиционер.
«Ишь, какой мент понятливый попался! Поскорее бы уматывал, а то мне дышать нечем».
Но милиционер, прежде чем уйти, обошёл всю комнату, заглянул под кровать, прощупал постели, приподнял скатерть и заглянул под стол, открыл шкаф. И лишь после этого удалился, хлопнув дверью.
– Нет её нигде, – крикнул он.
– Ну и чёрт с ней, – услышала Рита голос длинного, – пусть ею детская комната милиции занимается. А нам некогда. Пошли заканчивать опись.
Мишка запер дверь. Рита стала выбираться из-за шкафа. Но она там намертво застряла!
– Мишка! – сдавленно позвала она. – Я застряла!
Мишка пришёл на помощь. Но сколько он ни тянул Риту за руку, вытащить не смог. Девочка запаниковала и даже пустила слезу.
– Ну вот, я теперь отсюда никогда не вылезу! Так и помру у вас за шкафом…
– Не бэ! – важно произнёс Мишка. – Ща шкаф отодвинем.
Но это оказалось ещё тяжелее. Он тужился, пыжился, но шкаф остался на месте.
– Ой, блин, скоро мама придёт! Что будет! – тоже запаниковал Мишка.
– Ты одежду вынь, – подсказала Рита, – шкаф тогда легче станет. Вот и отодвинешь.
Мишка стал выкидывать всю одежду из шкафа. А в это время Рита старалась выбраться. Она полностью выдыхала воздух и потихоньку, сантиметр за сантиметром продвигалась из заточения. Наконец она вжала, как только могла, живот и выскользнула из ниши. Она обогнула дверцу шкафа и уставилась на Мишку, стоящего на куче тряпья и с остервенением выгребающего всю одежду с полок.
– Миш, а я вышла! – радостно сообщила она.
Мишка весь мокрый от усердия в изнеможении плюхнулся на тряпки.
– Ну ты меня и замучила.
Рита подошла к нему и влепила звонкую пощёчину.
– За что?!! – поразился мальчик.
– Это тебе за «Лягушку придурочную».
– Но я же специально, для конспирации, чтобы мент не догадался, что ты у меня спряталась, – обиделся Мишка, потирая щёку.
– Мог бы по-другому обозвать.
– Да мне ничего другого в голову не шло.
– Ладно, забыли, – примирительно произнесла Рита. – Мир?
Рита протянула свой загнутый мизинец. Мишка, как бы нехотя, зацепился своим мизинцем за её.
– Мирись, мирись, мирись, – говорила Рита считалочку, качая сцепленными руками, – и больше не дерись. А если будешь драться, то я буду кусаться.
– Не, не надо кусаться, – возразил Мишка, потрогав ухо.
– Но так положено говорить. Ну хорошо. А если будешь драться, то я буду плеваться. Так нормально?
– Нормалёк.
В довершение Рита чмокнула Мишку в губы.
– Ты чё? Офонарела? – шарахнулся от неё Мишка.
– Это я нашу дружбу скрепила. Теперь мы друзья навеки.
– А-а-а, ну если так, то ладно.
Рита помогла Мишке кое-как забросать вещи обратно в шкаф. Они притаились около двери, пока не услышали, что милиционеры ушли. Мишка для верности вышел из комнаты и, насвистывая, медленно прошёлся по коридору, как бы гуляя, выглянул на улицу, постоял, поковырял для конспирации в носу, сплюнул сквозь щель между зубами, медленно зашёл в барак и бегом побежал в свою комнату.
– Всё чики-брики. Менты уехали! – радостно сообщил он Рите. – А на вашей двери какая-то бумажка приклеена.
Мишка встал на шухере, а Рита подошла к двери, оторвала бумажную полоску и зашла в комнату.
– Спасибо, друг, – сказала она Мишке и прикрыла дверь.
Вид растерзанного и разворованного их «уютного гнёздышка» привёл Риту в совершенно подавленное состояние. Вещей практически не осталось. Даже её красивые платья увезли! Не тронули только мебель. Шкаф и сервант стояли с открытыми дверцами и пустыми полками, как бы жалуясь Рите на безобразие, которое с ними учинили.
Рита залезла на кровать и разрыдалась.
– По щучьему велению, по моему хотению, пусть всё окажется неправдой. Пусть вернутся домой мамочка и Петушок! Пожалуйста!
Она плакала долго и не заметила, как заснула.
Проснулась она от яркого света. Ослеплённая спросонья, Рита услышала мелодичный женский голос.
– А вот и наша беглянка!
Рита наконец привыкла к свету и разглядела молоденькую девушку.
– Ты кто? – набычилась Рита.
– Меня зовут Таня. Я из детской комнаты милиции. Вот, пришла за тобой.
Рита при слове «милиция» вскочила и попыталась убежать. Но девушка схватила её за руку.
– Подожди. Ну подожди же, глупенькая. Как ты одна собираешься жить? Ты же с голоду умрёшь!
– Я не одна! У меня мамочка есть и папочка!
– Мама твоя теперь в тюрьме, – вздохнула девушка, – а папы и след простыл. Сбежал он. Плохой он человек, подлый. Вор он. И убийца. Семерых человек уже убил, а квартиры их ограбил. Всё, что у вас нашли, раньше другим людям принадлежало. Он очень жестокий, убивал людей по-зверски, поэтому его Шакалом и прозвали.
– Неправда, он был очень добрый!
– А это у него тактика такая была. Он находил себе одиноких женщин, чаще всего с детьми, жил с ними, причём хорошо жил. Старался, чтобы в его новой семье был уют и покой. Все, у кого он жил, очень хорошо о нём вспоминают. А через некоторое время он менял семью. Поэтому его до сих пор и не могут поймать.
Почему-то девушке Рита поверила. Мир сразу рухнул.
«Мамочка в тюрьме! А Петя-Петушок, оказывается, не добрый волшебник, а вор и жестокий убийца! И заклинание не подействовало. Нет больше сказки. Нет!»
У Риты задрожали губы, и она заплакала.
– Хочу к ма-а-мочке! Отведите меня к мамочке, – размазывая слёзы по щекам, просила она.
У милиционерши у самой сердце защемило от жалости к этой несчастной девчушке.
– Не могу я тебя к ней отвести. Мама твоя сейчас в больничном отделении. Она убежать пыталась, её в ногу ранили…
Рита испуганно вскрикнула.
– Не бойся, ничего страшного. Пуля навылет выскочила, ничего не задела. Её вечером уже в КПЗ доставят.
– Тётенька, добренькая, красивенькая, ну пожалуйста, ну хоть на пять минуточек отведите меня к маме, – заливаясь слезами, умоляла Рита.
– Хорошо, хоть это и не положено, но я попробую добиться свидания и отведу тебя к ней, – пообещала девушка. – Но ты тогда меня слушайся и не пытайся убежать. Договорились?
Рита кивнула.
Рита с девушкой Таней обогнули длинную очередь и вошли в железную дверь.
– Во нахалка! Без очереди пролезла! Ну молодёжь! – послышалось за спиной.
За этой дверью была маленькая комната с окошком, перед которым тоже стояла очередь. Таня подошла к окошку, но тут женщина из очереди преградила ей дорогу.
– Куда? Не пущу. А ну в очередь становись!
Таня спокойно достала из кармана маленькую книжечку и показала её женщине. Та сразу замолчала и отошла в сторону.
Раньше Рита бы подумала, что Таня – фея, а книжечка её заколдованная. Но теперь Рита уже поняла, что сказки нет. Исчезла сказка. Есть жизнь. Жестокая, несправедливая жизнь, где люди врут, воруют и убивают…
– Я к Ивановой Вере Ивановне, – сказала Таня в окошко.
– Проходите.
Они прошли во вторую железную дверь, потом шли по длинному плохо освещенному коридору и наконец-то подошли к нужной комнате. Сопровождающий их мужчина с громким скрежетом отодвинул засов и впустил их в маленькую камеру, где стоял только стол со стульями. Таня с Ритой сели и стали ждать.
«Вот как мамочку заперли! Она теперь как красна девица у Кощея Бессмертного сидит за семью дверями, за семью замками. Если была бы сказка, я нашла бы остров, на нём бы сундук, в сундуке уточку, в уточке яйцо, а в яйце иголку. Хренак! Сломала бы иголку. И всё бы здесь рухнуло. И мамочка бы вышла молодая и красивая, в красном сарафане и с длиннющей косой аж до задницы. А навстречу ей добрый молодец… Но сказки нет. Нет больше сказки! А добрый молодец, оказывается, ворует и убивает в свободное от сказки время…»
Наконец-то дверь открылась, и хмурая женщина в тёмном форменном костюме завела в комнату Верку. На мамочку было страшно смотреть! Она, казалось, постарела лет на десять или пила беспробудно целый месяц. Щёки впали, под глазами синие круги появились. Взгляд пустой, угрюмый.
Увидав Риту, мать не проявила никаких эмоций. Слегка хромая на туго забинтованную ногу, Верка подошла к стулу, молча села и уставилась на поверхность стола.
– Мамочка! Мамочка-а-а! – зарыдала Рита, подбежала и уткнулась лицом ей в колени.
Верка погладила голову дочери.
Рита подняла на неё полные слёз глаза.
– Мамочка, как же так? Наш Петушок-то, оказывается, вор и убийца! Как же так?
Верка поменялась в лице. Она взяла Риту за плечи и, глядя ей в глаза, строго произнесла:
– Никогда, запомни, никогда не называй Петю вором и убийцей! Поняла? Для меня он останется в памяти добрым и замечательным Петенькой. Я благодарна ему за те дни счастья, которого я от жизни уже не ждала. А всё остальное меня не интересует.
Верка отпустила дочь и опять уткнулась взглядом в поверхность стола, механически рисуя пальцем на нём какие-то узоры. Рита стояла рядом и смотрела на мать. Комната наполнилась молчанием. Таня, увидав, что Верке сейчас не до дочери, поняла, что лучше девочку увести, а то мать нанесёт ей ещё большую душевную травму.
– Всё, прощайтесь, – сказала девушка, – нам пора.
Верка наконец-то оторвала взгляд от стола и посмотрела на Таню.
– Куда вы её?
– Пока она живёт в детском приёмнике-распределителе, а потом, когда состоится суд и вам дадут срок, её направят в детский дом.
– В детдом?! – нахмурилась Верка.
– Ну да, у вас же никого из родственников нет.
– Почему же, – усмехнулась Верка, – есть.
Рита удивлённо поглядела на мать.
«Уж не Петушку ли она меня хочет всучить? Больше вроде родственников у нас на горизонте не показывалось».
– Бабушка у неё есть. Легушова Анна Брониславовна, – сказала Верка.
«Вот это да! Она меня злой бабке Бронтозаврихе хочет спихнуть! Боже! Мне кранты! Уж лучше тогда к Петушку!»
– Мамочка, миленькая, не отдавай меня Бронтозаврихе! – заскулила Рита. – Только не к ней!!!
– Замолчи! – цыкнула Верка. – Девушка, я вас очень прошу, отвезите дочь к ней. Я письмо ей напишу, все документы, какие надо, оформлю. А уж если Анна Брониславовна откажется, тогда отвезёте дочь в детдом. Хорошо? Пожалуйста, я вам заплачу. Вот, колечко у меня осталось. Единственное, что не отобрали. Возьмите.
Верка стащила с пальца тонкое колечко и протянула девушке.
– Что вы, что вы, – замахала руками Таня, – я и так её отвезу. Я ведь и сама понимаю, что в детском доме ребёнку лучше не жить.
– Но, мамочка… – попыталась захныкать Рита.
– Замолчи! Ты сделаешь так, как я тебе велю. А иначе иди в свой детский дом. Но тогда я тебя оттуда никогда не заберу. Никогда! Вот и живи там.
Эта угроза подействовала. Рита замолчала и лишь испуганно хлопала глазами.
Таня взяла девочку за руку и повела из комнаты. У самой двери Рита обернулась и посмотрела на мать влажными от слёз глазами.
– Мамочка, миленькая, родненькая, ты меня заберёшь? Ты обещаешь, что заберёшь? Да? Обещаешь?
– Да, – коротко сказала Верка и отвернулась, чтобы никто не увидел, как задрожали у неё губы и медленно заскользила по щеке слеза.
Глава 2
Маргаритка
Дорога к дому бабки Бронтозаврихи была долгой, но очень интересной. Рита никуда раньше не ездила. Вся её жизнь прошла в их районе рядом с бараком. Даже кино смотреть они ходили с Петушком в соседний клуб, что находился рядом с парком.
А сейчас! Сначала они долго ехали на троллейбусе. Рита даже забыла, что её везут на съедение к злой карге, и с интересом смотрела в окно.
– Ой, тёть Тань, смотри, какая смешная собачка! Вон у той тётки с толстой ж… и коровьими буферами, – захлёбываясь от восторга, комментировала она пейзаж за окном. – Ой, тёть Тань, глянь, как тот алкаш шкандыбалит. Ща, ей-богу, навернётся! Эх, жаль, не увидели… Ух ты! Вот это домина! Здесь, наверно, только богачи живут да воры-убийцы. Тёть Тань, вы там нашего папку Петьку поищите, пока он кого-нибудь ещё не укокошил.
Таня, девушка порядочная, благовоспитанная, постоянно краснела, дёргала девочку за руку и шептала ей:
– Тише, не кричи так. Помолчи лучше.
– Хорошо, тёть Тань, помолчу, – каждый раз искренне обещала Рита.
Но разве можно удержать восторг в себе? Невозможно!
– Ой, я не могу! Тёть Тань, глянь, что за парочка – Абрам и Сарочка! Он тощий как глиста, а она Жиртрес-бром-сосиска. И как они только трахаются?
Пассажиры с возмущением смотрели на маленькое чудовище. Таня, сгорая от стыда, схватила Риту за руку и выскочила из троллейбуса, хотя это была не их остановка.
– Ты чего меня позоришь? – накинулась она на девочку. – Какие ты жуткие слова говоришь! Мне стыдно с тобой среди людей ехать. Если ты не прекратишь, придётся нам идти пешком.
– Всё-всё, тетя Таня, я больше не буду, – пообещала Рита, глядя на девушку ангельскими глазками. – Ей-богу, не буду!!!
Они зашли в подъехавший троллейбус. Таня, наученная горьким опытом, не стала сама садиться и сажать Риту, хотя молодой человек уступил им место. Она встала к поручню и развернула Риту к себе так, чтобы девочка не видела окно. Но Рита всё равно ухитрялась подсматривать сквозь щель между тонкой талией девушки и её рукой.
Первые пять минут они ехали молча. Таня уж облегчённо вздохнула, как вдруг троллейбус огласил детский возглас: «Ё-моё!» Таня быстро зажала ладонью Ритин рот, и, слава богу, остаток предложения никто не услышал. Так Рита и ехала до конечной остановки с зажатым ртом, лишь моргая и водя по сторонам глазами.
Потом они ехали в метро. Там, конечно же, не было пейзажа за окном. Но впечатлительную Риту радовало всё.
– Во клёво! – звонко восторгалась девочка. – Эта фигня сама едет! Ой, тёть Тань, а мы не херакнемся с этой лестницы к едрене фене? А то костей не соберём…
Когда подошёл поезд, Рита громко спросила:
– Тёть Тань, это та самая электричка, которая тётке Аньке Карениной кишки по рельсам размазала?
А когда поезд въехал в туннель, Рита воскликнула на весь вагон:
– Ёшь твою двадцать! Ещё день, а за окном темно, как у негра в ж…! Чудеса!!!
В общем, бедная Таня за всю дорогу настолько вымоталась, что она молила Бога, чтобы бабушка этого маленького чудовища согласилась её забрать, иначе обратную дорогу придётся ехать на такси, что для Таниного бюджета было бы слишком накладно.
Наконец-то они подошли к огромному серому дому. Рита задрала голову вверх. Этажей было немерено! Стены выложены из мрачного тёмно-серого камня, как в замке злой волшебницы Гингемы. Да, именно в таком доме и должна жить злющая карга Бронтозавриха. Рита сразу сникла.
Тяжёлая дверь со скрежетом открылась и гулко хлопнула за ними.
«Как у мамочки в тюрьме. Я теперь тоже в тюрьме жить буду! Эх, бедолага я несчастная!!!»
Из будки высунулся старенький вахтёр.
– Вы к кому?
– К Легушовой Анне Брониславовне, – ответила Таня.
– Проходите. Квартиру знаете?
– Да-да, я всё знаю.
Таня подошла к лифту и нажала на кнопку. Через сетку лифтовой шахты они увидели, как спускается кабинка. Таня открыла дверь, и они вошли. Сразу включился свет. Раньше Рита восхищалась бы этими волшебными чудесами, но сейчас она чувствовала себя настолько подавленно, что уже ни на что не реагировала.
Они подошли к красивой двери из красного дерева. Таня позвонила. Рита спряталась за спину девушки, ожидая от неё в случае чего помощи.
За дверью послышались шаркающие шаги. Дверь открыла пожилая женщина с добрыми морщинками вокруг глаз. Рите, подглядывающей в щелку под рукой Тани, женщина понравилась.
«Ха! С такой-то я без труда справлюсь. Пару хуков слева и справа, и всё: она либо копыта откинет, либо меня будет слушаться».
– Вы Легушова Анна Брониславовна? – вежливо спросила Таня.
– Нет. Сейчас я её позову.
Но тут из глубины комнаты послышался голос:
– Глаша, кто там?
– Это к вам девушка пришла, – крикнула Глаша.
Через минуту в проёме двери показалась статная женщина в тёмной зауженной юбке и красивой белоснежной блузке с воланами вдоль застёжки. Под воротником была приколота большая серебряная брошь с камеей из агата. Густые волосы её были закручены на голове в красивую загогулину. Черты лица женщины были строгие и вместе с тем необыкновенно красивые. По гордой прямой осанке и строгому взгляду больших зелёных глаз чувствовалось в ней аристократическое достоинство.
Рита оробела. Не такой она себе представляла бабку Бронтозавриху. Она думала, что встретит её горбатая старушенция с большим свисающим носом и бородавками на лице. А эта была скорее похожа на Хозяйку Медной горы.
– Вы ко мне?! – недоумённо посмотрела на Таню Анна Брониславовна.
– Да, к вам.
– Я вас слушаю.
– Я Таня. Я из детской комнаты милиции. Вот моё удостоверение.
– Из детской комнаты милиции?! – удивлённо вскинула брови женщина. – Простите, а по какому поводу? Вы, наверное, ошиблись.
Таня отступила, продемонстрировав женщине Риту.
Анна Брониславовна, едва взглянув на рыжую девочку, всё поняла. Внутри у неё всё сжалось.
«Опять эта Вера пытается войти в мою жизнь. Как я спокойно жила все эти годы без неё! И вот, пожалуйста! Не сама, так ребёнка прислала. Что ей нужно? Шантажировать нас с Вадимом решила? Ну это ей не удастся. Алименты? Обойдётся. Я на Вадима не повешу чужого ребёнка, не позволю запятнать его репутацию. Придётся ей сейчас дать денег столько, сколько смогу, лишь бы она от нас отстала».
– Входите, пожалуйста, – отступила она от двери.
Таня с Ритой вошли в просторную прихожую, оклеенную коричнево-золотистыми обоями. Рита, пока взрослые разговаривали, тихонько за спиной девушки ковыряла эту диковинную бумажку, пытаясь оторвать хоть маленький кусочек золотинки.
«Вот ведь буржуи недорезанные! Людям в бараках жрать нечего, а они тут золото по стенам размазали! Надо стыбрить хоть чуть-чуть. От них не убудет…»
– Давайте сразу говорить откровенно, – произнесла Анна Брониславовна. – Ни к чему пустые предисловия. Не стоит отнимать время у вас и у меня. Тем более что скоро ко мне придут гости. Итак, я вас слушаю. Сколько?
– Что сколько? – не поняла наивная Таня.
– Сколько Вера хочет денег?
– Денег? Конечно, не помешает нанять хорошего адвоката. Но, по-моему, всё бесполезно.
– Она что, с нами судиться хочет?! – возмутилась Анна Брониславовна. – Ну, милая моя, передайте своей подружке, что ничего у неё не выйдет! И нечего ко мне подсылать своих друзей из милиции и трясти у меня перед лицом красными книжечками. Я не боюсь! Так и передайте ей: я не боюсь!
– Да нет, что вы! – испугалась Таня и выпалила на одном дыхании: – Вы не так поняли. Вера Иванова с вами судиться не будет. Её саму будут судить. И я не её подружка. Я работаю в детской комнате милиции. А приехала я к вам, чтобы передать вам дочь Ивановой. Вот она. Её надо куда-то пристроить, пока Вера будет отбывать срок в тюрьме. Других родственников у неё нет, поэтому, если вы её не возьмёте, девочку отправят в детский дом.
Анна Брониславовна ошарашенно смотрела на девушку. Потом она перевела взгляд на Риту. Рита, не очень понимая смысл перебранки взрослых, испуганно спрятала оторванный кусочек обоев за спину и тоже стала с вызовом рассматривать родственницу.
«А бабка-то ничего, смазливая. И морда в порядке, и сиськи торчком. Небось деды табунами ходят… Ну уж нет, пусть Бронтозавриха даже не надеется, я всех её хахалей дедуленьками звать не буду. Перебьются!»
– Пройдёмте в гостиную, – предложила Анна Брониславовна, стараясь прийти в себя.
Но в гостиной Глаша уже накрыла стол для гостей, поэтому пришлось идти в кабинет Николая Ефимовича.
– Прошу вас, присаживайтесь. Глаша, принеси нам, пожалуйста, чаю. Простите, кофе нет. Сердце в последнее время пошаливает, поэтому от кофе пришлось отказаться.
Говорила Анна Брониславовна как-то нервно, постоянно теребя волан на кофточке. Видно было, что она оттягивает принятие решения.
Анна Брониславовна села за стол в кресло мужа. Таня села напротив неё на маленький диванчик. Рита присела рядом с девушкой, прижавшись к её руке. Повисло тягостное молчание. Солнце ярко светило в окно, наполняя комнату ласковым светом. Анна Брониславовна взглянула на Риту и обомлела. У девочки были зелёные глаза, как у неё и у Вадима! Женщина внимательнее присмотрелась.
«О боже! Да у неё и взгляд, как у сына, когда он сердится! И Вадим тоже в детстве губу закусывал от злости. Еле отучила…»
А Рита действительно смотрела на бабку из-под нахмуренных бровей, закусив нижнюю губу.
«И все черты лица у неё наши, ничего Вериного нет. Только волосы. Господи! Вот она, пришла расплата за мой грех. И надо же, она пришла именно сегодня, в день смерти Николая!»
Анна Брониславовна тяжело вздохнула и посмотрела в окно.
– В тюрьме Вера, значит? – она горько усмехнулась. – Что ж, этого и следовало ожидать.
Таня быстро, пока Рита не ляпнула чего-нибудь, сказала:
– Пусть девочка погуляет, пока мы будем разговаривать. Иди, Рита, подыши воздухом, – и быстро вывела её в коридор.
И вовремя, потому что Рита уже открыла рот, чтобы высказать этой бабке, что по ней самой тюрьма давно плачет.
– Иди во двор погуляй, – наставляла её Таня, – только, смотри, не убегай. А то я за тебя отвечаю. Если ты убежишь, мне начальство голову оторвёт.
– Голову оторвут??? – ахнула девочка. – Ну и садисты! Не бойся, тёть, без башки не останешься. Никуда я не денусь.
Читать бесплатно другие книги:
