Ты только попроси. Сейчас и навсегда Максвелл Меган
Давид смотрит на него, потом переводит взгляд на меня.
– Ты знаешь этого типа? – спрашивает он.
Я только собиралась ответить, как Эрик меня опережает:
– Это моя женщина. Еще вопросы?
Его женщина? Он что, Господь всемогущий? Давид в шоке смотрит на меня. Я хлопаю глазами и, заканчивая готовить кубату для одного рыжеволосого парня справа, отвечаю:
– Я не твоя женщина.
– Ах, нет? – уточняет Эрик.
– Нет.
Я подаю рыжеволосому коктейль, и он мне улыбается. Я тоже. Взяв с него деньги, я смотрю на Эрика, который прямо кипит от гнева. Стараясь быть спокойной, говорю:
– Я вовсе не твоя. Между нами все кончено и…
Но Эрик, впившись в меня своими умопомрачительными голубыми глазами, не дает закончить.
– Джуд, дорогая, давай ты перестанешь говорить глупости и выйдешь со мной.
Рассерженная его словами, я рычу:
– Это ты перестань говорить глупости, дорогой. Повторяю: я не твоя женщина и не твоя невеста. Я вовсе не твоя и хочу, чтобы ты оставил меня в покое.
– Джуд…
– Я хочу, чтобы ты забыл обо мне и позволил работать, – сердито продолжаю я. – Я хочу, чтобы ты обратил внимание на другую девушку и занялся ею. Я хочу, чтобы ты оказался далеко, как можно дальше от меня, теперь понятно?
У меня серьезное выражение лица, а вот у Эрика мрачное. Он смотрит на меня… смотрит… и смотрит…
Его скулы напряжены, и я знаю, что он сейчас сдерживает те самые дикие порывы, от которых я обычно схожу с ума. Господи, я настоящая мазохистка! Давид не сводит глаз с нас обоих. Не успела я еще что-то добавить, как Эрик тихо произносит:
– Ладно, Джуд. Я сделаю то, что ты просишь.
Не проронив больше ни слова, разворачивается и идет вглубь бара. Я неловко провожаю его взглядом.
– Что это за тип? – спрашивает Давид.
Я не отвечаю, только смотрю Эрику вслед и вижу, как второй бармен наливает ему виски. Давид не унимается.
– Если это не слишком бестактно, то кто же это?
– Некто из моего прошлого, – отвечаю еле слышно.
Проклиная все на свете, пытаюсь забыть о том, что Эрик рядом. Я продолжаю с улыбкой наливать напитки всем, кто подходит к бару. Долгое время я на него не смотрю. Мне хочется забыть о его присутствии и отвлечься. Давид – само обаяние и изо всех сил старается меня рассмешить. Но моя улыбка исчезает и в жилах стынет кровь, когда я поворачиваюсь, чтобы взять бутылку с полки, и вижу, как Эрик общается с хорошенькой девушкой. На меня он не смотрит. Он полностью увлечен девушкой, и меня это выводит из себя. Что за фигня?! Черт… Какая же я ревни-и-ивая!
Взяв бутылку, разворачиваюсь. У меня нет никакого желания лицезреть то, что он вытворяет, но мое чертово любопытство заставляет меня посмотреть в их сторону. Те сигналы, которые подает ему девушка, типичны для всех нас, женщин, когда мы заинтересовались незнакомым мужчиной. Она касается своих волос, ушей, ее улыбочка как будто говорит: «Иди же ко мне, иди ближе, ближе… Я приглашаю тебя на нечто большее».
Вдруг рыжеволосая девушка проводит пальцем по его щеке. Почему она его трогает? Он улыбается. Эрик не двигается, и я вижу, как она приближается к нему все теснее, до тех пор, пока не оказывается сидящей у него прямо между ног. Эрик смотрит на нее. Его страстный взгляд меня возбуждает. Он проводит пальцем по ее шее, и это меня заводит.
Что этот глупец делает? Она улыбается, а он опускает взгляд.
Я его убью!
Я знаю, что означает этот взгляд и эта хитрая улыбочка, – секс! Сердце сейчас вырвется из груди.
Эрик делает то, о чем я его попросила. Он увлекся другой, развлекается, а я, как дура, страдаю от того, чего пожелала сама. Черт, меня это просто убивает!
Минут через пятнадцать он встает, берет девушку за руку и, даже не глянув на меня, выходит из заведения.
Я его убью-у-у!..
Сердце колотится просто бешено. Если я и дальше так буду дышать, то думаю, что отравлюсь кислородом. Я выхожу из-за барной стойки и иду в туалет, где лью себе на затылок прохладную воду. Колет шея… Опять эти пятна! Эрик мне только что продемонстрировал, что он не разводит канитель, что его игра серьезная и разрушительная. Мне нужно проветриться или сбежать отсюда. Мне нужно исчезнуть из этого места, иначе я способна здесь, в Хересе, устроить «техасские разборки бензопилой»…
Выйдя из туалета, я кое-как отделываюсь от Давида и договариваюсь с ним встретиться следующим вечером. Подхожу к своей машине, сажусь и только здесь срываюсь от отчаяния на крик. Почему я такая дура?! Почему я приказала Эрику делать то, что причиняет мне боль?! Почему я не могу быть такой же хладнокровной, как он? Я темпераментная испанка, а он всего лишь невозмутимый немец. Я завожу машину, и начинает играть радио. Голос Алекса Убаго наполняет салон, и я закрываю глаза. У меня мурашки на коже от песни «Ничего не боясь».
Идиотка, идиотка, идиотка… Я законченная идиотка!
Включаю мобильный и машинально начинаю подпевать:
Я умираю от желания объяснить тебе то,
Что творится у меня в голове,
Я умираю от желания отдаться тебе и постоянно Удивлять тебя,
Каждый день чувствовать выстрел стрелы При встрече с тобой.
Все равно, что скажут, все равно, что подумают.
Если я сошел с ума, то это касается только меня…[4]
Ищу номер телефона Эрика и, когда уже собираюсь ему позвонить, останавливаю себя. Что я делаю? Какого черта я вытворяю?
Доведенная до безумия, я закрываю мобильный. Я не буду ему звонить. Я не сумасшедшая!
Но та фурия, которая сидит у меня внутри, опять берет верх. Я вынимаю ключи из замка зажигания, выхожу из машины и, хлопнув дверью своего «леонсито», снова захожу в паб. Я одинокая, ни с кем не встречаюсь, и я хозяйка своей жизни. Ищу Давида. Нахожу его и целую. Он моментально отвечает.
Какие же парни легкие на подъем!
Несколько минут я позволяю его языку играть с моим, и, когда я оказываюсь почти на грани того, чтобы намекнуть ему о переходе в другое место, вдруг открываются двери и входит рыжеволосая девушка, которая уходила с Эриком.
Я совершенно не ожидала ее снова здесь увидеть и теперь изумленно провожаю взглядом. Она подходит к бару, заказывает коктейль у второго бармена и затем присоединяется к компании подруг. В этот момент раздается сигнал мобильного. Это сообщение от Эрика. Читаю: «Закрутить с кем-то так же легко, как дышать. Не совершай того, в чем будешь раскаиваться».
Не знаю почему, но я разразилась смехом. И сквозь смех проклинаю его. Будь ты проклят, Эрик! И ты сам, и твои игры. Давид смотрит на меня. Я говорю ему, что должна работать, и возвращаюсь на свое место.
В половине седьмого возвращаюсь в дом отца. Все спят. Иду к мусорному ведру и, порывшись в нем, нахожу записку, которая была в букете роз, что он мне прислал. Распечатываю и читаю: «Дорогая, я скотина. Но скотина, которая тебя любит и хочет, чтобы ты его простила. Эрик».
5
Когда я просыпаюсь, уже очень поздно. Я провела такую ночку, что не пожелала бы и самому страшному врагу. Хотя нет… Эрику пожелала бы!
Сестра и отец уже занялись приготовлением ужина к Рождеству, а зять с племянницей играют на игровой приставке. Я выпиваю кофе, а потом присоединяюсь к ним и минут десять играю в «Марио Брос». Звонит мой мобильный. Это Эрик. Я сразу его отключаю.
В семь вечера по дороге в душ я смотрю в зеркало. Внешне я выгляжу совсем неплохо, но внутри – совершенно разбита. Включаю мобильный и, увидев дюжину пропущенных звонков от Эрика, читаю сообщение от Давида: «Заеду за тобой в полночь. Оденься красиво».
Это «оденься красиво» вызывает у меня улыбку. Печальную улыбку. Лишенную всякого интереса. Я в отчаянии опираюсь на умывальник. Что со мной происходит?
Почему я не могу выбросить его из головы? Почему говорю одно, а хочу сделать совсем другое? Почему?.. Почему?..
Ответ на эти бесконечные «почему» очевиден. Я его люблю. Я по уши влюблена в Эрика, и, как говорит Фернандо, если я не «слезу с осла», то очень сильно об этом пожалею. Но я не собираюсь «слезать с осла». Я сыта по горло его глупостью и упрямством! Я налажу свою жизнь сама!
Расстроенная, решаю принять душ, но перед этим возвращаюсь кое за чем в комнату. Уже в ванной закрываю дверь на задвижку, ставлю диск с записью «Аэросмит» и включаю песню «Я схожу с ума». Делаю как можно громче, откручиваю кран в душе. Закрываю глаза и начинаю чувственно двигаться в такт музыки, затем сажусь на край ванны с вибратором в руке.
Я хочу пофантазировать. Мне это необходимо. Я этого жажду. С закрытыми глазами слушаю гремящую в ванной музыку.
Ты сводишь меня с ума, с ума,
Я от тебя без ума, детка.
Я схожу с ума, с ума, детка, я схожу с ума.
И это происходит каждый раз, когда ты уходишь.
Что мне делать, дорогая?
Мне так страшно…[5]
Я развожу ноги и отпускаю воображение. Я представляю, что Эрик стоит позади меня, что он шепчет на ухо, чтобы я показала себя другим. Меня настигает тот самый жар.
Телом овладевает взрыв наслаждения, но, когда я хочу свести ноги, голос Эрика просит меня не делать этого. Я погружаюсь в широкую ванную и кладу ноги на бортики. Закрыв глаза, я открываю себя тому, кто желает меня видеть.
Я извиваюсь от возбуждения и кусаю губы. Я представляю, что Эрик здесь. Он меня просит. Мне хочется снова пережить самые сладкие моменты прошлого и снова их прочувствовать. Мне нравится чистая страсть. Она привлекает меня так же, как и Эрика. Я задыхаюсь. Музыка гремит, и я могу позволить себе шептать его имя как раз в тот момент, когда приподнимаюсь в ванной, а тело содрогается от волшебного оргазма.
Придя в себя, я открываю глаза. Я одна. Эрик приходил ко мне только в моем воображении.
Ты сводишь меня с ума, с ума,
Я от тебя без ума, детка.
Я схожу с ума, с ума, детка, я схожу с ума.
И это происходит каждый раз, когда ты уходишь.
Что мне делать, дорогая?
Мне так страшно…
После душа и небольшой разгрузки я возвращаюсь к себе в комнату. Прячу вибратор и включаю мобильный. Шестнадцать пропущенных звонков от Эрика. Я улыбаюсь и представляю, как он рассержен. Да пошел этот немец! Вот такая я мазохистка.
Я хочу в сочельник быть красивой. И поэтому решаю надеть самое откровенное платье черного цвета. Настоящая бомба! Почему-то я уверена, что Эрик сегодня тоже будет в пабе… Наверное, я хочу, чтобы он умер от злости, поняв, что потерял меня.
Выйдя из комнаты, меня замечает сестра и восклицает, остолбенев от удивления:
– Дорога-а-ая, какое обалденное платье!
– Тебе нравится?
Ракель кивает и подходит поближе.
– Оно великолепно, но мне кажется, что оно слишком открытое. Ты так не считаешь?
В коридоре я смотрюсь в зеркало. Декольте платья стягивается серебристым кольцом, и вырез опускается до живота. Очень сексуально, и я это знаю. В этот прекрасный момент появляется отец.
– Боже мой, смугляночка, ты выглядишь просто потрясающе! – говорит он, рассматривая меня.
– Спасибо, папа.
– Но, послушай, жизнь моя, тебе не кажется, что у тебя слишком открыта грудь?
Я закатываю глаза, а сестра снова на меня набрасывается:
– Папа, я ей сказала то же самое. Она красивая, но…
– Ты собираешься работать в этом платье? – спрашивает отец.
– Да. А что?
Отец машет головой и чешет затылок.
– Ох, смугляночка! Не думаю, что Эрику это понравится.
– Па-а-апа, ну хоть сейчас можно не говорить о нем?! – раздраженно восклицаю я.
В этот момент заходит зять и останавливается, не сводя с меня глаз:
– Господи, свояченица, ты просто сногсшибательная!
Расплываюсь в улыбке и, повернувшись к отцу и сестре, говорю:
– Вот именно… именно это я и хотела услышать.
В половине десятого вечера мы садимся за стол и смакуем изысканные блюда, которые со всей любовью отец приготовил для нас. Креветки просто великолепны, а ягненок – пальчики оближешь. Ужин проходит в атмосфере веселья, больше всего мы смеемся над тем, что болтает племянница. После ужина я решаю подправить макияж. Пора ехать на работу. Я договорилась о встрече с Давидом и собираюсь обо всем забыть и хорошо провести время. Однако когда я возвращаюсь в обеденный зал, то застываю на месте при виде своей семьи, которая непринужденно беседует с… Эриком!
Увидев меня, он пробегает взглядом по моему лицу, а затем по всему телу.
– Привет, дорогая! – приветствует он меня, однако, заметив, как я на него смотрю, спешит исправиться: – Прости, вероятно, «дорогая» было лишним.
Я на мгновение впадаю в ступор, а когда собираюсь ответить, вмешивается сестра:
– Дорогая, посмотри, кто пришел. Какой сюрприз, правда?
Я молчу. Отвожу взгляд, не желая видеть торжествующую улыбку отца. Затем ухожу в кухню. У меня сейчас случится удар. Что он здесь делает?
Воды, мне нужна вода! Пару секунд спустя входит отец:
– Жизнь моя, этот парень – хороший человек, и он без ума от тебя. К тому же…
– Папа, пожалуйста, не начинай. Между нами все кончено.
– Этот мужчина любит тебя, разве ты не видишь?
– Нет, папа, не вижу. Что он здесь делает?
– Я его пригласил.
– Па-а-апа!
Не спуская с меня глаз, отец продолжает:
– Послушай, смугляночка, оставь свое упрямство для других случаев и поговори с ним. Я пытаюсь понять тебя, но не понимаю, почему ты не разговариваешь с ним.
– Мне не о чем с ним разговаривать, папа. Уже не о чем.
– Дорогая, – не унимается он, – вы повздорили. Пары ссорятся и…
Мы слышим, как звонят в дверь. Смотрю на часы. Я знаю, кто это, и закрываю глаза. Вскоре появляется сестра, вслед за которой идет племянница, и в замешательстве шепчет:
– Джудит, ради всего святого! Ты сошла с ума? За тобой пришел Давид Гепардо, и сейчас он в гостиной вместе с Эриком.
О господи! Что же мы делаем?
– Гепардо, гонщик? Он здесь? – спрашивает отец.
– Да, – кивает сестра.
– Ой-ой-ой! – выпаливает он.
Меня разбирает нервный смех.
– Тетя, у тебя два жениха? – интересуется племянница.
– Нет, конечно же нет! – отвечаю, глядя на малышку.
– А почему тогда за тобой приехали сразу два жениха?
– Твоя тетя – это нечто особенное! – недовольно бормочет сестра.
Я смотрю на Ракель. Больше всего мне хочется ее прибить. Но тут она просит малышку помолчать.
Отец нервно проводит рукой по волосам – от лба к затылку.
– Ты пригласила Давида?
– Да, – отвечаю я. – У меня есть свои собственные планы. А вы… вы сводники и… О гос-с-споди!
Бедняга кивает. Вот это настоящая головная боль! Сестра в истерике.
– Что будем делать? – снова спрашивает она, всматриваясь в мое лицо.
Делаю еще один глоток воды и, готовая сделать то, что задумала, отвечаю:
– Что ты будешь делать – не знаю. А я… я ухожу с Давидом.
– Ох, Трианская Дева Мария! Какая досада!
– Почему досада?
Сестра нервно переминается с ноги на ногу. Я нервничаю еще больше, но не подаю виду. Я совершенно не рассчитывала на то, что Эрик появится в доме отца. И тогда Ракель подходит ко мне.
– Эрик – твой жених и…
– Он мне не жених. Сколько раз я еще должна это повторить?
Вдруг у сестры округляются глаза и я слышу позади себя:
– Джуд, ты не пойдешь с этим типом. Я этого не позволю.
Эрик! Я разворачиваюсь. Смотрю на него.
О го-о-о-споди, он невероятно краси-и-и-вый!
«Не позволит»… Ну что ж, посмотрим… А если он не один такой? Осознавая свой и его гнев, я спрашиваю (чувствую, что мое озорство играет, как шампанское):
– И кто мне в этом помешает? Ты?
Он не отвечает. Молчит. Только смотрит на меня, окатывая холодом небесно-голубых глаз.
– Если мне придется взвалить тебя на плечо и унести с собой, чтобы тебе помешать, я это сделаю, – в конце концов шипит он.
Подобное заявление меня не удивляет. И, конечно, мне вовсе не страшно.
– Да, конечно… Так все и будет… Когда рак на горе свистнет. Если тебе хватит наглости…
– Джуд… не провоцируй меня, – резко прерывает он меня.
Улыбаюсь от его предупреждения и понимаю, что моя улыбка еще больше его раззадоривает.
– Малышка, за это время мое терпение уже иссякло и…
– Твое терпение?! – Вне себя от ярости, я срываюсь на настоящий базарный крик. – Это мое терпение на исходе. Ты мне звонишь. Преследуешь меня. Не даешь мне покоя. Приходишь ко мне на работу. Мои родные настаивают, что ты мой жених, но нет!.. Ты мне не жених. И теперь ты говоришь, что твое терпение иссякло.
– Джуд, я тебя люблю.
– Тем хуже для тебя, – парирую я, не полностью понимая, что именно говорю.
– Я не могу без тебя жить. – Его голос еле слышен, он невероятно напряжен, почти хрипит.
С уст сестры срывается мягкое «о-о-х-х!». Ее лицо нужно видеть. От романтичных слов Эрика она уже улетела на луну. Разозлившись и не желая выслушивать то, что он собирается мне сказать, я подхожу к нему, приподнимаюсь на цыпочки и произношу как можно ближе к его лицу:
– Между нами все кончено. Какую часть из этой фразы ты не можешь переварить?
Увидев меня в таком состоянии, сестра слетает со своего розового облака, хватает меня за руку и отодвигает от Эрика:
– Джудит, ради бога! В кухне полно колющих предметов, а ты сейчас оружие массового поражения.
Эрик делает шаг вперед, отодвигает сестру и, глядя мне в глаза, заявляет:
– Ты пойдешь со мной.
– Я? Пойду с тобой? – повторяю я, ехидно улыбаясь.
Мой необыкновенный Айсмен кивает с сокрушительной уверенностью, чем сразу приводит меня в замешательство, и повторяет:
– Со мной.
Я чувствую себя неловко оттого, что каждая пора его тела источает искренность, но приподнимаю одну бровь:
– Даже не мечтай об этом.
Эрик улыбается. Это холодная, вызывающая на дуэль улыбка.
– О чем даже не мечтать?
Пожимаю плечами, дерзко на него смотрю и веду себя самым нахальным образом, насколько я способна:
– Ни о чем.
– Джуд…
– О, прошу тебя! – недовольно тяну я, борясь с желанием схватить рядом стоящую сковороду и со всей силы огреть его по голове.
– Джудит, – бормочет сестра, – сейчас же убери руку от сковороды.
– Да замолчи ты, Ракель! – уже не кричу, а ору я. – Не знаю, кто из вас надоедливей – ты или он.
Обидевшись на мои слова, сестра выходит из кухни и закрывает за собой дверь. Я собираюсь последовать за ней, но Эрик становится на моем пути. Я фыркаю. Сдерживая желание убить его, шиплю:
– Я же ясно тебе сказала: если ты не уйдешь, то начнутся неприятности.
– Я знаю.
– И?
Он смотрит на меня… смотрит… смотрит… и наконец произносит:
– Я поступил плохо. Я, как ты говоришь, «упрямая голова», и мне нужно, что бы ты меня простила.
– Ты прощен, но между нами все кончено.
– Малышка…
Не дав мне времени отреагировать, он обнимает меня и целует. Покоряет меня. Он нападает на мои губы с таким обожанием и так властно прижимает к себе. Сердце выскакивает, но, когда он отрывает свои губы от моих, я его одергиваю:
– Я устала от твоих приказов.
Он снова меня целует, и от этого поцелуя я чуть не лишаюсь дара речи.
– Устала… от твоих выходок и приступов ярости и…
Он снова овладевает моим ртом, и, когда отрывает от себя, я еле дыша шепчу:
– Не делай этого больше, пожалуйста.
Эрик смотрит на меня, а потом отводит взгляд и словно подставляет голову.
– Если ты мне дашь по голове сковородой, давай, но я все равно тебя не отпущу. Я буду тебя целовать до тех пор, пока ты не согласишься дать мне еще один шанс.
И только сейчас я понимаю, что держусь за ручку огромной сковороды. Понимаю и тут же отпускаю ее. Я себя знаю. Как говорит сестра, я оружие массового поражения! Эрик улыбается, а я произношу со всей уверенностью:
– Эрик, мы расстались.
– Нет, дорогая.
– Да… Да, расстались! – повторяю я. – Я исчезла из твоей компании и из твоей жизни. Чего ты еще хочешь?
– Я хочу тебя.
Я до сих пор остаюсь в его объятиях. Мои силы начинают испаряться. Я это замечаю: тело начинает меня подводить.
– Я люблю тебя, – продолжает он, его губы рядом с моими губами. – И от такой любви я иногда поступаю неразумно. Да, я засомневался. Я заподозрил тебя, когда увидел фотографии с тобой и Беттой. Но мои подозрения развеялись после разговора с тобой в офисе. Ты доказала мне, каким я был идиотом. Ты не Бетта. Ты не лгунья и не подлая мошенница, ты не такая, как она. Ты чудесная и удивительная женщина, которая не заслуживает ни одного дурного слова. Да, я повел себя гнусно, но никогда себя не прощу за то, что разбил тебе сердце.
– Эрик, не…
– Дорогая, ни секунды не сомневайся в том, что ты самое важное в моей жизни и что я без ума от тебя. – Я смотрю на него, а он спрашивает: – Ты больше меня не любишь? – Я не отвечаю, и тогда он продолжает: – Если ты мне скажешь, что все ушло, я обещаю отпустить тебя, уйти и больше никогда не беспокоить. Но если ты меня любишь, прости за упрямство. Ты же знаешь, я тупоголовый немец! И я до сих пор хочу, чтобы ты поехала со мной, потому что я не могу без тебя жить.
Читать бесплатно другие книги:
