Чародей на том свете Чернецов Андрей
– Эй, подруга! – пролаял он в самое ухо Нефернефрурэ. – Нет ли тут где водоема?
Мамонтиха затормозила так резко, что Упуат чуть не сверзился с ее загривка. Застыв на месте, она вытянула вперед хобот и шумно втянула воздух. Пару минут над чемто размышляла. Потом удовлетворенно кивнула и резво затрусила вперед.
– Ну ты и даешь, землячка! – только и смог сказать Открыватель Путей, когда некоторое время спустя они выбрались к неширокой речушке, резво журчавшей по каменистому руслу. – Мне у тебя учиться и учиться нужно! Такой нюх!
Фрося скромно потупилась. Что есть, то есть.
А сам волчок меж тем учуял, что поблизости имеется не только питье, но и нечто съедобное.
Сощурив свои желтые миндалевидные глаза, он пристально вгляделся в даль.
Ага, вот оно. На ловца, что называется, и жаркое бежит.
– Трогай! – коротко скомандовал он своей ездовой «лошадке».
Мамонтиха послушалась.
Метрах в ста от того места, где они выбрались из тайги, прямо на берегу речки была разбита палатка, возле которой весело полыхал огонь. На стальной перекладине, перекинутой меж двух врытых по обе стороны костерка костылей, висел булькающий котел, из которого доносились обалденные запахи.
Упуат хищно облизнулся.
Мясной бульон. Вот идеальный восстановитель сил для бедного, изможденного непосильными трудами нетеру.
– Эй, есть там ктонибудь?! – зычно окликнул волчок.
Навести морок, приняв какойнибудь иной облик, он пока был не в состоянии. Но понадеялся на то, что впоследствии сумееттаки изъять из памяти встречногопоперечного свой незабвенный образ.
На его зов поначалу никто не откликался. Затем полог палатки, сшитой, как на глазок и по запаху определил волчок, из оленьих шкур, откинулся, и изнутри на четвереньках выползла некая личность. Запрокинув голову вверх, она (или он) уставилась на высящийся рядом с костром монумент в виде огромной косматой туши с хоботом и грозными бивнями.
– Тты ххто? – заплетающимся языком проблеяло существо. – И отк… ик… куда яввился? Из Угу Буга, Верхнего ммира, или Хэргу Буга, ммира Ннижнего?
– Это как посмотреть, – задумался Упуат. – Можно сказать, что из обоих сразу.
Личность села на корточки и замерла. Было видно, что в голове ее происходит напряженная мыслительная деятельность.
– Ттак нее бываат, – резюмировала наконец. – Или то, или другоэ. Сорок лет шамманюу, а ткого не слыххал.
Пошатываясь, существо встало на ноги, и Упуат увидел, что перед ним мужчина, облаченный в плащ, нагрудник и унты.
– И вваще, ммамонты не разразгавариваут, – заявил хозяин палатки. – Я ешше нне впал в ся… сященный… ик… транс!
– Впал, впал, – подтвердил Открыватель Путей, спрыгивая со спины Нефернефрурэ. – Я это тебе ответственно заявляю.
– Дда? – покачал головой шаман.
Нетеру отпустил Фросю на водопой, и та с радостью устремилась к речке. С шумом и брызгами войдя в воду, мамонтиха принялась весело плескаться.
– Красиво! – же чуть протрезвевшим голосом молвил шаман.
«Э, нет, так дело не пойдет!» – встревожился его четвероногий гость.
– Слушай, как тебя…
– ТэрЭрГэн, – ответил хозяин. – Ччетвертый, ик… – уточнил, немного подумав. – Верховный шамман эввенков!
«Ничего себе! – присвистнул про себя волчок. – Первооткрыватель ЭРЛАПА!»
Как же здесь оказалась птица столь высокого полета? Не может быть, чтобы такой большой человек, верховный жрец, находился один в пустынной местности.
Впрочем, тон, взятый в начале разговора, Путеводитель решил не менять. Какникак он небожитель, а эвенк, хоть и глава местечковой жреческой коллегии, но всего лишь человек. Однако ухо следует держать востро. Аура этого ТэрЭрГэна показывает, что он малый не промах. Силен. Да и слуг, могущих отираться неподалеку, сбрасывать со счета недальновидно.
– А я Проводник, Открыватель Путей, – представился. – Вот и познакомились!
Верховный шаман кивнул, а сам глядел на говорящего черного пса бука букой. Постояв так некоторое время, он шагнул в свою палатку и вернулся уже в шапке, украшенной оленьими рогами, с бубном и колотушкой в руках.
Протянув бубен к огню, ТэрЭрГэн слегка нагрел его, а затем легонько ударил по натянутой коже колотушкой. Прислушавшись к тихому звону магического предмета, эвенк ударил еще раз, потом и третий. Что там ему сказали его духи, Упуат не разобрал, но, очевидно, чтото хорошее. Потому как шаман вдруг озорно и подоброму улыбнулся волчку и, кивнув на котелок, спросил:
– Присоединишься к моей трапезе, гость издалека?
– Спрашиваешь! – радостно протявкал Путеводитель.
Эвенк отложил в сторону орудия своего волшебства, превратившись в гостеприимного хозяина. Из походной торбы он извлек две металлические миски (как отметил нетеру, золотые), вилку и нож для себя, несколько лепешек и нечто, плещущееся в большой зеленой четырехгранной бутылке, при виде которой сердце волчка учащенно забилось.
Деловито разлив по мискам крутой, пахнуший неведомыми травами бульон и нарезав туда же по приличному куску мяса, шаман потянулся к штофу. Отвинтил пробку, понюхал, при этом вкусно причмокнув. Скосил глаз на Упуата:
– Ты как, Проводник?
– Ну…
– Понятно.
Из кармана своего плаща ТэрЭрГэн добыл махонькую неглубокую мисочку, плеснул туда из бутылки и поставил на траву перед волчком.
– За знакомство! – хищно припал он к горлышку штофа.
– Ххоррроший ты мужик, ТэрррЭррГэн! – сытно отрыгнув, прорычал Упуат, когда жидкость в заветной бутылке закончилась.
– Не сппорюу, – подтвердил шаман, уже вошедший в глубокий транс.
– Только ккакойто грррустный.
Эвенк глубоко вздохнул.
– Или потерррял ччего?
– Ага! – согласился. – Но не ччего, а ккого.
– И я тоже, – обрадовался Путеводитель.
– Давваай вместе искать, – предложил шаман.
– Ддавай. А как?
ТэрЭрГэн потянулся было к бубну, но затем махнул рукой. Встав на четвереньки, он заполз в свой чум, но вышел из него на двух ногах, торжественно неся перед собой на вытянутых руках резной деревянный посох. Внизу этот жезл заканчивался то ли оленьим, то ли лосиным копытом, а венчала его рогатая, наверное, лосиная голова.
– Познакомься! – протянул его Упуату. – Этто ммой Провводник!
Волчок ткнулся носом в деревяшку. Пахло специфически. Бесспорно, в посохе таилась сила.
– Щас камлать буду! – заявил шаман. – Внуччку искать стану, Эйяно… Проворонили, ггады.
Погрозил комуто своим жезлом.
– Ушла в лес и не… и не верну… лась. Как бы не оббидел хто. Я их тогда ссам так оббижу…
Снова угроза посохом неким невидимым силам.
– А у меня дррруг пррропал, – пригорюнился Открыватель Путей.
– Нне боисьсь, – успокоил собутыльника колдун. – Найдем. Ты ззакрой глаза и предсставь себбе своего ддруга.
– Не поможет, – безнадежно отмахнулся хвостом нетеру.
Шаман сделал многозначительный жест рукой. Дескать, не торопись, увидим.
Присев у костра и вцепившись костлявыми руками в посох, ТэрЭрГэн Четвертый начал негромко напевать. Чуткое ухо Путеводителя отметило, что шаманов язык внезапно перестал заплетаться, словно старый колдун лишь притворялся пьяным:
- Бог мой, хозяин мой, сюда иди, предков зови.
- Мои десять чумов, моя серебряная жена
- Колтаркичан, моя мать,
- Сюда бегите вместе, я начну вам жаловаться.
- Хозяин леса, Отец мой, сюда приходи, здесь сядь,
- Мы мяса тебе дадим…
Упуат вдруг почувствовал приближение чегото чужого. Шерсть на его загривке встала дыбом.
- И вели твоим духамневидимкам мне тоже служить.
- Я здесь играть буду, а они пусть в лес идут, свою матьлягушку зовут.
- Над верхом сосен поднимитесь, на Небо смотрите,
- На Тайгу смотрите, на болота смотрите. Нам пропажу сыщите!
Золотистооранжевая вспышка. И Проводник увидел.
Какоето полутемное, бревенчатое помещение. Дверь с небольшим зарешеченным окошком. На полу лежит связанный человек. Над ним ктото склонился. Эх, присветил бы кто.
Словно услышав его, склоненная фигура вздрогнула и повернула свое лицо… к Упуату. Неужто… видит?
Тем временем в помещении стало светлее. Ненамного, а так, будто зажгли свечу или лучину. Великий Дуат, это кто ж такие фортели выкидывает?
Уже можно рассмотреть, что сидит совсем еще юная девушка. А связанный человек у ее ног – не кто иной, как… Ну, конечно, кому ж еще там лежать, как не Даниилу Сергеевичу Горовому! Знал же, знал, что тот обязательно во чтонибудь вляпается…
Снова вспышка, и картинка исчезла. Но Упуат уже засек нужное направление. Не зря же он зовется Открывателем Путей.
– Ну, все, – решительно заявил он, стряхивая остатки видений, – мне пора.
ТэрЭрГэн ничего не спрашивал, только устало кивал головой. Видно было, что камлание изрядно его утомило.
– Присмотришь за моей подружкой? – ткнул волчок носом в сторону мамонтихи.
– Будь спокоен, – еле слышно прошептал старик. – Я знаю, где ее стойбище.
– Спасибо. За свою девчонку не опасайся. Выручу и ее. Хотя, как я погляжу, она и сама за себя может постоять. Не пойму только, чего ждет. Разве что…
Он недоговорил, пораженный внезапной мыслью. Неужели девушка не уходит изза Даньки. Вдвоемто им, конечно, не сбежать.
Хм, хм.
– Ладно, сенеб – радуйся! – попрощался Упуат с шаманом поегипетски.
Однако уйти с миром волчку не дали.
Отлично! Он таки обнаружил пропажу!
Вон резвится себе в речке, как дитя малое.
Муруки Харуками быстро осмотрел близлежащую местность.
Так. Какаято палатка. Костер. У костра мужчина с собакой. Не иначе пастух. Только кого пасет, не видно. Не мамонта ли?
Лейтенант осклабился.
Сейчас он задаст им жару.
– Банзай! – заорал японец что есть мочи и кинул вертолет вниз.
Сначала снимем пастуха.
Палец нажал на гашетку пулемета. Безжалостные свинцовые градины устремились вперед, к земле.
Тьфу ты, промазал! Только палатку продырявил, и все. Какаято пелена глаза застит.
Еще одна очередь.
И мощный толчок извне, сбивший машину с курса. Что такое?! Откуда водяной шквал?
Лейтенант развернул свою стальную стрекозу хвостом к палатке.
Здоровущая струя воды ударила прямо в лобовое стекло. Пришлось включать водоотталкиватель.
Когда видимость нормализовалась, Харуками глянул перед собой и невольно ругнулся. Это же надо такое придумать.
Мамонт в роли водомета! Кто надоумил бессловесное животное набрать в хобот воды и пульнуть ею в геликоптер? И с какой силой!
Такую хитроумную скотину, право же, и убивать жалко. А что поделаешь, кто возместит лейтенанту его кровные двадцать тысяч геоларов? Кто станет кормить его будущую семью?
– Банзай! – вновь истошно завопил Муруки и поперхнулся.
– Чего орешь? – спросило нечто, похожее на большого черного волка и парящее вровень с кабиной его вертолета.
Японец тонко и пронзительно завизжал.
– Воон распугаешь! – осклабился волчара. Из его глаз вырвались два желтых луча. Слились в одно густое облачко, устремившееся прямо в лицо Муруки Харуками…
– Да, землячка, – прищурился на Нефернефрурэ Путеводитель. – Вижу, что без тебя мне никак не обойтись.
Фрося скромно хрюкнула. Рада, мол, стараться.
Глава шестая
КАПИТАН ПРОТИВ МАГОВ
– Старший, я снова прошу позволения лично отправиться в квадрат ХБ4 для контроля над завершающим этапом операции.
– Извините, Охотник, но чем вызвана ваша чрезмерная активность?
– Исключительно беспокойством за исход дела.
– Да? А мне показалось, что вы вообще неравнодушны к этому району и его коренному населению. Что случилось? Неужели вы стали таким сентиментальным?
– Намекаете на мое участие в эвакуации аборигенов во время глобальной катастрофы?
– Участие? Не скромничайте, не скромничайте. Ведь это вы фактически спасли эвенков от неминуемой гибели. Невзирая на откровенное недовольство наших оппонентов.
– Итак, Старший?..
– Что с вами делать, летите уж. Но не перегибайте палку.
Вопреки тому, как принято описывать подобные ситуации в скверных детективах, ужас вовсе не пронзил капитана при этих словах, и душа его не ушла в пятки, хотя он догадался, с кем довелось столкнуться в этих гиблых местах.
Даже напротив, на мгновение Владилен Авессаломович испытал некое облегчение: по крайней мере, теперь не надо никуда бежать, ни о чем волноваться, и он хотя бы сможет отдохнуть (пусть даже и в плену).
Но уже через минуту жалкий измученный человек был побежден офицером МГОП.
Он придал своему лицу выражение наибольшего отчаяния и слабости (прямо скажем, особых усилий для этого не потребовалось).
И медленно, осторожно, повернулся.
При этом ремень карабина как бы невзначай соскользнул с плеча на локоть.
Противников у него оказалось трое.
Крепкий высокий парень, чье розовое лицо не было отмечено излишним интеллектом (да и вообще какимнибудь), вооруженный тяжелым двуручным мечом. Заросший до самых глаз бородой мужик лет пятидесяти с допотопной двустволкой, которая была направлена на Кириешко. И седой, но еще вполне в соку дед с массивным посохом. У парня на плече сидела крупная, раскормленная совища, чей вид не внушил Кириешко оптимизма.
– Ружьишкото брось, однако, – то ли попросил, то ли приказал бородатый, назидательно поводя своим самопалом тудасюда.
– Да, конечно, сейчас, – закивал Кириешко, стряхивая «Блитцер» на землю.
Когда ремень достиг запястья, капитан резко подбросил руку вверх, одновременно резко уходя с линии огня. Еще через миг его ладонь поймала в воздухе приклад карабина, палец лег на гашетку, и почти невидный в свете солнца луч вонзился прямо в бородатую харю сектанта.
Прежде чем мертвец рухнул наземь, так и не успев выстрелить, парень, чтото возопив, поднял над головой меч и, выписывая им умопомрачительные кренделя (от которых мгопник мог легко уклониться даже в своем нынешнем состоянии), устремился в атаку. Сова взмыла с его плеча и заполошно начала метаться над поляной.
Лазерное оружие отличается тем нехорошим качеством, что между двумя выстрелами должно пройти не менее трех секунд. Поэтому от налетевшего, подобно быку, роулианца капитану пришлось уходить в перекате.
Промахнувшись, парень, то ли впав в боевое безумие, то ли просто не сумев остановиться, пробежал еще несколько шагов и со всей дури рубанул по старому кедру. Лезвие, как и следовало ожидать, намертво заклинило.
Завыв дурным голосом, парень принялся дергать ушедший глубоко в древесину клинок.
Увлеченный этим зрелищем, Владилен Авессаломович позволил себе забыть о старикашке. И совершенно напрасно.
Слишком поздно почуяв опасность, он сумел лишь заслониться карабином от падающего сверху посоха. Палка угодила вскользь по пальцам, и капитан, заорав от неожиданной боли, перестал чувствовать кисть. Оружие отлетело, Кириешко инстинктивно кинулся за ним и тут же откатился в противоположную сторону: окованное железом острие клюки прошло в считаных сантиметрах от его головы.
С полминуты старый хрен с неожиданной для его возраста прытью гонял задыхавшегося офицера по поляне, не давая ему схватить вожделенный «Блитцер». Владилен Авессаломович терял силы с каждой секундой. Он уже пропустил несколько ударов, пришедшихся по ребрам. Ситуация становилась все пакостней. В любой момент либо парнишка мог освободить свой меч, либо старец, изловчившись, дать ему под дых или по голове.
Внезапно атаки прекратились, дед проворно отбежал назад, опуская свой жуткий посох… Кириешко понял, в чем тут дело, только тогда, когда его противник с торжествующим хохотом кинулся наземь и ухватил вполне готовый к употреблению карабин.
Дуло излучателя начало неторопливо подниматься на уровень живота капитана, потом на уровень груди… И вот уже оно смотрит прямо в глаза Владилену Авессаломовичу.
А потом вдруг вся верхняя половина тела седого исчезла в оранжевой вспышке, и оглушительный грохот больно ударил в уши.
Не будь Кириешко столь измучен, он бы изумился до глубины души. Именно так выглядит взрыв запрещенного всеми международными законами термобарического заряда.
Инстинктивно осмотревшись, офицер безопасности всетаки был поражен увиденным. На краю поляны стояли три человека, одетые в стандартный камуфляж – вот уже скоро как двести лет любимую одежду всех туристов.
У одного – не первой молодости, но подтянутого типа – в руках дымился «дракон» и самое страшное ручное оружие, когдалибо изобретенное человеком и тоже запрещенное к производству приснопамятной Конвенцией о гуманных и человечных способах ведения боевых действий.
В этот момент совершенно потерявший голову парень, издав совсем уж запредельный вопль, бросил терзать несчастный меч и, потрясая кулаками (каждый чуть меньше арбуза), кинулся на новых противников.
Вновь выпалил карабин – и промазал.
За спиной Кириешко бабахнуло, и треск падающего дерева известил о печальной судьбе лесного великана, которому не повезло принять удар запрещенного оружия на себя.
Оказавшегося на пути роулианца второго из спасителей, молодого мужика с топором, как ветром сдуло. Кириешко так и не понял: то ли нападающий его отшвырнул, то ли тот успел убраться сам.
Ревя, как носорог, парень оказался перед третьей туристкой – невысокой скуластой девчонкой, в руках которой ничего не было.
Казалось, он снесет ее, как пушинку, даже не заметив хрупкой преграды.
Но не тутто было! Высокий прыжок и не менее высокий крик – и подошва ее болотного сапога встретила оскаленное в безумной ярости лицо сектанта. Одновременно второй сапог таежной путешественницы ударил его под дых.
И вот уже почти двухметровая туша безжизненно растянулась на траве, а девчонка, ловко перекувырнувшись в воздухе, аккуратно приземлилась на обе ноги.
Тут сова, видать разобравшись своими птичьими мозгами, кто друг, кто враг, заухав, кинулась на девчонку, метя когтями ей в глаза. Та проворно кинулась на траву, пропустив грозную птицу над собой, а потом сорвала шляпу и метнула навстречу развернувшейся для новой атаки хищнице.
Серый ком перьев упал на траву, и подскочивший Барбос накрыл сову курткой, тут же туго спеленав.
Сражение закончилось.
Некоторое время Кириешко и странная троица смотрели друг на друга, не зная, видно, как начать разговор.
Наконец капитан сунул руку за пазуху штормовки (ствол «дракона» как бы невзначай передвинулся в его сторону) и продемонстрировал сияющее голограммами удостоверение МГОП.
Печально усмехнувшись, старший турист бросил карабин и опустился на траву, протягивая руки привычным жестом, словно предлагая надеть наручники.
Но именно в этот момент офицер меньше всего думал о том, чтобы когото арестовывать или даже спрашивать, в чем вообще дело и кто они такие?
Ибо узнал куртку, которую напялил на себя валявшийся без сознания хлопец.
Это была очень приметная куртка: оранжевозеленая, с дурацкой картинкой на спине – летящий в небесах КарабасБарабас, в бороду которого вцепился размахиваюий мечом витязь Буратино.
Именно в нее был одет Даниил Горовой, когда Владилен Авессаломович видел его в последний раз…
…Уже третья плитка шоколадносоевого концентрата была сгрызена капитаном и запита последней банкой безалкогольного пива. А перед этим была съедена банка креветочного паштета и целая пачка галет. Барбос только вздыхал, провожая глазами исчезающие запасы сталкеров.
Утолявшего волчий голод капитана не смущали даже лежавшие неподалеку трупы сектантов, не радовавшие, надо сказать, ни взгляд, ни обоняние.
Очнувшийся пленник белыми от ужаса глазами молча взирал то на «туристов», то на трупы и лишь время от времени подергивался, инстинктивно проверяя крепость шнура, которым его скрутили.
Между тем Кириешко, энергично работая челюстями, работал еще и головой, прикидывая планы на ближайшее будущее.
История незадачливых искателей сокровищ была повторена уже трижды – каждым из участников. Особо она капитана не взволновала.
Читать бесплатно другие книги:
