Синяя Птица Самойлова Елена

Глава 1

Холодный мелкий дождь начала осени монотонно барабанил по мутной пластине горного хрусталя, вставленного в окно вместо обычного бычьего пузыря. Само по себе хрустальное стекло в княжестве Рось – вещь, безусловно, дорогая, но моему наставнику не впервой выбивать себе за работу у инородцев такие предметы обихода. Стекло, к примеру, было привезено лет восемь назад из Гномьего Кряжа, в уплату за устранение пещерных духов. Тогда мой наставник впервые взял меня с собой, чтобы я «поднабралась жизненного опыта». Ох, набралась, нет слов – месяц темноты боялась…

Дождь усилился, и я неохотно отлипла от окна, чтобы подкинуть дров в печь – несмотря на то, что сейчас на дворе всего лишь первая декада рюина[1], поутру в лесу уже стоял густой ледяной туман, а вчера вечером иней впервые коснулся еще зеленых деревьев. Я поежилась, плотнее закутываясь в короткий плащ эльфийских охотников, и с нетерпением стала ждать, когда же дрова соизволят разгореться.

Пламя шипело и потрескивало, но от сырых дров тепла не было почти никакого – если так пойдет дальше, то к утру я задубею. Тяжело вздохнув, я сложила пальцы щепотью и, скороговоркой пробормотав заклинание, метнула небольшую спиру[2] огня в печь, запоздало сообразив, что разбрасываться в доме пусть и маленькими, но мощными колдовскими кометами, обычно используемыми в бою, не самая удачная идея. И как следствие, результат моей недальновидности превзошел все ожидания – дрова едва в щепки не разлетелись, а в печи загудело пламя под стать кузнечному горну, едва не выплеснувшееся наружу и закоптившее устье печи.

Я шарахнулась на пол, приглаживая короткие волосы, которые от столь резкой смены температуры сразу же закудрявились и встали торчком во все стороны. Проклиная все на свете – теперь ведь придется отмывать недавно побеленную печь от черных разводов, и лучше бы это сделать до возвращения наставника – я отошла от печки и уселась на лавку, стягивая с ног короткие, но на диво удобные дриадские полусапожки с острыми носами. Как меня уверяла продававшая их рыжеволосая дриада, в этих сапогах можно было абсолютно бесшумно пройтись по ковру сухих листьев, да так, что меня даже эльф не услышит. К тому же в этих сапогах можно совершить прогулку по болоту, ни разу не провалившись в вязкую жижу, да и сугробы свежевыпавшего снега будут мне нипочем. Тогда я с умным видом покивала, внутренне сомневаясь, что когда-нибудь попрусь по снегу в легких осенних полусапожках, но запрашиваемые полгривны серебром все-таки уплатила. Как оказалось – не зря. Я действительно могла ходить в этих сапогах по лесу совершенно бесшумно, да так, что лесная нечисть не слышала моего приближения до тех пор, пока я не оставалась на расстоянии вытянутой руки – таким образом я уже едва не довела до разрыва сердца моего знакомого лешего, когда подошла к нему с просьбой помочь поскорее добраться до дома.

Я с легким вздохом поставила полусапожки поближе к печи, впрочем, недостаточно близко, чтобы заползшая в огонь малая саламандра смогла ими полакомиться. Огненная ящерка длиной чуть меньше ладони, алчно облизнулась, глядя на мои сапоги, но я выразительно показала ей кулак, и саламандра неохотно затерялась среди пламенеющих дров. Все правильно – не дело ей с лесной ведуньей связываться. Это крестьян напугать можно, но не меня – Еванику Соловьеву, ученицу и воспитанницу лучшего волхва во всем Росском княжестве Лексея Вестникова! Мой наставник и в самом деле один из лучших волхвов Роси, недаром за полторы сотни лет жизни объехал все княжество вдоль и поперек, а заодно и прилегающие государства. Столько, сколько знает он, не знает, пожалуй, никто из людей. Да что там люди! Он ежегодно в Серебряный Лес к эльфам ездит – рассказывать «великим и всезнающим» о жизни гномов и пещерных обитателей Гномьего Кряжа…

Я раздраженно завозилась с медной застежкой плаща, изображавшую птицу, развернувшую крылья. Застежка выглядела дешевой безделушкой, на самом же деле это был довольно мощный амулет, отводящий злые чары. Конечно, будучи ведуньей я любую порчу отведу самостоятельно, а застежка служила скорее предупреждением – не умею я пока днем и ночью поддерживать предупреждающий полог самостоятельно, как делает это наставник, вот и приходится пользоваться амулетами. Но ничего, когда-нибудь научусь держать такую защиту самостоятельно, даже во сне.

Наконец застежка расстегнулась, я сняла промокший плащ и небрежно повесила его на спинку стула. Вообще-то на него не позарится даже вконец опустившийся грабитель, так как выглядел он как избитая молью темно-зеленая тряпка с капюшоном длиной чуть ниже колена, на которую в неимоверном количестве были нашиты маленькие тряпочки зеленого и коричневого цветов. Зачем, спрашивается? А я вот посмотрю на того, который сумеет разглядеть в листве разумное существо, закутанное в такую «тряпочку», да еще снабженную слабеньким, почти неощутимым для волшебника «отводом глаз». Разве что с вами не будет эльфа, который такую штуку раскусит моментально…

Я сокрушенно покачала головой, обнаружив в плаще новую прореху, полученную во время сегодняшней беготни по лесу с целью изловить того паразита, который в мое отсутствие залез на чердак, где у наставника хранятся все книги, травяные сборы и прочий магический хлам. Воришкой оказался семнадцатилетний паренек из соседней деревни, которому понравилась первая красавица в околотке, и как жаль, что не взаимно. Отчаявшись добиться внимания девушки обычным способом, паренек рискнул пробраться днем в избушку к «ужасной ведьме», то бишь ко мне, в поисках приворотного зелья. Естественно, ничего такого он не мог найти, так как подобной ерундой ни я, ни мой наставник не занимаемся, но заклинание, выставленное против воров, так приложило паренька, что он выпал из чердачного окна и сломал левую руку. Когда я вернулась и обнаружила его, то он поднял такой вопль, что вся окрестная нечисть проснулась и старательно подвывала, жалуясь на потревоженный покой. Концерт мне не понравился, я собиралась было направить парня домой, но он, видимо решив, что его сейчас будут линчевать за попытку воровства, вскочил на ноги и дал стрекача. Быстро паренек бегает, кстати, настоящий талант пропадает, а поскольку мои таланты лежат в совсем другой области, то настигла я незадачливого вора в болоте, куда он уже провалился по пояс. Вот тогда-то я и проверила в деле дриадские сапоги, вытягивая пострадавшего из трясины. Сапоги действительно держали даже на воде, а парень только проникся большим страхом и уважением перед лесной ведуньей, которая «по воде ходит, аки посуху».

Аккуратно развесив плащ на просушку, я натянула просторную ночную рубашку и босиком прошлась по плетеной дорожке к окну. Сумерки уже сгустились настолько, что за окном не было видно совершенно ничего, кроме медленно поднимающегося от мокрой травы ледяного тумана.

Помниться, наставник рассказывал, что когда он нашел меня, тоже был туман. И холод, которого не слишком ожидаешь от конца лета.

Лексей тогда возвращался с большой пьянки по поводу получения сыном знакомого ведуна грамоты от самого великого князя Росского на ведение собственного хозяйства. Что поделать, такие уж у нас законы. Получаешь разрешение на хозяйство – и можешь обрабатывать землю, жениться, заводить семью. И, конечно, исправно платить налоги… Ладно, я отвлеклась. Так вот, шел наставник по лесной тропинке, преисполненный любви ко всему сущему, вызванной первосортной травяной медовухой, и случайно услышал детский плач. Свернул Лексей Вестников с тропинки, прошел шагов десять и видит – на земле младенец лежит. Я, то есть. И плачет так жалобно и уже совсем негромко.

Наставник под влиянием алкоголя, бродившего в крови, пожалел младенца, нарек Ванькой и вслух пообещал «заботиться о сем дите, как о родном». И, поскольку слово волхва нерушимо, то забрал наставник меня с собой и принес домой. И только утром обнаружил, что младенец оказался девочкой. А девочка-то волхву не то чтобы сильно нужна в качестве ученика нужна, разве что по хозяйству помогать – в ученики волхвам положено мальчиков брать, с девочками ведуньи возятся…

Но слово – не воробей, вылетит – не застрелишь, вот и пришлось волхву, скрипя зубами, растить из меня ведунью, потому как о премудростях женской работы он знал куда как меньше, чем о волшбе. О чем, кстати говоря, он перестал жалеть уже лет через пять, когда у меня обнаружились способности к магии, причем не к простеньким заговорам, которые знакомы едва ли не каждой деревенской бабке, а к настоящей, стихийной. Вот и возится со мной наставник с тех пор, воспитывая из меня волшебницу…

Возился.

Потому что мой возраст приближается к двадцати годам, а с этого времени молодые ведуны обычно покидают своих наставников, чтобы жить и учиться самостоятельно. Вот наставник мне и объявил, что отправляется в долгосрочную поездку где-то до весны, а к тому времени я уже должна освободить избушку и подыскать себе новое жилье. Нет, от меня он не отказался, просто сказал, что мне пора жить своей жизнью. Так что в этом лесу я задержусь до тех пор, пока не сойдет снег, но вот придумать, куда податься, стоит в ближайшее время.

С этой мыслью я залезла под теплое меховое одеяло, но не успела даже толком задремать, как в окно требовательно постучали, а потом ставни распахнулись, и в небольшой оконный проем, слегка позвякивая оружием, ввалилась девушка в темной одежде. Отблески огня заплясали на ярко-рыжих волосах чуть ниже плеч, и я попыталась было натянуть одеяло на голову, но влезшая в окно девушка одним рывком стянула его с меня.

– Вилья… Ну чего тебе опять понадобилось посреди ночи?

Позвольте представить – Ревилиэль, младшая княжна Росская, она же Вилья, моя лучшая подруга. Единственная из моих знакомых, у которой судьба еще более занимательная, чем моя. Начать с того, что Ревилиэль – полуэльфийка. Ее матерью является пятая дочь нашего великого князя Владимира, которая, как известно, никаких прав на трон не имеет, но определенную роль в политической игре сыграть может. Так вот, лет тридцать назад Рось была в весьма напряженных отношениях с Серебряным Лесом, и именно тогда было принято решение заключить династический брак между младшей княжной и эльфийским принцем, который так же не мог претендовать на какую-либо ощутимую власть. На удивление, большой любви между прекрасным златоволосым эльфом и рыжей красавицей-княжной не получилось – то ли не поделили чего, то ли попросту не понравились друг другу. Брак продлился всего несколько лет до появления ребенка, после чего Вильин отец с благословения и прощального нецензурного напутствия жены отбыл в Серебряный Лес, где и живет до сих пор. И Вилью, и ее мать такая ситуация более чем устраивает – о ребенке папочка вспоминал в лучшем случае раз в год, когда случались большие торжества, и Вилькины родители, втайне злясь и скрипя зубами, играли на публике достойную и приличную семью.

Познакомились мы с Вильей в тот день, когда я в очередной раз влипла в драку с деревенскими мальчишками. Мне тогда было лет десять, и я носила имя, данное мне наставником. Нет, полное-то имя осталось прежним, но вот сокращали его все, кому не лень, до Ваньки. Мне такая ситуация не слишком-то нравилась, и если уж наставник еще мог называть меня так, то ненавистное имя, произнесенное кем-то другим, вызвало только злость и обиду. Мальчишки приспособились дразнить меня, и раз уж магией я в ту пору пользоваться не могла, то приходилось выпутываться самой. В разгар драки вмешалась рослая полуэльфийка, которая была старше меня на четыре года, и быстро расставила все по местам. И когда она спросила меня, из-за чего я так расстроилась, то я ответила, что мне обидно, что у меня мужское имя. Именно Ревилиэль придумала сокращать Еванику до Евы, и мир в моей юной душе наконец-то был восстановлен.

– Ева-а? Ты что, спишь на ходу? – Я вынырнула из воспоминаний и рассеяно посмотрела в серо-зеленые глаза подруги. Та секунду смотрела на меня, а потом повторила вопрос.

– Так что ты на это скажешь? – Я потерла виски, пытаясь сообразить, о чем она спрашивает. Мозговой штурм не удался, поэтому я спросила напрямую:

– Виль, повтори еще раз. Пожалуйста.

– Так ты ничего не слышала? – Я только покаянно опустила глаза. Вилья раздраженно потерла мочку левого уха и терпеливо повторила:

– Ко мне завтра брат приезжает.

– Не поняла? У тебя же сроду…

– Сводный брат. – С нажимом пояснила она. – Старший сын того, кто наградил меня этими острыми ушами.

– И чего? – Непонимающе спросила я. – Ну, не хочешь с ним видеться – отсидишься у меня, в первый раз что ли?

Это правда. Вилька уже не в первый раз прячется у меня на чердаке. В последний раз она сбежала от очередных сватов, которых подсовывал ей любимый дедушка, начиная с того дня, когда ей исполнилось шестнадцать лет. Когда радости раннего замужества замаячили перед Вильей впервые, она со слезами сбежала ко мне среди ночи, влезла в окно и долго плакала у меня на плече. Я же, ввиду своего юного возраста, искренне недоумевала, что же плохого в том, чтобы выйти замуж. На счастье, в ту ночь наставник был дома. Он выслушал постоянно всхлипывающую полуэльфийку и предложил выход из ситуации – надо стать либо ведуньей, либо витязем. Ни ведунью, ни воительницу по закону не имеют права выдать замуж против воли – только по доброй воле. Но Ревилиэль стихийной магией не владела, и пришлось ей пробиваться в витязи. Было непросто, но два года назад она получила из рук собственного деда почетную грамоту, удостоверяющую, что «младшая княжна Ревилиэль отныне и навек является витязем Великого княжеского полка».

Ввиду высокого происхождения от повседневной службы Вилька была освобождена, так что в строй она вставала только тогда, когда требовалось охранять князя во время переговоров с другими державами, или в случае войны, которой, к счастью, пока не предвиделось.

И вот сейчас витязь княжеского полка рассеянно выщипывала мех на моем одеяле, находясь в состоянии крайней растерянности. Я некоторое время понаблюдала за тем, как она старательно проделывает проплешину в моем почти новом одеяле из беличьих шкурок, а потом все же решила немного прояснить ситуацию.

– Виль, я все-таки не понимаю. Ну, приедет твой сводный брат, и чего? Не в женихи же он тебе набиваться будет, так что успокойся. И, кстати, перестань выщипывать мое одеяло, оно мне дорого как память. – Ревилиэль озадаченно уставилась в пушинки, зажатые в пальцах, и перевела на меня обеспокоенный взгляд.

– Ев, волнуюсь я. Этот, с позволения сказать, брат, двадцать четыре года чихать на меня хотел – и вдруг деду приходит официальное письмо, в котором мой брат вдохновлено врет о том, как же он наконец-то хочет повстречаться с сестренкой, хоть и сводной… Слушай, ты ведь эльфов знаешь – не раз с волхвом Лексеем в Серебряный Лес ездила. Вот и скажи мне – что сие означает?

Я озадаченно провела по своим коротким, чуть-чуть не доходящим до плеч, золотисто-каштановым волосам, и честно ответила:

– Не знаю. Вообще-то эльфы не очень любят, когда их к чему-то принуждают, а то, что твоих родителей вынудили пожениться, знают, кажется, все. Так что логично было бы твоим эльфийским родственникам вообще забыть о твоем существовании. Хотя, кто его знает. – Я развела руками. – Может, твоему брату и впрямь интересно на тебя глянуть.

На это предположение Вилья только фыркнула и начала разоружаться. Я же с растущим интересом смотрела на кучку лязгающего и позвякивающего арсенала юной воительницы и все больше удивляясь, как же она умудрилась во всем этом железе почти бесшумно влезть ко мне в окно. Впрочем, когда поверх двух метательных ножей, узкого меча и длинного кинжала легла серебристая кольчуга и тяжелый воинский пояс, я уже ничему не удивлялась.

Младшая княжна уже не раз оставалась у меня ночевать, так что у меня в сундуке в горнице всегда лежало запасное одеяло и подушка. Вообще у избы, затерянной в глухом лесу недалеко от Стольна Града, где мы жили, была весьма непривычная постройка – всего две комнаты и небольшая горница. И привычного второго этажа как такового не было – скорее чердак под самыми стропилами. Но самое интересное, что барахла у нас было столько, что можно было обустроить двухэтажный терем, да еще и подвал забить сверху донизу. Как у нас это все помещалось – ума не приложу. Впрочем, я давно привыкла к жизни у волхва, где первым правилом было «не удивляться ничему». Совсем ничему. Поэтому на двадцатом году жизни даже ритуальная пляска русалки и саламандры не вызвала бы у меня ничего, кроме неумеренного любопытства…

Я протянула Вилье теплое лоскутное одеяло и подушку и широким жестом предложила ей укладываться на печку. Полуэльфийка с сомнением оглядела нежащуюся в углях саламандру, пышущее жаром пламя и благоразумно удалилась на пол. Я пожала плечами и с наслаждением закуталась в одеяло.

– Ева-а?

– Чего, Виль?

– Пойдем завтра со мной на прием. Ну, пожалуйста…

– Виль, ну чего ты заладила? Пойду я, конечно. Куда я денусь?

– Спасибо. Спокойной ночи.

Я пробурчала что-то невнятное и зарылась носом в подушку. Иногда мне кажется, что Вилькина семейка меня достала больше, чем саму Вилью. И вообще – с этими эльфами рехнуться можно. В прошлом году я сопровождала наставника на его очередную познавательную лекцию в Серебряный Лес, где мне в течение недели пришлось довольно тесно общаться с местным населением. И поскольку я сопровождала Лексея Вестникова практически во всех его странствиях последние шесть лет, то о многих инородцах я знала далеко не понаслышке. Вот и приходилось терпеливо рассказывать юным эльфам о каменных троллях, равнинных орках и, конечно, о пещерных гномах. Конечно я – не наставник, но я рассказывала не так сухо и с научной точки зрения, так что для молодых эльфов было самое оно. Кстати, у эльфов возраст совершеннолетия достигается примерно в восемьдесят – девяносто лет, то есть тогда, когда молодой эльф уже готов к невероятно долгой, по человеческим меркам, жизни и может существовать самостоятельно. И вокруг меня обычно собирались те эльфы, которые еще не переступили рубеж совершеннолетия, поэтому не могли покидать пределы Серебряного Леса без сопровождения. Я помню детские глаза на юных лицах, и мне как-то не верилось, что эльфам, которые внешне казались моими ровесниками, на самом деле в три-четыре раза больше лет, чем мне.

И все было бы хорошо, но на меня положил глаз один из эльфов более старшего возраста. Внешне он выглядел лет на двадцать, но я к тому времени уже знала, что на деле ему может быть раз в пять больше. Поэтому на его ненавязчивые знаки внимания вроде постреливания в мою сторону красивыми серебристыми глазами и как бы случайные прикосновения во время беседы, я особо не реагировала, зная, что это всего лишь мимолетная игра. Со временем я стала «неожиданно» натыкаться на него везде и всюду, куда бы я ни шла – к наставнику ли, к ручью или просто бродила по лесу. В конечном итоге я уже пряталась, едва завидев длинные бледно-золотые волосы, свободно спадающие на плечи, но меня это не спасало – треклятый эльф находил меня везде. При этом он действовал с видом бывалого ловеласа, которому моего имени не хватает в списке покоренных дам.

В общем, день, когда мы с наставником покидали Серебряный Лес, я чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Радости также добавлял тот факт, что вчера у меня произошло бурное объяснение с тем самым эльфийским ловеласом. Алин проникновенно и красиво объяснился мне в любви, после чего приступил к доказательствам, не сочтя нужным дождаться моего ответа. Похоже, что раньше прием с объяснением в любви безотказно срабатывал со всеми девушками, впервые повстречавших в своей жизни прекрасного белокурого эльфа и мечтавших о вечной любви до гроба. Итогом стала пощечина и небольшая шаровая молния, слегка опалившая пышную шевелюру Алина, после чего я ретировалась, на свой страх и риск телепортировавшись поближе к корчме, где мы с наставником остановились на ночлег.

Я с тяжелым вздохом повернулась на другой бок, но сон окончательно смылся от меня восвояси, не выдержав битвы с воспоминаниями. На самом-то деле я не такая уж бессердечная и жесткая ведьма, как обо мне, вероятно, думают обыватели. Просто наставник со свойственной ему прямотой, еще когда мне стукнуло пятнадцать, доходчиво и без стеснения объяснил мне, что значит соитие и к чему это может привести. К чести волхва Лексея, он меня не напугал, и я не перестала смотреть в сторону юношей, но стала вести себя более осмотрительно. А перед первой поездкой в Серебряный Лес он честно предупредил, чтобы я не слишком сильно пялилась на эльфийскую красоту. На вопрос «почему» он коротко и емко ответил, что буду пялиться – через год полуэльфика рожу. Я сплюнула через левое плечо и так уставилась на наставника, что тот только расхохотался и дал совет: называться Ванькой. Потому что эльфы призадумаются – мальчик я или девочка, а проверять желания не возникнет. Лексей, как всегда, оказался прав – после того, как я коротко остриглась и последовала совету, желания что-либо проверять у эльфов действительно не возникало.

Самое печальное в этой истории то, что Алин мне действительно понравился, я даже почти влюбилась, но потом я как-то раз решила аккуратно с помощью магии узнать, что он обо мне думает, подсмотрев через зачарованное зеркальце. К своему глубокому разочарованию я выяснила, что Алину просто было интересно, есть ли на любовном ложе разница между ведуньей и обычной человеческой девицей. Как говориться, ничего личного, обычное мужское любопытство, сопровождаемое вежливым интересом. А на следующий день состоялось то самое объяснение, благодаря которому Алину пришлось значительно укоротить прическу.

– Ева, тебя что, клопы замучили? Вертишься, как угорь на сковородке! – Сонный голос Ревилиэль в тишине горницы прозвучал, как гром небесный. Я послушно затихла и прошептала:

– Не клопы, а мысли.

– Тогда домысливай побыстрее и спи. Честное слово, я к тебе ушла потому, что отоспаться надеялась, у нас в тереме все на ушах из-за приезда моего братца стоят, а ты тут ворочаешься и вздыхаешь так, как будто помирать собралась!

– Типун тебе на язык, княжна Ревилиэль!

– И тебе спокойной ночи, ведунья Еваника! – В тон отозвалась подруга. Я обреченно вздохнула и, к своему удивлению, почти сразу же заснула.

Утро началось с вопля Вильи, вслед за которым грянул витиеватый богатырский мат. Я с трудом оторвала голову от подушки и честно попыталась спросонья разобраться, что же случилось и надо ли кого-то срочно спасать от разошедшейся не на шутку воительницы. Моему взору предстала необычная, но вполне реальная картина – полуэльфийка огненно-рыжим смерчем носилась по горнице с обнаженным мечом, гоняя по полу что-то маленькое и верткое, и непрестанно кроя это нечто явно нецензурными словами аж на трех языках.

– А ну, стой, ящерица недоделанная! Стоять, я сказала!

Выскочившая из печи саламандра нервно покосилась на разъяренную Вилью, но и не подумала останавливаться, петляя по горнице не хуже зайца. Вилья издала еще один вопль, который сделал бы честь любой гарпии, и прицельно метнула в огненную ящерку тяжелой табуреткой, произведя страшный грохот, от которого я подскочила на кровати, а саламандра испуганно шарахнулась обратно в печку.

– Пришибу! – Взвыла Вилька, но я уже проснулась и сочла своим долгом вмешаться. Странно, обычно моя подруга не отличается кровожадностью и буйностью нрава, так что непонятно, с чего бы она решила порубать огненную ящерку в фарш.

– Виль, а Виль? Какого лешего, а? – Вяло поинтересовалась я. В ответ полуэльфийка сунула мне под нос оплавленную железяку, в которой с трудом удалось опознать метательный кинжал.

– Ты видела, что эта паршивка сделала с моим оружием?!

Я пальцем отодвинула от себя оплавленный кусок железа, которым подруга потрясала перед моим носом, и страдальчески вздохнула. Пристально посмотрела на Вильку. Та, не задумываясь, ответила мне не менее многозначительным взглядом, но все же опустила зверски замученный кинжал и уселась рядом со мной.

– Ева, ты не хочешь себе завести живность поспокойней, а? Скажем, кота?

– Ага. – Улыбнулась я. – Коты – это банально. Вот снежного тигра – можно. Или выверну. – Вилья страдальчески закатила глаза, а я продолжила:

– Я тебе не рассказывала, что у нас одно время оборотень жил?

– Кто? – Миндалевидные Вилькины глаза значительно округлились.

– Оборотень. Только с весьма необычной ипостасью.

– Да? И какой же?

– Драконьей. – Просто ответила я, пожав плечами.

– Врешь.

– Нет, честно, только тогда я сама не знала. Наставник где-то подобрал паренька лет десяти со сломанной рукой и привел его домой, когда мне было двенадцать. Мы лечили его примерно месяца два, а потом в один прекрасный день парнишка исчез. И только несколько месяцев спустя наставник мне признался, что на самом деле парнишка был трехсотлетним драконом, принявшим человеческий облик. То есть оборотнем. Но мы привыкли, что у оборотня исходная форма – человеческая, а уж звериная является ипостасью. У драконов, как оказалось, все наоборот. Для них неосновным обликом является человеческий. И кстати, существ с ипостасью человека можно по пальцам пересчитать – настолько их мало.

– Никогда бы не подумала, – задумчиво произнесла Вилья. – Драконы-оборотни…

– Ага, а еще снежные химеры, левиафаны и морские сирены. Наставник мне о них рассказывал в прошлом году. У него даже книга есть, где как раз рассказывается о таких оборотнях. Она где-то на чердаке валяется…

– Дашь почитать? – В глазах подруги мелькнул заинтересованный огонек. Я пожала плечами и ответила:

– Запросто. Только в обмен на услугу.

– Какую же?

– Слезь с моих ног, пожалуйста!

Вилька, нимало не смутившись, встала с кровати и ненавязчиво напомнила мне о том, что сегодня в Стольном Граде состоится торжественная встреча родственничка с отцовской стороны, и если я потороплюсь, то к полудню мы как раз успеем.

– Ой, Вилья… С тобой не отдохнешь. – Я неохотно вылезла из-под одеяла и с хрустом потянулась.

Подруга немного понаблюдала за тем, как я пытаюсь привести себя в более-менее бодрствующее состояние, и «ласково» улыбнулась. Я же босиком, в одной ночнушке, выползла из горницы в сени, где стояла кадка с родниковой водой и, глубоко вздохнув, принялась умываться ледяной водой. Умывание меня взбодрило, причем настолько, что я даже осознала, что Вилья подняла меня не на рассвете, как обычно, а значительно позже. Сзади послышалось тихий шорох и княжна, уже полностью одетая, подошла ко мне, на ходу цепляя меч к поясу и отправляя уцелевший кинжал за голенище сапога. Недовольно оглядела меня с ног до головы и вздохнула:

– Подруга, иди-ка за одеждой. До Стольна Града еще добраться надо.

– Извини, а где ты раньше была со своей спешкой, а? – в тон поинтересовалась я. Если Вилья так торопится, то какого лешего она не разбудила меня пораньше? И как мы за два часа, оставшиеся до приезда родственничка, доберемся до Стольна Града? На лошади, которой у меня, к слову, нет – и то почти час ехать.

Нет, я, конечно, могла бы призвать из леса какую-нибудь животину, которая согласилась бы меня довезти, но ведь это только меня. А с Вильей что делать? Помню, на прошлой неделе я отправлялась в Столен Град, гордо восседая на волке. Без шуток, это действительно был волк, причем из редкой породы разумных. Лексей как-то раз спас от смерти вожака немногочисленной стаи, и с тех пор волки оказывали нам небольшие дружеские услуги: наставнику как непосредственному спасителю, мне – как его воспитаннице и лесной ведунье. Плохо было только то, что волки довозили только до границы леса, а от нее до Стольна Града было еще целую версту пешочком топать. Ну, не страшно. Все равно по лесу я за день я прохожу не меньше пяти-семи верст, так что какая-то верста по ровному тракту будет для меня легкой прогулкой…

– Ева-а-а, – недовольно протянула Вилька. – Ты что, уснула на ходу?

– Нет. – Мрачно ответила я. – Ты вот только мне скажи, как ты планируешь добираться до Стольна Града?

– Неторопливо, с чувством собственного достоинства, конечно. – Беззаботно ответила она. Я удивленно глянула на нее, и тут до меня дошло.

– Слушай, ты что, специально опоздать хочешь?

– Наконец-то! – Патетично воздев руки к небу, воскликнула Вилька. – Долго же ты соображала. По-твоему, я сильно хочу топтаться на церемонии встречи? Дед и без меня превосходно справится, а я собираюсь подобраться к самому концу. Скромно извинюсь, скорчу максимально тупую и скорбящую рожу и свалю на все четыре стороны.

– Момент. В таком случае на кой леший тебе я понадобилась?

– Евочка, ну пойми же ты! – Вилья положила мне руки на плечи и заглянула в глаза. – Если я просто проигнорирую своего «братца», то это может вылиться в большую бучу – как это так, я приехал, а сестра меня избегает? А я-то думал, у нас мирные добрососедские, а то и семейные отношения, как же так, какая жаль и разочарование. В итоге – расстроенные дипломатические отношения, подмоченная репутация великого князя и втык мне лично.

– И ты хочешь, чтобы я, в случае чего, послужила для тебя громоотводом?

– Э-э-э… Ну, в общем-то, да. – Вилька виновато улыбнулась, а я едва не запихнула обе ноги в одну штанину.

– Вилья! – Моему возмущению не было предела. Кончики пальцев слегка засветились, из глаз брызнули зеленоватые искры. Вилька на всякий случай окопалась за печкой, и теперь оттуда выглядывало только виноватое личико в обрамлении огненно-рыжих волос.

– Ева, ну, прости. Не сказала сразу… Евочка, ну, успокойся, избушку ведь снесешь! – А вот за избушку мне действительно от наставника попадет. Потому как слишком много ценного барахла храниться на чердаке. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Тотчас нехорошее сияние вокруг меня погасло, а Вилька вылезла из-за печки и подошла ко мне.

– Ев, извини. Но мне правда нужна твоя помощь. Честно. Дед меня предаст анафеме, если я появлюсь только в конце церемонии, да еще и в одиночку. А при тебе он не рискнет. Сама знаешь – очень уж он хочет, чтобы ты была ведуньей при его дворе.

Это уж точно. Одно время Владимир спал и видел, как бы ему заполучить себе волхва Лексея на честную службу. Чего он только моему наставнику не сулил – и дом, и деньги, и землю… Но Лексей был непреклонен. Ему намного интереснее было путешествовать, а не воевать с интригами при дворе великого князя. К тому же волхв весьма ценил уединение, и только когда у него появилась я, он перебрался из глуши росской тайги поближе к людям. Выстроил избушку, перетащил большую часть своих книг и артефактов и, намертво зачаровав дом от непрошеных гостей, зажил в свое удовольствие.

Так или иначе, идея Владимира привлечь в свою свиту сильнейшего волхва в Роси благополучно провалилась, но у Лексея появилась воспитанница. И вот теперь Вилькин дед хочет завербовать уже меня. Поэтому, стоит мне только появиться пред его светлыми очами, как князь перестает метать громы и молнии и успокаивается до более-менее приемлемого состояния. Собственно, именно благодаря такому крайне лояльному отношению князя Владимира к волхву Лексею и мне, мы сообща спасали Вильку от очередного замужества или прикрывали во время побегов сумасбродной полуэльфийки из родного дома…

Я уже накидывала эльфийский плащ поверх потрепанной светло-бежевой кожаной куртки, когда Вилька вышла на крыльцо избушки и длинно, пронзительно засвистела. Я было подумала, что подруга тренируется для состязаний в разбойничьем свисте, но, заслышав отдаленное лошадиное ржание, поняла, что вызвать волков все-таки придется…

– Ева! Ты где там застряла?

– Иду! – Я подхватила с лавки сумку с различными порошками, травами и прочей мелочью и во всю прыть выскочила во двор. Вилья уже усаживалась на рослое серое животное, по недоразумению оказавшемуся конем. Откровенно пугающий меня зверь храпел и взрывал землю копытом, но под рукой хозяйки находился на месте.

– М-да. Кажется, волки сегодня не понадобятся. – Тихонько пробормотала я под нос.

– Что, прости? – Вилька иронично улыбнулась и приглашающе похлопала ладонью по крупу серого коня. – Туман двоих запросто снесет, так что садись, не бойся.

Двоих? Я оглядела сие средство передвижения, и в голове моей почему-то не возникло ни малейшего сомнения, что эта коняга свезет не двоих, а троих, причем в полном боевом облачении. Но Ревилиэль с такой многозначительной улыбкой поглядывала на меня, что я, решив, что Вильке я нужна как минимум живой, и желательно невредимой, решила-таки рискнуть. Поэтому я взмахнула рукой, запирая дверь и восстанавливая охранное заклинание вокруг дома, и подошла к горделиво восседающей на коне Вилье. Конь флегматично покосился в мою сторону, но возражать против моей компании не стал, поэтому я слегка осмелела и, ухватившись за руку Ревилиэль, с трудом вскарабкалась на мощный круп.

И вот тут-то подлая коняга решила отомстить за мое нахальство. Туман, сделав эффектную свечку, отчего я взвизгнула и вцепилась в талию Вильки крепче клеща, взял с места в галоп, да так шустро, что у меня зубы застучали. Ругаться я даже не пыталась – бесполезно. Вместо этого я зажмурилась и покрепче прижалась к Вильке в надежде на то, что подруга сама падать вряд ли захочет, а отцепить меня можно было даже не пытаться.

Кажется, где-то было про «неторопливо и с достоинством»? Я не хочу знать, что в словаре Вильи означает «быстро»!

Наконец, когда зверюга, именуемая Туманом, затормозила перед воротами княжеского терема, я дошла до того состояния, что мечтала только об одном – спуститься на землю. Вилька попыталась отцепить мои пальцы от своей куртки – но куда там! Пальцы не разгибались ни в какую. Вилья провозилась минут пять, потом плюнула и сильно надавила мне куда-то в районе сгиба локтя, в результате чего пальцы моментально расслабились. После повторной процедуры Вилька наконец-то сумела соскочить на землю, я же совсем неэлегантно сползла вслед за нею.

– Ева, за мной. Надеюсь, что процесс встречи моего беспутного родственничка уже подходит к завершению.

С этими словами Ревилиэль, младшая княжна Росская, пару раз бухнула в тяжелые дубовые ворота рукоятью меча. Тотчас открылось маленькое зарешеченное окошечко, в котором мелькнула чья-то небритая рожа, после чего заскрипел отодвигаемый засов, и ворота медленно открылись. Пожилой дружинник неодобрительно покачал головой, глядя на нас, но ограничился словами по делу.

– Княжна, ваш сводный брат уже час как пребывает в Большой светлице. Ваш дед зело серчает, приказал, чтобы, как только вы появитесь, хоть силком, хоть волоком, но привести пред его светлые очи.

– Пустое. – Отмахнулась Вилька. – Я по делам находилась в доме лесной ведуньи. Доложите великому князю, что княжна Ревилиэль с ведуньей Еваникой прибыли.

– Хорошо, княжна. Только вы… поторопитесь, ладно? – Дружинник печально улыбнулся и посторонился, освобождая нам дорогу. Вилья не глядя бросила ему поводья Тумана, и мы быстрым шагом поспешили в Большую светлицу, где мне предстояло отмазывать Вильку от праведного княжеского гнева.

Подруга уверенно шла по узкому коридору терема, и встречные боярские девки, набежавшие в терем поглазеть на красавца-эльфа, завидев нас, шарахались врассыпную, успев только прошипеть сквозь зубы что-то скабрезное. Все правильно, поскольку я коротко остригла волосы, то я считаюсь павшей женщиной. В конце концов, для девки отрезать косу – позор для всей семьи, потому как резать волосы под корень по росской традиции следует только мужу после принесения брачных клятв. Правда, официально ведуньи и воительницы могли позволить себе короткие стрижки, не опасаясь всеобщего поругания – что поделать, в бою длинные волосы только мешают, равно как и при волшбе, но ведь на лбу у меня не написано, что я волшебница! Вильке-то что, завидев ее стройную фигурку в кольчуге и с мечом наперевес, люди начинали с восхищением шептать: «Богатырка…». Если же на улице появлялась я, то в меня метали презрительные взгляды и показывали пальцами. Но только до тех пор, пока я не заводилась до такой степени, что мои глаза начинали светиться ярким зеленым огнем. Тогда народ переставал бухтеть и, крестясь и бормоча молитвы, начинал заниматься своим делом. Что поделать – люди боялись и волхвов, и ведуний, прибегая к нашим услугам только тогда, когда никто, кроме мага не мог помочь.

Вообще-то, в Вилькином тереме меня знали, как мне казалось, все, и связываться с ведьмой никому не хотелось. Но заносчивые боярские дочки, как оказалось, бывали в княжеском тереме нечасто. И теперь вслед мне неслись смешки и язвительные замечания по поводу моей одежды и волос. Я честно старалась не обращать на них внимания, но, когда особо наглая девица дернула меня за плащ, потребовав у меня «тряпку, чтобы пол вымыть», мое терпение лопнуло.

Я только глянула на наглую девицу, и тотчас ее толстая золотистая коса до пояса съежилась до жидкой прядки, а сами волосы стали мышасто-серого цвета. Девки завизжали, а я, гордо развернувшись на каблуках, быстрым шагом пошла прочь за тихо хихикающей Вильей.

– Ева, ну за что ты ее так, а? – Давясь смехом, спросила Вилька.

– За все хорошее. – Буркнула я.

– Знаешь, честно говоря, девушка в чем-то права. Лично я, когда впервые твой плащик увидела, подумала точно так же.

– Ты – другое дело. – Улыбнулась я. – К тому же через неделю у нее волосы станут прежними, но урок она запомнит.

– Хотелось бы верить.

Наконец мы подошли к двустворчатым дубовым дверям, ведущим в Большую светлицу. Два дружинника с алебардами наперевес, завидев Вильку, встали по струнке, а молодой новобранец, кланяясь, распахнул двери.

Нам ничего не оставалось кроме того, как войти.

И первой мыслью, когда я увидела ярко освещенный зал, забитый празднично одетым народом, и мрачно глядящего на нас князя, было: «И на кой леший я сюда приперлась?».

Я честно попыталась не сбежать, хотя, по правде говоря, сильно хотелось. Но, глянув на гордо стоящую рыжеволосую Ревилиэль, взиравшую на высокое собрание со спокойствием горного тролля, я устыдилась своего недостойного ведуньи поведения и, выпрямившись, робко выглянула из-за спины подруги. Великий князь Владимир, уже раскрывший рот, чтобы публично высказать внучке все, что он думает о ее недостойном поведении и назначить соответствующее наказание, узрел мою коротко стриженую встрепанную шевелюру, и тотчас расплылся в максимально доброжелательной улыбке. Я вздохнула спокойней, и, выйдя из-за Вилькиной спины, встала рядом с подругой на широкой красной дорожке, ведущей к деревянному княжескому трону, украшенному причудливой резьбой. Владимир поманил нас рукой и мы, переглянувшись, подошли к князю, остановившись в пяти шагах от трона. Князь обвел нас суровым взглядом серых глаз, и сказал:

– Наконец-то прибыла моя внучка, княжна Ревилиэль! – И уже тише, так, чтобы слышали только мы. – Вилья, еще раз будешь так своевольничать – отправлю на год в гарнизон на северной границе, будешь ходить по плацу и драить казенные котлы.

Вилька скорчила обещанную физиономию, призванную выражать полнейшее раскаяние.

Князь некоторое время переводил взгляд с Вилькиной «раскаявшейся» физиономии на мою отрешенную и обратно, едва сдержался, чтобы не сплюнуть с досады, но решил оставить воспитательный процесс на потом и, встав во весь свой далеко не маленький рост, громогласно объявил собравшимся:

– Мы не будем более задерживать встречу родной крови.

Фигура, с головы до пят закутанная в темно-зеленый плащ с капюшоном, поднялась и сделала несколько шагов по направлению к нам. Капюшон картинно соскользнул с головы, явив нашим взорам светлые льняные волосы, серебристые глаза и узкое эльфийское лицо, которое я, к своему удивлению, узнала. Вилька страдальчески закатила глаза, а эльф уставился на нас, как на стаю голодных химер, которые алчно облизываются в его сторону. Что ж, я могла понять его – вместо робкой полукровки узреть мощную воительницу, с головы до ног обвешанную оружием, да еще и в компании печально знакомой ведуньи с буйным характером. Я хищно улыбнулась и отвесила остолбеневшему эльфу немного издевательский поклон.

– День добрый, Алин. Прости, что задержала твою сестру – у нас было одно небольшое дело. – Вилья фыркнула, а князь попытался спасти положение.

– Эалинор, позволь представить тебе младшую княжну Ревилиэль и ведунью Еванику Соловьеву. Ревилиэль, поприветствуй брата.

Вильку перекосило, но она, тем не менее, сделала шаг вперед и протянула руку для рукопожатия, которое немедленно состоялось, причем, если судить по едва слышному хрусту суставов, Вилька уже успела померяться с братцем силой. Интересно, кто кого? Я чуточку злорадно улыбнулась и подмигнула Алину, который уже наверняка пожалел о том, что вообще приехал. Наконец Вилька отпустила руку брата и спокойно шагнула назад, оставив эльфа в глубоком разочаровании от своих манер. Великий князь слегка осерчал и прикрикнул на внучку:

– Ревилиэль, что ты себе позволяешь?! – Вилька недовольно дернула плечом, но промолчала. Я же сверлила Алина неприязненным взглядом, давая ему понять, что ему здесь не рады. А князь тем временем продолжал:

– Вилья, отправляйся в свои покои, мы поговорим позже. И не возражать князю! – Подруга стиснула зубы, но сдержалась. Четко, по-солдатски развернулась и строевым шагом направилась на девичью половину терема. Я, пожав плечами, последовала за ней.

Оклик князя настиг меня уже у самых дверей.

– Ведунья Еваника! Я запрещаю вам покидать светлицу. – Я остановилась и, не оборачиваясь, тихо ответила словами старинного поэта:

– Волхвы не боятся могучих владык…

С этими словами я вышла за дверь.

Обозленная Вилька мерила шагами горницу, разнося вдребезги все, что под руку попадалось. Сенные девки давно разбежались от греха подальше от разъяренной княжны, а я скромно сидела в уголочке, держа наготове отражающее заклинание. Так, на всякий случай.

– Как он мог?! – В очередной раз возопила Вилья, швыряя в стену чудом уцелевшую расписную вазу. Осколки брызнули во все стороны, добавляя всеобщему бардаку еще больше хаоса. Дощатый пол уже был устлан хрустящим ковром, когда Вилька наконец-то остановилась и в упор уставилась на меня. Я вжалась в стену, лихорадочно перебирая в памяти все известные мне защитные заклинания, когда полуэльфийка неожиданно спокойным голосом объявила:

– Ева, уходим.

– Куда? – Резкая смена настроения подруги меня нешуточно взволновала. Теперь Вилька точно не отвяжется, пока не сделает что-нибудь такое, от чего все княжество с месяц на ушах стоять будет.

Например, как в прошлый раз, когда таинственным образом пропали все сваты, засланные к княжне с целью сосватать ее за далеко немолодого правителя восточных земель. Сваты обнаружились неделю спустя в подвале терема, когда одна из сенных девок спустилась туда чтобы принести соленых огурцов на кухню. На вопрос, кто это сделал, сваты молчали в тряпочку, только тряслись и нечленораздельно что-то мычали. На самом деле, я и не думала их так напугать, просто пригрозила, что превращу их всех в зайцев и отправлю темной ночью в лес, кишащий волками, если они еще хоть раз попытаются сосватать младшую княжну за такого старика.

– На кудыкину гору! – Рявкнула Вилька так, что я попыталась закопаться в дощатый пол. – Сейчас же сваливаем в твою хатку, а оттуда рванем куда-нибудь поближе к Гномьему Кряжу.

– Ты что, из дома сбежать хочешь? – Запоздало дошло до меня.

Подруга высокомерно вздернула бровь и твердо кивнула. Я же тяжело вздохнула и поднялась с пола – если Вильке осточертела такая жизнь, то это ее право. К тому же мне самой пора себе новое жилье подыскивать. В конце концов, какое-нибудь не слишком захудалое село у подножия Гномьего Кряжа может оказаться далеко не самым худшим вариантом.

– Ладно. Виль, собирайся. Завтра или послезавтра отправимся к Гномьему Кряжу.

Знала бы я, чем это все обернется…

Глава 2

Когда моя избушка появилась за поворотом лесной тропинки, на землю уже спустились сумерки, и густой осенний туман уже поднимался от травы, грозя в ближайшее время затопить собой все вокруг до самого утра. Я поежилась и попыталась плотнее закутаться в плащ, но сидя на спине у Вилькиного жеребца я боялась сделать любое лишнее движение, поскольку взаимная нелюбовь у нас возникла с первого взгляда. К тому же Туман, после того, как Вилька нагрузила его двумя тяжеленными сумками со своим барахлом, да еще и мной в качестве дополнительной поклажи, возмутился окончательно, и теперь мрачно косился на нас, и взгляд этот не обещал ничего хорошего. На добротном седле я сидела, как на иголках, в любой момент ожидая подвоха и когда в сгущающемся тумане замаячили створки слегка покосившейся, но такой родной калитки, я была счастлива, как никогда.

Я сползла с седла, и мы вместе с серым жеребцом одновременно облегченно вздохнули. Я потому, что наконец-то почувствовала землю под ногами, а Туман – что его поклажа стала легче. Я взмахнула рукой, снимая охранное заклинание с ворот, и они плавно раскрылись, позволяя нам войти во двор.

А во дворе нас ждал сюрприз.

На крыльце избушки, съежившись от холода, сидела босоногая невысокая девушка в легком светлом платье без рукавов. В темных волосах блестели капельки вечерней влаги, а тонкие пальцы едва заметно дрожали. Охнув, я сорвала с себя плащ и, подбежав к девушке, попыталась закутать хрупкую фигурку. Вилька оказалась рядом, как по волшебству, и подхватила девушку под руки, пока я открывала зачарованную дверь. Вместе кое-как мы втащили ее в горницу, и пока Вилька укутывала незнакомку в теплое меховое одеяло, я забила печку дровами и метнула туда небольшой сгусток огня, от которого дерево сразу же запылало, озарив темную комнату теплым оранжевым светом. Осталось усадить девушку на низкую скамеечку у печки, закутать ее в одеяло и присесть рядом в ожидании, пока она оттает и сможет нормально говорить, не стуча зубами от холода. Минут через десять девушка перестала дрожать, заерзала на скамеечке, протягивая узкие босые ступни поближе к огню и уставилась на меня огромными светло-зелеными глазами.

– Мне очень нужно поговорить с волхвом Лексеем. Скажите, он скоро придет?

Мы с Вилькой переглянулись. Похоже, кое-кого придется разочаровать.

– Волхв Лексей вернется весной.

– Весной?! – Девушка подскочила на месте, словно ужаленная. – Но мне очень нужна его помощь!

Я развела руками.

– Извините, но даже я не знаю, куда он уехал в этот раз. Он просто сказал, что уезжает и вернется, когда сойдет снег.

Девушка на несколько секунд умолкла, осмысливая услышанное, и подозрительно покосилась на меня.

– А вы его дочь?

– К счастью, нет, – я не смогла не улыбнуться. – Я его воспитанница. Меня зовут Еваника, можно Ева. А ее, – я кивнула в сторону скромно стоящей рядом полуэльфийки, – Ревилиэль. Для друзей – Вилья.

– Хэлириан, – как-то излишне церемонно склонила голову девушка. – Но можно и просто Хэли.

– Отлично. – Я хлопнула в ладоши. – А теперь, после того, как мы познакомились, предлагаю всем присутствующим перейти на «ты». Никто не против? – «Присутствующие» переглянулись и помотали головами.

– Вот и чудно! – Я широко улыбнулась. – Виль, сходи пока за вещами, а то Туман их со злости разметает. Хэли, пойдем со мной – я тебе подберу какую-нибудь одежду по погоде, а потом мы все вместе сядем за стол, и ты нам все расскажешь. Чем сможем – поможем, ладно?

Хэли скептически хмыкнула, намекая на то, что до наставника мне ой как далеко, но все-таки кивнула. Видимо, решила, что лучше уж синица в руках и лучше хоть какая-то помощь, чем вообще никакой. Я равнодушно пожала плечами – все же, не мне это надо – и пошла к небольшому сундуку в соседней комнате, в котором хранилось все мое немногочисленное барахло. Если Вилькины вещи с трудом влезли в две агромадные седельные сумки, то для того, чтобы упаковать мои тряпки, понадобилась бы всего одна. Правда, для моего колдовского арсенала понадобилась бы небольшая тележка, но у меня имелся уникальный артефакт – небольшая с виду походная кожаная сумка, которая могла вместить в себя содержимое приличных размеров сундука.

Сей артефакт я совершенно случайно нашла в заброшенных катакомбах под Гномьим Кряжем, когда мы вместе с наставником осматривали шахту в поисках подземных духов. Тогда я отстала от волхва Лексея, свернула не туда и провалилась в дыру в полу, которую не заметила в темноте под штольней. Так я и очутилась в катакомбах, о которых гномы благополучно позабыли лет триста назад. Пока я бродила там в поисках выхода, в одном из коридоров наткнулась на небольшой скелет, который поистине мертвой хваткой вцепился в небольшую сумку из темно-коричневой кожи. Помню, меня тогда удивил тот факт, что сумка, несмотря на то, что провалялась в туннеле несколько столетий, ничуть не пострадала, на ней даже пыли не было, тогда как скелет, сжимавший ее в руках, рассыпался в прах от одного моего прикосновения. Сумку я забрала, и сразу же вытряхнула все, что там было. И каким же было мое удивление, когда из сумки вывалились два вполне свежих яблока, краюха хлеба, завернутая в тряпицу, заряженный арбалет и длиннющее ожерелье из разных по форме и цвету грубо обработанных камней. Немного подумав, я решилась-таки сгрызть одно яблоко, мимоходом отметив, что несмотря на то, что оно полежало в сумке очень долго, осталось вполне съедобным. Наставник нашел меня, спустя пару часов, и, когда я продемонстрировала ему находку, одобрительно улыбнулся и предложил мне спрятать сумку от греха подальше, потому что гномы – народ жадный, и если увидят, какой артефакт мне попался – сразу же такую бучу поднимут… А сумка-то в жизни мне ох как пригодиться – потому как влезает в нее гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Наставника я послушалась, и упрятала артефакт на дно своей собственной, обычной знахарской сумки, засыпав его мешочками с травами, сменой белья и свертком с сухим пайком, выданным гномами, да так и ушла. Арбалет я позже подарила Вильке на ее восемнадцатилетие, чем вызвала у нее совершенно детский восторг. Оказалось, что таких четырехзарядных арбалетов не делают уже лет сто, а те, которые сохранились, пылились на стенах в качестве семейной реликвии или на музейных полках и в качестве боевого оружия уже совершенно не годились. Чудаковатое ожерелье тоже оказалось полезным амулетом, а не просто безвкусной безделушкой – оно позволяло чуть дольше колдовать без истощения резерва. Мелочь, как говорится, а приятно.

Спустя полчаса, мы трое уже сидели за накрытым столом и старательно уничтожали продовольственные запасы избушки. Хэли, на которую я нацепила почти новый светло-бежевый охотничий костюм, подаренный мне Вилькой этой весной, совершенно преобразилась, и уже не походила на почти нищую девчонку, которую мы обнаружили сидящей на крыльце дома. Теперь это была симпатичная, изящная девица с огромными зелеными глазами, пышными темными волосами до середины спины и спокойной улыбкой. Когда же мы слегка утолили голод и уже прилично было вести беседу, Вилька со свойственной ей прямотой спросила у новоприбывшей:

– Хэли, а теперь рассказывай, что тебе нужно было от Евиного наставника? – Та покосилась на полуэльфийку, а потом вопросительно посмотрела на меня.

– Ей можно доверять?

– Разумеется. – Пожала плечами я. – Вилья – моя лучшая подруга, и у нас нет секретов друг от друга. К тому же вдвоем мы скорее сможем тебе помочь.

Девушка кивнула и тихо проговорила:

– В первую очередь я вынуждена вам признаться, что я не человек.

– Не проблема. – Пожала плечами я. – Вон, Вилька тоже наполовину эльф – и ничего.

– Я – айранит. – Я вздрогнула и пристально уставилась Хэли в глаза. Вилька посмотрела сначала на меня, потом на нее, и подозрительно вежливо попросила:

– Так, девчата, а теперь объясните необразованной мне, что же это означает? Кто такие эти айраниты?

Кажется, я начинаю осознавать бездну терпения у моего наставника.

– Виль, помнишь, я тебе рассказывала о существах, у которых второй ипостасью является человеческий облик? – Спросила я, не отрывая глаз от Хэлириан. Вилья неуверенно кивнула, а я продолжила. – Так вот, перед тобой сейчас сидит одна из них. Насколько я помню, для айранитов истинным обликом является существо, похожее внешне на человека, только с крыльями, когтями и большой физической силой. Все правильно, Хэли? – Та невозмутимо кивнула.

– Все верно, ведунья. Только ты описала внешний облик наших мужчин. У них действительно есть и крылья, растущие на спине, и когти, и они обладают силой и ловкостью, превышающей не только человеческую, но и эльфийскую. Даже, пожалуй, троллью. Но женщины у нас иные. У нас крылья заменяют руки, и мы в совершенстве владеем воздушной магией. Но все же женщины намного слабее мужчин, я имею в виду – физически. По воинской доблести наши женщины никогда не сравняются с мужчинами, а мужчины не овладеют магией воздуха в том же совершенстве, что и женщины. Мы живем в стране на севере, которая окружена высокими неприступными скалами, их невозможно пересечь, не имея крыльев, и потому мало кто о нас слышал, а сами мы не слишком стремимся общаться с внешним миром.

– И мой наставник был одним из тех, кто видел вас? – Спросила я. Хэли уверенно кивнула.

– Да. Более того, он был в нашей стране, которую мы называем Андарион. Он помог вернуть нам некий артефакт, который был утерян нами очень давно в стране людей, и благодаря этому заслужил признание и уважение нашей верховной жрицы, которая была хранительницей артефакта. Лексей не принял от нашего народа награду за оказанную помощь, но не отказался от заверений в дружбе и взаимной помощи в случае нужды. Мне было очень стыдно, что пришлось снова просить волхва о помощи, но я так надеялась на нее. – Хэлириан опустила голову. – А оказалось, что Лексей в отъезде, времени ждать до весны у меня нет и я не знаю, что делать…

– А что, собственно, случилось? – Подала голос до того внимательно слушавшая нас Вилья. – Судя по тому, что ты находишься здесь совершенно одна, в человеческом облике и не слишком подготовленная к путешествию, ты отправилась в путешествие из этого своего Андариона в большой спешке. У тебя проблемы? Тебя что, ищут? – Хэли только кивнула.

– И что же ты натворила?

– Украла Небесный Хрусталь, – произнесла Хэли с таким видом, как будто это разом все объясняло.

Но понятнее нам, к сожалению, не стало. Пришлось задавать уточняющие вопросы.

– Что украла?

– Украла талисман Андариона, без которого у нас не может воцариться новый король! – Выпалила наконец та. Мы переглянулись с Вильей и в один голос потребовали объяснений.

Хэли бледнела и краснела, постоянно сбивалась и путалась в словах, но и того, что она рассказала, нам хватило, чтобы схватиться за головы и понять, что у нас крупные проблемы.

Как я поняла из рассказа Хэлириан, в Андарионе дела шли лучше некуда, пока месяц назад скоропостижно не скончался король. Вроде всякое бывает, но через два дня во время траурных бдений умирает королева, и народ поднимает бунт. Единственный наследник вынужден скрываться, а на троне планирует воцариться самозванец. В Андарионе есть три символа королевской власти, без которых никто не может править – это меч, браслет и медальон. Именно последний символ хранился в храме, где Хэлириан, в силу своего юного возраста, была всего лишь младшей послушницей. Когда начались волнения, и самозванец один за другим захватил браслет и меч, верховная жрица спрятала Небесный Хрусталь в храмовом тайнике, наказав группе жриц охранять его любой ценой. Через сутки самозванец явился в храм и потребовал третий символ, на что жрица ему ответила, что «рожденный смердом не станет королем», поэтому Небесного Хрусталя ему не видать, как своих ушей. Итогом стало полное разрушение храма. Большая часть жриц была убита, а Хэлириан чудом спаслась, забрав с собой талисман и улетев через потайной ход. В Андарионе она оставаться больше не могла, поэтому рискнула покинуть страну и найти в стране людей одного-единственного человека, который, как ей казалось, мог бы помочь.

Волхва Лексея Вестникова.

Но волхва дома не оказывается – вместо него обнаруживается его воспитанница, поэтому ей, как и всему Андариону – хана безо всякой надежды на спасение…

– Ну, насчет того, что надежды нет, это ты загнула. – Задумчиво произнесла я, подперев подбородок ладонью. – Мы что-нибудь обязательно придумаем. Ты, кстати, скажи, чем именно должен был тебе помочь мой наставник?

– Я хотела попросить его провести меня к Небесному Колодцу.

Н-да. Пробелы в моем образовании кажутся все обширнее и печальнее.

– Куда?

Судя по взгляду айранитки, о моих знаниях она тоже была не лучшего мнения, но до объяснений все же снизошла.

– Небесный Хрусталь – это талисман, который может указать на истинного правителя Андариона, того единственного, кто достоин короны. Когда талисман избирает себе… э-э-э… владельца, что ли, то становится ясно, что судьба этого айранита – править страной. И никто не оспаривает выбор талисмана, даже наследник престола.

– И в чем проблема? – Удивилась Вилька. – Что, талисман отказался делать выбор?

– Нет. В данный момент у талисмана нет этой силы. То есть сейчас это просто красивая безделушка, символизирующая королевскую власть. Свою силу он обретет, только коснувшись воды в Небесном Колодце.

– И для того, чтобы найти Колодец, тебе была нужна помощь Лексея? – Уточнила я.

Хэли кивнула и продолжила.

– Вообще-то я знаю, где он находится, это знает каждая жрица и послушница. Вот только до него еще дойти надо, а страну людей я не знаю совершенно. Не хотелось бы попасть в переделку только из-за незнания людских правил.

– Дойти? Ты же летать можешь.