Город наших надежд (сборник) Горюнов Юрий
– Не было случая.
– И что это все твои знакомые женщины, – ехидно заметила она.
– Ну что ты, значительно больше, теперь я еще знаком с тобой, – ответил в тон.
Несколько дней его не было, и она стала замечать, что ей не хватает общения с ним, без него стала какая-то пустота вокруг. Это ее беспокоило. Внимания ей хватало, но это все стало казаться мелким. В нем она чувствовала мужчину, с которым спокойно. Она не могла объяснить себе это словами, но это был мужчина в понимании женщины, на плечо которого можно опереться не когда падаешь, а держишься за него всегда и знаешь, что оно не исчезнет.
Когда он появился вновь, то чувство радости она ощутила сразу. Они встретились на совещании и в ее глазах заиграли лучики. Он не делал попыток продолжить общение более близко, что задевало ее, но не злило. Она умела ждать, хотя в этот раз не знала, что ждет. Прежняя цель – включить его в список поклонников ушла, так и не потешив самолюбия, но она об этом не жалела.
При редких встречах она узнавала о нем все больше. По крупицам вырисовывался характер и некоторые его способности, о которых мало кто знал.
– Почему ты не женат?
– Угадаешь с трех раз?
– Частое отсутствие?
– И это тоже. Но главное, не хотел, чтобы кто-то стал вдовой, а потом не сложилось. А ты?
– А я делала карьеру и устраивала свою жизнь.
– Устроила?
– Ее можно строить всю жизнь, но в целом, да.
Так они обменивались верительными грамотами по причине отсутствия семьи, но было ясно, что все впереди.
В один из дней у них была иностранная делегация. Многие сотрудники, и Татьяна в том числе, владели иностранным языком. Могли объясняться, но когда заговорил Никита, все замолчали. Он говорил свободно, почти без акцента, на сколько, она могла судить и бегло. После она спросила его, какие еще языки в его багаже.
– Французский, немного немецкий.
– А ты полиглот.
– Да, у меня много достоинств, – улыбнулся он.
– И куда женщины смотрят?
– Вот и я думаю, куда?
– Сам виноват, – она рассчитывала на ответ, но он промолчал.
Один случай, вообще потряс ее. Они стояли и разговаривали в коридоре, встретившись после обеда, и вдруг раздался голос:
– Никита! Ты ли это?
Она обернулась, а он посмотрел поверх ее плеча и они увидели, что к ним идет представительный мужчина, примерно возраста Никиты.
– Как я тебя давно не видел. Извините, – обратился он к Татьяне, – давно не виделись.
Она наблюдала за их встречей, но уходить не собиралась, хотела получить больше информации и получила. Когда они немного поговорили и обменялись телефонами, уходя, его товарищ сказал:
– Разрешите идти, товарищ подполковник, – и подмигнул Татьяне, давая ей понять значимость Никиты. Он сразу уловил суть встречи Татьяны и Никиты и, понимая, что такими женщинами не разбрасываются, попытался поднять статус товарища. Когда Никита повернулся к ней и увидел ее вопросительный взгляд, он смущенно произнес:
– Ну, да, я подполковник запаса. Ты же все давно поняла, что говорить.
– Нет, видимо не все. Сколько в тебе еще спрятано?
– Да и сам не знаю, что куда рассовал, а ключи потерял от кладовок.
– Знаешь, я, возможно, не такая умная женщина, как хотелось бы казаться, но думается мне, что и гражданским ты стал не просто так.
– Не понял?
– Либо сам ушел, либо комиссия.
– Последнее. Все хватит ковыряться у меня в душе, – шутливо он старался увести разговор в другую сторону.
Вот так она и получала представление о нем. Способности к анализу ситуаций в отношениях с мужчинами позволяли ей сложить мозаику человека, который притягивал и рисунок его образа становился все четче.
6
«Я стерва". Я что зря себя столько лет воспитывала? Училась не поддаваться эмоциям, училась управлять своими мыслями, идя к цели любой ценой. Добиваться того, что хотела? И что? Теперь все выбросить на свалку истории? И ради чего? Чтобы оказаться рядом с одним мужчиной? Ну, нет. Я просто расслабилась. Зачем мне эти семейные дела? Стервы бывают и замужние, но это уже не стервы, а мегеры. Они накопили в себе столько злости на одного мужчину, который не оправдал их надежд, что все выплескивают на него, превращая их совместную жизнь в ад. Но вся беда в том, что этот ад на двоих. Я не хочу быть мегерой, злость не моя черта. Мне интересен результат, но удовольствие получаю и от процесса. Лучшее лекарство от интересующего мужчины – другой мужчина, – убеждала она себя. Не хотелось ей менять сложившийся порядок жизни. Положить его у своих ног, цель интересная, но глупая. Результат пустой. Да и не хочется делать ему больно. Хватит заниматься душевными делами. Сближения все равно нет. Да пошел ты к черту! Мало ли мужиков хороших вокруг. Так можно все свои навыки потерять», – думала Татьяна в один из вечеров, который коротала дома.
Общаясь ним на работе, она не собиралась проводить вечера в одиночестве, ожидая его приглашения. В это время у нее появился новый ухажер, мужчина за сорок. Не сказать что красавец, но и не урод. Разведен, состоятелен. Познакомились на одном из вечеров у знакомой. Татьяна стала с ним встречаться, но держала дистанцию, выжидая момента, когда он падет ниц. Он был нужен для решения квартирного вопроса, хотелось ее расширить. Конечно, придет время, и отдаться ему будет необходимо, но пока не время, а может и не наступит, предложит замуж, а она подумает. Она себя не продавала. Продажа это обмен на деньги – тело. Денег она брать не собиралась. Материальный обмен. А выйдя замуж, можно будет жить спокойно в достатке при любящем мужчине. Ну а изображать чувства, не поддаваясь им, она умела.
Но веселость общения в кругу знакомых ее не радовала. Вечерами, когда она была одна, накатывала тоска.
«Неужели я сдаю позиции. Как сказала ей Зоя Федоровна – стервы тоже люди. Это их единственный недостаток. И если стерва до конца жизни одна – то не встретила своего мужчину, а если встретила? Стоит ли оставаться той кем была? Она мне тогда не договорила. Знала, что каждая должна сама прийти к пониманию и решить, что дальше. Умная женщина Зоя Федоровна, ее молчание значило только одно – если встретишь и почувствуешь, что это он, поддайся своему недостатку, и преврати его в достоинство». Вот смысл молчания. Та, что не встретила, не повезло, а та, что встретила, решает сама. Бывалая стерва становится ласковой и нежной, потому что знает истинную цену одиночества и все, что не отдала другим, не разметала, не потеряла по дороге, донесла до своего мужчины, и положила у его ног. А если решила оставить как есть, и не положила, то неси дальше, только ноша станет тяжелее от неиспользованного предоставленного судьбой случая. А где я? Что делать? Видимо одиночество перевешивает. Нет, это не одиночество – это любовь, которую я не ждала и не стремилась к ней. Она сама, не спрашивая, пришла. И даже если захочу не смогу прогнать».
Слезы навернулись у нее на глазах от жалости к себе, от безысходности, что не в силах нести дальше, что имела, чему училась.
И она заплакала. Заплакала, дав волю слезам и эмоциям. Плакала она тихо, закрыв лицо ладонями, пряча свои слезы от души, от реальности жизни.
Заплакала впервые за много лет. Она чувствовала горько-соленый вкус слез, но не вытирала, позволяя им стекать по щекам, давая выход эмоциям.
Татьяна позвонила Олесе и попросила приехать, и та, не задавая вопроса «зачем?», примчалась и, увидев подругу в таком состоянии, воскликнула:
– Что случилось? Что случилось! Не молчи!
– Да влюбилась я, как малолетняя девчонка, – выдавила из себя Татьяна.
– В кого?
– В Никиту.
– Так это хорошо. Он нормальный порядочный мужчина.
– И что толку? Ничего не меняется.
– А он что?
– Ничего. Разговоры ведем как коллеги и все.
– А может быть сама?
– Я его боюсь. Не его, конечно, а неизвестности, Боюсь, что в лучшем случае скажет, что мы просто коллеги, а в худшем улыбнется и все. Но все равно во всех случаях плохо. Я не хочу такого унижения. Я этого не выдержу. Я, которая крутит мужиками, как хочет, и вдруг ее саму отвергли. Нет, это не для меня. И в тоже время понимаю, что другие мне не нужны. Многие их тех, кто хотел моего тела, не стоят и мизинца его, который взял мою душу.
– Так он еще не взял.
– Взял, только об этом не знает.
– И что делать?
– Если бы я знала, – сказала Татьяна, вытирая слезы, – вот поплакала и надеюсь, отпустит. Я уже не помню когда плакала. А помогает, легче стало.
– Тань, ты не торопись. Давай несколько дней подумаем, а там видно будет что делать. Ты вида ему не показывай.
– Да что тут думать? Но вида не покажу, это я умею.
Они просидели весь вечер, разговаривали, ругали мужчин за их недогадливость и хвалили себя.
На работу Татьяна пришла как обычно в своем амплуа, никаких намеков на пересмотр своих взглядов. Такая же подчеркнуто дружелюбная. Но всему есть начало, а значит если не кольцо, то должен быть и конец. Она сидела у себя в кабинете, и ближе к концу дня, зазвонил телефон. Звонил Никита.
– Приглашаю тебя на ужин.
Она не сразу нашлась, что ответить, думая, что ослышалась: – Что?
– Приглашаю тебя на ужин, – повторил он.
– Куда?
– А не все ли равно!
– Действительно. Я согласна, – и они договорились, что он будет ждать ее после работы у выхода.
Татьяна тут же позвонила Олесе и сообщила новость и та удивилась не меньше ее.
– Ну, вот видишь, выдержала паузу и сдвиг, – сделала она вывод.
Знала бы Татьяна, что после их разговора с Олесей, в тот вечер, подруга на другой день позвонила в их организацию и, узнав номер телефона Никиты, сделала ему звонок.
– Здравствуйте. Я подруга Татьяны.
– Очень приятно.
– У меня вопрос. Как вы к ней относитесь?
– Не кажется вам, что вопрос не корректный? Я вас не знаю, никогда не видел, чтобы откровенничать с вами.
– Я вас понимаю, но вы попробуйте мне поверить.
Помолчав, он ответил: – Хорошо попробую. Я хорошо к ней отношусь.
– К ней можно относиться либо плохо, либо хорошо. Это не ответ. Вы относитесь к ней как к коллеге по работе или видите в ней женщину?
– Она мне нравится, но… – он замолчал.
– Что но?
– Я ее боюсь, – и услышал в трубке смех.
– Чего боитесь?
– Не то чтобы боюсь, но она такая уверенная, успешная женщина. Вокруг всегда столько мужчин, готовых оказывать знаки внимания. Я не хочу затеряться в этой толпе, да и не хочу быть среди них, не хочу быть ее очередным поклонником. Это не для меня.
– Какие вы оба глупые.
– Почему?
– Да она тоже боится вас. Вы ей нравитесь, но она боится, что вы просто относитесь к ней как коллеге. И ей, красивой, уверенной каково будет, если это так и она сделает первый шаг. Да и не сделает она этого шага, силы хватит, но гордость не позволит.
– Вы уверены в том, что говорите?
– Не была бы уверена, не позвонила.
– Да, это так. Спасибо вам.
– Только не говорите ей, что я вам звонила. Не упустите свой шанс, другого не будет.
– Я знаю.
– Тогда вперед, – и Олеся повесила трубку.
После этого Никита в раздумье провел почти весь день и лишь к концу рабочего дня, набравшись храбрости, позвонил Татьяне.
Ужин прошел в простой, непринужденной обстановке, понимания, что все самое страшное уже позади – мысли, недосказанные фразы.
Он проводил ее домой, и когда они остались одни, и не было чужих глаз, сказал:
– Я был бесконечно глуп, что упустил столько времени.
– Ты думаешь, сейчас поумнел? Забыл, какая я?
– Может быть и нет, но не жалею об этом. И мне не важно, какая ты была раньше, важно какая ты сейчас.
– И какая?
– Добрая, нежная, – и помолчав, добавил, – любимая.
Она поцеловала его.
– Я не жалею, что была такой. Тебя же не было рядом, вот я и держала оборону, храня свои чувства для тебя. Я поняла, что тоже люблю тебя. Это пришло не сразу. Но лучше теперь, чем никогда.
«Неужели это все со мной? – думала она, глядя на него, – я не хочу быть прежней, не хочу полной самостоятельности".
Татьяна посмотрела ему в глаза, подумав про себя: – Я женщина и хочу быть ей в обычном понимании, а затем улыбнулась и тихо-тихо сказала:
– Стервы – тоже люди…
И что теперь?
1
Я открыл глаза и ничего нового не увидел. Надо мной был все тот же потолок моей спальни. Повернув голову, я посмотрел на будильник, он отмерил уже десять часов субботы. Я повернул голову налево и посмотрел на спящую рядом женщину. Она мило улыбалась во сне.
Так, в постель я тебя затащил, теперь, как тебя отсюда вытащить, подумал я, стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить ее. Мне не хотелось видеть, как она откроет глаза, улыбнется мне, а потом еще чего доброго и целовать захочет. А мне этого не хотелось. Она не была красавицей. Она милой и обаятельной. Да и глупо было бы увидеть рядом с собой не красивую женщину по – утру. Нет, чудеса, наверное, бывают, но не со мной. Я вчера был трезв, а значит относительно в здравом уме. Да если бы и принял лишнего, что бывало крайне редко, глаза всегда видели все, что мне надо увидеть в женщине. Эксперименты я не любил, но отдавал должное мужеству отдельных мужчин. В конце концов, женщина любой внешности остается женщиной и ничто женское им не чуждо. Я их уважал, не был способен на героический поступок по отношению к ним. Взглянул на нее еще раз, и убедился, что она очень мила. Ее светлые волосы разметались по подушке.
Я вспомнил ее стройное тело, которое сейчас скрывало одеяло. Я не хотел никаких слов и нежностей именно в момент пробуждения, именно сейчас. И не то, чтобы от нее, а вообще ни от какой женщины. Закрыв глаза, я представил, что сейчас рядом со мной лежит мисс мира. И ничего.
– Не сейчас, – сказал бы я ей, напрягая фантазию сам с трудом веря, что смогу ей это сказать, а она, обиженно надув губки, захлопала густыми ресницами, словно маленький ребенок, готовый расплакаться. Что она может негодовать, я даже не рассчитывал. Раз лежишь здесь, у меня дома, на моей кровати, значит веди себя скромнее.
Я снова открыл глаза. Природа брала свое, и я, тихо встав, отправился в туалет. Если бы я был писателем, то про природу написал бы другое. Например, что я стал ласкать ее тело, а когда она открыла глаза, откинул одеяло и набросился на нее, как изголодавшийся самец. Но я был скромным человеком и считал, что будить спящую женщину – это разворошить вулкан, который пока сам не утихнет, нечего и пытаться успокоить.
Дверь в спальную комнату я тихо закрыл. Субботу я любил за возможность не торопиться. Впереди выходные и надо уметь ими воспользоваться без суеты, наслаждаясь каждой секундой свободного времени. Принял душ, тихо напевая мотивчики, а затем пошел на кухню и замер на пороге. Моя милая соседка по кровати, набросив на себя мой халат, уже готовила кофе.
– Какая приятная неожиданность, – промолвил я, – выхожу из душа, а кофе уже на столе. Еще бы сюда добавить запах свежих, только что испеченных круассанов, я был бы счастлив.
– Доброе утро, – ответила она на мою тираду, – я проснулась, а тебя нет. Думала, сбежал. Сбежал, изможденный от ночных фантазий. Сбежал от меня. Но потом вспомнила, что бежать тебе некуда и проснулась окончательно.
– Я ходил усмирять свою плоть.
– Ну что же, если другого способа нет, холодный душ тоже вариант, – улыбалась она и глаза ее смеялись, – ты не возражаешь, если я тоже приму душ.
– Для усмирения?
– Для удовольствия.
– Вон оно как?
– Да, я хочу пахнуть свежестью.
– А до этого ты что, пахла…
– Не груби, – перебила она меня, – пошлость не украшает тебя.
– Понял. А что меня украшает?
– Чуткость, внимание, забота, уверенность.
– И все? Это хорошо, – наигранно облегченно вздохнул я.
– Если ты имел в виду рога, то тебе это не грозит по причине, что ты холост пока.
– Пока!
– А ты что, записался в лигу холостяков? Не думай даже. Тебя оттуда вычеркнут и выгонят с позором.
– Это еще почему?
– За неуплату членских взносов. Ты же не будешь ходить туда на сборы. Ты предпочитаешь общество женщин. И это правильно. Да, и в будущем при наличии того, что я сказала, ты избежишь этого рудимента. От тебя надо просто уходить сразу.
– Это почему?
– Можно я сначала в душ?
– За свежестью?
– За ней.
Я посторонился, и она прошла мимо меня. Зашла в спальню и со своей одеждой прошла в душ.
Я посмотрел, что так и стою, завернувшись в полотенце, и посчитал неудобным, когда она выйдет, пить кофе в таком виде, поэтому пошел и натянул нижнее белье, джинсы и футболку. Носки надевать не стал. Так мне было удобнее.
Пока она была в душе, я выпил кофе, который она приготовила, и подготовил все, чтобы сварить и для нее, когда она вернется.
Моя дама вышла из душа минут через двадцать. Увидев меня одетого, резюмировала:
– Достойно. Очень мило, что не остался в полотенце. И босоногий мальчик не портит атмосферу. Я даже допускаю, что чистые носки еще в стирке.
– Обидеть хочешь?
– Шучу я, шучу. Не обижайся.
Она вошла на кухню, я поставил варить кофе и наклонился к ней.
– Можно я вдохну глоток свежести?
– Можно, но только не всю.
Она действительно пахла свежестью воды. Не чувствовалось запаха всяких дезодорантов, духов. Она очень приятно пахла.
– А действительно здорово.
– А то! Ты сомневался? Или хочешь сказать, что впервые?
– Все бывает впервые. Вот наше знакомство. Для нас оно впервые. Значит, и все, что было, впервые. И запах свежести твоей впервые.
– Философ. А ты хоть помнишь, как меня зовут?
– У тебя короткое, емкое и красивое имя. Ольга, Оля. Не ошибся?
– Нет. Как себя назвала, так ты и запомнил.
– Интересно. Тебя что, зовут иначе?
– Так и зовут, как назвалась. Все верно. Паспорт показывать не буду.
– Хорошо. Верительные грамоты примем в устной форме.
Тут я резко повернулся и в последний момент успел снять турчанку с огня.
– Чуть было не убежал. Умеешь ты зубы заговаривать.
– Нет, зубы не умею. В мозги тумана напустить еще могу, а зубная боль, хоть и моя область, но я не лечу их заговорами.
Я поставил перед ней чашку, ложечкой положил не опустившуюся пену ей в чашку и только затем налил кофе.
– Следовательно, ты не ведьма, не знахарка, а стоматолог.
– В десятку. Какой запах! – она наклонилась к чашке и вдохнула аромат свежесваренного кофе, – божественный напиток, – затем, чтобы не обжечь губы, взяла чашку и сделала глоток.
– Как ты его готовишь? У тебя здорово получается. Научи.
– Главное, не экономить на кофе. Затем молоть зерна самому перед приготовлением. На кончике ножа соли и корицы. А вот затем… – я замолчал, делая театральную паузу.
– Не томи.
– Наливать в турчанку надо не холодную воду из-под крана, а уже горячую и стоять рядом. Кофе не любит, когда от него отворачиваются. И в момент, когда пена начинает подниматься и готова схлопнуться, уйдя на дно, надо снимать с огня.
– Ну, ты специалист. А почему не холодной водой?
– Холодная вода остужает молотый кофе и затем медленно его нагревает. Он не дает того аромата. Ты же лимон ошпариваешь, чтобы был аромат. Вот и здесь также. Как взрыв, а он боится, что все закончится и не успеет отдать свой аромат. И потом я положил кофе в чашку и добавил кофе. Он в чашке доходит, томится в ожидании, когда его почувствуют.
– Ты так вкусно рассказываешь, что можно я начну пить, а то уже слюнки текут.
Я вылил остатки кофе и себе в чашку и сел за стол напротив нее. Отпивая горячий кофе, я рассматривал ее. У нее были прямые светлые волосы, узкое лицо, миндалевидные темные глаза под ровными дугами бровей. В общем, как я уже и отмечал, когда смотрел на нее чуть раньше, она была мила и приятна для глаз. На вид ей было не больше двадцати шести.
– Думаешь, и что теперь? Когда я уйду? – прервала она мои наблюдения.
Это несколько смутило меня, но вида я не подал.
– Буду объективен. Когда проснулся, была такая мысль, а сейчас она меня покинула.
– Почему сейчас?
– Бывает, посещают крамольные мысли – затащить женщину в постель тяжело, вытащить, порой, еще сложнее.
– Меня вытаскивать не надо. Я еще умею ходить и с кровати встаю, а не сползаю.
– А вот это недоработка мужчин.
– Здесь с тобой не соглашусь. Это взаимная недоработка.
– С утра мне хотелось насладиться тишиной дома одному. Но я, же могу передумать.
– Это твое право. Но здесь я, пожалуй, соглашусь. Я тоже люблю просыпаться в тишине. Я вообще не люблю просыпаться не в своей постели. Даже у подруг редко остаюсь ночевать. К себе, в свою кроватку.
– А что же изменилось вчера? Почему вдруг решилась поехать?
– Ты мне понравился. И я решила расслабиться. Так, с головой в омут, а там разберусь.
– Омут не затянул, выплыла?
– Я хороший пловец по жизни. Уверена в своих силах и умею управлять собой. И наша встреча еще ничего не значит. Можешь и не верить, но подобное, скорее исключение, чем правило.
– Исключение подчеркивает правило.
– Возможно. Но я умею постоять за себя.
– Это я понял.
Она допила кофе.
– Ну, все, мне пора, – сказала она легко, буднично, как будто забежала на минутку выпить кофе и немного поболтать с подругой.
Мне не хотелось с ней прощаться. Не то чтобы совсем, но вот именно сейчас.
– Послушай. Сегодня суббота, замечательный день. Завтра выходной и никуда спешить не надо. Может быть, проведем день вместе?
– Зачем?
– Не надо искать причину. Вместе – и все?
– Мне надо домой. Еще хватятся, куда я пропала.
Я понял, о чем она. Вчера я был на дне рождения, куда меня пригласили знакомые. Компания была большая и шумная. Много было и незнакомых лиц. Я почти сразу заметил Ольгу, но в атаку не пошел. Провел разведку, навел информацию. Она была знакомой хозяйки. День рождения справляли на даче. Узнал, что она не замужем, пришла без спутника. Когда стало темнеть, я стал собираться домой. Ночевать мне не хотелось, хотелось домой. К этому времени я уже познакомился с Ольгой и, как бы, между прочим, сообщил, что собираюсь уезжать. Она никак не отреагировала, но потом подошла и поинтересовалась, не захвачу ли я ее. Конечно, я согласился, хотя еще не знал, каков будет итог. Уже в городе я спросил, куда ее отвезти – ко мне или к себе, на что она просто ответила:
– Поехали к тебе.
Вот так мы и оказались у меня дома.
– Ты думаешь, будут искать? Ты же не одна уехала, а со мной, – я не стал раскрывать, что знаю, что она не замужем.
– Все равно надо домой.
– Может быть, вечером?
– Хорошо. Я подумаю. Есть на чем записать?