Бойцы Данвейта Башилов Николай

Глава 10

Пыльный Дьявол

Они летели к хапторам. Транспорт шел туда не в первый раз, и Следящие За Полетом показали Вальдесу, Птурсу и Кро место назначения: колониальный мир, полный дикой первобытной красоты, дремлющий под светом двух солнц и сиянием дюжины лун. Жизнь здесь не зародилась, и планетарный ландшафт был диким и суровым: или бесконечные пески, или горы, рассеченные глубокими каньонами, или огнедышащие вулканические цепи. Два материка находились на полюсах, а между ними лежал огромный экваториальный океан с многочисленными островами; некоторые из них были уже терраформированы, покрыты зеленью и заселены. Но на просторах континентов ярились пыльные бури, кружились смерчи, текла огнедышащая лава, и сотни вулканов выбрасывали в атмосферу ядовитый дым. Атмосфера, кстати, оказалась вполне приличной, кислородной, ибо на протяжении пары сотен лет установки хапторов с успехом возмещали недостаток зелени.

Птурс, поглядев на природные бесчинства, на бури и вулканы, проговорил:

— Пыльный Дьявол! Только на Венере хуже да на этой, как ее… на Селле, где древесная нечисть жрет людей. Чего тут рогатым надо, в толк не возьму!

— Этот мир — ближайший к сектору дроми, — сказал Светлая Вода. — Форпост! Имеет важное стратегическое значение.

— Тогда ясно. Хапторы любят зеленых жаб не больше нас. И сколько идет между ними грызня?

— Пару тысяч лет. С тех пор, как лончаки отставили хапторов и взяли в Защитники дроми. Давние счеты, Степан…

Просмотрев голофильм с дикими пейзажами планеты, они ушли из рубки. В трюме Вальдес отстал, затерявшись среди контейнеров. Эти были не меньше тех, в которых странствовал Большой Ассенизатор, но с другим оборудованием — агрегатами для усмирения вулканов и переработки лавы и песка в нормальную почву. Вальдес свернул в один из закоулков между огромными цилиндрами, затем в другой, и обнаружил, что ноги принесли его к люку жилой капсулы. Здесь, озирая трюм внимательным оком, стоял Торговец.

— Счастлив встретить твой взгляд, Старший Защитник.

— Я тоже, дружище.

— Половина и Четверть на подзарядке. Хочешь, я свяжусь с Хозяином?

Вальдес молча кивнул. Глаза Торговца, два зеркала без зрачков, на миг затуманились, потом он коснулся люка, и броневая крышка отъехала в сторону.

— Иди, Защитник. Хозяину приятно с тобой говорить. Это создание, — он приложил к груди четырехпалую ручку, — долго летает с ним, но никогда не видело, чтобы…

Вальдес, уже перешагнувший порог, остановился.

— Ты долго летаешь на корабле? Именно на этом? На «Ахиросе»?

— Да. Что тебя удивляет?

— Не так давно ваш транспорт атаковали дроми — те самые, которых перебил мой экипаж. В этом трюме валялись растерзанные сервы. Функционировали только два, успевшие спрятаться в капсуле. Я думал, это Половина и Четверть, слуги Хозяина. Или ты был одним из них?

— Нет, Защитник. Это создание тоже лежало здесь с оторванной головой, а с ним — Помощник, восемь Следящих За Полетом и шестнадцать Надзирающих За Грузами. Все были тут.

— Тогда я не понимаю…

— Серва уничтожить нелегко, Защитник. Оторванная голова или конечности, как и другие повреждения тела, не страшны. Если сохранился кристаллический мозг, серв не уничтожен. Тело легко заменить.

— Вот как… А я думал, что все сервы здесь новые, кроме Четверти и Половины.

— Ошибочный вывод. Это создание служит семейной группе с астроида Анат шесть больших периодов.

«Большой период равнялся пятистам двенадцати годам. Он живет и служит дольше трех тысячелетий! — в тихом изумлении подумал Вальдес. — Он появился на свет, когда на Земле только-только основали Карфаген, Ниневию еще не разрушили, а до походов Александра Македонского оставалась прорва лет… Возраст Кро Лайтвотера бледнел в сравнении с этой безмерно долгой жизнью».

Псевдожизнью, напомнил себе Вальдес и осторожно погладил хрупкое плечо серва.

— Ты молодец. Ты прожил втрое больше, чем Мафусаил.

— Кто это, Защитник?

— Легендарная личность. В отличие от тебя.

Он повернулся и зашагал мимо ниш, в которых подзаряжались сервы, к обители Занту. Там негромко рокотало сине-зеленое земное море, играли в волнах дельфины, плыл в небе караван белых облаков, и солнце висело над линией горизонта — садилось, но никак не могло соприкоснуться с океаном и расплескать по небесам и водам вечернюю зарю. Закат, который не мог закончиться и даже начаться… Занту это нравилось, и Вальдесу тоже — особенно после знакомства с Пыльным Дьяволом.

Занту ждала его в беседке, повисшей над голографическими скалами и морем. Теплый ветерок развевал ее волосы и забирался бесцеремонно под голубое сари, то вздувая легкую ткань, то заставляя плотно окутывать тонкую фигурку. Остановившись, как обычно, в пяти-шести шагах от нее, Вальдес сказал:

— Я пообщался с Торговцем. Он утверждает, что прослужил вашей семейной группе три тысячи лет. В самом деле так?

— Так. Он самый разумный из моих сервов. — Занту бросила взгляд на скользивших в воде дельфинов. — Прежде он носил другое имя. Па языке Земли — Пестун или Ментор… Он вырастил меня и ушел вместе со мной в это… в это изгнание.

Последняя фраза далась ей с трудом. Вальдес не стал пускаться в расспросы. Было так хорошо, так спокойно стоять в этой беседке над морем, смотреть в синие глаза Занту, любоваться ее нежным личиком и не думать о мире за порогом капсулы. Ни о Кро и Птурсе, ни о Данвейте и Земле, ни даже об Инге Соколовой, которую он не видел больше двух месяцев. Занту была мечтой, Инга — реальностью, а первое для человека всегда дороже второго.

— Я был в рубке, — наконец промолвил он. — Следящие За Полетом показали мне планету хапторов. Величественный мир, но неприветливый.

— Мы спустимся там, Сергей Вальдес с Земли.

— Спустимся? Для чего? Обычно мы разгружались на орбите. Разве там нет орбитальных портов?

— Есть. Но в обмен на товары нам отдают один из островов. Мы должны перевезти его на Файо.

— Целый остров? — Вальдес не успел удивиться, сообразив, в чем дело. — Его нужно уменьшить, да? С помощью молекулярных сканеров? Но при этом погибнут все животные и вся растительность… Или существует какой-то другой способ?

— Нет. Но остров пустынен, там только скалы, камни и песок. Ни зверей, ни растений, ничего живого.

— Зачем же он вам? Торговец говорил, что вы украшаете свои планеты и временами спускаетесь к ним с астроидов, чтобы вспомнить предков и побродить в их мирах… Но камни, скалы и песок — плохое украшение.

— Ты не прав. — Она повела рукой, и в воздухе, прямо над морем, повисло изображение Большого Каньона. — Разве это не прекрасно? Или другие пейзажи с вашей Земли… — Каньон сменился заснеженными вершинами Гималаев, затем появились скалы Тассили с рисунками древних охотников.

— Да, на это стоит поглядеть, — признал Вальдес. — Но не думаю, что мы продадим вам Джомолунгму или Чимборасо. Они нам слишком дороги.

— Вы продаете нам другое.

Новый взмах руки, и череда новых иллюзий выплеснулась на невидимый экран. Резко выдохнув воздух, Вальдес в изумлении уставился на них. Словно окно в другую жизнь раскрылось в небе, и плыли в нем кадры из земных картин, цветных и объемных, сделанных в этом и минувшем веке; то были фильмы гениальных мастеров, с великими актерами и вечным, как Вселенная, сюжетом. Он смотрел, как Орфей прощается с Эвридикой, как Ромео обнимает юную Джульетту, как мечется Меджнун, тоскуя по Лейле, как, склонившись над Дездемоной, Отелло тянет к ней дрожащие руки, как умирает в объятиях возлюбленного дама с камелиями. Любовь, любовь и снова любовь… Отчаянная, безнадежная, несчастная… Страсть, которая сильнее смерти…

— Это правда? — спросила Занту. — Все это случилось на Земле и записано вами в знак почтения к предкам? Чтобы потомки знали об их судьбе, страданиях, надеждах? Чтобы их имена сохранились в памяти, пока не истает время и не расточатся звезды?

— Записать эти истории было нельзя, в те эпохи мы не имели необходимых приборов, — сказал Вальдес. Потом, после паузы, добавил: — Все это выдумки, Занту, выдумки и в то же время — правда. Есть среди нас особые люди с даром к сотворению фантазий и иллюзий. Одни делают это с помощью слов, произнесенных или записанных, другие создают картины, изображающие то, что было, и то, чего не было, третьи рядятся в чужую жизнь, как мы в свои одежды, живут чужими чувствами, плачут, смеются, тоскуют, как давно ушедшие от нас или вовсе несуществующие люди. И мы им верим. Удивительно, но верим!

— Я тоже верю, — шепнула Занту. — Этот дар, о котором ты сказал, эта способность творить фантомы, неотличимые от реальности… такого нет ни у кого. Ни одна раса в этом с вами не сравнится. Вы великие лжецы, Сергей Вальдес с Земли, но ваша ложь дороже истины. — Она замолчала, потом ее зрачки расширились, губы дрогнули. — Подойди ко мне, — услышал Вальдес.

Он сделал шаг и остановился.

— Ближе, — тихо промолвила она, — еще ближе. Возьми меня за руку.

Ее кожа была шелковистой, нежной. Собственная пятипалая ладонь показалась Вальдесу чем-то неестественным — слишком широка и груба. Он заметил, что дыхание Занту стало глубоким, маленькая грудь с крохотными вишнями сосков вздымалась быстро, учащенно. Признаки возбуждения у лоона эо были такими же, как у людей. Почему их считают псевдогуманоидами?.. — мелькнула мысль.

На этот раз ментальный контакт длился дольше. В тесном слиянии, не в силах отделить собственное «я» от сущности Занту, Вальдес парил в каком-то необозримом, заполненном светом пространстве. Здесь не имелось ни солнца, ни звезд, ни теней, ни мрака, а только серебристое сияние, что, как мнилось, поддерживает их в пустоте. Возможно, то была Великая Пустота, принимавшая души погибших астронавтов? Не темная и холодная, а озаренная великолепным блеском, не безысходная, но приносящая дар сопричастности; место, где обитали ушедшие близкие и друзья, где души любящих соединялись навек, где исчезали все различия меж ними. Цвет кожи, количество пальцев или число хромосом, строение скелета, особенности желез внутренней секреции — все это тут не имело значения; во всяком случае, не большее, чем сброшенная лишняя одежда.

Руки Занту обнимали Вальдеса, губы скользили по его губам, и это было единственной реальностью в светлом теплом мире, подаренном лишь им двоим. Он не мог прикоснуться к ее телу, будто не существующему и, кроме губ и рук, растворившемуся в пустоте, но мысли и чувства воспринимал с поразительной ясностью. В них доминировало удивление; казалось, Занту не понимала, как существо другой природы, отличное от соплеменников, способно слиться с ней. Была, однако, радость, и Вальдес ощущал, как она вытесняет тоску одиночества и страх подобно приливному валу. Эта бурная мощная волна делалась все выше, накатывалась все стремительнее, превращалась в цунами, несла и кружила их в сияющей бездне, не имевшей пределов и дна. Все сильнее, все неистовее и быстрей…

Он очнулся. Рука Занту лежала в его руке, ее ресницы трепетали, и в синих глубоких глазах таились изумление и счастье. Вальдес наклонился и поцеловал ее губы — в яви, не в призрачном трансе, соединявшем их мгновение назад.

— Это какой-то знак? — прошептала она.

— Да. Так выражают приязнь на моей планете, в мире людей.

— Но я не человек…

— Разве это важно?

Занту вздохнула, коснулась пальцем губ.

— Я видела такое в ваших фильмах… я видела другие проявления любви… я не способна к ним, Сергей Вальдес. Наша физиология отлична от вашей.

— Не будем об этом. Любовь — нечто большее, чем содрогания плоти и обмен телесными жидкостями.

— Что же? Что она для вас? Для тебя?

Секунду-другую он размышлял, потом задумчиво произнес:

— Чудо. Любовь — это чудо слияния. То, что ты позволила мне ощутить.

Чудо, подтвердили ее сияющие глаза. Потом Занту погладила щеку Вальдеса и отодвинулась. Медленно, медленно, шаг за шагом, она отступала от него к огораживавшей беседку балюстраде, к той ее части, что повисла над морскими волнами. Ограждение раздвинулось, пропуская ее, и фигурка Занту вдруг начала таять в небесной сини, словно теплый ветер размывал ее и уносил частичку за частичкой вдаль, разбрасывая их над океаном. «Приходи ко мне, приходи», — донеслось до Вальдеса. Потом она вытянула руку, уже полупрозрачную, туманную, и бросила на пол цветок — огромный, голубой, подобный навершиям, венчавшим башни Замков. Лепестки цветка затрепетали, взлетела бабочка с множеством крыльев и растворилась в теплом воздухе. Вальдес рванулся к балюстраде, перепрыгнул через нее, погрузился в голограмму и ощутил, как пальцы коснулись стены. Ни двери, ни прохода…

Занту исчезла, но ее слова все еще звучали. «Приходи ко мне, приходи…»

— Я приду, — сказал Вальдес.

Через несколько дней, когда корабль приблизился к планете, весь экипаж сидел у пульта «Ланселота», всматриваясь в скользившие по экрану изображения. Этот обзорный экран был много больше, чем на прежнем бейри, и виды планеты передавались на него из рубки управления. Восемь Следящих За Полетом вывели транспорт в плоскость экватора, и теперь корабль неторопливо полз над континентами и океанами Пыльного Дьявола, в ожидании, когда разрешат посадку. Видеодатчики лоона эо были превосходны, передавая оттенки песков и скал, изумрудных океанских вод и пламенных кальдер вулканов. Вдоль экватора тянулись островные гряды, и освоенная хапторами твердь кудрявилась лесами или расстилалась ровной и просторной степью. Цвет растительности тут был зелено-золотистым, приятным для глаз и гармонировавшим с поверхностью океана. В архипелагах, лежавших внизу, встречались огромные острова, размером с земной Мадагаскар; их окружали участки суши поменьше, но тоже вполне приличные, величиной с Сицилию, Кипр и Крит. Но поселений было немного — торчали кое-где серые бетонные купола да решетчатые башни с чашами радаров.

— Красивый мир, — сказал Вальдес. — Я бы придумал другое название. Пыльный Дьявол не очень подходит.

— Ты на материк взгляни, вот сюда, — буркнул Птурс. — Ну и крутит, ну и вьет! Самум, торнадо! Песчаный шторм, и площадь побольше, чем у любого острова! Не удивительно, что рогачи туда не суются.

Кро покачал головой.

— Слишком поспешный вывод. — Перебросив изображение на монитор стрелка, Вождь укрупнил его. — В этой песчаной каше просматривается купол… даже два купола, клянусь Маниту! Два бетонных дота, а между ними — выдвижной локатор под защитным колпаком. Вероятно, есть подземные сооружения, склады, арсенал, пусковые шахты, батареи… Военный объект, и таких здесь несколько десятков. Те, что на островах, скорее всего, муляжи, а боевая техника замаскирована на континентах. Форпост против дроми, как я вам сказал.

Будто подтверждая справедливость слов Вождя, на экран выплыл силуэт орбитальной крепости. Из орудийных башен торчали стволы плазменных метателей, бивни малых кораблей, пристыкованных к шлюзам, хищно целились в транспорт.

— Пилот — кораблю, — сказал Вальдес. — Свяжись со Следящими. Я хочу знать, сколько тут боевых заатмосферных объектов.

— Три, Защитник, — тонким голосом откликнулся «Ланселот». — Один вращается в экваториальной плоскости, два — в меридиональных, орбиты под углом в девяносто градусов.

— Есть большие корабли? Крейсерского класса?

— Нет.

— Ну, уже легче, — молвил Птурс. — Не доверяю я этим рогачам. Такие же паршивцы, как дроми.

— Они больше похожи на людей.

— И что с того? Фаата, гадюки, вообще от нас не отличались.

Транспорт ринулся вниз — видимо, хапторы дали разрешение на посадку. Планетарная сфера широко распахнулась, линия горизонта плавно поплыла вверх, превращаясь в край огромной чаши, звездный хоровод исчез в сиянии двух солнц, алого и желтого. Они неслись над океаном к северному континенту. Первый из Следящих За Полетом осведомился о готовности Защитников. В полной боевой, ответил Вальдес и запросил координаты точки приземления. Их было две: оборудование полагалось отгрузить в ста сорока километрах от вулканической цепи, затем переместиться к острову в экваториальной зоне.

Птурс широко зевнул.

— Скучно! Монета капает, но служба скучная. Ты как считаешь, Ланселот?

— Этот корабль хотел бы полетать, — отозвался бейри.

— Я тоже не прочь. Полетать, пострелять, вышибить мозги из какой-нибудь гниды… Нельзя, однако. Ну, хоть анекдот нам расскажи! Я сколько в тебя их загрузил?

— Восемь тысяч пятьсот пятнадцать. Что желает Защитник?

— Давай про генерала. Самый бородатый.

Изобразив хихиканье — наверно, чтобы подготовить экипаж — «Ланселот» задушевным тоном начал:

— Однажды случились у генерала именины. Пригласил он всех офицеров своей дивизии, и когда те перепились в зюзю…

— Nulli tacuisse nocet, nocet esse locutum[26], — строгим голосом произнес Светлая Вода. «Ланселот» поперхнулся и смолк.

Океан остался позади, и теперь «Ахирос» летел над пустыней. Она была величественна и прекрасна. Алое солнце стояло в зените, желтое восходило над безбрежным морем песка, и от высоких дюн падали двойные тени. Ветер срывал песчинки с гребней барханов, они кружились, завивались мелкими смерчами, гонявшимися друг за другом, словно живые существа. Иных движений не было, лишь песок и ветер метались по равнине, сверля и полируя торчавшие тут и там скалы. Их причудливые формы вызывали в памяти то скелет динозавра, то дворец из восточных сказок, то огромный, источенный жучками пень.

— Погулять бы, — промолвил Птурс. — Заржавеем, сидя у пушек.

— Тут, Степан, не погуляешь, а вот на острове, пожалуй, можно, — откликнулся Вальдес. — Установим вахты: двое на корабле, один свободен. Сойдем на грунт, немного разомнемся.

На горизонте поднялась горная цепь. Дым окутывал вулканические вершины, и в этих черных облаках просвечивало временами багровое пламя. Транспорт, сбрасывая скорость, пошел вниз, песчаные барханы приблизились, мелькнули маяк наведения на вышке и широкое, залитое пластбетоном поле, прикрытое силовым колпаком. По его периметру стояли гравитационные платформы, орнитоптеры, погрузчики, эмиттеры силового поля и другие механизмы. Среди них суетились крохотные фигурки.

Транспорт замер над защитным куполом, и две гигантские тени пересекли бетонную площадку и песок. Потом Вальдес ощутил легкую дрожь — в центральном трюме раскрылись створки нижнего люка. В центре купола вспыхнуло синее кольцо, обозначая вход. «Ахирос» висел метрах в сорока над ним, и вдвое большее расстояние отделяло его от грунта.

— Пошла разгрузка, — бесстрастно сообщил кто-то из Следящих, и первый контейнер, несомый четырехпалым манипулятором, выплыл из трюма. Затем они понеслись потоком; погрузочные лапы расставляли их внизу, ныряли в чрево корабля и возвращались с новым грузом. Так продолжалось около трех часов. Птурс задремал в удобном кресле, Вальдеса тоже клонило в сон, и только Вождь Светлая Вода внимательно следил за монотонным действом. Временами он обменивался парой фраз со Следящими в рубке, и тот или иной фрагмент картины приближался, заполняя экран: фигура в серебристом скафандре или коричневом комбинезоне, какой-нибудь агрегат, бетонные казематы на краю поля, орнитоптеры и транспортные платформы непривычных очертаний. Наконец Кро повернулся к Вальдесу и сказал:

— Тут не больше десятка хапторов, Сергей, остальные — андроиды. Многофункциональные механизмы. Сейчас работают как монтажники, но нельзя исключить, что…

Он смолк. Контейнеры внизу раскрылись как лепестки цветов, затем серебристые фигурки обленили их, и среди хаоса огромных конструкций сверкнул лазерный луч.

— Приступили к сварочным работам, — промолвил Вождь. — Шустрые! Зря времени не теряют.

Последние контейнеры выплыли из чрева корабля, и он опять едва заметно покачнулся. Задраен люк, понял Вальдес, и тут же Следящие сообщили, что поднимают транспорт. «Ахирос» плавно пошел вверх, тени от его корпуса съежились и исчезли, а площадка, механизмы и защитный купол затерялись среди барханов и скал. Небо поблекло, потом начало темнеть; вспыхнули звезды, сияние солнц, алого и желтого, сделалось ослепительным, и «Ланселот», предохраняя глаза экипажа, подключил фильтры. Миновало с полчаса, корабль, шедший по параболической траектории, опустился в атмосферный слой, и небо снова стало небом, а не бездонной пропастью космоса. Они двигались к острову в экваториальных широтах.

Птурс пробудился и широко зевнул:

— Идем за товаром, а? По-моему, наш купец опять прогадал. Плохой обмен — столько дорогого оборудования на какой-то мелкий островок. Я слышал, там ни травинки, ни кустика… На кой черт он сдался лончакам?

— Каприз богатой расы, — заметил Кро. — Все есть, и ничего не нужно, кроме инопланетных диковин и раритетов. Древние статуи и картины, редкие звери, архитектура, растения, фильмы и даже острова для украшения пейзажа.

— Словом, декаданс и гедонизм. — Птурс неодобрительно сморщился и поглядел на Вальдеса. — Как думаешь, Вождь, пилотов они тоже коллекционируют? Таких молодых и красивых, как наш капитан?

— Ты… — начал Вальдес, хмурясь и стискивая кулаки, но Светлая Вода перебил его:

— Мои предки говорили: не стоит койоту лязгать зубами на луну. Да, Сергей к ней ходит, говорит с ней, и это уникальный случай. Первый настоящий контакт! Мы получаем важные сведения, так что закрой рот, Степан.

— Ну, если важные… Если так, койот молчит, хоть вспоминается ему одна малышка на Данвейте. Очень, очень симпатичная… И что интересно, не лончиха, а настоящая женщина. Был бы я помоложе лет на двадцать…

«Споры бесполезны», — подумал Вальдес. Имелась у Степана Ракова такая прихоть — совать свой нос в чужие дела и давать непрошеные советы. Может, из-за этого и стал он коммаидером лишь на пятом десятке — флотское начальство разговорчивых не жаловало, предпочитая исполнительных и молчаливых.

Промчавшись над океанскими водами и лесистыми архипелагами, транспорт завис в воздухе и начал опускаться у небольшого островка. Остров был скалистым, окруженным стеной утесов, поднимавшихся метров на двести, а в середине его лежало крохотное плато, засыпанное песком, сквозь слой которого прорастали каменные столбы. В свете двух солнц песок казался разноцветным, игравшим оттенками золота и киновари, багрянца и охры, а скалы, источенные ветрами, выглядели как изысканное кружево. Очевидно, плато и весь островок выдавило из планетарных недр при какой-то давней катастрофе, раскрыв каверну, полную минеральных красот и чудес. Был тут белоснежный кварц, подобный пене, друзы хрусталя и аметистов, желтых цитринов и дымчатых серых топазов, была кроваво-красная шпинель и россыпи зеленых хризолитов, гранаты, халцедоны и яшма, пестрая, словно восточный ковер, были странные фигуры, произошедшие из сталактитов, похожие на птиц, цветы или зверей, и все это сверкало и искрилось, блестело и сияло, отражая солнечные лучи мириадом граней. Уникальный природный реликт, какого, может быть, во всей Вселенной не найдешь… Бесспорно, он стоил груза механизмов и приборов, доставленных кораблем; пожалуй, сотни таких грузов.

— Каменный сад… — в ошеломлении пробормотал Вальдес.

— Красиво, — согласился Птурс. — Беру свои слова обратно — не прогадали лончаки!

Транспорт завис над плато, раскрылись нижний и бортовой шлюзы, выдвинулся балкон с лестницей, прикрытый пузырем силового экрана. Сервы — все шестнадцать Надзирающих За Грузом и Помощник Торговца — вышли на песчаную почву плато, и из трюма, подхваченные грузовыми лапами, стали появляться башенки излучателей. Вальдес знал, что их полагалось развесить на гравиплатформах по всему периметру острова, затем включить сканеры, и участок суши площадью в три квадратных километра сожмется до размеров волейбольной площадки. В основании острова уже были просверлены тоннели и заложены металлокерамические балки; на этой прочной конструкции остров приподнимут и загрузят в трюм. Для масштабирования и транспортных операций был отведен завтрашний день, ибо ночное освещение реликта тоже полагалось зафиксировать — песок и камни поставлялись в комплекте со светом двух солнц и двенадцати лун.

Разгрузка эмиттеров и голокамер еще не завершилась, как рядом с кораблем сели два орнитоптера. Вышедшие из них андроиды, блестя серебристыми корпусами, смешались с сервами; те и другие дружно работали у платформ, монтируя аппаратуру, — вероятно, контракт предусматривал такую помощь. Вскоре первая платформа с излучателем поднялась в воздух и исчезла за южной грядой скал.

— Кого отпустишь на берег, капитан? — поинтересовался Птурс.

— Иди. Сначала ты, потом Вождь, а я погуляю вечером. — «С Занту», — добавил Вальдес про себя. Эта мысль пришла неожиданно, и, обдумав ее, он решил, что ничего крамольного в том нет — место уединенное, а роботы хапторов не помеха.

Птурс выбрался на песок и стоял теперь у трапа, осматриваясь и всплескивая руками в немом восхищении. Сервы и андроиды, не обращая внимания на человека, занимались своими делами. Недолго понаблюдав за ними, Птурс шагнул к плите, усыпанной мелкими аметистами, попытался выдрать камешек, потом плюнул и побрел в глубь островка.

— Пошли с ним УБРа, — сказал Вальдес. — Для нас спокойнее и для него тоже.

— Хорошая мысль.

Кро защелкал пальцами протеза по клавиатуре, отдавая приказ «Ланселоту» и роботу. УБР был тот самый, что дрался с ними за Крысятник, — стальной герой, который был четвертым членом экипажа, упакованным до поры до времени в оружейный сейф. Вальдес увидел, как темная полусфера выскользнула через нижний шлюз, приникла к земле, выискивая следы, и молнией метнулась к утесам. Через минуту на мониторе правого стрелка возникла мощная спина и грива спутанных волос. Потом Птурс обернулся и с улыбкой раскрыл ладонь, продемонстрировав пару желтых, сияющих солнечным светом цитринов.

— Отковырял-таки! — Вальдес хлопнул себя по колену. — Тоже мне, любитель сувениров!

— Trahit sua quemque voluptas[27], — с философским видом заметил Светлая Вода. — Ты, мой друг, тоже не безгрешен.

«Точно не безгрешен», — думал Вальдес, помогая Занту спуститься с трапа. Она боялась, но он ее уговорил, сказав, что атаки хапторов не предвидится, что даже их механизмы исчезли, и только УБР, верный страж, обходит территорию. Теперь Занту стояла на песке и озиралась по сторонам с таким восторгом, с таким чарующим изумлением, что у Вальдеса теплело в груди. На ней был легкий комбинезон, талию охватывала узкая полоска гравипояса, в волосах перемигивались огоньки — вероятно, работала какая-то защитная система.

Ночь в этих широтах Пыльного Дьявола оказалась спокойной, насыщенной ароматом моря и запахом нагретых светилами скал, а в небе плыли двенадцать разноцветных лун, делавших остров похожим на обитель призраков. Белые изваяния из сталактитов и кварца будто шевелились, изображая животных и птиц, населявших этот каменный лабиринт; в ливне небесных лучей искрились самоцветы, блестели лунные дорожки на песке, и неторопливо, беззвучно, таинственно скользили тени. Тишину нарушал лишь скрип песчинок под ногами; даже рокота волн не было слышно.

Они остановились на овальной яшмовой плите, оранжевой с лиловыми разводами, косо торчавшей из песка. Узкая ладошка Занту пряталась в руке Вальдеса.

— Твой остров — там, на Земле, похож на этот?

— Только тем, что у берега есть песок и камни, а вокруг — океан.

— Он не такой красивый?

— Ну, почему же… У нас растут деревья, целая роща пальм, полинезийская сосна, две магнолии, бамбук и заросли цветов… гибискус, юкка… В центре острова — опреснительная станция, маленькое озеро и старый дом, построенный моими предками. Большой дом, в два этажа, веранда на восток, веранда на запад… — Вальдес вздохнул. — Утром мы садились за стол на восточной веранде, вечером — на западной. Пили вино, разговаривали и смотрели, как гаснет над морем вечерняя заря…

— Мне хотелось бы взглянуть на это, — сказала Занту. — Жаль, что я не человек и даже не могу притвориться человеком, как тот, кого ты зовешь Светлой Водой. Я бы…

Вальдес внимательно посмотрел на нее:

— Ты сказала, что Кро притворяется. Я слышу это не первый раз. Почему? Из-за его протезов? Из-за биомеханических органов?

— Нет. Если бы он захотел, все утерянное к нему вернулось бы. — Занту зябко передернула плечами. — Когда-то такие существа, как он, прилетели к нам, и видом они походили на лоона эо. Мы зовем их мзани и умеем распознавать их сущность. Они обещали нам помощь и защиту, но мы сами выбираем Защитников. Им пришлось уйти. Мзани не хотели нам зла. просто они любопытны и желают знать о каждом народе Галактики.

— Что в том плохого?

— Может быть, ничего, но нам это не нравится. Мы боимся… боимся чужих, боимся их жадности, тяги к насилию, их агрессивности и мощи… И мы не желаем, чтобы кто-то слишком многое знал о нас и наших страхах. Даже мзани, не желающие нам плохого.

«Надо же, мзани! — подумал Вальдес. — Фантазия вечно испуганной расы беспредельна. Монстры и призраки чудятся в каждом темном углу».

— Пусть ты права, и Кро не человек, но в мудрости ему не откажешь, — вслух заметил он. — Кро тоже боится… или, скажем так, опасается.

— Чего же, Сергей Вальдес с Земли?

— Вы поставляете механизмы многим расам. Устройства, которые можно разобрать, а модули использовать в военной технике. Этот Большой Ассенизатор для кни'лина и агрегаты, которые мы привезли хапторам… Те и другие нам не друзья.

Занту негромко рассмеялась:

— Успокой мзани, который притворился человеком. У нас в астроидах говорят: скорее Древние вернутся в мир, чем так случится. Эти модули… то, что ты называешь мелкой частицей устройства… они имеют примитивное самосознание. Они становятся мертвыми, если в них что-то хотят изменить или использовать не так, как надо.

— Хорошая новость, — сказал Вальдес. Темная полусфера УБРа пролетела над ними, зависла над скалой, усыпанной серым пеплом топазов, и, не дождавшись приказаний, умчалась прочь. Занту проводила ее взглядом.

— Если бы я была человеком… была земной женщиной… и если бы ты очутился с нею здесь… только ты, она и больше никого… Что бы ты сделал, Сергей Вальдес с Земли?

— Многое, мой златовласый ангел. Такое, о чем я боюсь помыслить, не то что сказать.

— Например?

— Я взял бы ее на руки и понес вокруг острова.

Ее глаза сверкнули лукаво и печально.

— Меня никогда не носили на руках… Ты ведь сильный, Сергей Вальдес, ты меня не уронишь, верно?

— Не уроню.

В своем гравипояске он была легче пуха. Ее губы манили, как раскрывший лепестки цветок. Вальдес склонился к ним и улетел в Великую Пустоту, полную тепла и света.

Платформы со сканерами зависли у подножия острова, чуть выше опорной решетки из керамических балок. Операция по масштабированию должна была начаться утром, на восходе алого солнца, но ее пришлось отложить: у бортового шлюза опустился орнитоптер. Это была большая машина, и когда ее блестящие металлические крылья застыли в верхнем положении, под ними обнаружилась пара консолей с боевыми лазерами. Сквозь прозрачный корпус виднелись фигуры солдат, но на почву островка ступил только один хаптор, облаченный в коричневую униформу, расшитую на плечах и груди черным узором. Торговец вышел ему навстречу, затем поспешно вернулся и, активировав устройство связи, произнес:

— Хаптор не хочет говорить с сервом. Требует, чтобы к нему вышел человек.

Тяжкое предчувствие сжало сердце Вальдеса. Он переглянулся с Кро и Птурсом, вылез из кокона и шагнул к выходу. Вождь промолвил ему в спину:

— Я включаю запись, капитан. Мы редко видим хапторов. Что бы он ни сказал, информация будет полезной.

Вальдес кивнул и, покинув «Ланселот», направился к трапу.

Хаптор был чудовищно огромен. Выше рослого человека на две головы, с широченными плечами и выпуклой бочкообразной грудью, с голым черепом, покрытым складками задубевшей кожи, он нависал над Вальдесом, как гора над скалой. Темные глаза прятались в глубоких, как пещеры, глазницах, мощные челюсти стиснуты, в углах безгубого рта — маленькие диски с точками объективов; вероятно, он тоже записывал все сказанное и увиденное. Две основательные шишки на его лбу, каждая величиной с кулак, украшали серебристые острия с протянутой между ними цепочкой. На ней, прямо у широкой переносицы, болтался фиолетовый кристалл.

Великан заговорил на языке лоона эо, и его голос раскатился гулким эхом среди утесов:

— Твой, волосатый, есть хранитель тела, так?

— О чьем теле ты говоришь? Я не понимаю.

— Лоона эо, который на этот корабль! — рявкнул хаптор, вытянув ручищу к трапу. — Твой его хранить, беречь, защищать, верно?

Словно молния ударила в висок Вальдеса. Узнали про Занту! Но как? Он подумал, что их ночная прогулка была безумием, потом стукнул по перилам трапа.

— Этот корабль привез механизмы в твой мир. Здесь три десятка роботов и я, офицер-Защитник. Больше никого. Никаких лоона эо.

Распахнулась огромная пасть, хриплые каркающие звуки вырвались из нее — хаптор смеялся.

— Твой, волосатый, не брызгать зря слюной! Тут в камнях и наверху — приборы для наблюдать! Мы видеть твой, видеть лоона эо. Прошлая ночь.

— Ошибаешься. Это был серв. Мы осматривали территорию. Перед тем как применить молекулярные сканеры, необходимо…

— Рррхх… Твой носить серва на руки? Твой сильно-много глупый! Дроми даже больше умней! Защитник никогда не летать на торговый корабль, мы точно знать, мы тоже быть Защитник. Никогда не летать, кроме редкий случай — когда на корабль живой лоона эо. Так?

В коммутаторе Вальдеса журчали голоса. «Вломи ему промеж рогов!» — ярился Птурс. «Спокойнее, — советовал Кро. — Пусть говорит. Все сказанное нам интересно».

— Чего ты хочешь? — спросил Вальдес. — Повторяю, на этом корабле нет лоона эо. Но, предположим, он был бы здесь… Что тебе надо от него?

Рука хаптора легла на черную вышивку на груди.

— Я тэд, — сообщил он с заметной гордостью. — В этот мир четыре тэд, и мы здесь лидер. Без наш воля ветер не дуть, песок не лететь! Мы решить: чтобы корабль уйти, лоона эо остаться.

— Насчет ветра и песка ты загибаешь, они обойдутся без ваших указаний, — промолвил Вальдес.

— Не понимать.

— Я говорю, что мне не нужно ваше разрешение. Мы и так уйдем.

— Нет. — Великан вытянул руку к зениту. — Там боевой корабль для стеречь. Твой ничего не сделать. Твой нет оружия.

«Он не знает про «Ланселот», — пискнул в ухе голос Кро. — Заморочь ему голову. Попробуй выяснить, зачем ему лоона эо».

— Ваш народ тоже служил в Защитниках, — сказал Вальдес. — Ты понимаешь: если бы я бросил лоона эо, Хозяева остались бы очень недовольны. Много, сильно, чрезвычайно! Пожалуй, отрезали бы мне голову.

Хаптор наклонился, шагнул к Вальдесу, и цепочка, соединявшая рога, зазвенела.

— Твой сказать умней. Сказать: хаптор виноват! У хаптор быть много воин и лазер. Твой ничего не мог сделать. Корабль уйти, твой жив, робот цел, лоона эо остаться у плохой хаптор.

— Хозяевам это не понравится. Перестанут торговать с вами.

— Живой лоона эо больше выгода, чем торговать. Мы говорить с ним, потом отпускать, и твой Хозяева доволен. Снова торговать с хаптор. — Тэд еще ближе придвинулся к Вальдесу. — Так хорошо, да? Иначе я снять твой шкура и набить песок. Но я не хотеть. Я хотеть лоона эо для один вопрос.

— Какой? Может быть, я отвечу?