Заговор «Аквитания» Ладлэм Роберт
Губы Делавейна растянулись в самодовольной улыбке. Резко потянувшись к дистанционному управлению, он выключил боковые экраны, сосредоточив все внимание на центральном. Камера как раз схватила генерал-лейтенанта, шагавшего в каске по залу для пресс-конференций где-то в Вашингтоне. Сняв каску, генерал взобрался на трибуну и заговорил в микрофоны резким голосом:
– Нами перекрыты все дороги на Вашингтон, и настоящим я строго предупреждаю всех гражданских лиц, что любые попытки пересечь пропускные посты будут пресекаться силой. Мои приказы коротки и ясны: стрелять боевыми патронами. В силу чрезвычайных обстоятельств я принимаю на себя верховное руководство, возложенное на меня спикером палаты в отсутствие президента и вице-президента, покинувших столицу по соображениям безопасности. В настоящий момент власть находится в руках военных, и до отмены чрезвычайного положения мы будем действовать по законам военного времени. Жестом победителя Делавейн выключил и последний экран.
– Свершилось, Пол! – сказал он, обращаясь к своему адъютанту, стоявшему в полной парадной форме у стены, украшенной странной картой. – Даже самые слюнявые из пацифистов не посмеют и заикнуться об отмене чрезвычайного положения. А если попробуют… – Глава “Аквитании” указательным пальцем правой руки имитировал пистолетные выстрелы.
– Да, свершилось, – согласился адъютант, подходя к письменному столу генерала и шаря в одном из его ящиков.
– Что вы делаете?
– Простите, генерал, но это тоже должно свершиться. – Адъютант достал из ящика “магнум” калибра 0,357.
Однако не успел он поднять его, как левая рука Делавейна извлекла из-под подушки инвалидного кресла короткоствольный пистолет. Нажимая раз за разом на спусковой крючок, генерал выкрикивал:
– Думали застать меня врасплох? Ничтожества! Трусы! Предатели! Думаете, я верил хоть одному из вас? Думаете, не видел, как вы смотрели на меня? Не слышал вашего шепота? Да я и без ног лучше любого из вас! Вот так, подонок! Теперь ты это знаешь. А скоро узнают и остальные! Они будут расстреляны за измену основателю “Аквитании”! Верить вам?! Да вы только и зарились на мое место! Руки коротки!
Все четыре пули попали в цель, адъютант, изрешеченный, отлетел к стене, к карте будущего государства. Собрав последние остатки сил, он поднял мощный револьвер и единственный раз нажал на спуск, после чего, бездыханный, распластался на полу.
Пуля, выпущенная из крупнокалиберного револьвера, ударила Джорджа Маркуса Делавейна в грудь, вызвав сильное кровотечение. Инвалидное кресло вместе с пристегнутым мертвым пассажиром упало набок.
Никто так и не понял, когда это началось, но постепенно перестрелка стала стихать. Этому способствовали небольшие группы людей в военной форме, которые, зачастую вопреки приказам своих командиров, рыскали по улицам и врывались в здания, оказывая сопротивление другим людям, одетым в ту же форму. Солдаты против солдат, вопрошающие взгляды, полные гнева и отвращения, впивались в лица, полные высокомерия и упорства. Командиры “Аквитании” проявляли завидную стойкость. Они же правы! Неужели их подчиненные не понимают этого? Нередко, отказываясь подчиниться, они выбирали смерть на месте или разгрызали ампулы с цианом.
Безногий генерал, легенда по имени Джордж Маркус Делавейн был обнаружен убитым в своем кабинете в Пало-Альто, штат Калифорния, но при этом он, по-видимому, застрелил своего адъютанта, мало кому известного армейского полковника. Никто не мог понять, что произошло. На юге Франции в одном из горных ущелий были найдены тела еще двух легендарных героев, в полной форме и при оружии – перед тем, как они покинули плато в глубине Альп, им была возвращена форма и оружие. Генералы Бертольдье и Ляйфхельм поняли, что карта их бита. Генерал Хаим Абрахамс исчез. На военных базах по всему Ближнему Востоку, по всей Европе, в Англии, Канаде и Соединенных Штатах к офицерам высоких рангов, занимавшим ответственные посты, с оружием в руках врывались их подчиненные и начинали задавать вопросы: “Вы состояли в организации, именуемой “Аквитания”? Ваша фамилия значится в списке! Отвечайте!” В Норфолке, штат Вирджиния, адмирал по фамилии Скэнлон выбросился из окна шестого этажа; в Сан-Диего, штат Калифорния, другому адмиралу, по фамилии Хикмен, было приказано срочно арестовать капитана первого ранга, живущего в Ла-Джолле, по обвинений в убийстве военного юриста в горах над этим красивым пригородом. Полковник Алан Меткалф лично позвонил начальнику оперативного отдела военно-воздушной базы Неллис и приказал, строго секретно, посадить в одиночку майора, ответственного за техническое состояние самолетов. В Вашингтоне престарелого сенатора итальянского происхождения армейский капитан из управления разведки Гуардимо остановил прямо в раздевалке и увел с собой. В сенате и Пентагоне одиннадцать человек, ведающих контролем за вооружениями и военными поставками, были взяты под стражу.
В Тель– Авиве армейская разведка задержала двадцать три человека из ближайшего окружения генерала Хаима Абрахамса. В их числе оказался один из самых блестящих аналитиков Моссад. В Париже эта же участь постигла тридцать одного сотрудника -как военных, так и штатских – генерала Жака Луи Бертольдье, включая заместителей директоров Сюрте и Интерпола. В Бонне было задержано не менее пятидесяти семи коллег генерала Эриха Ляйфхельма – как бывших офицеров вермахта, так и действующих офицеров вооруженных сил ФРГ и “Люфтваффе”. В том же Бонне морские пехотинцы, несущие охрану американского посольства, по приказу государственного департамента арестовали четырех сотрудников посольства, в том числе и военного атташе майора Нормана Энтони Уошбурна четвертого.
Так оно и шло. Повсюду. Волна безумия, поднятая “Аквитанией”, была сбита теми же самыми военными, которые по замыслу генералов должны были привести их к власти над миром. К наступлению ночи выстрелы прекратились, и люди стали появляться из своих укрытий, из подвалов, укрепленных домов, железнодорожных станций, метро и прочих убежищ. Они бродили по улицам, притихшие и растерянные, не понимая, что произошло. По улицам разъезжали машины с громкоговорителями, которые извещали население о прекращении кризиса. В Тель-Авиве, Риме, Париже, Бонне, Лондоне и по другую сторону Атлантического океана – в Торонто, Нью-Йорке, Вашингтоне и к западу от него на улицах появились огни, но все еще не верилось, что снова восстановилось спокойствие. Жесточайший удар был нанесен именно в тот момент, когда люди, объединившись, требовали мира. Кто нанес этот удар? Что произошло?
Машины с громкоговорителями извещали, что все объяснения будут даны завтра, и на дюжине языков призывали граждан сохранять спокойствие. Для разъяснений было назначено определенное время: три часа дня по Гринвичу; значит, в Вашингтоне – десять часов утра; в Лос-Анджелесе – семь. Всю ночь на всех временных поясах главы правительств проводили совещания по телефонам, пока не был выработан и согласован единый текст заявления. В десять часов три минуты утра президент Соединенных Штатов вышел в эфир:
– Волна беспрецедентного насилия прокатилась вчера по всему свободному миру, унося человеческие жизни, парализуя деятельность правительств, нагнетая атмосферу террора, что чуть было не лишило элементарных свобод граждан трех стран и едва не заставило их искать решение там, где его нельзя найти, не утратив всех благ демократического общества, а именно – передав бразды правления людям, стремящимся подчинить свободные народы своей воле и создать полицейское государство. Это явилось результатом тщательно разработанного заговора, возглавляемого людьми с нарушенной психикой, которые жаждут власти во имя собственных выгод и ради этого готовы пожертвовать даже своими ближайшими сообщниками. Они обманывали людей, внушая им мысль, что только им известны пути в будущее, что только они знают, как излечить мир от его недугов. Но это не так, и так никогда не будет.
Пройдут дни и недели, весь этот ужас останется позади, мы ознакомим вас со всеми фактами, относящимися к этим событиям, дабы они послужили нам предупреждением, ибо за него мы уплатили человеческими жизнями и поколебленной верой в наши демократические институты. Однако позволю себе напомнить, что эти институты остались незыблемы, доказав тем самым свою жизнеспособность. И так будет всегда.
В течение следующего часа будут произведены срочные совещания, в которых примут участие Белый дом, государственный департамент, военное министерство, лидеры большинства и меньшинства в конгрессе и сенате, а также Совет национальной безопасности. Начиная с завтрашнего дня, по согласованию с другими правительствами, будут ежедневно выходить специальные коммюнике, касающиеся всех ставших нам известными фактов.
Кошмару положен конец. Пусть же солнце правды воссияет над нами и рассеет мрак.
А еще через день новый заместитель начальника Центрального разведывательного управления Питер Стоун в сопровождении капитана Ховарда Пакарда и лейтенанта Уильяма Лэндиса были приглашены в Овальный кабинет Белого дома. О почетных наградах, предложенных им, позднее нигде не было сказано ни слова. Собственно, в этом и не было необходимости, поскольку каждый из них с глубоким уважением и благодарностью – но без сожаления – отказался их принять, заявив, что все связанные с этим делом почести принадлежат человеку, который в настоящее время пребывает за пределами Соединенных Штатов.
А еще через неделю в Лос-Анджелесе, штат Калифорния, актер Калеб Даулинг ошарашил продюсеров телевизионного шоу “Санта-Фе”, отказавшись от продления выгодного контракта. Он не стал ничего объяснять, заявил только, что проводит слишком мало времени со своей женой. И теперь они собираются поездить по белу свету вдвоем. А если не хватит денег, то, черт побери, она всегда может сесть за пишущую машинку, а он давать уроки.
А пока что – чао, друзья.
ЭПИЛОГ
Женева. Город солнца и ослепительных бликов.
Джоэл и Валери Конверс сидели у бронзовых перил “Ша ботэ” за тем же самым столиком, где все и началось. Движение по набережной Монблан было размеренным и неторопливым – смесь целенаправленности и учтивости. Проходя мимо них, люди бросали на Джоэла взгляды, которые как бы говорили: “Вот он. Тот самый человек…” Поговаривали, будто он поселился в Женеве, по крайней мере на время.
Во втором коммюнике, распространенном по всему свободному миру, были даны откровенные, но, по настоянию Джоэла, довольно краткие разъяснения относительно его роли в трагедии, связанной с деятельностью “Аквитании”. Все ярлыки и все обвинения были с него сняты, заслуги признаны официально, но, по соображениям безопасности стран НАТО, без особых разъяснений. Он наотрез отказался давать какие-либо интервью, хотя средства массовой информации всячески раздували его приключения в Юго-Восточной Азии, проводя параллели с драмой генералов. Его несколько успокаивал тот факт, что, как это уже было в прошлом, интерес к нему быстро иссякнет, особенно в Женеве, городе, лишенном всякой сентиментальности.
Они сняли дом на берегу озера, дом, принадлежавший некогда художнику, со студией, выходящей на озеро, стеклянная крыша которой давала прекрасное освещение с восхода до захода солнца. Контракт на аренду дома в Кейп-Энн был расторгнут, арендная плата полностью выплачена, и он снова вернулся в собственность риэлтерской фирмы в Бостоне. Приятельница, соседка Вэл, упаковала вещи Валери – холсты, любимые кисти и мольберты – и отправила все в Женеву. Теперь она работала каждое утро по нескольку часов и была счастлива, как никогда в жизни. Настолько счастлива, что даже позволяла Джоэлу делать кое-какие замечания. Он считал ее работы вполне приемлемыми, но при этом громко вопрошал, что выгоднее – быть “озеристкой” или “маринисткой”. Правда, потом ему пришлось два дня вымывать из волос краску. – Джоэл тоже не остался без работы – теперь он возглавлял европейский филиал фирмы “Тальбот, Брукс и Саймон”. Впрочем, получаемый им в этом качестве доход не был для него жизненно важным фактором: Конверс никогда не относил себя к числу адвокатов, образ которых постоянно навязывается кино– и телефильмами – по воле сценаристов, те адвокаты если и берут гонорары, то крайне редко. Поскольку его юридические таланты оказались необходимы для сбора решающих доказательств, он выставил счета на четыреста тысяч долларов правительствам крупных стран и на двести пятьдесят тысяч долларов правительствам менее богатых стран. Никто не спорил. Общая сумма составила что-то более двух с половиной миллионов долларов, которые он благополучно положил под хорошие проценты в швейцарский банк.
– О чем ты думаешь? – спросила Валери, дотрагиваясь до его руки.
– О Хаиме Абрахамсе и Дереке Белами. Их не нашли, и не знаю, найдут ли. Но все-таки я на это надеюсь, иначе в один прекрасный день все начнется сначала.
– Нет, Джоэл, с этим покончено, и ты должен в это верить. Но это не то, что я хотела сказать. Я имею в виду – как ты: о чем ты думаешь, что чувствуешь?
– Трудно сказать. Знаю только, я должен был приехать сюда и должен был все выяснить. – Он взглянул на нее, увидел каскад темных волос, обрамлявших любимое лицо, и добавил: – А теперь – внутри пустота. Но зато есть ты.
– И нет ни обиды, ни злости?
– По отношению к Эвери, Стоуну или другим – нет. Все в прошлом. Они делали то, что должны были делать, у них не было выбора.
– Ты гораздо великодушнее, чем я, мой дорогой.
– Просто я больший реалист, вот и все; получить доказательства можно было только проникнув в их ряды со стороны. Поэтому им требовался аутсайдер. Ядро заговорщиков было слишком крепким.
– Думаю, они просто подонки. И трусы.
– Я так не считаю. Мне думается, их следовало бы канонизировать, изваять в бронзе, воспеть в поэмах, прославить в веках.
– Чепуха! Как ты можешь говорить такие вещи? Джоэл взглянул в глаза Валери.
– Могу. Потому что теперь ты здесь. И я здесь. И ты теперь “озеристка”, а не “маринистка”. И я не в Нью-Йорке, а ты не в Кейп-Энн. И мне не надо беспокоиться о тебе и думать, что ты беспокоишься обо мне.
– Почему мы разошлись, дорогой? Если бы была другая женщина или другой мужчина, тогда все было бы гораздо логичнее и намного легче.
– У меня всегда была только ты. Единственная.
– Только попробуй еще раз сбежать от меня, Конверс.
– Ни за что, миссис Конверс.
Держась за руки, они смотрели друг другу в глаза, не стесняясь своих слез. Кошмар остался позади.
Читать бесплатно другие книги:
