Сказочная поэма. Тридевятое государство. Как старик деву-Лань спасал Румянцева Татьяна

© Татьяна Николаевна Румянцева, 2017

ISBN 978-5-4485-6713-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В тридевятом государстве, в сказочном далеком царстве,

Жил старик в лесу дремучем со старухою своей.

Целый век они прожили, им Господь не дал детей.

Утром встал дед с позоранку, и старуху не будя,

Он пошел тропой заветной, ветхий лук свой теребя.

Старый лук не подводил, много жизней загубил!

– Вот к обеду дичь поймаю, может, утку отстрелю,

И порадую Марфушку, престарелую свою. —

Вышел старец на опушку, бросил взгляд вокруг себя,

Скрылся он в траве высокой и дыханье затая,

Приготовился к охоте, на изготове лук держа.

Долго времечко бежало, а старик все ждал и ждал,

Вот уж солнце выше стало, старик терпенья не терял.

Вдруг из леса, вышло диво, Лань краса, в лучах искрит

И копытцами игриво, чудно в воздухе парит!

Старец был охотник славный, тетиву он натянул,

И стрелу в полет отправил, взглядом к Лани он прильнул:

– Что попалась? – говорит, глаз охотника горит.

Лань, сраженная стрелой, ниц в траву упала

И секундою одной, вдруг девицей стала!

Испугался тут старик: – Что же я наделал?

В Лань, животное стрелял, оказалась дева! —

Кинулся он к Лань-девице, думал бездыханна,

Оказалось, что жива, но на шее рана.

Взял он девицу на руки и побрел к избушке,

Дичь хотел он принести, дитя несет старушке.

День и ночь он и старуха деву Лань лечили,

Много дней вокруг нее со снадобьем ходили,

Но, ни как хворобушка из девы не уходит,

Вся в горячке, бледная и в чувства не приходит.

Плачет бедная старуха, боль терзает душу,

Говорит старуха мужу: – Ты, меня послушай!

Иди запретною тропою к ведьме в чащь лесную!

Зелья даст волшебного и чашу золотую!

Зелье деве жизнь спасет, а чаша снимет чары,

Нужно девочке помочь иначе жили даром! —

И отправился старик запретною тропою,

К логову известной бабы, прозванной Ягою.

Чем лес чернее становился, тем ближе дом старухи,

Деревья в черной паутине, на паутинах мухи.

Не из пугливых был старик, но сердце обмирало!

И вдруг, услышал громкий крик: – Что жизни тебе мало?

Куда идешь ты и зачем покой ты наш тревожишь?

Остановись, иди назад, здесь голову ты сложишь! —

И тут увидел вдруг старик, забор высокий дюже,

А на заборе черепа, витают вокруг души:

– Остановись, беги старик, здесь голову ты сложишь!

Уйди, пока тебя не видит, потом, уйти не сможешь! —

Вздохнул старик, пожал плечом: – Увы! Уйти не в силах,

Что жизнь, что смерть, все нипочем, уж кровь застыла в жилах.

Я жизнь стрелою загубил! Не деву, я себя убил!

Теперь, что свет, что темнота…, я жизнь вернуть пришел сюда!

Пусть ведьма жизнь мою возьмет, но прежде девицу спасет! —

И он шагнул в ворота смело, даст Бог и сладится все дело.

Зашел он в дом перекрестясь, с порога поклонился,

Завидев ведьму на печи, на колени опустился:

– Приветствую тебя, Царица тьмы, Богиня всякой твари,

За наглость ты меня прости, но я пришел за Даром!

Не за себя пришел молить, за Лань-девицу, в горе!

Мне зелье нужно раздобыть и чашу золотую!

Меня ты можешь погубить, спаси жизнь молодую! —

Старик с мольбой глядел на ведьму, она задумчива была:

– Душевный глас твой меня тронул, уж семь веков я прожила,

Никто не величал Царицей, все ведьмой проклятой была.

Печаль и жалость, мне все чуждо, но тронул сердце ты мое.

Все молят о пощаде дружно, а ты просил не за свое.

Я зелья дам с живой водою им Лань-девицу напои,

Вот только чашу золотую, ты у Кощея попроси.

Но только знай, старик, что зелье из чаши выпить Лань должна,

Иначе быть беде безмерной, златая чаша, здесь важна!

– Благодарю, Царица ночи, – старик склонился до земли —

Тебя я умолял помочь мне, за помощь вновь благодарю,

Но попрошу еще совета, совет мне дай, тебя молю! —

Царица ночи улыбнулась, и головой кивнув в ответ:

– Ну что ж, старик, проси совета, ведь для тебя запретов нет. —

Она сползла с печи проворно, и тут же появился свет,

Он шел неведомо откуда, но все, кругом светлым-светло,

О диво дивное, о чудо! В избушке солнышко взошло!

Его, схватив кривой рукою, Яга в мешок его впихнув:

– Вот, старец, забери с собою, – и тяжело она вздохнув,

На печь горячую полезла. – Тебе пора идти, старик.

Все, что дано, то безвозмездно, душою внемлю сердца крик.

Совет таков! Иди без страха, без страха в сердце и уме,

Все, что найдешь, то потеряешь. И помни, нет спасения во тьме! —

Идет старик тропой запретной, в раздумьях и тревоге.

Что ждет его в пути опасном, что ждет его в дороге?

Как чашу жизни раздобыть, как все исправить?

Кощея, как уговорить от хвори Лань избавить?

– Спасите! – слышит, вдруг старик. – Спасите! Помогите! —

С болота раздается крик. – Скорей же, поспешите!

И кинулся на зов старик, боясь, что не успеет,

Спасти тонущего готов, рискнув еще сильнее.

Согнув березу молодую, он в топь решительно шагнул,

Схватил тонущего бродягу, на сушу его вытянул:

– Благодарю тебя, старик, за жизнь спасенную мою,

Думал я, что проиграл, стоя на жизненном краю! —

Старик кивнул: – Как звать тебя?

– Иваном звать, сын царский я.

– Иван-царевич, говоришь? Что ты забыл в дремучем крае?

– Сюда пришел за девой Ланью, ее Кощей заколдовал,

По всей Руси ее искал, и вот забрел в лесок дремучий

И угодил тут в край зыбучий!

– Лань-деву ищешь, говоришь? Ну, зря тогда ты так спешишь,

Она тут рядом, недалече, но толь от этого не легче.

– О чем же, старец, ты? Постой! Где встретился с моей женой? —

Старик всю правду рассказал, не утаив, поведал,

Как в деву Лань, стрелой попал, как зелье брал у ведьмы:

– Прости меня, Иван, не знал, не ведал, что я делал!

Я в Лань, в животное стрелял, а оказалось дева! —

И тут старик слезу смахнул, всю горечь выливая,

Иван молчал, в раздумьях был, но все же, понимая,

Что жизнь на подлости скора, и суть ее внимая: