Одноклеточный Никитин Олег
Тут я ещё меньше понял, честно говоря. Почему они с Аоки так говорят? Разве сами они не нормальные? Это ведь у меня чёрный ген-паспорт, а не у них! Да и не бывает кукол с четырьмя пальцами, я точно знаю. Но долго размышлять над словами девушки у меня не получилось, потому что появился довольный Тони. Гриб раздал всем по таблетке эбселена, только после неё у меня организм немного расслабился, и я стал толком видеть и слышать. Вернулся холод, особенно вместе со снежинками. Они старались залепить стекло моего «демона».
– Каждый заберёт у меня свою долю сам, когда надумает, – сказал Тони. – Икудзо, камайну!
Он ткнул в управление байком, и на защитном листе пластика перед ним возникла яркая карта ближайших окрестностей. Не такая густая, как в городе, потому что Полоса плохо позиционирование со спутников держит. Наши девушки наносили на лица последние мазки косметики, глядя в зеркальные экранчики смартов.
– Ребята, мы вас будем ждать! – заверещали огяру и прочие заинтересованные. Кого-то из них пришлось силком стаскивать с байков. А стаф у рокабири-клуба махнул дубиной, удачной дороги желал.
Домой я очень поздно вернулся. Но в коридоре мне всё равно Ёсико попалась, и опять на мароне. Как ещё не доломала несчастного робота? Девочка оглядела мой новый прикид и подняла большой палец:
– Сугой! А это что? – И шустрая ручонка моментально влезла в карман моего суйкана и выудила танкобон из секс-шопа. Я не успел схватить его, как Ёсико уже отпрыгнула в сторону и оседлала марона. – У! Я возьму почитать! Торчу от г-хентая. Не трусь, предкам не покажу.
Как я ни ругался, она укатила прочь, а гоняться за ней по маншёну я не рискнул. Ещё пол провалится под моей тушей.
Сидор выкатился мне навстречу и просканировал моё состояние, и оно ему не понравилось, особенно когда я ему «привет» усталым голосом сказал.
– Нужна ли хозяину помощь? – спросил он.
– Даже есть не хочу… Душ и спать, ёси?
– Повеселить? Голик включить?
– Эх, сидор ты мой, сидор… – Я потрепал обиженного невниманием робота по макушке. Хотя какой он обиженный? В нём же блок эмоций вообще никакой, по сравнению с новыми моделями. – Ты мой лучший друг.
Но он сделал вид, что не верит.
5. Вторник
Зоопарк у нас маленький, но симпатичный. Такой круглый пятачок природы между пластиковыми домами с зеркальными стенами. Он на самом холме стоит, и если бы не огромные небоскрёбы со всех сторон, было бы видно море. В ноябре зоопарк особенно красиво выглядит, потому что листья вишни и сливы меняют цвет с зелёного на жёлтый и красный. И хризантемы зацветают, ими у нас аж две клумбы засажены. Все остальные цветы где-то вдоль ограды и между вольерами растут – азалии там, пионы, гладиолусы, лилии, колокольчики… Всякие, я многих не знаю по названиям. А для лотосов есть маленький пруд в середине. У нас даже в начале месяца свой фестиваль цветов устроили. Только не в самом зоопарке, потому что места мало, а напротив синтоистского Храма.
Вход стоит три тысячи иен, поэтому толкучки никакой нет, и мошенников тоже – везде термокамеры висят и подвижные части робарта шныряют. На ночь, конечно, эти ребята в служебные помещения прячутся.
Обычно я в ангар с робококами пешком хожу, чтобы после «хорнета» размяться, а тут решил повер взять. На новом байке почему-то не устал ехать! Хотя вчера мы ещё долго в темноте гоняли в районе порта, на склады «Микемото Инк» заезжали – Сэйдзи там будто на работе отмечается. Ну и накатался же я! Ночью по грузовому терминалу здорово ездить, контейнеры с кранами так и мелькают. Показали мне, где самая близкая к моему маншёну воздушная заправка, и я полный баллон накачал. Она как раз на полпути между домом и зоопарком оказалась. И ещё Тони отдал мне упаковку с экстази и сказал, что я могу к нему не заезжать, потому что это всё. Штук десять таблеток там было. Ну и ладно, зато мой долг уменьшился.
Встал я на повер, за поручни тележки ухватился и один из них выкрутил – это ручка «газа». Лучше, конечно, чем пешком ходить. Только с такой тележкой в городе делать нечего. И весит много, и аккумулятора хватает километров на десять. Зато едешь быстро, почти как на велосипеде.
После ночного снега на дорожках остались мокрые пятна.
Возле автомата с манга я даже не остановился. Как с Аоки пообщался и на Полосу с бандой съездил, за детские комиксы мне стыдно стало, хотя в автомате у нас и хентай продаётся…
Посетителей только с девяти пускают, а то бы Давид, наверное, поостерегся на дерево влезать. Я его сначала не заметил, только удивился: что за птица у нас кукует? А потом всё-таки увидел, что это Давид так меня приветствовал.
– Ты чего? – спросил я его, когда притормозил.
– Учись подниматься над обыденностью, ученик, – ответил он и слез с дерева. – Сначала телом, а потом и духом. Это был тебе мой первый урок. Ты ещё не забыл, что я твой нагваль?
– А? – И толмач мне сразу объяснил, что это мексиканский сэнсэй.
Давид привык, что я иногда переспрашиваю, поэтому внимания не обращает.
– На самом деле я поднялся повыше, чтобы меня солнце освещало, пока тучи не набежали. Я поглощал его энергию, понятно? – Он уставился на мою недоверчивую физиономию. А я не мог сообразить, как может человек быть солнечной батареей.
– Понял! – догадался я. – Ты аккумулятор смарту подпитывал.
– Ты не слушаешь меня, – возразил нагваль. – Знай, если смотришь на солнце в начале рассвета или на закате, стоя на земле или дереве босыми ногами, то лучи проникают сквозь глаза прямо в мозг. А тот уже применяет эту энергию для своих нужд, то есть поддерживает организм. Что такое мозг без тела? Ничто. Вот так, Егор!
Вдруг он сморщился и потёр живот ладонью.
– Болит? – испугался я.
– Энергия плохо усвоилась… – Я потрясённо промолчал, но тут Давид рассмеялся и сказал, что пошутил. Но в каждой шутке, мол, я всё равно должен искать правду. – Ладно, слушай мою первую историю, – торжественно заявил он.
– Давай ты мне её потом расскажешь? Про солнечную энергию ты ведь уже поведал. Очень познавательно.
– Нет уж, зря я спозаранку явился, что ли? Да ещё в свой выходной?
Я опять завёл повер и медленно покатился по дорожке, такой чистой, будто и не осень на острове. Робококи у нас хорошо за территорией следят, ни одной щепки или бумажки не пропускают. И тут я вспомнил про пластиковый цилиндр, который Давид мне вчера отдал. Так ведь я и не потренировался, совсем из головы выскочило. А всё из-за этих байкеров, по-моему. Ладно хоть надеть не забыл, болтается теперь под курткой.
– Когда ещё ты учиться будешь? Так вот, было у меня однажды трое парнишек, не очень способных, но я им доверял. И решил я поставить опасный опыт. Чтобы в чистый дух превратиться, надо хранителей своего тела и сознания отыскать. Вот они, ребята мои, стали этими хранителями. А третий психоэнергию на себя принял. Что с моим духом творилось, я не запомнил, потому что всё это божественные дела. А вот тело спокойно работало, выполняло команды хранителя… А я в пустоте пребывал, в полной – представляешь? И темноте.
– И в тишине?
Давид запнулся и поднял глаза к небу, пока ещё ясному. Только далеко над крышами небоскрёбов видны были краешки туч. Как всегда, ночью между субботой и воскресеньем над островом особый самолёт летал, который порошок распыляет. От него вода из облаков гелевыми комочками выпадает. Я один раз в школе попал под такое опыление, но гель не липкий оказался, а то я уже думал, что не отмоюсь.
– Это уж само собой.
Тут он Урсулу увидел и погрозил ей искусственной рукой с оттопыренным пальцем. Только она всё равно не видела, потому что рядом с клеткой торчала, что-то ногтем на бумеле рисовала.
– Ладно, мне пора! – Давид свернул на другую дорожку и пропал за пустым загоном с криптомериями. Тут у нас хотят мамонтёнка поселить, недавно в слониху клонированного эмбриона поместили. Как она его вырастит, так и будет у нас мамонт. Хоть он и не мутант и не редкий «домашний» вид, а ископаемое, зато посетителей ещё больше станет.
Давид почему-то считает, что Урсула специально по моей зоне гуляет, потому что хочет меня окрутить. А она мне сама говорила, что статью для научного журнала пишет, про необычный случай в нашем зоопарке. И стажировка у неё. Что ей, в лаборатории торчать? Она вообще-то некрасивая, совсем на героиню манга не похожа. И глаза узкие, а волосы она в сиреневый цвет красит. Лицо почти круглое, носик на нём как белая вишня торчит. Зато губы очень пухлые. Наверное, она их косметическим гелем накачала. А на грудь не хватило, что ли? Я вспомнил Флорины семьдесят джей и смутился. Нет, на работе надо забывать про покатушки, а то прогонят ещё.
На Урсуле было простое косодэ – нихонское тёплое кимоно с укороченными рукавами. Ноги у ней чулки с подогревом закрывали, всё-таки воздух был ноябрьский.
– Егор! – обрадовалась она и бумелем мне помахала. Я лихо так затормозил. – Хорошо, что ты на повере, я на нём обратно поеду. Ты почему мне вчера не позвонил? Я думала, ты хотел прийти в лабораторию.
– Ты же мне запретила в понедельник являться, – удивился я. – А ты не знаешь, почему Давид приходит сюда почти каждый день? Он же мой сменщик.
– Догадываюсь, – усмехнулась Урсула. – Платят-то ему больше, чем тебе, в два раза. И я торчу в зоопарке по пять-шесть дней в неделю. Егор, тебя приняли на работу только благодаря правительственной программе поддержки людей с чёрным паспортом. Вот почему я предлагаю тебе пройти ген-терапию. Лично мне ты симпатичен…
– У тебя же врачебной лицензии нет, – пробормотал я.
– Ты ведь не выльешь самодельное сакэ в раковину, – возразила она. – Чем оно хуже баночного? Даже чище будет.
– При чём здесь сакэ?… – не понял я. – А знаешь, если бы не мой дефект по Леф-1… – начал я рассказ про вчерашнее и зажал рот ладонью. Опять ударился в воспоминания, симатта! – Я был бы не такой волосатый и страшный, – закончил я поспешно.
– Здраво мыслишь, – усмехнулась она.
Тут мы достигли клетки с нашей главной сенсацией. Наверное, недаром к нам журналисты со всего света приезжали и директора для голика снимали. Я сам потом в генетических новостях раз десять сюжеты с нашим монстром видел. А весь фокус в том, что у него детёныш от самки шимпанзе родился. Монстра кличут Генки, хотя он редко когда весёлым бывает, в основном торчит в домике и носа наружу не показывает. Только на экране его и видно. Если бы не камера в его халупе, что бы посетители увидали?
Ростом он в два раза выше своей самки, и настолько же толще. Урсула говорит, что Генки похож на тибетского снежного человека. Такой же седой и мохнатый, почти как я, только у меня волосы желтоватые, а у Генки скорее серые. Морда у него суровая и клыкастая, но чем-то напоминает моё лицо, если приглядеться. Наверное, из-за волос. А как зарычит, страх пробирает. У него в прошлом месяце детёныш родился, настоящее чудо и успех науки. Хотя никто и не думал его «лечить» или ещё как стимулировать, Урсула-то точно знает.
Вот и сейчас они все трое – папаша и шимпанзе с младенцем – прятались в домике. Только нас с Урсулой они к себе и допускают. Урсула сказала когда-то раньше:
– Он правильно решил свою «дилемму заключённого». – А когда я не понял, добавила: – У Генки был выбор. Либо он бьётся за семью до последнего и мы его усыпляем на время опытов и анализов, либо он сотрудничает со мной. Честно говоря, от неразумного монстра я такого корректного поведения не ожидала…
Теперь она даже либидо и рефлексы может у Генки изучать, и тот её не задирает. Урсула говорит, что так он страх потерять младенца выражает. Вообще-то у неё на поясе всегда висит генератор микроволн, с ним никакой монстр не страшен. Он автоматически включается, и кожа у агрессивного зверя под лучом моментально нагревается. Болевой шок и потеря сознания обеспечены. Даже коготь не успеет выставить.
Мы пробрались через облетевшие кусты, и Урсула пригнувшись вошла в домик урода. Я снаружи остался и через общий экран за ней наблюдал. Такие у меня обязанности. Животные пока не слишком проснулись, но завтрак им вот-вот должен был по автоматической линии прийти. Младенец, почти голый, ползал по животу мамаши и урчал, требуя пищи.
Читать бесплатно другие книги:
